Самшитовый лес

За время нашего путешествия, мы повидали множество различных мест: первозданные леса Кассиопеи с деревьями столь высокими, что кроны терялись в густых тучах с гребней гор. 

Мой нареченный поведал множество историй: о стенах Альтаира, выложенных чистым златом; о бескрайних песках Саргаса, раскаленных солнцем добела; о драконах в золотой чешуе, доживающих свой век на скальных массивах Ориона. 

- Я и вы - двое молодых людей, обречены на брак во имя государственных интересов. 

Астрис выразил надежду, что мы станем ночевать в разных спальнях, пока наши отношения не скреплены узами брака.

Я наивно полагала, что в объятиях кого-то ещё я забуду, всё сумею забыть, удовлетворившись тем, что имею. Ночь оказалась прологом. 

Из своего опыта, я прочно усвоила, что всякие составляющие переменных несут собой боль. Я забуду тебя. 

Без тебя нет ветра, без тебя ничего не существует во мне.

- ?

Правитель вышел вперед, тронул меня за локоть. Искусственная, вымученная улыбка проступила на его измождённом лице. Свирепый, северный ветер воротился в мир, неукротимой стужей поднимаясь ввысь, призывая грозы и дожди.

- Маленькая принцесса,- улыбнулся он сквозь кружева полутьмы, не лишенные света. Рыцарь протянул руку, и проявляя невольную ласку, дотронулся до волос. Он коснулся губами моих губ. 

Расставанье - встреча, следующая утраченному времени.

- 

Я опустила глаза, чувствуя, как жадно, пристально вглядывается он в моё лицо. В руках моих нож с рукоятью из слоновой кости. Его тончайшее лезвие направлено на него. Холод пронизал меня до костей. Грудь сжалась от страха. 

Не могли эти тонкие, изящные пальцы сжимать разящий нож, направленный на него. 

Он, величественный, надменный, в лучах светозарного солнца. 

- Извольте проследовать за мной

- Гарант мира двух стран нарушен. Не соблаговолите ли объяснится? 

- Вы чрезвычайно меня обяжете, если молча проследуете за мной.

~ 

- Надо же, Правитель, вы благословили нас своими визитом

- Я пришел, беспокоясь о вашем хрупком здоровье. Побеседуем?

- Очень рада вашему возвращению в Ашеннан

Он передвинул тарелку в центр стола, где сверкало самое изящное серебро, самый тонкий хрусталь из тех, что доводилось мне видеть.

- Поешь.

Я медлила, взяла ложечку, надломив кусочек.

- Покорнейше благодарю. Однако, как вы заполучили всю власть?

- Вам удалось меня удивить, принцесса, — сказал он, внимательно следя за тем, как я изощренно расправляюсь с едой. Его поведение с точки зрения этики по отношению к военнопленным считалось безупречным,- Власть - не забава неумелых рук. Она не является для меня бременем, но есть ответственностью перед теми, за кого мы, в сущности, и обязаны быть в ответе. 

Если полнота власти сосредоточена в злых или небрежных руках, её кризис, и как следствие, крах - неибежны. Я желаю мира, лучшего из когда-либо бывших. 

Он продолжил:

- Бескойство о благе ближнего, отнюдь, тщеславие не есть. Бытует мнение, будто войны приводят к прогрессу науки и искусства. Я склонен считать иначе, видя други пути в развитии государства. 

Он притронулся губами к кисти руки, гладя пальцами обнаженную, нагретую солнцем кожу, наклонившись для последующего поцелуя, сказал тихо, сколь мог, твердым голосом, с принужденной усмешкой. 

- Не будь для меня врагом. 

Я слегка отстраняюсь. 

Он смело взглянул в глаза смерти, бросил ей вызов, но что-то надломилось в его душе, безразличие легло на сердце. Порой, и пылкость коренится не в сердце, а в уме. 

- Смените одежду. Не хватало вам заболеть.

- Я всё ещё могу считаться вашим другом?

Редьярд кивнул.

- Я не сбегу.

- Вы сами видите, что бывает, если пойти против него.

Ни стены с изображением весны, лета, осени и зимы, искусно вырисованное неведомым художником в мельчайших деталях; ни золоченный майоликами потолок, что продолжает пейзажи старинных башен, уютных домов, полей и диких лесов, окаймленных фризами, на сей раз не приводили в восторг, не радовали глаз. 

Ни шелка твои, ни каменья. Иллюзия остается иллюзией в своей сути, сколь бы восхитительной и правдоподобной она ни являлась.

- Принцесса, Правитель просил передать, что ожидает вас в саду.

- Передай Правителю, чаяния его напрасны.

~

Засверкала золотом земля под первыми лучами солнца. В утренней мгле оно приоткрыло для меня дверь в комнату новых историй, пробежалось по столу, оставив там конверт - подписанный от руки. Я взяла его дрожащими руками - таинство неисполнимых надежд. 

Он приятно шуршал в руке, словно первый снег у порога дома, когда вокруг все белым-бело, воздух - дыхание морозного инея.

Я вскрыла конверт при помощи антикварного ножа, вынимая содержимое. Сколько времен минуло с последнего слова? 

Даже на краю земли, Король всегда писал ко мне письма.  

Сквозь приотворенное окно, я окинула взглядом сад. Там его нет. Там нет его. На веленевой бумаге бережно хранимы твои слова: 

"Не простудись на ветру".

Я сжала лист и залилась слезами. 

~ 

Правитель подошел к окну, распахнув его настежь - навстречу властвовавшей буре. Дождь залил ступени, порог.

- Вам же нравится, когда бушует ветер.

Я смотрела на него, молча изучая его, опираясь на ручки кресла. Через время, как бесновавшийся дождь и ветер, овладели залой, в их бешеной пляске, как не в себя, стучала распаленная кровь; дикая страсть неба по сухой, жаждущей его земле, наполнявшая собой весь свод пространства. 

Я сказала тихо:

- Я никогда вас не покину. Никогда не уйду.

Правитель, почти удивленный, обернулся след за тем. 

- Это так?

Ревело море. Где-то далеко внизу, волны, смешанные с громовыми раскатами, с грохотом разбивалисьо веками точимые, мертвые камни. Мгновение мы стояли друг против друга, впившись пальцами в кресло. Вспышка молнии озарила нас, я метнулась к нему. 

Мы сплелилсь, сплелись в таком смертельном объятиии... никто, никто на свете не в силах нас разлучить. 

Я подняла руку, привлекая его к себе. Его губы нашли мои, прижались к ним в жадной страсти. 

Я всем телом прильнула к нему, вцепилась в его волосы. 

Атлас ткани заскользил по плечам.

- Тогда правь,- приказал мне Правитель.

- С тобой? - 

- Если хочешь, со мной. 

Башня грёз

замрiй

Башня сумрака

~ 

Нет на свете печальнее безответной любви.

Тисовый лес Илириэль.

- Вы не можете реку вброд перейти? 

- А как я по-вашему, никчемный вы вельможа, перейду её вброд? - крикнула я наглецу, презрительно вздернув нос,- Ну? Заставлять даму ждать – дурной тон. 

- Перейдите сами.

- Вы голодранец или вельможа?

Порой, я гадаю. Не ввяжись я тогда в перепалку, ничего бы не случилось. 

- Чья вы дочь? 

- Властителя Лиры.

- Вот откуда подобная неучтивость.

- Сперва вы недовольны моим видом, а теперь заявляете, что я неучтива

Любовь смиряет гордецов. За ней кроются тайны прошлых забытых встреч. И за одной, последует другая. 

Король-отец дозволил мне избрать парчу и убранство.  

многоцветной эмали, сине-золотого плетения орнамента и искусного изображения листвы

ласковый ветер цветами колышет,

-

Этой водой он омыл ей лоб и правую руку, холодную и безжизненную, недвижно лежавшую на одеяле.

-

~

- Вы пришли, садитесь здесь. Я сказал вам сесть, я не нуждаюсь в формальном приветствии.

Похоже, вы хотите возразить. 

- О, вы осмеливаетесь напасть.

- Вы не могли бы столь явно меня не презирать?

- Вы не сумеете убедить меня так легко повиноваться вам только потому, что вы - королевская принцесса. 

Вы довольны своим благом, своим укромным, обособленным миром; привыкли брать, что не ваше по праву, но бывает, высокомерие затмевает рассудок. Почему бы вам не взглянуть на жизнь по другую сторону своей теплицы?

- Вы уже решили меня не принимать, независимо от того, что я скажу. Я знаю, у вас есть свои высокие идеалы, но мы с тобой стали неразрывно связаны с тех пор, как ты меня спас.

- Поэтому, я и предлагаю королевскому чаду эти смехотворные "переговоры". 

- Однако, вы не готовы пойти на компромисс. А если я вам прикажу? 

- Не смей мне приказывать. Рыцарь верен тому, кто сам учиться решать, что правильно, а что нет, и настаивать на своем решении. Это разумное требование. Долг рыцаря состоит в защите тех, кто не может за себя постоять. Женщины должны быть защищены, неприемлимо возлагать бремя на их плечи.

- Я, по-вашему, бессильна? 

- Мне не по-нраву, что вы говорите со мной, словно знаете все о моей стране. У меня есть свои принципы. 

- Тогда почему вы меня отвергаете? Вам не нужно отказываться от них. Мне очень жаль, 

возможно, я беру то, что не мое по праву, не принимая во внимание ваши чувства,

но мне нужна ваша преданность, как рыцаря

чтобы взглянуть на жизнь по ту сторону теплицы и, по мере сил, сделать мир лучше для тех, кто не может за себя постоять. Я не буду перекладывать ответственность на чужие плечи. Можете не подчинятся моим приказам, но свою клятву верности вы принесете мне.

- Насколько же вы тщеславны. Рано или поздно, вы пожалеете о своих словах.

- Ровно в той мере, что тщеславны и вы. 

Я гордо удалилась к экипажу. 

В назначенный день церемониала, рыцарь прибыл с маркизой ко двору Короля-отца. 

Но в самом Замке, творенном лучами позднего солнца; в его полутьме кружился золотистый сумрак.  

- Я здесь для того, чтобы выполнять свои обязанности перед своей страной,- с пренебрежением отозвался он мне,- Не вводите себя в ложные заблуждения. Вы весьма далеки от того, чтобы я счел вас достойной.

- О, ваша властная манера речи. 

- Вы первой меня оскорбили, не имея права говорить о манерах. 

- Входите, все ждут.

Рыцарь преклонил колено, приложив руку к сердцу, и, неожиданно, поднес к губам подол парчового белого платья.

- Клянусь вам, покуда времена года сменятся тысячи раз, я буду верен вам. И буду рядом,- рядом до конца времен. 

Я даровала ему драгоценный меч, чья рукоять в форме мифической драконьей лапы, сжимавшей в своих острых, хищных когтях гладкий, сверкающий камень граната, оправлена в золото; так подходила его надменной рыцарской стати. Возлагая вострие клинка на его смиренно склоненные предо мной плечи. И длинный плащ ниспадал с этих гордых плеч, теряясь в полумраке зал. 

Он поднялся, и принимая его из моих, ненавистных ему рук, бросил на меня высокомерно-холодный взгляд. 

К нам плавно подплыла маркиза.

- Ваше высочество, позвольте поздравить вас,- Фэндис присела в предписанном, манерно-вежливом реверансе,- Супруг мой, вы достойны имени своей семьи. 

- Будьте осторожны,- произнес рыцарь мне напоследок.

- Ваша супруга весьма очаровательна,- ответила я ему ядовито.

Они покидали замковые залы, я в ревнивой печали следила за тем, как рука его обвила её стан.

~ 

Тихо шелестел ветер, и сад залит золотистым мерцающим светом. 

Мерлин, наставник и учитель, садился совсем близко, и я часто клала голову ему на колени:

- О чем печалится ваше сердце? Не пророс ещё росток, его зерно спит во тьме земли.

- Рано или поздно мы все изведаем этот недуг. Лекари тут бессильны,- ответила я ему,- Я всегда знала, что долго не протяну, а вы с нянюшкой, опасаясь за мою жизнь, не позволяли заходить дальше замковой ограды, если Король-отец то дозволял, рассказывая сказки о слепой дочери принца, рыцарях и драконах.

И порой, реки и звёзды грезят о том, что храбрый рыцарь возвратится в земли солнца, вновь будучи столь же недостижимым для меня, сколь недостижимым был и прежде. 

Солнце упало на руку, я сжала его в ладонях.

