Начало, кажется, получается неплохим. С ним вежливо здороваются и жмут руку. Вполне себе на контакт идет, а то некоторые на вид выглядят так, словно голову готовы откусить, если просто подойти к ним. Это, конечно, не удивительно, ведь часть людей в общине военные, а кто-то и вовсе выходец из тюрьмы. И если бы не тот факт, что Брокстон избавился от особо опасных преступников, которым нельзя доверять, оставляя тех, кто мог ошибиться, но вреда людям едва ли этим принес, Харви бы сильно беспокоился.

Он предлагает сразу занять их рабочее место, а там уже можно будет получше познакомиться. Оказавшись наверху, Куинсли окинул взглядом территорию за забором. На горизонте пока все тихо. Прям какая-то жесть тут бывает редко, так что, скорее всего, это будет тихая ночь, которую не придется проводить в одиночестве. Их главная задача наблюдать и, если что, предупредить, а также помочь разобраться с зомби при необходимости.

- Рад знакомству, - в голове Харви отмечает, что имя интересное. А вот то, что Йосеф уже два месяца тут, но его не было вообще видно, удивляет. Похоже, напарник у него не самый компанейский. Хотя, учитывая нынешние реалии и то, что парень тут всего пару месяцев, можно предположить, что тот мог потерять кого-то до того, как добрался сюда. Но о таком Харви спрашивать не будет.

Неожиданно его не совсем собеседник всматривается куда-то, а потом бормочет что-то непонятное. Его оклик привлекает внимание, так что Куинсли тоже смотрит туда. – Это?.. – довольно трудно описать персонажа, который копошится в кустах. А самое главное, что он там делает? Выглядит довольно комично, когда парень пугается, падает на задницу и ищет источник звука. От этого бывший пожарный улыбается, наблюдая за разборками явно знакомых друг другу людей. А потом он слышит смешок и поворачивает голову уже к Йосефу. О, значит он не такой бука, как может показаться.

- Что это только что было? – с улыбкой спрашивает Харви, которому действительно интересно услышать предысторию. – Вы знакомы?

прошло слишком много времени с тех пор, как он находился в компании кого-то и перспектива того, что им предстоит целая ночь наедине нервировало его. социальный контакт стал чем-то далеким и непривычным. любое взаимодействие вызывало в нем такой сильный стресс. а когда йосеф стрессует ему очень сильно хочется опиоидов. да и в принципе ему всегда хочется их. но без факторов вызывающих стресс, он может это контролировать и подавлять. но каждый день это борьба с этой зависимостью. и она становится сложнее. хотел ли он наведаться в медблок и поискать что-то? каждую, блять, секунду. делал ли он это? ему не хватало смелости. ему не хватало наркотиков и он был готов даже на алкоголь, но он не хотел проебать безопасное место и снова оказаться в том ужасном опасном мире. после смерти роджера, когда они с иззи скитались, и йосеф был не в состоянии и каким образом они выжили, пока его ломало и рвало, когда организм очищался от яда, рейнхарц даже не мог представить. и сейчас, он пытался бороться с самим собой [ему не привыкать к этому. это вся его жизнь: борьба с самим собой]. ради иззи, который был с ним в самый трудный час.

- это был мой брат, - уголки его губ чуть приподнимаются, пока он вглядывается в то место, где скрылся иззи. а после вспомнив где он и с кем находится, собирается, запирая все лишнее внутрь, - мы всю ночь просто будем сидеть здесь и наблюдать?



это действительно важный вопрос для него, потому что ему нужно придумать как справиться с тем, что он находится там, где совсем не хочет находится. 

он больше никогда не будет пить. никогда в жизни больше капля алкоголя не попадет ему в организм. фред думает, что сейчас умрет, крепче вцепляясь в туалет и отдавая свои внутренности и заодно душу этому белому монстру. даже пиво. чья блять была идея пить шоты? никогда, блять, в жизни. фреду кажется, что с каждым порывом рвоты в нем остается все меньше себя. в перерывах, он прислоняется горячим лбом к прохладному мрамору. джонсон слышит беззаботный треп люсеро и понимает, что его не воспринимают всерьез. они же не могли действительно пожениться? правда же? они же не сумасшедшие. ну ладно, они сумасшедшие, но не настолько же, чтобы связать себя священными узами брака. для фреда брак серьезное дело. его родители были его примером и он всегда знал, что свадьба у него будет только одна. и в его планах не было выйти замуж за лучшего друга в вегасе, пьяным до такой степени, что он не помнит этого.

