• ────── навыки персонажа ────── •

_{[ освоено.навык полностью развит. ]}

_{/ / /}

_{[ в процессе развития.до четырёх навыков одновременно. ]}

_{/ / /}

_{[ планируется.будет развито. ]}

_{/ / /}

• ──────  хронология ────── •

личный учёт игроком всех эпизодов персонажа и важных дат

_{«Горячка несла с собой много тяжелых моментов, один из таких моментов был запечатлен в дневнике больного, описывающего заболевание соседа: чувствуя близкий конец, человек хотел помолиться перед смертью, но в бреду забыл слова молитвы.»}

За сколько монет вы купите счастье? Разожмите пальцы, позвольте монетам упасть в протянутую руку бедняка и прислушайтесь к звонкому перестуку твердых ребер. Вы слышите, как вас благодарят тихим шепотом? «Спасибо, юный господин, дай Вам бог здоровья» Та самая фраза, которую ловил каждый второй, совершаемый благо. Я слышал их несколько раз, считывал невысказанные молитвы с заплаканных глаз матери, медленно стирал прозрачные капли с раскрасневшихся щек белым платком с вышитыми золотыми инициалами по краям и думал: «Рожденная с мукой на лице, ты пронесла ее в сердце, как адский огонь, через всю жизнь, чтобы твои дети, и я, обжигался об него. Разве это стоило того? Сколько еще пройдет времени, когда ты сможешь пересмотреть свое потребительское отношение к нам? Ко мне?». Веселье покинуло наш дом, когда мать узнала о изменах отца. Долгие годы он вешал ей лапшу на уши, произнося слова любви в годовщины свадьбы. В тот день — а я отлично его запомнил — она разъяренно и бешено моталась по гостиной, как запертый в клетке зверь, яростно разбрасывала вещи, не позволяя отцу вставить и слово в собственный монолог. Она кричала: «Молчи! Закрой рот! Не смей разговаривать со мной в таком тоне, иначе я выкину тебя из дома без гроша в кармане! Как ты посмел обмануть меня? Спать с ней! Мерлин, если об этом узнают люди, меня же просто засмеют…». И также грозилась повесить его за яйца на кованом заборе, служившим украшением семейного кладбища. Я тогда прошел мимо, чтобы втихушку улизнуть из дома и аппарировать в бар. Это был не первый раз, когда мать делала вид, что не замечала моего отсутствия. Благодарен ли я ей за невмешательство? Скорее да, чем нет. Легче, когда она признавала, что ей все равно, пока я следовал ее указаниям.

_{30 августа. графство дорсет, особняк семьи монтегю.}

Я жив? 

Очередное пробуждение встретило его темной омертвелой пустотой внутри. Теодор с трудом поднялся, лениво накинул зеленый шелковый халат на плечи и спустился вниз с одной целью — напиться и забыться. Мать старалась реветь тихо — отдам ей должное, но недостаточно тихо, чтобы Тео не услышал. Неужели в огромном доме, похожим на замок из песка, не нашлось ни одной живой души, чтобы успокоить ее? Почему он делает это постоянно, а другие занимаются какой-то непонятной хуйней? Ему нужна передышка, хотя бы на один чертов день. Лавочка благотворительных обнимашек на сегодня закрыта. На ремонт. При мыслях о «других» жителях дома у него кровь застучала в висках, и кто поможет: — Батя-изменщик? — Брат, пославший мать на огромный и деревянный из-за детских обидок и хотелок двигаться не по пути министерской крысы? — Или сбежавший брат, который реально непонятно чем занимается? — Ты о них, Тео? Да, о них, и о своей не затыкающейся шизе в башке. 

Один незнакомец однажды сказал мне, что пустота обязательно чем-то заполняется: сигаретами, алкоголем, наркотиками, сексом — не важно чем, главное — никогда не забывать, что после сладкого сна придет отвратительное пробуждение, заставляющее разум возвращаться к боли. Когда же я увижу сновидение, от которого надеюсь пробудиться, умирая. Мать настойчиво вытаскивает меня из толщи темноты, мигая красным светом, шепчущим мне: «рано, ты еще не выплатил долг».

Мне необходимо заполнить пустоту алкоголем. По кружечке вина, мой дорогой друг?

