Если вы думаете, что Вильгельм входит в тройку самых загадочных людей школы, то, вероятнее всего, не ошибаетесь. Количество скелетов в его шкафу превращает последний в полноценный склеп, как в подсознании самого мужчины так и в его личных покоях. И проникнуть за пелену отделяющую его "личный ад" от мира насущного - самое глупое решение, которое можно было бы принять.

Именно из этих соображений, Вагнер направился к озеру лишь когда Заря Вечерняя стала уступать Заре Полуночной. Коридоры опустели, в лунном свете, приобретая призрачные черты и в них, как никогда гармонично, "плыла" тень преподавателя. Тяжёлые шаги растворялись в ночной тиши, а барельефы и колоны постепенно сменились густыми кронами. Он шёл по протоптанной дороге не осматриваясь и даже не смотря вперед. Взгляд был прикован лишь к пути на коий приходилось ступать и не более.

Глаза, привыкшие ко мраку вовсе не нуждались в заклинаниях света, тем более, что в вечернее время это могло потревожить жителей тех мест, куда ныне Вагнер нёс свой визит. Плащ и рубашка спали с его плеч, как и обувь он оставил на самом краю причала еще три четверти минуты просто смотря на гладь воды в лунном свете. Это просто было прекрасно, сказать, что ему не хотелось остаться в этом мгновении на веки - означало бы слукавить. Покой пропитывал эти места, вода манила к себе и противиться этому не было причин.

Чары трансформации создают у его ног весомый булыжник, который с неким усилием поднимают на руки. Миг еще один, еще и Вильгельм делает шаг с кратким шумом скрывая свой лик глубоко под потревоженной гладью воды. В ушах селиться звон от резкого перепада температур, каждый мускул его тела напрягается, борясь с судорогой, зато голову покидают любые лишние мысли, растворяя в окружающей его толщи.

Все снова шло наперекосяк. Теона, наверное, никогда не признавалась себе в этом, но раз за разом ощущала, как теряет контроль над ситуацией. И это ее нескончаемо раздражало. Капитанство в команде по квиддичу, участие в дуэльном и зельеварном клубе, успешное обучение на факультете "Алхимии" с углубленным изучением едва ли не каждого предложенного курса - все это доставляло волшебнице искреннее удовольствие, делало ее поистине счастливой... Но также отнимало уйму времени и сил. В моменты, когда все начинало накладываться друг на друга, хотелось выть, лезть на стены, тoпuться, вeшaться или пpыгaть с Астрономической башни, однако Картрайт вымученно улыбалась окружающим и делала то, что от нее требовалось, считая, что просто не может никого подвести. Наверное, ей стоило не так быстро погружаться в дела после каникул, давать себе отпуск или просто-напросто делегировать часть обязанностей, разделять их с кем-то, но что-то внутри мешало пойти на поводу таких идей. Быть может, причиной была та пустота, что Тея ощущала внутри, когда, хотя бы, крупица ее времени не была забита очередными важными, срочными, неотложными делами. Как в прошлом году, когда она неудачно влетела в столб на тренировке по квиддичу и была вынуждена пролежать целых два дня в больничном крыле. То было испытанием, оказавшимся сущим адом - ни посетителей во время занятий, ни возможности развлечь себя - лишь ты, один на один со своими страшными мыслями, что бывают по ночам, если мучает бессонница. Из-за них волшебница просто обожала засыпать, только касаясь головой подушки.

На разбор накопившихся за пару недель задач не хватило целой субботы. Картрайт уже было собиралась направиться в спальню, потому что начинала засыпать прямо за столом в общей гостиной, но по пути встретила знакомых, что решили отметить день рождения какого-то красавчика из Колдовстворца. "Отказы не принимались", а потому пришлось нагло врать о том, что она присоединится сразу после вечерней пробежки - находиться в чьем-то обществе в тот момент ей совсем не хотелось. К счастью, то были ребята из команды по квиддичу и они просто не могли сказать ей о глупости подобной затеи в лицо. Демонстративно проследовав к внешней территории школы, Теона задумалась о том, что случайная идея не была такой уж бездарной и могла помочь отлично снять стресс, а потому отправилась прямиком вдоль озера, полностью погружаясь в свои мысли и то и дело рассматривая пропадающие с небосклона лучи Солнца.

К моменту, когда девушка уже изрядно устала и перешла на щадящий ускоренный шаг, она обогнула больше половины озера, а вечерняя заря исчезла, уступив место чистому ночному небу. Сил практически не осталось, мышцы приятно ломило, а горло жгло, но счастливая ведьма предвкушала то, как легко сможет уснуть в этот вечер. Подступая к территории, близко прилегающей к Запретному лесу, она крепко сжимала в кармане свою волшебную палочку, не решаясь использовать ее, как источник света. Известное дело, что магические существа негативно реагировали на любое посягательство на свою территорию, но вероятность получить неприятности на пятую точку, привлекая их ярким огоньком, была куда выше. Очертания заметно приближающегося замка Хогвартс в отблесках воды приятно успокаивали, когда Тея смогла разглядеть в десяти метрах от себя какую-то непонятную фигуру близ берега и на мгновение просто забыла, как дышать, а главное, совсем растерялась, что же ей делать. Попадаться на глаза незнакомцу из Запретного леса в ночное время хотелось меньше всего, как и направляться обратно вдоль берега - тот бы легко заметил. Оставалось лишь спрятаться среди деревьев и надеяться на то, что ее бездыханное тело не найдет к утру следующего дня лесничий. Вот только, долго ли она могла там прятаться? Пока волшебница определялась со стратегией в столь непредвиденной ситуации, некто, явно оказавшийся мужчиной, освободился от накидки, рубашки, обуви и на глазах удивленной студентки направился прямиком в воду с булыжником в руках.

Растерянная, она еще несколько минут глядела туда, где в воде скрылась незнакомая фигура, а потом решила воспользоваться прекрасной возможностью и спешно миновать освободившийся участок дороги, бежать изо всех сил, чтобы быстрее добраться до Хогвартса, а потом забыть об этом моменте, как о страшном сне. Или же подумать об этом завтра, может, даже обсудить с кем-то из друзей, но никогда больше не отправляться вдоль Запретного леса так поздно. Правда, ее планам было не суждено сбыться, потому что, проносясь мимо места Икс, она узнала, кому принадлежала вся эта одежда, и тут же замерла как вкопанная. Профессор Вагнер? От пережитого ранее испуга сердце все еще оглушало, и Картрайт могла поспорить, что последующее "Какого драккла он тут забыл?" оказалось произнесено вслух. Зная характер мужчины, Теоне стоило поскорее исчезнуть, пока он не завершил ночные купания. Вот только его не было видно уже минут десять, а то и пятнадцать минут, что девушка боязливо скрывалась в деревьях и непонятливо разглядывала его вещи на берегу. А манера поведения волшебника и тот факт, что в озере водились русалки, провоцировали заподозрить самый неудачный расклад событий. Впрочем, Тея отлично понимала, что все это больше походило на глупости и не стремилась верить в свои странные идеи. Уже отмахнувшись от них, она поймала себя на мысли, - Смогу ли я потом спокойно жить, если окажусь права, но ничего не сделаю? Поэтому в следующий момент, то и дело чертыхаясь себе под нос, волшебница спешно скинула с себя куртку, сбросила кроссовки и ринулась в ледяную воду с увеличенным до размера булыжника камешком с берега, как можно крепче сжимая в правой руке намеревающуюся потеряться в мутной воде волшебную палочку. 

Знаете что такое оказаться на дне Чёрного озера ночью? Белоснежный лунный свет растворялся уже в первых десяти сантиметрах глади оставляя тебя в полном мраке. На столько густом, что глаза едва улавливали где та самая, столь желанная поверхность. И ты даже не знаешь куда плыть. Не знаешь, что тебя окружает. Лишь мрак и холод, будто пасмурная полярная ночь, в самую свою метель, поглотила тебя без единого шанса к выживанию. Ледяная вода так же резала кожу, однако телу Вагнера лед был привычен. Слишком привычен, путь и не из его собственного желания.

И вдруг, в этом мраке, слышится неразборчивый голос. Вильгельм легко склоняет голову в приветствии с большим трудом отвечая что-то столь же невнятное. Нет, он не знал языка водного народа пусть и давно работал над его изучением. Пока месть это были лишь азы и тумбочка у кровати заваленная истинно горой соответствующей литературы. Его уст касается что-то не саме приятное, но позволяющее вдохнуть глоток желанного воздуха.

— Здесь чужой. — Вдруг как гром разрезается диалог мужчины со мраком и он плавно изымает палочку из специального кармана брюк. Резкий поток воды даёт понять, что некто стремительно покинул его, однако с тем же оставил в свободной руке свой подарок, тут же спрятанный в кармане и запечатанный заклинанием.

Lumos Звучит спокойный и даже нежный голос, однако лишь в его голове. И дно столь тёмного озера освещает кончик старой палочки. В нескольких.. гребках раскрывается действительно тень незнакомца, однако длинные волосы отливали не тиной, а непривычной для этих мест медью.

— Картрайт — Срывается гневный рык с его уст и, казалось, будь они на поверхности он был бы сравним с громом в самый буйный шторм и пыль со стен Хогвартса осыпалась бы от вибрации. Его пальцы сжимают нежные щеки, до самых костей нижней челюсти, дабы убедиться в правдивости своего заключения и, какая жалость, но он оказывается прав. Ученица. На дне. Озера. Одна. У границы Тёмного леса. И чего только стоит тот факт, что уже отбой и ученикам положено быть в постели, и даже никак не в коридорах школы. Возможно, замечание ожидало и профессора Стаут и не нужно было быть семи пядей во лбу дабы прочесть столь красноречивую речь в его глазах.

адам любит дуэльный клуб. это место позволяет ему сбрасывать гнев на регулярной основе. и, наверное, спасает многих однокурсников от постоянной череды проклятий. проблемы с гневом? конечно, нет. это ведь портит имидж эмили и его собственный. кто его такого нервного возьмет потом на работу? с чего бы вообще взяться беспокойству? парень вспоминает улыбку матери на тех мероприятиях министерства, куда они ходили вместе. даже прожив девятнадцать лет (ладно, куда меньше, с учетом времени в хогвартсе, но не суть) рядом с этой химерой, не смог бы найти хоть капельку лжи в изгибе губ или тоне голоса. если бы не знал. если бы вместо прихода домой не направлялся в китайский квартал продавать краденые диски и тут же покупать сигареты, которые несовершеннолетнему в обычных маггловских магазинах не продавали. с чего бы у него в бочине, как ножевое ранение, застряло желание высказать матери, что она нахер не сдалась. и кровоточит каждые рождественские каникулы. ньюберри бы съехал - если б было, куда и на что. деньги на черный день откладывать он не может - найдут. бесит.

сегодня, кажется, он был такой не один. раздраженный до предела. только вот маклагген даже над маской не особо старался. что-то настолько серьезное? адаму его не жаль. видел как-то раз, как гриффиндорец умничал. запомнил на всю жизнь. смышленая сволочь. скрытная. возможно, та самая. даже если нет - всех потенциальных конкурентов нужно убирать с дороги. даже если он сам не знает, кем станет. хорошо, если это за него сделает жизнь. пожует и кости своими зубами в порошок перемолет. чтобы не встал. чтобы не испортил то светлое будущее, до которого адаму надо не сдохнуть от зависти и внутренних конфликтов в херовом настоящем. он настроен сегодня немного пренебрежительно, но все равно спуску оппоненту давать не собирается. уже побеждал пару раз и все его приемчики выучил. ничего сложного. да, реакция очень неплохая. но это мало что решает. первый удар адам блокирует. он сегодня в защите играет. высовываться, когда тебя хотят заживо зажарить, будто это ты виноват во всех бедах бедных гриффиндорцев... чревато. как и обдумывать, хорошо это или плохо. адам вскидывает голову вверх, перехватывая палочку поудобнее. только то, как сильно он держит ее, может выдать весь азарт молодого человека, - че-то ты не в форме. у гриффов закончились самоубийственные приключения? скучно жить?

Как часто мы сталкиваемся с осознанием, что упустили что-то по вине других людей? Родителей с их миллионами запретов из-за личных мыслей и желаний. Друзей, которые считают, что все их близкие должны ненавидеть и любить то же самое. Со стороны Себастиана гнев был обращен именно на его отца. Мужчина, который кажется с самого своего детства давал своим будущим детям повод стыдиться и ненавидеть его. Может, слишком сильно и громко сказано, но с такими мыслями его сын ходил в последние дни. Потому что отец на самом деле ничего из себя не представлял, но важности надумывал на пару жизней вперед. И ребенком он еще верил в отца, но с каждым годом все меньше. А когда тот запретил встречаться с дедушкой, ведь тот говорил все по факту, как есть, не боясь принижать собственного сына, но Себастиан и вовсе погрузился в свой гнев, ведь не мог пойти по-своему пути, только по отцовскому, пока не закончится школа и у него не будет возможности свалить куда подальше. Но недавняя новость ударила так сильно, что Хармон был на грани срыва, наплевав уже на собственный образ в глазах людей.

Казалось, что дуэль хороший способ выплеснуть все накопившееся, но что-то выходило иначе. Дуэль дуэлью, но Хармон старался отвлекаться на мысли и сдерживать себя, хотя столько раз видеть прекрасные возможности ударить заклинанием, чтобы сбить противника, но не делал этого. В итоге слова того и стали последним рычагом, когда Себастиан не смог сдержать злость. Два заклинание подряд с перерывом пару секунд. Точные. Меткие. Идеальные. Он воспользовался тем, что противник, даже не подозревал, что тот способен на такое. Это сделало задачу еще проще. – А тебе как видно не скучно быть идиотом, - бросает Себастиан, даже не смотря на недавнее противника сверху, что присуще всем, кто побеждает в дуэли, словно для него это такой ничего не значащий пустяк, хотя, возможно, так и есть.

Дуэль закончился. Себастиан спустился с платформы и отошел за своими вещами, а точнее плащом, который сегодня решил снять, чтобы не раздражал еще сильнее. Он не хотел ни с кем говорить и даже притворяться, что для него такая неожиданность победить так быстро. Сил на игру не было. 

адам ожидает нападения. но не догадывается даже, что оно будет именно таким. он блокирует, хотя и с трудом, первое из двух заклинаний. оно неожиданно мощное, как будто либо яростью пропитанное, либо многолетним опытом, либо талантом. адам успевает только сделать шаг в сторону, чтобы снова принять защитную стойку, когда его накатывает вторая волна. слишком быстрая. не такая оглушительная, как первая, но на безоружного мага действует безотказно, заставляя его отлететь по полу, стирая кожу на руках, выставленных в рефлекторной попытке затормозить. больно. приятно. адам чувствует, как руки саднят. ему хочется прокатиться еще раз, но он настойчиво перекрывает эти мысли навязчивой маггловской мелодией. надеется, что в этом зале нет легилиментов и они не подслушали дрянную, опасную мысль. он поднимается, отряхиваясь, и слышит какую-то фразу про идиота. ньюберри насколько удивлен произошедшему, что его это даже не задевает. только мысль о том, что такому резкому скачку в мастерстве должна быть причина.

пока маклагген копается в своих шмотках, феликс выпрямляется. протащило его нехило, но медицинская помощь не требуется. разве что бинты, но это такие мелочи, что можно не задумываться даже. ярость отметается - на ней обычно все атаки сильнее, но не такие быстрые и продуманные. к тому же, она не объясняет то, как хармон подловил противника - о том, что адам отойдет, надо было подумать, а в приступе злобы это затруднительно всегда. опыт ближе, но где бы ему взяться? с кем тренируется самодовольный гриффиндурок - с элитным бойцовским клубом? едва ли. возможно, с преподавателями. но мало кто согласится учить этому искусству достаточно долго и на постоянной основе. если только перед ним не гений во плоти, что скрыть бы не получилось - и он не успокаивает себя, он знает это, и понимает, что подросток определенно головастее, чем о нем думают. но есть разница между способностями к обучению, даже самыми потрясающими, и гениальностью. есть только она не является одним-единственным талантом. других версий все равно нет, поэтому наново побитый когтевранец подходит к победителю и все еще насмешливо улыбается, говоря тихо и не смотря на него, - да мы все тут идиоты, если не заметили до этого, что в наши ряды затесался маленький аврор. откуда такие навыки, маклагген?

Себастиан испытывает сильное желание уйти отсюда, как можно скорее. Да, изредка он позволял себе побеждать, когда понимал, что противник слишком хил и проиграть ему не позволит даже его слабая гордость. Образ такого позора не стоит. И да, проигрыш добивал этик дураков, но Себастиан испытывал от этого странное удовольствие, которое никак не проявлял. Возможно, в нем обитает и нечто темное, отвратительное, и хорошо, что он все еще не определился в себе, а то было бы неприятно узнать, что он не просто мудак, а одна из отвратительных тварей, что чаще встречается на факультете змей. Его сестра, конечно же, исключение, но живет с некоторыми из них под одной крышей, а это повод волноваться или нет? Гнев в некоторых моментах намного сильнее брата, он заметил это еще в детстве, но не это стало поводом, чтобы отдалиться от нее. Правда, сейчас все стало меняться, они снова говорят, пытаются узнать друг друга и старший чувствует укол паники, ведь не был уверен, что стоит это делать, тогда все-таки был повод так поступить.

Студент отгоняет непрошенные мысли. Ему достаточно одной горы тем для размышлений, это трогать он не желал до тех пор, пока не аукнется. И да, если бы аукнулось он бы подумал что-то вроде «ты идиот, что тогда не обдумал варианты заранее». Он прекрасно знает эту смеху, привык к ней, поэтому так просто принимает и на этот раз. Иногда игры стоит свеч и не стоит лишних вопросов в голове.

Голос со стороны выдергивает в настоящий мир, как раз в тот момент, когда Себастиан накинул мантию и был готов уйти. Он бы сделал это. Быть вежливым сейчас не в его стиле, особенно, с представителем этого факультета, так еще недавнего соперника. Но что-то цепляет в словах парня, что Хармон останавливается и оглядывается на него. Но что же зацепило? Кажется единственным стоящим в его словах это когда он заикнулся, что Хармон потянет на аврора. Но почему это так зацепило? Так еще и нервирует? Кажется, или у Себастиана все же есть повод подумать на досуге. – Ты же вроде с факультета книжных червей, разве не слышал о везение и удачном стечение обстоятельств? Вовремя произнес и попал куда надо, - Себастиан пожимает плечами и испытывает укол неловкости, не зная, то ли теперь развернуться и пойти, то ли дождаться ответа. Конечно, это происходило в его голове и длилось ровно секунду, чтобы остаться незамеченным, ведь парень уже развернулся и сначала немного медленно, но поплелся к выходу. 

себастиан явно не собирается оставаться с ними и далее. это одновременно правильная и нет тактика. и да, адам не может перестать оценивать каждое действие мальчишки. слишком заинтересован только что произошедшим феноменом. он сам не знает, как поступил бы на месте гриффиндорца. с одной стороны, можно остаться и продолжить сбрасывать напряжение на тех, кто, в основном, для этого здесь и состоит. можно не терять свой рейтинг, баллы факультета только из-за того, что психанул не вовремя и ввязался в драку или запустил каким-нибудь особо заковыристым сглазом в куст поблизости. с другой стороны, риск рассекретить себя - не шутки. с таким обращаться надо крайне аккуратно. пока ньюберри ожидал ответа на свои слова (о, он будет, судя по тому, как напряглась чужая спина), он перебирал все прошлые поединки маклаггена. не сказать, чтобы парнишка помнил каждый. во-первых, он в сам клуб пришел позже. во-вторых, на всяких гриффиндурков он предпочитал не обращать внимания. что если хармон специально выбирал себе слабых противников, чтобы на их фоне его молниеносные победы не казались такими удивительными? ведь никто особо не смотрел на технику старшего, если ты встаешь в дуэль с новичками. а их восхищенный лепет о том, как учитель прекрасно владеет своей волшебной палочкой, можно было списать на успешное первое впечатление.

- спасибо за комплимент. я знаю достаточно о везении, чтобы понять, что это не оно. для того, чтобы так быстро выговорить "экспеллиармус", и сразу за ним - что-нибудь другое, как минимум нужна неплохая практика. если ты не помнишь, мы здесь еще не занимались двойными атаками, только недавно должны были начать, - адам оттолкнулся от стены, которую величественно подпирал, и пошел за себастьяном. он собирался во что бы то ни стало напроситься к нему на уроки, даже если для этого придется получить по голове еще раз. палочка все еще наготове. хотя кто знает, как быстро этот ковбой достанет свою из чехла на брюках? - и можешь не вешать мне лапшу на уши, что много целовался с девушкой и натренировал ту-самую-мышцу. я представляю себе процесс и могу заметить, что это развивает навык артикуляции только незначительно. разве что, возможно, теперь ты сможешь завязать черешок вишни языком, - он ухмыльнулся, потягиваясь. настроение скакнуло вверх. как бы то ни было, ассоциации с собственной колкостью были самые, что ни на есть, приятные, - или ты под допингом, маклагген? феликс фелицис и антидепрессанты? - судя по роже гриффиндорца, симпатичной, но как будто застывшей в своей пластике, второе вполне могло оказаться правдой.

И вот эта прилипала переросток снова умудряется сказать то, что Себастиану требуется, если не обдумать, то испытать желание врезать себе же. Желательно так сильно, чтобы в следующий раз к процессу размышления он добавил себе минуту и не упустить какую-нибудь мелочь. Ведь Ньюберри прав, они не изучали двойные атаки, а сейчас в клубе состоят только те, с кем он изучал одно и то же, плюс новички. То есть нет ребят, которые знают больше, чем все присутствующие. Он же сам изучал план тренировок клуба и знает, когда они должны были начать это изучать. Как же ты оплошал, Себастиан. Глупо.

Ньюберри поперся за ним. Отчасти это немного облегчило то неловкое положение дел, ведь Хармон так грубо разговор не прервал, даже если тот ему не сдался. Но разговор вызывал раздражение. Хотя бы тем, что парень лезет туда, что для Себастиана тайная комната души. Неприятно, когда твои секреты не то, чтобы раскрыли, а вообще заметили их наличие. И все же гриффиндорец продолжает его слушать, иногда чуть морщась, пытаясь уловить суть между поцелуями и успехами в дуэлях, а когда тот заикается про вишню, то Себастиан как-то резко останавливается, смотря на парня и только произносит, - Могу, - правда потом он двинулся дальше, не совсем понимая, зачем поделился тем, что умеет завязывать черешок вишни языком, да и просто зачем дал комментарий.  

В какой-то момент студент понимает, что просто идет вперед и не знает, куда двигается. В сторону башни? Или библиотеки? Это два последних места, где он укрывался. В остальные не заглядывал, и как видно по привычке движется именно туда. Так что он остановился. Стало понятно, что Ньюберри от него не останется и Хармон решил хотя бы узнать, что тому надо. Принимать поражения дальше? Сказать, что помогло ему обрести такие навыки? Практика и опыт ответ не подходящий? Или слишком рано подбирать варианты, лучше сначала узнать какой вопрос и на него уже ответить. Главное, чтобы не пришлось мириться с очередной связью, ведь Себастиану трудно с кем-то поддерживать длительное общение. И как знает, почему так. – Так ладно. Я круто проявил себя. Возможно, я что-то принимаю или просто хорош, раз вариант везения и шустрого языка тебе не подходят. В чем твой вопрос? Или ты собрался до моей комнаты идти со мной, рассуждая о девушках, вишнях и языках? – Себастиан встал прямо перед собеседником, четко смотря в его глаза и ожидая ответа. Он бы убежал, вот правда, как в тех нелепых мультиках, но это реальная жизнь и вероятнее всего запнулся бы в своей мантии, нелепо упав. 

- можешь? - то ли с удивленными, то ли с насмешливыми интонациями переспросил ньюберри. он дернул бровью, что все равно осталось неувиденным спутником. в этом жесте не было ни грамма кокетства или заигрывания. пусть он и походил на флирт с девушками всем, даже углом изгиба. то, как резко остановился себастьян, развеселило когтевранца. как будто бы это задело его. конечно, никому не приятно слышать сомнения в своем мастерстве. только разве с такой внешностью у него не было достаточно опыта, чтобы избавиться от комплексов? если адам что-то и понимал в девчонках, так это то, что симпатичное или просто необычное личико может помочь трахнуть как минимум нескольких, пока они не распустят слухи о том, что ты мудак и быть между их ног не заслуживаешь. но и тогда найдется какая-нибудь самоуверенная дамочка, что решит тебя перевоспитать, - верю. не смотри на меня так, я проверять не буду. вот была бы на твоем месте симпатичная девчонка - тогда да, - только сильное желание научиться у маклаггена дуэльному мастерству не позволило адаму озвучить крутившееся на языке "вроде твоей сестры". гвендолин однозначно входила в его мысленный список девочки-которых-я-бы-трахнул.

ньюберри следит за дорогой и замечает, что они идут в сторону библиотеки. если собеседник думал напугать "мальчишка с факультета книжных червей" кучей фолиантов, то он еще больший гриффиндурок, чем пытается казаться, - о, о девушках я могу рассуждать бесконечно. и о языках тоже, - "странно, что у тебя с этим проблемы в столь юном возрасте" - добавил молодой человек мысленно, но почти моментально собрался и более серьезно настроился, - я хочу, чтобы ты научил меня атаковать так же. в том, как ты ведешь себя на дуэли, явно есть что-то помимо двойных атак. я не знаю, что, но, думаю, ты сам прекрасно понимаешь, - прямо в лоб. разглядывает чужое лицо, пока ждет ответ. у хармона брови такие, как будто бы он в любой момент готов начать страдать или злиться. и очень дерзкие глаза. ньюберри готов поспорить, что во рту, который умеет завязывать вишни, роится столько всяких грязных словечек, обидных колкостей, что можно начать вести цитатник. адам переплетает руки и вытягивает их вперед. костяшки издают хруст, как у снега. он бегло смотрит на мальчишку, - я сомневаюсь, что ты еще хоть раз покажешь в дуэльном клубе то, что на самом деле умеешь. но я знаю, что я видел. и после этого мне не будет достаточно тех тренировок, которые ты проведешь для всех. пойдем покурим. "мальборо" подойдут, или у тебя свои? - адам оценивает погоду. сейчас еще тепло, и сбежать за школу на пару затяжек так и хочется, - там меньше свидетелей разговора. ты же не хочешь, чтобы каждый прохожий узнал, как ты всех нас водил за нос, львенок?

Когда разговор не попадает в список желаемых разговоров, то стоит собеседнику начать говорить что-то еще, касаясь того о чем можно было и промолчать, то внутри зарождается легкое раздражение, ведь ты понимаешь, что общение затягивается. Так что когда Ньюберри начал рассуждать, Себастиан мысленно раз сто попросил его просто заткнуться и перейти к сути, но внешне даже скучающего вида не показал, только ожидания. Практика такая практика. Сколько он уже вел разговоров при которых буквально мог заснуть стоя или верх ногами? Слишком много. Немного глупо, да, но за то выдержка теперь фантастическая. Правда, на когтевранца тратить ее не совсем хочется.

- Тогда вернись в клуб и будет передо тобой симпатичная девочка. Их там парочка и довольно хороши в дуэлях, - бросает Себастиан, пожав плечами, ведь это идеальное решение для этой ситуации. Одна из них правда довольно умела, так что может чему-то научить или составить хорошую партию в дуэли. И симпатичная к тоже. Идеально соответствует желаниям парня, поэтому Себастиан отправляет его в ней, но тот продолжает.

- Если откажусь, возьмешься за шантаж? А, может, я не вижу в тебе хороший потенциал? Обидно, наверное, будет, ведь ты явно привык к званию лучшего студента, не так ли? А я вот что-то сомневаюсь, что ты дуэли потянешь, - можно было бы сказать, что сейчас гриффиндорец говорит серьезно и с целью задеть собеседника, и отчасти, возможно, так оно и было, просто тот этого не осознавал. Себастиан думал, что так отталкивает Ньюберри и делится собственным мнением. Да, на данном этапе тот показывал себя довольно хорошо, но было слишком много моментов, где парень буквально себя подставлял. Если бы ему в пару попался кто-то сообразительный, то дуэль закончился бы через пару ударов. Возможно, к этому приложило руку эго когтевранца, как знать, Себастиан не лезет в голову людей, ему своей достаточно. Но это и не означала, что людей он не понимает. Скорее, наоборот, поэтому на предложение покурить и выбрать более уединенную обстановку он обдумал. – Сойдет, - только произносит парень, не думая говорить о том, что сам курит крайне редко и то когда кто-то предлагает, у самого сигарет не найдется. Ему не хотелось заводить привычки, даже если кто-то как-то сказанул, что ему идет курить. Звучало, конечно, странно, но он редко на такое обращает больше внимание, чем в принципе на что-то. – Если я соглашусь, то проясним несколько моментов. Во-первых, я могу прекратить тренировки в любой момент. Во-вторых, я назначаю их, когда есть время и настроение. И в-третьих, будешь придумывать прозвища или использовать их – тренировка отменяется. 

- не думаю, что они равны тебе. я предпочитаю учиться у лучших. если это только можно. а ты, если зажмуриться, даже ничего, - адам откровенно веселится с нежелания собеседника иметь с ним дело. конечно, на насмешках сложно построить хоть сколько-нибудь нормальное общение. про учебу вообще говорить сложно. но отказаться ради какого-то типа от привычной манеры поведения - нет, спасибо. и все же он оставляет при себе комментарий про то, что задница у маклаггена вполне себе женская и даже напоминает парочку известных адаму и не только ему. не потому, однако, что ему стало внезапно жаль гриффиндорца. не хотелось подставляться. слишком неоднозначный комментарий. тем паче, что вылез он в голове без всякого подтверждения - даже если бы ньюберри собирался пялиться на мужские жопы, что в число его интересов не входило, планы обломались бы о форменные мантии. 

слова о шантаже задевают. молодой человек не демонстрирует это, но его напрягает сама мысль о том, что кто-то раскроет его миллионы мутных схем. пусть чуть позже - осталось доучиться последний год. выпустится - и плевать уже будет. начнет новую жизнь, в которой с людьми глупыми контактировать не надо. в которой можно рисовать бесконечное количество часов, перебиваться едой из фудшеринга и плохой съемной комнатой, но своей, которую не нужно делить со вздорном мальчишкой, который ему опротивел после случившегося позавчера окончательно. адам на секунду выпадает из рассуждений - и вот это видно хорошо. он вспоминает свой шок и свое омерзение при мысли, что жил рядом с одним из тех, кого терпеть не мог уже долгое время. вряд ли французишка дрочил на него или еще что, но это не отменяло того, что он творил гребаные противоестественные вещи. и на этом все заканчивалось для адама. он посмотрел на себастиана только с малой толикой ярости, которая тлела где-то в районе кадыка. но тут же отвел взгляд, чтобы в следующий момент вернуть насмешливое выражение лица, - какой шантаж, о чем ты? я хотел предложить подтянуть тебя по какому-нибудь предмету. помню, у тебя не получалось прорицание. ты умница, конечно, никто не спорит. но не невозможно во всем быть идеальным, - невинное лицо. адам не стесняется того, что сам плох в спорте, а потому последнюю фразу говорит вполне искренне, - ну, если не видишь потенциал, то точно видишь ошибки. на них уже можно научиться. к тому же, даже если к дуэлям я не способен совершенно, то это, во-первых, приговор всему нашему клубу, где я пока - один из лучших учеников, в том числе и тебе, как его учителю, и нафига ты тогда меня взял - попозориться? во-вторых, оно все никак на баллы факультета не влияет. в-третьих, мои умственные способности не демонстрирует, а в них я уверен. а насчет обиды - переживу, - в воздухе будто висит провокационное "а переживешь ли ты?".

они стоят у "курилки", и адам молча протягивает блок сигарет. свою закуривает и выдыхает. бесится с привычки, но ничего поделать уже не может. бросит, как только мать видеть перестанет - отпадет надобность ее видеть. когда маклагген читает свой монолог, он молча курит. на удивление по-доброму усмехается в клуб дыма. львенка не простил. идиотина.

- идет, маклагген. только девушек так не кадри, умоляю. сразу все желание тусить с тобой пропадает, - адам закатывает глаза и выкидывает скуренную в кратчайшие сроки до самого фильтра сигарету. шлепает гриффиндорца по плечу, прежде чем уйти, - бывай. и на засиживайся тут. джунко хмуробровостью напугаешь.

конец эпизода

У каждой семьи свои традиции, правила и скелеты в шкафу. Некоторые, как Уизли, души не чают друг в друге. Родители налаживают связь с детьми, братья и сестры делятся секретами, доверяют друг другу. В свое время и Гвендолин верила, что может обратиться к брату в любой момент. Девочка питала особую любовь к Хармону. Родители заботились о своих детях, но редко проявляли какой-то особый интерес к жизни дочери. Потому Хармон был её опорой. Гвендолин была ещё достаточно маленькой, когда её начали приследовать ночные кошмары и ведения. Тогда волшебнице больше всего хотелось оказаться рядом с братом. Он был первым, кому она это рассказала. И чего стоило понимание в его глазах. Лина боялась, что он осудит или подумает, что она свихнулась, но нет. Тогда волшебник принял её такой. 

И всё действительно складывалось прекрасно, пока в один прекрасный момент наследник Маклаггенов не начал отдаляться. Это не произошло по щелчку, заняло некоторое время. Но от этого не было проще. Лина чувствовала, как теряет эту важную связь. С каждым новым днем ниточка между ними ослабквала всё больше, пока не порвалась окончательно. И те, кто когда-то был близок, стали друг другу практически никем. Теперь с видениями ей помогали справиться рисунки. Она выпускала все страхи, боль или радость, используя краски. Чаще тёмные, хотя иногда там находилось место свету. В какой-то момент волшебница даже поймала себя на мысли о том, что может быть оно и к лучшему. Быть настолько близкой с кем-то... Это бы привело к привязанности, что не так уж и далеко от зависимости. А Хармон далеко не тот, к кому стоило бы испытывать такие чувства. Потому они так и жили, зная о существование друг друга, здороваясь, перекидываясь парочкой слов при встрече. 

Но сегодня днем всё обещал измениться. Это не был чей-то выбор. Так распорядилась судьба. Письмо о матери прилетело совсем нежданно. Миссис Маклагген в целом не имела привычку писать посреди недели. Потому Гвендолин напряглась еще до того, как приступила к чтению. Блондинка сделала глубокий вдох и закусила нижнюю губу. С каждым новым словом сердце сжималось всё сильнее. Это не могло быть правдой. - Нет, - тихо прошептала Лина, зажима рот рукой. 

Она спрыгнула с кровати и начала мерить комнату шагами. Её охватила дрожь и паника. В голове неукладывалось, как так вышло. 

Кажется она только-только свыклась с тем, что брат вычеркнул её из своего круга общения. Но потерять ещё одного близкого человека... 

Родители никогда не проявляли особого энтузиазма относительно общения детей с дедом. Но юные Маклаггены напротив тянулись к мужчине. Его мудрость, юмор и чуткость цепляли ребят. И вот уже как год ему не здоровилось, но все верили, что он поправится. Все. А Гвен, кажется, больше всех. И она ошибалась. Деда не стало. В этом была суть письма. И в конце просьба сообщить об этом брату. Но как? 

Кажется, Гвендолин ещё никогда не была такой спокойной. Будто бы все эмоции разом отключились. Она пропустила приветствие каких-то девчонок мимо ушей. Ноги вели её на автомате, сознание в этот момент было где-то далеко. Волшебница просто знала, чувствовала, что куда ей нужно подняться. Хармон часто прятался от всех на башне. Оставалось надеяться, что хотя бы этой привычке он изменять не стал. 

Волшебник сидел в тени, его даже не сразу можно было заметить. Но чуйка Лину не подвела. Она остановилась в нескольких шагах от него и осела на пол у стены. Впервые в жизни ей было нечего сказать. Точнее, Маклагген понятия не имела, как начать, а потому она просто молчала. Сидела и смотрела в одну точку, пока слова сами не сорвались с её уст. - Дедушка умер, - и тишина. 

Семья для многих является чем-то сложным. Для некоторых на постоянной основе, для кого-то лишь иногда. Отношение Хармона к семье довольно типично для подобных – отстранённость. Он не любит конфликты, поэтому просто зачастую молчал. На отца он бросал косые взгляды и морщился. Иногда все-таки вступая с ним в спор, но зачастую коротких и заканчивающихся хлопков двери, потому что отец не слушает, он просто говорит одно и то же, спорить с ним имеет меньше смысла, чем спор со стеной. Так что в последний год это почти прекратилось. Зачастую спор касался отношений с дедушкой или сестрой. И даже они стали все реже, а тишины все больше. Это перестало смущать. Родственных связей у многих нет, а ему было достаточно сестры, и то, той, от которой он умудрился отстраниться. Не без причины.