фред старается вспомнить прошлую ночь, но там просто чернота. он помнит вспышками яркие неоновый свет клуба, танцы, шоты. фонтан тоже помнит. а дальше пустота. ничего. ни-че-го-ше-ньки..

фред пытается включить мозг. э, але, работай давай, у нас тут кризис!чп! если они действительно заключили брак, должны же быть другие доказательства? помимо обручальных колец, очевидно.. он косится на свою левую руку, вглядываясь в серебряный металл на его пальце. выглядит как настоящее. не подделка. где, они блять, их взяли? фред дышит носом, успокаивая организм и пытаясь понять что делать. должен быть документ. джонсон понимает, что они в вегасе. а в вегасе браки это не редкость. может они в шутку обменялись кольцами? черт их знает, что могло взбрести в их пьяные дурные головы. если эти кольца просто дурацкая шутка – они посмеются и забудут эту бурную ночь.

когда фред понимает, что больше ничего из него не собирается выходить. он умывается, смывая слезы и слюни, чистит зубы, избавляясь от мерзкого привкуса и выходит из ванны. если он не найдет документ – значит все нормально. они в порядке.

-придурок, не смешно, -  ворчит фред на шутку беньи, -  ты лучше скажи, чья эта была блестящая идея? мы просто обменялись кольцами или реально дошли до церкви и нас поженил священник?

при упоминании поцелуя, джонсон замирает. мысль о поцелуи с беньи кажется одновременно чужой и в тоже время нет. он даже не замечает прикосновения к своей пятой точке, судорожно пялясь в стенку. он замер, не понимая, что происходит. с ним. его телом. наверное,это все похмелье.

успокойся, фред. эта просто пьяная шутка. сейчас мы все дружно посмеемся.

он начинает шариться по комнате, молясь не найти доказательства.

- ты вообще фильмы видел? тут церкви имеют официальное право проводить официальные, люсеро, официальные бракосочетания.

фред опускается на колени, заглядывая под кровать и его сердце замирает. эта, блять, не шутка. он достает бумажку из-под кровати. она чуть-чуть мятая, но в целом невредимая, даже чистая.он разглядывает её, пытаясь найти доказательство того, что это неподлинное свидетельство о браке.

- беньи, - фред поднимает взгляд на лучшего друга, который теперь официально его муж, — это все официально. здесь наши подписи и подпись священника. нам теперь нужно официально подать документы в университете. боже мой, что вчера случилось? 

беньи разрождается долгим и протяжным зевком в такт глубокому потягиванию, словно грациозная кошка (взъерошенная, не первой свежести, но всё-таки кошка). и не в силах сфокусироваться на своём лучшем друге, который в это похмельное утро уже побил все рекорды активности, с разбегу плюхается на кровать, собираясь все-таки тщательно обследовать свой телефон, дабы восполнить пробелы прошедшей ночи - раз рико-фредерико это так беспокоит. люсеро снова делает попытку скосить глаза на джонсона, но сейчас, в своей необъяснимой истерике он действительно больше походил на белку, запущенную в батутный центр – переворачивал вещи, шарился в мини-баре (будто среди баночек с газировой и шоколадными батончиками кто-то хранит документы) и, наконец, исчез под кроватью.

от этого беньи неслабо замутило, а потому он, все также растянувшийся среди подушек и одеял, лениво заскользил пальцем по экрану, отматывая разноцветные картинки в самое начало вчерашнего дня. снимки из клуба он пролистал на автомате – их он еще был в состоянии помнить, к тому же в разноцветных огнях и толпах танцующих людей на бесконечных видео не было ничего необычного. правда беньи чуть задерживает свой взгляд на портрете – фред с бокалом в руке, смеется, чуть наклонив голову, а неоновый свет подсвечивает его силуэт так, словно он шагнул в телефон прямиком из какого-нибудь комикса – отвечая на твой предыдущий вопрос – насмешливо тянет беньи – думаю, что инициатором был я. просто не смог удержаться, глядя на такого – он запнулся подбирая подходящее описание, улучив момент ткнуть фотку в лицо джонсона – освободившегося купидона – наконец выдает его воспаленный мозг, а хитроватое лицо щурится от улыбки. вся ситуация его действительно не волновала, и выглядел он как человек, который наслаждается палящим солнцем, лежа на каком-нибудь из пляжей калифорнии. – куда больше меня беспокоит наше «официальное» – он выпучивает глаза, пародируя лицо фреда – соглашение с барменом, когда мы заказали эти шоты – он снова демонстрирует карточку на экране – после которых нас как раз и выщелкнуло из реальности – и пока фред пялится в бумажку, которую он все же выуживает из-под кровати, люсеро успевает промотать прогулку по улицам лас-вегаса, на заднем плане которых фигурирует до боли знакомый фонтан. а далее – свадьба. блять, она действительно, сука состоялась. люсеро рвано хмыкает, то ли от удовольствия, то ли от досады, что не освятил такое бомбовое событие в полной мере. а потом пододвигается к краю кровати так, чтобы фреду, сидящему на полу, тоже было видно экран его телефона. – зацени.