- Вы капризничали, мне приходилось усаживать вас на плечи,- Мерлин боялся шевельнутся,- Во всякой любви своя мука. Мука невозможности, потери того, что нам никогда не принадлежит.

Он подошел, столь же хмурый, как и прежде.

- Я прибыл сюда по вашему приглашению, дабы больше ничего с вами не обсуждать.

Для меня не было ничего страшнее этой холодной вежливости. 

- Благодарю вас за то, что приняли его. Я с нетерпением ждала встречи с вами,- отчаянно, ласково произнесла я. 

- Мне более любопытно, что ты "с нетерпением ждала",- и насмешливый голос ранил в самое сердце.

- Разве не здравый смысл - вежливо приветствовать того, кого ты сам пригласил? - спросила я, подняв на него очи,- Позвольте начать разговор с мягкой темы? По душе ли вам Замок, не тревожили ли вас?

- Нет. Однако, мне не по нраву, что здешняя жизнь чрезмерно беспечна,- весьма холодным тоном дал ответ рыцарь,- Поэтому, вы и столь слабы. Взгляни на себя - бледна и болезненно-худа. 

Я уже говорил, ты - ребенок, что принимает мир, как данность: спишь на атласных простынях, пьешь из серебряных чаш. 

- Если вы желаете смотреть на это так, то это ваше право.

Не дожидаясь ответа, он продолжал:

- Предполагаю, тебе никогда не приходилось подчиняться кому-либо, подобно тому, как ничего не знаешь о своей земле. Ты ведь желаешь быть со мной? 

- Благодарю покорно. Ваше предложение я отклоню.

- Как я и ожидал, опуститься до подчинения кому-то может унизить тебя, задев твою безмерную гордость? 

- Вы и сами - горды безмерно. Я уже говорила: вы никогда не примете меня. Давайте мы лишь станем исполнять наш долг?

- Я ведь велел вам не указывать мне?

Я повелительным жестом велела ему замолчать. 

- Жесток терний твоего сердца,- и я прятала за спиной руки, чтобы не расплакаться горючими слезами. 

- Супруга утверждает, что у меня нет сердца,- говорил рыцарь, взял мою руку

протянул руку и сжал мою, глядя странным, глубоким взглядом,- Вам нездоровится? Позвольте, провожу. 

- Я прилягу в тени, а вы навестите супругу.

Я отвернулась, отняла руку. Возвратившись к наставнику, приклонила голову к нему, пока нянюшка не спустилась по старой каменной лестнице, в завечерье певчих птиц, цветов, вечнозеленых древ. 

Не снилось ли мне все это? 

Я твоє повторюю ім’я

Ночами у мовчазній темряві,

Коли зірки збираються

До місячного водопою.

Рыцарь наклонился, долго вглядывался в застывшее лицо. Он вдруг поцеловал меня в лоб и негромко сказал наставнику:

- Все началось задолго до этого дня, верно? 

- Друг мой, болезни тела можно исцелить, но болезни души? Кто знает, о чем она думает, долгими ночами оставаясь наедине с собой, когда вся жизнь сводится к одной запертой комнате Замка? Она безмерно любит властителя. 

Он становился серьезным, рассказывая, как умирала моя мать. 

- Любил тебя больше, чем дочь.

_

Если, однажды проснувшись, она не сможет преодолеть своего отчаяния, то умрет

Друг мой, - участливо вступил Гэндальф, - у вас есть кони, боевые подвиги, вольные поля, а ее дух, отвагой равный вашему, заключен в теле женщины. Она любила Правителя, как отца, и ухаживала за ним, страдая от того, что морок и дряхлость на глазах одолевали его. Она была чем-то вроде посоха, на который он опирался. А у Червослова яду хватало не только для ушей Теодена. «Старый дурак! Вы не слыхали раньше таких слов? Так говорил Саруман, наставник Червослова. Хотя, не сомневаюсь, дома Червослов находил слова помягче. Дорогой мой! Ваша сестра старалась не внимать хуле, но кто знает, о чем говорила она, оставаясь по ночам наедине с собой, когда вся ее жизнь сжималась в маленький комочек, а стены дома смыкались вокруг, словно ловушка?

-

словно белоснежная лилия на рассвете,

Когда рисуешь ветвь, нужно слышать дыхание ветра.

скорбь теперь не забудется.

не омрачит его сердце

_

~

- Вы знаете, я совсем не умею танцевать.

- Я крайне не люблю, когда мне лгут,- наши руки соприкоснулись,- Как для вас изберут Короля-супруга?

К моей груди прихлынула волна чёрнее ночи

- Стоит начать с правильного шага,- рыцарь властно обхватил мой стан, рука моя нежно обвила его плечи. Он ступил первым

Мы закружились. 

Он остановился, и умедляя шаг, наклонился к моим губам:

- Зачем вы солгали? 

- Стань моим Королем-супругом. 

(бля, тут бы и осел уступил)

- Прояви благорозумие,- сказал изменившимся голосом рыцарь,- рано или поздно, ты выйдешь за достойного человека, станешь править своим царством. 

- Зачем мне царство без тебя? - с болью в сердце отозвалась я. 

(якій їхав, таку і здибав, гисик)

- Как мне воззвать к твоему здравомыслию? Твоя жизнь тебе не принадлежит, от неё зависят тысячи иных. 

- Что же мне принадлежит?

- В чем ты мне клялалась? - и он смотрел на меня как чужую: безразлично и сухо,- Сделать жизнь лучше для других, не перекладывая долг чужим плечам.

- В чем вы мне клялись? - я повышала тон, но шептала бессильно,- В чем вы клялись мне? Что может заставить двух людей захотеть пообещать друг другу провести вместе каждый день оставшейся жизни?

- Человек самобытен. Помни свой долг: прими сторону ближнего, который не может за себя постоять. Убереги обездоленного. И не твори зла,- голос его полон горькой и мучительной нежности,- Ты не знаешь войны. Но поверь, маленькая принцесса, войны лучше не знать. 

Эта непостижимая, мучительная жажда чужого. Я прижалась к его губам, со сжатыми зубами прильнула к нему всем телом. Наши руки сплелись в объятии, он крепко стиснул мой стан, прикрывая веки.

весьма холодным тоном спросила

так равнодушно прозвучал его голос

и снова на лице го — прежнее холодное выражение.

Он ощутил полнейшее безразличие и тоску.

его прекрасном лице появилось холодное выражение

с полным безразличием

непостижимой страстью

ресницы чуть подрагивали под лучами летнего солнца.

~

- В чем дело, рыцарь? Звук и танец - воплощения души. Когда я танцую, то ощущаю себя свободной над всеми. Над Лирой, землей, небом и вами. Когда над Алькафрахом буйствует шторм, я свообднее всех вас. 

Я, босой, кружилась, вертелась, ничуть не озаботясь, что ноги мои в грязи. Нет, они обласканы солнцем вечерней росы, звенящим колокольчиком тонкой листвы. 

- Вообрази: где-нибудь существует царство, в котором ты, не ограничиваясь ни титулом, ни условностями отцовского двора, вольна поступать, как тебе пожелается,- рыцарь смотрел на меня в упор,- Скажи, там ты обретешь счастье?

- Невозможно. Я буду вести народ в каждом, буду править в каждом, в каждом из существующих царств. 

Не существует в мире такого царства. Я печально улыбалась ему. Движения мои обманчиво-плавны в тенистой лесной тиши. 

- Я вам кое-что привёз,- он расслабленно оперся о ствол древа, прикрыв веки,- По правде сказать, достать её нелегко. 

- Покажите. В самом деле?

- Подойди,- и рыцарь поманил меня пальцем. 

Я подумала: "Он мог бы стать достойным Королем". Он вынул предмет, обернутый в бархат ткани. 

Звук её тревожил, проникал в самое сердце. 

- Говорят, верхние струны оплетены лунным светом, нижние - краденыд у солнца. В басни я не верю, но ведь верите вы. 

- Вы привезли самую прекрасную басню на свете, какой никогда не выдумать и солнцу.

- Помни, чему я тебя учил: прими сторону ближнего, который не может за себя постоять. Убереги обездоленного. И не твори зла.

Когда я, стянув через голову юбки верхнего платья, села пред ним, он вдруг притянул меня к себе, проводя пальцем по идеально прямой линии виска. И поддавшись неодолимому порыву, жадно, грубо, почти болезненно поцеловал мои уста. Мучительно оттягивая белоснежные косы, запрокинул голову, силой прижимая к своему плечу. 

Если вечны выси и глубины, почему я не могу быть с ним навек? Если вечны выси и глубины. Почему? Рука моя, судорожно вцепившись в волосы ему, безнадёжно, с яростной, страстной жаждой их сжала. Рыцарь с горькой ненавистью, от которой, казалось, разорвется сердце, оторвал от себя:

- Оденься.

- Ведь вы совсем не любите меня? - спросила я его, опечалившись.

- Сейчас же.

- Совсем-совсем? 

- Вам давно бы пора забыть свой сон,- молвил мне он, так холодно, так жестоко, с той жгучей, призрительной ненавистью, что и звенящая стужа,- Ради вашего же блага. 

Я впервые познала горечь. Каждый из нас должен знать, что все в жизни преобретается лишь ценой непомерных страданий. 

~

- Есть ли способ как-нибудь расторгнуть его брак с Фэндис, отец? 

- Дитя, это невозможно! - гневно воскликнул Король, вскочив с места,- Невозможно, дитя! Но жаже если такой способ и есть, простолюдин никогда не сможет женится на дочери своего благодетеля, своего сюзерена, своего короля! На дочери того, кто одарил его величайшей честью служения! 

Успокоившись, он сел. Голос властителя печален: мой отец удручен. 

- Вы единожды сказали: могу взять все, чего ни пожелаю. 

- Как быстро летит время. Я и не заметил, как мой прекрасный цветок - расцвел в тиши своего сада. А ведь, совсем недавно, я укачивал тебя на руках,- он обратил на меня взор, полный укоризны,- Неужели, все зашло так далеко? Дитя, ты позабыла - Заветом времен, воспрещено вторгаться в 

Я вскочила. Как мы похожи! Выбежала из тронной залы, стражники отперли передо мной врата. 

Они жаждут единства: одно сердце, одна душа.

- Как прошла аудиенция у Короля? 

Дыхание перехватывает, лицо бросает в жар. Я приподняла юбки, и обнажив ладыжки, стала на носочки - дотянуться до его упрямо сомкнутых, плотно сжатых губ. Меня влекло к нему, влекло страстно, беззаветно и неодолимо. Рыцарь не ответил.

- Никогда не смей так поступать,- и упрямо повторил,- Никогда.

- Это почему? 

- Не уразумеешь, ты ещё мала,- он нахмурил брови,- Существует честь и долг. Для меня заботы с тобой не более, чем долг стране и Королю. 

Как ты жесток. 

- Ты сейчас же возьмешь себя в руки, умеришь пыл,- не отходя, рицарь продолжил, как терпеливый отец с упрямой дочерью: - Когда взойдешь на престол, о своей абсурдной и нелепой, детской влюбленности забудешь и думать. 

Рыцарь прекрасно знал, что есть долг. На отчий престол я не взошла, не забыла о наивной и глупой детской влюбленности.

Он ладонью сжал мою руку у себя на груди. 

Кончилось тем, что меня вновь оставили в заточении. Ни стены, такие высокие, что не видно им конца, ни массивы серого камня, не могли отнять его у меня, меня навечно приковали к нему узы, куда сильнее и крепче, чем сама гибель. 

Ничто ни в земле, ни на небе не в силах нас разлучить.

Он близко от меня, но так далек бесконечно. 

Властитель Лиры наказал не дозволять наших встреч. Приходя, Король-отец пытался меня образумить, подчас увещевать, я оставалась глуха. 

Зрела война у отчего порога. По стране ползли слухи, что против него выступали родные сыновья. 

Никогда не забуду, как он смотрел на меня в последний раз. 

~ 

Тонкая золотая нить пронизывает сцену — мерцающий покров времен, где возлюбленные спят рука в руке. Я проснулась в его объятии, он утер мою слезу. За окном взошло полуденное солнце. 

- В чем дело? - спрашивал Правитель. 

- Плохой сон,- сказала я, ещё ребенком плача так тихо, что всхлипывания едва было слышно.

- Не думал, что принцессам снятся плохие сны,- и остророжно, пальцем, смахнул выбившуюся прядку,- Поднимайтесь, нам пора. 