День выдался скучным и нудным. На занятиях он почти засыпал, поэтому забежав в библиотеку, прихватил книгу, а из большого зала пару булочек, чтобы перекусить и отправился в одно из своих любимых мест. Он как раз удобно уселся и успел прочитать пару страниц, как послышались чужие шаги. Легкое раздражение ударило по ребрам. Неужели, придется вставать и уходить? Чтобы остаться надо будет показать характер, что ему не хотелось делать. Это крайне раздражало. Только вот пришедший человек удивил его. К тому же она молчала и просто опустила рядом. Тишина напрягала. Ее приход уже был чем-то странным. Кажется, Гвендолин давно смирилась с тем, что брат отдалился, она никогда не спрашивала, просто приняла это, играя по новым правилам отношений брата и сестры. И вот она здесь. Почему-то Себастиан понимал, что это крайне дурной знак. Это не предвещает хороших новостей. Почему? Потому что он знает сестру и умом прекрасно осознает, что она резко не решила наладить с ним контакт и пришла выяснить все, чтобы вернуть как было. Или может слишком жуткое видение? Это одно из немногих, что вызывало в нем чувство вины за то, что он просто отстранился и больше не приходил. Он оставил ее с кошмарами. Чувство вины наносило сильные удары, но он давно смирился с этой болью. Так что же теперь?

Всего лишь два слова и мир Себастиана резко обрушивается, ломаясь и поднимая волну пыли. Он рухнул не с небес, а просто с земли, прямо в пустошь под ней. «Дедушка умер»… Два слова которые в один момент снесли все чувства в сердце юноши, а в другой открыли двери для волны других. Гнев, ненависть, боль, сомнение, отвращение. Он хотел не верить Гвендолин, посмеяться и сказать, что это дерьмовая шутка. Ненавидел отца, который запретил общаться с дедушкой и даже навестить его. Хармон так ждал окончания школы, чтобы свалить из дома. Дедушка был готов принять его, он знал это. И вот… он слишком медлил. Держался за дом, ставя это нелепое условие со школой. Он гневался на самого себя. Вихрь чувств внутри, а на лице лишь пустота. И как же он хотел бы ей не верить… но верит, потому что это Гвен. Ладонь опускает книгу на землю и тянется к сестре, беря ее ладонь в свою и сжимая. Как давно он не касался сестры? С того самого дня… Это ужаснуло лишь то, что ладонь слишком холодная. То ли братский инстинкт, то ли то, что он ненавидел, пробудило желание взять ее ладони в свои и просто согреть, а может и сразу отдать свой кардиган. Но он ничего из этого не делает.

- Я ненавижу его, - тихо шепчет Себастиан, удивляясь собственному голосу. Этот холодный тон пропитан ненавистью. Жуткое сочетание, но это то, что скрывает боль. Он ненавидит отца. Сейчас он хочет ненавидеть его, а не себя. Будь у него друзья, то может они бы вправили ему мозги, сказав, что хватит тянуть, просто уйти. Но нет, он для всех начертил черту и держал за ней. Глупый Себастиан. Теперь огребай. 

Ощущение, словно у тебя выбили почву из-под ног и ты летишь в пустоту. Медленно погружаешься в тёмную, мерзкую и вязкую пустоту. Она окутывает тебя, сжимает до боли в костях и не оставляет ни шанса на то, чтобы вздохнуть. Вот чем плоха любовь. Любовь к родным, близким, друзьям. Когда они уходят, то с большей вероятностью забирают с собой частичку тебя. Светлую и яркую. Они оставляют тебя наедине с болью, которую ты должен принять и пережить. Только вот что делать, если ты совсем к этому не готов? Что, если ты не знаешь КАК? Гвендолин боялась пошевелиться, боялась сделать вдох. Они так давно не были рядом, и ей казалось, что после этого Себастиан отвернется от неё навсегда. Ведь это она тот самый гонец с плохой новостью. Её вынудили сообщить о смерти их любимого человека. Никто не подумал, чем это обернётся для Лины и как она будет чувствовать себя при этом. Ужасно.

Она сидела неподвижно, но вздрогнула, когда ощутила прикосновения брата. В этот момент вселенная будто бы сорвала все предохранитель, выпустив наружу всю боль, обиду и страхи. Перед глазами пелена, а по щекам катятся слезы. Гвен из последних сил старается подавить это внутри себя, ведь к чему Хармону видеть её такой. Но этого недостаточно. Всхлип срывается с губ. Она запрокидывает голову и до боли кусает губы, до крови. Ей хочется, чтобы он её обнял, чтобы спрятал от этого мира и подарил ей покой, хотя бы на время. Но они всё также далеки, и она не смеет просить об этом.

- Твоя ненависть ничего не исправит. Нечего больше исправлять. Нечего, - её слова едва ли можно разобрать. Гвендолин сама на себя не похожа. Будто бы из неё выкачали все силы, и даже голос утратил прежнюю мелодичность и звонкость. - Почему все уходят? Что я делаю не так? - этот вопрос не предназначался Себастиану, но, безусловно, его касался. Крик отчаяния. Ведь он тоже ушёл. Бросил её. И сейчас, наверняка, уйдет. Обратится к тому, кто ему ближе, чем она. Почему он так поступил? В чем была её вина? Где она оступилась? Девушка наконец-то решилась взглянуть брату в глаза, и очень скоро об этом пожалела. Тоска по родному человеку убивала её. И, хотя она идеально вписалась в образ той, кому "всё равно", на деле всё о стояло иначе. - Я так по тебе скучаю... - он должен был прочитать это в её глазах. Должен был увидеть. Он должен был понять, как сильно её мир зависил от него. Здесь и сейчас. 

Чувство вины душит. Сводит руки на шеи гриффиндорца и давит все сильнее и сильнее. Перекрывает дыхательные пути, заставляя жадно втягивать воздух, надеясь, что кислород найдет лазейку до легких. Но нет. Впрочем, Себастиан готов задохнуться. Он согласен на боль и страдания, ведь заслужил. Он проявил слабость, не спрашивался со сложностями и поступил настолько эгоистично с собственной сестрой, которая была ему ближе всех. До сих пор роднее всего. Может и вдали, но он любит и готов прийти в любой момент, если бы она позвала. Но как видно ничего не происходило и она не звала его. Все те же правила игры. Вместе, но дистанция.

Он ощущается слабую дрожь в ее теле. Все еще помнит ее эмоции и их проявление. Понимает, что она еле сдерживается, что маска хладнокровия разбивается в дребезги и эмоции выходят из-под контроля. Он прекрасно это понимает. Забавно, но в такие моменты они меняются местами и тем, кто лучше контролирует свои эмоции оказывается Себастиан. Может, из-за того, что его практика занимает куда больше времени? Хотя… важно ли это? Сейчас брат чуть сильнее сжимает руку сестры, ослабляя хватку на ее слова. Слова бьют сильно. Ему удается разобрать их смысл и очевидная правда вызывает новый приступ ярости, только уже на самого себя. И правда, он опоздал с таким решениями. Идиот. Но сейчас ненавидеть себя хотелось не так сильно, как стать для сестры опорой. Разница в их положении в том, что Себастиан сам отдалился, а Гнев буквально потеряла его, а теперь и дедушку. Она любила его не меньше, чем брат и от этого потеря не слабее. Сейчас он обязан поддержать ее и быть рядом. Теперь никакая причина не является достаточной, чтобы встать и уйти. Поэтому он смотрит на нее, выдерживает этот взгляд. Видеть ее такой тяжело. Кажется, появись сейчас лезвия, которые будут оставлять на его теле один порез за другом, то это было бы не так больно, как видеть ее слезы и как она старается сдерживать их из последний сил.

И он срывается. Забивает на дистанцию. Дает поблажку. Всем нужна поблажка и повод есть. Он пересаживается чуть ближе, отпуская ее руку, но только для того, чтоб приобнять за плечи и прижать к себе, утыкаясь носом в ее макушку, закрывая глаза и позволяя вдохнуть родной запах. Чуть погодя он обнимает ее и второй рукой, заключая в объятия и давая понять, что она не одна. - Я с тобой. И никогда не покину. Отдалился – да, но не оставил. И буду рядом, - шепчет он, оставляя еле заметный поцелуй в макушку. Может немного неудобная поза, но это даже не последнее, что сейчас волновало. Он хотел быть рядом с ней, чтобы она чувствовала его и поняла, что не одна. Свое горе он переживет позже. Как-нибудь справится. Найдет способ снять груз. 

Себастиан был её домом. Не здание, полное дорогих и ярких вещиц, памятных фото и столового серебра. И даже не родители со своими представлениями о мире, нормами и устоями. Только один единственный человек. Оттого было вдвойне обидно осознавать, что ты так близок, но ты никак не сможешь попасть внутрь. Твоя крепость для тебя закрыта. Всё, что тебе остаётся - ждать. И ты продолжаешь ждать. Продолжаешь верить, что однажды дверь снова откроется. Тогда тебя заберут и больше никогда не оставят на той стороне. Тебя не бросят угасать и мёрзнуть где-то там, среди потерянных и одиноких душ. Гвендолин так часто видела это во снах, чувствовала прикосновения Хармона, слышала любимый смех. Однако в конце все радостные моменты обращались в кошмар, объятия обжигали и приносили лишь неописуемую боль, а родной голос проклинал и напоминал о ничтожности её жизни. Благо в этот раз всё было иначе. Себастиан правда был здесь, он был рядом. Жаль, что в ситуации Маклаггенов всё случилось лишь благодаря смерти их близкого человека. Но может так должно было произойти?

В объятиях брата Лина снова чувствует себя ребёнком. Таким беспомощным, испуганным, потерянным. Словно хрупкая ваза, она разбита в дребезги и не представляет, как себя собрать. Она хочет спрятаться и позволить себе то, что всегда было под запретом. Быть слабой. Только сейчас. Здесь. С ним. Эмоции более не поддаются контролю, и тогда волшебница утыкается носиком в грудь юноши и позволяет всей боли выйти наружу. Она плачет, рыдает, сжимая пальчиками ткань его кардигана, будто бы не верит его словам. А вдруг он всё-таки уйдёт. Она слышит его, но не слушает. Лишь продолжает бормотать сквозь слезы "пожалуйста, не бросай меня снова". Её буквально колотит в истерике, но постепенно всё сходит на нет. Она продолжает дрожать, также шмыгает носом и держится за него, словно Себастиан её последний шанс на спасение. - Мне без тебя плохо, - она произносит это тихо, и жмурится в ожидании реакции. Ей страшно услышать его ответ, но ещё больше пугает тишина. И только его сердцебиение подсказывает ей, как много для него значат её слова. 

Блондинка едва заметно улыбается уголками губ, когда пальцы легко касаются корешков старых пыльных книг. Они великолепны. Это место всегда дарило ей чувство защищённости, стоило только переступить порог. В библиотеке царила своя атмосфера, понятная, пожалуй, только тем, кто действительно ценил знания и был в них заинтересован. У каждого был свой укромный закуток, где можно было спрятаться с очередным бумажным другом и с головой окунуться в очередную историю или, как сегодня планировала Гвен, впитать порцию полезной информации. Волшебница уверенно прошла к дальнему стелажу, так как точно знала, что именно ищет. Краем глаза Маклагген отмечает, что за столами не так уж и много студентов, а это значило, что никто ей не помешает. Глаза быстро бегают по книжным полкам в поисках той самой, драгоценной и такой нужной. - Должна же быть здесь, - с нежных уст срывается тяжёлый вдох, несколько раздраженный, когда становится понятно, что книги на месте нет. Блондинка нервно цыкает языком и лёгким движением палочки достает с самой верхней полки тяжёлую зелёную книгу. Не об этом мы мечтали, но выбирать не приходится. Выносить книгу из библиотеки девушка не планировала, а потому и прошла чуть дальше, дабы занять своё излюбленное местечко в самом углу у большого окна. Какого же было её удивление, когда там она находит прекрасную брюнетка с той самой книгой. Юное создание, по крайней мере так она выглядела, увлечённо читала главу посвящённую опасным ядам, а потому и не заметила появления Лины. В тоже время блондинку охватил любопытство, а отсутствие некоторого такта привело к тому, что экс-слизеринка подошла поближе и наклонилась, дабы заглянуть в книгу и понять, есть ли шанс получить чтиво в ближайшее время. - Поговаривают, действие этого яда максимально болезненное, - отчего-то вслух отмечает волшебница, тем самым немного испугав брюнетку. Незнакомка едва заметно дёргается и поднимает голову. Теперь их лица разделяют сантиметры,что позволяет Гвендолин оценить всю красоту девушки. К тому же, для себя, Маклагген отмечает, как от той приятно пахнет. Запах прям-таки манил. Тогда светловолосая слегка склоняется голову, вдыхая приятный аромат. - Ваниль? - так просто интересуется Лина, наконец-то устраиваясь поудобнее за столом. Она не испытывала смущения, чувствовал себя абсолютно комфортно, чего не скажешь про брюнетку неподалёку. 

Даяна медленно, почти бесшумно идет по коридору. Мягко, едва слышно нашептывает магическому перу свои заметки. Она предпочитает писать рукой, но в темпе учительской жизни это не всегда удается. Проверить работы, назначить время для ремонта гостиной, прочесть новую книгу, порекомендованную учеником. Перо ловко следует за голосом хозяйки. Даяна пролетает от одного поворота к следующему, словно легкий ветерок, обволакивая стены шелестом мантии, шорохом пера, бархатом шепота.

Сегодняшний день такой удивительно спокойный и плавный. Никаких происшествий, никаких отклонений от плана. Остаток вечера Даяна собирается провести в компании интересной книги и кота Миртиля. Впрочем на его счет женщина не уверена... Он, как и все мужчины в жизни Амнелл, имеет склонность нарушать планы и делать все по своему. Так и быть, она уже давно не пытается контролировать жизнь пушистого негодяя.

В спокойную музыку шагов Даяны врывается совершенно другая мелодия. Несколько мгновений они переплетаются между собой, пока женщина не сталкивается лицом к лицу с Гвендолин. Перо замирает на полуслове, будто удивленно всматриваясь в студентку. Девушка выглядит встревоженно и печально. И сердце Даяны мгновенно откликается состраданием и жаждой помочь. Она мало что знает о девушке перед собой. Ей достаточно знать, как выглядит взгляд человека, нуждающегося в поддержке.

 — Маклагген... — Осторожно обращается Даяна, не желая напугать девушку. — Что-то произошло?

В ее голосе искренняя заинтересованность и забота. Она готова выслушать и постараться помочь, если Гвендолин этого захочет.

Эгберт, по натуре своей, был человеком науки. Но не той, где люди сидят целыми днями в сомнительных лабораториях или библиотеках, зарывшись в тонны книг и бумаг, бесконечно решают уравнения и сравнивают одинаковые вещи, дотошно выписывая изменения и прочие скучные, вгоняющие в тоску и вызывающие неконтролируемое желание спать вещи. Он был сторонником экспериментов и громких опытов, чтобы ярко и запомнить надолго, с валящим во все стороны дымом, искрами и, возможно, небольшим пожаром, чтобы «охренеть, давай ещё». По крайней мере именно так он оправдывал свою непреодолимую тягу к хаосу и неизвестному, которое обязательно надо изучить, но исключительно бросившись с самый омут с головой.

К сожалению, настолько громкие и запоминающиеся события происходили не слишком часто, так что Боунс радостно цеплялся за любые другие способы разнообразить скучную учебу и временами приедавшуюся рутину, от которой не спасал даже квиддич. Так что новость о Турнире и новых лицах в школе была почти праздником, обещающим, как минимум, немного разнообразия. Эберт любил расширять свой круг общения, слушать других людей и пытаться находить с ними общие темы для разговора, но ещё лучше было то, что эти самые новые лица – иностранцы, которые могут рассказать что-то новое и интересное о своей родине и школе, которую они представляют. Боунс терпеть не мог слушать скучные лекции или читать сухие учебники, но обожал рассказы, полные чьего-то опыта и реальной жизни.

С Иваном они сошлись относительно быстро – или из-за похожих, на первый взгляд, характеров, или просто так сошлись звезды. В любом случае, Берт был не против, легко впуская в свою жизнь нового человека, вызываясь помочь с новым местом и не стесняясь выпытать что-то родных краях Клярского, сравнивая свои представления, построенные на книжках и телевидении, с реальностью.

Над предложением снять видео в тикток он даже толком не думал, соглашаясь почти сразу, хотя и не совсем понимал, что именно и зачем они будут делать. Просто звучало достаточно весело, чтобы заняться этим вместо пугающей своей объемностью домашки. Даже если потом всё равно придется засесть за книгами и долго, едва ли не со слезами, что-то писать. Но всё это будет потом, сейчас же – веселье.

Боунс сбрасывает свои вещи в рюкзак небрежно, краем уха слушая учительские наставления и надеясь хорошенько размять спину после долгого занятия, которое хоть и было интересным, но стояло далеко не первым в сегодняшнем расписании. Голова немного гудела от обилия информации – срочно требовался отдых и какая-то разрядка. И какое счастье, что по плану следующим была именно встреча с Ваней и то самое видео, о котором они договорились буквально на прошлой перемене.

Эгберт выходит из кабинета вместе с толпой однокурсников, перебрасывается с кем-то парой фраз и уходит к стоящей в коридоре лавочке, приветствуя Клярского взмахом руки.  

- Это было ужасно, - сходу жалуется Боунс, кивая в сторону кабинета, который только что покинул. – То есть, нет, познавательно конечно и всё такое, но сложно. Но не важно. Лучше давай займемся нашими планами по покорения интернета, - воодушевленно заканчивает он, заметно приободрившись и в ожидании глядя на Ивана.

ваня на любую потенциальную развлекаловку реагирует мгновенно. оценивает степень опасности: если не зашкаливает - надо идти. потому что любопытство и общественно опасная установка по жизни о том, что любая, даже самая мерзкая и опасная ситуация, чему-нибудь учит. а познать этот мир полностью - прекрасная цель для мага. клярский иногда думает о том, что с его опытами в маггловской школе и знаниями из колдовстворца, было бы идеально стать ученым. найти баланс между двумя подходами к познанию, между двумя способами изучения мира. а потом кто-нибудь из тимы зовет его поиграть в "дотку", и все сворачивается, так и не дойдя до пробирок.

молодой человек выползает с пары зельеварения довольный, как слон. его работа - кто бы сомневался - была идеальной. больше всего радовало то, что удалось выпросить у преподавателя необходимый ингредиент для изучения. благодаря изучению томов из хогвартса в заметках уже появилось множество новых мыслей о будущих зельях, потому что далеко не все из использовавшихся у него на родине веществ использовались здесь, а каждый аналог, как известно, имеет побочные действия, что в корне может изменить действие варева. мальчишка уже с нетерпением ждал, когда же терри отведет его в то прекрасное место, где можно будет проторчать пару часов над котлом. по словам лурье, оно точно где-то было, и посещалось регулярно. но делать это всегда лучше на свежую голову. поэтому помощь боунса была сейчас неоценимой.

- о, чувак! ты хотя бы понимаешь, что они говорят. мне с мистером крокеттом пришлось играть в "угадайку" весь класс, - он легонько пихает локтем приятеля и подмигивает. поддерживает, как умеет. а еще слышит призыв к действию и подрывается сразу же. клярского дважды просить не надо, - да, давай пойдем к дому вашего главы зоопарка. или как там это называется? скорее всего, там рядом больше животных и удастся приманить кого-нибудь по-настоящему, - молодой человек бодро развернулся в сторону выхода из замка. ему было трудно не взять эгберта за рукав, чтобы утянуть за собой, потому что хотелось как можно скорее.

осенняя трава привела юношу в неизменный восторг. он даже всерьез задумался о том, чтобы побегать босиком как-нибудь, когда на носу не будет турнира и занятий с мистером вагнером. потому что простудиться сейчас было бы опрометчиво. ваня утащил подельника достаточно близко, по его мнению, к хижине преподавателя узмс, чтобы воспользоваться советом. вокруг потихоньку начал образовываться грандиозный шухер: была установлена специальная аппаратура, предусмотрительно уменьшенная перед этим, чтобы было удобно нести в сумке. клярский настраивает фокус и вдохновенно машет руками, - ничего страшного, если сразу не получится. давай сначала ты попытаешься спеть, а потом я. если на тебя сразу же придут животные, то надо будет их как-нибудь отогнать, но это уже в процессе. а еще у тебя есть с собой еда? если да, то лучше ее убрать, чтобы эксперимент прошел как надо, - лицо у мальчишки задумчивое. вовсе не потому, что он он сам покушать не против (ладно, поэтому тоже). просто он озадачен вариантом развития событий, в котором какая-нибудь живность придет на запах пропитания. ладно, если это будет нюхль. вдвоем они как-нибудь справятся с пушистой милашкой. а если кто-нибудь пострашнее?

Маркелло периодически страдал от бессонницы. Особенно остро это влияло на жизнь, когда он только устроился на работу в Министерство. Вечный стресс, шепотки за спиной и куча мыслей о том, как и где искать информацию об отце. Спасали поочерёдно снотворные и тонизирующие зелья, вперемешку с сигаретами. И, чтобы держаться в стрю ещё парочка фокусов, которые он узнал от матери-колдомедика. Пускай теперь она была практически вычеркнута из его жизни, при этом добровольно, но кое-чему он всё же у неё научился. Сегодня спать ему мешали мысли, которые будто машины, летящие на неимоверной скорости по федеральной трассе (поездка в США произвела на него большое впечатление). Маркелло пусть и начал учебный год в качестве преподавателя довольно бодро, но выезжал, в основном, на своей артистичности и впечатлениях от того, как ему преподавали во время его обучения. Просвещать детские умы он не стремился никогда. Немного лукаво, конечно, но своих младших гриффиндорцев он учил каким-то чисто бытовым и практическим вещам. Это не требовало педагогических талантов. Но учить детей истории – нечто совершенно иное. Он мог бы не париться и делать всё как попало, раз уж это было наказание, но он не такой человек. Во-первых, он отказывался показывать Министерству, что это так называемое наказание ему в тягость, во-вторых, он старался всё всегда делать максимально хорошо, на крайний случай достойно. Поэтому теперь он идёт с зажжённой палочкой наперевес в сторону библиотеки, которая однозначно входит в топ-3 его любимых мест в Хогвартсе. Стоит взять несколько книг, в которых углублённо рассматриваются некоторые события магического мира, чтобы освежить воспоминания и не пичкать детей размытой и неточной информацией.

На нём потёртые рваные джинсы и простая серая футболка, в этом он обычно ходит по дому. Мантии и прочие атрибуты исконно магической британской моды, прошедшие сквозь века, не впечатляли его никогда. В библиотеке тихо, но не безлюдно, Марк чувствует это сразу же, а уже через пару мгновений видит свет в глубине зала. Не ему одному пришло в голову, что библиотека, довольно неплохой вариант для проведения бессонной ночи. Он бесшумно идёт к источнику света, погасив палочку, и обнаруживает за столом одну из своих учениц. Он узнаёт её даже со спины, девочка из Ильверморни, которая почему-то никак не могла ответить ни на один из её вопросов. Марк подходит ближе, оказываясь за её спиной. Она не оборачивается, увлечённая своим занятием – написанием чего-то.

– Любовные письма пишешь вместо сна? – вкрадчиво интересуется он, обнаруживая наконец своё присутствие.

Если бы хоть кто-то сказал Уилинг, что у неё могут быть проблемы с учебой, то она бы в жизни не поверила в такую чушь. Ведь она не получала плохих отметок с первого учебного дня, более того, все её оценки всегда были «превосходно». Однако с переездом в Хогвартс многое изменилось, она увидела совершенно новую жизнь. Вот только мысли о былом не оставляли её, если отец узнает о провалах, он прилетит с другого конца земли и сотрет дочь в порошок за такие ошибки. Самое обидно, что волшебница прекрасно знала историю магии, могла без труда ответить на все вопросы, которые задавал учитель. Или не могла? Какое-то странное чувство настолько сковывало её изнутри, что брюнетка не могла и слова произнести. Она точно помнит его взгляд, который был обращен на неё, его губы, которые не прекращали задавать ей вопросы, и немощность, которую ей приходилось испытывать. Терялась ясность мышления, пропадал дар речи, она даже забывала, как дышать. Ей не хотелось выглядеть глупой в глазах учителя, но по-другому просто не получалось. Наверное он уже несколько раз задался вопросом: как такая неспособная студентка была выбрана одной из представителей Ильверморни на турнире.

С каждым днем Дакота всё сильнее ненавидела себя, старалась исправить ситуацию, но всё попытки были тщетны. Этой ночью ей не до сна, завтра снова занятие у Сольери, быть может учебник по истории поможет ей собраться с мыслями. Когда все ученики уже сладко спали, девушка пришла в библиотеку, взяла несколько книг и устроилась за самой дальней партой. Перечитывая учебный материал, она понимала, что всё это уже ей известно, но стоит на секунду представить, как преподаватель обращается к ней, то в мыслях образуется пустота. Хорошенько приложившись головой об парту, брюнетка достает кусок пергамента, самое время попросить учителя о дополнительном задании, при этом максимально исключив контакт с ним. И вот, когда вступительная часть была написана, её личное пространство оказалось нарушено. Голос за спиной напугал Дакоту, она вскрикнула и резко вскочила на ноги, тем самым ударив макушкой по подбородку человека сзади. Удар был звонким, она даже услышала щелканье челюсти -Надо было ещё напасть со спины! - громко выругалась волшебница, потирая ушибленную голову. Любопытно, у кого же хватило ума подкрадываться сзади. Развернувшись, девушка тут же обомлела, перед ней стоял тот самый учитель -М..м..м.., - непонятно, что именно значили эти звуки, возможно, неудачная попытка произнесения обращения «мистер», или же ей с трудом давалось его имя, а может она просто захотела помычать, в любом случаи, дальше этих звуков разговор не пошел. Следовало бы извиниться перед Маркелло -Я.. это.. я.., - начало положено, уже что-то. Как действовать в такой ситуации Дакота не знала: предложить мужчине сесть? Принести лёд или воды? Просто провалиться сквозь пол? И тут на неё находит озарение, девушка резко хватает пергамент со стола и прячет его в карман мантии. Святой Мерлин, если он подумал, что она пишет любовные записки ему, то ей крышка. Багровый румянец не заставил себя долго ждать, нужно было срочно ретироваться с этого места. И Дакота уже стартанула, правда сделав один шаг снова врезалась в профессора, правда на этот раз удачно: прямо лицом в его грудь.

– Ну, не на такой приём я рассчитывал! – в голосе Марка чувствуется удивление и обида. От удара затылком по челюсти даже глаза заслезились. Но говорил он нормально, следовательно ничего не сломалось, хотя больно конечно, ещё как. Маркелло провёл по ушибленному месту, но руку быстро убрал, потому что облегчения от этого всё равно никакого не было.

Девушка походила на испуганную, нашкодившую кошку с шоком в глазах. Вся бравада из неё куда-то испарилась, стоило ей обернуться и посмотреть на Марка. Он, что производил такое жуткое впечатление? И началось какое-то невнятное мычание, как и на его уроках. Сольери никак не мог понять, в чём же дело. Вопросы он вроде бы задавал лёгкие и даже давал подсказки, видя, что у ученицы возникают трудности, но не получив, в итоге, ни разу вразумительного ответа, Маркелло ставил соответствующие оценки. Благотворительностью он заниматься не собирался, хотя и не до конца решил для себя, кому и как стоит давать поблажки, а где до конца стоять на своих принципах и убеждениях. Но точно знал, что за квиддич никаких поблажек не будет. Так или иначе это внеклассное занятие. И вот этот некоторый снобизм "спортсменов", считающих, что летание на мётлах по полю даёт им какие-то особые привилегии... не в его классе! Раз уж он может.

– Так, по крайней мере, разговаривать членораздельно и внятно ты умеешь, – обратился он к девушке, всё же надеясь получить какие-то пояснения хоть к чему-то и возможно даже извинение за нанесение травмы.

В этот же момент юная мисс зачем-то резко хватает со стола пергамент и прячет его. До этого Марк успел разглядеть лишь начало первой строки: "Уважаемый профессор". Это что, реально любовное письмо кому-то из педагогического состава? Очень любопытно. Кто же мог поразить воображение юной американки? Не все преподаватели, конечно, были сильно старыми, но, чтобы запасть хоть на кого-то из них, нужно было изрядно приглядеться. Марк в своё время даже и не думал особо приглядываться, другие дела были. Может это Станислав, обладающий каким-то особым "простым" шармом? Или Нил? Пусть он, как и Марк, не то, что бы профессор, но выглядит довольно привлекательно, пока не открывает рот. Хотя вот если рассуждать сейчас, то ведь в любого можно влюбиться. Вкусовщина, все дела.

Однако углубляться в подобные размышления можно и на досуге. Можно даже опрос среди учеников провести! А сейчас действительно не до того, ученица попыталась от него сбежать, но врезалась ему в грудь, выбивая из лёгких воздух.

– Ну-ка, сядь на место, – строго, но беззлобно сказал он, взяв девушку за плечи и мягко подтолкнув к стулу. – Во-первых, бегать, как ниндзя головой вперёд нецелесообразно, – они были почти одного роста и соотношение его грудь - её голова как минимум необычно. – Во-вторых, я ничего с тобой не сделаю и ни в чём не обвиняю, кроме удара в челюсть. Но обещаю не наказывать, если мы сейчас внятно поговорим.

Хотелось добавить и в-третьих о том, что отношения между учениками и преподавателями запрещены. Но это уже было бы что-то из раздела цитат Вильгельма Вагнера, который сообщил ему как-то, что в школе курить нельзя...

Время в Хогвартсе шло как-то быстро. Казалось, что только вчера они приехали, но на деле же уже прошло почти две недели. Возможно, такое ощущение было связано с событиями, которых стало слишком много в жизни Гамильтона. Вместо спокойной и размеренной учебы с некоторыми перерывами на турнир, он получил слишком уж активную жизнь. Теона ему показала чуть ли не всю школу, Маклагген ворвалась в комнату и поцеловала (так ещё пришлось потом иметь дело с обиженной девочкой). Потом поход в Хогсмид с Кэт, где они столкнулись с проклятой монетой, теперь же на правой скуле Рика красовался "прекрасный" синяк, как после драки. А завершал парад этих безумных событий встреча с Филиппом в магазине нижнего белья. Звучит очень странно, но на дели было ещё более странно. А все потому что Ричард решил сделать подарок Уилинг, так сказать подбодрить девушку перед турниром. И вместо того, чтобы проконсультироваться по этому вопросу с той же Теоной, с которой они дружили с детства, Гамильтон решил провести исследование в интернете. Подошёл он ко всему очень основательно, даже слишком. Вот только Ричард ошибся с запросом, ведь вопрос "что подарить девушке чтоб порадовать", совсем не предполагал простой лёгкий подарок знакомой. К тому же, когда он уже почти сломал голову, то вспомнил слова своего друга, который вечно вытаскивал Ричарда куда-то и подыскивал ему девушек. Так этим летом он решил познакомить Рика с подругой своей девушки, и когда они шли на эту встречу, то Гамильтон выслушал практически целую лекцию о подарках. И когда они проходили мимо магазина с нижним бельём, то Ричарду было сказано, что это лучший подарок для девушки. Тогда Рику это казалось бредом, но теперь, после нескольких часов поисков, он решил, что друг плохого не посоветует.

Хогсмид был небольшой деревушкой, поэтому и магазинов там было не так уж и много, однако, все же нашёлся один нужный. Там Ричард собирался приобрести подарок. Заходя в магазин Рик не испытывал никакого стеснения, да и в целом, будучи человеком рациональным и рассудительным, не видел ничего такого в своей затее. Стоя у вешалок с разными наборами, Ричард пытался предположить, какой размер ему выбрать, вот в этот момент парень почувствовал некий дискомфорт, или если точнее смущение. Просто потому что ему пришлось задуматься о том, о чем он обычно не рассуждал (ни вслух, ни про себя). Тем не менее парень смог взять себя в руки , а потом он пересекся взглядом с другим посетителем, которым оказался студент Хогвартса. Вот тут возникла неловкая пауза. Выяснять кто и зачем пришёл в этот магазин парни не стали, просто тихо разошлись, сделав вид, что друг друга не видели. Гамильтон же взял первый попавшийся комплект, быстро оплатил его и свалил.

Ближе к вечеру, когда все уроки закончились, а большинство студентов разбрелись по своим делам, Ричард, прихватив подарок, пошёл в комнату к Дакоте. Он отлично знал, где располагаются комнаты тех, с кем он приехал, так что искать не пришлось. Подарок был упакован в коробочку с лентой, которую дали Рику в магазине, когда он сказал, что это на подарок. Под крышкой не было видно самого подарка, который представлял собой белое кружевное белье. Ричард остановился у двери и постучался, дождавшись, пока ему дадут добро на вход, он открыл дверь и зашёл в комнату Уилинг. - Привет - сразу же произнес парень, закрывая за собой дверь. Наличие подарка он даже не пытался скрывать. - Вот, решил, что тебе будет приятно - никакого вступления Гамильтон не делал, сразу же перешёл к делу, протягивая девушке подарок. Из-за движения руки немного приподнялся рукав его рубашки, открывая забинтованное запястье, ещё одно последствие его прогулки в Хогсмид с Кэтрин.

.

В жизни Ричарда за эту неделю произошло больше, чем за год жизни в Ильверморни. Это было не хорошо и не плохо, просто непривычно. Сегодня же Ричарда ждало некоторое важное мероприятие - отшить девушку, выражаясь простым языком. Так вышло, что одна студентка Хогвартса оставила ему записку с признанием и просьбой встретиться. Время встречи было сразу после тренировки Рика, поэтому и место было соответствующим, комната. Ричард планировал после тренировки отправиться в библиотеку, и как раз по пути сказать, что он приехал в Хогвартс совсем не для того, чтобы искать себе девушку. Возможно это несколько грубо, но зато честно. Да и Гамильтон не особо осознавал, что это звучит грубо и обидно, так как в чувствах он просто не разбирался.

Он немного задержался на тренировке, хоть квиддич Рик и не особо любил, но летать на метле умел и продолжал практиковаться, так сказать для общего развития и поддержания физической формы. В конце, после тренировки, парень ещё пробегал от трёх до пяти кругов по полю. Сегодня он как раз пробежал больше трёх кругов, так как остались силы, из-за чего и задержался немного. Так что пришлось очень быстро бежать в душ, а потом в комнату. Ричард буквально влетел в свою спальню, так как нужно было успеть ещё быстро переодеться, иначе будет неприлично представать перед девушкой в спортивной одежде и просить подождать, или, что ещё более неприлично, без одежды вовсе. Не то чтобы он стеснялся, просто в данной ситуации было бы неправильно проявлять себя не пунктуальным или несобранным, и опять же, встреча была назначена и совсем не в той обстановке, чтобы появление обнаженным было органичным. А значит, рассудил парень, его собеседнице может это не понравится. Так как Рик торопился, то он просто бросил сумку с инвентарём и метлу на пол и буквально на ходу начал переодеваться. Соседей по комнате не наблюдалось, что было несомненно плюсом. Так вышло, что парень даже не захлопнул до конца дверь в комнату. Поэтому она оставалась чуть приоткрытой. Ричард надел тёмные джинсы и достал из шкафа светлую рубашку и даже успел накинуть на себя рубашку. Но застегнуть Рик её не успел, потому что дверь буквально распахнулась и в неё очень даже уверенно и вальяжно (будто это её комната) вошла девушка. Ричард был так поражён произошедшим, что даже несколько опешил. На секунду он даже подумал, что ошибся комнатой, но потом вспомнил, что в шкафу были его вещи, а значит все же пришел к своей комнате. Гамильтон так и стоял посреди комнаты в джинсах, незастегнутой рубашке, со взъерошенными волосами и босиком. Возможно, Рик даже бы мог заметить, что девушка выглядит знакомой ему, однако, сейчас было не до этого...

Вернуться в Хогварт было по-своему волнительно и приятно. Стены родного замка, как и прежде, дарили чувство свободы, пусть и звучит несколько абсурдно, стоит только задуматься о правилах. Здесь Гвендолин ощущала себя как дома, только лучше. Несмотря на некоторые перемены, к слову, относилась волшебница к ним исключительно положительно, жизнь оставалась неизменно прекрасной. И лишь изредка в ней появлялись личности, способные самым нелепым образом подпортить момент. Или же вдохновить? Тут уж как посмотреть, но факт оставался фактом – любить всех невозможно. Хотя, пожалуй, любить сильно сказано. Терпеть. А всё дело в чем…

Блондинка удобно устроилась на одном из подоконников, впитывая очередную порцию знаний относительно зелий и ядов, а также противоядий к ним. Отчего-то именно сегодня воспринимать новую информацию было как никогда трудно. Гвен вот уже в третий раз пробегала глазами по одной и той же строчке, нервно постукивая кончиком карандаша по губам. Невозможность сконцентрироваться была одним из серьезных раздражителей для этой особы. Потому, когда неподалеку раздались девичьи голоса, Маклагген, кажется, приняла поражение. Точнее взяла тайм аут. С безусловным изяществом и грацией барышня захлопнула толстый старый томик, сразу же отложив его в сторону. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Ей требовалась всего минутка, но в этот самый момент до неё долетели обрывки разговора, что происходил в нескольких метрах. До чего же у тебя писклявый голос, - пронеслось в голове у светловолосой, когда главная героиня сего романа вновь воскликнула. Почему романа? Да потому что барышня явно была нацелена завладеть чьи-то сердцем. Или телом. – Представьте, а вдруг я в самом деле стану Гамильтон! – на этих словах Лина едва ли не прыснула смехом, до чего же забавно всё складывалось. Проигнорировать такое Маклагген было не дано. Волшебница встала и легкими движениями поправила складки на юбке. Было что-то в её движениях, когда она двинулась в сторону шумной компании. Азарт, интерес. Даже глаза загорелись. Несчастное создание очень не вовремя попалось под руку Гвен, хотя сама еще пока этого не понимала. – А вдруг ты уже опоздала? И место будущей миссис Гамильтон уже занято? – и нечего удивляться её осведомленности, в следующий раз громкость будут лучше контролировать. В ответ Лина не услышала ничего достойного, одни лишь слухи да выдумки влюбленного разума. Одна стало понятно, что у них назначена встреча и состояться она должна уже вот-вот скоро. – Ммм… но ведь жизнь так непредсказуема, - загадочная фраза да ехидная улыбка на лице. На этой ноте Маклагген решила удалиться. Однако направилась она вовсе не к себе в комнату.

