Наконец-то можно было выдохнуть. В салоне машины всегда становилось как-то проще. Артур сжимает руль и постепенно концентрируется на тактильном ощущении от кожаного покрытия. Все было позади, а мысль о том, что стоило затолкать сестрицу Чао в багажник, чтобы не чувствовать сосущее чувство вины, он гнал прочь со скоростью, увеличивающейся прямо пропорционально скорости автомобиля. Чем больше они удалялись от злополучного места – надо признать, тяга к актерским приемам в дочерях Аты никогда не умирала – тем спокойнее становилось у него на душе. Странно было ощущать нечто подобное, ведь последние недели показали, что поводов для спокойствия стало катастрофически мало. Ему и пальцы были не нужны, чтобы перечислить все из них.
Голос Чао прерывает тишину в салоне. Артур устало подмечает, что даже не включил музыку, когда они начали путь. Первые несколько секунд у него даже нет эмоций, чтобы как-то реагировать на просьбу, которую он не ожидал услышать. Что же, 1:0, он ошибся. Керк-Коннел молчит, но напряжение начинает нарастать. Странное решение проблемы, но парень решил, что если никак не реагировать, то и сама эта идея покинет голову девушки и больше не вернется. Опрометчиво. Он с шумом выдыхает, но старается сохранять нейтральное выражение лица, смотрит в боковые зеркала, поднимает голову на зеркало заднего вида. Леви растянулся на заднем сидении и отрешенно положил морду на лапы. Он вздрогнул, когда Чаотик подала голос, но, если честно, не предполагал, что сейчас они выпрыгнут из машины и помчатся обратно на всех парах. Он чувствовал себя, как люди в теплом автобусе холодной зимой после тяжелого – сросшимся со своим креслом, как будто и мысли быть не может, чтобы куда-то выйти и продолжить свой путь. Словно путь закончен. Еще он чувствовал обиду, но ситуация была из разряда фильма «Дьявол носит Прада», где Найджел в конце говорил, что Миранда возместит ему обман с подменой человека на новую должность, хотя прекрасно понимал, что этого не случится.
Когда Чао кладет руку ему на предплечье и вкрадчивым голосом просит остановить машину, Артур останавливается, но двери машины остаются закрытыми. Первые несколько секунд до него не доходит смысл случившегося. 2:0, черт тебя дери. В районе груди начинает слегка жечь – знак того, что он находится в сознании только благодаря посторонней помощи. Он сжимает руль, явно борясь с собой. Со стороны кажется, что он пытается преодолеть силу внушения – на самом же деле, сын Ареса не знает, что деть с вскипающей внутри кровью. Отодрав руки от руля и не глядя на Чао, он тянется рукой через нее, как будто откроет дверь, но вместо этого берет ремень безопасности и с характерным щелчком пристегивает Келлерган к ее месту. Только теперь, сумев отвлечься на это бытовое действие, он рискует поднять на нее глаза – и, если бы они были в лагере, можно было подумать, что они стоят напротив костра, а в них отражаются языки пламени.
-Не могу поверить, что ты сделала это снова, - он лезет под футболку, где под его рукой появляется циклопий глаз, который ему отдала Кай. С новым вздохом он отпускает цепочку, возвращается на свое место и жмет на педаль газа, чувствуя жгучую злость – чувство, которое никогда не вызывала в нем Чао. – Лучше молчи, честное слово.
ЗАВЕРШЕН
Сидя в объятиях Артура, Чаотик поёжилась. Она пропускает грустную мысль, что могла бы просидеть так вечность. Грустную, потому что вечность – это слишком долго, и столько времени у них не было. Один вечер? Конечно, если сейчас парень не сорвётся и не побежит решать важные проблемы мирового масштаба. тогда и того меньше. Потому эти моменты и были ценнее любого другого. И тогда, и сейчас. Раньше Келлерган с лёгкой ноткой тоски представляла, что однажды спасать будет нечего, что всё будет хорошо, и Артур будет свободен от необходимости тратить драгоценные часы на полукровок, лагерь, других людей. Что однажды у них будет чуть больше времени, чем совместно проводимые вечера. Теперь же краска с розовых очков почти стёрлась: она думает о том, что вечер – это уже так много в их жизни, которая может и закончится в любой момент. Теперь бы, конечно, она старалась не допустить этого всеми силами, потому что в сравнении оказалось, что жить без Артура было невероятно тяжело, но что жизни до чьих-то жалких попыток?..
