мастерская в общине стала для йосефа рейнхарца не просто местом работы, а настоящим укрытием от всего внешнего мира. Сетчатое окно, забитое пыльной пленкой, пропускало в комнату тусклый свет, создавая мягкую атмосферу, в которой старинные инструменты и детали старых механизмов обретали новую жизнь. йосефе нравилось работа руками, нравилось колупаться в вещах, чтобы починить их. он любил чинить все, кроме себя. он никогда не думал, что окажется в мире, где существуют зомби и его диплом об инженере будет потерян, но знания, которые йосеф получил в университете помогли ему. он мог показать общине о том, что он тут не просто так, а готов помогать.

сидя на согнутом стуле с деревянным сиденьем и низкой спинкой, йосеф сосредоточенно работал над очередным проектом. сегодня он брался за старый генератор — устройство, которое много лет назад работает на бензине и способно было вызвать электричество для всей общины. без света жизнь в укрытии становилась все более трудной. у них были генераторы, но никогда не помешает иметь запасной.

генератор был покрыт слоем ржавчины, и йосеф надеялся вернуть его к жизни. он тщательно разбирал его, обнажая внутренности. он увидел, что некоторые провода были перетерты, а фильтр загрязнён. он сосредоточенно перебирал инструменты, когда дверь мастерской отворилась и кто-то вошел внутрь.

йосеф поднял взгляд от устройство, чтобы взглянуть на вошедших, немного напрягшись, потому что к нему могли заглянуть лишь несколько человек: брат, его друг эспен, эйс и из совета. больше никто не беспокоил его в укрытие.

-ты потерялся? - удивленно спросил йосеф, когда на пороге его мастерской стоял мальчишка лет в двенадцати. и выглядит он расстроенно. на его вопрос ребенок кивнул и рейнхарц отложил инструменты. он поднялся со своего стула и подойдя к ребенку, опустился на его уровень, - хочешь отведу тебя к твоим родителям? они же здесь?- когда ребенок кивнул второй раз, йосеф мягко улыбнулся, - я йосеф, а как тебя зовут?

-тео, - ответил мальчик и что-то в мыслях йосефа вспыхнуло. имя было знакомое, но он не знакомился лично с детьми, -можешь отвести меня к папе?

-твоего папу зовут харви? - наконец-то вспомнил рейнхарц о том, что во время своего первого и последнего патруля, тот болтун рассказал о своем сыне. -пойдем, найдем его - и так, йосеф взяв мальчика за руку, вышел по своей воли из своего укрытия, чтобы отвести пропажу к родителю.

полчаса спустя поисков йосеф наконец-то нашел харви.

-вот, нашел пропавшего ребенка, - сообщил он харви, остановившись перед ним.

Все эти коридоры в тюрьме так похожи. Тео просто хотел посмотреть, что еще есть, а в итоге потерялся. Кто-то мог бы испугаться, но парня мрачные коридоры тюрьмы не так напрягают, как то, что есть за их пределами. Рано или поздно куда-нибудь выйдет, поэтому решил просто продолжать тыкаться в различные двери. Через некоторое время нашлось то самое помещение, где кто-то был. Заглянув туда, Тео увидел мужчину, ковыряющегося с генератором, у них не такой, но все же имелся в домике в горах. Короткий диалог, состоявшийся между ними, завершился тем, что его взяли за руку и повели искать отца.

- А вы инженер? Это же генератор был. Он запасной? – быстро отца найти не удалось, поэтому Тео, пока они занимались поисками, решил поговорить. – А отца откуда знаете? Странно, что его в комнате нет, - именно там проверили в первую очередь, - он спал после дежурства. Теперь он в охране, а раньше был пожарным-спасателем. Круто, правда? О! Вон он, - Тео показывает вперед и вздыхает. Наругают ли его, что ушел вот так?

Харви приоткрывает один глаз и сразу обратно зажмуривается, когда широко зевает. Многие в обычной жизни привыкли к определенному распорядку дня. Но для пожарного нормально всегда спать и бодрствовать в разное время, все-таки смены бывают непредсказуемыми. Вот сейчас, после ночного хождения вдоль границ общины, мужчина просыпается уже после обеда. Соседняя кровать пуста, что не удивительно – Тео, наверняка, где-то в общине чем-то занимается. Даже дети не шатаются праздно, совсем малыши всегда под присмотром, те, кому позволяет возраст, учатся и ходят на уроки по выживанию. Харви садится в постели, потягивается, а после потирает лицо руками, чтобы сбросить остатки сонливости.

Впереди вечер свободен, хочется провести его с ребенком. Раньше, до всего этого, у Харви не было столько возможности быть рядом. Сейчас тоже есть важная и ответственная работа, но уже нет никаких органов опеки, которые регулируют время общения. Пока он идет по коридору к общему пространству, где чаще всего проводят время дети, Куинсли прикидывает, что они могли бы делать. Почитать или взять что-то из примитивных настольных игр. Возможно, Тео попросит помочь с чем-то, что сейчас изучает.