Отыскать его комнату не составило труда. Ребята по соседству быстро выдали где обитает Гамильтон, стоило ей включить очаровашку и приложить чуть больше усилий. Забавно, но напомнить о себе блондинка планировала совсем не так. Точнее и вовсе не планировал. Просто жизнь в очередной раз решила распорядиться картами несколько иначе. Лина остановилась у двери и легко толкнула её пальчиками. Та была не заперта, а потому легко поддалась. В следующий момент Гвенни смогла лицезреть прекраснейшую картину, способную смутить невинную душу, но никак не её. Сделав уверенно прошла внутрь и остановилась достаточно близко, чтобы почувствовать приятный запах мыла и шампуня. Взгляд прошелся по голому торсу, что выглядывал из-под не застёгнутой рубашки, следом зацепившись за глаза. – А ты изменился, - казалось, прошла уже минута, а они так и стояли, молча глядя друг на друга. Волшебник явно ждал объяснений, а вот Лина ждала их… Писклявость не лечится, а потому девушка без труда распознала голоса её до того, как те подошли к нужной комнате. Всё произошло так быстро. Мгновение, решение, движения. Её мягкие руки касаются его лица и осторожно, но настойчиво притягивают к ближе к себе. Их губы встречают в поцелуе ровно в тот самый момент, когда барышни оказываются на пороге. Но Гвен этого уже не видит. Девушка лишь перемещает руки от лица на шею, пользуясь замешательством волшебника углубляет поцелуй. Чувственно, но осторожно. На мгновение ей кажется, будто бы он отвечает. По телу проносится приятная волна удовольствия и едва уловимого желания. Непонятно, сколько длился поцелуй, но когда экс-слизеринка открыла глаза, то сразу же встретилась взглядом с Риком. Забавно, ведь их губы всё ещё наслаждались процессом. Она едва проводит ноготками сзади по его шее, а после разрывает поцелуй. Правда отходить не спешит, задерживается на мгновение. – Привет, - она произносит это как ни в чем не бывало! Искренне улыбается, без пошлости и флирта. Вот и что это было, спросите вы… 

Ричард не очень понимал, что сейчас происходило, ведь к нему в комнату вошла девушка и просто стояла и смотрела на него. Не такой беспардонной он себе представлял отправительницу письма, хотя может это и вовсе была не она? Никто из них не начинал разговор, это больше походило на немую сцену. Он мог рассмотреть незнакомку, ее внешность была приятной: хорошая фигура, аккуратные черты лица, светлые волосы. Но взгляд Рика задержался на ее глазах, было в них что-то... странное, будто девушка задумала нечто неладное. Но вскоре послышались голоса. Ричард перевёл взгляд на дверь, но увидеть особо ничего не успел. Незнакомка положила руки ему на лица и притянула его к себе ближе, а потом поцеловала. В первые мгновения Рик просто опешил, как будто его решили окончательно выбить из колеи. И выбили! Мозг отказывался анализировать происходящее и просто ушёл, что называется, в перезагрузку. Поэтому спустя несколько мгновений ступора Ричард поддался порыву и ответил на поцелуй. Руки положил на талию девушке и ничуть не сопротивлялся. Перезагрузка закончилась, голова снова включилась, Ричард открыл глаза, но поцелуй не прервал. Это все было очень странно, непонятно, но приятно. Незнакомка провела ногтем по его шее, от чего он почувствовал приятное напряжение в теле, а после он услышал что-то похожее на всхлип. И поцелуй прекратился. Когда Рик повернулся к двери, то успел увидеть быстро удаляющиеся фигуры и услышать брошенное куда-то назад "Козел!" Стоило бы уже догадаться, но Гамильтон все еще не понимал, с чего это вдруг он стал козлом. Или это и вовсе было не ему?

Американец совершенно не понимал происходящего, ему уже стало казаться, что поцелуя не было, что ему показалось, но влажные губы и лёгкий фруктовый привкус говорили об обратном. Парень даже прослушал приветствие. - Зачем? - только и смог спросить Рик. Конечно, он не осознавал сейчас, что был втянут в небольшую игру, да и подобное было ему чуждо. Гамильтон присмотрелся к девушке, что-то в ней казалось ему знакомым, но что...

И пусть кто-то скажет, что нет прелести в безумии. Хотя поступки Гвен были далеки от этого, но ей нравилось так думать. Ровно, как ей нравилось целовать этого волшебника. Начатая игра и без того приносила море удовольствия, но стоит отметить, что играть вдвоем оказалось даже приятнее. Правда, вряд ли Ричард осознавал, что именно происходило в этот момент. В целом это и не имело значение. Важнее оказалось то, как Гамильтон повел себя в процессе. Его руки на её талии лишь добавляли реалистичности картине под названием «Романтики вам в глаз». Для пущего эффекта Лине не хватало только поднять ножку, прям как в тех самых фильмах с happy endом. Очевидно, в этом случае сердце несчастной было бы разбито вдребезги, а это уже слишком жестоко. Брать ответственность за такое Маклагген не планировала. Посему и воздержалась. Да и в целом, уж больно волшебница была увлечена поцелуем. Честно, в какой-то момент она даже поймала себя на мысли, что давненько такого не было в её жизни. Так и навыки все растерять можно. Плюс ощущения были действительно приятными. Быть может дело было исключительно в партнере? Это она планировала выяснить позже, а пока… У кого-то назрел вопрос. Довольно-таки дельный, между прочим.

Волшебники всё ещё стояли рядом. Рик всё также держал руки на талии, а Гвен не стала убирать свои с его плеч. Она не спешила отвечать на заданный вопрос, будто бы позволяла ему додумать,сделать свои предположения. Даже если он и не станет их озвучивать, это казалось ей забавным. Было видно, что Гамильтон искал ответ в её глазах, пытался уловить что-то. Он ждал серьезного признания? Ну нет же, нет. То было бы слишком банально. – Быть может, ты не в курсе, но сегодня Марс под властью Венеры, - слова Гвендолин звучали вполне серьезно, хотя и были полны абсурда, - и всё это в первом доме, а потому… Погоди, ты о чем? -  кто сказал, что будет просто? Она разглядывала его удивленные глаза и до последнего старалась сохранять невозмутимое выражение лица. Это было так чертовски мило, прям как в детстве, когда она подшучивала над парнем, а он прощал её, но всё равно помогал таскать книги. Они были детьми. – Да ладно, Ричард, - она знала его имя и выдала сей факт, а сразу после легко привстала на носочки, глубоко вдыхая приятный аромат, и прошептала на выдохе «Можешь отпускать». Не обязательно разбираться в чувствах, чтобы ощутить это. Физиология всегда подскажет, хочешь ты того или нет. И кажется, кто-то не очень-то и хотел. Отпускать. Возможно, ему теперь просто хотелось разобраться, что же происходит.  Или же нет?

Ричард все ещё был в таком шоке от происходящего, что даже не смог сконтролировать местонахождение своих рук. Они все ещё лежали на талии незнакомки, они все ещё стояли так близко. Чего-то внятного на свой вопрос он не получил. Впрочем, а чего он ждал? Неужели думал, что ему все вот так расскажут? Ричарду стоило бы уже начать относиться к жизни и взаимоотношениям с меньшей рациональностью, признать, что часто бывают вопросы без ответов, а некоторые вещи и вовсе не поддаются объяснениям и логики. И это нормально. Но парень продолжал жить по принципу "везде ищу причинно-следственную связь, логику и рациональность", прибавляя все это девизом "у всего есть объяснение". И каждый раз, когда жизнь пыталась доказать ему обратное, Гамильтон очень удивлялся. Вот И сейчас, вместо того чтобы просто не предавать значения словам светловолосой девушки и распознать в них не более, чем издевку, он сначала начал вспоминать астрономию и те фазы, в которых сейчас находятся Марс и Венера. И это все при том, что в такую дисциплину, как астрология Ричард не верил, считал это лженаукой и не более. Именно поэтому помощи сейчас искал в астрономии. - Это не так... - только и успел сказать Рик, когда до него наконец дошло, что над ним просто издеваются. Вдруг появилось Какое-то знакомое чувство, но парень ему не предал особого значения. А потом его и вовсе назвали по имени. Тут уже мозг парня начал потихоньку закипать, разве что пар из ушей не повалил. Но и этого, кажется, было недостаточно, ведь незнакомка решила весьма специфичным и чувственным образом указать на то, что он все ещё обнимал её. Ричард даже несколько смутился, осознав, что все ещё обнимает девушку, но виду не подал, ведь сейчас было не до этого. Мозг кипел, шестеренки крутились с огромной скоростью, силясь откопать в воспоминаниях имя этой девушки. Гамильтон без особого энтузиазма убрал руки с талии блондинки и сделал шаг назад. Он ещё раз взглянул на девушку, но так и не смог вспомнить её, но точно был уверен, что знает. - Извини, я не помню твоего имени, но уверен, что мы были знакомы раньше - Ричард всегда был достаточно прямолинейным, а иногда и вовсе переходил к делу слишком резко, безо всяких вступлений. Вот и сейчас он поступил также.

- Но в чем я уверен точно, так это то, что тебя зовут не Мелани, - логика подсказывала, что автор записки просто не могла быть такой... бесцеремонной. Возможно, в скором времени он расставит все на свои места, и поймет суть произошедшего. Но пока что Рик мог только предположить, что "козел" все же крикнули ему, а это значит, что сделал он что-то не так. Оставалось разобраться что именно.

И вот снова, кажется, план удался. Хотя в чем он заключался? Поставить малышку на место? Забавно, но ведь на самом деле, Гвен даже не помнила её имени. Или же это был просто каприз? Но вот опять же. Чего именно она хотела? Эта игра была ей любопытна, только вот игра без конечной цели теряет смысл. Быть может, в этот раз Маклагген попросту переиграла сама себя? Всё это ей предстояло проанализировать чуть позже, либо она просто оставит эти вопросы без ответа. К чему беспокоиться о том, что уже произошло? Сейчас гораздо интереснее было взаимодействовать с Ричардом. Наблюдать, как маленькие кусочки пазла находят друг друга в его сознании и образуют картинку. Пусть и с пробелами. К слову о них. То, что волшебник не смог отыскать её имя в памяти нисколько не задевало чувства блондинки. Напротив, она считала, что это некое преимущество. Она кивнула, как бы соглашаюсь с его предположением. - Да, когда-то мы действительно были знакомы, - она склонила голову на бок и тепло улыбнулась. - И да, я не Мелони, - в очередной раз поддтердив его догадки, девушка наконец-то отвела взгялд, решив осмотреться. Она медленно прошлась по комнате и остановилась рядом с небольшим столом. Осторожно присев на край стола, волшебница снова обратила внимание на Гамильтона. - И уж точно я не планировала признаться тебе в любви и завладеть твоим сердцем, - это могло бы многое объяснить. Ну, или хотя бы намекнуть на то, что она была осведомлена о непростой ситуации, в которую Рик попал, стараниями юных дам. - На самом деле, я хотела помочь. И, похоже, мой план сработал...-в глазах молодого человека всё ещё мелькало недопонимание, потому блондинка поспешила добавить, - Тебе не придётся разбивать сердце... Как ты там сказал... Мелани? - и хотя в её представлении куча "комплиментов" должны были достаться ей, "козёл" всё-таки прилетел в адрес парня. Что ж, невозможно остаться абсолютно чистеньким в ситуации, связанной с романтиков. 

Ситуация все ещё набирала очки странности и неловкости. По крайней мере для Рика. Ведь ему прямо сказали, что они знакомы; а парень все никак не мог вспомнить. При этом его не покидало ощущение дежавю, и теперь он чувствовал себя тупым. Гамильтон был уверен, что он должен вспомнить девушку. Вот только ничего не выходило. Ричард чувствовал себя дураком, или даже хуже. Ричард пока что ничего не говорил, просто наблюдал за девушкой и слушал её, было в ее манерах что-то знакомое. Это начинало раздражать, но виду Рик не подавал.

С каждым словом, с каждой фразой девушки становилось понятно в чем суть ее игры. Стоит сказать сразу, что подобные игры ничуть не казались парню интересными или забавными. - Понятно - задумчиво произнёс Ричард. - Я бы не разбил ей сердце, я бы сказал правду - Гамильтон вздохнул, он подошёл к своей кровати и сел на край. Локти поставил на колени, а ладонями обхватил голову, Рик провел пару раз по своим волосам, смотрел он при этом в пол. - Черт... - сейчас он не то чтобы говорил с девушкой, а скорее озвучивал свои мысли. - Теперь снова стану участником каких-нибудь дурацких сплетен... Только ведь вылез из предыдущих... - более всего Рику не хотелось лишнего внимания, особенно со стороны сплетников. Вообще, сплетни дело серьёзное, так как передаются как слова в игре "испорченный телефон". И теперь остаётся только надеяться, что его "история" будет банальной и не интересной по сравнению с "историями" других, а значит о нем быстро забудут. Но если этот телефон окажется слишком уж испорченным, то дело может принять ужасный оборот. Сплетня о том, что Ричард и Теона встречаются появилась ещё 2 сентября, но быстро сошла на нет, так как ребята смогли объяснить всем, что они друзья, и именно поэтому шли под ручку по коридору. Но тут будет сложнее, куда сложнее.

- Ладно, не важно - пробормотал парень и поднял взгляд с пола на девушку. - Раз уж мы выяснили, что ты не Мелани, как же тебя зовут тогда? - прямо спросил парень. Рик решил, что он должен знать хотя бы имя той, с кем целовался пару минут назад. Все-таки поцелуй дело более-менее интимное.

И вот вроде как настал момент, когда правда должна была выйти наружу. Гвендолин даже ощутила лёгкий укол совести, глядя на мучения несчастного волшебника. Лишь на мгновение, но и этого оказалось достаточно для тяжёлого вздоха. – Я не думаю, что сплетен будет так уж и много. К тому же, поверь, здесь все быстро меняется. Движется, - блондинка пожала плечами, задумчиво разглядывая напряженную фигуру, - какой-то несчастный поцелуй вряд ли долго продержится в топе. Ему быстро найдут замену, - была в её словах некая неоспоримая уверенность, способная подавить многие сомнения. Хотя для Маклагген сомнения в целом были несвойственны. Уж скорее она промолчит, чем ляпнет то, что может оказаться ошибочным и за что ей придется отвечать. Она плевала на мнение окружающих, скорее это уважительное отношение к самой себе и своему времени. Как будто в мире не хватает дураков, которые без конца несут чушь. Наверное, этим ей и нравился Рик. Конкретный, понятный и без лишних заморочек. С ним она ощущала себя вполне комфортно. Может дело в том, что он не знал, как играть, а потому и не делал этого. Собственно, потому Лина и сбавила обороты, решив продемонстрировать вроде как лучшую свою сторону. 

Маклагген подошла к кровати и присела рядом с юношей, соблюдая комфортную для обоих дистанцию. Забавно, учитывая, что немногим ранее они целовались. Лина усмехнулась на мгновение своим мыслям, а после протянула парню ладонь. Да, теперь ему предлагали рукопожатие. Обычно все происходит немного наоборот, но кого это волнует. – Гвендолин Маклагген, - она легко улыбается, склонов голову на бок. – Это было давно, даже трудно поверить, - она будто бы погружалась в воспоминания, притягивая былые видения, яркие картинки, - но когда-то ты меня даже спас, - громко сказано, но в то время даже малого поступка было достаточно. И теперь это было так странно сидеть рядом и смотреть на мальчишку, которые вырос, возмужал и теперь вызывал противоречивые, но приятные чувства. – В любом случае, я рада увидеть тебя снова… это была… - Гвен делает характерную паузу, пальчиками она проводи по губам, в то время как в глазах вновь занимаются огоньки, - приятная встреча.

Чужих детей, как говориться, не бывает .Так подумал, по крайней мере, Вильгельм, когда не успели гостей турнира расследить по комнатам, к нему подошёл русский паренёк с амбициозным заявлением о желании покорить магию древних времён. Сам Вил, как выходец из Дурмстранга, не видел ничего дурного в желании покорить магический дар, только лишь надеясь, что буйная голова способна осознать риски, которые влечёт за собой простой взмах рук в его кабинете.

— Мне еще преподавать тут. Я сказал возьми палочку. — Грубый, прокуренный голос профессора привычным эхом отражался в особождённом для тренировок помещении. Все столы были собраны, доска убрана, трофеи и хрупкие предметы и вовсе попрятаны от Ивана подальше. Однако, собственное замечание не мешало ему курить. Мужчина сидел на стуле, облокачиваясь руками на его спинку и наблюдая попытки ученика, элементарно, зажигать и тушить свечи. Особенно тушить. На палочке он настаивал не зря, ибо нет ничего более непокорного чем пламя и нет ничего более сложного нежели контроль и концентрация своих чувств ровно в потребной дозе.

— Попробуй заставить пламя дышать с тобой. Ты должен чувствовать его и всегда понимать, что огонь должен чувствовать тебя. Принимать тебя! Иначе к следующе неделе ты станешь немного страшнее меня и немного красивее чернослива. — Саркастические фразы сопровождали едва не каждое действие юноши, он будто и не стеснялся выводить паренька из себя, заставлять его нервничать, но как иначе, коли они знакомы ровном счётом 72 часа?

ване говорят взять палочку - он случается беспрекословно. ставить под сомнение авторитет преподавателя - последнее, что он бы сделал. но спросить стоило. дерево в руках чувствовалось странно. как будто неродное. возможно, из-за этого полностью сконцентрироваться и не получалось. но любишь понтоваться - люби и к основному инструменту каждого волшебника привыкать. клярский собрался с духом, повторяя все, что старался вложить в него мистер вагнер. даже постарался контролировать свое дыхание. плавные движения... которые свечи полностью проигнорировали. туше.

- мне кажется, что у моего пламени астма, - невесело усмехаясь, заметил подросток. он привык к подразнивающей манере общения дома, более грубой - на учебе, и потому на колкости не обижался совершенно. наоборот: как будто чувствовал себя дома, где ворчливые бабушки со своего обзорного пункта на лавочке прочтут всю твою жизнь по походке и тебе же преподнесут в самых мрачных тонах. едва договорив, ваня выдохнул с легким нажимом, закрыл глаза. собрался. он не собирался сдаваться только потому, что не получается. пусть почти впервые в жизни. пусть он в точности исполнил указания. нужно пробовать еще раз. и еще. и, если понадобится, тридцать раз после, пока не удастся.

юноша постарался прислушаться к своим ощущениям. немного растерянности и разочарования в самом себе - недостаточно для нарушения покоя. может, дело было в том, что он слишком спокойно относился к задаче? слишком сконцентрировался? может, стоило пойти от обратного? немного расслабиться. попробовать позволить пламени почувствовать его. настоящего, ребячливого. он уже четыре раза пытался заставить пламя угаснуть - если оно и колыхалось, то только от телодвижений юного мага. смягчившись и попросив огонь уняться, как его тревоги, клярский все-таки справился с задачей. только после этого он позволил себе перевести взгляд, не требующий похвалы, но чуть более радостный, на преподавателя, - бог не дурак, любит число пять, так у нас говорят. а вы совсем не страшный, сэр. только строгий, как моя babushka. и чернослив я люблю, - с детской улыбкой сообщил ваня. однако на следующей фразе его тон совсем не был непоседливым или легкомысленным, - что дальше? или пока надо повторить включение и выключение огня пару раз?

Угрюмые шутки паренька определённо создавали свою атмосферу. Стоило заметить, что именно по этой причине, Вильгельм никогда не заставлял ходить на свои занятия: желание к самосовершенствованию и умение приложить для этого усилия всегда ценились им больше, нежели способность высидеть два часа на стуле ровно. Профессор вновь затянулся, однако со стороны это звучало как усталых выдох, человека, наблюдающего спаривание черепашек.

И вот, радостная улыбка расцветает на устах молодца. А его язык заплетается в детском лепете. Вагнер скрипя спиной, поднялся со стула и зарядил ему в награду, лёгкий подзатыльник. Будет он его еще тут с бабаками сравнивать. Однако, сам профессор так же не утратил серьезности доставая из шкафа еще свечи. Некоторые были уже почти растаявшими, некоторые совсем новые.

— Я слышал легенды о драконоборцах в ваших землях. Кажется, вы кличете их bogotыryamы. Весьма созвучно с вашим Bog.. Полубоги, что были в силах совладать с пламенем трёхглавого дракона. Это, определённо не свечами дышать.

Всё это время мужчина продолжал обходить парня, раставляя свечи круг него. Хаотично, иногда в два ряда, иногда в три, иногда в один. Всё это Вильгельм проделывал вручную, пусть и левитационные чары были вполне ему подвластны без палочки. Возможно просто ради эффекта? Дабы узнать это, Ивану пришлось бы освоить еще и легилименцию. Но, даже задуматься об этом ему не дали. Стоило Вагнеру сделать шаг назад, свечи зажглись одним махом, замыкая ученика в кольцо. Теперь видеть огонь пред собой не было возможности, всюду он отличался от иного. Лвл повышался.

— Выключай. Как только огонь станет выше своей головы - ты задохнёшься. Я бы поторопился.

"Гладко было на бумаге...", ведь огонь не просто подпитывался сейчас магией преподавателя, с каждой секундой, пламя становилось больше, выше, вот уже возвышаясь над коленями Клярского, рискуя породить мем о Иване в кляре.

ваня на подзатыльник особо не реагирует, только голову немного растирает. заслужил. слушает, что преподаватель говорит, очень внимательно. мелочей не бывает. чужие слова всегда - если только человек вменяемый - как-то перекликаются с предстоящими действиями. иногда инверсионно. но не в этом случае. понятно только одно - сейчас огня будет больше. гораздо больше. и, возможно, меньше на одного маленького ваню.

мальчишка не знает, зачем, но он поворачивается по кругу, пока вильгельм раскладывает свечи. он не задается целью запомнить расположение. слишком хаотично. возможно, делает это, но только на подсознательном уровне. по-хорошему, к каждому огоньку бы подойти, сказать: "привет, я иван". но, пока со всеми свечами перезнакомится, успеет превратиться в сочный шашлычок. ваня старается думать, как ему поступать, пока есть немного "запасного" времени. в голову приходит одновременно все и ничего. хочется снять с себя ботинок и превратить его в огнетушитель. но это работает не так. да и хрен его знает, возьмет ли пена магическое пламя. может, только подкормит.

преподаватель начинает задания, зажигая свечи. языки пламени сразу же начинают опасно расти, подкармливаемые паникой. ваня знает, что нервозность ни к чему хорошему не приведет. он закрывает глаза, пару раз медленно выдыхая и забивая нервы на корню. вагнер сам говорит, что хочет здесь работать. так что смерти клярского он не допустит. максимум - травмы. а с этим можно жить. подросток собирает волю в кулак и направляет палочку на двойную стену огня. приказывает ему погаснуть. даже преуспевает, запомнив те ощущения, что потребовалось передать стихии для ее покорения в прошлый раз. он продвигается на несколько свечей по кругу, когда вдруг замечает, что пламя стремится замкнуть круг и зажигает с таким трудом потушенные свечи заново.

- da v smыsle? их надо выключать все одновременно? - голос молодого человека звучит немного нервозно. значит, его план отметается сразу же: так быстро разобраться вкруговую, чтобы огненная блокада не успела восстановиться, он едва ли может после единственной удачной попытки. получается, он только что своими руками отнял у себя значительное количество времени, позволив огню достигнуть паха.

Благо, пламя было, по крайней мере, в достаточном радиусе от Вани, чтобы даже столь высокий огонь не перекинулся на него, а возможно дело было в том, что свечи ныне контролировал сам преподаватель. Он даже не садился. Его фигура тенью возвышалась ныне за огнём, который из-за высоты своей слился в сплошную стену и, если на секунду откинуть страх, то эта полупрозрачная огненная пелена однозначно могла заслужить место среди самых прекраснейших вещей, которую за жизнь может увидеть человек.

— Тебе решать. Я на турнире тебе подсказки кричать не собираюсь. — Одвечно "жизнерадостный" голос Вагнера даже не дрогнул. С чего бы? В конце концов, это не его с каждой секундой пожирает пламя. И всё же, подобные чувства были ему близки. Не смотря на то, что на уроках он, как правило, устраивает просто практические занятия (окромя выпускных классов), тут такая методика попросту не эффективна. Возможно, через пару десятков дней жизнь юнца будет зависеть как раз таки от контроля его чувств и умения использовать магию, столь сложную магию!, в состоянии откровенной паники. Впрочем, что такое огненная стена против настоящего дракона. Может у Нила найдётся такой? Мысленно перебирая варианты где бы добыть здоровое огнедышащее создание, Вил невольно упустил момент, когда собственное пламя начало достигать груди Клярского..

— Палочка - предмет концентрирующий магию. Она удобна, когда её нужно направить, верно? — На самом деле решений этой загадки было несколько и его слова лишь были подсказкой. Эдаким ключом к ним всем. — Направить куда? Направить откуда? Направить какую магию? Не направлять? ... — Хриплый, сравнимый уже с шепотом голос Вагнера эхом наполнял комнату, сливался с шипением пламени, его жаром, паникой и постепенной нехваткой кислорода. Всё это выливалось будто в шаманский обряд и не хватало лишь боя барабанов вдали. А его голос всё продолжал монотонностью наполнять круг пламени, едва давая уловить, что источником его была та размытая фигура за кругом пламени, чей хладный взгляд еще смутно виднелся в бликах. — Now or never.

палочка, значит? если это была подсказка, то ваня больше никогда не будет хвастаться своим умом. он тупой - это факт. даже сдавать математику дистанционно в маггловской школе было проще. а с геометрией ваню связывают только фанфики ангст-бдсм-смерть основного персонажа. если сдавать егэ так же сложно, то он лучше сразу пойдет в армию. а оттуда - в макдональдс. там хотя бы кормят.

- и не надо. так вы подскажете всем остальным, - ваня кивнул, поворачиваясь к преподавателю спиной. благо у мистера вагнера, вроде бы, не было намерений нападать. такие шутки, возможно, тратили время, зато определенно успокаивали. нашлось даже достаточно самообладания, чтобы вглядеться пламени. оно подмигнуло острым кончиком. главным не признало пока, зато на контакт пошло. клярский точно помнил, что за свечи с другой стороны. успел насмотреться. мальчишка к огню руку с палочкой протянул. прикинул, как смотрится. магия в чем-то похожа на его английскую речь: выглядит красиво - значит, правильное решение. смотрелось глупо. но он все равно попробовал потушить языки выученным по указке метода. просто чуть быстрее. но, как будто отвергая его желание действовать "книжно", оранжевая стена, будто живое создание, стала упрямиться, - ne esh menya, ya ne vkusnыj, - пробормотал юноша. его такое отношение удивило. что же, если воевать не получается, надо просить.

молодой человек чувствовал себя главной героиней "клуба романтики", которая выбирает путь белой магии. только вот гайда по реальной жизни у него нет. и версия попалась не взломанная - на соточку в месяц не получишь все, о чем можно мечтать. ваня просто понадеялся на авось. если самого вильгельма видно только тенью, может, ему тоже ученика не разглядеть? тогда позориться не так сильно. огонь уже заслонял ему грудь, когда палочка была засунута в карман. он раскрыл руки, словно пытаясь обнять недружелюбную стихи. показать, что он не враг. что-то такое он и шептал, постепенно сводя руки друг к другу. успокаивая. обещая, что не убивает, а только погружает в сон. что обязательно разбудит, помощи попросит, накормит всем, чем пламя попросит. в голове действительно фоном заиграла песня из "умки". клярский потерял счет времени: он думал, что, если не задыхается - значит, можно продолжать. опасливо открыв глаза, когда руки сошлись, парнишка сразу же достал палочку и повернулся к вагнеру, - это я сделал? или вы? а, если я, то что именно я сделал? - немного виновато спросил он.

_{подожди, дай я доржу с клуба романтики}

Когда пламя стало убывать, мужчина не стал противиться этому, просто замер наблюдая за юношей. Собственные руки сцепились за спиной. Да, Иван нервничал, однако доверял преподавателю . Это чувствовалось, было видно и не совсем нравилось Вагнеру. Он знал, что в жизни и на турнире такого не будет, однако мягкосердечный внутренний голос лишь повторял о том, что это лишь первое занятие. Ему нужно обучиться азам. И вот руки юноши смыкаются и в руках оказывается палочка. Ему пытаются угодить? Бывший мракоборец улавливает подобные движения слишком хорошо и чуть хмуро сдвигает брови.

— Нужно уметь чувствовать огонь. Различать атакующие насланы заклинания или сдерживающиеся, свободное пламя иль форменное. Палочка хороший помошник в концентрации для атаки. Но сдерживать его удобнее иначе, ты прав.

Мужчина тяжело выдохнул, отходя к собственному столу, обдумывая достижения юного иностранца. Пальцы коснулись подбородка, легко оглаживая щетину, шею.

— Следующее занятие через три дня. До того времени любой огонь который будешь видеть так же можешь пытаться прочувствовать и классифицировать для себя. Чем раньше научишься делать это, тем лучше. Домашнее задание: две сотни раз "включить и выключить свечи". — Последнее мужчина произнёс ровно недавним тоном Клярского, и вновь наградил его кратким взглядом. Занятий этим вечером уже не предвиделось как и любых дел, так что со спокойной совестью черновласый мог предоставить мальчишке пустующий зал для тренировок, а сам направился в большой зал в слабой надежде на то, что ужин еще не окончен и он урвёт хотя бы чёрствый пирожок. И казалось бы уже можно было расслабиться, когда в один миг брови Ивана попросту испарились. Точнее бы сказать испепелились, не оставив даже следов и ожогов. А в эхе шагов зам директора послышалось простое и внятное обьяснение:

— И не вздумай вновь мне солгать.

закрыто

_{three two one..}

Марк никогда не любил получать письма. Если письмо написано – значит что-то произошло. Что-то важное. Что-то плохое. Что-то, что Маркелло хотел бы проигнорировать. Не вписывать в свою картину мира, стремительно теряющую краски. Последний раз он получил письмо, в котором сообщалось о гибели отца. Сегодняшнее, что принесла личная сова маминого бойфренда, было немногим лучше. "Я продаю наш Лондонский дом". "Мы с Вентвортом едем в Румынию". В письме говорилось, что на несколько месяцев. Но Марк умел читать между строк: она вернётся в Англию, чтобы зачистить хвосты, а потом уедет, если не навсегда, то очень надолго. И мать не спрашивала его мнения об этом, не звала с собой. Просто ставила перед фактом, как поступала всегда. Сольери вообще удивляло, что она может быть влюблена в кого-либо. В детстве он ещё видел с её стороны проблески чувств и эмоций в отношении их с отцом. Но позже от этого не осталось ничего. За столько лет можно было привыкнуть к этому холоду, но слова на бумаге почему-то всё равно резали его ледяными кинжалами до самой глубины души.

Хотелось тут же на неё накричать. Или хлестануть упрёками в ответном письме. В крайнем случае, бросить бумагу в морду серого сычика, будто бы и он в чём-то виноват. Но, в итоге, Марк рвёт письмо на маленькие кусочки и запечатывает эти конфетти обратно в конверт, чтобы отправить матери. У него больше нет сил притворяться глупым ребёнком, который не замечает тайн, всю жизнь окружающих его семью. Тайн, что смердят травяными настоями, сырой землёй и чем-то тревожным...

Кутаясь в пальто, Марк выходит из замка. На улице ещё достаточно тепло, но ему всё равно как-то зябко. Сейчас бы сидеть на чердаке в тёплом свитере и смотреть на пылинке в солнечном свете, держа кружку крепкого чая в руках. На чердаке дома, которого у него больше нет. Дома семейного, у которого не было истории многих поколений. Как не было теперь и семьи. Осознание случившегося настигло сразу каким-то шквалом, в котором связные мысли перемешались, заставляя потирать виски, чтобы хоть как-то собраться. "Теперь я остался один" – главная мысль, которую теперь стоит понять. Свыкнуться с идеей, что теперь совсем никто не будет беспокоиться о его здоровье, следить за тем хорошо ли он кушает, тепло ли одевается и как там оценки. И любить за то, что он просто есть на этом свете, как умеют только родители. Марк верил, что однажды мать любила его именно так, надеялся, что есть причина, которая объяснит эту её холодность. Но этим письмом она будто хотела перерезать их кровные узы, будто он не сын, а осточертевший бывший, с которым она наконец разъехалась и готова стереть последнее, что напоминало о совместном прошлом...

На мосту никого нет. Почему именно мост? Это что-то символическое? Возможно, но Маркелло пришёл сюда неосознанно. Как и в тот раз, когда умер папа. Падение с моста – иронично. Сольери облокачивается о каменную кладку моста и заглядывает за край. Пропасть, к которой не тянет, но слезящихся глаз всё равно не отвести.

День шестнадцатый. Именно такой отсчёт ведёт в голове Вильгельм каждый день, будто он снова упрятан в глотке этого мира, без проблеска света и надежды. Дурмстранг, Азкабан, Хогвартс. Не находите закономерности? Ведь он родился в светлом Уэльсе. Ему бы петь о Сэре Джоне Бэксворде путаясь в хмелю в Косом Переулке, поучать младшего братишку и получать гневные письма от детей из школы о том, что "ты, папа, ничего не понимаешь". Но единственные родные глаза в его окружении принадлежат Одину. Глаз, если быть точнее.. И то, стоило Вильгельму вернуться в спальню, ворон каркнул на него и вылетел прочь. Прекрасная компания. И всё же, его совету Вагнер следует: чёрная мантия укрыла лёгкой сутулости плечи и мужчина отправился на прогулку. Лабиринты коридоров плелись в узлы бесконечности, воздух в них казался затхлым, стены будто подпирали сам свод небесный. Он спешил их покинуть.

Ничего ценнее вольных порывов ветра на своей коже, мужчина не имел, а скатившееся за башни солнце позволяло его глазам отдохнуть от стопы книг и иероглифов, которыми в своих рукописях пытались до него что-то донести ученики. Нет, методики обучения явно нуждаются в модернизации.

Огонёк рождается на кончике волшебной палочки. Он едва уловим и выдает его скорее вдруг начавшая тлеть сигарета. Вильгельм осматривается, пытаясь понять куда привели его ноги и куда ведёт этот мост. Кажется, во время битвы десятилетней давности он был уничтожен? Что же, новизной от постройки и не пахло. Медленные шаги начинают эхом наполнять змеиный коридор, однако смотрел Вагнер не вперёд. Его внимание привлекла башня для сов. Да, он отказался от экскурсии к ней, в своё время, по той простой причине, что совы у него, собственно, и нет. Однако зрелище завораживало, напоминая сюжет одной из старых немецких сказок. А вот и принцесса.

Слух мужчины задевает неровное дыхание юноши, как и излишне доверчивая этому мосту поза. Однако, он не стал предупредительно гладить плечо ученика или окликивать его нравоучениями о том, что завхоз будет не рад собирать останки человеческие с этих камней. Заместо этого он сам облокачивается на ту же кладку и камень под весом двоих уже чуть сдвигается с места, соскальзывая вперёд, заставляя мелкую каменную крошку ссыпаться вниз. По правую сторону от Марка слышится столь же ровный, как и его шаги, выдох. Воздух наполняется дымом, рассеивая запах по одеждам присутствующих.

— Куришь? — Срывается с его уст столь педагогичный вопрос, что Вил не сразу ловит себя на том, что мог сейчас сказать что-то не так. Однако даже тогда его взор не обращается к парню, он лишь всё так же смотрит на башню, улавливая у её подножья детей, с такой радостью отправляющих письма родителям.

Он плачет бесшумно и почти не вздрагивает. Привычка из детства, как и тихая походка. Чтобы не потревожить отца. Чтобы не вызвать негодование матери. Чтобы увидеть то, что по какой-то причине не предназначено для его глаз. При ком-то он бы вряд ли так расчувствовался, чтобы не показать свою уязвимость, которой можно будет воспользоваться. Однако наедине с собой Марк старался оставаться честным. Да и нельзя убедить себя в том, что всё это не задевает. Или, что новая потеря окажется менее острой лишь потому, что потеря до этого уже была, при том более неотвратимая. И пусть отношения между Марком и Беатрис никогда не были особенно тёплыми, но он в глубине души любил её беззаветно, а вот она, похоже, нет. Больше нет. Иначе не ушла бы. Или хотя бы пригласила с собой. Или рассказала бы правду...

Хочется громко крикнуть, чтобы крик отчаянным эхом бросился вниз. Вместо него самого. Может тогда немного отпустит? Он набирает в грудь воздух, намереваясь рыкнуть подобно льву, но за ветром слышит чьи-то шаги. Не дёргается, но неровно дышит и незаметно пытается стереть слёзы. Может пройдёт мимо? Не проходит, останавливается рядом, всего в нескольких шагах и приходится обернуться в его сторону. Новый профессор ЗОТИ. Марк ещё не классифицировал его, не решил как к нему относиться, потому что не имел для этого нужной информации, а делать поспешные выводы о людях не любил, хотя и грешил этим.