В холле холодно — по позвоночнику ползут мурашки. Грациозно скатившись с лакированных перил вниз, Теодор зацепился взглядом за строгого дворецкого, вытирающего пыль с металлических доспехов и, приказав ему принести любимую кружку, вино, крепкие сигареты и стеклянную пепельницу с кухни, с легкой улыбкой направился в столовую, напев под нос заразительный мотивчик приставучей песни из бара. Первую пепельницу мать в приступе необъяснимого гнева разбила о мраморную полку над камином, из-за чего ему пришлось заказывать новую тем же вечером. С красноречивым раздражением на лице. На краю полки остался маленький, совсем незаметный, скол, ставшим украшением гостиной — он некоторым магическим образом приносил уют. Или облегчение: в зловещем особняке, расположенном на холме и нагроможденным антикварными вещами, многочисленными портретами умерших людей и античными статуями, настоящим казался только погреб с вином многолетней выдержки. 

Небо заволокло серой пеленой. Ванесса спокойно завтракала, когда он прошел вдоль длинного стола и сел напротив. Их молчаливое противостояние длилось недолго, в голове засело лишь одно: не говори. Дворецкий вовремя принес первую помощь, уберег от необдуманных, крайне глупых, поступков, Тео открыл заклинанием бутылку — пробка с глухим хлопком вылетела из узкого горлышка, подобно артиллерийскому снаряду. О снарядах ему рассказывали магглы: травили байки про свою войну. Не только они пережили смерть, голод и разруху. Он бы с удовольствием поведал им увлекательную историю о человеке, который умудрился поставить на колени весь магический мир, но ему бы не поверили. Мать поморщилась, как, собственно, морщилась всегда при виде алкоголя.

Придвинув белую кружку с красной надписью «Let's live happily ever after without Avada Kedavra» поближе, он наполнит ее густым, терпким и сладким вином, оставляющим на корне языка потрясающее металлическое послевкусие, словно грешник испил кровь самого Иисуса, и ласково произнесет: — Сегодня тридцатое августа, день рождения моего красивого малыша. — Мать неодобрительно наблюдала за ним, медленно ковыряясь вилкой в тарелке. Раз, два три.

— Теодор, день еще не начался, а ты уже взялся за бутылку. Не надоело? — будто она могла удержаться от ворчания. Я не помнил ни дня, когда бы она не упустила момента высказаться по поводу моей любви к алкоголю. Только пора понять, что спасать меня поздно. Я выкопал себе могилу и остался ждать, пока кто-то землей сверху засыпает.

— Мам, — секунда и, пиздец какой, тяжелый вздох, — немного тишины, хорошо? У меня уже голова болит от твоего ворчания. — И не только голова: болела каждая клеточка тела, еще губа саднила со скулой, а о костяшках пальцев и говорить нечего, помянем их. Ванесса оскорбилась, обиделась или возмутилась — одно из трех, ведь после его резких слов она демонстративно взяла десертную ложку и выразила свои чувства методичным постукиванием ей о край чайного блюдца, создав невыносимый тонкий звук, который призвал Тео к капитуляции через два захода: — Ладно, я слушаю, — сдавшись, обреченно выдавил он, снова топя мысли в вине, — и чего ты хочешь?



— Я знаю, что у тебя есть девушка, — если разговор, требующий внимания, начинался с сухого и бесстрастного тона, значит у него нет шанса соскочить. Его мать — гордая и своенравная слизеринка, с неизменно упрямым взглядом и губами, выражающими осуждение на расстоянии вытянутой руки, не могла долго держать рот на замке. Она прожгла дыру в его рассеченной переносице. Не девушка, мам. Как забавно, что у меня нет девушки. Есть только Данте, который даже со спины на девушку не похож — спина слишком широкая. За монологом она не заметила, как три таблетки счастья растворились в моем бокале. — Тебе нужно расстаться с ней. Разбить сердце, чтобы в будущем она не явилась на свадьбу с криками, обвинениями, откровениями и претензиями, опозорив меня, — промедлив, она добавила, — то есть нас. — Данте пожалует на свадьбу с именным приглашением. Наверняка, в красном костюме. Сядет в первом ряду с кислым выражением лица и пристально уставится на обручальные кольца, а я надолго задержу на нем взгляд, словно совсем не хочу раздеть его, и улыбнусь, пока занавес не упадет на голову, оглушив меня. Посмаковав кислое вино, он рассеянно следил за плавными движениями ухоженных пальцев матери, вырисовывающих круги на деревянной поверхности дубового стола. Ему жизненно необходимо расстаться с несуществующей девушкой: сказать ей неприятные слова, выслушать ругань в ответ и сильно не удивляться выплеснутому в лицо бокалу с шампанским. И вишенкой на торте послужит обжигающая кожу пощечина — без нее не обходится ни одно расставание. Интересно, каким способом хитрюга Майкл, его однокурсник, разбил сердце красавице факультета, которая даже не наложила на него простенькое проклятие? Наплел ей, что он недостаточно хорош? Или честно признался, что трахаться стало не так весело и крышесносно как раньше? Он подумал, что быстро напечатать короткую смс-ку Осарио:

«Привет, малыш, как бы ты разбил девушке сердце?» — будет неплохой идеей, с маленьким нюансом: ему придется разбить сердце его сестре. Ведь он выбирал трахаться только по любви.

— Если ты не расстанешься с ней, то мне придется вмешаться. А ты знаешь, что я этого не люблю, — она замолкла, обратив на него настороженный взгляд, ожидая агрессивной реакции и готовясь защищаться. Монтегю, в свою очередь, пытался вспомнить, о чем она говорила. — Ты меня вообще слушал? 

У Данте ногти аккуратной формы, очень красивые.

Ты такой дурак, и он утопает в игривом шепоте Осарио, как в океане.

— Ага, — неосознанно, мечтательно, забывчиво и довольно сказал он. В этот раз вино не кислило, а, наоборот, оно сластило, словно он окунул кончик языка в сахарную пудру. Мать разочарованно поджала губы, скрыв раздражение, и продолжила: 

— Ты должен сделать предложение Киаре на праздничном торжестве, — мир рушится. Ему никогда не избавиться от щекочущего ощущения ласковых пальцев, путающихся в волосах, и от смеха, застрявшего в глотке, когда другой приникает к губам с опасным намерением выпить весь кислород из легких. Теодор принимает бархатную коробочку из протянутых рук матери с противоречивым чувством. — Это наше родовое помолвочное кольцо, преподносимое юным господином как серьезное намерение сделать предложение даме, чтобы она официально стала невестой перед родителями и общественностью. И ты наденешь кольцо на тонкий палец Киары, выполнив нашу часть соглашения. — Тяжелое фамильное кольцо ощущалось неотвратимостью, которая медленно затягивалась тугой петлей на шее. Невыносимо. Я не спал сколько: — Три дня? Четыре? Неделю? Когда я видел Данте в последний раз? Он приказал дворецкому принести еще бутылку вина, на этот раз белого. Растянув губы в улыбке, больше похожей на собачий оскал, Теодор хрипло поинтересовался:

— А Данте знает о том, что на его празднике жизни устроят фарс?

Знает, что я собираюсь вонзить ему нож прямо в грудь? 

— Мы решили устроить сюрприз, — смущенно произнесла Ванесса, спрятав взгляд. Значит, не знает. Монтегю рассмеялся. 

— Чудесно, мам. Ты хочешь поставить меня в центр комнаты, чтобы каждый второй наслаждался представлением, а потом полоскал мои кости в язвительных комментариях и ядовитой зависти, приправленной грязными сплетнями. Но зато: крошка Киара будет купаться в поздравлениях и светиться от счастья! Ведь именно для нее придумано это представление, верно? Все как она хотела. О чем мечтала! — Ты окунешь меня в полное дерьмо.

— Теодор, не драматизируй! — возмущенно воскликнула она, тут же одернув себя. Видимо, вспомнила, что приличные дамы не кричат в столовой, какая прелесть. — Это лишь необходимая формальность, все так делают: переживешь.

Где мои сигареты?

_{30 августа. графство дорсет, особняк семьи фоссет.}

Он задумчиво перебирает маленькую темно-синюю коробочку между пальцев, без интереса рассматривая прибывающих гостей. Они напоминали ему голодных мух, слетающихся на кусочки вишневого пирога. Мать не упустила рокового момента: туго затянула синий галстук на шее и предупредила не делать глупостей, пить поменьше и не бросаться на всех подряд, даже если ему очень сильно захотелось продемонстрировать свой скверный характер каждой второй живой твари на празднике. «Держи себя в руках, Теодор», и он держал: рассыпался в комплиментах, одаривая вниманием будущую невестку и тещу. Ванесса довольно улыбалась, словно не грузила ему голову минуту назад. Хороший мальчик, Теодор, не лай и не кусайся.