Заглянув в общую комнату, Харви окидывает все взглядом и не находит сына, поэтому идет дальше. И так везде, где тот мог бы находиться. Панику наводить не стоит, за пределы общины ребенка все равно никто бы не выпустил, но все же мужчина немного нервничает. После всего, через что им пришлось пройти, чтобы оказаться тут, его напрягает факт, что он не знает, где его сын. Пожарному нужно контролировать этот момент, чтобы всегда была возможность защитить.

Пропажа находится совершенно неожиданным образом. Харви издалека видит, что Тео к нему ведет Йосеф, тот парень с которым они один раз сидели в башне и дежурили, а после этого и не виделись даже, не то что говорили. Он выдыхает с облегчением, но при этом многозначительно смотрит на Теодора, который поджимает губы, чуть жмет плечами.

- Мы же договаривались, - они говорили о том, что общие места типа библиотеки, учебной комнаты, столовой и прочего можно посещать, когда хочется, но, если уйти куда-то еще, об этом Тео должен был предупредить. Мальчик кивает в ответ. – Иди, - теперь то точно ребенок никуда не денется из общей комнаты, посидит там и дождется Харви и все же более детального разговора о том, что не стоит вот так уходить.

- Спасибо, - взгляд он перемещает к Йосефу. – Я уже обыскался его, - немного неловко улыбнувшись, Харви продолжает, - Прости, тебе пришлось отвлечься, чтобы отвести его, - а то, что парень перед ним не любит вылезать из укромного уголка, он понял еще в тот раз, а тут вот пришлось. Но радует то, что не оставил ребенка, а решил помочь, это многое говорит о человеке, даже если тот не хочет о себе ничего рассказывать.

лицом в подушку беньи провел всего несколько секунд, а когда расслышал то, как фред над ним подшучивает и вовсе подскочил, облокотившись на спинку дивана. а после с возмущённым фырканьем запустил этой же подушкой в лучшего друга, что сидел в своей позе «бабочки» с видом слишком уж развеселившегося человека, что непременно должно было быть исправлено. если беньи откровенно страдал – он старался заразить этим всех окружающих, ровно также как заражал весельем и энтузиазмом в своём обычном состоянии. – моё очарование неисчерпаемо – буркнул он в тот момент, когда подушка достигла макушки фреда и теперь ухмылка разрезала уже его лицо – просто у очарования, вероятно, сегодня выходной или пмс – он принялся перебирать варианты - или ретроградный меркурий. - а затем вздохнул, театрально заламывая руки – и вообще где положенное мне сочувствие? где поддержка? – на этих словах он ненадолго вскочил с дивана и украл у джонсона его бутылку с водой, а после сделал из неё пару глотков, чувствуя как маленькая шалость вкупе с холодной жидкостью немного его успокаивают. но только немного. потому что от маленькой выпитой дозы алкоголя в баре начинала наливаться голова и мучать жажда. а потому бутылку с водой он вместе с собой телепортировал назад на диван, куда уже маленькой быстрой молнией взобралась лэсси. решив, что перекидывание подушкой было неким приглашением к какой-нибудь весёлой игре. а так как это было не совсем так, и люсеро не собирался кинуть в неё или фреда ещё чем-нибудь, такса зашлась нетерпеливым лаем, привлекая к себе внимание.

беньи понял её ещё с первого протянутого «гав», а потому начал рассеяно шарить вокруг себя руками в поисках какой-нибудь игрушки, раздумывая о том, что фред похоже опять наводил какие-то невероятные порядки, после которых он подолгу не мог отыскать свои вещи. положенные, конечно же, на самых видных и удобных для него, беньи, местах. в углублении диванного матраса нашёлся какой-то звенящий шар, больше похожий на кошачий. но чтобы нетерпеливая такса, наконец, умолкла, подойдёт и он. а потому люсеро швырнул предмет по направлению к коридору, а потом после некоторых размышлений снова завёл свою шарманку – может быть, ты и прав, и я что-то действительно потерял или упустил – он нашарил взглядом беби рико, успевшим невозмутимо сменить свои позиции – не своё очарование, конечно, тут ты мимо! – и откинул голову на спинку дивана – но вот драйв какой-то…азарт. раньше всё было проще – подошёл, улыбнулся, блеснул парой шуткой – и всё! дело в шляпе! а сейчас… даже уже само это действие не приносит никакого удовольствия, даже не сами отказы. – он остановился и снова уставился на своего фреда, который внимательно выслушивал его импровизированный диалог.

джонсон, пытался, вообще-то здесь отвлечься от всех тех мыслей, которые посещали в последнее время. которые являлись угрозой того, что у него было. они были как меч над головой, который в любую секунду мог упасть и разрушить то, чем он больше всего дорожил – дружбой беньи. и прятал их глубоко внутри, лишь в момент слабости, позволяя им всплыть на поверхность: например, когда утром к нему прижимался беньи, кожа к коже, а в его бедро упиралась другая часть люсеро. и он ведь, не должен чувствовать себя неловко и краснеть от того, что утренний стояк беньи упирается по него по утрам? они спят в кровати уже четвертый год, и раньше это не заставляла джонсона покрываться румянцев и быстро и тихо покидать в кровать, под холодный душ.