Цоканье моих маленьких туфелек 

Правитель возлагал на мою голову свёт звезд и венец мученичества. Мы вышли на балкон и люди кричали нам: "Ура!".

- Взгляди Редъярд, наша королевна, как ребенок, будто пташка порхает и напевает, не зная забот. 

- Не творите той пташке её золотой клетки, Правитель. 

Изъеденные ветрами и дождями, камни ушедшие под землю, похожи на исполинский храм, вросший в скалы. 

под роскошными сводами этих чертогов.

Когда-нибудь время разлучит нас

~ 

Вид людей, готовых решить мою участь,

Являлись каждый день, мои палачи и полночные тени.

Спутанны мысли, пока Фэндис наматывает золотистые нити на маленькую перламутровую катушку. Небо и Земля разрешаются громом и дождем, семена начинают прорастать. 

Она - дар вершин, творение нетронутых снегов, я - исчадье царства теней. 

Одеяния мои - изодранные, заношенные лохмотья до дыр, её - шелк чистой, непорочной белизны. 

Каждый день, корчившись на холодном, сыром полу, я разражаюсь таким диким смехом, что в тонких жилах её стынет кровь. 

Меня надолго лишали трапезы и питья, Фэндис смачивала водой мои пересохшие и растрескавшиеся губы, говоря:

- Принцесса, это всё, чем я могу вам помочь. Простите меня.

- Говорят, у всех дорог есть конец. Нет его у Времени, где дороги сходятся, где расходятся тропы-пути, у самого Неба порога. Вселенная и время бесконечны. 

Я не сдержала крик, рвущийся из горла. Тело мне не властно, разрываяст от муки.

Ничто не уничтожается, не умирает, не исчезает бесследно, воплощаясь собой вновь. 

Наші долі безкінечні, безкінечно повторювані. 

Не будет мне покоя ни под буком, ни под вязом.

Я клянусь, клянусь возвращаться к тебе до тех пор, пока ты меня не полюбишь, до тех пор пока ты не полюбишь меня. 

Я приму любую суть, вольюсь в любое ествество,

Позови меня звонкими струнами, забытым твоим голосом. Туда, где сходит солнце, из-под ясного небосклона теплых краев. Приведи туда, где занимается заря.

Скоро я войду в снега. 

Я слышу шаги. Они идут.

Для меня - это последний, отчаянный взмах безтрепеных, поневоленных крыл.

Ніщо не знищується, ніщо не вмирає, ніщо не безвісти не зникає, втілюючись собою, втілюючи себе знов.

Я клянуся, клянуся повертатися до тебе доти, доки ти не полюбиш, допоки ти мене не полюбиш. Я набуду будь-якої форми, прийму будь-яку суть, увіллюся в будь-яке єство, знайду тебе в будь-якому зі світів.

Время неумолимо шло вперед. Не обренулось вспять, стрелка его продолжила беспощадный ход Времен. 

Часы продолжали тикать, отсчитывая секунды, часы и ночи жизни.

~

Фэндис. - Фендис

Я не уследила, отвлеклась. Она, не подозревая, что он наконец вернулся, рухнула в замковый ров с большой высоты. 

Я бросилась по лестнице вниз, сердце неистово билось в груди, вспотели руки. 

Но лицо его не изменилось. На уставшем от дальней дороги, безжизненном лице, не проступило и кровинки. Я знала, что это не так, все не так. 

Он молчал, но в самом его молчании крылось больше, чем он мог сказать. 

Зимнее царство спало, не было ни шелоха, ни ветра. В образовшейся полынье колыхались белые волосы, мертвое тело. Я заметила, она так и не сомкнула глаз, полных невинной, неземной синевы. 

Спустя время, Рыцарь принцессы ровным голосом признес:

- Супруга, накиньте плащ,- он протянул мне свой алый, испачканный дорожной в пыли,- Вас за это казнят. Мы сейчас же покинем царство Лиры. 

Помедлив, он прибавил: 

- Дайте мне минуту. 

Я поспешила обратно. Верно боги велят, если ты желаешь прослыть слепцом, начать тропу с другого конца: не обернись. 

Я ослушалась, обернулась. Он залез в холодную, чёрную воду по грудь. Вынул её изо льда и обнял. 

Ему все равно, что налетел промозглый, колючий ветер. Ему все равно, что он, насквозь промокший, мог на нем простыть. И тогда он, в безысходном отчаянии вскричал, прижав её к груди, думая, что его никто не слышит. 

С той поры, во мне зародилось что-то. Что-то страшное достигнув сердца, вросло в кровоток. Боги зовут это ненавистью к усопшим. Надо же. Я с презрением закусила губу. 

Он так и не стал прежним, ни разу не коснулся моей руки. Перестал спать по ночам.

***

За очень глубокой рекой, дорога ведет сквозь лабиринты острых камней к золотым воротам Тринадцатого царства. 

Его Король мучился от горечи и тоски, переполнявшей сердце. 

Кто сказал, что власть мертвеца над человеком ослабевает с течением времен? О, нет, власть его лишь крепчает, с каждой прожитой секундой становится сильнее в мире, где ему её не найти.

Лик его искажался от горя, каждый раз, когда я непреклонно смотрела ему в лицо, силясь отгадать, забыл ли он свою безрассудную страсть.

По ненавистным вершинам гор тяжело нависли, угрожая бурей, черные-пречерные тучи. Он выберется к утесам, к бурлящему холоду морских волн, взберется на самые крутые скалы Алькафраха, подставляя ветру лицо. Голод моря зиял, точно разинутая хищная пасть. 

Он скажет:

- Илириель Верн, - горестно усмехнется, голос его сольется с голодом волн,- Ты ведь слышишь из небытия? Явись мне всего раз: оттуда.

Роковая красота приводит нас к устьям могил, к тишине абсолюта. 

В ту ночь не спалось, что-то сильно стучалось в окно. 

Оно распахнулось само собою, внутрь резко ворвался град, загробный ветер. 

Король вошел, впервые с тех пор, как возвел эти стены.

К нему тянулись маленькие белые ручки. Он кинул на неё взгляд, полный такого отчаяния, какого я в нем и не знала.

Ураган не стихал три дня, срывая ставни и крыши. 

словно белоснежная лилия на рассвете,

- Дай мне войти

Будь со мной всегда… прими какой угодно образ… Сведи меня с ума, только не оставляй меня в этой бездне, где я не могу тебя найти! О Боже! Этому нет слов! Я не могу жить без жизни моей! Не могу жить без моей души!

-

в ней сквозила боль»

Губы ее раскрылись

«В этом движении было столько неподдельного отчаяния

Казалось, что с каждым днем тоска в ее сердце становилась все глубже и болезненнее.

-

* 

~

Я остановилась у двери, ненароком подслушав. Говорили Королева и Эмрис. 

- Помните сказку про Тисовый лес? В одном царстве, в одном государстве жила принцесса, 

что своей рукой посадила в землю крошечное деревце, надеясь спасти его от свирепых зимных холодов 

- Проклятая Королева, о которой не помнят ни одни сказанья? 

Ей было всего семнадцати лет от роду, когда ее насильно лишили свободы; она провела в заточении три года, вплоть до самой кончины. 

- Не знают, не помнят или не хотят помнить о том. Я весьма удивлен, что вы знаете о ней, в действительности сказание о принцессе, что так и не стала Королевой. 

в моих краях живёт давно. Его ещё долго передавали из уст в уста. В легенде говорится, с основания последнего царства, был порядок и мир. Но в годы бедствий, в дворцовых чёртогах жил один солдат знатного происхождения, обладавший небывалой храбрростью и смелостью. Королева избрала его, как своего Рыцаря, чтобы блюсти чеснть и закон. Говорят, он был столь статен и красив, и молодая женщина с первого взгляда воспылала к нему запретной страстью. 

Рыцарь ответить ей взаимностью не мог,- прокашлялся волшебник,- И дело тут не в строгих нравах того времени, воспрещающей венценосной особе сочетаться браком с человеком более низкого происхождения, что каралось смертью, а в его супруге. 

Рыцарь был женат по большой любви. Возможно, речь шла о его благородстве или действительно все так и было. Молодая Королева стала чахнуть, ни один лекарь на свете не мог её спасти, ибо от безответной любви и волшебники не придумали лекарства. 

Рыцарь поддался очарованию Королевы; однако он всегда думал, что уступает ей. Он и подумать не мог, что они вдвоем будут вместе. Они оба застряли в безвыходных ситуациях, но он никогда не мог перестать любить ее. И рыцарь сражался за нее до последнего вздоха.

~

Правитель бросил оружие наземь. 

- Я не подниму меч на женщину. 

Нет на заре мира ничего бесконечного. Ничто никогда не было моим. Ничто никогда мне не принадлежало. Я помню каждый миг времён, прошедших после, затерянных в вечности, немых безднах, канувших в небытие, чьи следы унесло ветрами, оставляя их тень. 

канули в небытие

Чародей прокашлялся, заговорил. Как окончил он говорить, я затряслась. От одной мысли меня пробрала дрожь. 

- Я поступлю, как ты того желаешь,- я взяла его за руки,- Но позволь мне лишь миг единый остаться с ним. Лишь миг. Ты сжалился надо мной, учитель, прояви милость и в последний раз. Если человек раскаится, вернется ли он в то время, когда был счастлив? Чтобы остаться там навечно. 

- Уговор есть уговор, и уговор будет соблюден,- Мерлин усадил меня в кресло,- Во всякой любви своя мука. Быть вместе вам не суждено. 

- Но ведь он меня любил,- с отчаяньем прошептала я,- Он меня любил.

- Вы этого так и не поняли, милый друг? И в тот час он ставил ваше благо превыше.

(но человеку свойственно менятся - или нет, тут он он тоже ставил её благо, по-своему, учитывая и свои мотивы. иначе то шаблон - они двойствоенны)

И только за то, что мы любим, порой, мы обязаны позволить уйти. Если он сумел пойти на жертвы, это и была любовь. 

Я устала, устала быть в пути, всех любимых растеряв по дороге и тебя, учитель. Я уйду, как другие, а ты должен остаться. Такова моя расплата и твоя. Я предпочту умереть, чем жить одной вечность.

от того, что нам не быть подле, от того, что люди враги друг другу, зло в наших сердцах

(я думаю, тут она должна понять, что тогда он жертвовал ради её блага

а тут она должна пожертвовать своим, чтобы отпустить его - своеобразный выверт)

У настоящей любви нет счастливого конца.

~

Я упала на колени и взвыла, как не выл ни человек, ни зверь на земле. 

Руки мои судорожно метнулись к лику. Крик, вначале тихий, становился все громче, громче и громче, с каждым мигом краденого времени. Я согнулась пополам, припала к полу, словно к холоду надгробных плит. 

Мой душераздирающий крик, в котором смешались и жажда, и мука, извергнутый из самого дна страждущей души, чтобы взмыть к истоку терновьх небес. 

Во веки веков, ты - юдоль моя.

Ничто ни в земле, ни на небе не разлучит нас.

Вечеро. На небе ни единой звезды. Я шла к Правителю, что сидит в темнице. Шла тихо. Те, кто заточили его в этом замке, сторожили его со всех сторон настолько надежно, что проникнуть к нему любому гостю было невозможно. 

Мерлин следовал за мной. Что уталит мою боль? Что её уталит?

- Ей позволено войти,- наказал чародей и привратники разошлись, освобождая мне вход. Я прижалась челом к двери, раздираема любовью и услышала голос, всегда спокойный:

- Почему ты плачешь? Кто обидел тебя?

- Ты там,- с нежностью ответила я Правителю,- А я тут.

Ключ с резким скрежетом дважды повернул в замке, вынося вердикт, и тяжелая наружная дверь впустила долгожданный лунный свет. 

- Я не оставлю тебя,- он сжал мои руки, и поднеся к губам, ласково их поцеловал и продолжил: - Почему бы тебе не стать моей женой? 

Стало темно. С мертвого моря дул ветер. После долгой-долгой тиши, Правитель осознал, что до сих пор сжимал мою руку в своей руке, но теперь уже, во веки веков ничто на свете не заставит меня отпустить его.

-

«То был и вправду ужасный крик, исторгнутый всей силой ее тела, вынырнувший словно из чрева вселенной, чтобы взметнуться до пределов небес. Крик с другого конца времен. Вопль обезумевшей женщины, превратившейся в зверя, в вещь, в природную стихию.»