вот: они оба в неприлично мятых рубашках с повязанными, неизвестно откуда взявшимися галстуками, в которых беньямито сразу узнаёт те, что в панике запихивал в свою спортивную сумку, стоят на фоне церкви. которая, к слову, выглядит совсем как не настоящая, а словно нарисованная каким-нибудь ребёнком смеха ради. далее: видео, которое начиналось с середины (предположительно) клятвы фреда, который изо всех сил пытался сохранить серьезное лицо, но каждый раз срывался на смех, от чего слов, произносимых им, было практически не разобрать. следом беньи. притворяющийся, что поёт серенаду вместо свадебной клятвы. и на этом моменте люсеро сдается и утыкается лицом в подушку, издавая полу-стон, полу-рык – этого просто не может быть – он утопает в смехотворной истерике, не в силах поверить, что у него теперь есть самая потрясающая история в жизни на тему «как-то раз я вышел замуж в лас-вегасе». и вдоволь насмеявшись над самими собой, он, утирая выступившие слезы из глаз, произносит – охуительно. даже лучше, чем сорвать джекопот в автомате. не могу поверить, что я этого даже не запостил! – и это абсолютная правда, ведь историю своих публикаций люсеро проверяет на автомате сразу после того, как открывает глаза. даже если после пьянки. и даже если не способен соображать.

пролистывая остальные фотографии (вдвоем, на фоне священника, снова на танцполе…) беньи ощущал лишь лёгкое тепло, как будто происходящее вчерашней ночью, было абсолютно правильным и не требовало каких-либо объяснений или выяснений. а потому, взглянув в глаза фреда, в которых явственно смешались паника и отчаяние одновременно, немного стушевался. и спешно остановил видео, на котором они счастливо орали друг на друга что-то типа «я люблю этого человека»… - ты же знаешь, что наши подписи на этой бумажке всё ещё ничего не доказывают? я прямо сейчас могу достать тебе официальную бумагу с печатями, что ты владеешь луной, но этого же не будет на самом деле. – беньи подумывает о том, чтобы начать собираться домой, замечая панически настроенного фреда, а потому сползает со своего места и занимается поиском одежды. – ну даже если ты выяснишь подлинность документов, мы просто разведёмся – он беззаботно пожимает плечами и кидает спортивную сумку на кровать, попутно запихивая в нее всё, что находит в округе. – но я бы на твоем месте этого не делал. не каждый день выходишь за такого красавца как я – шутливо подмигивает он рики, а потом отвлекается на сообщение, высветившееся на экране…

тейт вирджиния

всё сделали в лучшем виде, бро.

тейт вирджиния

*фотография*

вполне ощутимая рябь ползёт по стенам их тишины – затаённый разлом, что разверзнется в любой момент.

год назад теодор на самом деле не мог поступить по-другому. он ушёл, потому что должен был уйти – константа_истина, которую никто из них тогда даже не пытался оспорить. этот уход был решением, столь же простым, сколь и неотвратимым, как наступление темноты после захода солнца. но это не делало дальнейшее положение вещей проще_легче. не стирало горечи, которая теперь шагала рядом с аркури неотступно, как его собственная тень.

тем временем, элли, оказавшаяся на больничной койке, была прикована к последствиям своего собственного выбора куда более прочно, чем даже к белым стенам палаты. она ощущала каждой клеточкой разума, что теперь стала пленницей не столь сатаны, а собственного неподвижного тела. и хотя её желание вырваться из гимнастики не было просто иллюзией_слабой и мимолётной, пытаясь освободиться, она только затягивала цепи на своей хрупкой шее. этот жест отчаянного выбора_попытка отказа от продолжения спортивной карьеры, однако, привела совсем не к свободе, а напротив вписала в новые рамки, более тесные и непроницаемые.