или когда, беньи после учебного дня или тренировки, возвращается домой, падая в его объятия, а у фреда происходит в голове короткое замыкание, потому что в голове внезапно вспыхивает как это твердое тело прижимает к стене, а чужие руки касаются его везде.

но фред прекрасный актер, ему нужно дать оскар, потому что он не позволит этим воспоминаниям разрушать его жизнь. его самый большой страх – потерять беньи, а если он пойдет на поводу своего замешательства это произойдет. у него просто только что закончились долгие отношения с беллой и в его жизни творится хаос.

фред все прячет, позволяя себе действительно забыть это и не давать этому влиять на его жизнь. он справится, это, неизвестно что, пройдет. и он не будет краснеть при одном виде друга в полотенце.

а для этого ему нужно периодически очищать разум с помощью медитации и растяжки. но, конечно, верный друг рядом, отвлекая его.

фред тянется вперед в позе бабочке, когда по его голове прилетает подушка. он только хмыкает и запускает ее в ответ люсеро, попадая прямо в лицо. - я не собираюсь раздувать твое и так раздутое эго, люсеро

джонсон вытягивает ноги вперед, складываясь пополам, растягиваясь.

-  возможно, ты просто перетрахал всех в округе, и никто больше не хочет второй круг, - пожимает плечами фред, возвращаясь в исходное положение, а потом чуть закатывает глаза на истерику беньи. он привык. он знает, как справляться с этим, - может тебе нужно сменить бар, или прокачать свои навыки заново.

джонсон встает, чтобы сменить позу на позу «собаки мордой вниз». он расставляет ноги на ширине плеч и поднял таз вверх, образуя своеобразный треугольник. его пятки тянулись к полу, а голова опустилась между рук. в этом положении он ощущал, как растягиваются икры и спина, а также как освобождается грудная клетка, позволяя ему дышать полноценно.

монолог беньи сопровождает его пока фред выполняет упражнение, сохраняя дыхание, а после выпрямляется, возвышаясь над беньи, давая себе секунду передохнуть.

- тогда зачем ты это делаешь? если это не приносит тебе того удовольствие, как раньше? – он чуть наклоняет голову, разглядывая другу и почему-то его глупое сердце пропускает удар. фред быстро поворачивается, возвращаясь в позу «собаки». ему действительно нужно проветрить голову. 

в замкнутом пространстве машины воздух казался тяжелым, и элоди уже в который раз отметила про себя, что чувствует себя маленьким зверем, загнанным охотником прямо в капкан. мерзкое ощущение, которого ей сполна хватало и в реальной жизни. и отождествлять это своё привычное состояние рядом с теодором было странно_чужеродно. и от этого становилось как будто бы физически больно. в голове у элоди набатом_эхом прокатывались слова, сказанные им: …я не знал, я не знал... а потому девушка лишь прижимала руки к коленям, словно силясь удержать своё хрупкое тело от ещё одного распада. или истерики. мысли бились о стенки сознания, беспорядочные и острые, как осколки разбитого стекла. или сердца.

голос аркури был настойчив, в нём – смесь раскаяния и отчаяния, но кловер это почти не трогало. то, что он понятия не имел об её травме – и так было слишком очевидно. очевидно для них обоих на протяжении этих долгих двух месяцев. да и что с того? никакими объяснениями уже не сотрешь из памяти это стойкое ощущение брошенности_одиночества, реабилитацию, пустоту, заполнившую пространство палаты, а в особенности - удушающее знание, что никто. никогда. за ней не придет. кроме франчески, ну разумеется.

дрожащими пальцами элли взяла телефон, перемежаемая глубоким вздохом в попытке прогнать навязчивые воспоминания, которое возникали в её голове без спроса, цепляясь лишь за единственный триггер перед её глазами – теодора аркури. его такая чужая уже персона прочно укрепилась в голове наряду с запахами стерильности, влажной прохладой компресса, ощущениями металлических поручней под руками и замирающим в страхе сердцем.

теодор - груз прошлого, который она таскала. тень, что не давала дышать.

пальцы медленно скользили по экрану, пролистывая сообщения, которых с её стороны переписки просто-напросто не существовало. возможно ли подделать такое? даже если и так, то сложнее, чем удалить с одного из устройств. а точнее с того, что лежал у нее в кармане. элоди не испытывала ни злости, ни боли, ни облегчения. только странную_гнетущую пустоту, которая разливалась внутри, пока глаза бегло прокатывались по напечатанным словам. которое в нужное время и в нужном месте значили бы гораздо больше.