крик, вызванный приступом невыносимой боли

иступленный

pа Воротами раздался жуткий вопль, высоко и пронзительно пронесся в небесах и замер. Так страшен он был, что на мгновение все оцепенели. 

-

- Я приму выдвинутые условия, в обмен на иммунитет и гарантии безопасности её величества.

- При твоём отречении, на все притязания к моей власти. 

Где это видано, чтобы горделивый и неприступный Правитель открыто проявлял слабину?

Низложи её, низведи на дно так, чтобы рука моя стала ей милосердием, истязай, чтобы стремление моё изжить её со свету, стереть её с лица земли показалось ей раем. 

- Даю слово, что ни намерением, ни действием, более не посягну ни вашу власть, ни на земли Южного царства. 

Для отказа от своих устремлений требуется немалое мужество, не взирая ни своим идеалам, ни непомерному честолюбию. Два Правителя никогда не смогут сосуществовать в одном пространстве. Когда ни один не хочет лишь отражать чужое великолепие, но каждый жаждет занять все, не свои - сердце, мысли жизнь... Мы не противоположности. А в дребезги, потому, что я ни за что не отпущу, даже если ты столь великодушен, чтобы минимизировать мои терзания. А я нет. Я – нет. Не отпущу, прорасту. 

Я - бесформенна, только тихий омут может стать тем, чем не станет стекло, кость или сталь. Можно пламенем, можно усыпляющим маревом, удушающим чадом, – "молитвами, угрозами, шантажом".

Великое чувство мне не суждено, суждено бремя власти. Бессчетное количество воинов сгубило чудовище, бывшее когда-то прекрасной Королевой. Как красота обратилась в нечто столь безобразное? Как любящее сердце в неутолимой жажде мести выгорело дочерна?

- Теперь ступайте. 

- В свою очередь, дай слово, что ни намерением, ни действием не посягнешь на земли Северного царства. 

- Даю слово. 

Испытав презрительное сожаление, я бросила на неё прощальный взгляд, сказав напоследок:

- Не судите строго, принцесса.

В заминувшейся, растянутой до бесконечности секунде, она ответила голосом звенящего ручья, ставшего неукротимой рекой:

- Благодарю вас и прощайте.

Князь почтительно поклонился, уходя. Шелест плаща его, возвращения его, как самый важный для меня, самый незаменимый в жизни звук. 

Кто же в пустой тиши, услышит стон раздираемой души? 

~

Финалачка:

- Отплывай. Я непременно вернусь.

Часы судного дня бьют трижды. 

Я медленно уходила на дно, забранная соленой морской пеной.

Как русалка, что обменяла семь русаличьих жизней на одну - людскую. В наших сердцах тоска по морю живет всегда.

Правитель уходил среди светло-голубых льдов и полярных пространств, за далекими полярными морями и проливами.

И не было его (тебя) нигде на земле.

~

Может быть, я тоже сон. Сон окружающего мира. И все это только снится миру? 

Волосы мои, когда-то золотые, поблекли, их укрыла седина. 

Мама никогда не пела мне колыбельных, не говорила ласковых слов. 

Времена

гнев, неистовый, безумный гнев.

мученический стон

безмерное страдание

в страшном горе

смертельная тоска

невольная тревога

неопределённые сожаления

мучительная горечь

мучительную тихую скорбь 

бездонной тоске.

непреодолимому порыву

предельное отчаяние

в бесконечном отчаянии

жадная ревность 

радостное возбужденіе

отчаянная решимость

пылкая страсть

жадной страсти

клокочущая ярость,

невыносимая грусть

смутное вожделение.

ужасающая ясность

надменная холодность

холодное равнодушие

холодная жестокость

холодно-вежливую

оскорбительной холодностью.

безвольного равнодушия.

ледяная учтивость

безучастно глядя

с ледяной вежливостью.

совершенно спокойные, произнесенные все тем же ровным голосом; отец

жгучее, нетерпеливое желание

мстительный восторг

порывистые движения

«боль разрывает мне сердце»

боль пронзает воем 

чувствуя, что сердце неистово колотится в груди,

будто душу ее порвали в клочья

изнывая от тревоги

непростительна глупость

«яростная, лихорадочная и в то же время бессильная тоска по родине.»

наглухо замкнут

ужасного зрелища,

ужасный вопль

леденящий душу вопль

истошный вопль 

исторнутый крик

несказанные муки

з ненависною пристрастю

снедал

Мрак и боль захлестнули 

Я чувствовала, что мной овладевает блаженная усталость. 

Я дышал свободно, легко и с восторгом ощущал на губах, как прозрачный напиток, мягкий, словно шипучий, пьянящий воздух, напоенный дыханием плодов и ароматом дальних островов.

качание огромной колыбели корабля унесло меня

«Быстрым и вместе с тем величественно-плавным движением она села на своем ложе, золотистые, мягкие, как шелк, волосы в прелестном беспорядке рассыпались вдоль ее стана; рубашка, соскользнув, обнажила плечо; »

«До чего она ни касалась, все превращалось в золото; куда она ни смотрела, всюду возгорались дикие чувства.»

«и из земли, на которую ступали ее легкие ножки, вырастали бледные цветы смерти. »

золотистые волосы и серебристое платье сверкали под солнцем на фоне розового сада.

и казалась сотканной из золота, серебра и солнечного света.

маленькие белые ладони.

кожа была матовой, блестящей, словно залитой лунным светом.

«ясная в сиянии дня»

светозарное солнце

расплавленный лунный свет

в свете занимающегося дня.

в свете зари,

под первымии лучами солнца.

«струившийся отовсюду серебристый блеск. 

струящийся и мерцающий белый свет над нами был так ярок

во мгле рассвета

свет в тумане

Был час заката,

начал прибывать свет

искорки звездной пыли.

залит золотистым мерцающим светом, он играл на кустах изгороди,

залитого сиянием зажженных свечей сада.

Реки грезят о том, что отважный рыцарь возвратится в земли солнца. 

грани хрусталя, преломляя свет,

наполненным холодным голубым светом зимнего полдня. 

В центре переливавшегося розовыми и золотистыми тонами

золотистого света, изливавшегося из окон

луны струили на них мягкий вечерний свет

серебром отливали недвижные пруды,

«Над ложем взошла полная луна»

«Когда солнце стало клониться к закату»

В полночь свет распространяет свою силу

«Мягкий дневной свет падал двумя снопами через высокие оконца на вымощенный плитами пол»

на стенах кабинета плясали зловещие тени.

скрытые мраком и далью

Mрак рождён в недрах

тусклом сумраке

«В мрачном сводчатом помещении»

за темной стеной

Королева, погубившая себя из-за тоски и гордыни.

В конце она целиком погрузилась в свое горе и тоску.

~

Интерьеры замка Харуэ изящны и красочны, и в основном были выполнены художниками из Лотарингии. Одним из исключений является салон "Шинуа" в одной из башен; по-видимому, его оформил Жан-Батист Пиллемент (1728-1808), который приехал из Лиона и большую часть своей жизни проработал за границей. Поэтому немного неясно, когда именно художник написал эти изысканные и утонченные сцены шинуазри в Харуэ, но в любом случае через некоторое время после завершения строительства замка в 1732 году. Известно, что он обучался и работал в Париже с 1743 года, где был нанят Жан-Батистом Удри, разрабатывая дизайн для мануфактуры Бове. Уже в 1745 году он переехал в Мадрид, впоследствии работая в Лиссабоне (с 1750 года), в Лондоне (с 1754 года), в Вене (с 1763 года работал на императрицу в замке Лаксенбург), в Варшаве (с 1765 года работал в Королевском замке); затем в России и Италии, но Я убежден, что мы не осведомлены обо всех его движениях в эти годы, когда он был всемирно известным художником в зените своей карьеры. В 1778 году Пиллемент был назначен придворным художником Марии-Антуанетты, в этом качестве он поставлял картины для Малого Трианона в Версале. Путешествия явно были у него в крови, он снова покинул свою страну в начале 1780-х годов, чтобы занять новую должность придворного живописца в Лиссабоне, вернулся во Францию только в 1789 году и умер на родине в Лионе в 1808 году. Пиллемент добился успеха не только как пейзажист, но и был одним из самых влиятельных декораторов восемнадцатого века. Его шинуазри, арабески и цветочные картины послужили элегантными лейтмотивами для мебельщиков, ткачей гобеленов, и особенно когда он в конце жизни вернулся на юг Франции, он много работал на шелковую промышленность Лиона (Мануфактура Soie et des Indiennes), где он закончил свою выдающуюся карьеру. 

~

Эдит Уортон в ее книге "Итальянские виллы и их сады". 

Нехай і занедбаний, проте гарний та величний, стоїть гордовито маєток Прянішнікова та чекає свого часу, 

белый замок, возвышающийся

огромными стенами и башнями 

с высокими темными башнями по сторонам

с парой кованых широких полос поперек каждого из двух неохватных створов на мощных навесах

декілька вітражів, які пропускаючи сонячне світло, розсіюють кольорові промені по всьому храму. Стіни прикрашені мозаїкою, яка поєднує в собі кольорові камінці й смальту.

расположен среди холмов

расположенный в здании

Построенный примерно в 1760 году в качестве зимней резиденции 

замок рядом с городком Трехтингсхаузен в Рейнланд-Пфальц, Германия.

Замок был построен примерно в 1316/1317 году. Замок Рейнштейн был важным для своего стратегического расположения. 

с четырьмя уникально оформленными комнатами.

утро в садах Вальсанцибио виллы Барбариго 

Эти великолепные сады были разбиты Луиджи Бернини 

славится выдающейся природной красотой, кристально чистыми бухтами и архитектурой эпохи Возрождения. 

Перевернутое Y-образное озеро расположено у подножия

Дождь сероглазый раскосые волны целует:

Воды небесные встретили воду земную -

Смех и смешенье, единство огромного с частью -

ахнет весной: юной свежестью, юго-западным (непременно западным!) ветром, мокрой землей, рождающейся травой и набухшими почками. Хочется петь и танцевать.

Прозрачны, светлы серебристые воды

Густой слой опавших листьев устилал мертвую землю.

гнетущая тяжесть в воздухе возвещает приближение грозы

темных грозовых туч, непроницаемой пеленой скрывавших

« тучи тяжелые и темные.»

тучи словно свинцовой пеленой обложили все небо

Низкие, черные тучи закрывали вершины поднимающихся ам- фитеатром гор

«Небо было совершенно черно, звезд не было, »

темная ночь после него осталась, как была, такой же темной. 

Стены, башни. Глубокие рвы

Равнина, скалы, голубое небо

задрожали струны арфы

украшены впечатляющими люстрами из муранского стекла, фресками, шелковой вышивкой

Зеленый дамаск на диване и стульях придаёт комнате цвет на фоне более приглушенных оттенков стен 

Старая усадьба, поросшая мхами. Заросшие кустарниками аллеи.

включают самшитовый лабиринт, который, возможно, является старейшим в мире.

Сады в стиле барокко разделены различными озерами и прудами и украшены многочисленными скульптурами,

Затем внизу садик, и вокруг изгородь с кустами роз,

Дворико, украшенным скульптурами, фронтонами, экзотическим растениями.

Кения и Килиманджаро две высочайшие вершины Африки с вечными снегами и ледниками . Дремучие леса опоясывают эти горы в лесах обитают дикие люди и таинственные звери редкой древней породы описать которые невозможно

Ветер гнал легкий туман над дном пересохшего моря, огромные каменные изваяния глядели с гор на серебристую реку

К утру резко похолодало. Поднялся северный ветер. Его порывы постепенно усиливались

«Еще не рассвело, вьюга»

тянулись опаленные холмы и дымящиеся провалы; 

Вдали – мачты судов в доне,

~

Массивное каменное здание показалось мне угрюмым и неприветливым — унылый фасад с окнами под самой крышей, тяжелая дверь, старинный герб над входом

На первом этаже открытые галереи с колоннами, каменный пол: парадные и приемные залы, залы для балов, целярия, картинная и скульптурная галереи. Второй этаж занимала капелла, детские и женские спальни, гардеробные, лоджии, библиотека.

Окруженный аркадами двор, проходящими через все этажи галереями с колоннами.

С большими статуями, вазами и колоннами.

Далее располагались еще две двери: одна вела в покои первого этажа,

минуя который посетитель 

оказывался в богато убранных парадных залах и покоях дворца.

пилястры с цепочным орнаментом, филенки со скульптурами. 