они оба когда-то сделали выбор, но что это значило? лишь то, что чередой независимых от них событий_словно предначертанной кем-то формулой (хаха, передайте привет франческе), в их мирах разверзлась тишина_пустота. они стали лишь следствием (не)своих решений_линиями на случайном листе бумаги, пересекающимися теперь лишь в начале пути, но никогда не соединяющимися в настоящем. в её картине мира теодор аркури ушёл в поисках лучшей жизни, и непременно, её нашёл. в его - элоди янг осталась проживать свою роскошную жизнь в золотой клетке – как это было многими годами ранее. их мнения друг о друге разошлись_исказились с течением времени и отсутствием коммуникации, превратив бывших влюблённых не более чем в воспоминания, горькие и неизбежные. и их единственным пристанищем стала общая память о проведенном вместе когда-то давно времени. для теодора и элли выбор стал неизбежным наказанием_линией, по которой их судьбы расходились, но никогда не исчезали друг для друга, а лишь оставались на расстоянии, как звёзды в холодном небе, чьё мерцание – лишь след давно угасшего света.

и вот эти звёзды столкнулись. её горечь_разочарование, неотпущенная обида, застывшая в едком прищуре против его усталости, непризнанной вины_подавленной злости, что невидимыми волнами расходилась по этой тесной и тёмной комнате. конечно, после всего, что между этими двумя было, истерики с взаимными обвинениями во всех смертельных грехах, было не избежать. слова_острые камни летят друг в друга, попадая в самые уязвимые точки_скрытые раны. могли ли они хоть на секунду остановиться, напряжённые_готовые к новому всплеску? наверное, нет. если бы только не одно но…

теодор стоял перед элли, а его лицо искажалось усмешкой - в глазах горела неприкрытая злость. все его несправедливые слова летели девушке прямо в лицо – отчего ей отчаянно хотелось закрыться руками. лишь бы не слышать_не слушать весь тот бред, что аркури изрыгал из себя. весь этот грёбанный день пошёл наперекосяк ещё в самом начале и меньше всего элоди хотелось разбираться в этой выгребной яме их конченных отношений. только не сегодня_только не здесь_не так. в попытке абстрагироваться от скандала и найти в себе новые силы, чтобы попросить теодора (в который раз) оставить её в покое, лав упустила тот самый момент, когда тео схватил её за ногу_ту самую, что она всего несколькими месяцами назад с трудом поднимала с постели. в его жесте, конечно же, не было никакого злого намерения, просто неосознанная попытка вернуть её к реальности, но одновременно с тем не было более страшного действия, которое он мог над ней совершить.

дикая_невыносимая боль, казалось, вспыхнула одновременно в каждой клеточке молодого тела, а вся реальность девушки сжалась в этой мгновенной вспышке. все последующие слова аркури, которые он продолжал выговаривать, утонули в плотном тумане внутренней боли - хлое на долгие секунды показалось, что вместе с этим разрывающим чувством она потеряла и слух, и зрение одновременно. она не смогла разобрать даже собственного пронзающего вскрика, напоминавшего звук разбившегося стекла: боль, неожиданная и жестокая, продолжала заполнять всё её существо, подобно раскалённому ножу, разрывающего ткани, оставляя за собой яркий след из страха_отчаяния. и хоть в глазах потемнело, затянув стоящего перед ней молодого парня тёмной вуалью, янг на ощупь смогла спихнуть его тяжёлую руку с травмированной коленки. – ты блять в своём уме? – крикнула элли с такой яростью, которой сама от себя не ожидала. и хотя обнажившаяся уязвимость по всем законам логики должна была отдать телу импульс отдёрнуться от вредителя как можно быстрее_в попытке убежать от боли_страха и того, кто её причинил, между этими двумя действовала совершенно другая гравитация. а потому элоди лишь уткнулась лицом в широкую грудь теодора. её большие глаза заполнились слезами, но не только от боли – стыда_разочарования_гнева.

время будто бы остановилось. а ошарашенный теодор, мгновенно растерявший всю свою былую уверенность в себе, не решался нарушить повисшую тишину. в сознании лав спешным вихрем проносились размышления_тысячи вопросов, среди которых красной нитью пылало лишь одно – как ты мог не знать о моей травме? – глухой тяжёлый вопрос повис в воздухе одновременно с тем, как девушка подняла свой сырой взгляд, чтобы самостоятельно найти ответы в глубине чужих глаз. она смотрела на него, а во взгляде гуляли, переплетаясь_накаляясь всевозможные чувства. – ты.. – она запнулась_задохнулась от осознания, обрушившегося на неё так, словно лавина с вершины горы – ты даже не искал меня, верно? после того, как ушёл? ты – она обессиленно толкнула аркури, охваченного парализующим чувством вины, в грудь. не в попытке освободиться, нет, просто для того, чтобы самой удержать связь с реальностью. – ты ничего не знаешь, господи! – рваный истеричный смешок булькнул в районе солнечного сплетения – что и требовалось доказать, аркури! ты ушёл и я перестала для тебя существовать! ВОТ О ЧЁМ Я ГОВОРИЛА ТЕБЕ С САМОГО НАЧАЛА. у меня не было ни тебя, ни дома, ни телефона, ни школы, ни надежды, ни жизни весь этот ёбаный год. а ты даже не удосужился навести справки? – янг сорвалась на крик, в котором уязвимо звучало отчаяние вперемешку с бесконечным желанием быть понятой_наконец услышанной.