— Снова плохо спал?

Все дороги вели его сюда — в «Утес Мэрлоу» — величественный особняк семьи Фоссет, который стал вторым домом. Киара робко прикоснулась теплыми пальцами к его ладони и, нерешительно сжав пальцы, смущенно посмотрела в глаза. Она хочет утянуть меня за собой. Куда-то далеко, где нас не увидят любопытные глаза и не пустят корни мерзких сплетен. Относилась ко мне с пониманием и принятием, выглядела она очаровательно: надела зеленое платье — моего любимого цвета, и длинные волосы забрала в высокий хвост, оставив несколько тонких прядей, небрежно спадающих на лоб, чтобы угодить мне. Я спрашивал себя, почему она задает бесполезные вопросы в личной переписке. Иногда отвыкаешь от того, что кому-то в этом мире еще не наплевать, какой цвет тебе нравится. Данте шел красный и бежевый цвет, а еще синий и зеленый, и много других цветов — я любил все, чтобы он не надел. И все-таки сейчас рядом со мной находилась Киара, и я касался ее нежным взглядом, как если бы смотрел на младшую сестру. Повезет тому, кому она достанется. Киара слишком добрая и стеснительная, чтобы в открытую попросить меня о чем-то большем, поэтому довольствуется лишь скромными и невинными прикосновениями. Я обнял ее, почувствовав ответную дрожь в хрупких плечах.

— Не волнуйся, я буду в порядке. — Переживаешь за меня? За такого негодяя, как я.

Вечером Теодор ограничился бутылкой огневиски и одной таблеткой счастья, дарующей и сладкие сны, и кошмары, и смертельную зависимость. Спрятав лицо, она что-то прошептала, опалив горячим дыханием кожу шеи — он не услышал. И ничего не отозвалось у него внутри, ни малейшего интереса или желания проявить инициативу. Они молча обнимались, как дети, словно им снова по семь лет. Его глупышка отчаянно хочет стать единственным светом в темном царстве. Он тонет, захлебывается соленой водой и пытается выплыть, обманывая всех вокруг. И себя в том числе. Ему не хуже: очередная затяжка подарит временное спокойствие, договориться о перемирии с горячим сердцем и отпустит дерьмовую ситуацию.

— Я не уверена, что ты в порядке, — взволнованно и торопливо проговорила Киара, потянувшись к ране на скуле. Теодор вовремя отстранился от нежелательного прикосновения. 

— Лучше не трогать, — сказал он, в глазах — одно развлечение.

— Ведешь себя так, словно не болит, — с сомнением говорит она, впрочем, не делая попыток прикоснуться снова. Ванесса рассказала ему, что Киара взялась за изучение целительных чар после его третьего прихода в побитом состоянии, и достигла определенных успехов. Ей всего шестнадцать, и ее мир вертится вокруг него — поразительно, насколько мир одного человека переворачивает чужой: он вспылил, подрался и пришел с улыбкой на разбитом лице, а она принялась изучать сложные чары, благодаря которым люди плюют на здоровье, семью и успех. Растрачивают энергию в пустоту, тратят время. Бессмыслица.

— Ты права: совсем не болит, — он знает, что Киара ему не верит, но и не хочет ни слышать вопросов, ни чувствовать лишних прикосновений во благо. На нем все заживает как на собаке, как сказали бы магглы.

— Пойдем, вытащим нашего именинника, а то он уже заскучал без нас.

— Не прошло и двадцать минут, как ты заговорил о Данте. Мне начать ревновать? — она звонко рассмеялась, улыбнувшись. — Сходим за ним, вытащим на свет!

Хочешь стать моей женой?

***

И когда они начали игру в догонялки? 

Киара прислонилась спиной к двери, ведущей в спальню Данте, прижала дрожащие руки к груди и посмотрела на него беспомощным, взволнованным взглядом, ожидая дальнейших действий. Ее тело становится мягким и податливым, стремится к нему, хочет прижаться, но Теодор держит приличное расстояние и не позволяет их маленькой игре пересечь черту. За край он согласен прыгать только с Осарио. Она шепчет, почти умоляет: — Тео, подойди чуть ближе, — и это могло бы увлечь его, не будь он влюблен. Киара хватает его за лацкан пиджака и настойчиво тянет на себя, притягивая ближе — ее тело раскрывается для него, словно цветок, будто знает — такого больше не повторится, будто чувствует, что это единственный шанс побыть с ним сегодня. 