В нынешнем состоянии казалось бы простой вопрос ставит Маркелло в тупик. Курит ли он вообще? Или вот прямо сейчас? Или куда? Мозг в мгновение перегружается так будто его заставили прочитать сложное заклинание задом-наоборот.

– Нет, – отвечает неуверенно Марк, хотя это единственный возможный ответ на любую интерпретацию вопроса. И задумывается, а почему, собственно, нет? Да как-то не случилось, что ли. И с компаниями он подобными не водился, а если и встречались в его окружении малолетние курильщики, то ему как-то хватало собственного ума не повторять за кем попало. Или это издержки воспитания? Слишком сложно! Слишком сложно анализировать хоть что-то, и взгляд тупо следит за дорожкой дыма от сигареты профессора. – А что, вы советуете?

— А ты предпочитаешь медленную смерть или быструю? — Он с намёком коситься на всё еще плавно соскальзывающий камень под его локтями, который грозит лишить парня равновесия и отправить тело в полёт прямиком за интуицией на уроках предсказаний.

Не то чтобы отвечать вопросом на вопрос было в его привычке, однако даже проведя три года в Азкабане, Вильгельм понимал, что отвечать "ДА" на такой вопрос, ну как-то не педагогично. И всё же, давиться слезами вдали от всех, в гордом одиночестве так же было перспективой сомнительной. Вильгельм погряз в своих мыслях. Он пытался поставить себя на место незнакомого пока еще ученика, понять что могло вызвать такие чувства и, конечно, первое что приходит на ум в такой ситуации - любовь. То о чём никому не хочется рассказывать. то, чего никто не хочет признать, ведь это слабость. Слабость и ранимость, уязвимость быть открытым кому-то. Мужчина поджал губы не выдыхая дым, позволяя ему как следует протравить все собственные воспоминания в его глотке. Не время, не место сейчас вспоминать брата, и взгляд его спешно переводиться на собеседника в надежде, что он не пропустил важных его слов. С тем же следует расслабленный выдох и дым невольно скользит по коже Марка. Такой тёплый и ласковый, пока не попадёт глубже, но, благо, растворился он раньше.

Пристальный взгляд задерживается на покрасневших от трения скулах, на влажных ресницах. Что можно было сказать в такой ситуации вообще? "Я тебя понимаю"? "Всё будет хорошо"? "Не кисни, на радуге повисни"? Смехотворно, тем более, что Вил и сам убеждал себя в подобном не раз и где он сейчас? На мосту, опирается на чёртов соскальзывающий камень с тенью надежды на то, что он всё таки свалиться и заберёт его с собой?

— Курить в школе нельзя. — В конечном итоге заключает профессор. Его лёгкие вновь наполняются дымом, он хмуриться и всё же дарит Сольери цыганский поцелуй. Сухой и грубый, будто коснулся наждачной бумаги и , как венец, тот же тёплый дым соскальзывает в лёгкие парня, развивая последнюю возможную тень приятных чувств.

Верно, чёрта с два он станет на шару разбазаривать свои сигареты, а чтобы мальчишка закашлялся или схватил головокружение, должно было хватить и этого. Вагнер отстраняется и обходит юношу. не спешно, чтобы тот успел прийти в себя.

— Идём, найдём где тебе умыться.

Уста его вновь зажимают сигарету, передавая после эстафету зубам, откровенно, потерявшим свою красоту после тюремного заключения. Хмурость не уходит, однако теперь отлично сочетается с этим невольным оскалом.

– Я мазохист, предпочитаю жизнь, – что действительно кажется странноватым даже для него самого.

После смерти отца, которую официально признали самоубийством, он много думал на эту тему. И ещё раз после того, как узнал, что это могло быть убийством. И обе версии имели место быть истиной. Всю жизнь Маркелло Дино был сломлен. Он улыбался, играл с сыном, но в море дикой радости океаны грусти было не спрятать. И прыжок с моста казался достаточно логичным исходом. Марк злился, но понимал. Понимал, что иногда есть силы, которые сталкивают тебя с краю, хочешь ты того или нет. А Марк не хотел. Не смотря на развалившуюся семью и тот факт, что вряд ли бы кто-то грустил по нему слишком сильно. А, если вдруг сильно, то недолго. Он не питал ложных надежд о том, что чья-то жизнь без него станет вдруг невыносимой. Он знал, что приносит с собой свет, но, когда уходит, по нему не скучают. И тем не менее, он не мог представить себя на месте отца.

Происходящее чувствуется каким-то туманно нереальным. Может из-за сигаретного дыма в лицо, от которого Сольери даже не морщится. Или же всё дело в светлых глазах напротив, которые пристально смотрят на лицо, оставшееся без маски обычного спокойствия и уверенности. "Я знаю" – хочется ответить на то, что в школе курить нельзя. Что может быть очевиднее? Но Марк успевает только приоткрыть рот, который профессор тут же грубо затыкает. Поцелуем? С которым в лёгкие попадает обжигающий дым. Обескураженный Марк закашливается и едва не теряет опору, шатнувшись в сторону пропасти. Теперь это всё точно похоже на какой-то артхаус, подобный тому, который Маркелло смотрел однажды в маггловском кинотеатре. Эдакая атмосфера меланхолии с философским флёром грусти, в которую внезапно вклинивается бодрая звуковая дорожка с "Kissing Strangers" и на картинку накладывается эпилептическое мигание стробоскопа. Артхаусный сюрреализм, вот что. Марк даже не лезет с вопросами по типу, что это было. Просто, какой смысл? Реальность сюра необъяснима, и можно либо ломать мозг, пытаясь понять, либо просто плыть по течению сквозь кроличью нору.

– Ну, пойдёмте, – чуть рассеянно пожимает плечами Сольери и протягивает профессору руку. Жест сравнимый с тем, как ребёнок тянет руку к здоровой дворовой собаке, чтобы погладить, но прежде замирает, чтобы та могла его обнюхать.

Сам Вагнер, если вдруг вы его спросите, за поцелуй это не считал, сравнив бы скорее с теми древними ритуалами коренных американцев, когда вместе с дымом передаёшь человеку еще что-то. Что-то за гранью обычного понимания и того, что можно выразить словами. Однако, и эффект отвлечения от лишних мыслей во время соприкосновения уст всегда работал на "ура". Ему ли не знать? А вместе с дымом, что сейчас покинул уста обоих, Марку передавалось, то туманное чувство обречённости на жизнь с дырой в груди, к которой, как казалось, ты уже привык и всё равно легче не становится.

Его тяжёлый взгляд не сходит с юноши, пока тот пытается прийти в себя и, откровенно, уже готовится применить левитационные чары в случае надобности, однако всё обходится еще более заслезившимися глазами. День и вправду выдаётся из обыденности выходящим, особенно когда Вагнера вдруг загоняют в тупик., а, уж поверьте, бывает это не часто. И всё же, что делать с протянутой ему рукой он откровенно не знал и даже особо не мог предположить. В воздухе повисает неловкая пауза растягиваясь в своём напряжении крайне долго и усугубляясь хмурым взглядом мужчины направленным на эти тонкие, ожидающие чего-то пальцы. Только позже до него наконец доходит! Собственная рука быстро обшаривает нагрудные карманы, извлекая чуть мятый, однако весьма красивый платок с инициалами и небрежно оставляет его на повисшей в воздухе руке ученика. А сам Вагнер, с чувством исполненного долга, и уверенностью, что поступил абсолютно правильно, неспешно начинает спускаться по холмистому хребту, сходя с дороги к Чёрному Озеру. Благо холодная горная вода всегда могла похвастаться своей относительной чистотой для подобного природного источника.

Немая сцена будто останавливает время. Лишь ветер продолжает обдувать фигуры, застывшие на мосту. Марк не может не заметить хмурого взгляда своего учителя, но он вроде в нём не виноват и не знает как реагировать и стоит ли вообще. Обычная рациональность и рассудительность отключились. Чтобы не думать все эти безрадостные мысли, которые крутились вокруг полученного письма. Наверное так.

В упорно протянутую руку, начавшую уставать, наконец ложится платок. Изысканный и помятый. Прямо как сам профессор, правда в том больше помятости нежели изыска. Марк промокает влажные глаза, которые на этот раз заслезились то ли от ветра, то ли от недавнего кашля. Хочет тут же вернуть платок владельцу, но тот уже шагает вниз по хребту. Умываться. Умывать. Неважно. Маркелло идёт следом, держась на шаг позади, как утёнок, у которого случился импринтинг. Первый встреченный человек после душевного потрясения – именно тот, за которым стоит последовать без лишних вопросов. Никакой логики, но Сольери и не следовал ей, когда люди проявляли к нему участие. У них до первого косяка был не карт-бланш на доверие, но что-то к этому близкое.

С платком Марк всю дорогу играется. То развевает на ветру, то пытается сложить, то просто мнёт ткань в беспокойных пальцах. Это до странного умиротворяюще, но отвлекает от дороги. Поэтому ничего удивительного в том, что в какой-то момент он врезается в спину профессора.

– Mi scusi, – переходит он почему-то на итальянский, потирая нос. И с этого момента и до самого Чёрного Озера идёт рядом.

Озеро, как и библиотека входили в его личный топ-3 лучших мест в Хогвартсе, который он составил к концу первого курса. С тех пор ничего не изменилось. Марк подходит к самой кромке воды и садится на корточки, опуская свободную руку в озеро. Руку же с платком он протягивает профессору. Чужое добро надо всё-таки возвращать.

Впечатавшийся в спину "утёнок" даже не пошатнул широких плеч профессора, однако и несдержанного, малость будто раздражённого выдоха он не сдержал, молча ожидая пока ученик выплывет из-за его спины и поровняется с ним в шаге. Тишина вновь повисла меж ними, однако уже не угнетала. было, действительно, что-то особенное в том когда разделяешь с абсолютно незнакомым человеком свои чувства. Доверие, покой и уверенность в том, что никто не осудит. А с иной стороны, моментами казалось, что Вильгельм попросту забыл, что идёт к озеру не один. Сам себе на уме, сам себе господин.

Вагнер задерживает взор на глади воды и вспоминает, что нужно иногда моргать только когда Сольери нагло тревожит воду пальцами. Это заставляет перевести взгляд на паренька и заметить протянутый ему платок. Собственные пальцы даже не дрогнули, оставаясь глубоко в карманах мантии.

— Оставь себе. — Ему действительно было лень стирать его и, кроме того, странно было забирать только что одолженную в такой ситуации вещь. И только вздохнуть как француженка из 17-го века не хватало. Француженка. Вил хмурится будто ему в мёд подлили крепкую ложку дёгтя и возвращает взгляд к закатному озеру.

— Необычнайно красиво.. — Тихо признается он с придыханием произнося едва не каждую букву. Казалось, он никогда не сможет налюбоваться этим пейзажем, его глаза никогда не привыкнут вновь к солнечному свету. только такому, мягкому, алому, совсем не обжигающему глаза. — На твоей родине закат столь же красив? — Взяв во внимание акцент и недавнее высказывание юноши, задается вопрос Вил, пусть и прекрасно знает ответ. А прекрасный вид.. Не меняет его желание закурить вновь. пальцы выуживают новую сигарету, на кончике палочки появляется такой же алый и нежный свет, сливаясь с закатным полотном.

– Ладно, – пожимает плечами Марк и суёт платок в карман пальто. Затем он старательно умывается озёрной водой, раз за этим они и пришли. Вода приятно холодит кожу, и на несколько мгновений хочется туда окунуться, но для этого есть много причин против. Поэтому, смыв с себя явные следы грусти, он тщательно утирается выуженным из кармана платком, а потом засовывает его обратно, предварительно сложив его более-менее аккуратно.

За это время закат успевает достичь своей самой прекрасной формы, окрашивая часть неба в красно-розоватые оттенки.

– Аха, – соглашается с высказыванием Марк, задирая голову, чтобы насладиться видом. На ноги он не встаёт и остаётся сидеть на корточках у воды.

Не зря это место входил в тройку его любимых. Виды здесь были потрясающие, хотя с Астрономической башни, пожалуй, немного лучше. Самую малость. В детстве дети делятся на два типа: те, кто наблюдает за птицами и те, кто за ними гоняется. Сольери однозначно принадлежал к первой категории. Особенно запомнились длительные прогулки в Гайд-парке. Он мог часами наблюдать за утками и лебедями, сидя на сырой земле около пруда и частенько уговаривал отца купить хлеба, чтобы покормить птиц. Кормление уток – одно из немногих занятий, которое объединяло отца и сына. На долгие минуты ему даже иногда казалось, что у него нормальная семья. "Нормальная семья" – любимая когда-то игра...

– Моя родина – Британские острова, – обвёл Марк рукой пространство вокруг себя, наконец поднявшись на ноги. Теперь он перевёл свой взгляд с заката на вновь закурившего профессора. Запах озера и сигаретного дыма, приправленный визуальным рядом неба и высокой фигуры, создавал довольно гармоничную картину с энергетикой лёгкой меланхолии. Самое то, чтобы вспомнить.

Вспомнить, как он с детства мечтал посетить свою историческую родину. Выбраться из Англии хоть куда-то помимо Хогвартса, но Сольери будто приросли к одному месту и сдвигаться больше не желали. Зато теперь-то мать решила уехать на пмж в Румынию!

– В Италии я не был, если вы имеете в виду мою этническую родину. Пока что. Я поду туда, чтобы развеять прах своего отца, рано или поздно и тогда смогу вам рассказать, какие там закаты, – в голосе чувствуется некоторая обида, но не на профессора Вагнера, а скорее на сложившуюся ситуацию. На родителей.

.

Перспектива ланча без чего-то вкусненького – слишком трагичная для Кэтрин, ей уже ничто не поможет. Сладкоежка внутри мисс Финли заглушила голос разума, поэтому чтобы составить компанию она пригласила Гамильтона с собой в паб «Три мётлы». Они находятся в Хогвартса чуть больше недели, и такой напиток, как сливочное пиво – завоевал любовь вкусовых рецепторов девушки. Сочетание ирисок, сливок и мороженного, а так же немного мармелада и карамели - ну разве не идеально? Почему его не готовят в Америке, а только здесь? Кэтрин обидно, что она узнала об этом потрясающем напитке только на восемнадцатый год своей жизни. Однако, у неё впереди целый год, чтобы наверстать упущенное.

Вообще, Кэтрин для начала пыталась вытащить Дакоту в паб, но девушка настолько была погружена в домашнее задание, что Кэт просто не хотела отвлекать от столь увлекательного занятия, которое наверняка приносило ей большое удовольствие. Финли же от такого зрелища пробежались галопом мурашки по коже: столько уделять времени домашке, ну и жуть! Нет, с Дакоты надо брать пример, потому что именно стараниями и тягой к знаниям - можно обрести перспективное будущее. Кэтрин, в отличии от своей подруги не относилась к учебе с фанатизмом. Хотя, мать-тиранша очень долго и усердно старалась выдрессировать в ней эту тягу к учебе, чтобы все было машинально. Но, увы, не вышло. Она – как и все: была в чём-то хороша, а в чём-то и нет. Выделялась способностями к окклюменции, но и вечно опаздывала или забывала, что они учили на прошлом занятии (последнее, зачастую касается не интересующих её дисциплин). Короче говоря, на каждый её талант – был перевес неких маленьких недостатков, заставляя чашу весов стоять ровно. Таким образом, Кэтрин не относилась ни к талантливым, но и ни к бездарям. А еще, она была невероятно везучей, что тоже сказывалось благоприятно на её учебе. В глубине души Аталия всегда была уверена, что могла добиться успеха там, где другие терпели неудачу. Конечно же, эту мысль она ни в коем случае не озвучивала другим, уж слишком бестактно и глупо было говорить такое вслух.

Парочка друзей сидела за уютным столиком у окна в пабе «Три мётлы». Атмосфера здесь, как обычно – подходящая. Английский паб представляется девушке неким антиподом французского кафе. Идеал парижанина - сидеть за столиком на тротуаре перед потоком незнакомых лиц. Идеал британца - укрыться от забот, чувствуя себя в окружении знакомых спин. В этом заведении – исключения тоже не было. Все сидели в своих компаниях и в полголоса разговаривали друг с другом, не доставляя громкой речью никакого дискомфорта другим гостям заведения. Кэтрин даже обратила на такую мелочь, что столовыми приборами посетители не бренчали о посуду.   Прямо, как в её родной Швейцарии, где могли оштрафовать за малейший шум после десяти вечера. Страна, в которой тусовки до утра – это миф.

- Ты можешь меня осуждать и бросать камни, но я считаю, что себя и свои личные границы надо отстаивать, - сказала Кэт весьма спокойно и уверенно. И через несколько секунд официант принес им напитки. Перед глазами девушки появился бокальчик сливочного пива доверху покрыт взбитыми сливками и украшен карамелью и шоколадной стружкой. Её внутренняя сладкоежка уже во всю кричала: «Кэтрин, давай, выпей это залпом! Это же неимоверно вкусно!» - но вместо того, чтобы послушать этот голос, она просто принялась создавать указательным пальцем вращающие движения. И делала это спокойно и равнодушно, не выдавая визжащего восторга её внутренней сладкоежки.  Соломинка в кружке принялась кружится за ходом миниатюрного пальца девушки.  Она это делала для смешивания карамели со сливками, которая осела на дне кружки. Кэт на мгновенье залюбовалась нежным пастельным оттенком на своих коротких ноготках, но делала это невзрачно, совершенно не пялясь.

О чём же она рассказывала Гамильтону, что озвучила такое умозаключение, упомянутое выше? Еще по дороге в «Три мётлы», девушка повествовала Ричарду о том, что произошло вчера. А именно: как проучила Торнтона за его хамство и отвратительное поведение. Все знают, что Филипп – тот еще задира и ему нравится, как реагируют на его оскорбления. Токсичный парень. Поначалу, мисс Финли не обращала на него внимания, но он принялся обижать девочек с её факультета и просто девичья солидарность не позволила оставить всё это и спустить на самотёк. Поэтому, Фил переключился и на неё, но и даже вчера она попыталась с ним наладить отношения, а этот негодяй – скинул её в бассейн с водой. Кэтрин не заставила его ждать и ответ пришел очень быстро. Жалящее заклинание прилетело в лицо мгновенно, заставляя юношу в голове вспоминать всевозможные матерные слова. Кэт лишь с гордостью удалилась и ей было ничуточку не жаль Торнтона. Кто-то был должен поставить этого слизеринца на место, и кажется, у Кэт это отлично получилось.

Возможно, в силу характера уроженца Англии, то бишь Гамильтона – он её не поймет. Этого парня в школе ценили за спокойствие и умение трезво думать в любой ситуации, а так же - за чувство справедливости. За годы учёбы с ним девушка никогда не видела, что его кто-то выводит из себя или же провоцирует с ним конфликт. Наверное, потому что Рик был смышлёней всех остальных и не хотел ругаться, или ему было попросту лень распространять негатив. Причину этому Аталия не выясняла.  Кэтрин тоже имела огромный запас терпения и спокойствия, но поверьте, по сравнению с Ричардом – она дитя.  Но не смотря на его либеральную сторону во всём, студентка Пакваджи надеялась, что он поддержит её. Потому что несправедливость должна быть наказана.

- И меня не волнуют последствия. Я не боюсь, что этот…- девушка призадумалась. Она пыталась подобрать необходимое слово, чтобы лишний раз не упоминать имя того, кого они обсуждают, -…унтерменш может что-то сотворить в ответ, - закончила она, глядя на Ричарда. Слово, которым она описала своего недруга она сказала с особым немецким акцентом, как и подобает швейцарке.

Аталия ожидала его комментария на происходящее с ней. А пока, девушка нежно улыбнулась, перестала вращать пальцем, и ухватившись губами за соломинку принялась употреблять напиток богов. Пожалуй, можно продать и душу за это. Распробовав вкус карамели со сливками, Кэт облизала пухлые губки и сказала: - Такая вкуснятина. Надо будет продавать такое в Америке, не будет отбоя от желающих, - сообщила Кэтрин новую "бизнес-идею", готовая запищать от восторга, как маленькая девочка. Затем, она взяла ложечку и взяла ею немного взбитых сливок и отправила их таять к себе в рот. Мда, гастрономический оргазм так сказать. 

Уже прошло чуть больше недели, с тех пор, как Рик приехал в Хогвартс. Он успел, как минимум, привыкнуть к разницы во времени, и даже начал высыпаться. Хотя все ещё случалось так, что ему было крайне сложно вставать утром, а поздней ночью совсем не хотелось спать. Но эти проблемы постепенно отходили на второй план. К урокам Рик привык быстро, хоть и не все профессора вызывали у него огромный восторг, однако, Ричард понимал, что выбора нет, и ему нужно просто через это пройти. Сегодняшний день Рик планировал провести несколько иначе, но Кэтрин все изменила. Словно маленький тайфун, она ворвалась в этот день так неожиданно, что Гамильтон даже не успел ничего осознать, опомнился он когда уже шёл вместе с Финли в Хогсмид. Для него этот поход был чем-то новым, так как в Хогсмиде Рик прежде не был. Несмотря на то, что он учился в Хогвартсе, попасть в соседнюю деревушку удалось только теперь, ведь в Хогвартсе туда разрешают ходить только с третьего курса, а Гамильтон уехал после второго. Он был благодарен Кэт, что она его вытащила. По пути девушка рассказывала ему о том, что уже успело с ней произойти в Хогвартсе. Рик, как и всегда, внимательно слушал, время от времени что-то отвечая Кэтрин.

Так они неспешно подошли к деревне, пройдя по главной улицы они остановились у главного заведения этого места, Трёх Метель. Ричард открыл дверь и пропустил вперёд Кэтрин. Колокольчик приятно прозвенел, оповещая о новых посетителей. Ребята прошли к одному из свободных столов и заняли его. Люди вокруг негромко разговаривали и выпивали, некоторые кушали. Время от времени можно было услышать достаточно громкий смех. По заведению разносились вкусные запахи жареного мяса, специй и других вкусностей. Гамильтон решил не отставать от своей собеседницы и тоже заказал сливочное пиво, только его простой и классический вариант и без трубочки. Они продолжили разговор, и только Рик хотел ответить Кэтрин, как подошёл официант и принёс их заказ. Они ненадолго затихли, Ричард пододвинул к себе бокал и понюхал напиток. Пахло очень приятно, сладко, но ненавязчиво. Прежде чем продолжить беседу, Гамильтон попробовал немного этого напитка, очень даже вкусно было. Хотя от напитка со словом пиво в названии Ричард ожидал некую горечь. - Это вкусно - подтвердил Рик, - а касательно твоего рассказа, из того, что я услышал, ты была права - подтвердил парень. Он, конечно же, был максимально не в курсе всего происходящего в школе, так как наверняка был самым последним, до кого доходили слухи, если они вообще до него доходили. А о Филиппе он почти ничего и не знал, даже не общался с ним, кажется, ни разу.

- Но стоит быть чуть сдержаннее - все же заметил брюнет, Ричард не был бы собой, если бы не сказал этого - а то мало ли, захочет отомстить и потом уже тебе придётся разгребать последствия - Гамильтон просто предпочитал разбираться со всем дипломатией и смотреть на несколько шагов впереди, а не рубить с плеча. Однако, Рик не исключал ситуаций, когда действенен только подход с помощью силы, так сказать.

Он отпил ещё пару глотков из своего бокала, когда к ним снова подошёл официант. - Это кажется вам... - Несколько растеряно произнес он и ушел, как видно это было не типичной ситуацией для них. - Поклонник? - спросил Рик и улыбнулся, когда увидел, что это письмо.

На мгновенье, в придачу этому вкусному напитку хотелось зайти еще в «Сладкое королевство» и взять коробочку воздушного и вкуснейшего зефира. В шоколаде или с карамелью внутри? Какой сложный выбор! Можно и оба варианта, у Кэтрин нету намерений и причин, чтобы беречь свою фигуру. Здесь, в Хогвартсе не было матери, которая указывала что и как ей делать до мелочей, вплоть до того, что надо кушать будущей чемпионке по художественной гимнастике. Но, как можно заметить из большого спорта Кэтрин давно ушла. Причиной этому стало, что она являлась частью больше магического мира, поэтому упор нужно было делать на свои способности, а художественная гимнастика стала личным хобби.

 Он вряд ли скажет ей на эмоциях: «Молодец, просто красотка, поделом ему!» - это явно ему не присуще. Но она ему уже благодарна за то, что парень её выслушал, составил компанию в их прогулке и поддержал её таким образом. Да, возможно, он был чуточку прав и можно было бы обойтись более деликатными методами, но именно в тот момент – чаша её терпения была переполнена. Не зря говорят, что бояться нужно гнева именно терпеливого человека. Словив себя на этой мысли, она попробовала представить Гамильтона в ярости…И не получилось. В этом парне не было ни намёка на какое-либо проявление злости.

- Я не боюсь последствий. Он – очередной мальчишка с раненной гордостью и психическими проблемами детства, - заявила уверенно Кэтрин, эта фраза не являлась оскорблением Филиппа, она словно звучала вердиктом. Тайны человеческой души заключены в психических драмах детства. Когда до них докопаешься – придет исцеление. Но Кэт не хотелось это выяснять, да и вообще говорить и о Филе. Уж слишком много чести.Поэтому, она резко перевела тему, объясняя этим действием, что не желает разговаривать об этом. Кэт сказала: - Я очень тебе благодарна за то, что выслушал и поддержал меня, - девушка искреннем улыбнулась ему и посмотрела в глаза. Даже не смотря на то, что они являлись друзьями и можно было обойтись без этого, Кэт все равно уделяла внимание таким мелочам. Он потратил на неё свое время и силы и заслуживает хотя бы малейшего «спасибо». Да и в поддержке нуждается каждый человек, даже такие самостоятельные и темпераментные, как она.

- А…? – издала удивленный звук Кэтрин, увидев, как официант пришел и положил конверт. Девушка кивнула в знак благодарности и её передернуло. Вдруг, это громковещатель от матери? Помнится, как-то Финли по неосторожности открыла письмо в столовой Илверморни, не посмотрев в углу на фамильную марку. И тогда услышала такое от миссис Финли, что ей хотелось сгореть от стыда прямо на месте. Это было давно. А ей уже восемнадцать лет и подобного позора Кэтрин не выдержит.

- Поклонник? – переспросила его девушка, сама не зная отправителя. Она изогнула бровь, мол: «Какие фанаты? Серьезно? За такое короткое время?» - но нельзя было сказать, что Кэт не симпатичная или не привлекала парней. Скорей всего, она не любила излишнего внимания к своей персоне, поэтому держала всех на расстоянии вытянутой руки. А потом, как золотой снитч – открывалась людям в самом конце.  Было бы не так странно, если бы он подобный вопрос задал юной мисс Маклагген, с которой Кэтрин познакомилась недавно.  Она, наверное, точно пользуется популярностью у сильного пола.

- Скорей всего «кричалка» от матери, - отчаянно вздохнула девушка, - Будет еще хуже, если я не открою, но я не хочу делать этого здесь, - она опять принялась пить сливочное пиво через соломинку. Невольно вновь взглянув на конверт,  мисс Финли замечает некую неровность конверта и берет его в руки. Кэтрин прекращает пить и осматривает внимательно вещь. Внутри что-то было твердое, словно металлическое. Любопытство все-таки взяло верх и Кэт вскрывает конверт. Кто-то сзади громко расхохотался над шуткой за столом, и девушка подскочила от неожиданности. Металлическая вещь в форме круга, чем-то схожая на монету выпала из конверта из-за её неосторожного движения и сделав пару вращений – упала на стол. На ней была изображена змея, и девушка потянулась, чтобы взять её. Однако, её руку тут же перехватил Гамильтон, крепко её сжав. Кэт взглянула на парня: - В чём дело? - взволнованно спросила девушка. В глазах Гамильтона читалось что-то неладное.

Ричард не всегда понимал людей, даже близких. Эмоциональность и вспыльчивость были для него достаточно чужды, особенно, в своём негативном проявлении. Он предпочитал ссорам и ругани диалог. А если диалог не складывался, чтож, значит Рик удалялся и просто закрывал эту главу жизни. Просто он не видел смысла в том, чтобы тратить свои нервы и силы на то, чтобы общаться с человеком, который этого не хочет. Возможно, из Гамильтона выйдет неплохой международник, но кто знает. Похоже Кетрин очень гордилась своим поступком, и тут винить её было не в чем, ведь девушка поступила по совести, пусть и своими методами. - Как знаешь - Рик тоже был не против закрыть эту тему, по крайней мере ему больше нечего было сказать по этому поводу.

Сливочное пиво постепенно уменьшалось, вот уже в стакане почти не осталось белой "пены", теперь этот напиток и правда смотрелся как самое настоящее пиво. Какое-нибудь светлое или пшеничное нефильтрованное.

- Да не за что - чуть улыбнувшись, произнес парень. Удивительно, что некоторые люди благодарили за очевидные вещи, но это даже льстило и как-то возвышало этих людей в глазах Гамильтона. Казалось, что теперь их вечер станет куда приятнее, ведь они могли обсудить более интересные темы, чем хогвартский задира. И только Гамильтон хотел спросить у Кэт про её лето, как их прервали. Письмо теперь лежало на их столе, и Ричард предположил, что оно от поклонника. Парень кивнул Финли, подтверждая, что она услышала его правильно. Ричард знал, что девушка пользуется популярностью среди парней, поэтому и подумал, что и в Хогвартсе мог найтись кто-то, кому она запада в душу. Гамильтон не считал, что для этого нужно много времени, ведь некоторым достаточно и просто внешних данных. Так что считал вполне возможным такой поворот событий.

Однако, у Кэт был другой вариант. - Никогда не получал таких - признался Рик, ведь его отец не занимался подобным, или просто Ричард не создавал таких проблем, чтоб мистеру Гамильтону нужно было отправлять "кричалку". - Но я пару раз слышал их, когда кому-то приходили, ощущения так себе - Рик хотел было предложить уже по-быстрому допить свой заказ и выйти на улицу, найти более уединенное место, чтоб дать возможность "кричалке" проораться и никому не мешать. Но Финли все же не сдержалась. С характерным стуком из конверта выпала монета, на которой Рик заметил выгравированную змею. Если присмотреться, то можно было заметить, что змея эта выползает из корзины. "Это же..." - Рик не успел вспомнить точное название, но зато едва успел перехватить руку Финли. Он чуть нахмурился, пристально вглядываясь в монету. На вопрос Кэт ответил лишь спустя секунд десять. - Эта монета... Не трогай её - только теперь он отпустил руку подруги - их проклинают, я читал о таких, их делают похожими на древние монеты, на этой, например, есть Греческие буквы, - заметил Рик. Он не мог объяснить почему, но просто чувствовал, что эта вещица просто пропитана какой-то темной магией. - На ней должна быть руна, скорее всего с другой стороны и очень маленькая, чтоб было незаметно. Эта руна будет обозначать тип проклятия. Лучше её отнести тому, кто разбирается в этом. - Предложил Ричард. Только нужно было положить монету обратно в конверт, не прикасаясь к ней голыми руками.

«Никогда не получал таких», - его слова эхом отобразились в голове у Кэтрин, от чего по коже у неё прошлись мурашки. Ох, да, порой бывают нормальные отношения между детьми и родителями. В этом она очень завидовала мистеру Гамильтону-младшему. Кэт мало слышала поддержки от родителей, отец вечно занят министерскими делами (увидеть его днём – большая редкость), а мать – удерживала статус образцовой семьи, начиная с дочери. Миссис Финли, считала, что Кэтрин должна быть лучше во всем, быть всегда на первом месте. И сотворила со своей дочери попросту какой-то механизм, который делает все абсолютно машинально. Кэтрин было обидно, из-за желаний матери и её сильного напора - у неё не было времени на свои собственные желания;  не было времени, чтобы заводить знакомства и друзей. Именно из-за того, что мать выстроила своему дитя такие границы с четкими указаниями - спровоцировало Кэт совершить роковую ошибку. Роман с миллиардером не принёс ей потехи, а лишь разбитое сердце, но кое-что все-таки смогло объяснить Кэт. Но даже если, после того как она сбросила оковы родительского контроля, то всё равно завидовала «по белому» Ричарду - у него явно была семья и поддержка, проявление любви. Мы нуждаемся в поддержке. Нам нужны друзья и семья. Если же рядом их не оказывается, приходится превращать одиночество в наше главное оружие. И тогда то, что нас окружает, способно помочь нам продвинуться к главной цели. Этого всего девушке явно не хватало, поэтому она выучилась сама себе любить, и сама себя поддерживать.  Но даже задумавшись о таком, Кэт не выдавая своей грусти просто сказала: - Тебе очень повезло, значит, - дружелюбно ему подмигнув. На самом деле, получение «кричалки» - весьма веселая штука, если конечно же, ты сам не являешься адресатом данного сообщения. Всем вокруг весело и тихонько хихикают над козлом отпущения, если громковещатель начал орать в людном месте. Однако, по мнению Кэт – это никогда, черт возьми, не смешно. Человека высмеивают публично за «письмо-кричалку», разве это может, вашу мать, смешно?! При чем насколько помнит Кэт – эти сообщения приходили от родителей по пустяковым поводам.

Эти мысли тут же прервались, когда Ричард Гамильтон – одна из светлых голов школы Илверморни, принялся трактовать значение присланного ей артефакта. В его словах она была уверена, но…Кому пришло в голову проклинать Кэти? Первое, о чем могла подумать, так это как раз о Филиппе Торнтоне – человек, которому она насолила. Но, не тонка ли кишка у него? Выяснять сейчас виновника в пабе «Три мётлы», где помимо них были еще посетители – не совсем удачная идея. Кэтрин может это обсудить с Риком, когда они покинут заведение, где будут меньше их слушать.

- Ну, раз так… - она достала палочку, чтобы использовать левитационные чары, дабы поместить монету обратно в конверт. Кэт прикасается своей магией к артефакту, но переноса по воздуху не происходит. Девушка удивилась, она не могла ошибиться в правильности движения палочкой. Вместо этого, монета начала плавиться, выжигая миниатюрную руну на деревянном столе и рисунок змеи.  Кэт вглядывается в нарисованные черты, которые подозрительно начали отсвечивать. Глаза девушки округлились, и она лишь успела вскрикнуть: - Рик, в сторону! – и после этих слов из метки принялась появляться огромная, массивная змея.  Она раскрыла свою пасть, оголяя ядовитые клыки и прямиком шла на девушку. Все происходило, словно в замедленной съемке. Кэтрин не растерялась: студентка Пакваджи резко встала, прихватив одной рукой стул, на котором сидела, а другой - держала крепко палочку, она отскочила на более безопасное расстояние. Тело змеи полностью высвободилось с метки, и своей доброй половиной развалила деревянный стол на части, за которым сидели Гамильтон и Финли, разбивая кружки со сливочным пивом. Черт! Ну почему именно сегодня, когда она решила расслабиться в компании Гамильтона и этого чудного напитка?! По описанию змея была схожа на всем известную Нагайну – последний крестраж Темного Лорда, но покров был совсем другой – более темный и устрашающий.  Змея вытянулась и была готова напасть на девушку, но Кэтрин замахнулась стулом и ударила им по змее, тем самым и оглушив её. Стул разлетелся на части, от него остались лишь щепки, ибо рептилия имела довольно сильное тело, при этом это была необычным существом.  Мерзкая ползучая тварь жалобно и с некой ненавистью зашипела от пронзивший боли, что дало время Кэтрин еще сделать пару спасительных шагов назад. Такое впечатление, что змея совершенно не замечала других в помещении, а сконцентрировалась только на Финли. И это было не сложно сообразить к чему такое внимание, так конверт был для неё. Они с Риком – являлись хорошими студентами, они были сильны на свой восемнадцатилетний возраст. В дуэльном клубе их научили не только классическим стратегиям, но и так же обучали работать в парах(команде), чтобы бой с противником был максимально слаженным и наносил сильный урон. В данном случае, выбирать не приходилось – и девушка занимала отвлекающую роль, зная, что Гамильтон сумеет нанести сокрушающий и конечный удар. Знаете, все эти схемы были отточены студентами Илверморни до идеала. В боевой магии они не уступали студентами из Дурмстранга, которые делают большой упор на неё, миксируя её с тёмными чарами. Кэтрин не спешила нападать, и давала возможность подойти змее ближе для того, чтобы в точности нанести последующий удар, который она запланировала. Существо через несколько секунд очнулось после оглушающий атаки стулом и быстро поползла на Кэтрин, она опять раскрыла свою пасть, готовая вонзить свои клыки. Однако, Финли резким взмахом палочки рассекая воздух, произнесла: - Сектумсемпра! – режущее заклинание, которое нанесло кровоточащие раны и оттолкнуло от девушки змею. Но, все-таки, подобие Нагайны сумело достать её – ударом своего хвоста она сбила с ног Кэтрин, выбивая палочку с рук. Ох, черт! 

Она упала на пол, сильно ударяясь локтем о торчащий из доски гвоздь. Весьма удачное приземление. Сильная боль пронзила девушку, а её глаза округлились, а затем вновь зажмурились от страха происходящего дальше. Но, она не сомневалась. Гамильтон слишком крут, чтобы не успеть.  Финли знала это.