Вслушиваясь в размышления парня, Чао прикрывает глаза. Она вспоминает их последнюю встречу, когда применила внушение впервые. Это было словно в другой реальности, но, к слову, вся жизнь до будто принадлежала не ей. Вспоминает собственные терзания и холодный взгляд Кёрк-Коннела, который она хотела бы больше никогда не застать. Даже тот яростный огненный взгляд в машине выражал больше эмоций. Думая о правильности и неправильности Келлерган остро ощущала внутренний диссонанс, потому что ни одно действие не находилось синонимом к слову «правильно». Зато неправильных было навалом. Неправильно было всё происходящее. Абсолютно всё. Даже то, что сейчас они сидели здесь, на лестнице. Курили сигарету, испытывая горечь и потерянность. Зато вместе. Но раньше бы они тоже сидели вместе, но не тут. Не так. И раньше Кай была дома. И Марк. И половина лагеря. А теперь мир изменился и всё рухнуло. Это было неправильным. С самого начала. Девушка шумно выдыхает скопившийся воздух и позволяет себе наконец расслабиться в объятиях любимого. Ей до чёртиков хочется вернуть привычный мир, но, увы, это далеко идущие планы. При чём, далеко идущие назад. Придётся адаптироваться и привыкать. Привыкать к собственному «неправильно» и бесконечной злости на себя, на свои решения и разбитый мир, ставший витражом. В одном Артур точно был прав: они оба здесь и по отдельности им никак. Ей однозначно. И это уже не плохо: вместе – это уже лучше, чем вчера. Хотя вчера она о таком и мечтать не могла. Вчера она мечтала, чтобы Макс не совершала той ошибки, а сегодня..даже почти была за это благодарна. Был, конечно, более безболезненный и, наверное, правильный способ достичь сегодня, но «неправильное» всё ещё брало вверх.
- Паршиво, - эхом вторит Чаотик, устало кивая. Вот оно, слово, прекрасно отображающее всё, что происходит вокруг: снаружи и внутри. Правильным сегодня оставался он. Сегодня, всегда. Как бог, в которого веришь всем сердцем. Только в отличие от богов он всё ещё был рядом и не отвернулся от неё даже тогда, когда она, очевидно, облажалась, - Не знала, что имён великих философов Греции стало на одно больше, - беззлобно шутит Чао, выпуская дым из потрескавшихся губ, и утыкается носом в его руку, наслаждаясь запахом, по которому безумно соскучилась, - Спасибо, - тихо, но искренне добавляет дочь Аты.
Она вспоминает как часто проводила время в лесу в лагере отступников..насколько это позволяла безопасность конечно. Он пах так же. Чем-то лесным, огненным, глубоким, металлическим и сладким. Этого ужасно не хватало, как и крепких объятий, способных укрыть от жестокости неправильного мира. Слова, которые с запозданием доносятся до неё словно через толщу воды, заставляют стремительно поднять глаза на Артура. Из губ так и рвётся идиотское «правда?», но ведь она и так об этом знает. Знает, и тем не менее, слышать именно эту фразу после всего сродни ощущению небывалой лёгкости и освобождению. Она притягивает парня к себе и целует его с таким упоением, словно он был воздухом, которого так не хватало в запечатанной намертво тёмной комнате.