Он тихо смеется, игриво произносит: — Так поцелуешь? — и слышит, как за спиной отворяется дверь. Монтегю сдерживается, чтобы не засмеяться в голос: Данте слишком долго копошился за дверью. Киара, испуганная внезапным появлением брата, поспешно отстраняется от него, произносит что-то по типу: — Я скажу маме, что вы скоро спуститесь, — и уходит. Теодор ничуть не застигнутый врасплох, переводит на него взгляд и с дразнящей улыбкой говорит: — Друг, еще бы чуть-чуть и ты бы опоздал. — Он позволяет себе нежный и озорной тон только с Осарио, когда мир вокруг них не раскалывается пополам. Когда им не нужно притворяться. Каждый раз в его голосе проскальзывает то забытое веселье, испытываемое им в детстве при совершении незначительных пакостей. Данте возвращал его в комфортное пространство, в котором Монтегю чувствовал себя в безопасности и не испытывал боль в рассеченной переносице.

Теодор схватил Осарио за волосы на затылке и притянул в приветственный поцелуй, тут же заталкивая в спальню, не размениваясь на разговоры. Отстранившись, он ласково произнес: — С днем рождения, малыш~ — и, ослабив хватку, скользнул пальцами по шее, поправил галстук. Во внутреннем кармане пиджака пряталось два обязательства: первое, помолвочное кольцо для Киары, от которого он избавится в ближайшее время, и второе, аккуратный кулон в виде змеи, держащей в зубах натуральный изумруд с тонкими трещинами, сделанный его руками пару дней назад в качестве подарка. Он не тратил время на подарки для других, но для Данте он постоянно хотел самого лучшего. А лучше него никто не сделает. Монтегю вложил темно-зеленую коробочку в руки Данте, сказав: — Мой подарок, посмотришь потом. — Род Монтегю проклят жадностью. Его мать хотела заполучить отца навсегда. Быть с ним. Обладать им. Называть каждую часть его тела своей собственностью: тело, сердце, разум, душу. Она жаждала заполучить все. И в итоге не получила ничего — лишь слезы и боль. Монтегю влюбляются так, что теряют рассудок. Мать же приковала его к человеку, к которому он испытывал лишь потребность защитить. Уберегла ли она его от безумства? 

«Ты должен жениться на ней».

_{3 октября}

- твоя сраная личная трагедия уже становится общественным достоянием. сделай нам всем одолжение и завали уже. –

со вздохом не выдержал парень, чьё лицо аж пылало от уверенности в себе. аспид не помнил о нём ничего – от бесполезного имени или хотя бы позывного до всего остального, однако довольно фыркнул, повернувшись в ту сторону. приятное ожидание каких-либо разбирательств прокатилось по венам. –любопытно! в моём личном списке самый раздражающий как раз-таки ты – сообщает, тыча пальцем юноше прямо в лицо. и тут же задорно продолжает, пересчитывая всех остальных - скучный, бесячий, скучный и нервный, снова бесячий - в самом конце всё же вернувшись к новому собеседнику – а тут ещё и уродливый.