Ричард лишь пожал плечами, он не верил в везение, да и вообще, понятие везения было слишком абстрактным. Что для кого-то везение, для другого полнейшая неудача. Но разбираться в этом сейчас парень точно не хотел, как и рассуждать о своей семье. Достаточно знать лишь то, что они с отцом друг друга понимают и умеют вести диалог, идти на встречу друг другу. Впрочем, Гамильтон не особо много рассказывал о своей семье, считал, что это лишнее. А если у него интересовались этим, то ответы были весьма поверхностными и стандартными. Хотя отец любил похвалить сына при коллегах и знакомых и рассказать о его успехах, если таковые были. Что же касается "кричалок", то Ричард считал их более чем странным способом наказать человека. Если что-то не так, есть какие-то проблемы или же ребёнок провинился сильно, то лучше высказать ему все лично, а не позорить на всю школу. Впрочем, Гамильтон считал, что позор в данном случае покрывает не только ребёнка, но и родителя, ведь тот по сути показывает свою несостоятельность, неумение вести диалог и полное отсутствие воспитания. Но своими рассуждениями Гамильтон никогда ни с кем не делился. Это ведь было не его дело, как тот или иной человек выбирает общаться со своим ребёнком. У каждой семьи свои скелеты в шкафу.

Артефакты и их изучения очень интересовали Ричарда, он даже хотел с этим связать свою будущую профессию, работать на МАКУСА, помогать оценивать и обезвреживать опасные; или даже - когда станет опытнее - помогать создавать новые. Именно поэтому, Гамильтон изучал много дополнительного материала по этой теме, а во многих случаях и вовсе очень уж углубленной литературы. О таких монетах Рик читал относительно недавно, но информации в той книге было не так уж и много. Так что парень рассказал практически все, что о них знал. Вокруг все ещё разговаривали люди, за время их нахождения в пабе количество людей немного увеличилось. Новые посетители зашли буквально минуту назад, компания старичков заняла большой стол у лестницы, один из них достаточно громко начал рассказывать официанту об истории этого заведения. Ричард все это слышал, но старался абстрагироваться от внешнего шума, ведь ему казалось, что он упустил что-то важное об этих монетах. Гамильтон все никак не мог вспомнить, что именно. Тем временем Кэтрин уже достала палочку и попыталась с помощью магии убрать монету обратно в конверт. Однако, все это обернулась чем-то невообразимым. Или может это именно то, что Рик не мог вспомнить, что магия в данном случае может сделать все только хуже? В любом случае Ричард опомнился только услышав, как Финли ему крикнула предупреждение. Он едва успел отодвинуться на стуле назад, но это его не спасло от отлетевшего со стола стакана с недопитым сливочным пивом. Боковая часть дна ударила прямо в скулу. Резкая боль, в глазах чуть потемнело. Ричард зажмурился, но, как оказалось, небольшая травма и теперь уже грязная рубашка были не основной проблемой. Змея буквально выросла на глазах. Помещение заволокло черной дымкой, настолько плотной, что видно было как сквозь очень плотный туман.

Ричарду понадобилось секунд двадцать, чтоб отойти от боли и прийти более-менее в себя, чтоб начать соображать. Парень едва успел соскучиться со стула, через мгновение мощный хвост змеи ударил по деревянным ножкам, уничтожая предмет мебели. Ричард едва удержался на ногах. С разных сторон доносились встревоженные голоса людей, вскрики и охи. Стоило змее зашипеть, как по помещению прокатилась волна беспокойства "Змея, здесь змея" - доносилось с разных сторон. Вот только из-за очень плохой видимости саму змею видели только Рик и Кэт. С каждой минутой видимость становилась только хуже, а дым становился более едким, неприятно пощипывая глаза. Ричард уже практически не видел Финли, зато он услышал её заклинание. Небольшая передышка дала возможность Гамильтону собрать мысли в кучу и вытащить палочку. Нужно было выбрать заклинание точечное и очень аккуратное, так как они находятся в закрытом помещении и не видят местоположение всех людей, плюс дым может быть воспламеняющимся. В общем, выбор заклинаний был крайне мал, к тому же, Рик не был уверен, какие сработают на этом объекте. Ведь мало ли как он был создан. В таких случаях парень не пытался придумать велосипед, а просто использовал что-то простое и очевидное. - Вайпера Эванеска! - Гамильтон посчитал, что избавиться от змеи таким образом будет проще, да и шансов больше. Хвост змеи засверкал словно бенгальский огонь, и теперь она обратила внимание на Рика. Но парень успел отскочить в сторону, и змеиная морда практически воткнулась в деревянный пол. Вот только Ричард споткнулся об обломки стула на полу и свалился назад. Змея исчезла, а точнее очень уменьшилась и провалилась подполу, где и скрылась из виду. Кто-то открыл дверь в паб, и начал использовать магию, чтобы проветрить помещение. Видимость стала лучше. Ричард поднялся на ноги подошёл к Финли - Ты как, цела? - спросил парень. Он начал посмотрел на дырку в полу, да и на пол в целом, ни змеи, ни монеты не было. А это значит, что эта проклятая штука все ещё не обезврежена. Рик потрогал свою опухшую скулу, от прикосновения лицо пронзила боль и парень поморщился. Ещё он осознал, что у него ушиблена левая рука, так как когда он споткнулся, то подставил именно её. Ссадина на сгибе запястья неприятно щипала.

Кэт уже было настроилась стать обедом для гадюки, но внутри питала надежду, что Гамильтон успеет. И он её не подвел, помогая ей избежать роли закуски для змеи. Темная и плотная дымка понемногу начала рассеиваться, и она наконец смогла увидеть Ричарда, который приблизился к ней и спросил о самочувствии. Честно говоря, Кэтрин пребывала в шоке, за которым следовала и апатия. Медленно, постепенно шок отступил, как тенистый прилив, оставив после себя островки грязного ила. Опираясь на руки, девушка немного подползла и потянулась за своей собственной палочкой, которая выскользнула в решающий момент. Кэтрин поднялась на ноги и посмотрела на то место, где исчезла змея – там осталось огромное темное пятно и образовавшейся дырка. Затем, она искривилась, почувствовав неприятную боль в руке. Девушка бросила взгляд на свое левое плечо – деревянный колышек размеров с мизинец все-таки вонзился ей в кожу, когда змеюка сносила хвостом всё. Кэтрин хладнокровно вытащила её, сжав зубы, дабы не издать ни единого звука, благо рана не была глубокой, а затем бросила деревяшку на пол. Она тут же зажала сильно рану рукой, пытаясь оставить небольшое кровотечение. Это было,  наверное, самое серьезное её ранение, не считая ушиба локтя и ссадин с царапинами.

- Жить буду, - сказала она, и подхватила с барной стойки полотенце, которым мигом перевязала свою рану. Кэтрин уже хотела подойти к Ричарду и посмотреть все ли с ним в порядке и не нужна ли ему помощь. Осмотрев его, девушка попятилась за своей сумкой, которая валялась под развалинами деревянного стола. Взяв свою вещь, она уже хотела открыть её и найти настойку бадьяна, но её отвлек голос хозяина паба: - Вы только гляньте! Из-за вас столько ущерба! – вскрикнул отчаянно хозяин. Но Кэтрин не понимала: в чём проблема? Легкими бытовыми заклинаниями можно всё починить. Или он это требовал от неё? Однако, Кэт чувствовала себя виновной ибо обрекла на опасность посетителей и из-за неё случился разгром и потерпели неприятности. Чтобы не провоцировать конфликт, девушка лишь с жалость сказала: - Извините, я…Я не знала, что так получится. Честно, у меня не было намерений устраивать все это. Мне очень жаль,  - после этих слов, девушка взмахнула несколько раз палочкой.  Под действием магии вся пыль и грязь исчезала, а сломанная мебель обретала вновь свой полноценный вид. Неважно, что по сути,  она не виновата в погроме паба «Три мётлы». В силу своей воспитанности, Финли такой человек, который благодарит даже кофейный автомат. Поэтому, Кэт не может словно ребёнок взять и глупо оправдываться и нести всякую чушь по типу: «оно само, я тут не при чём». Ей уже восемнадцать, и надо уметь брать на себя ответственность. Когда бытовое заклинание привело паб в прежнее состояние, Кэтрин вновь посмотрела на хозяина заведения, но услышала лишь: - Убирайтесь от сюда! – и девушка, поджав губы в тонкую линию, аккуратно побрела прочь из здания, намекая Ричарду движением глаз, чтобы он следовал за ней. Попили сливочного пива, черт возьми. После подобного, Кэтрин вряд ли сюда теперь пустят.

Когда парочка оказалась на улице, Кэтрин свернула немного, чтобы не стоять на дороге и давать другим людям беспрепятственно идти. Девушка подняла на него взгляд своих глаз цвета кофе с молоком: - Ричард…Твоя щека, - она принялась судорожно что-то искать в своей сумочке, а потом разочарованно высунула от туда руку, - Я забыла настойку бадьяна, - прошло несколько секунд паузы, и Кэт сжала руки в кулак от некого бессилия, попыталась сдержаться, - Прости. Мне так жаль, что из-за меня ты пострадал. И…Огромное тебе спасибо, что защитил меня, - она говорила это так искренне и с настоящей неподдельной благодарностью. Знаете, для мисс Финли очень приятно, когда делают что-то для неё, это вызывает настолько сильные и приятные в ней чувства, которые ни с чем не сравнишь.

Она разжала кулак, и студенты Илвеморни побрели в сторону школы. Кэт по дороге сказала в полтона: - Я не могу утверждать, кто подстроил все это. Но, тебе не кажется странным, что это происходит прямо перед Турниром? – девушка взглянула на парня. Она ходила по граням, не озвучивая точных имён подозреваемых, ей было интересно что именно думает по этому поводу Ричард. Но она почему-то была уверенна, что он тоже не слишком осведомлен в этом деле. Однако, Кэти была уверена – происшествие в пабе являлся заговором. Только вот…Кому это нужно?

Кажется Кэт досталось знатно, но девушка настолько хладнокровно разбиралась с ранами, что становилось даже немного страшно. Может она способна и что-то другое делать столь же хладнокровно. Впрочем, эти мысли быстро улетучились, стоило только Финли начать извиняться перед администратором заведения. Честно говоря, Гамильтона порой поражали такие несколько противоречивые настроения в поведении Кэтрин, но возможно именно из-за этого она ему и была так интересна. В разговор между ней и администратором Рик не стал лезть, в основном, потому что хозяин был прав. Просто свою правоту мог бы выразить чуть более вежливо.

В итоге, их все же выгнали, а причитания на счёт пола было слышно аж на улице. Все-таки прожжённый след от темной магии так просто не убрать. "Ничего, он мальчик взрослый, разберётся" - подумал Гамильтон. На улице они прошли немного, дабы чуть отойти от толпы, и остановились. - Пройдёт - заявил парень, конечно было неприятно получить в лицо стаканом, но ничего опасного для жизни с ним не случилось. Ричард не часто получал кие-либо травмы, но видимо в этом году эта будет не последней.

- Не сильно я и пострадал по сравнению с тобой - ответил Ричард - но было бы неплохо поискать эту змею и монету, не хватало ещё, чтоб она попалась кому-то - парень очень надеялся, что все же магия была одноразовой, так сказать, и теперь, постепенно, монета просто превратится в круглый и ровный кусок металла. Но уверенности в этом не было, так что Ричард думал чуть позже попробовать как-то отследить эту вещицу. Правда пока что не представлял как именно.

- Я не знаю, Кэт, но ты не первая, кто мне говорит о том, что с этим турниром не все в порядке - признался Ричард. Теона ему ещё в самый первый день сказала, что у неё странное предчувствие. Гамильтон долго не думал об этом, и вот сейчас вспомнил. - Но если ты права, то стоит поспешить в школу и сообщить обо всем нашему куратору, уверен, она знает, что делать в таких ситуациях. Да и тебе нужно в больничное крыло - заключил Гамильтон. В любом случае, им нужно было вернуться в Хогвартс, так что парень, чуть придерживая Кэт (на всякий случай), пошёл в сторону замка.

закончен

Заказать парадную мантию заранее оказалось хорошей идеей. Спасибо слухам через пятых и десятых из министерства о предстоящем событии, иначе Терри пришлось бы со всей толпой искать себе подходящий наряд за баснословные цены. Успел Терри в последние дни, прежде чем все заинтересованные в прибыли узнали, почему этот парень метался по их ателье, стараясь побыстрее закончить с неприятной процедурой и ломануться в аптеку. И да, Терри вообще плевать на бал. Он умеет танцевать и не то чтобы не любит это настолько, чтобы один единственный раз не сходить. Просто а зачем, когда есть крутой эксперимент с новеньким котлом? А вообще Терри шёл мимо вагонов по магической части вокзала напряженно осматриваясь. Семи пядей во лбу не надо иметь, чтобы предположить вероятность, что из Колдовстворца мог бы приехать один конкретный волшебник. И возможно, только возможно, Терри купил парадную мантию из-за него, а не чтобы устанавливать международное сотрудничество (себя Терри этим не обманывает, но остальным знать не обязательно).

Один из вагонов оказался на диво пустым, даром что в конце. Обычно эти места любят занимать старшие курсы, в основном слизеринцы, хотя это не значит, что остальные не могут туда сесть. Терри отлеветировал багаж в пустое купе в центре и прикрыл дверь, намекая, что занято и особо никого не ждут. Это мало волнует грифов, например, но попытаться стоит. Один раз Терри повезло проспать всю дорогу одному, в иное время он просто ищет знакомую компанию потише. Гама им всем хватит и за следующие десять месяцев, нужно настроиться. Шуметь самому и терпеть чужой шум это разные вещи.

ваня был совершенно не готов к кингс-кроссу. тут оказалось слишком много людей. несмотря на то, что куратор бдительно следил за своими четырьмя цыплятами, находиться долго между антоном и николаем ему не хотелось. к тому же, клярский надеялся познакомиться с кем-нибудь интересным, хотя бы просто увидеть заново теону. пусть в чемпионате она и заняла всего лишь четвертое место, парнишка свою потенциальную конкурентку запомнил ярким апельсинным отблеском, никак не соответствовавшим соревновательному духу мероприятия. поэтому он и отпросился. "уж в какое-нибудь купе я обязательно заберусь!" - ага, конечно. в очередное, где все заняты. очереди казались такими большими, а кучки незнакомых лиц, весело общавшихся друг с другом и обсуждавших начало учебного года - такими уныло-непроходимыми... через пять минут иван чувствовал себя оставленным мамой на сенном рынке, в нелепых вельветовых штанах, которые надо было примерить. благо лично он с такой ситуацией никогда не сталкивался. уже отчаявшись отыскать родственную душу на перроне, ваня хотел вернуться к балашеву. оставалось только отыскать его самого в слишком пестрой толпе. однако нашлось кое-что получше. кое-кто. подозрительно знакомые черные кудри проплыли так близко, что, будь у вани с собой зонтик-тросточка, а не раскладной (привычка), можно было бы подцепить за руку и притянуть, - терри! терри! - крикнул он пару раз на удачу. однако, кажется, зов потонул в гуле толпы. вокруг теснились взрослые и старшеклассники, на фоне которых айви терялся просто по причине роста. времени думать особо не было, поэтому он последовал в вагон за единственным человеком, с которым мог потенциально поболтать. он шел так быстро, что немного запыхавшийся со своим огромным чемоданом клярский не смог окликнуть. и только заметив, как лурье левитирует собственные пожитки на полку, мальчишка вспомнил, что тоже так умеет. однако он немного передохнул, чтобы иметь презентабельный вид. постучав ради приличия, юноша ловко проскользнул в купе, - привет, терри. я тебя звал, но ты не откликнулся, - просто сказал он. словно бы видел каждый день, словно бы и не было огромного промежутка времени между их последней встречек и тем моментом, что создается сейчас.

_{*про имена тру факт, на реддите узнала от французов}

Не называй меня.. И мысль задохнулась и умерла, потому что этому человеку, во-первых, бесполезно запрещать, во-вторых, уже давно можно называть Теренса сокращенным именем. Внутренняя двенадцатилетняя девчонка в Терри заверещала и запрыгала на месте от радости. Она бы и кинулась на шею Ивана (Мерлин, какое же красивое имя. Особенно красивое, хотя у русских вообще имена интересные и манящие для французов*), но Терри не позволил. Хотя он даже не постарался скрыть радостный блеск в глазах, улыбку и воодушевленное "о!", - Привет. Я не слышал. Там такая беснящаяся толпа. Ну, ты видел. Можно тебя обнять? - Терри тут же прикрыл рот ладонью, последнее вылетело случайно. Он бы и не прочь спросить был вообще, но кажется звучало слишком бестактно. Еще бы ляпнуть, что так напряженно высматривал его, Ваню, среди рослых голов, что пропустил, когда действительно мог бы напороться взглядом.

И все. Желание поспать, остаться наедине с собой, запереть дверь пропали с тихим "пуф". Ну, может разве что запереть дверь все еще хочется, чтобы не делиться Клярским ни с кем до самой школы. Терри не отказал себе в этом удовольствии, пока Ваня не сориентировался и не ответил на его выпад. Простого колопортуса будет достаточно, а самым наглым можно выдать что-нибудь грубое, но обычно студенты Хогвартса адекватные и не лезут настолько далеко. За гостей Терри не уверен, - ты собираешься участвовать в турнире? - потому что нет, это не всегда очевидно. Иногда школа набирает команду, где бросит имя лишь один конкретный человек, а иногда студенты сами вызываются в путешествие заграницу и просто напросто не бросают имя в кубок, за этим не то чтобы сильно следят, а соврать куратору не стыдно почти никому.

ему рады - ваня это видит. любой бы увидел, но он изначально как будто настроился на радиостанцию по имени "терри", за всеми его загадочными кудрями, что периодически скрывают лицо, разглядел милый изгиб бровей и отсутствие злобы в глазах. этот мальчишка ему на соревнованиях запомнился своим мастерством, и, наверное, своим одиночеством. может, это не было правдой, но клярскому показалось, что у его соперника нет того, кто мог бы полноценно поддержать его в столь трудный момент. ваня помнит, как подошёл после объявления результатов, улыбаясь, и искренне сказал, что у терри обыграть все шансы, что нужна просто не такая давящая атмосфера, что он восхитительно работал. ваня соревноваться хочет, а не враждовать. оглядываясь на тот день, он благодарит себя за то, что заговорил тогда с малознакомым конкурентом. это дало возможность обнять столь прекрасного человека сейчас, в поезде, почти до того, как он успел договорить свое короткое смущенное "hug you". если бы ваня мог думать, укладывая голову на теплое плечо, он бы сказал, что все короткие нежные слова в английском созданы для того, чтобы терри их озвучивал, - в следующий раз можешь даже не спрашивать, - отстраняется, чтобы улыбнуться прямо в глаза. хитро ухмыляется, когда видит в действии запирающее заклятие. ему нравятся методы, - нет, не собираюсь. точнее, как. я кину свое имя, но очень надеюсь, что оно не выпадет. ты же знаешь, что мне лень и я удачливый, - бесцеремонно делает "буп" в нос, благо их уровень общения позволяет, а после спохватывается, начинает рыться в карманах брюк, - боже, надеюсь, у меня его не украли, если я тебя на перроне искал... а, нет, вот. держи. на случай, если тебе придется делать новое успокаивающее, как в тот ras. но я нашел красивый, так что... ты мог бы просто оставить себе. сувенир, - подросток немного застенчиво улыбнулся, протягивая лурье лунный камень.

Он получает объятия! И это вау. Это неловкие руки на спине в ответ и прижаться щекой к макушке на собственном плече. Терри не любит проигрывать в том, что любит всей душой. Терри любит зельеварение, и он проиграл Ване. Ваня просто космический человек, сумевший остудить гневный и по-ребячески обиженный пыл Терри. И чего он вообще зацепился за Лурье? Терри помнит, что не особо был увлечен окружением, он склонялся над котлами, закрываясь кудрями, и с мечтательным бормотанием старался сотворить что-нибудь стоящее, чтобы стать лучшим. И когда Терри поднял голову, все поздравляли друг друга, а он сам недовольно собирал котлы в чемодан. И по какой-то причине чемпион подошел к Терри, чтобы наговорить кучу вдохновляющих и приятных вещей. Странный парень - подумал тогда Терри, буркнул благодарность и попросил отвалить. Не очень вежливо, что уж. Но Ваня не отвалил, будто специально игнорировал запрет на всякие фамильярные сокращения и дорвался до мелкой мести. Амортенция всегда была классикой для шуток над другими. Рука Терри не дрогнула над бокалом с напитком в руках Вани, пока тот был отвлечен.

А потом что-то пошло не так. И вот теперь они стоят в закрытом купе, обнимаются, а Ваня выводит из собственных мыслей забавным и милым жестом, вызывая улыбку, - точно? это не будет грубо? - потому что Терри не хочет из-за своего идиотизма все испортить. Он ведь даже не поймет. Он сообразительный всегда, когда дело не касается Вани. Вот где он может запаниковать и налажать просто потому что.

Лунный камень. Терри сначала не был уверен, точно ли Ваня понимает смысл такого подарка, но потом отвесил себе мысленный подзатылок. Конечно же знает! Лурье бережно взял камешек в руку, и тот стал немного светиться, вызывая легкое смущение такой явной откровенностью. Пока не передумал, он быстро чмокнул Ваню в щеку и сел, - спасибо. я оставлю его. с-скоро тронемся, не стой.

- точно. это будет просто прекрасно. я готов для объятий с тобой всегда. 24/7, - он немного потянулся, улыбаясь. а затем спохватился и попытался перевести цифры на русский. потому что терри, конечно, очень умный и понимающий, но русские числа и носителей языка иногда в тупик ставят, а то иностранцев. он все еще не забросил родившуюся где-то летом идею научить своего (после этого слова мысль, как бы пугливо боясь зайти не туда, зачастила в ритме любимого рурэпа) знакомого родному языку. чтобы можно было смотреть вместе видео без субтитров и думать о том, как маггловские изобретения в зельеварение перетащить. чтобы поделиться музыкой. на этот раз терри просто обязан будет послушать и вникнуть в полные энергии песни олега тернового, чье имя заставило мальчишку еще на турнире прицепиться. "не называй меня терри" - но как же, когда тебе так идеально подходят его песни. но как же, когда я эти песни так люблю. возможно, но только возможно, не только они.

когда камень в руке терри светится, ваня улыбается широко. искреннее и нежно. и ничего не говорит - не хочет смутить. знает по своему опыту, что один человек может все в голове перевернуть, заставить обращать внимание на мелочи и во всем сомневаться. потому что не может быть так хорошо. он накрывает руку другого мальчишку, держащую подарок, и легонько сжимает. немо делится этим сокровенным "может". "и будет". он не ожидает чмока, хотя, наверное, стоило бы. клярский все еще сомневается в том, что заслужил такое внимание - не сейчас конкретно, а в целом. потому что до этого все его попытки подкатить к девочкам оканчивались провалом. потому что у него никакого опыта нет, и не очень понятно, что в таких ситуациях делают взрослые дяди и тети. ваня закрывает окно и присаживается. поезд выпускает пары с громким "пшш", и мальчишка знает, что дальше будет. он бережно обхватывает руками лицо терри и мягко прикасается своими губами к его, даже не думая углублять поцелуй, чтобы не давить. звучит гудок, а после хогвартс-экспресс трогается. их немного толкает вперед, приходится оторваться. ваня, весь красный, смеется немного смущенно и очень счастливо, - всегда хотел сделать это под tu-tu, - сообщает он.

Соблазн выучить русский все больше. Чтобы понимать Ваню всегда и полностью, чтобы дышать одной идеей без подножек иностранных слов. Таких интересных, интуитивно может и понятных, но недостаточно. И почему бы нет? У Терри есть отличный кандидат в учителя, практиковаться будет в радость. Терри не может сформулировать, как называются такие отношения, что между ними. Нет, он догадывается, но все как-то не очень однозначно, очень неловко (нигде не упоминалось, что настолько) и до безобразия хорошо. Сказочно. А они чертовы волшебники, "сказочно" по их меркам это немного выше, чем просто магия.

Пока Терри переживает внутреннее гонение тараканов и прочих, Ваня зачем-то зашторивает окно. Терри бы не обратил внимания, наверное, но он именно туда и уставился, а после тут же развернулся спросить, зачем это, ведь еще не слишком ярко. Спросить не удается, да и не нужно, все объясняют на примере. Дыши, Терри! И Терри старается дышать. То есть, до тех пор, пока Ваня не комментирует свой поступок. Можно ли считать, что это не мимолетное желание? Целенаправленное? Терри чуть морщит нос на собственную медлительность. Нашел же время ныть и сомневаться. Ваня все еще тут, он подарил ему мордредов лунный камень. Что еще надо-то? Терри не спрашивает, можно ли еще, он зеркалит действия Вани, потому что по-честному - это единственный его опыт в таком. Он ненадолго задерживается, держа лицо в своих ладонях и проводя большими пальцами по щекам, прежде чем тоже поцеловать самого милого русского парня на планете. Прижаться губами к губам и задержаться, неловко предлагая продлить это ощущение. Вместо того чтобы покраснеть, Терри бледнеет и прикрывает глаза.

у вани от поцелуя, даже такого детского, в груди заедает. эмоций слишком много, и выместить их можно только одним способом: мягко обхватывая терри поперек талии, чтобы был ближе. ему это нужно было все нескончаемое время разлуки. даже не так. ему впечаталось в голову, что нужно быть рядом всегда, максимально близко и касаясь, хотя бы коленки сталкивая. мальчишеский романтизм в груди цвел прекрасной альтернативой ханахаки, что жить не мешает - даже помогает на то решаться, что раньше недоступно было. ваня гладит теплую спину через одежду, стараясь быть не слишком настойчивым, ничего не прося, кроме как задержаться в поцелуе еще немного. он мягко лижет губы терри, чуть отстраняясь, неспешно втягивает нижнюю в рот и чуть посасывает. надеется, что сможет доставить этим удовольствие. соприкасается носами - для клярского это очень много значит, символ доверия, с сердцем сплавившийся после сказок. улыбается ласково и дует на губы, давит на них языком.

дверь соседнего купе хлопает так громко, что аж слышно, но ваня весь настолько в поцелуе, что почти готов списать это на форточку. он внезапно трезвеет на секунду, подгоняемый ответственностью и неприятным чувством незавершенного гештальта. он гладит терри по бедру и целует в бровь, - я сейчас должен сходить к куратору, сказать, что успешно сел. пока еще могу от тебя оторваться. я приду, и мы будем целоваться. много. я скучал, - прямо в лоб, потому что с этим чудесным юношей у него храбрости, как у льва из страны оз. чмокает еще раз, в подбородок, и очевидно неохотно отстраняется, а затем протягивает телефон разблокированный. там прямо на заставке смущенное лицо и черные кудри - летняя фотография, одна из любимых, - поищи музыку. я сделал для тебя плейлист. называется "для терри". знал, что придется говорить с балашевым. не скучай, - он уходит, но уже минут через десять возвращается, стуча в дверь, - терри, это я, открывай.

Терри кажется, что он уснул, упал в мягкую перину по имени Ваня, так хорошо и уютно прижиматься к нему, чувствовать его ноги своими, и губы на своих. Терри почти теряется от всего, что дарит ему Ваня. Он хочет тоже показать свои нежные чувства, но млеет и почти стонет от таких прикосновений, чувствуя разливающуюся лаву от соприкосновения носами. Уже почти ловит горячий язык губами, но Ваня целует в бровь, слегка сбрасывая дымку погруженности в процесс. Терри только кивает, берет телефон в руки и на автомате запирает дверь, запомнив, что ему пообещали поцелуи. Терри тоже скучал, и он хочет показать это, со словами у него не очень рядом с Клярским. Улыбка не сходит с лица, стоит только взглянуть на телефон. Терри включает альбом, который для него, погружается в воспоминание о моменте, когда был сделан снимок. Он не ожидал этого, потому не закрылся, потому у Вани есть эксклюзивное смущенное выражение лица в доступе 24/7, как он говорит. Терри почти пропускает возвращение Вани, моргает медленно и открывает дверь. впуская , захлопывая обратно и прижимая к деревянной поверхности, пока духу хватило. Носом проводит от основания шеи до уха, целует за ним робко и переходит на щеку, не выдерживает долго и падает снова на на губы, непривычно настойчиво их сминая, показывая свое капризное "скучал и возьму свое". Сжимает на мгновение, а потом разглаживает ванины плечи, и уже прижимает больше к себе, чем к двери, а потом отстраняется просто потому, что от волнения забыл дышать, а теперь воздуха легким не хватает.

ваня не понимает, что случилось, долгую секунду. его так быстро затягивают в тесную волшебную теплоту, что парнишка успевает только ошарашенно моргнуть. на сто двадцать шесть кадров в секунду больше, чем может воспринимать глаз волшебника - если он вообще чем-то отличается от человеческого. на ощущение терри на себе он реагирует мгновенно, еще даже до того, как успевает подумать, что надо сделать. руками за талию хватает, чтобы не смел отстраняться, держит крепко, уверенно. немного резко выдыхает и голову наклоняет, позволяя шею исследовать. но терри ведь гениальный, потому что непредсказуемый. он на щеку внимание обращает. ваня знает, чувствует, что будет дальше. поворачивает голову и встречает его своими губами на полпути. готов отдать даже больше, чем все, что имеет. как только порыв исчерпывает себя, клярский немного глупо улыбается, оглядывая пытающегося отдышаться мальчишку в своих объятиях. смотрит немного вверх, но все равно чувствует себя почему-то очень оберегающим. наверное, потому что его личный маленький зельевар - истинное сокровище. у вани поистине драконья жадность, лихорадка может начаться. попробуйте только отобрать - горы свернет. от рук на своих плечах расслабляется, чуть дергает ими, сначала сутулясь, потом расправляя обратно. пытается понять, как получит больше прикосновений. решает, что оптимальнее всего - просто грудью к груди прижаться, чтобы носом в щеку и дышать на ушко. руки чуть опускает, но держится в пределах приличного, - носом дыши, когда целуешь, bulochka. мы же учились, - безболезненный укус мочки, потому что манит, мягенькая и близко. дает время прийти в себя, гоняя потоком воздуха кудряшки на лбу терри, выдыхая. смотрит хитро, но так нежно, что о пакостях и речи идти не может, - попробуем еще? - и целует, будто боясь услышать "нет". зная, что не услышит.

Вместе с приятным голосом врывается фоновый шум. Доигрывает песня, ведь Терри вскочил сразу, не потрудившись остановить плейлист. Он восстанавливает дыхание полностью, на особое обращение носом утыкаясь в плечо и вдыхая аромат пока только в мыслях именно его Вани. Вслух мальчишка ещё не заявлял права так прямо, - у меня мало практики, видишь ли, мой партнёр не всегда рядом для этого, а с другими людьми я не целуюсь, - это буквально значит, что и не собирается, что Терри хочет не зависимо от количества сладостных возможностей целовать только Ваню.

Терри вздыхает, когда его ухо прикусывают. Уши не чувствительные. Были. А потом Ваня решил обратить свое ласковое внимание, вызывая электрический заряд по позвоночнику. Терри уже не загнан, только губы высохли, но Лурье их бегло облизывает, а потом ему уже некогда тратить на такое время, он практикуется в искусстве поцелуя с Ваней, усаживая того на сидение и, не отрываясь, усаживаясь на колени. Так ведь намного удобнее, и теснее можно прижаться. Можно обнять за шею, поглаживая загривок пальцами. Можно пройтись игривым движением языка между губ Вани, забирая его вкус себе и отгоняя смущение на этот счёт на потом. В этот раз Терри прерывается, потому что волнуется, - ты не голоден? ехать долго, у меня есть обед с собой, если хочешь, - не удерживается и легонько касается губами снова, впрочем, давая возможность ответить сразу после.

- твой партнер все это время хотел быть рядом и засыпал с мыслями о тебе. о скорой встрече. так что прости, если он разучился целовать тебя так, как нужно, - голос у вани успокаивающий. он терри пытается в голову одной интонацией вложить, что понял и верит. после их совместной фотографии на заставке плейлиста можно было не сомневаться. после оповещения на английском, коряво переведенного, можно было быть даже уверенным. "ищи терри, если уже на нашел" - на таймере. в чехле, прикрепленном на телефон, краткое расписание всего, что запланировано. сбор, всякие отправления, в том числе - поезда. можно легко понять, что в огромной железной машине молодой человек позволил бы себе не больше двадцати минут без победителя в чемпионате мира по милоте. судя по тому, что выходил он за две минуты до срабатывания таймера, терри должен был увидеть это. стыдно ли ване? ни капельки.

ему нравится так - когда терри не стесняется. можно пересчитать ребра, чуть надавливая. воплотить свою мечту - накрутить на палец кудряшку, перебрать волосы и кожу головы помассировать. промычать довольно в ответ на прикосновения к шее. маленький зельевар - личный тайлер дерден. ваня - большой ребенок. он на провокацию ведется, за чужим языком прямо в рот следуя. чуть задирает верх, касаясь почти невесомо тремя пальцами голого живота, после плавно проводит по нему солнечного сплетения, заново знакомясь. видимо, этим о еде и напоминает. когда терри отстраняется, клярский думает, что напортачил, но у него голова едва ли не кружится от близости. поэтому понимает с первого раза, но заторможенно. руку убирает французу на бедро, придерживая. ваня не знает, останавливается ли поезд, и не хочет, чтобы это чудо сшибла его с колен банальная маггловская физика, - не сильно, но я никогда не против поесть. ты уже знаешь. у меня тоже обед с собой. для тебя тоже. только он очень вредный, я пойму, если ты откажешься. "доширак" - я рассказывал, ты помнишь? pisha bogov.

Как ему вообще в голову пришло, что он разучился? Сомневается, пока Терри готов упасть, благо что уже сидит, и это меньшее, что вызывают ванины поцелуи. Становится даже слишком жарко, так что небольшой диалог о еде немного помогает держать себя в руках, не слишком сильно реагируя на руку на своем теле, - я помню, хочу попробовать это чудное блюдо. Тогда еще немножечко тебя, пожалуйста, и перекусим, - Терри прикусывает губу Вани и ерзает, стараясь удержаться от полного затмения. Целует в надежде, что сможет остановиться на чуть-чуть, или что его остановит Ваня, и они не очнутся уже поздно вечером на подъезде к замку.

Знойными летними днями так и происходило, кажется. Когда им удавалось увлечься без посторонних отвлекающих факторов, Терри приходил в себя уже после заката. Он так успел запороть несколько зелий, не реагируя на таймер. Его милый гость куда интереснее. Но Терри не жалел, чистил котлы и просто откладывал долгие рецепты на потом, предпочитая вжать Ваню в прохладную каменную стену зельеварни.

Терри за десять минут отсутствия Клярского успел еще и подумать, где бы они могли проводить время вместе. Множество тайных закоулков замка как будто бы уже были поделены парочками, так что стоит забраться поглубже и позаковырестей. Использовать для этого выручай-комнату, например. За последнее время Терри не замечал, чтобы кто-то еще находил ее.

- я всегда готов предоставить тебе себя. в любом количестве, - показавшаяся немного жалобной, просьба терри вызывает в ване умиление. он ласково гладит коленки, которые сам же помог расположить по обе стороны от себя, ведёт от них вверх по ногам, чуть надавливая. касания собственнические, но мальчишка даже при желании не мог бы быть груб. не с этим человеком. он старается не обострять - но прижимается к терри грудью и животом вплотную, за пояс обнимая обеими руками. так близко, что даже через одежду чувствуется тепло чужого тела.

клярский помнит, как неловко ему было летом, как суть всего, что он вытворял, доходила до мозга через полчаса. он не смущался того, что мог подойти к терри и обнять со спины, целуя загривок в качестве пожелания доброго утра. но собственные руки, что так бесконтрольно забирались под домашнюю майку, игриво цепляя сосок и вырисовывая солнышко на торсе второго подростка... это вгоняло в краску. и ощущение его кожи, которое преследовало весь одинокий август. и то, как бесцеремонно айви подхватывал ещё сонного терри на спину, ворча что-то вроде "я большая черепаха" и таща в душ, где они больше пачкались, чем отмывались. ваня вспоминает то злополучный завтрак всегда с румянцем по всему лицу.

- если ты будешь так ёрзать... - он не договаривает, просто утыкается в шею и целует. оттягивает ворот до ключиц, стараясь не порвать ткань и не придушить лурье, ставит ему небольшой засос под самой косточкой. у вани тело ведёт себя совершенно по-подростковому, и он не хочет, чтобы это все испортило.

_{у меня глюк какой-то, аватар не могу поставить}

Наверное с них можно рисовать картину. С Вани точно можно. Терри замирает и просто любуется его лицом, гладит по щекам и лохматит волосы, чтобы принести вид совсем домашний, будто только из постели. Совсем не хочется идти на ужин по приезду, выслушивать речи директора и высиживать обязательный час. Обычно не так, но первый ужин это как бы возможность пересчитать студентов по головам - все ли приехали, все ли на месте. Ване тоже нужно будет показаться куратору, очевидно. Чужая страна. А еще неизвестно, как их школа будет учиться здесь с ними, где жить. Но ведь хотя бы за свой стол можно утянуть русских, правда ведь? Одного лишь Ваню вряд ли. Терри любит контролировать ситуацию и знать больше, чем положено. Можно мягко подтолкнуть к чему-то, немного надавить, и человек верует, что сам дошел до мысли, сам решил что-то сделать. Прекрасное ощущение. И на тебя никто не обратил внимания. В этом году так не выйдет, Терри не сдержится, будет светиться при виде Клярского, будет невольно тянуться к нему, липнуть, возможно отгоняя всех самых робких. Ему ни капельки не стыдно, но стать центром внимания не хочется совсем. Только вот страдать Терри будет также, когда Вани не будет рядом, так что, какая в сущности разница? Он будет наслаждаться их временем. В конце концов он мог бы сослаться на то, что они часами обсуждают зельеварение, и Терри просит консультацию у Вани, как у того, кто превзошел его.