он говорил и говорил. сколько раз за эти два месяца она представляла себе этот разговор? сколько раз проигрывала его в голове, каждую деталь, каждое слово? но и представить ни в одном из вариантов развития событий не могла, что ему потребуется всего лишь месяц. для того, чтобы сдаться.

аркури замолк, ожидая ответа. что ж. он его получит. – славно, теодор. я рада, что мы прояснили этот момент. – гневно – что тебе потребовался один маленький месяц, чтобы выдумать про меня чушь, поверить в неё и пустить всё к чертям собачьим! после всего, что между нами было! – больно – ты прекрасно осознавал, с кем оставляешь меня. и ни разу не позволил себе даже мысли о том, что здесь может быть замешена она, да? – голос звенел как хрусталь, дрожа от горечи, что билась из элоди через край – всё это время ты думал, что дело во мне. это блять даже уже не смешно! – она разочарованно от него отвернулась – ты выбрала, ты отказалась, ты грубо мне отвечала - она злобно передразнила его слова – я сыта по горло этим дерьмом. я устала от всей этой ситуации, из которой  нет выхода. ты облажался. спасибо, я в курсе. что дальше? что тебе нужно? прощение? прощание? – она тряхнула голова, встречаясь с теодором глазами. в них слишком отчетливо сквозил страх. страх потерять её навсегда. в её же глазах страха не было вовсе. она уже потеряла его когда-то. а во второй раз - уже не так страшно.

тео ненавидит обнажать свою душу и говорит то, что творится у него в душе. даже когда они с элли были в хороших отношениях, не то, что сейчас, для него открыться было большой проблемой. привыкший с детства, что все всегда использовали против него, он похоронил все глубоко внутри себя, сосредоточившись лишь на злости и гневе, которые являлись для него хорошим способом существовать в той обстановке, которую создала франческа. прибавьте к этому его попытку стать известной личностью [спасибо, снова, ебанная франческа], но там у него была своя выгода. тогда он думал, что отец увидит его, поймет, что тео нужен ему и вернется за ним. и те написанный письма, отцу, в которых он делился всем, что было у него в душе – тоже не помогли ему, когда вскрылась правда. оказалось, что письма никогда не доходила до отца и все его страхи и чувства читала ебучая сатана. видите проблему?



именно поэтому, сидя на заднем сиденье рядом с элоди, тео игнорирует тяжелое чувство внутри себя, переступая себя, потому что она важна ему. она его путеводная звезда. и он готов наступить на себя, чтобы попытаться сохранить осколки разбитых отношений, склеить все. и хотя аркури понимает, что ничего не будет как прежде, но все же можно исправить. он верит в это. в эту ебанную надежду.

и, конечно, после его исповеди в этой тесной машине, ее стервозной натуре нужно вернуться. тео сжимает руки, что костяшки белеют и стискивает челюсть, что аж зубы скрипят.

- я знаю, что я облажался, -  держи себя в руках, теодор, - ты прекрасно знаешь, как она умеет играть на страхах. и она отлично справилась, блять, на мне! что ты предпочла ее мне, чего я всегда боялся.

он хватает ее за подбородок, заставляя взглянуть в его глаза. ее глаза пленят, а в его плещется глубокая печаль и ярость. он чувствует как кончики его пальцев дрожат от того, что он чувствует себя уязвимым, а когда теодор ощущает себя таким ощущает, то использует злость как защитный механизм.

- хватит строить из себя святую, элоди, и перекладывать все на меня, -- тихо, но яростно произносит аркури, - я знаю, что я виноват, и признаю это, - эти слова даются ему с трудом, но эй, он тут вообще-то пытается, - но ты тоже.

каждое прикосновение его пальцев к её коже казалось, будто он прикоснулся к огню изнутри. запах её кожи, такой знакомый и вызывающий, окутывал его, сплетаясь в единое целое с его мыслями.

- не дай этой суке выиграть. как это позволил я.

целый месяц расследования, пару раз разгромленной комнаты, сбитых костяшек и он смог признать, что франческа обыграла его и выиграла. сука.

-  мне нужна ты, можешь злиться, не прощать меня, но я не могу больше без тебя.

теодор отпускает ее подбородок и чувствуют, как горят его пальцы, но ему нужно многое сказать. он отодвигается от нее, боясь, что потеряет контроль и все испортит.

- этот год был ужасным. и я знаю, что тебе было, намного хуже чем мне, но я не мог смириться, то, что ты отказалась от меня, как я думал, - поясняет ее, отводя взгляд от нее, смотря на свои сжатые ладони, - и если хоть маленькая надежда, что ты все еще чувствуешь хоть что-то, даже ненависть, я буду бороться за тебя. за нас. 

эйс не переставал испытывать это отвратительное чувство, которое предостерегало его об опасности и спасало уже множество раз от смерти или неудачи. у него четко был план, а также запасной план и запасной план для запасного плана. но он не мог сказать что не так. он был уверен, что дело не зомби или другой группе. но опасность витала в воздухе.