зеркальные 

с люнетами

арка­ да на небольших колоннах, филенки в рамках, заполненные 

симметричным акантовым орнаментом или же содержащим рельную скульптуру; лопатки или 

и глазурованным кирпичом

наслоения друг на друга горизонтальных этажей.

Сооружения делали с кирпичными стенами и сводами, дерево

применяли лишь отчасти для балочных конструкций перекрытий этажей и стро­ пил Кирпичные конструкции покрывали облицовкой — штука­ турной или каменной, в том числе мраморной.

«по посыпанной галькой дорожке через этот скромный оазис в цементной глыбе больницы и оглядываюсь на простое кирпичное здание отделения.»

В живописной местности возле Площади Микеланджело вот уже более полувека назад был разбит иридарий, спускающийся красивыми террасами по крутому склону берега реки Арно

заросли жёлтого ириса простираются почти до противоположного берега, - а ведь ирис растёт только на мелководье, - и король рискнул перейти реку вброд.

~

Вечер упокоил листву деревьев и окрасил небо, и лампы в милом старом доме засветились ореолами розового света.

Зной струился вверх, к прозрачному весеннему небу, тишина нависла над городком

Побережье против островка было покрыто песком и усеяно черноватыми скалами, которые в эту минуту вследствие отлива постепенно выступали из воды.

тянулась ограда парка чьей-то виллы, и высокие деревья простирали поверх нее свои ветви.

сквозь деревья проглядывали извилистые дорожки, фонтаны и лужайки

проступали высокие колонны и каменные изваяния.

лестницы, окружённый рассыпавшимися, подёрнутыми мхом, камнями

по тропинке, тянувшейся сначала вдоль реки, потом вдоль замшелой каменной стены, ограждавшей старый бассейн, и наконец сворачивавшей в дубовую рощу

Миновав узкую железную калитку и пробежав вдоль рододендронов, окаймлявших низкую изгородь, Сесилия пересекла парк с немногочисленными деревьями, проданный местному фермеру для выпаса коров, и оказалась позади фонтана, представлявшего собой уменьшенную вдвое копию «Тритона» Бернини, установленного в Риме на площади Барберини.

Глубокий ров, вырытый по его периметру, перед ним - вал земли.

Через специальный мост, приводящийся в движение древними механизмами, спрятанными в здании над ним.

выбить ворота осадным тараном, ворваться вовнутрь

избыть

Дальше, до самого ущелья, ведущего к перевалу 

колючие стебли

потрескавшиеся, покосившиеся деревья

«отливали холодным свинцовым отблеском»

«вширь и вдаль только лес»

от горизонда до горизонта

Вблизи, мимо сада, струился

море тумана

На лесистых склонах тихо шепчущих елей.

В верховьях долины

недра горы

Со склонов по обе стороны

гранитный массив 

со склонов которого 

журчании полуночного мира.

неумолчном журчании воды

Образы:

Земля к земле

бесконечная морская гладь

как ветер черной ночью, колышущий траву под деревьями.

«свет луны на воде или тени в грозу»

Агаты звёзд в тумане белых лилий

орошать ее ласковый дождик или сечь суровый град

белые вершины гор розовели в лазури неба, 

сапфировая роза

Поднялся северный ветер. 

~

Ибо мученический мой крик, оглушивший коридор, завладев им, как горестно предшествующий звуку мир. 

всевозможных былинок, помня, помня сотню разученных на память песен и баллад. 

Верн

Общепринятые заветы выстраивают определенную систему релиигии. 

Заветы Времен. 

Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства, да не будет у тебя других богов пред лицом Моим.

Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои.

Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.

Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих. Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и всё, что в них; а в день седьмой почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его.

Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, даёт тебе.

Не убивай.

Не прелюбодействуй.

Не кради.

Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.

Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего.

Путеводитель по миру Феллавии, составлен Эмрис Мирдинном от 1781 года.

Его превосходительство, доктор медицины и действующий тайный советник Его Величества, создал этот 

Действующие лица

Глоссарий 

Долг 

Клятва верности 

Клятва Вечности 

Право чести - позволяет стороне, которой несправедливо (по её*, либо чужому заверению, в том числе принимаются ко вниманию показания свидетелей) был нанесен ущерб (обида), отстоять свое право поединком на мечах. 

*обиженной стороны

Право брачной ночи 

Суд Королей

Чертог властителей

Горы Колхиды - вход в Страну Грёз. 

Автоматон - 

Рейнхард 

Кальдер 

Пассерман

~

Король взглянул в отражения зеркал золотых рам. Но узрел не себя, а её - дивную, роковую красоту, не сотворенную для глаз человека. 

Она неслышно ступая, точно плывя, босыми ногами по плитам мрамора, обнажила узкие запястья слабых рук. 

Она ощущала: её объял холод, день за днем погружая во мрак. Стали видны прожилки синеватых, лиловых вен; по ним струился лёд.

Неслышно ступая босыми ногами

и снова на ее лице — прежнее холодное выражение.

~

Могучий род вождей взрастил это прекрасное юное деревце для жизни и счастья,

о славе и подвигах, мечту о новых незнакомых странах

где его имя окружено почетом.

он провел масштабные реформы

вательные походы существенно расширили границы, при нем она пережила свой расцвет.

Он писал великолепные стихи, покровительствовал поэтам и художникам, помогал бедным.

~

Есть другие миры, 

иногда мы открываем глаза радуясь, что они близко, так рядом

теперь ближе к тебе, чем когда-либо. 

- Так близок был ко мне иной мир. 

А теперь, теперь я приговорена навеки

Ты дал мне понять, что может быть иная жизнь, что не все кончается на 

сделаться легкой и незримой, чуть-чуть зримой, дымкой. Подняться выше и слиться с . 

Утонуть в темной туче, сверкать с молнией, греметь с громом, пролиться серебряным дождем и под высокою радугой, под многоцветной снова стать каплей 

А ведь когда-то все было по-иному. 

Все прояснилось за долю секунды. 

Время — извилистая река. Одни пытаются заглянуть за поворот, другие борются с течением. 

и впредь быть тому, все дни и все ночи,

пока пребудут земля и вода в нескончаемом времени.

время на исходе

Кратко. Время не терпит

Мое время ценно. вы достаточно его отняли

время не ждет

Великий час пришел.

пока существует Время.

Нет родителей, которые не боялись бы потерять своих детей, когда время ещё не пришло.

Когда часы пробьют полночь, ведь время пришло.

Если ещё раз потратите моё время на бесполезные разговоры, то следующие головы полетят с ваших плеч

Ничто не длится вечно, даже звёзды. 

Мое тело - одно мгновение.

Почти вечность.

В этот миг 

Не лишения, не трудности пути губили его

Я, как и прежде, люблю тебя. 

Судьба послала мне тебя.

Разве для меня это жизнь?

Ганьба, й приниження, і смерть — все, що можуть вигадати Бог і диявол, — не могло нас розлучити

Вона брехала до свого останнього А подиху! Де вона? Не там — не у небі… і не щезла… де ж ти? О! Ти казала, що тобі байдуже до моїх страждань! А в мене одна молитва — і я твердитиму її, поки не відсохне язик: Катрино Ерншо, ти не спочинеш, доки я живий! Ти сказала, що я тебе вбив — то переслідуй мене! Я вірю, вбиті переслідують своїх убивць; я знаю, привиди блукають землею; будь зі мною завжди — у будь-якій подобі… Зведи мене з глузду, тільки не лишай мене у цій пустці, де я не можу знайти тебе! О Господи! Я не можу про це думати! Не можу жити без мого життя, без моєї душі!

Убитые, я верю, преследуют убийц. Я знаю, призраки бродят порой по земле!

Когда пришел его последний час, Король отдал мне последнее, самое безжалостное свое веленье: 

- Ти похоронишь меня над Алькафрахом. 

Подле неё. 

ороль и рыцарь вскочили на коня, и покидая дворцовый чертог, растворились во тьме.

- Редъярд, разыщи корабль. Отплывайте в Антарес,- отдал приказ Король. Стоявший в тени рыцарь низко поклонился.

- Я остаюсь. Если властителя нет со своим народом - нет его царства. 

- Почему вы столь беспечны? Сейчас же созовите всех! - сказал Верн укором.

- В моей стране сотни лет царит мир. Кто сейчас осмелится напасть? 

Им нельзя позволить сойти на берег.

- Вам не хватит времени подготовиться к обороне, если то враг. Кому как не вам ведать, когда надлежит принять бой, а когда надлежит отступать? Разобщенной Астре не устоять. Готовьте стрелы, нужно поджечь паруса.

Наше минуле ніколи не згасає, воно просто набуває нових втілень.

Значит, любое событие неизбежно, даже невозможное.

Волею судеб - встреча, зарождение любви, никогда не бывает случайной. 

Фэндис как могла, пыталась припятствовать произволу, творимому над принцессой. От моей лютой, жгучей ненависти доставалось и ей. 

Я, как разъяеренная гончая смерти, не принадлежащая людскому роду, швыряла ей в лицо - её милосердие и доброту, желая поскорее сгинуть, сгноиться в земле. 

~ 

- Госпожа? - дружелюбно отозвался он,- Как мне добраться до дворца Властеля Астры? 

- С какой целью? Без приглашения вас не пустят туда,- ответила я, пристально, жмурясь от яркого солнца,- Идите прямо, как только выйдите на тропу - сворачивайте налево.

- Благодарю,- он поклонился слегка, явно умея облекать слова в умные, тонкие речи.

- Я иду той дорогой, укажу вам путь.

- Взамен, я доставлю вас в целости и сохранности, - его улыбка стала шире, должно быть, заметив мой восторженный взгляд. 

Незнакомец легко поднял меня над зёмлей, усадил на коня и повел. Шумели филигранные волны стихии. 

~

- Оно засохло,- я нежно провела по тоненьким веточкам молодого тиса,- Ему нужна другая земля. 

- Тис нуждается в полутени, а не в солнце,- 

и за беседой о философских гипотезах и течениях, восседали важные лица нашего царства.

(В сноски: По закому Астры, женщина, сбежавшая с мужчиной даже по своей воле, считается соблазненной. Отец Феланны и Илираель говорит о том, что она не могла составить достойную партию будущему королю Альтаира). 

Сгноить его, и того станет мало.

пока я не увижу голову предеателя у своих ног.

Дедушка играл колыбельные на пианино, если я не могла заснуть.

Я всегда, почти беспричинно, знала: она - его суть. 

К чему я веду? Позвольте, просить вас о помощи?

- Нет. Вы, вопреки словам, нарушили мир.

- Избрал иной способ, по-своему уверению. Его высочество находится в Ашеннане, в качестве особого гостя, ему оказаны все полагающиеся привелегии. И Эскала не осмелится вторнутся сюда. 

Я наклонила голову, рассматривая витраж, и тут меня осенило!

- Так вот, где ты есть,- 

а всюду не могла тебя найти. 

Следуй, Редъярд, Королю, будь всегда верен ему. Ибо в часы предательств не останется никго, кто прикроет ему спину.

Мать моя, сама умывала моё лицо ключевой водой, причесываала волосы длинным костяным гребнем, взятым на туалетном столике спальни. 

Отец мой, после обильных трапез и возлияний, благосклонно нам улыбался, отмечал: с каждым днем княжеский сын становится все мужественее и храбрее, полагая своим наследником его, его, княжеского сына, а не свою дочь. 

Я садилась подле, низать на тонкую, серебряную нить жемчуга. 

Мне так требуется заполнить эту львиную гордыню.

И отправляясь отдыхать, Король Финвальд милостиво отпускал нас в большой, изумрудно-зёленый сад матери или к вересковым полям, где успели остыть тела его солдат. Молчащие земли простирались вокруг. 

Глядя на холодные, облюбованные вороньём лица, Винтерхальтер безразлично говорил:

Днями я возилась с ликорисами в саду, скоро она зацетет у Замка Луны, её принято отождествлять с разложением и тлением. Траурный цветок в память уходящему лету. 

В Южном крыле ещё бренчат тарелки, позванивают бокалы. Вечерами играли, смеялись и пели, и, наконец, отправлялись ночевать. Счастливые, утраченные часы. 

~ 

- В качестве извинений, хотите на кое-что взглянуть?

Я кивнула, Винтерхальтер помог мне подняться по деревянной лестнице этажом выше. 

- Пойдем,- он приоткрыл дверь в роскошный кабинет с витражной кульпольной крышей, в стиле ар-нуво.