Это лето так все изменило, что Терри мог бы не узнать себя, не присутствуй он при всех влияющих на это событиях. Его родным не плевать на него, как может показаться, хотя на людях их редко увидишь вместе. Так к середине августа мама Терри пришла к нему в лабораторию, чтобы вытащить из одиночества и подземелий. Она так мягко улыбалась в тот же вечер, доверительно сообщая, что им всем понравился Иван, подмигнула, будто Терри должен был в этом жесте что-то уловить. Он в принципе был поражен, так что уловил с запозданием. Это было благословение на что-то, о чем еще даже думать прямо было сложно. Сейчас проще. Терри смотрит в любимые глаза и улыбается. Он смущен в следующий момент эпитетом, еще через минуту замечанием Вани, переживая странную волну удовольствия от его копошений, - я отдаю половину своего сердца тебе. отдашь ли ты половину своего мне взамен? - ну и дурак. кому вообще понравится такое предложение? Терри сползает потихоньку, чтобы встать и сделать вид, что не ляпнул ничего вообще, - п-прости, давай, наверное, перекусим.

ваня помнит, как предлагал вместе посмотреть "стального алхимика" летом, благо у полукровки лурье техника для этого нашлась. подростки лежали вместе на кровати, залипая в экран. сопереживали персонажам так, как будто сами вместо них все жизненные невзгоды пройти должны, обхитрить судьбу. и, когда айви слышит такую знакомую фразу - реагирует мгновенно. руки на теле терри сцепляет крепче, давит ему на поясницу, заставляя максимум прогнуться, но не слезть. весь ему навстречу тянется, - тупица, я отдам тебе всё! - счастливо смотрит, не отпускает. чувствует чужую неловкость и целует прямо под губой, чтобы в следующий миг в настоящий поцелуй это превратить. они приедут в хогвартс с ужасно опухшими губами, терри так и вовсе покусанный немного. ваня, когда искренне кому-то симпатизирует, чувства скрывать не умеет совсем, - если после этого ты не скажешь своей маме, что мы встречаемся и что я после покидания хогвартса я возьму тебя в россию минимум на пару месяцев, то я буду звать тебя теренсом, - очень серьезно и строго говорит, пытается за шуткой донести то самое, на что летом времени не хватило, а по телефону было бы неправильно. а еще из-за собственных попыток оставить лурье рядом, заставить мягкими методами себя выслушать, ощущает, как чужие ягодицы давят чуть сильнее. конечно, он сам в этом виноват, потому что все ещё прижимает своего парня (боже, это что, сон?) руками, но ощущения для раздразненного подростка, целый месяц этого ждавшего, зашкаливающие. клярский стонет тихо. он знает, что терри хочет того же, просто робкий, просто его приглашение с предупреждением перепутал. ваня аккуратно от пояса ведёт к пояснице и ниже, сжимает, прямо в глаза глядя. он сейчас как кот, что валерьянки с кошачьей мятой одновременно нанюхался - выглядит инопланетно. руки тем же путем на место возвращает, дразнит. чтобы у его алхимика сомнений больше не осталось, с горящими щеками жарко шепчет, как будто кто-нибудь может услышать, - я пойму, если ты откажешься заниматься любовью в поезде. но я хочу тебя каждым сантиметром своего тела. это не изменилось, - он не призывает к действию, хотя, конечно, очень этого хочет. просто стремится восполнить то недопонимание, из-за которого терри изначально попытался сбежать. ваня хочет показать, что желать другого человека даже в таком месте - нормально. но его возбуждение мешается пополам с неумением правильно выражать свои мысли и выходит только смотреть прямо в любимые глаза, надеясь донести: айви лурье безусловно жаждет, но уважает и его решение ценит. если терри хочет, они дойдут до конца. если нет - ваня будет терпеть и закинет ногу на ногу, постарается отвлечься на доширак до тех пор, пока приятное головокружение не сойдёт с него, будет излучать невинную нежность.

Да, идиот. И абсолютно счастливый идиот, просим заметить. Кажется они теперь встречаются. Нет, не кажется. Теперь не только в мыслях украдкой можно называть Ваню своим. Все на законных основаниях! Терри прижался обратно. Вообще Клярский умные вещи говорит. Делать такое в поезде не очень разумно. С другой стороны, до пятен перед глазами хочется, они заперлись как только можно, намекая, что никого не ждут. Он знают с десяток заглушающих чар, а до Хогвартса еще ехать и ехать. Терри просто стягивает всю верхнюю часть одежды с себя за раз. Ваня теперь может спокойно рассматривать. Может на свой след, потемневший на коже, посмотреть, - мне холодно, согрей меня, - задрал и ванины одежды, сгибаясь пополам, чтобы поцеловать живот, прикусить кожу и тоже оставить там след. Пока они не увлеклись, Терри из чехла на брюках достал палочку и навесил пару пологов тишины. Он мог бы сдерживаться, но не хочется, хочется быть громким, каким он может быть только с Ваней.

Теперь Терри умышленно прижимается задницей и потирается, целуя шею - она всегда так манит. Иногда даже хочется немного придушить и посмотреть, что будет, но Терри гонит эти мысли. Он не хочет вредить Ване никак вообще, - отпустишь снять штаны?

когда терри снимает с себя верх, ваня охает. он тщетно пытается найти следы, оставшиеся с лета. ничего нет, разумеется. но расстраиваться сильно рано. вместо этого можно познакомить свое любимое воплощение красоты с авторским боди-артом, - все, что ты пожелаешь, - обещает клярский. он тянет за край одежды, которую терри только задрал, снимая полностью. ругается, что ее слишком много, на русском и предстает растрепанным, как будто спросонья. охает от легкой боли в уязвимом месте и откладывает себе в голове, что обязательно сделает след парным. терри берется за палочку, и ваня позволяет ему сосредоточиться на заглушающих - настолько, насколько это возможно, когда твое плечо целует чемпион мира по зельям. ваня проводит по коже, что манит сродни империо - также непростительно. он уже готов поверить, что лурье за прошедший месяц разлуки освоил гипноз. потому что один взгляд - и клярский пропал.

терри играет нечестно. и, наверное, знает это. ваня стонет совершенно несдержанно, громче, чем в первый раз. двумя пальцами давит меж ягодиц нахала, стараясь хоть так отомстить. удовольствием на удовольствие, - конечно, - рука исчезает, а сам парнишка приподнимается, почти запутываясь в брюках и белье. палочку убирает подальше, чтобы никого случайно не убить. презерватив кладет рядом с собой на сиденье - знал, к кому едет. целует быстро, порывисто, не давая толком ответить - и обратно садится. притягивает к себе за выступающие бедренные косточки, но вовремя останавливает, заставляя остаться на холодном полу купе. наклоняется, чтобы любовно укус оставить. он за поясом брюк легко скроется. ваня теперь будет одновременно жаждать того, чтобы терри как можно чаще потягивался, свою занятость всем демонстрируя, и не делал этого совсем - последствия опасного поступка непредсказуемы, лишний раз лучше не палиться. так и смотрит, прижимаясь подбородком к торсу, - я люблю, когда ты на мне, - и давит на поясницу, заставляя на колени вернуться. они для терри будто созданы, и уже чувствуют холод без шикарных бедер. непорядок.

Ваня мстит ему. Определенно. Есть за что, но Терри теперь совсем не хочется слезать, глотая стон. Брюки влет снимает и на свободное сидение кидает не глядя, потом разберутся с этим. С бельем куда проще. Терри гладит по голове, закусив губу. Теперь они мечены друг другом, но на Терри следов больше. Это нехорошо, нужно обязательно восстановить справедливость. Терри залезает обратно, усаживается на бедра и стонет на ушко. Горячо уже сейчас, - а я люблю, когда ты во мне, - и целует в плечо, обнимая и прижимаясь, чтобы впитать тепло.

Берет Ваню за руку, разглаживая кожу, смотрит в глаза и пальцы в рот тянет, прикусывая нежно подушечки, облизывая и всасывая их в рот по одному-два вместе со своими. Заводит их за спину, направляя. Не терпится, - подготовь меня, пожалуйста, mon cœur, - Терри уже смелее, но все еще пылает от происходящего, смущается. Правда только в процессе. Ваню, обычно, такое настигает после, так что они оба могут сосредоточиться на смущенной стороне друг друга с улыбкой и без помех. Интересно, как скоро они привыкнут? Вот бы никогда. Острота ощущений и чувств к этому человеку прекрасны, Терри не хочет это терять.

- терри, blyat, - мечется в душе от этих слов. любимый серый кардинал его слабости летом открыл и теперь играет на них без зазрения совести. ваня бедрами двигает больше инстинктивно, чем с желанием отомстить. поцелуй в плечо принимает с покорной благодарностью. слегка шлепает искусителя, задерживая руку на ягодице, сжимая ее крепко. одаривает вниманием грудь - там, где бьется сердце, что его выбрало, должно быть особенно много поцелуев. ему бы терпения подольше - оформить засосы в осознанные узоры. но всякая выдержка идет лесом, а клярский хаотично превращает терри в далматинца. хочет оставить тридцать один след - на каждый день, что порознь провели.

эта игра с руками из вани вырывает "ох". он мягко толкается пальцами в рот, чуть надавливает на язык. не сильно, чтобы рвотный рефлекс не вызвать. смотрит завороженно. у него не срывает тормоза только чудом. в ответ на просьбу целует сначала, за затылок свободной рукой плотнее прижимая. почти сталкивается зубами. сама осторожность, когда пальцем внутрь проникает сначала наполовину. холод воздуха от открытой форточки ощущается на коже почти как прикосновение ножа. он от ранений терри хочет собой закрыть, когда почти обнимает той рукой, что творит вещи, которые вслух сказать стыдно. смущенно со всеми, кроме терри - он настолько родной, что ничего грязного даже в самых откровенных ласках увидеть невозможно. ваня отвлекается от чужого рта и лижет сосок. легонько прикусывает. хочет руки в своих волосах прямо сейчас - стонет об этом куда-то в ребро. ему достаточно и слишком мало. даже вооруженное нападение на поезд не заставило бы оторваться от любимого человека.

- Да? Что такое? - на шлепок Терри охает, ему странно это нравится, будто такой след даже глубже засосов останется, которыми Ваня его осыпает. Терри бы рад в общей душевой всем показать, как в порыве страсти его пометили (на самом деле его при этом разрывает от смущения перед возможной ситуацией и нежеланием делиться ваниными следами), но он теперь учится на направлении - в душе не так многолюдно.

Пальцы Вани это искусство. Терри, пока занят ими - стонет, обдавая вибрацией, мало соображает и с удовольствием ласкает фаланги, как может. В тумане отвечает на поцелуй, опуская руки на живот Вани, втискивая и прижимая их, будто согреть хочет, на самом деле просто чувствовать подушечками пальцев его тело.

- Вааня! - стонет с акцентом, не выдерживая, даже без просьбы-подсказки зарываясь в волосы и немного прижимая. Это маленькое прикосновение сильнее пальцев внутри чувствуется, пока те не задевают случайно особое местечко, вырывая дрожь волной и тихий полустон. Терри отрывает Ваню от себя, немного за волосы тянет, больше отклоняя назад - к стенке. Лижет широко шею от ключиц и возвращается обратно кончиком языка, спотыкаясь и падая губами на грудь, чтобы прихватить кожу и отметить следом побольше, присасываясь по-вампирски.

- ты невозможный. великолепный, - у вани знания английского языка не хватит на то, чтобы чувства свои описать. он знает только, что терри - его первая и последняя мысль с самой первой встречи. он под мерное стучание колес старается попадать сердцем, потому что надо успокоиться. потому что пока в ритм может только толкаться пальцами, чуть натягивая указательным чужую щеку. не для того, чтобы выглядело - просто она от этого немного сильнее розовеет и лицо терри, и без того на шедевр классиков похожее, окончательное сходство с акварельным портретом приобретает. ваня думает, что после этих ассоциаций не сможет спокойно пойти - а спустя секунду не может даже вспомнить, что такое мысль. потому что все его тело занято тем, чтобы запомнить маленькое прикосновение, а пресс напрягается и расслабляется несколько раз кряду. будто не может решить, каким шаловливой руке показаться.

ваню стон секундно волнует - он обится сделать больно. а потом мозг обрабатывает информацию. приходится подумать о наполовину доеденных кошками и червями голубях, чтобы не кончить от лица терри в этот момент. его бы поняли, юноша знает, но предпочитает с трудом держаться. мстительно сгибает фалангу - и кармически слышит самые лучшие звуки снова. ваня старается не касаться его больше. закрывает глаза, когда за волосы тянут. больно ударяется лопатками о стенку купе, повинуясь партнеру, и оттого чуть глубже, чем планировал, проникает. айви все еще переживающий больше, чем нужно, но он остановиться не может, указательным пальцем надавливает, предупреждая. переводит ласку на следующий уровень. и рукой возбуждение терри накрывает, чтобы парой неспешных движений на новые следы поощрить. 

То, что чувствует Терри за свои действия как бы намекает, что не один он с ума сходит, только Ваня определенно на десяток пунктов выше шагает, делает зависимым, посылает волны мурашек удовольствия одним движением. Терри не стесняется показать, насколько это приятно, снова. Скорее даже он не может удержать своей реакции. Массирует голову, выдающую потрясающие идеи и мысли, рисует дорожку мелких засосов от первого до пупка. Ниже просто не может согнуться, но занять рот нужно. Нужно куда-то деть свое желание, направить, чтобы не кончить от пары движений теплой руки.

Терри потирается настойчиво, просит перейти дальше. Он готов, просто едва ли способен связать это в предложение. Целует щеки, нос, губы, наконец, и прижимается лбом ко лбу, - пожалуйста, Ванья, - выговорить имя толком не выходит, а ведь он учился. Просто язык заплетается даже на родную речь.

Лижет шею, как ластящийся котенок. По сути тоже ласки просит. Придя в себя Терри точно будет спокойнее, но сейчас его уши и щеки розовеют от собственных смелых действий, кажущихся возможно слишком. Какими такими "слишком" не ясно, но ведь Ваня не скинул с колен и не шипит в неприятии, значит это только в голове Лурье.

презерватив быстро открыт и надет. терри просит - этого достаточно. ваня бы умер за него. возможно, прямо тут это и сделает - от удовольствия. у вани вариантов действий - множество, а результат один: любовь. ее в глазах разглядеть можно, когда партнера за бедра приподнимает, а после направляет, чтобы стать целым. никаких резких движений. надо позволить привыкнуть. мальчишке говорить трудно, поэтому он сокровенными знаниями через прикосновения делится.

чмок - я на турнир ради тебя приехал.

чмок - я скучал безумно.

чмок - я тебя люблю.

его рука, все еще немного влажная и липкая, на чужом животе сердечки рисует. ваня за волосы кратко тянет, чтобы сразу же руку на затылок переместить. не делать больно. кусает за губу. слизывает выступившую капельку крови - случайно кожицу содрал. ему хорошо. больше даже не физически, а от осознания того, что они делают. для вани это что-то священное, будто новый уровень родства душ. будто с каждым неловким поначалу движением бедер их судьбы сшиваются. мальчишка знает уже, что ответственность за это обязательно возьмет. как только решимости наберется. потому что терри может думать о себе плохие вещи, но он - предел мечтаний, - идеально, - говорит ваня. он про всего терри думает. поглаживает его щеку носом перед поцелуем.

чмок - ты прекрасен любым.

Стон протяжный. Терри не способен сказать, как ему прекрасно. Ваня, кажется, тоже пытается через жесты выразить свои чувства, и Терри его понимает, как никогда. Гладит кожу на задней части шеи, сжимает мягко мышцы. Ему не больно, ему великолепно. Пусть хоть все губы в кровь искусает, Терри хочет еще пару поцелуев, прежде чем руками огладить, остановить их на плечах, опираясь, чтобы двигаться.

Когда начинает, рот приоткрывается сам, невозможно держать губы плотно, даже не ради дыхания, ради контроля над вырывающимися стонами. чертовски хорошо. - Ты идеальный, - Терри ставит акцент, благодаря кому все так хорошо. Его самого от собственной пассивности в проявлении чувств тошнит немного, но Терри старается научиться показывать чаще, как много Ваня значит для него. Неплохо выходит с невольными жестами, в отличие от слов. Терри умеет говорить. Красиво говорить. Мог бы даже притвориться влюбленным. Только когда все по-настоящему, как-будто магически все красноречие теряется, а сформировать в слова выходит, наверное сухо. Но Терри научится и с Ваней свои мысли выражать, обязательно. Ему важно поделиться своими самыми серьезными намерениями с ним.

ваня теряет счет времени. у него перед глазами только плавные движения вверх-вниз, прекрасное смущение на щеках терри, колышущиеся кудри. он одновременно помнит и не может восстановить в голове, как ласкал возлюбленного. слишком хаотично. слишком искренне. позорно быстро, но, в то же время, дольше и слаще, чем когда-либо. ваня находит себя между вселенных из зрачков лурье, в которые заглянул краешком глаза. у него глаза прищурены, а лоб чувствует все тепло чужого. немного взмокшие волосы. отстраняться не хочется. и запах чужого пота, и теплая привязанность на собственном животе вызывают не брезгливость, а странную нежность. она клярского, как специальная лопатка мороженое, скручивает. заставляет обнять покрепче, за спиной у избранника беспалочково ощичающее кастуя. ткнуться носом в плечо и приходить в себя. мальчишка удовольствием оглушен.

лурье, как всегда, прав: после занятий любовью юношу накрывает смущение. он немного робка смотрит на терри. ищет следы неодобрения или неудовольствия. заправляет выбившуюся прядь за ушко и мочку целует, - люблю тебя, - неожиданно громко. но так уместно, что ваня даже не рефлексирует. только улыбается и целует снова, в щеку. гладит очаровательно бледные, по сравнению с его руками, бока, - а вот теперь и покушать можно, - с неловким смешком. он каждый раз не знает, что делать после. тянется за одеждой, - не хочу, чтобы ты заболел. но... терри? - хитро смотрит, прежде чем на ушко шепнуть, - я мог бы смотреть на тебя вечность.

_{это вам не минтманга}

_{затрахано}

_закрыто

адам сегодня был в игривом расположении духа. он проснулся без пакостей в башмаках, которые некоторые обитатели этой комнаты (кхе, один конкретный мудак) так любят подкладывать, будто коты - говно. их факультет заработал больше двадцати баллов и не потерял ни одного, что было неплохим стартом. четвертый день сентября в принципе не предполагал хандры - учеба только начиналась, все раскачивались. задачи были не такими сложными, и преподаватели сами будто просыпались. конечно, это зависело от конкретных личностей, но, в среднем, нагрузка была ближе к минимуму. на завтрак еда была вкусной, как обычно, и он успел заглянуть в журнал заметок этому умнику из когтеврана, чемпиону мира по зельям. спасибо визуальной памяти - можно будет сегодня попытаться воспроизвести рецепт, спрятав подальше, а потом и вовсе исполнить. правда, придется поломать головку над переводом, потому что все увиденное явно было на другом языке. но иван - вроде так звали чудика - русское имя, так что переводчик в помощь.

он пришел в комнату первый и сразу же плюхнулся на кровать. потом, вроде бы, не разило. для сегодняшнего вечера, оставленного под домашнюю работу и отдых от свиданий, должно было сгодиться. носки метким броском отправились в тряпичную корзину к грязному белью, о котором периодически заботились домовые эльфы. по крайней мере, ньюберри не раз замечал, как вещи кочевали оттуда в шкаф, по ходу дела принимая вполне презентабельный вид. он был на середине переписывания записей из головы, когда в комнату вошел подозрительно счастливый теренс. возможно, этот хитрожопый француз только изображал из себя начищенный золотник, чтобы позлить своего одностороннего врага. так далеко адам не лез: не интересно. он решил в кои-то веки сменить гнев на милость и действовать немного иначе. поэтому, перевернувшись на один бок и прикрыв своей спиной записи, что ученик по обмену некогда так поспешно захлопнул, подросток вполне приветливо приподнял брови, - хэй, мистер гений. ты же плотно общаешься с тем чудиком из колдофигни, верно? - интонация больше утвердительна, но для такого, как этот, пойдет.

Для всех соседних комнат год начался на удивление тихо. Обычно Терри с Адамом, как два престарелых вредных любовника (но слава Мерлину, это только сравнение), любят повздорить или подгадить друг другу. Это вполне интересное мероприятие ровно до того момента, пока не мешает спать или заниматься делами, но влезть и заткнуть тоже не всегда получится, еще прибьют и не заметят. Вообще-то Терри воспринимает Адама только как назойливое недоразумение или способ развлечься, поддев за живое и наблюдая, как этот дурачина бесится и исходит на говно. Только с первого сентября не успело произойти ни одного традиционного проявления чувств небезразличия к ближнему.

В защиту Терри, у него на редкость хороший настрой на этот год. Не то чтобы обычно плохой, просто в этот раз из ряда вон прекрасный. Причиной тому стало проведение в Хогвартсе турнира трёх, о чём все сумели разузнать еще до посадки в поезд. Это не сложно, больше особенных мероприятий, для которых в письме могли бы указать парадные мантии, просто не существует. На вокзале даже самый недалекий смог бы понять, что что-то намечается, иначе почему бы иностранцам ехать вместе с ними? Если вернуться к теме, то турнир стал причиной для улыбки только потому, что привез из Колдовстворца одного конкретного непревзойденного по последним соревнованиям волшебника. Терри все еще не очень уверен, почему не испытывает лютой злости и желания возмездия (только в соревновательной форме) к Ивану, и как их отношения так странно стали развиваться, но совсем не жалуется, а без ответов на эту загадку сможет обойтись, пока все чудесно.

Лицо Адама не сбило с мысли, хотя его подозрительное дружелюбие не удивило бы кого угодно, кроме Терри. Вполне ясно, что соседу что-то надо. Надо что-то от Вани, похоже. Неужели хочет взять пару уроков? Зачем гадать вообще. - Верное умозаключение. Поэтому не очень осмотрительно с твоей стороны называть его чудиком в моем присутствии, тебе не кажется? Это все, что ты хотел уточнить? - Терри не переставал слегка улыбаться все это время. Все вокруг все еще слишком хорошо.

ему сейчас показалось, или при упоминании русского чепушилы в мистере загадочном пидорасе что-то переменилось? почти неуловимо. как улыбался, так и продолжает, и хер знает, отчего настроение хорошее. адам почувствовал себя сообщающимся сосудом в маггловской школе, про которые им упоминали на элективе. не может быть у обоих все прекрасно, если они рядом. но ярость была мгновенно подавлена мыслями о том, что, поддевая своего соседа в полную силу, он ничего не добьется. точнее, ничего из запланированного. месть за то, что теренс существует, может подождать - ну, я просто имени не знаю. не довелось поболтать, ты же все время с ним, как курица-наседка. надоесть не боишься? - да твою мать. молодой человек почувствовал легкую боль от кольца, которое надо было бы снять при разговоре с лурье. ничего приятного он не мог сказать ему в принципе, но и получать каждый раз за это не хотелось. хотя... какая странная реакция. если подумать, кудрявый мудила и на замечание про чудика как будто оскорбился. по крайней мере, оно явно вызвало больше негатива, чем любые наезды на самого лурье. возможно, ньюберри просто потерял форму. но его исследовательский интерес не мог быть удовлетворен на такой мелочи, - а какая тебе-то разница, как я его называю? ты его девушка, что ли? - со смешком, но внимательно наблюдая за реакцией. потому что подружиться за такое короткое время просто невозможно. да, он судил по себе, но даже на то, чтобы сойтись с вики, такой близкой по духу, адаму понадобился год. и этому немало посодействовали стрессовые ситуации вроде экзаменов, к которым лучший ученик хогвартса всегда готовился весьма своеобразно. откуда такое рвение защищать малознакомого человека? вроде бы раньше французишка не славился особой эмпатией или тупым геройским желанием позаботиться обо всех и вся. иначе он давно бы пощадил нервную систему своего лучшего врага и сдох ко всем чертям.

адам не знал, хочет ли он получить ответ на свой вопрос. с одной стороны, для своего братюни филиппа он мог сделать если не буквально все, то близко к этому. с другой стороны, если сейчас выяснится, что все это время он жил в комнате с геем, это будет пиздец как мерзко.

Кровать так и манила в свои объятия, Терри не посмел ей отказать, некрасиво плюхнулся мордой в подушку, повернулся на бок и подпер голову рукой, будто бы все еще расположенный к разговору. Как знать, улыбка все еще держится в уголках губ, - ну да, ты как-то избирательно следишь за новостями о зельеварении. не признал чемпиона мира того года и вообще не в курсе об обсуждаемом потенциале Ивана на волне его победы. не беспокойся, если он захочет, легко лишит меня возможности быть рядом, - ничего нового, Адам ищет способ прицепиться по поводу и без, даже как-то вяло вышло. Хотя на Ивана он зря попытался вякнуть. Как бы там ни было, эта попытка вызвала странное жжение в ноге. Будто бы дернуть ею и "случайно" врезать Адаму - хорошая идея. Терри не настолько импульсивный. Он будет ворчать неделю, сварит преотличный яд и бесцеремонно зальет в глотку Адама, пока тот будет уязвим во сне. Но это, конечно, в худшем случае. Пока Ньюберри не заслужил ничего такого. Тем интереснее, что "пока" может оказаться временным определением.

- Я как минимум в хороших с ним отношениях. И ты уверен, что твоя нежная психика выдержит правду о глубине и причинах нашей связи? - дурная он голова, раз ляпнул такое. Адам все же не дурак (не совсем), может надумать все что надо и что не надо тоже. Вообще-то он мог бы и без этого надумать и повеселиться на этом, но с подливом масла в огонь это, наверное, почти неизбежно. Кто бы мог подумать, что Терри однажды будет чудачить, как влюбленная девчонка. Ага. Как.

- я знаю, что его зовут иван и как он выглядит. для общей осведомленности о новостях зельеварения достаточно. но не для знакомства, - адам просто пожал плечами. если бы они были друзьями, терри бы получил носок в голову и "не придирайся, маленький зануда". но вряд ли существует хоть одна вселенная, в которой это мудак родился весь такой одаренный и не получил от ньюберри справедливое напоминание о том, что он все ещё обычный человек и все ещё дерьмо. возможно, не стоило говорить о том, что он собирается втереться в доверие к наивному русскому - теперь любитель изгадить все, что только можно, постарается не допустить это. но есть вероятность, что, оговаривая адама, теренс подставится сам. мало кто будет терпеть общество людей, скалящихся за чужой спиной. такие ведь и о них самих чего поинтереснее рассказать после смогут.

- ого, даже так. хочешь сказать, ты насосал ивану на рецепт зелья для второго места? хвалю за находчивость, - адам ухмыльнулся, вздернув бровь. в его словах было столько самодовольства, что оно, наверное, стало новым газом, присоединяясь к воздуху комнаты. в голове пронеслись все недочёты, которые лурье когда-либо делал за весь курс зельеварения. потому что, разумеется, невозможно идеально сварить все с первого раза. и каждая такая мелочь, маниакально замеченная ньюберри в его соревновательном безумии, укрепляла веру в справедливость собственных слов, - ну-ка, посмотрим. акцио, телефон теренса, - адам получил в руки смартфон и быстро опустил полог, взгламывая его простеньким техномагическим заклинанием, услышанным некогда от старшеклассников. и, черт, лучше бы он не видел того, что нашел в галерее. 

Терри не вполне понимает, чего Адам хочет, но пока он терпим, - ты только что мне втирал, что имени его не знаешь. Определись. Впрочем, мне все равно, - нет, конечно, но Адаму знать не обязательно (почти девиз). Терри даже немного расстроился от следующего выпада. Нет, его особо не задело, но он ожидал, что Адам немного лучше, чтобы выдать такое. Что он вечно огрызается и злится, потому что как минимум признает, что Терри хорош сам по себе в зельеварении, потому Адам почти нравился Лурье. Почти. А теперь он просто взял и разрушил всякое впечатление, заставляя удивленно приподнять брови, - не ожидал от тебя, - а потом Терри не успел отвернуться и почитать тут же лежащий фолиант. Адаму вздумалось грубо влезть в его вещи и его жизнь. Наглый мальчишка!

- Верни! - но Терри не успел, судя по лицу Адама. Тот почему-то как назло сразу полез в галерею. И конечно же Терри помнит, какие там фотографии между остальных затесались. И это не то, что должно быть так грубо обнаружено, - акцио: мой телефон! - выплюнул Терри, тут же блокируя технику по новой и желая вообще разбить ее об стену. Нет телефона - нет проблем. Но он подорвался с места, бросил в Адама летучемышиный сглаз для профилактики и вылетел из комнаты со скоростью пули подальше от соблазна прикончить, скорее от возможной реакции Ньюберри, чем от негодования или гнева.

- я всего лишь имел в виду, что не знаю полного имени. так что я не врал, - адам мягко качнулся, прикрывая широкими плечами все записи по зельеварению, которые успел подглядеть. поскольку это было что-то на основе сока березы, легко удалось бы понять, где именно они взяты. хотя, возможно, следовало поступить от противного и продемонстрировать их, чтобы лишний раз позлить терри. раз уж его задела та фраза про возможность быть кинутым пацанчиком из колды, это могло сработать. проблема только в том, что сам французишка всегда мог переспросить у ивана, правда ли они близки с ньюберри, и столь откровенная ложь вряд ли вызвала бы симпатию чемпиона. впрочем, если все сейчас выйдет по плану ньюберри, ни о каком дружелюбии речи быть не могло, - не пойми превратно. ты хорош и все такое, лучше меня, я знаю. но вряд ли тянешь на второе место, - адам протянул это, совершенно не раскаиваясь в сказанном и даже не пытаясь реабилитироваться. отношения с лурье он, по его собственному мнению, испортил окончательно и бесповоротно еще на первом занятии по зельеварению, и, даже если дружить с ним было выгоднее, чем враждовать, дурное упрямство не позволяло парню засунуть себе в задницу комплексы по поводу второго места в предмете.

как бы терен ни пытался вернуть свой телефон, увиденного не развидеть. адам чуть не блеванул, когда в поисках компромата увидел не то, что ожидал. для других, возможно, селфи целующихся и обнимающихся парней не были чем-то ужасным. но адаму стало настолько тошно, что он позволил французишке вернуть свой телефон и выбежать. немало этому поспособствовал и летучемышиный сглаз. из-за этого адам едва не рухнул со всего, что в теории опасно, вваливаясь в гостиную и прося снять с него сглаз у привыкших к таким ситуациям когтевранцев. прикладывая пальцы к ранкам на лице, оставленным летучими мышами, молодой человек тцыкнул.

только попробуй теперь стать чемпионом от хогвартса. я тебе устрою сладкую жизнь.

Эпизод закрыт

адам не очень любил лето. как и зиму, впрочем. и это не было связано с самими временами года. на них адаму было панк, он пофек. дело было в том, что на каникулы приходилось возвращаться из хогвартса, и делать этого не хотелось совершенно. конечно, они с матерью стыковались далеко не всегда. спасибо огромное министерству за то, что превращает своих работников в лошадей, которые пашут сутки напролет. в этот раз даже без иронии. но каждый раз, когда он находился в этом месте, давшем ему столько знаний и перспектив, юноша не чувствовал себя дома. даже в гостиной когтеврана, где в любой момент что-нибудь могло взорваться или заорать, мешая спать и учиться, стало комфортнее. и комната, поделенная с другими мальчишками, не так сильно напрягала. да, ее наполнение оставляло желать лучшего. но оно хотя бы не пело и не начинало в сотый раз манерно-холодно тянуть "адам, мы это уже обсуждали". адам ждет окончания школы и съезжает ко всем чертям без гроша в кармане - вот что они обсуждали. противно.

это лето должно было стать исключением. уже было им. с того самого момента, как ньюберри увидел свою лучшую подругу с огромным чемоданами. она, конечно, приехала не на день и даже не на неделю, но это все равно выходило за рамки понимания молодого человека. решив не разбираться, он просто отобрал тяжесть, пресекая возражения своей леди взглядом и дотащил до дома. до дома, где они уже три дня валялись в одиночестве, пользуясь очередным туром и командировкой, если судить по стикеру на холодильнике. все было прекрасно до того, как адам не заскучал. вернее, не так. в компании вики ему было всегда комфортно ровно настолько, насколько вообще может быть. проблема была в другом. в чертовой адреналиновой зависимости. поэтому он, слегка наклонив голову, чтобы хорошо видеть реакцию устроившейся под боком здесь же, на диване, девушки, спросил, - слушай, как ты относишься к тому, чтобы заняться чем-нибудь... противозаконным? - это было сказано без тени кокетства. юноша даже перестал поглаживать манящее мягкое бедро, чтобы показать всю степень серьезности своего вопроса и решения, которое принять предстояло его малышке.

второй день учебного года принес с собой приятное ожидание. вчера адам имел честь познакомиться с милой девчонкой. она прибыла из ильвеморни и потенциально могла бы стать новой чемпионкой турнира. вытравить слова матери о том, что знакомство иногда решают все, не получилось. даже если из ее присутствия в хогвартсе ничего не выйдет, можно будет хотя бы расспросить о программе других школ, чтобы вытянуть оттуда что-нибудь внепрограммное и уделать гребанного французишку. и ситуация в больничном крыле нисколько не расстроила молодого человека. разве что его планы немного... изменились. теперь, когда выяснилось, что новая знакомая хороша не только в учебе, но и собой, глупо было бы не воспользоваться этим знанием. разумеется, для собственного удовольствия. уроки прошли мимо адама. он, конечно, все записал, и, вроде как, все понял. но не вникал. в голове крутились мысли о том, как сделать задуманное незаметнее и динамичнее. в голову ничего не приходило, но время еще было. время тянулось нескончаемо, но сложно было вспомнить, когда он оказался за столом. рядом с подругой стрелки на часах сделали резкое движение, не давая проникнуться вкусностями. впрочем, наедаться особо и не стоило. едва дождавшись окончания обеда, после которого можно было больше не думать о занятиях, ньюберри нашел взглядом дакоту. она была неподалеку, так что не пришлось вертеть головой, как лурье. короткое подмигивание от него - знак, что все в силе. они договорились встретиться через час после трапезы и неспешно прогуляться по хогвартсу, встретившись у дверей большого зала, чтобы очаровательная юная леди не потерялась. 

адам пришел на встречу чуть раньше, чем предполагалось. он не был джентльменом: просто часы спешили. впрочем, выигранные пять минут были употреблены с пользой: он лишний раз прокрутил в голове карту хогвартса и вспомнил все возможные закоулки, опасные и... полезные. когда же на горизонте появилась девушка, адам принял самый доброжелательный вид, на который был способен. даже притворяться почти не пришлось, - еще раз привет. ты сегодня гораздо лучше выглядишь. как себя чувствуешь? - мягко спросил он, оглядывая дакоту. посмотреть было на что. теперь точно.

Первый день в школе не принес особой радости, зато второй складывался намного удачнее. В силу своей особенности не замечать ничего дальше собственного носа, Дакота искренне верила, что в Хогвартсе полно доброжелательных студентов, которые с открытой душой и чистым сердцем идут навстречу прибывшим студентам. Из-за своего внешнего вида, волшебница вчера пропустила экскурсию по школе, так как была вынуждена заглянуть в больничное крыло и привести себя в порядок. Черная полоса быстро сменилась на белую, в госпитале девушка познакомилась с очаровательным молодым человеком, который предложил свою помощь. Признаться, Уилинг всю ночь спала плохо, с каким-то непонятным волнением она ждала завтрашнюю встречу. И вот этот день настал.

Создавалась ощущение, словно день ужасно медленно тянется. Она любила занятия и обычно с удовольствием слушала преподавателей, но сейчас ей больше всего хотелось ещё раз увидеть.. его. Наверное это глупо, но она впервые почувствовала себя свободной и счастливой, ведь вблизи родителей всё её общение ограничивалось книгами. Встретившись с ним взглядом на обеде, брюнетка смущенно улыбнулась в ответ, оставалось совсем мало времени до их прогулки по территории замка. В назначенное место девушка пришла вовремя, ей приходилось скрывать волнение, постоянно отводя взгляд куда-то в сторону -Здравствуй, рада тебя видеть, - наверняка её восторг от происходящего Адам мог прочесть по лицу: глаза светятся, улыбка во все тридцать два. -Чувствую я себя тоже гораздо лучше, - от вчерашних ран и ссадин ни осталась и следа, теперь не нужно прятать лицо в шарфе или прикрываться учебником. -Спасибо за твою инициативу провести экскурсию, надеюсь, у тебя не было никаких планов на вечер? - вдруг он из жалости предложил помощь, а сам в глубине души надеялся на то, что брюнетка откажется. Они начали свой путь, Дакоте ничего не оставалось, кроме как следовать за молодым человеком, всё равно она успела изучить только два коридора за день -Покажешь мне библиотеку и помещение для сов? О, ещё было бы здорово заглянуть в ванную старост, слышала, что там можно прекрасно провести время с интересной книжкой, - благо слышала она только это, явно стены той ванной комнаты видели многое.