Было сложно и страшно вспомнить, что буквально несколько ночей назад он не мог себе даже представить, где находится Чаотик. Ворочаясь без сна, он томился в неизвестности. Неизвестность съедала его и ломала не хуже происходящего. Всё в жизни было неопределенным и неясным, всё казалось пустым и далеким. Казалось, что и надвигающаяся война - а ее начало уже было не за горами, глупо было даже пропускать мысль о том, что все обойдется - находится где-то далеко. И всё это далеко и неправда. Жизнь, от которой хочется сбежать, но у него не было такой возможности. С другой стороны, конечно, он мог встать и выйти - осесть где-то, где все его не коснется. И Чаотик была права - не ему решать судьбы мира. И он, и она, и все, кто сейчас старался уснуть на этом крошечном островке земли, отделенном волшебной границей, были лишь частью истории. Ни следствием, ни причиной. Их зехлестывала эта волна, как погрешность, необходимую для достижения цели. В этом водовороте хотелось остаться целым, но не получалось. Плохое, происходящее с миром, отбрасывало неизбежную тень - и вот они начинали сами себе казаться наполненными тьмой. Держа в объятиях любимую, Артур понимал, что она - его единственный источник света. Единственный человек, позволяющий держаться на плаву. Даже если бы ему пришлось пересечь весь мир, а не только несколько сотен километров, он бы рванул прям сейчас, не задумываясь. Даже если бы у него не было никакой защиты от внушения. Он бы хотя бы попытался ее вернуть.
Несколько мгновений тишины приносят внутренний покой - насколько это было возможно - которого Артур не испытывал очень давно. Складывалось ощущение, как будто только что они пережили страшный ураган - и теперь дрейфовали в открытом море, неожиданно остановившем свое буйство.
-Мне кажется, мы все скоро станем философами. Такими темпами никто не останется в стороне. Сядем у костра и будем травить байки о том, как переживали это дерьмо, а младшее поколение будет слушать это с раскрытыми ртами, как мы когда-то, - про себя Артур пропускает невеселую мысль о том, что им всем пришлось как-то слишком быстро повзрослеть. Год назад они устраивали шумные вечеринки при первом же знаке того, что Хирона не будет всю ночь. Они беспокоились об игре в захват флаг, как будто от этого знамени на палке зависит что-то более глобальное, тренировались, а убийство одного монстра считалось подвигом, за которого чествовали удачливого полубога. Тогда все хотели подвигов и вызывались добровольцами в Поиски, чтобы снискать славы, а теперь все это казалось такой ерундой, не имеющей значения. Кому сейчас сдалась эта тряпка? Кого сейчас удивит один убитый монстр, когда их десятки снуют вокруг Лагеря, выискивая слабые места в границе? Они не просто повзрослели слишком рано. Они даже умудрились постареть за это время.
Но Чаотик все еще была рядом, а это значило, что еще существовала призрачная надежда на успех. Чувствуя ее губы на своих губах, он словно оживает и тянется к ней, проводит большим пальцем по ее щеке. Все словно приобретает смысл заново. Серое и пустое окрашивается цветами надежды, приобретает ее теплый запах - запах дома. Ради него стоило сражаться с монстрами и спасать мир столько раз, сколько он этого потребует. Подхватывая ее на руки, Артур сам не замечает, как оказывается в своей комнате. Пьянящие секунды счастья - все, на что им стоит рассчитывать в этом океане неизвестности. Стоило ли терять драгоценные секунды?..
Касаясь отросшей шевелюры Артура кончиками пальцев, Чаотик раздумывает, а не податься ли ей в парикмахеры? А что, однажды ей приходилось подравнивать щетину отца в более юном возрасте. Правда, что-то подсказывало, что борода и причёска на голове – вещи не совсем одинаковые, а самой Чаотик на тот момент было не больше тринадцати, а то и меньше. Здесь бы можно было пригласить Дастина, но, к счастью, Келлерган не имела представления о его способностях, а самому Дастину наверняка было чем заняться в это лихое время. Она чуть выдыхает, когда слуха вновь касаются звуки битвы, хоть они и не стихали ни на секунду. Чао ведёт в ту сторону головой, но затем вновь переключается на Артура, всеми силами игнорируя происходящее. В его объятиях это было легче, чем при любом другом раскладе.