В сравнении с Библиотекой оформление выглядело более выдержанным и простым. Стены покрыты фактурой малахитового цвета, поделены молдингами прямоугольной формы , без росписей, картин, излишеств, придавая интерьеру особый шарм, завершенность. Рыцарю нравились 

- Личное пространство для бумажной волокиты,- обронил сухо принц, без какой-либо гордости в тоне. 

- Мне выразить своё восхищение кабинетом или вами в целом, предпочитаете как? 

- Вы же любите совать нос, куда вас не просят. Во избежание неприятностей, лучше показать самому,- он вальяжно откинулся в кресле,- Предосторожности не излишни. Осмотритесь смело. 

Если бы, если бы миг, единый миг, мне с ним побыть. 

Я осмотрела стол, книжные шкафы из чёрного дерева, и охватив взглядом потолок, словно утонула в проступающем свету. Опорой куполу служили деревянные панели, чёрного цвета. В обширном камине пылало полено, по телу разлилось приятное тепло. Винтерхальтер отвел быстрый взгляд, брошенный украдкой. 

- Зачем же всё то, что вы там сотворили было нужно? Зачем? 

- Маленький акт демонстрации сил потенциальному врагу. Простая предосторожность.

- Никогла не доверяйте тому, кто льет елейные речи в уши. То, что вы во Дворце - не значит, что вам не угрожают в месте полном интриг, где ваша жизнь висит на волоске,- сказал понизив голос принц.

- Пургу с языка гонят уж много веков подряд, храбрый рыцарь. Это не в нове,- вторила ему трусливая принцесса, накрыв рукой пальцы его на рукояти,- Вы, главное, на своей тропе не заплутайте. 

- Ваши слова меня успокоили,- на лице его проступила едва заметная, но искреняя улыбка. 

Он сделал ещё шаг, дотронулся до моей щеки, и с выдохом, провел по ней пальцем.

- Пренебрегать хорошим советом неразумно,- сжал моё плечо Винтерхальтер, подтолкнув к себе ближе,- Вам здесь никто не принит вреда. 

Может, такова его натура — вступаться слабых? Волен ли рыцарь жить по велению сердца или обязан следовать той, что была для него избрана Королем в служении? 

- Благодарю покорно, справлюсь сама,- взглянула я ему прямо в глаза, сердце моё участилось, забилось сильнее,- Чужое покровительство в стакан не нальешь. Но вы можете оказать мне услугу.

- Какого рода услугу?

- Мне нужно вернуться в Замок Вернов.

- Замок Вернов? 

~

- Правитель, куда мне их ставить?

- Выпускайте птиц, они нуждаются в свободе. 

- С каких это пор, женщины имеют право что-то решать?

- Ты забыл на чьи земли ступила твоя нога? Кто хозяин в этом доме, я или ты? В моей стране, женщина имеет свободу решать, как ей жить.

- Этот произвол давно пора устранить. 

- Осмелься,- холодно-вежливо ответил Король принцу. 

Луис покачал головой, словно трепеща пред ним.

- Я не осмелюсь, Правитель, вы - моя кровь. Брат на брата не пойдет,- презрительный взор его метнулся ко мне, кошачьи глаза угрожающе засверкали,- Принцесса, сам факт того, что ты женщина, ставит тебя в невыгодном свете, но коли в этой стране имеешь на то право: решай. Растили ли тебя в уважении долга или склонности к безнравию и нахальству? Мы, братья, едва не развазяли из-за тебя кровной вражды. 

Король сложил руки на груди, готовясь оборвать его оскорбительные речи. Я вышла вперед, гордо вскинула голову: 

- Выбор мой неопровержим и непреклонен. Будущий король Альтаира, человек вынужден делать выбор и я сделала свой. 

- Быть посему. 

- Войди же, как мой брат, как мой гость. В почитании к моему очагу и супруге. 

- Забудем о тех словах, что мы бросили друг другу в обиде,- принц преклонил колено перед Королем и Королевой Антареса,- Приветствую вас, властитель. 

Громко выругался один из солдат, содрал дорогой, вышитый солнцем плащ, очевидно, оставляя себе, закрыл их простым одеялом. Их снова подняли.

~ 

- Я пришел один, чтобы предложить родственный союз. Ваши дочери привечали меня, как желанного гостя.

- Ах, наглец, только взгляни. Я в праве считать настоящей родней вашего брата. Мать его, по отцовской линии приходится мне двоюродной сестрой. Но ваш предок имел с моим кровную вражду, и как старший наследник, на вас возложено её бремя. К тому же, вам хватило дерзости украсть младшую дочь моего царства. По нашему закону, мне ничего не оставалось кроме, как её выдать за вас. Но даже будучи ей мужем, вы нанесли ей, значит и мне, личное оскорбление. Мне продолжать? Ставите ли вы под вопрос свою собственную этичность?

- Моя вина. Но вы, как истинно-любящий отец, даже не вникая в суть, приняли сторону дочери. Иные, выдвинутые вами обвинения, я тоже не стану опровергать, возглая вину целиком на свои плечи.

Произошло то, чего никто не мог ожидать. Непомерно горделивый и надменный, Король преклонил колено в почитании, как перед собственным отцом, приложив руку к груди. Мы стали по обе стороны от него. 

- Для меня - честь иметь такого тестя. Здесь и сейчас, я желаю прекратить вражду! 

- Папа,- взмолилась Илираэль, мгновенно растопив отцовское сердце,- Примиритесь, прошу! Я не хочу, чтобы в этой вражде пострадало два горячо любимых мной сердца! 

- Говорите. Я вас выслушаю, Верн. 

- Иди к отцу,- он целовал её в лоб, говоря почти утешительно. Я с ревнивой завистью сцепила зубы,- Ни одно из твоих горячо любимых сердец не пострадает. 

Гислан сжал её руку, сплетая их пальцы, как виноградные лозы. 

~

Мой будущий нареченный невозмутимо взглянул на него. Дрожащими руками я пытаюсь опору; вельможа весь в крови, встает, исторгая леденящий душу вопль. Клинок сразу достигает цели, колющим движением поражая жертву; и рука мертвого повисла, словно плеть, оставляя на полу алый след. 

- Вы не находите это чрезвычайно безнравственными, аморальными и кощунственным нарушением законов гостеприимства, наследник Эола? 

- Я нахожу это моим последним предупреждением касательно вас,- его голос звучал твердо, убежденно и властно. Рицарь пристально, пронизывающе посмотрел на принца Эскалы.

И тут гнилостное зловоние овладело залой. Кошмарные тени срывали звенящую мозаику плит, сдирали ткани, пряденные из моих песен среди хрустальных вершин, где первые лучи нагревают зачарованный лес. 

О, ночь, ужасная, бессоная ночь!

- Принцесса, что с вами? - холодно спросил рыцарь, склонившись надо мной; рука его прошлась по волосам, безучастное лицо приблизилось к моему. 

- Здесь кто-нибудь выжил? - у меня была не речь - рыданье, я закричала, корчась в убийственной муке; рука моя судорожно впилась в его плечо, сердце - готово разорваться от страха,- Здесь кто-нибудь есть?

Винтерхальтер поднял меня на руки и понес сквозь ночную тьму. 

~

Жгучая страсть переростает в пламя и поглощает всё.

Разбивали хрусталь в зале, где мы пировали с королями. 

Под заходящим солнцем, в янтарном свету, мир готовится ко сну. 

Заколышутся, зайдутся севером ветра, и покажется на земле держатель зим. 

Ты всё сто ль же тожествен отрешенным рыцарям больших дорог в сырой, серой мгле.

(отсылка к первой жизни)

Но время, блуждая тропами, не обратилось для тебя вспять. 

Ты, сквозь пространство и время, вернешься опять. 

Если у тебя есть сердце, одно из самых добрых, самых справедливых по отношению к каждой из несправедливо обиженных и обделенных сторон. 

Глаза, светлые, и в них, почти угасшая золотоцветная искринка.

~

- Сердце твоё полно злобы, 

Он целовал её лоб и лицо, говоря почти утешительно. Я с ревнивой завистью сцепила зубы. 

Когда в Астру пришла война, унося нас скорым течением, я боялась, что потеряю его.

Часто и заботливо поливала свои олеандры. Это опасные цветы, вызывающие головные боли, тошноту. Голыми руками их касаться нельзя. 

Мать моя, покойная королева Верн, любила розы всевозможных расцветок и форм. Розы - символ страсти и любви, красные - дарят любимым женщинам в знак сильных чувств, белые - юным девушкам. 

Отец мой, в вольные от забот дни, если те выдавались, часом, брал принцессу, дочь свою, княжеского сына, отправлялся в угодья на охоту, мы - срывать спелые ягоды, танущие на языке, спрятанные среди палой листвы

Грязные, оборванные спали на соломенных тюфяках, полных вшей; прятались у добрых хозяев в мороз. 

Мои руки огрубели, покрылись мозолью тяжелого труда; я не обмолвилась и словом, деля общные тяготы и лишения.

Пара увещеваний недальновидных вельмож, пара ночей - другим королям. О прочьих мерзостях не желаю и помыслить. 

слышу, как запекшимися губами она глотает вдох; слышу, как неспокойно колотится её сердце. Я слышу, как постепенно, постепенно прерывается её дыхание.

- Вы куда разумней, чем то дитя,- сказал Король с ироничной, нежной усмешкой, наконец обернувшись. Наконец, он больше не повернут ко мне спиной. Но не мне обращен этот светлый взгляд. Любовь, чаще безответная, вижагет тебя изнутри, сжигает дотла,- Итак? 

- За вас выступят четыре царства,- я продолжила,- Я дам вам простой в очевидности выбор - любовь или власть? 

- Что ж, четыре царства, лучше, чем ничего,- Король жестом предложил мне сесть,- Как вам это удалось?

- Вам в действительности интересно? Или только суть? - я протянула руку,- Дайте гарант. 

Он вложил в мою ладонь маленькое чёрное кольцо, что я видела на её руке; совсем мне не в пору.

- Я - человек чести, Феланна, и не нарушаю данного слова,- Король сел напротив, устремив на меня полный горечи взор,- Единственное условие, что я выдвигаю вам взамен: Илираэль будет возвращена, но отбудет к отцу. Королева - не причина территориальных распрей. 

- Как вам угодно, её дальнейшая судьба меня не заботит. 

- Перед тем, как принимать данное решение, вы учли всевозможные риски? Войны без риска не бывает, и фактор риска приводит к полной потере всего. Если в данном случае это произойдет, вас следует обезопасить,- Верн подозвал Редъярда,- До моего возвращения останетесь в Цитадели.

Я в очередной раз изумилась, казалось, ничего, ничего в его железной решимости к действию, не способно его сломить. Но всё-таки, его истинные мотивы оставались мне до конца не ясны. 

- Детали?

- Черед три дня, Айнцберны, Линдгрены, Винтерхальтеры, возглявляемые отцом будут у Цитадели. Я взяла на себя смелость сообщить им о вашем местонахождении,- я не могла отвести глаз. 

- Разумно. Плагаете среди них не найдётся очередного предателя? Вы заранее знали, что я соглашусь, скакали без устали, только для того, чтобы сыграть свою партию, - Король величественно поднялся, протянув мне руку. Ошутив столь долгожданное прикосновение, мои щеки бросило в жар; сердце учащенно забилось,- Ступайте, отдохните. 

Когда я уходила, Гислан Верн, меня окликнул:

- Ни одна из жертв, принесенных вами до этого дня, не стоит той минуты триумфа. Почему вам не стать бережнее к себе, не научиться себя ценить? Вы достойны большего, чем низложенного Короля. 

~

- Вижу, попытки к сопротивлению нё прекращены,- прозвучал из мрака жесткий, оледенелый, голос, - Пытаетесь бежать с тем, кто так явно пришёлся по сердцу?

Редъярд сопроводил меня в рабочий кабинет Правителя. 

Он встал, сделал два шага, и остановившись посреди комнаты, изо всех сил рванул меня к себе. Когда сквозь распахнутые оконные створки врывается ветер, я замираю, прячась под его шквалом. Его губы стремительно нашли мои. Он сжав рукой густую прядь волос, отвел мою голову в сторону. 

- Прошу вас, садитесь,- он отступил, замер спокойный, неподвижный,- Предлагаю уговор: утверждаете Закон, затем вольны уйти. 

Но я молчала, молчал и он.