на четвёртый день боевого задания аспид ловит себя на мысли, что многое бы отдал, чтобы находиться, где угодно, но не здесь. всё это время он откровенно скучал и отчаянно раздражался от того, что ожидания вновь не совпали с реальностью. он любил, правда, всем своим чёрствым сердцем любил эти выезды, которые обычно приятно щекотали их скучные будни неизведанными угрозами и невидимыми опасностями, ожидающих на каждом углу. потому что да, грабежи, разбои и убийства – вне всякого сомнения были его стихией. но бывали и такие случаи, когда значительное количество времени уходило на их подготовку: долгосрочные выслеживания и бесполезные многодневные передвижения. как в этот раз  – и волшебник уже был на пределе. его ироничные замечания, фонтанирующие без перерыва, многие пропускали мимо ушей, как белый шум. и с каждым новым днём без какого-либо результата в компании людей, коих аспид искренне считал тупоголовыми бойцами, кулаки всё сильнее сжимались в знак раздражения, а сердце сгорало от неудовольствия. в его голове нетерпеливым роем проносились разные тревожные мысли; они клубились и кружились внутри, словно лесные вихри, разносящие листья в октябрьском ветре. и на первых порах аспид действительно старался (по своим скромным меркам) подавить это пламя, но оно лишь разгоралось от осознания перспектив. привычная насмешливая маска, скрывающая истинную сущность близнеца, прорастала грубостью, жажда разрушений находила единственное спасение - в провокациях окружающих. грей и так в этот раз терпел слишком долго (всего пару раз высмеял чужую тактику, признал чьи-то суждения глупыми и неэффективными, и развёл напарника безобидной магической проделкой), а потому усилил напор своих саркастических высказываний, и в конечном счёте похоже всё-таки нарвался на драку, что заставляло его сердце биться чуть сильнее от предвкушения. он игнорирует страдальческие вздохи тех, кто уже всё понял, сосредоточившись на том самом осмелившимся – хотя приятно знать, что последние пару часов слушатель у меня всё же был - накопившиеся эмоции моментально зажигают искру агрессии в тёмной душе, заставляя аспида желать уничтожить не только смельчака, но вдобавок и всё вокруг. движения наполняются гневом, готовым взорваться в любой момент. – видишь ли захлопнуться не получится, но выход есть – скалится - всегда можно подрезать недовольному уши – для него дороги назад нет. ведь теперь, чтобы сбросить всё напряжение и обнулить счётчик сей миссии ему просто необходимо прибегнуть к насилию. аспид нападёт первым.

_{6 октября} 

- ах вот ты где, мудила! -

громкий, мужской и уверенный голос разрезает царившую тишину.

отчего яркая искра злости моментально зажигается где-то внизу живота, грозя спалить все внутренности к чертям собачьим, пока слуховые каналы не различают во фразе чуть искажённую и довольно привычную воронью хрипотцу, которая выдаёт говорящую с потрохами. ярость сменяется весельем, окружающим молодого мужчину лежащего на земле, словно запасной кожей, и уголки рта его кривятся в улыбке – заткнись, чёртова Птица! с каждым разом, когда ты умудряешься так меня поприветствовать, моё терпение к тебе иссякает. – аспид кидает в сторону пернатой небольшой камешек, больше смеха ради, нежели всерьёз. а в ответ получает лишь раздражённое карканье – улыбка становится шире. парень сам обучил свою ворону подражанию разнообразным звукам – сначала простым мелодиям, потом некоторым словам, и спустя каких-то пару лет тренировок его ручная летяга была способна общаться смесью подслушанных фраз и звуковых эффектов. что делало её одновременно очень полезной для него, но большую часть времени раздражающей для всех остальных, учитывая тот факт, что свой мерзкий характер она в половину скопировала у действующего хозяина. за что он тоже сейчас расплачивался сполна – нарушенным покоем. он беззлобно огрызается в её сторону – чего тебе? – и упрямо делает вид, что не чувствует пристального взгляда бусинок-глаз и не слышит как та подбирается ближе по направлению него самого. – неужто соскучилась за время моего отсутствия? – насмешливо фыркает, прекрасно осознавая что на самом-то деле это он чертовски по ней скучал. аспид искренне считал, что из Птицы собеседница лучше, чем те, с кем ему довелось провести последнее время.  о чём не уставал напоминать каждый раз, стоило товарищам открыть рот. пернатой знать об этом совсем необязательно, но волшебник лезет в карман за лакомством, что красноречивее всяких слов говорит о его к ней привязанности – подгнивающим куском уха. падальщица набрасывается на него с удовольствием, а аспид наслаждается последними секундами одиночества. он вернулся всего пару часов назад на рассвете – злой и утомлённый. после изматывающей (больше морально, чем физиологически) вылазки волшебник нуждался в восполнении собственного ресурса душевного равновесия, хотя бы мнимого – разложившись на краю скалы в полнейшем одиночестве, грозясь отморозить себе спину на холодной осенней земле. но предчувствие подсказывало – ему недолго осталось довольствоваться этим моментом. и спустя пару минут он в этом сам убедился – предплечье руки зажгло со страшной силой, от чего даже глаза закатились глубоко в черепушку. сплюнув на землю и недовольно цокнув, он рычит – как давно ты меня разыскивала? – отчего ворона знакомым голосом, что не терпел возражений, поддакнула - найди говнюка – и заходится в смешливом карканьи. вся блять в хозяина.