Фраза Керк-Коннела заставляет поджать губы. Конечно, всегда есть что-то хуже смерти. Чаоти была в этом прекрасно осведомлена. Ещё она ни секунды не сомневалась, что Кронос придумает что-нибудь новенькое для каждого, кто встанет у него на пути, если возникнет такое желание. Тем и опаснее происходящее – никогда не знаешь, чего ожидать от Титана и его свиты. Это обстоятельство побуждало схватить Артура и запихнуть его в ящик, чтобы наверняка до него никто не добрался. Интересно, поместился бы весь лагерь в ящике? Да, наверное, легко. С какой-то стороны, это облегчило бы Кроносу и монстрам существование, с другой..Чаотик их потом всё равно бы выпустила. Где-нибудь подальше и побезопаснее. Жаль, что тогда уже ничего не будет как раньше. А поместился бы Кронос в ящик?..
- Да, - мрачно кивает дочь Аты, - Есть.
Но затем она вновь пожимает плечами и качает головой, отгоняя мысли о случившемся с нею же прочь. Ну, подумаешь. С кем не бывает? Правда, припомнить имена сходу не получится, но лишь потому что она и не пыталась. Думать о возможных последствиях действий их главного врага можно в любой другой момент. Во время отдыха полагалось отдыхать, разве нет?.. Келлерган ставит бутылку на пол, - очевидно, этот план провалился, - и меняет положение, сев к Артуру лицом, а не боком, и обхватив его шею руками, пока парень пытается вспомнить упомянутый шедевр кинематографа. Когда это происходит, Чаоти снова кивает, но уже с довольной улыбкой профессора, уроки которого не прошли даром. Почти. Но нельзя упрекать воина в том, что он не признал сходу фильм про ведьм, когда буквально сам недавно вылез из пекла. Девушка тихо смеётся, как только Артур запускает пальцы в волосы, но лишь отрицательно качает головой, вглядываясь в родные черты лица так, словно там действительно могла быть бородавка. Ни единой. А вот следы войны смыть не помешало бы, но Артур был прав: он и без этого хорош собой.
- Возможно, - вместо утвердительного ответа загадочно улыбается Чао, но затем добавляет: - Зачем мне каждый? Главное, что обычно пироженки срабатывают с одним конкретным сыном Ареса, - ну, зато честно. Конечно, если бы вкусняшки в итоге были, то можно было бы в качестве перекура предложить их и остальным ребятишкам, но большая часть всё равно уйдёт любимому человеку. А как иначе? Иначе никак.
Объяснение парня вновь вызывает смех, но на этот раз более звонкий и живой. Подробное описание позволяет представить сцену во всех красках. К счастью, приведённый пример был меньшим из зол. А потом лицо Артура приближается, и Чаоти чувствует его губы на своих. Нежный поцелуй пробирает до мурашек. Волны тепла разливаются по всему телу, побуждая придвинуться ближе, желать большего и молиться, чтобы время остановилось. К несчастью, оно так не умело. Артур отстраняется, а ей до чертиков хочется продлить момент и не хочется думать о мире вокруг, о монстрах и титанах, о том, что могло бы быть и чего уже не вернуть. Не слыша последней фразы, Келлерган вновь тянется к любимому за новым поцелуем, нависая над ним в жаркой близости, скользя рукой по широкой груди и чувствуя, как каждая клеточка собственного тела начинает гореть от желания ощутить его как можно ближе.