чтобы хоть как-то отвлечься от этого и скоротать время до возвращения разведгруппы, уолш решает найти эйву, чтобы уделить ей пятнадцать минут на удовлетворение своих потребностей. она, конечно не была первая в списке, с кем бы он хотел иметь секс, потому что в общине у него пару проверенных вариантов, приоритетных. чтобы провести одинокие и свободные редкие ночи возле женской груди и снять напряжение. но сейчас в группе была только эйва, которая хоть как-то привлекала его. аластер проводил мимо пронёсшегося рейнхарца и выдохнул. он проблема.

но не опасная.

двадцать минут спустя, эйс вышел на улицу покурить, довольный и лохматый. быстрый трах в заброшенном кабинете действительно успокоил его нервы. на какое-то время.

и как раз вернулась разведгруппа. он отходит с бруксом, переговариваясь о том, что им необходимо переночевать здесь, а завтра пуститься дальше. свежих следов зомби нет. дорога чиста и они должны завтра дойти до нужного места.

он сообщил группе о том, что они ночуют здесь, но, чтобы не сильно растекались по зданию, а все были в шаговой доступности, чтобы если что могли бежать все вместе. сам же, дождавшись, когда все уснут, вышел на крыльцо школы. сев на ступеньки и достав сигарету, снова засмолил. аластер знал, что он сейчас не уснет. не с тем чувством того, что что-то должно случиться, а поэтому достав рацию, начал ее крутить. вдруг он уловит других людей? которые не входят в их общину.

но ночи становились холодными, сигареты не бесконечными, поэтому ему пришлось возвращаться.

и походу очень удачно.

потому что стоило ему переступить порог, перед ним предстала потрясающая картина, как этого идиота душит его, брокстона, человек.

- какого хуя? – восклицает уолш, хватая дейла за шиворот и с силой откидывая в стену. с губ товарища слетает болезненный тон. уолш наклоняется перед иззи, думая о том, что тот мертв. проверяет пульс и дыхание, а после слегка шлепает по лицу, чтобы привести в сознание, -  жив? отлично.

а после мигом потеряв интерес, обратил свое внимание на дейла. тот медленно пытался подняться с пола. держась за голову.

 - какого хуя, дейл? – аластер точно знал, что не было никакого приказала убивать в этой экспедиции. потому что, если бы был, это он бы убивал его. тот что-то пытается сказать, спихнув вину на иззи.

вот, блять, что-то и случилось, что его предупреждало шестое чувство. но эйс никак не ожидал, что это будет убийство от своих собственных людей, пусть и этого раздражающего уебка. уолш сам пару раз мечтал о том, как заткнет этого рейнхарца навсегда, но они блять живут в мире, где человечество вымирает. и так вирус убивает других.. и просто убивать людей, потому что они громкие и беспорядочные проблемы? тем более без приказа брокстона – это в принципах уолша.

а значит дейл нарушил их правила. ослушался брокстона.

аластер хватает дейла за куртку, сам поднимает и еще раз прикладывает к стене.

- мы не нападаем на своих, - грозно шипит уолш, - без приказа брокса, мы не убиваем, - уже шепотом добавляет он, чтобы другие не услышали.

а они могут, потому что все проснулись от шума. продолжая держать дейла, уолш поворачивает голову к рейнхарцу.

-что ты натворил?

иззи не мог прийти в себя, даже когда каким-то чудом ему удалось рвано схватить ртом живительный воздух, мучительно вздыхая. он не мог прийти в себя даже когда окончательно почувствовал, что снова может дышать. ведь в его теле всё ещё вибрировали остатки ужаса, а дыхание было прерывистым, как у задыхающегося животного (коим он сейчас и являлся). каждое движение причиняло невыносимую боль, будто бы он действительно успел отправиться на тот свет, но в самую последнюю минуту вернулся назад, но тело уже забыло какого это – шевелиться. мир распадался на краски, в глазах стояли слёзы, которые все никак не получалось сморгнуть, и рейнхарц отчаянно потёр своё несчастное лицо рукавом грязной куртки. он не мог прийти в себя даже когда перед мутным взором мелькнула тень аластера, прижавшего дейла к стене. взгляд заскользил по комнате, пока грудь болезненно вздымалась, а руки дрожали. никто не возмущался, не кричал и ни единая душа не кинулась к нему справиться о самочувствии. а слова эйса, обвинительно направленные в его сторону, стали очередным ударом по голове. он натворил. он виноват. конечно. кто же ещё? кто же ещё мог заслужить быть задушенным в собственном спальном мешке? для них не важно что на самом деле произошло. главное найти виноватого. и это явно будет не диззи – убийца. человек брокстона. действующий по его приказу. хотя судя по взбешенному выражению лица их лидера.. всё же нет? тогда понятно, чего он трясется за его шкуру. боится получить по заднице за инцидент. - ебучие лицемерные мешки с дерьмом. - иззи стиснул зубы и поднялся на подкашивающихся ногах. боль и несправедливость подстегивали его продолжать двигаться. продолжать бороться за свою жизнь. когда рейнхарц окинул взглядом застывших у стены людей, в нём уже не было привычных искр веселья и беззаботности. глаза потемнели до состояния черных дыр, поглощающих любое проявление света. – завтра дейл попробует снова – пронеслось в голове иззи, когда этот ублюдок вырвался из хватки алстера, что отвлекся на его молчаливые телодвижения. – ему всё сойдёт с рук. и никто уже не придёт мне на помощь. - иззи не собирался этого ждать – если никто не может защитить его даже от собственных людей, он сделает это сам. он молниеносно схватил бинокль со своей постели, прошипел прямо в лицо эйса – катитесь все нахуй – и выбежал в ночь, не оборачиваясь. холодный воздух ударил ему в лицо, но парня это не остановило, скорее подстегнуло. совершить то, что он клялся больше не сделать никогда. но сейчас у него действительно не было выбора. он не мог позволить диззи вернуться в лагерь. ходить мимо йосефа и жить с ним бок о бок. только не в его смену.