- твоя цель: финли лэнгли на улице тридцать два, альбемарль, лондон. никаких лишних шумов или ненужных рисков. устранить. незаметно и эффективно.

– аспид не питал иллюзий по поводу того, что будет если поясничать при получении инструкций, а потому послушно кивнул – рассекреченный информатор? – в ответ подтверждение – стереть все следы, которые даже косвенно могут привлечь внимание к нашей, кхм, организации – однако прежде чем схватиться за порт-ключ, переносящий в магическую британию, аспид  не смог удержаться от важного преклонения. он прекрасно осознавал почему такая миссия досталась именно ему, а потому аж искрился от удовольствия. убийства – лучший способ начать новый день, вдохновляет похлеще прошлого времяпровождения.

выбравшись из магического района, аспид бесшумной тенью скользнул на старинные маггловские улочки, расположенные в историческом районе мэйфэр. он стремительно прокладывал себе путь в конспиративную квартиру, в которой предположительно находилась его следующая жертва, минуя закрытые роскошные магазины, разнообразные вывески кафе и ресторанов. едва начинавшийся лондонский день всё ещё кутался густым осенним туманом, который сползал по району, словно уютное тяжёлое одеяло. тротуары были пусты, за исключением редких прохожих, утренних пташек, спешащих по своим делам и не смотревших по сторонам. однако аспид всё же поправил высокий воротник своего пальто в такт скрипу дверных петель, что раздавался в пустых переулках, словно предупреждая о его приближении – ничего доброго, ничего хорошего. нужный дом, скрытый от не магических глаз, находился посреди красивых зданий в стиле георгианской архитектуры, с каменными фасадами, украшенными изящными деталями резьбы и элегантными окнами. высокие колонны придавали строению величественный вид, и в любой другой день волшебник с удовольствием бы остановился, чтобы полюбоваться этим великолепием и отдать дань многовековой истории. но, к счастью, есть дела куда интереснее. он стремительно взлетает на самый последний этаж без какой-либо охраны, кидает в тяжёлую деревянную дверь с массивной медной ручкой - алохомора - вытянув древко, и тут же замирает, осознавая, что квартира и так была не заперта. внутри помещения послышался хрип, заставляя каждую мышцу в теле грея напрячься, и запустить по жилам обжигающий адреналин. осторожный шаг с вытянутой палочкой внутрь просторной прихожей, стараясь мыслить ясно и хладнокровно. бесшумно прикрыть за собой дверь. запечатать магией, что темна как ночь, так, чтобы никому уже было не выбраться наружу без его согласия. ещё шаг и обнаружить неожиданную картину как посреди роскошной гостиной незнакомец приковывает к кожаному креслу мужчину сильно похожего на его будущего мертвяка.

аспид не торопился входить в помещение, давая своему уму преимущество в составлении плана действий. одно он понимал наверняка – действовать быстро опять не получится, отчего в груди зародился знакомый и глубокий вздох разочарования. огонь негодования медленно, но верно пробирался через всё естество – аспид не собирался уступать кому бы то ни было свою радость убийства, даже если придётся случайно прихватить их обоих. быстрый взгляд на связуемого – такое убожество - мужчина средних лет и среднего роста с пышными каштановыми волосами, лицо с множеством родинок на щеках, искажённое в ужасе, мятая одежда. - не мудрено, что его рассекретили. - и более внимательный взгляд на того, в чьих руках он сейчас находился. высокий и стройный, полностью в чёрном – не говорит вообще ни о чём. беспокойство кривой ухмылкой отражается на красивом лице, и аспид решает идти ва-банк, потому громко приказывает – доложить! – появляясь в проёме и направляя палочку на собеседника. глаза жертвы при этом расширились от страха так, будто пытались выбраться из глазниц. конечно, он уже понял, чем грозит ему появление такого волшебника, и кровь от ужаса моментально отлила с его толстоватого лица.

грей даёт себя рассмотреть, встречая взгляд оживлённых и проницательных глаз голубого цвета. и сам быстро проходится по выразительным чертам лица молодого мужчины, узкому подбородку, ярко выраженным скулам и четко очерченным бровям. он должен признать, что смотреть в это лицо гораздо приятнее, и решает больше не удостаивать свою настоящую цель даже минимальным вниманием. на самом деле, аспид  был бы безумно счастлив уже пустить аваду тому прямо в лоб и избавить мир от столько жалкого человека. но вместо этого приходится выжидать, просчитывая возможные последствия ситуации, в которую вмешался третий лишний. интуиция вяло подсказывает, что тот самый лишний ему смутно знаком, но так как пожиратель редко кого удостаивал повышенным интересом – придётся начинать знакомство по новой.