Артур не хочет сейчас думать о плохом. Может, это его подсознание так пыталось защитить себя - в последнем приступе отчаяния, под звуки сирены, морщась от красного света сигнальных лампочек. Все они были на грани...чего-то, но сами не могли сказать, что именно было там - куда они собирались переступить. После точки невозврата, которой они все боялись и которую все ждали с каким-то тупым, выработанным за последнее время смирением, было что-то черное и страшное - и все хотели сбежать от этого, но большинство понимало, что однажды бежать будет некуда, если они вдруг сдадутся и убегут в неизвестном направлении. Их мир был куда меньше, чем им казалось, даже если никто и не думал, что он равен бесконечности. Все равно их представления о масштабе вселенной сильно отличались от представлений титанов и богов. Для них мир был куда меньше - и оттого казался хрупким и беззащитным. На фоне этой хрупкости каждому нужен был фундамент, на котором ноги могли устоять достаточно хорошо, чтобы не скатиться в пропасть. Его фундаментом была Чаотик. И звук ее голоса заглушал звук битвы - по крайней мере, для него. Артур думал, что ему повезло, что она есть в его жизни, что она приносит с собой свет, которому можно было только позавидовать. Кто-то был здесь один, оторванный от близких и от семьи, сражаясь с вселенским злом и не представляя, что будет дальше. Одиночество сеяло панику, поэтому полубоги старались держаться ближе друг к другу, искали друзей в пылу сражения и обретали новых. Кто-то прикрывал тебе спину - а ведь несколько слов, которыми они успели перекинуться за все время, проведенное в Лагере Полукровок, как будто бы не располагало к спасению жизни. И вы вдруг становитесь связанными невидимой нитью, которая поддерживает на трудном пути. Рука, протянутая в секунду нужды, становится порой единственным якорем, сдерживающим внутреннюю агонию. Артур видел это постоянно вокруг себя - и это единение придавало ему сил. И Чаотик. Хотя он никогда не прищнался бы себе в том, что рад, что она была здесь. Он был бы рад, если бы она была где-то в другом месте, безопасном, его поддержала бы мысль о том, что она его ждет. Отправить бы ее в дом матери в Лондон, чтобы мнимое ощущение, что любимая в безопасности, хоть как-то успокаивало, но... Но если вдруг Кронос узнает, что она жива и выбралась из его плена - а он наверняка это узнает рано или поздно - там ее некому будет защитить. Крайне сомнительно, что ее не найдут там, но и здесь, в непосредственной близости к полям сражений, где он может появиться в любую секунду. Но вот она снова целует его - и все отступает. Неправильно говорить, что проблемы могут подождать, но здесь и сейчас он чувствует, такую моральную измотанность от тяжести груза, который приходилось нести, что может позволить себе забыться, утонуть в ее объятиях. Её рука на его груди распаляет жар, с каждой секундой захватывающий его тело. Судорожно выдыхая, Артур тянется к ремешкам на ее доспехе, крошечные замки первое время не хотят поддаваться, но это только раззадоривает, заставляет углубить поцелуй, который становится более требовательным. Когда предательские ремешки наконец поддаются, Керк-Коннел стягивает с девушки верхнюю часть одежды и сильнее прижимает ее к себе. Камень как будто спадает с его шеи, когда она оказывается настолько близко - или видеть любимую женщину в военной одежде так сильно противоречит с внутренним желанием защитить ее, сделать так, чтобы она никогда не оказывалась в такой ситуации?.. Но на какое-то время это снова она, его хрупкая Чаотик, в объятиях которой можно было утонуть. И если нормальные люди тратили драгоценные часы передышки на сон, он готов был пожертвовать им ради того, чтобы быть с ней рядом.
-Я люблю тебя, ты ведь помнишь об этом? - сквозь поцелуй на выдохе произносит он, скользя руками по ее плечам, спине, спускаясь ниже, пока губы тянутся к тонкой шее. И где-то там можно потеряться - в ее руках, в ее запахе, в ее прикосновениях, в ней самой. Раствориться, чтобы потом снова восстать из пепла.
Не проблема! Введите адрес почты, чтобы получить ключ восстановления пароля.
Код активации выслан на указанный вами электронный адрес, проверьте вашу почту.
Код активации выслан на указанный вами электронный адрес, проверьте вашу почту.




-
Великий уравнитель
22 июня 2025 в 10:38:22
-
𝚜𝚎𝚙𝚝𝚎𝚖𝚋𝚎𝚛.
22 июня 2025 в 18:10:04
Показать предыдущие сообщения (6)Летти! Поздравляю с днём рождения!
Каждому в твоей жизни повезло, что у них есть такой лучик солнышка, как ты. Пусть они продолжают любить тебя, ценить и восхвалять.
А жизнь пусть цветёт и пахнет самыми дорогими сердцу ароматами.
На всё остальное отвечу уже завтра, булотьки, а то я очень устала, но спасибо большое за поздравления, ма халосие! <З