он остановился лишь тогда, когда начало светать – на краю полуразрушенной улицы по направлению к тому маршруту, которым должна была двинуться группа. в руке иззи сжимал единственное своё оружие – старый, слегка затупленный нож, что он прятал всё это время в своём ботинке. разум всё твердил и твердил – это сумасшествие. во второй раз тебе не может так повезти. но рейнхарц отмахивался от самого себя – злость и отчаяние перекрывали весь страх. зомби появился неожиданно: из тени здания вышла фигура, неуклюже шаркая кривыми ногами по асфальту. и нужно было действовать очень быстро, скоро появятся и другие, привлеченные звуками борьбы. иззи нервно поджидал пока существо приблизится на достаточное расстояние, сжимая нож так, что побелели пальцы. а затем резко рванул вперёд, целясь быстрым ударом ему прямо в голову. удар вышел не слишком точным – нож застрял и пришлось изо всех сил сначала продавливать его внутрь черепушки урода, а затем еще долго его оттуда выкручивать, наблюдая за тем, как существо рушится на землю, опуская свои опасные руки. отдыхать не было времени, а потому рейнхарц, долго не раздумывая, опустился перед ним на колени и долго вспарывал вздутый живот. после чего снял собственную футболку, разорвал и замотал ладони, чтобы в следующий момент начать размазывать липкую черную субстанцию мертвеца по своей уцелевшей одежде. на всю округу протянулся удушающий запах гниющей плоти, но на данном этапе не было ничего лучше, чтобы помочь иззи замаскироваться. он раздел этого выпотрошенного, словно рыбу, бедолагу, для того чтобы соорудить из его лохмотьев какое-то подобие удавки, ведь приготовления ещё совсем не закончены. ему нужен был ещё один зомби, желательно, безрукий. чтобы самому не попасть под раздачу. это было важно. и так как сам он не мог избавить ходящий труп от ненужных конечностей, потому что не обладал необходимым инструментом, то поиски нужно было начинать незамедлительно. маршрут, по которому обычно передвигалась группа, был тщательно вычищен обильными вылазками, что осложняло его задачу. но, как говорится, кто ищет, тот всегда найдет. а потому уже под следующее утро, иззи появился на горизонте, ведя за собой на привязи идеального кандидата – беспомощно извивающегося зомби с рваными обрубками на предплечьях. пот градом стекал по лбу рейнхарца, руки дрожали от усталости и недосыпа, но он упорно шёл вперед, пока, наконец, не достиг моста. он знал – группа совершит второй привал здесь. и спустя пару часов, растянувшихся на долгие дни в сознании иззи, он уже бежал к группе, которую бросил совсем недавно, с криками – зомби! приближаются зомби! – а за его спиной раздавались звуки утробного чавкания. - покойся с миром, дорогой диззи. и приятного аппетита.

вполне ощутимая рябь ползёт по стенам их тишины – затаённый разлом, что разверзнется в любой момент.

год назад теодор на самом деле не мог поступить по-другому. он ушёл, потому что должен был уйти – константа_истина, которую никто из них тогда даже не пытался оспорить. этот уход был решением, столь же простым, сколь и неотвратимым, как наступление темноты после захода солнца. но это не делало дальнейшее положение вещей проще_легче. не стирало горечи, которая теперь шагала рядом с аркури неотступно, как его собственная тень.

тем временем, элли, оказавшаяся на больничной койке, была прикована к последствиям своего собственного выбора куда более прочно, чем даже к белым стенам палаты. она ощущала каждой клеточкой разума, что теперь стала пленницей не столь сатаны, а собственного неподвижного тела. и хотя её желание вырваться из гимнастики не было просто иллюзией_слабой и мимолётной, пытаясь освободиться, она только затягивала цепи на своей хрупкой шее. этот жест отчаянного выбора_попытка отказа от продолжения спортивной карьеры, однако, привела совсем не к свободе, а напротив вписала в новые рамки, более тесные и непроницаемые.