~

Я, Королева, гордо вскинув голову, решила удалиться в замковый сад. Нет уж, дудки!

- Вы решили обзавестить второй супругой? 

- Прощу прощения? Я выказал вашей сестре банальную любезность, и только,- Гислан недоуменно поднял бровь,- Люди часто склонны к негативным оценкам. Это приводит к ревности и зависти, как вы полагаете?  

- А что, Заветом запрещено ревновать? 

Верн весело рассмелся и швырнул меня, Королеву, в фонтан. 

- Сперва охладитесь. 

Король привлек меня к себе, нежно отвел прядь с лица, целуя в лоб. 

- Вы зарделись, покраснели,- сказал он, оставляя легкое, почти невесомое прикосновение губ к губам, дыхание на двоих,- Теперь рассудите здраво, в союзе двоих найдется место ещё одному? 

- При желании, найдется,- выпалила я, переводя дух.

- Вы настолько неуверены в себе? 

Проведя ладонью по лицу, стягивая рукава платья, Король поцеловал меня с таким жаром, так несвойственным его холодной, расчетливой натуре. 

~

Я слышала, как на своих колясках, запряженных тройкой или кто пешком, прибывают, съезжаются гости. Сегодня в Дворце Луны справляют бал для самого приближенного к Королеве круга. Я сникла, заломив руки. Мне не позволен ни праздник, ни бал. Я высунулась из окна, облакатилась на перила, разглядеть дремавший сад. Темнота. Мириады звёзд там, за оградой, отдают перламутром. 

Один из разбитых, павших ангелов наземь, повернет голову и скажет в осуждающем взоре: "Вам тут не рады". Я не хочу звёзд, ибо ты в земле, я не радуюсь золотой листве, ибо под ногами тебя не видно, я не желаю зимы, тебя не согреть. 

- Принцесса?

Пускай снизойдет с небосвода звезда и осветит твой новый путь. В канделябре догорела свеча, оставив мне кромешную тьму. 

- Принцесса? - спокойно повторил Верн и шагнул,- Вы, я вам говорю. 

Я молча, на него не смотрю. Верн не любил танцевать, считая развеселье и па по кругу - пережитком старины. Короля вела в танце его Королева. 

- Вы что-то потеряли из посуды? Бокалы вон там,- указала безжизненным голосом я, не желая спорить, вступать в разговоры хоть сейчас. 

- Пойдемте? Вас не обидят,- сказал принц с таким беспечием, как земля распахивает объятия небу навстречу,- Я не позволю. 

- Ни к чему. Ступайте,- вся в нарядном белом, я накрылась одеялом, украшенным шитьем мёлких звёзд.

Рыцарь, вскинув голову, поднял равнодушный, непроницаемый взгляд. Меня душила неизбавимая боль, он не должен о ней знать. 

- Не пойму, к чему такое упрямство? Вас заметят. 

- Вот я вам и велю: ступайте, вас заметят.

~ 

То был неистовый, душераздирающий крик, порожденный из недр страждущей души, из земных глубины, чтобы безнадежно взмыть к глухим небосклонам прозрачной синевы. Тело моё зашаталось под напором непрекращающегося крика. 

Я смеюсь, и смеясь, безумный смех сотрясает мне грудь. 

Мир показался мне страшным, чуждым местом, сгустился мрак, разбросав чернильные пятна на свежем холсте. Тихо болит сердце, и пока завывает ветер, кто-то чёрным одеялом укрывает безмолвные звёзды в округе. Интересно, замечал ли Король кода-либо, что они здесь совсем не гаснут?

Так слушай же в последний раз, крамольник! 

Часы судного дня трижды бьют полночь. 

Мой драгоценный дом отверг меня со всей любовью, и я больше не грежу о том, чтобы восславить его на многие лета. Чужое меня всегда убивало, остаётся только хватать ртом воздух, полузадушенно хрипя.

Я неслась в горячке вглубь непроглядной тьмы. Легче, легче – невесомее, быстрее. 

Я отчаянно нуждаюсь в том, чтобы вернулось солнце. 

«Все будет кончено», — мелькнуло у меня в голове. Я знаю, скоро взойдёт солнце, я знаю, совсем скоро оно будет со мной.

~

За время различных моих путешествий видел я множество

необычных мест: первозданные пущи Брокилона с деревьями столь

высокими, что их кроны скрывались в тучах. Краснолюдские палаты,

выдолбленные в скальных массивах Махакама, стены которых были

выложены чистым золотом. Ни одно из этих

Чудес не произвело на меня, однако, такого впечатления, как

прославленная Зеррикания.

Пробираясь через Огненные горы, боялся я, что ждет меня

разочарование. Слышал я множество фантастических историй о

Зеррикании. 0 бескрайних песках, раскаленных солнцем добела, о

драконах в золотой чешуе, которые вьют гнезда среди дюн, о

горбатых конях, которые могут прожить долгие недели без

малейшего даже глотка воды. Однако был я не в состоянии в них

поверить. Я был уверен, что все эти сообщения суть единственно плод

чьего-то буйного воображения.

~ 

Итак, я остался один. Остальных больше нет. Оно и клучшему. Я наблюдал

со скалы, как буря швыряла и крутила их самодельное утлое суденышко.

Свинцовые тучи нависли над самой водой, как карающая длань,

тянущаяся к одинокой обреченной на гибель лодке. Этот шторм не

пережил никто.

Буря налетела неожиданно и была явно локальной - я специально следил

за развитием событий. И так же внезапно все вдруг прекратилось. А что

самое интересное, я уверен, все это не было случайностью. Тут

чувствовался... какой-то умысел. Не знаю, что происходит на этом острове.

Пока не знаю. Но если я надеюсь выбраться отсюда, то должен во всем

разобраться. Пора браться за дело.

~

Наполненный пением птиц, лес встречает приятной прохладой, знакомит со своими обитателями: пугливыми кроликами и величественными оленями, бесшумными совами и стремительными ястребами.

В мире царят силы зла. 

Я хочу в давным-давно уснувший лес. Вдохнуть запах хвой, заслышать трели дроздов. 

Корни его простираются вглубь, питают землю. Здесь, недра земли, уходят своими огромными, раскидистыми корнями вековые деревья; здесь спят, набираясь сил, ростки; земля вскармливает семя всего живого и живущего. 

Я иду, продолжая свой путь, ступни мои босы, под ногами хрустит снег, остаток того, что осталось от запаха трав на ветру. Меня бьет озноб, мучит голод, мучит жажда. Но вот я останавливаюсь у родника, крытого тонкой коркой льда, чтобы напиться. Замерзшие воды его черны, полны яда, как и застывший, недвижимый лес вокруг. 

Я жадными глотками пью, пью воду, ощущая как влага, призванная даровать облегчение, жжет изнутри. 

Я сотворю себе могилу в этом лесу, у подножия старого-старого дуба; украшу её сосновой иглой, созову со свету птиц. Я бегу, бегу, всюду туман. Лес спит, укутан снегами; он на елях, верхушках сосен, ветвях. 

Озноб пробирает сильнее, голод скручивает внутренности, он невыносим. Я без устали бегу, не глядя куда. Открыв уста, я пою, пою, что есть мочи, что было сил. Песнь и молитва моя слиты с воем ветров в страшный гул. 

Он никогда не был человеком, не носил имен, не произносил слов. Он - северный ветер, он ветер с верховий рек и долин, рдеющий меж лесов, колышущий море травы. Он не был человеком, познавшим войну. Он не человек, умерший от голода и нищеты. Он - северный ветер. 

Бывает так, что ветра рождаются сами. Рождаются из дыхания гор, излияний небес, под шелест лесов и бурление рек. Он знал о и других ветрах; знал о широкогрудых могучих своих собратьях, о яростных царях горных вершин и океанов; наблюдал за Зефирами небесных течений и эфирами-странниками. Страдал вместе с теми, кто был обречен на ветер. Но Верховой ветер был рожден из горя и ужаса. И тройка коней его, запряженных в невидимую глазу колесницу, была вестницей наступающего ненастья, признаком начала плохой погоды.

 Лес внезапно заканчивается большой стеной из массивного серого камня. Такой высокой, что не видно её конца. У женщины нет выбора, или умереть от лап освобожденных кошмаров, согласно заветам леса, или карабкаться вверх. Карабкаться изо всех сил, даже если и этот вариант означал верную погибель, даже будучи нагой по отвесной стене. Тяжесть пути становится совсем легкой, словно её кто-то держит. Женщина одолевает стену и без сил падает в разросшийся терний, не замечая ни зазвучавшего пения птиц, ни запаха возникшей такой долгожданной и невозможной хвои. За ней наблюдает пара любопытных глаз на верхушках зелёной листвы.

Ветер прекращает свой истошный вой, но зов моей агонии небосвод не услыашл.

Все снова погружается в сон.

- Принцесса? Мы едва вас нашли,- предо мной Астрис Линдгрен. 

~

- Вы готовы к отплытию? 

- Это ваша роскошь, сударь? 

Он погладил мою руку. Нежный бриз освежил, разнежил мне лицо, я приготовилась взойти на трап. 

- Это наша роскошь, привыкайте. 

Часы судного дня бьют трижды. Она внезапно возникла из-за угла, я заметила её краем глаза; он стоял к ней спиной. Я толкнула его, бросилась вперед. Она одним хладнокровным движением нанесла удар, пронзила мне грудь. Меня обожгло. 

В карих глазах её, полных ненависти и темноты - удивленье и страх. Она не верит ни себе, ни содеянному, ни глазам. Она вынимает клинок, и что-то, наконец, проясняется в её глазах. 

Я отошла к краю, пошатнулась, изо рта хлынула кровь. Пришло время проститься и возвратится домой в опостылевший, сиротский приют. 

- Прощайте, Королева! 

Мой драгоценный дом отверг меня со всем тщанием и любовью, и я больше не грежу о том, чтобы восславить его на многие лета. Чужое меня всегда убивало. 

Время таёт. Для меня всегда скупо, всегда неумолимо; в каждом непомнящем, немыслящем, а следовательно, несуществующем бытии. Страха нет там, где исчезает всякая надежда. Но я всё же отрешённо кривлю лицо, вспоминая о тех, кто обо мне больше и не помнит. 

Он протягивает руку, из времен, темноты. Меня резко дернуло, падение прекратилось. Я приникла, больно вздохнуть. У смятенного сознания голос, всегда спокойный, всегда любимый.

- Дай же руку, я тебя удержу. 

Как слагаются сказки? Светом луны, шуршанием листа, мановением пера, песнями странствующих и поющих; отвергаемых и гонимых, добрых и слабых, ревностных и ревнивых. 

Жаль, сказка окончилась, толком не успев начаться.

Я хочу сказать: 

- Я тебя отпускаю. Ступай по тропам звёзд, где 

У меня не стало слов, голоса и дыхания. Мне кажется, или кто-то кричит? Так отчаянно и тоскливо. Я неслась в горячке вглубь непроглядной тьмы. Легче, легче – невесомее, быстрее. 

~ 

За время наших путешествий, мы повидали множество различных мест: первозданные леса Кассиопеи с деревьями столь высокими, что кроны терялись в густых тучах с гребней гор. 

Супруг мой поведал множество историй: о стенах Альтаира, выложенных чистым златом; о бескрайних песках Саргаса, раскаленных добела солнцем; о драконах в золотой чешуе, доживающих свой век на скальных массивах Ориона. 

Скованный льдом замок ещё спал, узоры его витражей рисовал на стеклах мороз. На прикроватной тумбе, у резной кровати, тикали часы, отмеряя начертанное время. Я, едва не задохнувшись, вскочила, отбросив в сторону меха и одеяла.

- Вы сутками намерены отсыпаться, сударыня? - Король, весело мне улыбаясь, стоя на пороге. 

У меня вновь был голос, было дыханье. 

- Не соизволите ли со мной отобедать? Час за окном, нынче, не ранний.

- Только если у вас в кармане припрятана бутылка, сударь.

- Такой вариант предусмотрен заранее.

- Неужели? Замужние дамы обедают в постели. 

Он откупорил бутылку, разливая вино. 

- Что-то не так? Или Королю с супругой выпить воспрещается? - Король недоуменно поднял бровь, повелительно указав на бокал. 

- Король - проповедник трезвости, ему не положено.

- Король пытается понять, чем его Королеве так по нраву эта гадость.

- Сами вы, величество, гадость. Святой эликсир дарует вам отпущение грехов. 