она ему рада. надо же. неужели ни одна душе еще не позаботилась о маленьком солнышке, что за человек предложил ей свои услуги экскурсовода? тем лучше для адама. он использует этот огонек дружелюбия для того, чтобы прикурить о него свою сигарету, а затем потушит за ненадобностью. хотя стоило признать, что компания дакоты ему даже нравилась, - взаимно, - молодой человек кивает, улыбаясь чуть шире. это не выглядит как хищный оскал, потому что прячется почти сразу же. адам свою улыбку не любит. она выглядит глупо и неуместно почти всегда. а еще она недостаточно хороша для того, чтобы демонстрировать свое презрение окружающим. но тренироваться перед зеркалом - себя не уважать, - всегда пожалуйста. нет, у меня не было планов. разве что немного развеяться. но твоя компания этому прекрасно способствует, - парнишка немного расправил плечи, как будто еще вытягиваясь, стремясь к бесконечно высоким, как казалось в детстве, потолкам замка.

на слова о том, что спутница чувствует себя лучше, он не придумал ничего лучше, чем снова кивнуть. весь его вид был призван был показать, что это очень здорово. но, лишний раз поднимая тему вчерашнего кошмара на теле гостьи, ньюберри рисковал расстроить ее воспоминаниями о том, как она получила все это. и потерять расположение - потому что поддержка едва ли была сильной стороной парня, а мало кто способен успокоиться от фразы "да ну че ты", - как много просьб! сразу видно, что ответственно относишься к нашей маленькой экскурсии. мне приятно. ведь, честно говоря, я готовился, - адам чуть повел плечами и потянулся к небольшой сумке через плечо. из нее он выудил тетрадь с нарисованной от руки картой и какими-то заметками. отличник внутри просто не позволил обойти такое мероприятие вниманием, так что на каждую предполагаемую остановку у молодого человека была готова историческая вставка и интересные, как ему показалось, факты, - да, ванна старост - прекрасное место. и все-таки я не советовал бы засиживаться там с книжками. во-первых, размокнут или обидятся. во-вторых, мало ли кто может зайти помыться? в-третьих, для этого есть места поудобнее. и я не про библиотеку.

мимо прошли какие-то младшекурсники, поглядывая на парочку, задержавшуюся и мило болтающую у дверей. не желая смущать спутницу раньше времени, адам осторожно положил ей руку на лопатку, второй указывая на коридор, - что ж, предлагаю начать с самого низу. конечно, там меньше интересного в книжном плане, зато есть кухня, - едва начав говорить, адам убрал руку.

Наверняка, её мнение о том разделят многие, о том что Прорицание – явно можно сбросить на какой-то электив, а не вводить в обязательную дисциплину. Кэтрин думала, что хоть здесь его не будет и можно немного расслабиться. Однако, вот они сидели в небольшом кабинете, чем-то схожим по оформлению на амфитеатр. К стати, на это занятие она тоже опоздала на пять минут, но хорошо, что у неё есть Уиллинг – ответственная и понимающая её вечные опоздания. Финли сидела со своей подругой. В центре их миниатюрного, круглого за формой стола, накрытого какой-то вычурной атласной скатертью - стоял небольшой шар для просмотров пророчеств. И,честно говоря, если Дакота усердно пыталась понять суть сказанного профессором, то Кэт совсем наоборот. Поток текста, зарождающийся в мозге, а вырывающийся изо рта профессора – был ей абсолютно непонятен, это было что-то за гранью возможного. Предвидеть будущее? Ха. Да чушь собачья. Почему никто не предвидел, что ей могут быть тесны бежевые лодочки, в которых она сейчас находится? Тогда бы она их сегодня не обувала.  А вот Дакота вообще все схватывала налету, у неё даже идеальные по оформлению конспекты.  Для Аталии же эта дисциплина настоящая скука, и уж лучше пойти красить вручную траву на газоне, чем высидеть полуторачасовую пару этой каторги. Пророчество – самая спокойная профессия на свете, а Кэти – личность бунтовская, противоположная этому всему. Когда на вас накатывает дух прорицания, вы берете свой рассудок, кладете его куда-нибудь в прохладное место, чтобы он не испортился, и принимаетесь работать языком: язык работает вхолостую, без участия рассудка; в результате получается пророчество. Вот и вся формула прорицания. Конечно же, это мнение субъективное и вслух оно не озвучивалось в силу воспитания Финли. Она вообще была очень деликатная и толерантная во всем. Так что ей оставалось терпеливо ждать и посматривать, то на стрелки часов, то на окно из которого хотелось сигануть. Последнее озвученное желание росло с каждой минутой.

Благо, они с Дакотой сидели почти на предпоследнем ярусе, и преподаватель не особо обращал на них внимание. Ну, только тогда, когда Дакота отвечала на поставленные вопросы. Голос подруги позволял забыть о дремоте на этой скучной паре. Но сейчас, профессор повествовал об искусстве прорицания и начитывал мини-лекцию. Отлично, он так воодушевился рассказом, что девушка могла как раз достать свой телефон и проверить мессенджер. Она свайпает по экрану и тыкает на иконку приложения. От неизвестного пользователя: «Так когда ты вернешься ко мне?» - и её прошибает мелкая дрожь, окутывающая все тело. Аталия нервно глотает, пытается проглотить тот комок, который мешал дышать. Студентка хладнокровно положила телефон обратно в сумку. Она знала, от кого именно это сообщение и каковы его намерения. Но эта ситуация её совершенно не пугает, а скорей всего - удивляет. Волшебница была, как будто, опустошена собственными мыслями.  Финли просто в последнее время много думала о ненужных, отвлекающих моментах. Кэтрин вообще не особо любила думать много о людях, окружающие её.  Это может вызвать привязанность и зависимость.  Последний пункт – самое худшее, что могло произойти.  Надо переключить свои мысли и сосредоточиться на турнире. Вдруг, кубок выберет её.

Кэтрин делает вид, что что-то записывает в тетрадке, закусив слегка нижнюю губу. Её мысли далеко, точно не в этом кабинете, и точно не о Прорицании. Внезапно, для самой себя, Кэт ощущает что-то, будто её изучают, как подопытную. Она отвела глаза в сторону, не поворачивая голову и сталкивается с глазами незнакомого блондина.  Девушка его не знала. Нет, ну а что? За неделю в школе не со всеми успеешь познакомится. Кэт могла бы продолжить эту дуэль глазами, но тут же отвела взгляд. Он не застал её врасплох, но нельзя было скрыть того, что Кэтрин слегка покраснела и засмущалась. От такого бы любая засмущалась, даже самая равнодушная ко всему. Финли отчетливо запомнила этот взгляд: полон интереса, будто он пытался прочитать её и залезть в душу. Может быть, Кэт слишком преувеличивает и даже намёка не было о том, о чем она подумала.  Однако, Аталия не привыкла, что её вот так буравят взглядом, уделяют ей излишнее внимание.  Множественным татуировкам на его руках она не придала никакого значения, но видимо, через рисунки на теле он пытался донести свою собственную истину этому бренному миру. Сфокусировав свой взгляд чуть далее, она замечает парочку девушек, которые мечтательно поглядывают на этого юношу со светлыми волосами. «Плейбой Хогвартса?» - уже мысленно наделила его ролью, благодаря такому вниманию слабого пола. Кэт невольно бросила вновь взгляд на него и через секунду вновь уставилась в тетрадь. Там не было обширных записей, как у Дакоты. У неё была лишь записана дата и тема занятия, а еще какие-то узоры на полях, которыми она заполняла пространство тетради из-за скуки.

Наконец, профессор сообщил об окончании занятия, и все попятились прочь из кабинета.  При чем в быстром темпе. Видимо, не только Кэтрин мечтала об этом. Дакота сообщила ей, что идет обедать, ну а Кэт обещала ей присоединиться позже, так как хотела ответить на сообщение «неизвестного абонента». Девушка потерпела несколько сокрушительных толчков в плечо, когда студенты спешно убирались из аудитории. Кэт потерла ушибленное место рукой, а где-то эхом слышалось безразличное «извини». Она невзначай посмотрела на соседний стол и увидела под столом тетрадь. Аталия сделала пару шагов, наклонилась и подняла вещь. Девушки, стоящие рядом и о чём-то болтали уже собирались уходить, но Финли обратилась к ним: - Извините, а вы не скажите, чья эта тетрадь? – девушка деликатным тоном спросила у незнакомок. А те, в свою очередь ответили, что тетрадка некого Адама Ньюберри, судя по подписи сверху.  Черт побери, как будто она знала всех поименно в Хогвартсе! Тогда она уточнила кто это именно, намекая на отличительные внешние черты, и как его найти. Оказалось, это был как раз тот молодой человек, с которым они играли в «гляделки».

- Возможно, он ушел курить за школу, - ответила одна из девушек и они тут же попятились к выходу. Сама же Аталия открыла тетрадку и пробежалась по тексту написанного. Ничего такого, никаких тайн. Только необходимая учебная информация. Но нашу героиню как раз приятно удивило, что почерк парня был идеальным. Точно то же самое можно сказать и про Кэтрин, но ей далеко до такого идеала, как у Адама. Её мать тоже заставляла писать каллиграфически и использовала самые разнообразные методы для воспитания этой привычки. Кэт спрятала тетрадку себе в сумку и спустилась по ступенькам вниз. Она вышла во дворик, не понимая, что обозначает словосочетание «за школу». Школа большая, не наматывать же ей круги вокруг неё в поисках татуированного блондина. Окрестности Хогвартса не стали еще для неё полностью изученными, все-таки, она здесь находится чуть больше недели. Благо, знает, как до своей комнаты дойти и в Большой Зал – уже хорошо.  Кэтрин осмотрелась, а затем заметила небольшой проход за башню, наверное, укромное местечко именно там - там, где не достанут преподаватели со своими нравоучениями. Поэтому, она пересекла небольшую площадь, чтобы проверить её интуитивную теорию местонахождения Адама, завернула за угол. И кажется, она не ошиблась. В нос ударил запах сигаретного дыма, от чего она задержала дыхание. А затем, девушка сделала еще пару шагов, свернула налево и еще бы несколько резких шагов, и она бы наверняка врезалась бы в широкую спину парня.  Он точно услышал по стуку шпилек лодочек что сюда приближается особь женского пола.

Кэтрин застыла на месте и не знала, как к нему обратится. «Эй, ты» - не подходит, как минимум, это выглядело очень бестактно. Да, имя она его знала, но он ведь сам лично ей не представился. Девушка через чур правильная, через чур думала, как поступить правильно и по этикету. Это всё – дрессировка матери.

- Прошу прощения, я…- и она уже чувствует, что облажалась. Как глупо. Ибо, не слишком ли это официально для ровесника? Но плевать. Он обратил на неё внимание, повернувшись к ней,  и Кэт продолжила: - Прости…Я хотела вернуть тебе твою тетрадь,- начала она, а затем неспешно вытащила из сумки его тетрадь и протянула юноше, - Наверное, обронил. Я решила, что будет хорошо, если ты бы не искал её и лишний раз расстраивался, - речь девушки была уверенной, а голос не дрожал. Но черт подери, ей было так любопытно, почему этот парень смотрел на неё целую пару. 

адам всегда неоднозначно относился к прорицанию. с одной стороны, это очевидно пахло каким-то надувательством. это еще цензурно говоря. потому что он задолбался ловить косые взгляды однокурсников за то, что какой-то очередной учитель или мимопороходящий пижон-староста снимает баллы просто за то, что кто-то не умеет сдерживать маты на языке. молодой человек не уверен, что их преподавательница не владеет банальной легилименцией. тогда это все имело бы куда больший смысл: сидишь там себе за учительским столом, читаешь чужие мыслишки, чтобы внезапно ткнуть волшебной палочкой на замечтавшегося парня на задних рядах. говоришь: не ваш ли дядюшка христофор аристарх бржыжняцкофф недавно наследства лишился? у того, конечно, рот вытянется. такое ведь наугад не скажешь. и можно с самодовольной ухмылочкой садиться обратно на место. еще и ядом плюнуть: мол, вот не будете слушать меня - не узнаете, как такое предвидеть и предотвратить. парень даже в астрологию больше верил: там хотя бы что-то на точных данных основывалось, с астрономией сверялось и выдавалось с научными терминами. тут же сиди себе, рассматривай хрустальный шар и делай вид, что в нем что-то видишь. потому что единственное, что бросалось в глаза лично ему - шар, в котором что-то шевелилось. как этот туман туда попал и что он из себя представляет - вот что гораздо интереснее. почему бы не прочитать лекцию об этом? ньюберри мог бы наладить целый бизнес: раскопать в старых учебниках по химии, что сохранились у матери еще от бабушки, какие-нибудь бюджетные аналоги этой искусственной завесы. запаять стеклишко - и на рынок по сходной цене. а если клиенты возмущаться начнут - на смех поднять. плохому танцору ноги мешают. мальчишка хмыкнул, довольный своей мыслью, и обратил взгляд к доске. на ней, конечно, были красочно изображены примеры видений и их возможное истолкования. только был ли в этом смысл, если судьбу каждого нужно изучать, зная об этом человеке все и даже чуточку больше, чтобы шансы ошибиться к минимуму свести? а еще, возможно, ему показалось... или преподаватель только что сам себе противоречил? то гримм свидетельствует неизбежной, скорой и мучительной смерти, то он у каких-то других волшебников означает прибавку к зарплате. неужели демоническая собака покажется путнику, оскалив клыки, а путник ей "стой, я из новой гвинеи" - и она отступит? ну да, конечно. встанет на задние лапы и прогавкает "простите, ошибочка. тогда ждите десять долларов на счет и три цента - моральная компенсация". бредятина.

рука немного устала писать, и молодой человек уже готовился подговорить кого-нибудь наслать на преподавателя парочку проклятий. ну а что? свою репутацию лучше никогда не марать. но тут теоретическая сноска неожиданно кончилась. казалось, он выдохнул так сильно, что душа, как в популярных маггловских мультиках, покинула тело и завопила, заходясь синусоидными колебаниями. воздав мысленно хвалу мерлину - потому что бог, если бы он был, не допустил бы такого безобразия - молодой человек повел головой. он не особо надеялся чем-нибудь себя занять. конечно, в поле зрения находилось множество хорошеньких девушек. только нужны ли ему эти проблемы? отпрашиваться в туалет под аккомпанемент хихиканья и застенчивые взгляды. получать выговор за легкомысленное отношение к учебе. "адам, я вас совсем не узнаю, вы же так хорошо себя проявляли весь год". "стыдитесь, адам". лучше не провоцировать младшего ньюберри фривольными мыслями. как будто издеваясь над несчастным скучающим подростком, на глаза попалась дакота. о, он уже успел познакомиться с этой девушкой. даже ближе, чем можно было подумать на первый взгляд. пока никто особо не наблюдал за ними, адам тщетно пытался поймать взгляд своей новой мышки. крысолов из него выходил весьма колоритный. единственный раз, когда уиллинг гневно взглянула в глаза ему, блондин приподнял брови. помнишь, всевышний, он там пять минут назад гадал про телепатию? тут и без нее можно было все понять. "мудак, предатель, а я тебе верила". было бы даже жаль малышку, если бы ситуация не дарила ему полные руки контроля над чужой судьбой. пока пай-девочка сосредоточилась - возможно, демонстративно - на задании, ньюберри решил рассмотреть ее соседку. на лицо девушка была довольно невинной. и приятной. осторожно достав чистый лист, один из тех, что он обычно подсовывал в каждую тетрадь, молодой человек принялся оглядывать ее. слишком погрязшая в своей липкой скуке, незнакомка не замечала его. за это время удалось набросать силуэт. работать над этим приходилось долго, постоянно прерываясь, чтобы оценить обстановку. не обратил ли преподаватель внимание на то, что (не)один из учеников рассматривает в шаре не свое будущее, а хорошенькое настоящее? кажется, этим же занимались барышни за его партой. пришлось обернуться и попросить их быть потише. и довольно громко. привлечь преподавательское внимание тем, что ты так стараешься работать, но никак не получается - чем не вариант заработать симпатию? к счастью, в этот раз сработало как надо, без потери баллов для когтеврана. девчонки же явно не были одного с ним факультета, всех своих блондин успел выучить в лицо и по именам, даже если они ничего из себя не представляли. поэтому судьба нарушительниц его покоя адама не беспокоила совершенно. он вернулся к наброску и снова взглянул на юную леди, замечая, что та сперва достала телефон - ах, какая дрянная девчонка! не слушать лекцию, которую его рука записывала совершенно машинально - и уставилась на него, как будто получила дикпик. а затем все-таки взяла себя в руки, возвращая маггловскую штуку туда, где ей самое место на любом уроке. что бы там ни шокировало юную особу, адаму понравилось, как она справилась с этим. так что он с удвоенной силой принялся разглядывать каждую черту лицу, чтобы запомнить и перенести на бумагу, притворившись, что увлечен разбором материала лекции. когда же просто залипнуть не получилось и подружка дакоты обернулась, адам не смутился. отводить взгляд - для лохов. вместо этого он немного сощурился, показывая, что ответное внимание принял к сведению. немного ухмыльнулся уголком губ, не слишком дерзко, чтобы не отпугнуть раньше времени. и насмешливо-вопросительно изогнул бровь. даже если малышка и поняла, что наблюдали за ней дольше, чем пару секунд, вряд ли она могла как-нибудь это доказать или выставить против ньюберри. но вот преподаватель чуть сменил интонацию, рассказывая о чем-то явно интересовавшем его самого. после такого обычно следовал вопрос по озвученной теме, и парень не собирался отдавать дакоте звание самой примерной ученицы, а потому почти равнодушно перевел взгляд на учителя, держа руку на готове. правильный ответ и краткая похвала за работу на уроке вполне компенсировали невозможность и дальше заниматься любимым делом.

после этого урок прошел без приключений. они особо ничего не записывали, кроме своего опыта с шарами, а преподаватель ходил по рядам и подсаживался то к одному, то к другому бедолаге. ньюберри, уже отметившийся, от пытки уже отмазался и мог спокойно закончить набросок. он тщательно проработал брови, лицо и волосы. но, едва дошел до шеи, получил тычок в плечо. пришлось отвернуть голову к одногруппнику и, выслушав его просьбу, незаметно передать парочку сигарет. от этого движения тетрадка с вложенным в нее рисунком беззвучно шлепалась на пол, закрывшись. парень, поглощенный разговором с приятелем, не заметил этого. одна только мысль о куреве вызывала легкое головокружение и неспособность сконцентрироваться на чем-нибудь другом. молодой человек так и не полюбил это дело, но зависимость выработать успел. к его счастью, стоило развернуться обратно - прозвенел звонок. не увидев тетради на столе, адам решил, что, как это с ним часто бывало, убрал ее в портфель заранее, а потому спокойно покинул класс.

он перебрался в облюбованное местечко и облокотился о стену. неспешно достал сигарету. поджег и сделал первую затяжку, сбрасывая пепел прямо на волшебно-зеленую хогвартсовскую траву. день обещал быть неплохим, потому что их отпустили раньше времени, а уже скоро наползало на карманные часы время обеденного перерыва. курение наводило на мысли о доме. о том, как они с матерью поцапались в последний раз просто ни с чего. точнее, поцапались бы, если бы лукас не крикнул с кухни, что домашняя пицца у него выгорела дотла и лучше заказывать доставку. вспоминая лицо папы, молодой человек усмехнулся. он даже почти чувствовал запах горелого теста. однако это быстро вылетело из головы вместе со звуком каблуков. адам развернулся, - да, конечно, спасибо большое, - он улыбнулся вполне благодушно, заметив, что это та красотка-незнакомка. в голове щелкнуло, и юноша достал из тетради листок с ее портретом, - это тебе. за помощь. если не нравятся "летающие головы", ты всегда можешь мне попозировать. я адам.

Аккуратная и миниатюрная ручка девушки взяла бумажку, на которой был изображен её силуэт. Кэтрин была приятно удивлена вновь, и её пухлые губки изогнулись в нежнейшей улыбке. Теперь паззл складывался очень даже просто. Его талант к рисованию так же объясняет идеально каллиграфический почерк в тетрадке. А по его внешнему виду и не скажешь, что он такой…Кэтрин не могла подобрать верных слов, чтобы подобрать именно подходящее ему. Он правильно срисовал её черты лица, выделяя каждую из них. И знаете, это безумно льстило самооценке девушки. С неё срисовывали портрет единственный раз. Это было два года назад, когда отец заказал у художника портрет собственной дочери для того, чтобы повесить потом полотно в свой собственный кабинет дома. Тогда это не вызывало особых чувств, а здесь – ситуация иная. Кэтрин заинтересовались, при чем выразили это в открытую, без всякого смущения или стеснения. Этот парень явно был уверен в себе, принимая себя таким, каков он есть. Да, возможно, рано еще делать такие выводы, ведь Кэт знакома с ним несколько минут, но именно такое мнение он про себя заявляет. Конечно же, мисс Финли это радовало, ей очень нравились люди, которые не играли других ролей, а являлись сами собой. Наверняка, благодаря этой черте, в прибавок с привлекательной внешностью – вызывал интерес у противоположного пола. Вот только…Не были ли это старания для того, чтобы воспользоваться ею потом и заполучить её доверие? В этой школе нельзя доверять никому, кроме людей, которые проверенные годами – а именно, студенты Илверморни, учащиеся с ней уже не первый год.  Эти мысли заставили Кэтрин усомниться, но чувство, более светлое и теплое перекрывали подобные мысли. Подумает об этом потом. Лучше наслаждать тем вниманием, которое есть сейчас.

- Это очень мило с твоей стороны, - сказала она, поднимая свой взор от рисунка на него, а улыбка все так же не сходила с её губ, - Огромное спасибо, - на её щеках появился румянец. Вообще, Кэтрин нравились люди талантливые, особенно, к живописи. Таких особей она помечала в своей голове, словно выделяла цветным маркером важную информацию. К примеру,  кино — демократическое искусство, в то время как музыка и живопись всегда были очень элитарны. Мисс Финли занималась игрой на фортепиано и могла сыграть не одну известную музыкальную партию. Однако, об этом таланте предпочитает умалчивать и никому не трепаться. Кому есть до этого дело? Его предложение о позировании опять заставило Кэт смущаться, и она не знала как правильно реагировать на такое от неизвестного ей человека.  В голове сразу всплывают не очень приличные воспоминания о бывшем любовнике, которому за тридцать. Это было очень интимная задумка, которая очень близко прикасалась к личным границам Кэт, уже прямиком почти выбивая себе заветный пропуск через эту границу. Почему-то ей казалось, будто это намного интимнее, чем секс и другие плотские утехи. Стоп. Об этом вообще не надо думать и прекратить вообще.

- Меня зовут Кэтрин, рада знакомству, - представилась девушка, протягивая свободную руку для рукопожатия. И когда его рука оказалась в её миниатюрной ручке, то Кэт прошибло приятно ощущение силы и уверенности, которое он излучал, и словно передавал её через касание студентке Илверморни. На его идею, Кэт загадочно ответила: - Я подумаю над этим, - неоднозначный ответ, который отлично вписывался в рамки приличия. Отказать было не совсем вежливо, а вот сказать «да» - верх легкомыслия.  Она не будет делать выводы раньше, чем положено, но лучше всего – сохранять дистанцию.

Впрочем, она опять ловила себя на мысли, что думала о чем-то ненужном, когда надо было бы сосредоточиться на главном. Она сказала: - Как ты мог понять, я тоже приехала с другой школы из-за Турнира, из Илверморни…Ты не подумай, я не следила за тобой. Девочки с твоей группы сказали, где ты можешь быть и я…нашла тебя,  - немного глупых оправданий не помешает. Румянец с её щек стал еще сильнее, появилась мелкая пауза и Кэт закусила губу, а затем отвела взгляд: - А ты хорош в рисовании. Ты этому сам учился? Да и видимо, тебе нравится Прорицание, в отличии от меня, - она была с ним откровенной, она не была таким сильным профи в учебе, как её подруга Дакота. У Кэт что-то отлично получалось, а что-то нет. Выводы о нём она сделала из-за его ответов преподавателю. Кэтрин же сидела на уроке тогда тише воды, ниже травы, лишь бы преподаватель не начал её спрашивать. Мисс Финли хоть и сообразительная и могла бы что-то сказать уверенно, но вряд ли бы её ответ был правильным.  Она больше информации о себе не хотела говорить, ибо вдруг он посчитает её болтушкой.  Но Кэт проявляла большое любопытство к этому юноше, задавая вопросы ему.

адам еще на звуке каблуков понял, что к нему идет какая-то девушка. мало кто шлялся в столь укромном месте сразу же после урока. конечно, у хогвартса среди современных испорченных подростков (боже, говорит прямо как бабушка мелоди) уже сформировалась команда курильщиков. к ним изредка примыкали преподы, но это было, скорее, исключением. звуки шагов даяны он выучил, пару раз лихорадочно доучивая перед уроком необходимый материал. на преподавательнице из ильвеморни он каблуков не заметил (возможно, потому что смотрел выше ног, но ниже лица). шустро сработавший от выброса адреналина мозг предположил, что к нему подошла одна из учениц и сигарету можно не выбрасывать, однако молодой человек решил перестраховаться и все же сделать это как можно незаметнее. поэтому оборачивался он несколько заторможенно, стараясь своей высокой и, к сожалению, местами слишком узкой фигурой заслонить траву с непотушенным бычком. увидев же, что перед ним знакомо-незнакомая милашка, ньюберри отступил на шаг только затем, чтобы носком обуви затушить сигарету, красиво наклонив голову. вряд ли такая хорошая девочка будет ябедничать на человека ни с того, ни с сего. как только с куревом было покончено, что заняло меньше минуты, юноша обратил свое внимание к гостье. только мельком взглянув на тетрадь, когда забирал ее, адам снова вгляделся в приятные черты лица, непреднамеренно подаваясь вперед и почти входя в зону комфорта девушки. однако он вовремя подловил себя, не пересекая грань, - не за что. самое малое, что я могу сделать. не хотелось бы переписывать... все это, - молодой человек показательно перебрал пару листов, показывая объем работ. помимо домашней работы здесь были также записаны некоторые его личные заметки, касающиеся прорицания, и дополнительные материал. иногда ньюберри ругал себя за въедливость, но вытравить это уже не мог. 

он снова бегло осмотрел "спасительницу". во-первых, старался понять, видела ли она рисунок до этого. не то чтобы это было какой-то тайной, но подобные мелочи всегда составляют портрет человека. если она лезет не в свои дела, то рядом с адамом может даже не крутиться. такой тип людей почти стопроцентно отталкивал его. так, например, одной из причин для дружбы с филиппом послужила его восхитительная способность позволять человеку хранить свои секреты. с ним и проколоться было не стыдно - знаешь, что это не попадет ни в чьи уши. адам вообще, пожалуй, обожал слизеринцев как тип людей, но незнакомка, по первому впечатлению, к этому классу не относилась. другим моментом, интересовавшим недоделанного художника, была реакция на подарок. его самомнению польстила улыбка и неплохо дополнявший ее румянец. наверное, именно с ним молодой человек изобразил бы девушку, если бы только появилась возможность раскрасить набросок акварелью, - взаимно, - он чинно пожал маленькую лапку, столь искренне протянутую, а после склонился едва ли не пополам, чтобы поцеловать ее. однако постарался сделать это так изысканно, как вообще позволяли подобный рост и пластика. сразу же после небольшой хитрости он отпустил незнакомку и выпрямился, всем своим видом показывая, что этому действию не надо придавать никакого особого значения. просто приветствие, которое было когда-то принято, а ныне несправедливо забыто, - подумай, пожалуйста. у тебя есть все для того, чтобы сделать этот рисунок...завершенным, - юноша усмехнулся. по тому, как смущение кэтрин снова изменило оттенок ее кожи на несколько тонов, можно было предположить, что мысли в этой голове могут быть далеко не такими наивными, как кажется. конечно, ни для кого не секрет, что музы великих художников нередко бывали обнаженными. однако он еще не встречал людей, которые думали бы об этом после самого обычного предложения попозировать. однако казалось, что эмоции из подружки дакоты льются через край, поэтому адам предпочел снова немного отстраниться, давая ей чуть больше личного пространства и возможность успокоиться. прийти самой в диалог, если и как только посчитает это нужным. хотя, скорее, когда. раз, два, три - пауза, пока он облокачивается спиной на стену замка и обращает свой взгляд в никуда. должно хватить. ньюберри не приходится использовать даже детское "три с иголочкой" - гостья проявляет инициативу на ровный счет.

- я учился сам. по учебникам, в основном. не хотел тратить деньги на эскизы, - алан повел плечом. конечно, кэтрин уже заметила его многочисленные татуировки, поэтому он решил не уточнять, о чем говорит, - не то, чтобы люблю. я ко всей учебе отношусь с интересом. но прорицание - удачное место для того, чтобы проявить воображение, и, может, что-нибудь даже озвучить. а в том, что касается фантазий и их исполнения, я хорош, - молодой человек хмыкнул, лишь ненадолго переводя взгляд на собеседницу, а затем обратился к своим карманам в поисках пачки. адаму было интересно, станет ли новая знакомая искать его взгляд.

Tender - Fear of falling asleep

Пообщавшись с ним не такое уж длительное время, но Кэт могла уверенно сказать, что дискомфорта в общении с ним никакого не чувствует. Это было хорошим знаком. И знаете, поцелуй в руку в качестве приветствия аж никак её не смутил, а наоборот – стало приятным удивлением. Неужели, об этом еще кто-нибудь помнит? Кэт порой брали на светские рауты, так именно и там использовали этот жест приветствия, он был изысканным и деликатным по отношению к женщине. Но, как вы могли понять, Кэт не могла не оценить подобного внимания к своей персоне. Скорей всего, этот парень не так просто, как кажется на самом деле. А уж это подпитывало интерес к нему. Заявлять об этом в открытую – не наилучшая идея сейчас, но в дальнейшем, если ход событий будет благоприятный, то можно и в открытую о таком говорить.

-Ах, в другой раз так точно, - и снова неоднозначный ответ, но отвечает с такой искренней и чистой улыбкой насколько это возможно. Никакой конкретики и обещаний – это в таком девчачьем стиле, когда общаются с малознакомым парнем. Как и упоминалось выше, для Кэтрин это было интимным занятием. Позволять другому человеку разглядывать тебя, исследовать все твои черты лица, рассматривать каждую видимую родинку на твоем теле. Это приводило мисс Финли в замешательство и настоящее смущение. Взгляды — тяжелая артиллерия флирта: взглядом можно выразить всё, и при этом, однако, всё можно отрицать, ведь взгляд не поймаешь на слове.

Значит, все его татуировки – это его собственные рисунки. И Кэтрин была уверена в том, что каждый из них что-то значит. Расспрашивать об этом точно пока что рано, но она закинула это в копилку вопросов Адаму. А еще она поняла некую вещь, он не сильно увлечен Прорицанием, как и  она. Это точно не его любимый предмет, иначе бы он не рисовал её и не отвлекался от темы занятия. Его громкие просьбы о том, чтобы «убавить звук» на задних рядах – лишь уловка, но не смотря на его незаинтересованность в данной дисциплине, то он все равно хорошо в ней ориентировался. Адам ведь отлично отвечал на вопросы преподавателя или ему просто повезло? Ха! Он был хитрым, но очень смышлёным парнем, что тоже стоит оценить. Не каждый способен на такое. Рассекречивать его девушка не стала, но намотала на ус.  Её всегда приятно поражало, что крошечные мелочи – создают понемногу картинку человека, но беда в том, что не все их запоминали. А прошло лишь несколько часов, включая их игру в «гляделки». Благо, на память Кэтрин не жаловалась, что как раз и позволяло ей проворачивать подобные трюки.

- Да, пожалуй, Прорицание – отличный предмет, чтобы отправить свою фантазию в полёт и увидеть будущее, - она произнесла это с доброй иронией, намекая, что эта дисциплина – бредятина. Любой может сочинить что-либо и выдать за пророчество, лишь бы дать свободу своей фантазии и умению заговаривать зубы.  Однако, не будем об этом. Его последние слова вызвали некую двузначность, но ни одна эмоция не выдавала её, она смотрела на него точно так же. Не надо придавать этому так много значения, Кэтрин. Хватит! Думай о другом…О шоколаде, тебе же нравится шоколад, верно? Точно! Ярмарка.

Честно говоря, Кэтрин не хотелось бы, чтобы это была их последняя встреча и что бы эта тетрадка стала финишем в их знакомстве. Аталия – не являлась девушкой робкой, да и они живут в двадцать первом веке, поэтому делать первый шаг для особей слабого пола вполне нормально. Она пару секунд обдумывала, как это сделать деликатно и ненавязчиво, чтобы и не снизить интереса к своей личности. Ответ нашелся быстро. Кэт взглянула на наручные часы и сказала: - Я конечно, не уверена в курсе ли ты, но завтра начнется ярмарка шоколада, прямо в Хогсмиде. Зрелище интересное. Тебе это интересно? – спросила она, а затем добавила: - Я просто страдаю любовью к шоколаду. У нас это взаимно, я люблю шоколад, а он -меня, - хотя по ней и не скажешь, у девчонки точеная фигурка.  Она не знала, как привлечь его внимание, честно. Ибо не знала его полностью.

- Многие из ваших идут, я слышала, - вопрос напрашивался сам, но Кэт не спешила его озвучиваться, надеясь, что он сам даст ей ответ. «Ты бы хотел пойти?» - простой вопрос, но явно…Явно звучит как прямое приглашение встретится. Но Кэт была так же хитра, как и он. Может, стоит быть немного решительней, Кэт?

- А что на счет тебя? – задала все-таки этот вопрос девушка, смотря прямо ему в глаза, стараясь уловить каждую эмоцию во взгляде.

адам готов к тому, что следующего раза не будет. он не может распыляться вообще на все. один раз решив поиграть с дакотой, молодой человек обрек себя на постоянное внимание. во-первых, его коллекция материала с шантажом должна была пополняться. во-вторых, недопустимо было позволить ей найти собственные слабые места. и речь шла не про потребительское отношение к девушкам. даже не про такие, как сейчас, перекуры. если выплывет что-нибудь вроде шантажа, подтвержденное доказательствами, ньюберри попадет в огромные неприятности. отчасти поэтому ему нельзя было перегибать с заданиями для своих подопечных. если они почувствуют слишком сильное давление, то могут и поднять бунт. кому это надо? кроме прочего, стоило уже сейчас задуматься о том, как поизящнее пригласить вики на предстоящий бал. в том, что он пойдет именно с флинт, молодой человек думал еще с того момента, как в принципе узнал про турнир. для столь знакового события рядом должен быть тот, кто действительно важен. сделать это хотелось красиво, потому что от одной мысли об улыбке подруги ньюберри чувствовал, что этот мир - не такое дерьмо, как могло бы показаться. словом, его мир не кончался на отказе полузнакомой девчонки.

- или на самом деле его увидеть. нельзя отрицать, что у некоторых к этому есть способности, или что такое вообще возможно, только потому, что не всем это дано, - адам немного насмешливо улыбнулся. возможно, кэт была умной и даже знала, как завоевать расположение многих молодых людей. возможно, с кем-то другим обсуждение недостатков и впрямь сближало. однако адам считал такие намеки крайне неосмотрительными. держать же подле себя людей, которые могут лишнего, не стоит. это он усвоил не только благодаря настойчивости матери, но и на живом примере. менеджер отца - бывший, разумеется - чуть не погубил карьеру перспективного музыканта, когда попытался упомянуть отношение адама к геям. для журналистов так и не завершенная фраза "пытается убедить сына в том, что лгбт+ - нормальные люди" равнялась бы признанию в некомпетентном воспитании отпрыска. а вокруг этого строилась слишком большая часть образа лукаса. если девушке хотелось блеснуть своим остроумием, она должна была выбрать мишенью для нападок кого-нибудь, кто не сможет после отыграться, - к тому же, я уверен, наш преподаватель знает, что делает. вполне возможно, эти упражнения - что-то сродни растяжки перед спортом. помогают набрать форму и потом проявить способности.

возможно, он не оценил выпад новой знакомой из-за того, что она предпочла проигнорировать его собственное выражение заинтересованности. но, даже если это было так, лениво-самоуверенное выражение на лице ньюберри никак не поменялось, - ярмарка шоколада? да, я думал пойти туда с вики. или, может быть, позвать кого-нибудь еще, если она не захочет, - время для столь откровенного приглашения было выбрано не самое удачное. адам оказался явно сильнее заинтересован своими сигаретами, нежели словами девушки. он с недовольством обнаружил, что сигарет осталось только две. за день ньюберри выкуривал в районе четырех, а сейчас вышел первый раз. предыдущая была распробована меньше, чем наполовину, но раскуривать уже выброшенный бычок - недопустимая для адама вещь. решив уделить даме чуть больше внимания, он все-таки вытянул одну из девочек, что убьют его без сожаления, вставил в рот и закурил. кэт смотрела прямо в глаза, явно чего-то ожидая. однако ньюберри уже выдал рекордную для одного дня дозу дружелюбия и перешел в свой закрытый режим. едва ли по его глазам можно было прочитать что-то, кроме того, что юноша будто бы раздевал собеседницу глазами, примеряясь к ее фигуре, - по тебе не заметно, что у вас с шоколадом все взаимно. я бы сказал, что он тебя очень и очень недолюбливает, - молодой человек хмыкнул, переводя взгляд на небо. почему они ни разу не гадали на формах облаков? это было бы куда интереснее и действительно много сказало бы об окружающих. маггловская наука психология так точно помогла бы разобраться с тем, что творится в голове у подростков - а это первый способ к тому, чтобы понять, что они могут учудить и как этого предотвратить, - хочешь? - адам на секунду почти поддался желанию выдохнуть прямо в лицо своей собеседнице, как огромная гусеница из страны чудес. однако старания эмили не прошли напрасно, и молодой человек чуть отвернулся, пуская в сторону пару колечек. когда же он предлагал сигареты, то не протягивал одну из них или саму почти осиротевшую пачку, а прикоснулся фильтром к собственным губам, так что сложно было сразу понять, на что именно может согласиться кэт - на курение или на поцелуй.