они оба когда-то сделали выбор, но что это значило? лишь то, что чередой независимых от них событий_словно предначертанной кем-то формулой (хаха, передайте привет франческе), в их мирах разверзлась тишина_пустота. они стали лишь следствием (не)своих решений_линиями на случайном листе бумаги, пересекающимися теперь лишь в начале пути, но никогда не соединяющимися в настоящем. в её картине мира теодор аркури ушёл в поисках лучшей жизни, и непременно, её нашёл. в его - элоди янг осталась проживать свою роскошную жизнь в золотой клетке – как это было многими годами ранее. их мнения друг о друге разошлись_исказились с течением времени и отсутствием коммуникации, превратив бывших влюблённых не более чем в воспоминания, горькие и неизбежные. и их единственным пристанищем стала общая память о проведенном вместе когда-то давно времени. для теодора и элли выбор стал неизбежным наказанием_линией, по которой их судьбы расходились, но никогда не исчезали друг для друга, а лишь оставались на расстоянии, как звёзды в холодном небе, чьё мерцание – лишь след давно угасшего света.

и вот эти звёзды столкнулись. её горечь_разочарование, неотпущенная обида, застывшая в едком прищуре против его усталости, непризнанной вины_подавленной злости, что невидимыми волнами расходилась по этой тесной и тёмной комнате. конечно, после всего, что между этими двумя было, истерики с взаимными обвинениями во всех смертельных грехах, было не избежать. слова_острые камни летят друг в друга, попадая в самые уязвимые точки_скрытые раны. могли ли они хоть на секунду остановиться, напряжённые_готовые к новому всплеску? наверное, нет. если бы только не одно но…

теодор стоял перед элли, а его лицо искажалось усмешкой - в глазах горела неприкрытая злость. все его несправедливые слова летели девушке прямо в лицо – отчего ей отчаянно хотелось закрыться руками. лишь бы не слышать_не слушать весь тот бред, что аркури изрыгал из себя. весь этот грёбанный день пошёл наперекосяк ещё в самом начале и меньше всего элоди хотелось разбираться в этой выгребной яме их конченных отношений. только не сегодня_только не здесь_не так. в попытке абстрагироваться от скандала и найти в себе новые силы, чтобы попросить теодора (в который раз) оставить её в покое, лав упустила тот самый момент, когда тео схватил её за ногу_ту самую, что она всего несколькими месяцами назад с трудом поднимала с постели. в его жесте, конечно же, не было никакого злого намерения, просто неосознанная попытка вернуть её к реальности, но одновременно с тем не было более страшного действия, которое он мог над ней совершить.

дикая_невыносимая боль, казалось, вспыхнула одновременно в каждой клеточке молодого тела, а вся реальность девушки сжалась в этой мгновенной вспышке. все последующие слова аркури, которые он продолжал выговаривать, утонули в плотном тумане внутренней боли - хлое на долгие секунды показалось, что вместе с этим разрывающим чувством она потеряла и слух, и зрение одновременно. она не смогла разобрать даже собственного пронзающего вскрика, напоминавшего звук разбившегося стекла: боль, неожиданная и жестокая, продолжала заполнять всё её существо, подобно раскалённому ножу, разрывающего ткани, оставляя за собой яркий след из страха_отчаяния. и хоть в глазах потемнело, затянув стоящего перед ней молодого парня тёмной вуалью, янг на ощупь смогла спихнуть его тяжёлую руку с травмированной коленки. – ты блять в своём уме? – крикнула элли с такой яростью, которой сама от себя не ожидала. и хотя обнажившаяся уязвимость по всем законам логики должна была отдать телу импульс отдёрнуться от вредителя как можно быстрее_в попытке убежать от боли_страха и того, кто её причинил, между этими двумя действовала совершенно другая гравитация. а потому элоди лишь уткнулась лицом в широкую грудь теодора. её большие глаза заполнились слезами, но не только от боли – стыда_разочарования_гнева.

время будто бы остановилось. а ошарашенный теодор, мгновенно растерявший всю свою былую уверенность в себе, не решался нарушить повисшую тишину. в сознании лав спешным вихрем проносились размышления_тысячи вопросов, среди которых красной нитью пылало лишь одно – как ты мог не знать о моей травме? – глухой тяжёлый вопрос повис в воздухе одновременно с тем, как девушка подняла свой сырой взгляд, чтобы самостоятельно найти ответы в глубине чужих глаз. она смотрела на него, а во взгляде гуляли, переплетаясь_накаляясь всевозможные чувства. – ты.. – она запнулась_задохнулась от осознания, обрушившегося на неё так, словно лавина с вершины горы – ты даже не искал меня, верно? после того, как ушёл? ты – она обессиленно толкнула аркури, охваченного парализующим чувством вины, в грудь. не в попытке освободиться, нет, просто для того, чтобы самой удержать связь с реальностью. – ты ничего не знаешь, господи! – рваный истеричный смешок булькнул в районе солнечного сплетения – что и требовалось доказать, аркури! ты ушёл и я перестала для тебя существовать! ВОТ О ЧЁМ Я ГОВОРИЛА ТЕБЕ С САМОГО НАЧАЛА. у меня не было ни тебя, ни дома, ни телефона, ни школы, ни надежды, ни жизни весь этот ёбаный год. а ты даже не удосужился навести справки? – янг сорвалась на крик, в котором уязвимо звучало отчаяние вперемешку с бесконечным желанием быть понятой_наконец услышанной.