- Серьёзно, когда ты решишь взять бразды правления в свои руки, Илирай? Окружи себя благородными дамами, фрейлинами, устраивай балы, организуй чаепития,- нахмурился Король, вдруг стал недоволен.

- А в вашем бюджете сколько балов предусмотрено с бутылкой? 

- Будьте добры, упамятовать следующее: совместном бюджете государства,- Король грозно скрестил на груди руки,- Ни одного с бутылкой. 

Мы с супругом отличались редкостным единодушием в вопросах финансового и политического поприща. Приучив меня во всем полагатся на него, я черпала в нём уверенность в завтрашнем дне, уверенность в том, что мы сумеем преодолеть любые препятствия на нашем пути; он всегда ухитрялся отыскать такие нужные слова и решения.

В спальню заглянул, ничуть не смутившись, Редъярд, рыцарь Короля: 

- Повелитель, срочная весть!

Король нахмурился, счастливые минуты спали, схлынули с его лица:

- Докладывай. И, бога ради, найди себе жену, остепенись уже наконец-то. 

- Повелитель, Вы стали мягче. Это все благотворное влияние женщины. 

- Чтобы отсох и твой язык без костей.

~

Мы с Астрисом выбрались на прогулку под предлогом охоты. Охотиться я не умела, но приличным леди полагается охота. 

Нам открывался восхитительный вид на морской пейзаж, покрытый вечными снегами. 

- Вы хорошо утроились, Астрис? Вам здесь все по нраву?

- Благодарю вас, Королева. Все прекрасно,- друг мой достал флягу, весело размахивая ею в воздухе. 

И как тут не спится? 

- Не хочется возвращаться. 

- Так останьтесь.

- Рядом с вами? - он подал мне руку, я села на одном из гладких, округлых камней. 

- Рядом со мной,- неожиданно сказала я. 

Такие люди никогда не встречаются на тернистых тропах жизненного пути. Он не покинул меня в минуты нужды, не покинул в минуты радости. Как же, как же зовется эта беззаветная преданность? 

- Но не станет ли несправедливостью по отношению к вам - вас здесь удержать ?

Астрис не находил, выпалив слишком поспешно и горячно: 

- Я останусь. Останусь до тех пор, пока вы будете во мне нуждаться. 

Оттого, мне горше. Под ногами бурлит море, раскачивая на волнах ветра. Мир соткан из ветров, унизан ветрами. Ветра - стремление свободы, что мы жаждем в сердцах. Что делать нам, нерожденным у морей? Устремленным ввысь, к граненным волнам стихий? Слышится в редкой, тоскливой тишине неумолкаемый рокот.

Астрис звонко смеется, пока я отбираю у него флягу. Он промистился рядышком у камня. Мы вместе взирали на кристально-чистое небо, обрамленное солнцем. Он поднялся, подставляя лицо ветру. Сегодня Эол спокоен.

- Потанцуем? Как встарь. 

Он неспешно ведет танец, отдававаясь ветрам. Я следую за ним в такт. Однажды, он утратил что-что, что было для него ценнее, дороже всего на свете. Отголосок этой утраты откликался в нем каждым прожитым днем. 

Я грациозно отплываю в сторону, кружась, и ветра поют во мне апассионату, сюиту. Мы расходимся, разбегаемся, соединясь. Ветра ещё поют, но смолкают. Пробудились птицы, заводя полусонную трель.

- Я уверен, мы оба согласимся с тем, что весь этот разговор должен остаться между нами,- и умехнувшись, выпустил мою руку,- Король будет страшно недоволен.

- Прощай, Астрис,- я улыбаюсь, зная, что все не по-настоящему, все это сон,- Спасибо за всё.

- Куда же ты, принцесса? 

Пошел дождь, завыл ветер. Завыл могучий Эол, вскричал из недр вечной темницы, из недр земли. Беспрестранное волнение морей доносилось и сюда. Где же я? 

~

Тишину прорезал его жуткий, отчаянный вопль, которого ни разу в жизни ещё не слышала я. Он закричал таким страшным голосом, который я не забуду никогда.

Хриплый, пронзающий до костей, надорванный крик, в котором разом смешались безнадежность, обреченность, неподдельное, страшное страданье, ярость и оголенная, ничем не прикрытая, первозданная страсть.

Имя, одно лишь имя, запрещённое, произнесённое на одном дыхании, имя: "Илирай".

Он поднял голову и увидела я, искаженное до неузнаваемости лицо его, полное горя, затаённой, внутренней муки. Я страшусь его дикого, страждущего взгляда.

Сердце моё упало, рухнуло вместе с нею вниз.

Но все кончено. В сущности, это и к лучшему.

- Будь ты проклята,- вскричал он, через силу мне улыбаясь.

Мир полон сакральных обещаний и таинств. Нарушивший завет - умирает. Умирает тот, кому начертано умереть. Таковы, непреложны Законы Времен.

- Маленькая принцесса... ты не умерла, просто вернулась туда, откуда пришла,- и, мягким, утешительным тоном, будто обращенным не ко мне, дорожа, произнес он. Я сглотнула сжавшимся горлом.

Дни слились в месяцы. Миновал год.

Однажды прогуливаясь, я заметила на том месте простой, серый камень, поросший травой, которого там не было ранее. На камне выгравированы, смутно неясные, неразличимые посторонним лицам, символы.

Пожилой учитель музыкальных искусств мне объяснил: знак фермата над паузой образует значенье - "Вечная Тишина". Под знаком, паузы отмечают "форте-фортиссимо", то самое громкое, наивысшее звучанье.

Король стоял у могильного камня, голову в скорби склонив. Его непослушные, чёрные волосы трепал ветер.

- Оглушающая вечная тишина. Вот, что написано на камне,- бесстрастно-неожиданным тоном отозвался он. Сердце моё налила невыносимая тяжесть,- Приготовься.

И прошёл мимо он, шелестя плащом тихо. Король - предвестник бурь, везде, всюду мешавшийся, нигде не ведавший, не снискавший покой, окромя её крыла.

Король остался один, свободный, жена его умерла.

Нет ему жизни, нет и смерти.

Верховный король навеки один.

В оглушающей вечной тишине он один.

Мирно спят, захороненные мертвецами холмы.

Я твердой, не допускающей возражений рукой, наводила в королевстве порядок, пока король собирал для наступления силы.

Он придёт, непременно придет он. Я знала, рано иль поздно, он придёт. Он оставит её не отомщенной. Такова природа, движимая вперед нами. Мы ищем пути отмщений. Ты придешь, чтобы расквитаться, обратишь все в руину.

При меркнущем свете дня, шторы во Дворце Солнца опущены. Залы погружены в темноту. Нет ни пиршеств, ни балов, будто они хранят по усопшей траур. Она не слыла ни выдающейся властительницей, ни оставила после себя никакого, хоть мало-мальски значимого наследия, так почему? Почему её до сих пор помнят?

Не по той ли простой причине, что она милосерднее или добрее?

В огне заката, серебряный кубок остался нетронутым на столе.

Западный склон неба играл приглушенными красками. После дня пути, Король, на могучем чёрном коне, сходил с равнин. За ним, мягкой рысью, по зелёной ткани земли, ступали его рыцари. О невосполнимой утрате шептали ели у первой зари.

Тропа, огибая туманные ручьи, вела его ко мне. Серебрились тени. Воздух звенел. Они шли, без устали шли. То край света, благодатных почв и долин.

Король сделал вдох, исполинской тяжестью вздымая дыханию грудь.

Неужто, среди подступающих ветвей, ему снова привиделась она? Прелестное лицо, гибкий стан, отчетливо слышимый смех. Шелестел лес, словно нежный, тихий голос, доносящийся вдалеке.

- Вот мы и прибыли, Редьярд,- сказал он и лицо его исказилось душевной болью.

Стемнело. Они обошли равнины.

Ему печально знакомы могучие стены. Последний час отдохновений лег вокруг. И кажется, она сейчас выпорхнет, вскинет объятиям белые руки. Ты любил в ней красоту, но более тобой в ней ценима преданность, абсолютная, беззаветная преданность тебе.

При приближении рыцарей, у ворот из тени, появились люди. Толпы в ликовании заполнили улицы, ожидая возвращенья своего короля, дабы приветствовать его дома.

- Мы войдем, гибель моя не будет чрезмерно ценной,- молвил он. Или я грежу наяву? - Мне кажется минули годы, а не дни.

Он, гордо вскинув голову, торжественно въехал в Лиру под выкрики простого люда. 

Никогда прежде не доводилось мне бывать за пределами своей страны. Не доводилось мне видеть укрытых снежными шапками, острых пиков Колхидских гор, по которым его снедала тоска. Ни каменных городов, высеченных в скале.

Я распахнула глаза, кто-то тронул меня за плечо. Тихой, неспешной поступью ветра.

Отец мой, высокий, сильный, добрейший из всех, пускай подверженных порокам, земных королей. Я тянусь к нему и он, улыбаясь, берет меня на руки. Рассыпаны жемчуга по земле.

Король вошел в залы. 

Лишь задержав на нём взор; как можно пристальнее вглядевшись в эти алые, до боли знакомые, полные скорби, тем явственнее сделалась для меня происшедшая в нём перемена.

Её безвозвратно объяли, поглотили морские воды. Когда я вынула меч из её груди, мне не стало легче. Обида не убавилась, не улеглась. 

- Отныне, чёрный объявлен - цветом скорби. 

Он никогда не был похож на других. Лицо его безжизненно, серо; поблекшие и потускневшие глаза. И горе в нем столь велико, что я не могу его описать. По всему видно, он давно уж не спит. 

- Я почитал тебя сестрой,- голос его чистый, яростный, как небо в морозные глубины зимы,- Не поднял на тебя руки, не унизил. Мы нарушили данное друг другу слово, в этом мы квиты. Но рано или поздно, братья и сестры расходятся, вьют свои гнезда. 

Князь закричал:

- Но ты замахнулась на то, что для меня свято, на мою семью! 

Почему же присутствие его, кажется моему сердцу столь смертоносным, опасным, как надвигающаяся метель в ночи?

- На твою семью? Я любила тебя! - я вскричала, закусила до крови губу,- Я - была твоей семьей!

Кто утишит боль моего, не твоего сердца? Секунда промедления равна гибели. Ясно, как сейчас, помнится мне, ты держал на руках дитя, утешая её разбитое сердце. 

- Обнажи меч, либо найди того, кто вступится за тебя в равном со мной поединке. 

Помнится мне жгучее ощущение стыда, оплеухи на щеке. Но нет воспоминания о том, когда я впервые обнаружила в себе предрасположенность к убийству. Человек обмирает, жизнь его медленно, секунда к секунде покидает оболочку. Что мы есть? Чем являемся, как не оболочкой, призванной исполнять намзначенную нам роль? 

Мать моя добра, ярка и красива. А я неприветливо стою во мгле. Он - взошел подобно солнцу, всеми почитаем и любим. А я помрачнев, теряюсь среди ослепительных лучей.

Я флегматично, отстраняюще, отодвинула камень на кольце, высыпая содержимое в бокал. Порой лучи меркнут, уступая место последним краскам солнца. Мы теряем в потемках последние, разрозненные лучи. Я хладнокровно, не дрогнув выпила яд. 

Утратить тебя - значит утратить всё, ради чего я жила; утратить тебя - утратить всё, что я строила для нас. Возможно, я бы и не подняла на тебя руки, то лишь затмение рассудка, ложь, а в отврезвлении к нам приходит память. Что мы есть? Чем мы явлемся? Я - зло в абсолюте или тусклая, почти угасшая звезда, танцующая над раскаленной бездной? 

- Обнажи меч, милосердия для тебя не осталось,- он смотрел на меня снизу вверх этим своим бесстрастным выражением лица,- Иначе, я сровняю всё с землей. 

Холод в конечностях и костях. В этом каменном лице ни эмоции, ни кровинки. И в потускневших, безжизненных глазах - пустота, там никогда ничего нет для меня. 

- У тебя было все, чего может возжелать человек, у тебя было всё, но ты меня не ценил. Свою семью ты не ценил. 

Быть тебе Королем. Но править одному. 

Я уже не вижу тебя, я вижу отца и знаешь, я ещё никогда не видела такой спокойной улыбки на лице Финвальда, и поскольку его улыбка обращена ко мне, сердце моё радостно трепещет. Что-то подобное, то же веселье, торжеств внутри я ощущала, когда отец былвал мной доволен. 

Стой, куда же ты уходишь, стой!