Ей, честно говоря, надоело проявлять свою инициативу, пытаясь немного вытянуть его на разговор. Некоторые люди никогда не проявляют свою инициативу — до тех пор, пока кто-то не попросит их об этом. А, Кэтрин устала о чём-то просить всех, включая этого малознакомого парня. Нельзя огорчаться, что он не поддержал её мнение в Прорицание, но и нельзя себя корить за это? Что такого, что ты считаешь некоторые вещи бесполезны? Ничего, вот именно. Это сугубо твое мнение, имеющие право на жизнь. Однако, Кэтрин не любила спорить и доказывать свою правоту, ей проще просто оставить эту тему в покое. Может быть, этим двоим будет еще о чем-то поговорить. Но сейчас, в рамках приличия и тактичности, которые Кэт соблюдала всегда, то она ответила: - Не могу в этом усомниться, - заявила она, уверенно и твердо смотря на него. Больше Кэт и не хотела продолжать диалог.

Казалось, будто парня она заинтересовала на долю секунды, а потом этот же интерес быстро исчерпал себя, переключаясь на что-то другое.  Как можно заметить – объектом его внимания стали сигареты. Будто Адам таким перепадом старался спустить девушку на землю, мол «Не думай, что я уже полностью запечатлен тобой. Тебе еще расти и расти».  Может, её впечатление об этом и ложное, но скажем, Кэт не волновало такой резкий скачок заинтересованности вниз. Нельзя это спихивать на особенность англичан. Затем, он принялся говорить о какой-то Вики, и честно говоря, Кэт понятия не имела кто это. Скорей всего, какая-то его хорошая подруга или девушка. Кэтрин сказала: - Не уверена, и не могу отвечать за всех, но большинству девушек нравится шоколад. Так что, может, и согласится. Для них шоколад – это как отдельная религия, - вновь лучезарная улыбка, которая скрывала какую-то внезапную появившуюся неловкость. Наверное, если бы Финли не родилась в Швейцарии, то никогда бы не полюбила так сильно шоколад.  Кэт боялась навязываться, и вот это странное чувство как раз таки и сыграло свою роль.  Однако, швейцарка превосходно владела своими эмоциями, если не довести её до точки кипения, которая за гранью возможного.

На комплимент своей фигуре она ничего не ответила. Разве в ней дело? Почему ей никто не говорит, что у ней прекрасная душа и что она добрая сердцем? Кэт лишь деликатно улыбнулась, сделав вид, что прослушала эту реплику. Адам лишь посматривал на коробок сигарет и наверняка думал о том, что курева осталось не так и много. На этом, Кэтрин решила с ним деликатно решила попрощаться и оставить наедине со своими мыслями.

Предложение покурить? Эх, точно нет. Ты же знаешь, Кэтрин, что сигареты — это щит против нормального общения людей? Правда, она читала. Люди защищают свои эмоции, они общаются с сигаретами — не друг с другом. Мисс Финли не в праве рассказывать о вреде курения и прочие нравоучения. Даже в свои восемнадцать она ни разу не пробовала алкоголь, ни разу не курила никаких табачных изделий, и у неё не было безответственных половых связей.

- Нет, я, пожалуй, откажусь. Не пробовала ни разу курить, да и не тянет, - пожала плечами девушка, а затем взглянула на наручные часы. Ей надо быть в библиотеке, чтобы разобраться с Риком и Дакотой домашнее задание. Поэтому, дабы не занимать свое и его время, Кэт сказала: -Прости, надо бежать. Хорошего тебя дня и спасибо еще раз за рисунок, - поблагодарила Адама еще раз. Она разворачивается и уходит прочь, оставляя после себя запах своих духов, которые смешиваются уже теперь с сигаретным дымом и звук цоканья каблуков. Что же, можно сказать, что знакомство выдалось совсем необычным.

Эпизод закрыт

Очень сложно разочароваться в том, к чему так долго шел. Наверное. Филиппу не знакомо это чувство, он не потерял желание освоить выбранное направление, не заскучал и не надумал себе что-то иное, чтобы предъявлять претензии к преподавательскому составу школы. Но такие экземпляры есть. Филипп только закатывает глаза на каждую сцену. Он бы мог даже смутиться, потому что смотреть на что-то настолько тупое очень сложно, но Торнтон терпит, отвешивает парочку комментариев идиоту и оттесняет от стола профессора, желая доебаться по существу. В один момент Фил чувствует реакцию своей сигналки и почти грубо заканчивает консультацию, даже не запоминая, какую уважительную причину придумал. Что более важно, кто-то сейчас может обнаружить не вполне законный эксперимент на парочку сроков в Азкабане. Филу нравится жить где угодно, но не там, спасибо, так что Торнтон огрызается на первокурсника, зависшего посреди пути в коридоре, и проносится с пропорциональной проблеме скоростью, очевидно, врываясь в заныканый глубоко и далеко кабинет первее сообщницы. Несколько насущных вопросов крутится с самого начала марафона. Например, кто это такой невъебенно любопытный (самая нелюбимая черта Фила в отношении его самого и его тайн), или кто это смог снять охрану с кабинета, но не додумался проверить чары оповещения? Ответ оказался перед глазами. Не такой уж и идиот, полагающий, что справится с тем, кто явится на зов. Но Филиппу некогда разыгрывать бои или разговоры, он бросает простое оглушающее, а сверху еще парочку своих наработок с ходу. Он вполне себе зол, он в смятении, и не очень понимает, какого черта этот препод забыл так далеко от основных путей передвижения. Не то чтобы никто не любил гулять по замку - любят, но Филипп и Дакота позаботились о том, чтобы место их встреч и экспериментов было непримечательно и спрятано достаточно хорошо, чтобы никто не нашел умышленно. Фил не силен в оклюменции, он может только очень грубо сжечь мозг невезучему учителю, но это слишком опасно. Филипп тяжело вздохнул и присел на одну из местных парт в ожидании подельницы. Она точно тоже спешит сюда.

Чем дальше она находилась от дома, тем сильнее становилась её тяга к приключениям, неизведанному. Всё-таки родительский контроль ослаб, и можно было выдохнуть хоть на одну секунду. Любопытство привело девушку к новому знакомству, а дальше уже последовали темные делишки. Разумеется, приключением всей своей жизни это назвать нельзя, но то, что она начала вылезать из своей скорлупы - уже явный прогресс. Итак, на часах немного за полдень, Уилинг находится на дополнительных занятиях, которых у неё было несчитанное количество. И в самый важный момент, когда волшебница дописывала очень глубокую мысль, под мантией срабатывает секретная сигнализация. Первая мысль была о том, что Фил забыл про придуманные им же меры предосторожности и не отключил сигнал, но рисковать и надеяться на лучшее она не стала. Пришлось сорваться с места, сославшись на ужасную головную боль, и рвануть через весь замок к заброшенному кабинету, которой не так то просто отыскать, особенно при острой необходимости.

В новом замке брюнетка ориентировалась ужасно, дорога до нужного места заняла у неё приличное время. Появившись в кабинете, девушка обнаружила Филиппа, который уже позаботился о сохранности их секрета -Что произошло? - вопрос, конечно же, глупый, но начинать нужно сначала. Подойдя поближе к лежавшему без сознания человеку и рассмотрев его лицо, Дакота жалостно застонала -Мерлин, это что - учитель? - вопрос скорей риторический, либо это студент, просидевший на последнем курсе очень, очень много лет. Кстати, это бы объяснило его неосторожность. -Ты напал на учителя? Нас же исключат! Или у вас это норма? - пришлось пнуть бедолагу ногой, но тот никак не отреагировал на раздражитель. Заклинанием брюнетка закрывает дверь, им ни к чему лишние глаза и ушли -Ты что, хочешь от него избавиться? - ели слышно спрашивает девушка, почти прошептав вопрос Филу на ухо. А то мало ли учитель только претворяется безжизненным.

Филипп дернулся, впрочем, тут же принимая вид простой и не озабоченный происходящим. Кривляния все равно ничем не помогут. Его даже позабавила попытка пробудить незваного гостя пинками. Неповторимые ощущения приближающегося цунами проблем. Избавляться от тела (он еще, жив, тише, парень) Фил не имел никакого желания. Им надо срочно что-то придумать, а потом Фил отведет душу мелко подгаживая профессору в течение года. - Учитель. Я среагировал на опасность, не уверен, успел ли он вообще понять, кто его оглушил. Не исключат, если мы сейчас найдем выход из этого дерьма, конечно не норма! Это преступление. И отчисление это меньшее, что могло бы нам грозить, - Филипп слез с парты и толкнул ногу учителя носком ботинка. Повезло, что это не профессор ЗОТИ или мастер дуэлей. Повезло, что он не дотронулся до вещицы. Кругом везение, какой позор.

- Насколько ты сильна в магии разума? - Фил вполне способен создать сносный щит в своей голове, но это почти обязательное умение от поверхностного чтения, в котором не всегда ясно, заклинание это или невольная ностальгия. В принципе он в курсе теории легилименции, но сейчас им подошло бы одно наипростейшее, а от того самое верное заклинание забвения. Сотворить его не сложно, сложно выборочно избавить жертву от нужных воспоминаний, подменяя ложным отрезком времени. Филипп мог бы стереть память подчистую, а это все равно что убийство - бесполезный шаг, опасный.

Пришлось шумно выдохнуть, чтобы взять себя в руки. Филипп говорил с таким спокойствием, будто бы они случайно парту сломали и ничего страшного не произошло. Оставалось только восхищаться его таким невозмутимым рассуждением, потому что к Дакоте уже подкрадывалась паника в виде кома в горле и нервной тряски. Мало того, что они занимаются тут непонятно чем, так ещё и на учителя напали. Благо хоть без жертв обойдется, этот факт уже радовал. Брюнетка склонилась над бессознательным телом преподавателя -До этого мне как-то не приходилось применять подобное заклинание на людях. Знаешь, как-то ситуация к такому не располагала, - у неё была очень спокойна и скучная жизнь, вытеснять ненужные воспоминания не было необходимости. -Но я могу попытаться, хуже то уже все равно не будет?! - ни то вопрос, ни то ободряющая речь. Деваться им некуда, придется идти на риск, раз уж они зашли так далеко. Вытянув из кармана палочку, брюнетка нацелила её на учителя -Обливиэйт, - сейчас нужно осторожно изменить воспоминания о последнем часе его жизни, что оказалось особенно трудно, ведь Дакота уже приступила к выполнению заклинания, но ещё не придумала на какую информацию их заменить. Пришлось судорожно перебирать все предметы, которые находились рядом и придумывать, как они могли повлиять на судьбу преподавателя -Парта, стул.. прыжок, споткнулся, падение..удар.. люстра.., - в момент мыслительного процесса что-то пошло не так, человек на полу дернулся и заклинание прервалось. Кажется, он приходит в себя. Девушка отпрыгивает поближе к Филу и хватает того за руку -Я слегка накосячила, нужна твоя помощь, - пришлось понадеяться на то, что юноша без труда вырубит учителя ещё раз. -Сильно накосячила, - чуть тише добавила брюнетка -Я случайно.. получилось, что на него прыгнули парта со стулом, он споткнулся об люстру, ударился и упал.., - что-то она сильно сомневалась, что такое воспоминание устроит преподавателя и он не решит капнуть глубже. -Я должна попробовать ещё раз, - теорию то она прекрасно знала, а вот практики явно не хватало, но ничего, первый блин всегда комом, главное сейчас всё исправить и заранее подготовить необходимое воспоминание.

Да, детка, я тоже волнуюсь.. Филипп, если бы от этого стало легче, и проблемы решились, выпрыгнул бы в окно. Но это самоубийственный бред. На его счастье Дакота явно лучше разбирается в заклинании, так что осталось лишь наблюдать. Да, если бы. Какой-то не особо восприимчивый ублюдок этот преподаватель, раз решил прийти в себя именно сейчас. Девчоке, кстати, могло бы все сойти с рук, ее никто не видел. Но Филипп потащил бы ее за собой без угрызения совести, и она, пожалуй, это понимает, оставаясь и решая проблему.

- Мм? Ну, примерный сюжет мне ясен, ему нужно хорошенько удариться головой, - Филиппу совсем не стыдно за идею. Он берет стул и обламывает ножку с усилием. Довольно увесисто, школа до сих пор пользуется цельным деревом, но какой-то петушиный ублюдок в душе Торнтона смог показать себя. Такой дубиной вполне можно и прибить, но Филипп лишь примеривается и почти ласково греет профессора по голове, возвращая в забытие. Кажется будет небольшое сотрясение, шишка на голове и правдоподобные декорации вокруг, - пробуй. А я пока осадок темной магии здесь ликвидирую, поменяем тайник, - толку будет мало, если этот чувырла придет в себя и снова почувствует что-то незаконное, так что, не желая быть совсем бесполезным, Филипп достал палочку, выводя заклинания в воздухе.

Филипп не староста. В этой школе только самые святые и пуританские преподаватели все еще верят, что ванная старост исполняет свое предназначение только для избранных. Половина остальных более-менее взрослых побывала там хоть раз, не примеряя должность. Что уж говорить о нынешних студентах? Вроде бы даже есть расписание, позволяющее не наткнуться на кого-то, пока залипаешь на витражную русалку, но Филипп просто пришел днем в свой выходной. Вообще почти весь народ в такое врем тусуется в Хогсмиде, только деревенька должна сидеть в печенках за столько лет, да и треть старших курсов точно поныкалась по комнатам, чтобы распить контрабандное виски. В общем, большой вероятности, что кто-то вздумает помешать Филиппу развлекаться нет.

По-хозяйски Фил бродил по помещению туда-сюда, включая краны и складывая одежду на полочку. Он уже собирался залезть в полузаполненный бассейн, когда наступил на что-то. Фил не жалуется на зрение или внимательность, просто кто-то весьма везучий чуть не просрал кулон. Зацепившись за сливы по краям бортиков, цепочка удержала очевидно женскую цацку на грани. Филипп промыл вещицу под потоком воды из крана, тут же роняя рядом со своей волшебной палочкой, и залез таки в воду, выдавая булькающий звук наслаждения. Он все еще в команде по квиддичу, а тренировки никто не отменял. С самого начала года всех метлами погнали на поле отрабатывать финты, реакцию и физическую подготовку. Откинуться вот так и передохнуть - отличное времяпровождение. Еще бы парочку рук приспособить для полного счастья, но чего нет - того нет. Адама что ли потом попросить потоптаться на себе?

А Хогвартс умел удивлять интересными местами. Находясь чуть больше недели здесь, Кэтрин познакомились с некими «визитными карточками». Первое куда она отправилась – это лавка «Сладкое королевство» в Хогсмиде и там действительно вкусные сладости, а не просто пустая реклама. Второе – прекраснейший вид на Черное Озеро и окрестности Хогвартса с высоты Астрономической башни. И третье - ошеломляющих размеров ванная с разноцветной и аромаводой. Скажем, эта школа действительно приятно удивляла своими красотами и завораживала своим могуществом. И, честно говоря, Илверморни уступала Хогвартсу, даже не смотря на то, что американская школа волшебников являлась её альма-матер. Их школа больше напоминала небольшой замок, окруженная густым сосновым лесом, а внешний вид был не таким впечатляющим, как Хогвартс. «Ты тут же могла учится…» - задавалась себе мыслью Кэт, бродя по коридорам величественного замка, рассматривая живые картины, которые как оказалось, являлись коммуникаторами между собой и могли передавать информацию по замку быстро и оперативно. Очень продуманно, не так ли? Однако, судьба для Кэтрин распорядилась иначе, и девушке пришлось переехать из Цюриха в американский Сиэтл еще восемь лет тому назад. В её речи еще заметен еле-еле ощутимый акцент от немецкой речи, но это уловить – весьма очень редкое явление. Для этого нужно не отходить от Кэтрин сутками. А кто захочет терпеть Кэтрин двадцать четыре часа? Лес рук, правильно.

Вчера Кэтрин как раз-таки повезло искупаться в нежнейшей воде в Ванной старост, которая по ощущениям была, как сахарная вата. Только произошла неприятность. Финли потеряла свой любимый кулон в форме полумесяца, подаренный бабушкой перед отъездом в Америку. Эта вещица ей довольно дорога, поэтому так просто потерять её Кэтрин не могла. Первым делом, ей пришла в голову мысль, что она где-то забыла её в ванной старост. Так что она туда немедля попятилась, в надежде, что там никого еще нет и она сможет тихонько проникнуть и поискать быстренько свою вещицу.

Как только она приблизилась к двери и схватилась за ручку, то не спешила дергать её. Там уже точно кто-то был, Кэт учуяла запах ароматной пены уже снаружи. Что же делать? У неё нету плаща-невидимки, чтобы пройти незамеченной.  Девушка понадеялась на удачу, что посетители ванной попросту не обратят на Кэт своего внимания. К тому же, там было много пара, что могло немного затуманить обзор и давало шанс Кэти быть скрытной. Она шумно выдохнула и потянула ручку вниз, а затем высунула голову явно осматриваясь.  К ней стоял спиной молодой парень и ему явно нравилось принимать ванные процедуры раз он занял такую расслабленную позу. Его макушка казалась ей знакомой, поэтому пару секунд рассмотрев повнимательней, она вспомнила кто это такой. Это был Филипп Торнтон – тот еще задира. С первого дня он отпускал всякие глупые шуточки в сторону некоторых студенток Илверморни, включая и Кэтрин. А вот швейцарка как раз не из тех, кто терпит подобные высказывания в свою сторону. Так что предпочитала отвечать ему той же монетой, но с такой надменностью и спокойствием, будто она говорит ему комплимент, вместо издевки. И наверняка это еще больше подливало масла в огонь в их отношения. Даже сегодня за завтраком они сумели повздорить, что Кэтрин едва сдерживала себя, чтобы не перейти на громкий тон и выколоть ему ножиком глаз, которым намазывала кусочек масла на ароматный круассан.  Финли отличается невероятно стальным спокойствием, поблагодарим же матери Аталии за такое воспитание и дрессировку дочери. Ладно, о его токсичной личности Кэт не пыталась думать, а то это пагубно на неё влияет. Сразу показатели хорошего настроения катились вниз.

Её взгляд привлекла одна блестящая вещица – это был её кулон, а рядом с ним была палочка волшебника. Не стоило быть великим Шерлоком, чтобы не догадаться, что он нашел её кулон где-то в ванной. Что же делать, черт подери?! Почему судьба так с легкостью обставила её и сделала такую подлость? К тому же, еще и такое неловкое положение. Филипп – голый, сверкает тут своим крепким телом, а она в белой блузе с джинсовой юбкой и слипонами на ногах. Волосы были распущены и касались почти поясницы, хотя в учебное время она их заплетает в косу или в узелок на затылке. Наверное, он не заметил её появления здесь или делал вид, что не заметил.

Кэт сделала пару шагов поближе и прочистив горло для того, чтобы привлечь его внимание, сказала: - Кхем…Ты бы не мог мне подать мой кулон, пожалуйста? - последнее слово было произнесено с какой-то фальшивой интонацией вежливости, - И я спокойно уйду и не буду тебе мешать, - сообщила она, отвернув голову в сторону. Кэтрин не собиралась смотреть на него обнаженного, даже если и сидел весь в пене, это очень бестактно. По крайней мере, она так считала. Нет, она видела обнаженных парней, но просто пялится на другого человека вот так просто – это немного её смущало. Немножечко. А еще, Финли ощущала настолько сильно удар ножом судьбы в спину от этой ситуации, что хотелось побыстрей от сюда исчезнуть и больше НИКОГДА не пересекаться с Филиппом. Вообще. Даже если на нём будет куча одежды.

Узнать голос не глядя не было сложно, но Филипп все же повернулся лицом, убеждаясь - да, это Кэтрин. Сначала, конечно, парень проверил, что пена закрывает все интересные места. Не то чтобы это сильно смутит его, но некоторые нормы приличия Фил старается не нарушать никогда, его личный пунктик. Так что, вместо моментального ответа, Филипп взял палочку, левитировал к себе полотенце и трансфигурировал его в первые пришедшие в голову плавки, тут же надевая. По кулону Фил мазнул взглядом, подцепил его пальцем и почти лениво навалился на бортик, покачивая цепочку над сливом, будто раздумывая, не уронить ли его обратно.

- Можешь смотреть, детка, всё прилично, - не считая всех десятков шуток, готовых к реализации и промелькнувших в глазах волшебника, но Кэт об этом знать совсем не обязательно. Пока. - Ммм, а что мне за это будет? - в общем-то Фил уже придумал, что попросить. Ничего сверхъестественного, слишком постыдного или отвратительного (позор ему). Просто Кэт вовремя пришла, и отдавать ей цацку за просто так совсем не интересно.

- Готова на условие? Ты, конечно, можешь отказаться, если не очень дорожишь этим, - Филипп почти с улыбкой "уронил" кулон, поймав у самого края бортика, спасая от слива. Ловец - это состояние по жизни. Весьма полезное, к слову. И, Мерлин, она так отворачивается, будто умрет, если посмотрит. Это даже интереснее, нужно только заставить пойти на поводу, а потом шепнуть об этом забавном эпизоде Адаму. И обязательно в коридоре, чтобы была большая вероятность распространения очередной сплетни. Фил гостеприимный, вон как расстарался показать информационную магию родного замка.

Кэтрин прикусила губу. Он не настолько добрый, чтобы просто взять и отдать то, что принадлежит ей по праву. Да и после их перепалок, вряд ли. Не мог же он об этом забыть. А сейчас как раз отличная возможность отомстить и подкормить своего внутреннего демона. Играть вот так на её чувствах к этой вещи – явно не совсем благородный поступок. Девушка сжимает кулаки, до боли, да так что её средней длины ногти впиваются в кожу и оставляют следы в форме полумесяцев. Ох, её переполняла невероятной силы презрение к этому человеку.  Конечно, он выставляет собственные условия, чтобы полностью прогнуть Кэтрин под себя, словно она для него непослушная собака, которую он решил наказать за необдуманный поступок. Только ей шантажа не хватало.

Она прыснула от негодования, закатив глаза. Да, теперь парень был в плавках, но это все равно не то, она предпочитала, чтобы на нем было бы что-то еще из одежды.  Когда он назвал её «деткой» - тоже никак не отреагировала. Чертов засранец. Он очень много себе позволяет по отношению к ней. Филипп уже переступил всевозможные грани. Кулаки она все так же не разжала, но перевела взгляд на этого хитрого слизеринца. Ну, настоящий змей-искуситель, только вот его поцелуи явно ядовиты и того не стоят. Сразу же лицо распухнет, спазм мышц гортани – и здравствуй дама с косой. А вот такого контроля над собственным терпением, как у нашей Кэт – еще поискать надо. Она по себе очень мила, привлекательная и дружелюбная, но когда кто-то пересекает её личные границы дозволенного – то она становится совершенно противоположной вышесказанному описанию. Однако, возьмите себе на заметку: бойтесь гнева терпеливого человека. А чаша уже была и так переполнена, еще несколько капель…

- Нет! – отчаянно сказала девушка, делая шаг вперед, сохраняя дистанцию где-то в два метра от него. Ближе не хотела подходить, ибо боялась поскользнуться на влажном полу и попятиться прямиком в ванную. Спасибо, но она уже успела сегодня искупаться. Высказывает ей, что хочет выдвинуть условия. Что же, раз мальчик решил взять под контроль Кэтрин – тогда пусть. Можно почувствовать себя единожды слабой и беспомощной ради того, чтобы он отдал ей эту драгоценную вещь и наконец, отстал от неё раз и навсегда. По крайней мере, Кэт надеялась, что этот задира отвалит от неё. Он ведь хочет посмотреть на её унижения. Общество Торнтона её совершенно не тешило и вызывало порой рвотные рефлексы. Но она не могла отрицать, что подобные сексуальные юноши с дерзостью в характере – заставляют девчонок пищать от восторга и страдать от безответной симпатии к данному персонажу. Возможно, где-то в глубинке своей души, Кэт тоже находила в нём что-то привлекательное, только когда он не ведет себя, как подонок. А может быть, ей и нравилось, что он себя так ведет. Девичьи мысли – вообще очень сложная штука, попробуй объяснить – сломаешь голову в безграничных формулах. Финли отличалась обостренным чувством гордости и трезвой самооценкой, поэтому не терпела подобные высказывания Торнтона в свой адрес. Но и сам Филлип был не так прост: он не являлся обычной кукольной пустышкой с красивым личиком. У него тоже можно было поучиться. Однако, как говорила героиня Элизабет Беннет из романа «Гордости и предубеждения»: «Я бы простила его гордость, не задень бы он мою», - разве не отличная цитата для того, чтобы взять её за некий лозунг для жизни?

Кэтрин смирилась с тем, что ей придется выполнить его тупое условие, разжала кулаки и подняла на него свои глаза цвета кофе с молоком: - Хорошо-хорошо, только будь аккуратен с украшением, - она, жестикулируя руками продемонстрировала ему успокоится и не делать глупостей. Так же, Аталия имела раздутое чувство любознательности ко всему. Особенно, к науке, но оно было на втором месте, а первое место занимали – люди. Порой она сравнивала их с крысами в клетке, наблюдая за их поведением и поступками в тени,  её очень радовало смотреть на их реакции на провокационные ситуации. Например, как сейчас с Филлипом. Её очень интересовало, что же потребует взамен на кулон этот парнишка? Неприличные мысли лезли в голову, но она их тут же откинула. «Не будь о нём такого уж низкого мнения, Кэтрин. Он хоть и дурак, однако…», - от своих мыслей Кэт слегка закусила нижнюю губу. Тупая привычка. Она выдает твои эмоции! Будь тверже. Всегда контролируй себя.

- Я внимательно слушаю твое условие, Филипп. Максимально внимательно. Чего же ты хочешь? - её тон никак не поменялся, все тот же спокойный. А еще, Кэтрин, в отличии от других не называла его по сокращенному имени, ибо не имела на это никакого права. Да и называть его полным именем – ей куда больше нравилось. Прямо, как король Франции. 

А ,все отлично, своим волнением Кэт восстановила в Филиппе дух гадкого мальчишки, можно больше не волноваться. И хотя он не самый приятный для нее (ладно, для некоторых) тип, Фил в корне не согласен со всеми штампами, которыми девчонка уверенно его наградила. Она почему-то уверенно считает, что Фил бабник бесстыжий. Есть основания, конечно - слухи. Но будем честны, Филипп считал Кэтрин все же немного сообразительной, даже умной девочкой. Верить непроверенным росказням и на основе этого, а судя по всему именно этого, а не поведения в общем и по фактам, Кэт невзлюбила его, подогревая их стычки.

Большая и страшная правда. Внимание. Филипп девственник. То есть да, совсем. И в его чистокровной семье даже не принято вливать мальчика-наследника в сексуальную жизнь, чтобы к браку наработал умения удовлетворить леди. Филипп даже не целовался. Он проверил по воспоминаниям трезвенников, когда была большая попойка до полной невменяемости, так сильно Филипп, кстати, тоже больше не напивается. Он не болтает лишнее даже так, но все равно неприятное ощущение беспамятства. И нет, даже чисто платонических отношений не было никогда. Об этом столько таинственных слухов распустили, что Филипп даже иногда не в курсе, как зовут его потенциальных бывших, которых никто не знает, которые не делятся опытом и вообще не понятно, откуда они взялись.

- Сберегу, не бойся, - Фил обмотал цепочку вокруг руки дважды, чтобы не ускользнула и осмотрел эту бравую пташку. Кажется в ее голове событие разворачивается не меньше чем драма. Как мило. - У меня забились мышцы в плечах. Тренировки и все такое. Ты так вовремя зашла, разомнешь? - с интонацией невинной просьбы и как бы между прочим выдал Фил.

«Ты хочешь быть чемпионкой, Кэтрин?! Так старайся, и перестань жаловаться на боль!» - эти слова матери всплыли у девушки в памяти, когда парень озвучил свою просьбу. И почему-то ей стало его жаль. Все эти изнуряющие тренировки приводят как к физической, так и психологической нагрузке. Её мать – беспощадная, для неё Кэтрин являлась не дочерью, а инструментом для достижения собственных целей. Она мечтала сделать со своей дочери чемпионку по художественной гимнастике. И упорно тренировавшись, Кэт получила свое первое золото в девять лет. Помимо этого, миссис Финли нагружала её в музыкальной школе и старалась максимально развить любовь к науке. Но быть лучшим во всех отраслях – не получается, ну никак, понимаете.

«Надо определится, Кэтрин. Ты либо чемпионка в спорте и будущее этого мира, либо ты – как всё. Пожертвовать будней серостью ради  этого – невелика цена. Так что поднимайся и бери ленты», - и Кэтрин сквозь боли и слезы, после различных травм – поднималась и брала в руки эти чертовые ленточки и продолжала растягивать свои суставы. Несколько месяцев ходила с тростью из-за порванных связок. Ну а матери было все равно, что это не приносит никакой радости её собственной дочери, продолжая заставлять её делать то, чего ей не хотелось. Родители редко прислушиваются к желаниям своих детей, ведь они глупые и ничего не понимают, а их действия на счет них – всегда правильные и необходимые.

И вот, смотря на Торнтона, она почувствовала на несколько секунд ту боль от своих тренировок, и как потом тело просто ныло от истомы.  Он тоже, в своем роде – чемпион. Ловец в квиддиче, наверняка является хорошим членом команды. Этого она знать не могла, но с этого момента Кэт было интересно.

Она заводит свою руку за спину и достает палочку, которая была зажата между юбкой и телом, а затем направляет её на Филлипа, а если точнее – на его руку, в которой было её украшение: - Акцио: кулон, - и под воздействием заклинания, кулон быстро оказывается в её другой свободной руке. Еще мгновенье и девушка ловко застегивает его на своей шее. Кэт вернула палочку обратно за юбку и сделала пару шагов к нему, а затем присела, чтобы быть с ним на уровне. Это и был её хитроумный план сначала, но она должна была развернуться и уйти, при этом показав ему язык. Но Кэт не ушла, а наоборот – сократила между ними расстояние.

- Я помогу тебе, - заявила Финли, смотря на парня уверенно и её губы растягивает нежная улыбка. Он наверняка думал, что после такого услышит кучу оскорблений в свою сторону, девушка продолжила: - Но это будет мое собственное желание, а не твое условия шантажа, - она даже подняла вверх свой миниатюрный пальчик, говоря эту фразу. Её настроение и отношение резко поменялось к нему. Возможно, потому что…Потому. Да непонятно, конечно же. Девушкам свойственно совершать необдуманные поступки.

- Поворачивайся ко мне спиной, - чуть ли не приказным тоном сказала Кэтрин. Она закатала рукава своей белоснежной рубашки, и когда он последовал её указанию, то взялась за дело. Кэтрин положила свои руки на его трапецию и принялась массировать, переходя плавно на плечи, спускаясь ниже к лопаткам. Да, Кэтрин хорошо делала массаж, потому что самой себе приходилось это делать перед состязаниями.

- Ты много тренируешься…Тебе бы стоит соблюдать правила труда и отдыха, чтобы не перегружать мышцы. Тогда будет намного проще переносить тренировки, — сказала Кэт. Можно подумать, что она волновалась за него. Но, Кэт сказала больше с намерением дать совет.  Девушка продолжила массировать, где-то прибавляя, а где-то убавляя силу. 

Оцени оппонента по достоинству, но не говори ему об этому. Филипп оценил ход. Вообще-то он тоже не сквиб, мог бы теперь запереть дверь несколькими заклятиями или кинуть какой-нибудь неприятный сглаз. Можно просто было успеть призвать кулон обратно при желании. Только Филипп не захотел. Он просто повернулся спиной и отдал возможность постоять у руля. Крайне неприятно, нужно вернуть как было. Выглядело все как соревнование в гордости, пока чудная не выдала совет по существу. Филипп хмыкнул и подумал с минуту, прежде чем выдать ответ, - Расскажи это моему капитану, - весьма быстро Фил почувствовал результаты. Ему крайне повезло на встречу с девчонкой сегодня.

Филипп не стал злоупотреблять массажем, отплывая немного в сторону из под рук Кэтрин. - Спасибо. Мне совсем не нравится, когда мои правила игнорируют. И мне плевать, насколько я стану плох в твоих глазах из-за этого, - в процессе Фил сделал резкий рывок к девушке, хватая за плечи и опрокидывая в бассейн. Там достаточно глубоко, чтобы она не ударилась, недостаточно, чтобы утонула, магическая пена не щиплет глаза, естественно. Придраться разве что к глупой шутке, как по мнению Филиппа, но его мнение зачастую не совпадает с мнением Кэт. Не дожидаясь реакции, парень вылез из воды, подхватывая по пути волшебную палочку, тут же превратил плавки обратно в полотенце и обмотал им бедра, летящей походкой дефилируя к своей одежде. - Как новенький, хороший день, однако, удачный, - Фил успел накинуть рубашку и застегнуть пару пуговиц, прежде чем повернуться и проверить, точно ли не утопил юную мисс. - Ну как водичка? - и самая добродушная мальчишеская улыбка на лице. Может поэтому девчонки не воспринимают его гадости серьезно и охотно ведутся на флирт?

Pompeya - 90

Этот бренный мир все-таки прогнил, и Кэтрин зря надеялась, что он поведет себя достойно. Он все еще мальчик, а не мужчина. Оказавшись в воде, Кэтрин больно ударяется губами о бортик ванной, и она чувствует уже не только привкус мыльной воды, но и металла. Девушка вынырнула вся мокрая, белая рубашка прилипла к телу, очерчивая её подтянутое тело, бежевые чашки лифа, а юбка точно так же плотно обтянула её. Она ненавидела и презирала его. И снова…И снова…И снова!Снова!Снова! Об её доверие опять вытирают ноги. И вроде как, совсем безобидный поступок, но Кэт надеялась, что этот поступок как-то смягчит их отношениях, пыталась занять хотя бы позицию нейтральных отношений. Но он все разрушил, сжег до тла и уничтожил ту крупицу, которая должна была сделать её отношение чуточку добрее. Идиот. Придурок. Ну и зачем?

Кэтрин убирает мокрые волосы назад, по которым стекали струйки воды: - Ох, какой благородный поступок, Филипп, - сказала швейцарка. Кажется, пора опускаться до его уровня и говорить с ним на понятном ему языке, - А водичка хорошая, - улыбается девушка и выходит с ванной. Она никому не позволит вот так просто растаптывать её, как тряпку при входе в дом. И пусть её последующие действия будут сделаны на эмоциях, Кэт будет знать, что он получил по заслугам.

Палочка девушки опять появляется в её руках: - Экспеллиармус! – после произнесенного заклинания, палочка Торнтона отлетает в сторону с характерным звуком. Он действительно её разозлил, так что его гордость будет уничтожена прямо здесь. Девушка быстро направляет палочку на его лицо. Ох, да. Прямое попадание жалящим заклинанием. Лицо Филиппа раздуло, да так что кожа натянулась, будто от какой-то аллергии. От глаз остались щелочки, ими видеть практически невозможно. Парень точно пробудет в таком виде несколько часов.

_{- Mein Herz ist ne Schlachtbank,} - прошипела фразу на немецком мисс Финли, - А теперь послушай сюда, - она облизывает губу от крови и говорит, - Я хотела по-хорошему. Но видимо, такие недоноски, как ты – не понимают, что причиненное зло отдается вдвойне. Прощай, Филипп - мачо местного посёлка, - и девушка направляется к выходу. Пусть теперь попробует найти свою палочку с таким обзором. Дверь с силой захлопывается, оповещая, что девчонка ушла

С помощью магии, Кэт высушила свою одежду и волосы и направилась к себе в комнату. Одинокая слёза скатилась по её щеке, а из губы не прекращала идти кровь. Доверять людям – весьма ужасная вещь. Главное, что теперь кулон с ней. А все остальное – как-то наладится.

Ах ты ж сука! Может Фил не всегда уважает девушек (и парней тоже! было бы за что, так он с удовольствием), но сейчас девчонка легко и быстро скатилась на дно социального рейтинга Филиппа Торнтона. Виноват ли он в этом, объективно говоря? Да поебать! Филипп не упал с размаху от этого блядского заклинания, только присел и гуськом почапал в сторону, куда улетела палочка, почти вслепую пытаясь ее найти. Даже зная хорошие нейтрализующие чары (честно говоря в лучшем виде усовершенствованные под себя), можно только сократить действие до пары часов вместо шести. Филиппу не сложно наколдовать иллюзию, но, сука. Дело. не. в этом!

Филипп ненавидит чрезмерное любопытство в свою сторону и проклинает за это. Только это не конец списка, за что вам может достаться. Кэтрин просто получит ответ за то, что додумалась вытворить. И снять также легко с себя ту дрянь, которую сообразит Фил, она не сможет. О нет, он достаточно хорош в чарах и темной магии, чтобы не смогла. Может тоже исхуячить ее милое личико? Подняв свой артефакт, Филипп скоро и четко набросил на себя нейтрализатор и нормальное лицо, внимательно проследив в щелки, чтобы все выглядело прилично. Только после этого Торнтон вернулся к одежде и привел себя в опрятный вид, выметаясь из ванной тихой яростью в сторону комнаты друга, способного прикрыть, если вдруг Филипп, как назло, кому-то понадобится. Медленно и прогулочно, нихуя ведь не видно.

закончен