в этот самый момент они оба осознали, что произошедшее зашло настолько далеко, что всякие слова уже теряли свой смысл, а любые попытки наладить коммуникацию могли привести лишь к новым всплескам боли. элоди янг без каких-либо сопротивлений со стороны её собеседника сползла со стола, на котором он её удерживал всего парой минут назад. далее слишком спокойным жестом вытерла остатки туши со своих глаз и направилась к выходу, бросив напоследок – будь так добр, сначала разберись в том, что произошло за время твоего отсутствия. и уже потом кидайся в меня обвинениями. удачи в поисках. – и девушка, не оглядываясь, покинула помещение. ей немедленно нужно было найти эйдана и отвезти того домой_в безопасное для него место. жизнь за пределами закулисья, к сожалению, продолжалась. как и необходимость играть свои роли.

в комнате ощущается напряжение - можно резать. тео чувствует, как его кровь кипит – тронь обожжешься. в этом и была сила элли и слабость теодора. она так залезла под его кожу, внедрилась, пустила корни и как бы он не старался избавиться от нее [как это первая сделала она год назад] не получалось. тренировки не спасали, не смотря на то, какие они изнурительные были. на других девушек он даже не мог смотреть. а их прикосновение вызывали отвращение и желание смыть это с себя. он правда пытался, те, редкие и тайные вечеринки на которые «псам» удавалась попасть, его загадочная аура привлекала много внимание девушек – но они все были не элли. клин клином не выбивается.

мысль о том, что он не нужен элли была обжигающей. оставляя после себя такие раны, которые нельзя было вылечить. и не смотря на то, что это она пропала, игнорировала его, он все равно следил как гребанный мазохист.

а сейчас она сидит перед ним, аркури впервые понимает, что это не его гребанный сон, а жестокая реальность и делает его виноватым. что он не боролся. ну, что за стерва. это была ошибка приходить к ней, спустя столько времени. надо было двигаться дальше. также вычеркнуть её из жизни как это сделала она. но он гребанный идиот, который любит наступать на грабли и причинять себе боль – и посмотрите где он.

но вся его злость в секунду исчезает, когда он видит боль на её лице и слышит ярость в ее голосе, что отшатывается, убирая руки. что, блять, он сделал? что произошло за эти мгновения?

но то как она утыкается в его грудь, прячась, ища утешение, заставляет его злости в конец утихнуть и прижать к себе, в крепкие объятия. видеть узявимость элли – это редкое явление, как падающая звезда. и последнее он не видел никогда. поэтому он молча дает её свое тепло, свою любовь, понимая какой это редкий момент. и не решается нарушить тишину: все колкие слова исчезли из его головы.

- какой травме? – потрясенно спрашивает теодор. он первый раз слышит от травме. а он следил за ней с того момента, как ушел из дома. и её интервью про уход из гимнастики потряс его, особенно учитывая, что элли была золотой жилой для франчески и он не понимал, как она согласилась отпустить ее. но он никогда не думал, что элли травмировалась. нигде в интернете не говорилось об этом. возможно франческа заплатила кучу денег, чтобы это не вылезло наружу. а может элли врет? франческа искусный учитель лжи.

но смотря в её расплавленное серебро, блестящее от слез, он понимает, что это правда. его элли правда травмирована. она не лжет.

- а где мне нужно было искать тебя, когда ты просто перестала игнорировать меня? не отвечая на сообщения? звонки? – тихо спрашивает он, стараясь не вспыхнуть от ее обвинений, - я караулил возле школы и дома тебя.

но все его оправдания сейчас бессмысленны. он правда облажался. и он ничего не мог поделать, наблюдая за тем, как свет его жизни смотрит на него разочарованно и покидает эту комнату.

в следующую секунду, как дверь закрывается, он вспыхивает как спичка, начиная кружить в комнате. какая-то мебель летит в стенку, разлетаясь на части, а костяшки его пальцев окрашиваются в кровь. он стоит, тяжело дыша, запустив руку в свою идеальную укладку и понимает, что он проебался. его самый страшный страх исполнился, а он недостаточно верил в элли, чтобы бороться за них.

из помещения он вылетает, не обращая внимания ни на кого. громко хлопает машиной, разбудив майло.

- у нас с тобой появились дела, и хочешь ты этого или нет, но ты мне поможешь в этом. для начала есть у тебя знакомый хакер? – заводя машину, бросает он своему напарнику и выезжая с этого проклятого места. боже, он убьет ебанную франческу, если в этом замешана она.