ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤс кем делить дерущее горло отчаяние, если не с самым пропитым существом на земле? дионис был искусен в самоуничтожении посредством алкоголя. и хотя многие бесстрашно шли по его стопам, заливая свой жизненный путь высокоградусными напитками, тягаться с тем, кто буквально изобрел пьянство, было абсолютно бессмысленно. а потому ему не были противны пьяные люди. скорее, наоборот. подобно самому дионису, они впадали в безумие, хаотичное и абсолютно непонятное нормальному человеку, но понятное тем, кто был по ту сторону тьмы. и вылавливать в переполненных отчаянием глазах жалкие ошметки надежды всегда было нестерпимо весело. иногда бог виноделия и сам не замечал, как заигрывался, превращая своих излюбленных существ в переломанных кукол без будущего и даже настоящего. но крайне редко об этом сожалел, ведь в сердце бога проникнуть практически невозможно.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤприбывавший в десятилетних запоях, он не видел ничего страшного ни в грязной одежде, ни в спутанных волосах, ни в промокшей обуви. подобные состояния хоть и оставались лишь отголоском прошлого, но из памяти никогда не стирались. лучше любого другого существа на земле дионис мог понять человека, топящего свое горе в бутылке. легче любого другого существа на земле дионис мог запихнуть маленького человека на самое дно этой бутылки без возможности выбраться.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤа люди вновь и вновь взывали к нему, сжимая пальцами горлышко опустевшего сосуда.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤгектор был удивительно красив в своем отчаянии. его мокрые волосы, откинутые назад, не прятали будто вырезанное скульптором лицо. его наполненные болью глаза ярко светились от бликов уличных фонарей, поглощая свет и забирая его в свою бесконечную тьму. в полумраке его взгляд был почти истово бесовским, черным. полные губы, в уголке которых запеклась кровь. мокрая одежда, совсем не под стать погоде, липнущая к телу, нуждающемуся в утешении. холоднее щеки лишь его пальцы, коснувшиеся длани бога, убегающие восвояси невероятно быстро. испугался? правда?

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤдионис лишь мягко улыбается, наблюдая, как мальчишка падает на колено. странный жест, удивительная реакция. отчего-то хочется смеяться. дети богов всегда реагировали иначе, нежели люди. дети богов во время войны реагировали куда занимательнее прежнего.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤгектор красив, даже когда его колено опускается в лужу. подняв голову, устремивший взгляд вверх, он кажется дионису удивительным творением божественного. винодел всегда был падок на красоту. тем более на красоту живую, пышущую болью, израненную. нет ничего прекраснее человека сломленного. нет ничего более завораживающего чем потерянная душа.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤи как же все-таки хорошо, что среди бесконечного потока голосов он обратил внимание именно на этот.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ— ты позвал меня, чтобы задавать вопросы? — с легкой усмешкой на губах спрашивает винодел, совершенно очарованный акцентом гектора. удивительный юноша. и все никак не поднимается на ноги. кажется, он был из тех молящихся, на чьи тревожные речи никто никогда не отвечал, несмотря на прикосновенность к божественному. что ж. обращая слова тому, кто может тебя услышать, нужно быть готовым, что он ответит на твой зов.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤвозможно, гектор ничего не знал о дионисе, как не знало все его поколение, потерявшее бога виноделия. дети, выросшие без отца, вряд ли могли рассказать своим сверстником хоть что-то, ведь не владели никакой информацией. покоренный своими чувствами, он не спускался, но ведь люди должны знать, как близок к ним сын зевса, подверженный безумию. или за короткие десятилетия успели позабыть?

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ— ты ошибаешься, — яркие глаза сверкнут в темноте. всегда есть что взять в оплату долга. даже когда кажется, что нет ничего. и дионис не из тех богов, кто окажет милость за красивые глаза. хотя... вполне может. но заплатить все равно придется рано или поздно. ему ли самому, либо судьба обернется так, что долг возвратится — не столь важно. но разве у гектора был выбор? да и кто отказывается от протянутой руки помощи, тем более, когда она божественная?

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ— всегда есть чем платить, — и хотя мальчишка убегает, пряча собственные раны от взгляда, который прожигает его насквозь, дионис оказывается рядом. опустившись на корточки, он вновь касается гектора, проходясь по пальцам, что прячут рану. самую очевидную, но далеко не единственную. края пальто опускаются в грязь, но винодел не обращает на это внимание, внимательно вглядываясь в лицо того, кто, кажется, уже успел пожалеть о своей молитве.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤи как любое божественное создание, диониса не мог не радовать взгляд, наполненный сомнениями, тон, поменявшийся на уважительный, и колено, что все никак не расставалось с землей.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ— по настроению... — сейчас, например, было очень подходящее, но отчего-то винодел не хотел слышать в это мгновение стенания юноши и искренние мольбы. может, чуть позже. острые пальцы цепляются за подбородок, заставляя поднять взгляд и никуда не убегать. бежать уже поздно. нужно было думать чуть раньше.

ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ— так что, угостить тебя вином? — он довольно улыбается, ощущая бесконечный холод гектора, что окутал его невероятно крепкими объятиями. что ж, и тело, и душу всегда можно отогреть.

      —— ragnard as эурон грейджой. один из представителей дома грейджоев, брат бейлона грейджоя, знаменитый пират. у него есть большая галея «Молчаливая», на которой он плавал во многих морях. это жестокий, властный и очень странный человек, которого многие считают безумным, но мало кто решается заявить об этом ему в лицо. он не чурается магии и знается с колдунами.

_?ㅤㅤ _???????ㅤ _— ㅤ_{????? ???? ????} ㅤㅤ?

.

Ронни буквально не помнит жизни без нее. Без этих страстных поцелуев. Без ее прекрасного голоса. Без объятий. Без теплых вечеров. Без безудержного секса. Без ощущения абсолютного счастья, которое появляется, только когда они рядом. Все, что было до-, словно окутано мраком. В жизни-без-гвендолин есть только пустота, истерики и слезы. Немного алкоголя и совсем чуть-чуть наркотиков (только родителям не говорите, это секрет). У жизни-без-гвендолин привкус отчаяния и боли. И он не нравится Форду от слова совсем. Потому что рядом с ней ему сносит крышу. Но в хорошем смысле. Рядом с ней он забывает обо всех своих проблемах. Рядом с ней он счастлив и — черт — крайне удовлетворен во всех смыслах.

— _{Мы вообще ни о чем не договаривались,} — Ронни довольно улыбается и говорит тихо-тихо, почти не слышно. Его голос отдает хрипотцой от происходящего безумия. Он ощущает возбуждение каждое клеткой своего гребанного тела, но так чертовски сильно не хочет спешить. Он хочет довести Гвендолин до исступления. Хочет, чтобы она умоляла его не останавливаться. Хочет, чтобы все ее тело покрывалось мурашками от его прикосновений. Чтобы она кричала от удовольствия, а не просто стонала. И он точно добьется своего.

Он целует ее уже, наверное, в миллионный раз, но будто бы в первый. Чувствует, как быстро и рвано в груди трепещет ее неспокойное сердце. Опускается ниже. Оставляет отметину под ключицей. Бледная кожа горит и наливается кровью. И Ронни доволен своей работой. Он чувствует возбуждение Гвендолин своими губами. Слышит ее тяжелые, шумные вдохи. Это похоже на помешательство. На зависимость. На что-то совершенно ненормальное и запрещенное законом. И он продолжает целовать. Продолжает оставлять отметки. Продолжает свою игру.

Он растворяется в ее прикосновениях без остатка. Теряет всего себя. Когда она притягивает к себе, он не смеет сопротивляться. Ее желания — закон и главная цель в жизни Ронни. Он запоминает каждый ее поцелуй, бережно оставляя в памяти даже самые незначительные моменты. Как сейчас. Слова, сказанные в порыве страсти, могут не знать ничего. А могут быть целым ебаным миром. Он целует ее с такой страстью, какую не видел ни единый другой человек во всех возможных мирах. Целует так, будто бы в следующую секунду может потерять. Отстраняясь, проводит пальцами по щеке, оставляет поцелуй почти у самого уха — нежный и осторожный. — _{Вообще в моих планах было довести тебя до оргазма...} — Форд вновь целует ее, заводя обе руки к изголовью кровати. Отрываясь, произносит простенькое заклинание, почти неслышно, чтобы Гвендолин хотя бы немного полежала смирно. Маленькое подобие наручников, которое очень просто расколдовать. Только вот нужно ли?

_{— так что не сопротивляйся.}

Ронни оставляет короткий поцелуй на ее губах, а после оказывается у ее ног. И как же он не любил джинсы, черт возьми. И спустя долгую минуту они оказываются на полу. Форд все еще слишком пьян, чтобы снимать скинни с кого-то по взмаху руки. — Черт, не надевай их больше, — Байрон возмущенно хмурит брови, но это ненадолго. Он пару секунд наслаждается телом Гвендолин, и его губы вновь растягиваются в улыбке. — _{Нельзя быть такой прекрасной, Гвен...} — Он шепчет это куда-то в район живота, а после начинает хаотично оставлять поцелуи на ее безупречной коже. Спускается от пупка ниже, медленно и осторожно, пальцами левой руки почти невесомо проводит по внутренней стороне бедра... и что-то внутри подсказывает, что она выскочит из простеньких оков прямо сейчас и вновь окажется сверху. А пока Ронни наслаждается моментом.