Чего только не сделаешь ради своего увлечения. Кто-то тратит огромные деньги на хобби, кто-то рискует жизнью, а кто-то поздним вечером лазает по кустам в лесополосе вблизи города на другом материке от того, на котором живешь. И последний этот кто-то – Винсент. Куда только колдомедик не залезал в поисках нужного растения. Он поступил так, как советуют магглы – превратил хобби в работу, чтобы оно приносило деньги и удовольствие. Собственно, вот он специалист в травологии, различных зельях и медицины, а ведь все началось с домашнего сада и личных растений в горшках на подоконнике. Сперва Винс лишь ухаживал за растениями, но позже все больше и больше погружался в мир флоры, занявшись не только выращиванием каких-то обычных цветочков, но стал настоящим экспертом в этой области. Теперь он способен найти, вырастить или применить практически любое, даже самое экзотическое, растение. В итоге эта страсть тесно сплелась с его жаждой помогать другим, вот и вышел отличный колдомедик, который делает зелья и самостоятельно выращивает или добывает растения для них.

Некоторые представители флоры совершенно не приспособлены к жизни в тепличных условиях, а потому нет возможности вырастить их вне их естественного климата и места обитания. В таких случаях необходимо совершить путешествие и лично все собрать там, где нужные ресурсы растут без помощи человека. И именно за одним таким растением Винсент отправился в Америку. Заодно устроил себе небольшой отпуск, ведь любит путешествовать.

Уильямсберг встретил его теплой погодой, высокой влажностью и красивым лесом вокруг. Приехав вечером в город, Винсент лишь оставил вещи в снятом им жилье, и тут же отправился изучать окрестности. Можно было бы дождаться утра, ведь уже поздний вечер и совсем неудобно искать небольшое растение в темноте? Нет, не в этом случае. Именно вечером распускаются синеватые цветочки, которые так хочет собрать Дервент. Его не смущает то, что нужно зайти в темную лесополосу на окраине города. А чтобы лучше видеть, волшебник отправляет шарик люмоса парить рядом с собой. Однако, шум листвы на ветру разбавляется каким-то треском позади мужчины, на что тот оборачивается. Чуть прищурившись, Винсент всматривается вдаль, а вместе с тем палочкой отводит заклинание так, чтобы, если вдруг тут появится маггл, тот ничего подозрительного не увидел, ведь в их мире никаких шаров света по воздуху не летает. Ничего не увидев, он возвращается к своему делу. Расположившись на земле, он рядом кладет травяную сумку, чтобы в нее складывать соцветия. Аккуратно он срывает цветы и укладывает их в сумку. Главное не повредить корни, чтобы те могли дальше расти. Испытывая странное ощущение, он оборачивается, снова внимательно осматриваясь и даже глядя наверх, на ветки деревьев, вдруг это какая-то птица за ним наблюдает, а у него развивается паранойя на тему того, что за ним следят. Но ничего нет, поэтому он продолжает. Почти собрал нужное количество, а после можно будет идти отдыхать. В какой-то момент Винс одно соцветие растирает между пальцами и, раскрыв ладонь, дует на нее, чтобы пыльца и частицы лепестков разлетелись дальше. Это поможет растению в размножении.

Чуть нахмурившись, волшебник опускает руку и касается палочки у себя на поясе, он немного поворачивает голову так, чтобы ухо было направлено в сторону источника постороннего звука, похожего на шаги, и прислушивается. Все же он уверен, что тут не один. Обернувшись, но не поднявшись с земли и не достав палочку, потому что еще не знает, что там, он видит силуэт, от чего его глаза несколько расширяется. Мужчина медленно поднимается, разворачиваясь всем корпусом к животному, находящемуся среди кустов в их тени, и отступает на шаг. Он предусмотрительно решает не направлять на зверя свет, чтобы не спровоцировать его, но в темноте сложно рассмотреть, с кем конкретно ему пришлось столкнуться. Хорошо бы это была просто домашняя собака, которая потерялась. Но по тому, как мохнатый не спешит к нему, Винс догадывается, что это все же не чей-то питомец. Главное не делать резких движений и тогда все должно быть хорошо.