в этот самый момент они оба осознали, что произошедшее зашло настолько далеко, что всякие слова уже теряли свой смысл, а любые попытки наладить коммуникацию могли привести лишь к новым всплескам боли. элоди янг без каких-либо сопротивлений со стороны её собеседника сползла со стола, на котором он её удерживал всего парой минут назад. далее слишком спокойным жестом вытерла остатки туши со своих глаз и направилась к выходу, бросив напоследок – будь так добр, сначала разберись в том, что произошло за время твоего отсутствия. и уже потом кидайся в меня обвинениями. удачи в поисках. – и девушка, не оглядываясь, покинула помещение. ей немедленно нужно было найти эйдана и отвезти того домой_в безопасное для него место. жизнь за пределами закулисья, к сожалению, продолжалась. как и необходимость играть свои роли.

в комнате ощущается напряжение - можно резать. тео чувствует, как его кровь кипит – тронь обожжешься. в этом и была сила элли и слабость теодора. она так залезла под его кожу, внедрилась, пустила корни и как бы он не старался избавиться от нее [как это первая сделала она год назад] не получалось. тренировки не спасали, не смотря на то, какие они изнурительные были. на других девушек он даже не мог смотреть. а их прикосновение вызывали отвращение и желание смыть это с себя. он правда пытался, те, редкие и тайные вечеринки на которые «псам» удавалась попасть, его загадочная аура привлекала много внимание девушек – но они все были не элли. клин клином не выбивается.

мысль о том, что он не нужен элли была обжигающей. оставляя после себя такие раны, которые нельзя было вылечить. и не смотря на то, что это она пропала, игнорировала его, он все равно следил как гребанный мазохист.

а сейчас она сидит перед ним, аркури впервые понимает, что это не его гребанный сон, а жестокая реальность и делает его виноватым. что он не боролся. ну, что за стерва. это была ошибка приходить к ней, спустя столько времени. надо было двигаться дальше. также вычеркнуть её из жизни как это сделала она. но он гребанный идиот, который любит наступать на грабли и причинять себе боль – и посмотрите где он.

но вся его злость в секунду исчезает, когда он видит боль на её лице и слышит ярость в ее голосе, что отшатывается, убирая руки. что, блять, он сделал? что произошло за эти мгновения?

но то как она утыкается в его грудь, прячась, ища утешение, заставляет его злости в конец утихнуть и прижать к себе, в крепкие объятия. видеть узявимость элли – это редкое явление, как падающая звезда. и последнее он не видел никогда. поэтому он молча дает её свое тепло, свою любовь, понимая какой это редкий момент. и не решается нарушить тишину: все колкие слова исчезли из его головы.

- какой травме? – потрясенно спрашивает теодор. он первый раз слышит от травме. а он следил за ней с того момента, как ушел из дома. и её интервью про уход из гимнастики потряс его, особенно учитывая, что элли была золотой жилой для франчески и он не понимал, как она согласилась отпустить ее. но он никогда не думал, что элли травмировалась. нигде в интернете не говорилось об этом. возможно франческа заплатила кучу денег, чтобы это не вылезло наружу. а может элли врет? франческа искусный учитель лжи.

но смотря в её расплавленное серебро, блестящее от слез, он понимает, что это правда. его элли правда травмирована. она не лжет.

- а где мне нужно было искать тебя, когда ты просто перестала игнорировать меня? не отвечая на сообщения? звонки? – тихо спрашивает он, стараясь не вспыхнуть от ее обвинений, - я караулил возле школы и дома тебя.

но все его оправдания сейчас бессмысленны. он правда облажался. и он ничего не мог поделать, наблюдая за тем, как свет его жизни смотрит на него разочарованно и покидает эту комнату.

в следующую секунду, как дверь закрывается, он вспыхивает как спичка, начиная кружить в комнате. какая-то мебель летит в стенку, разлетаясь на части, а костяшки его пальцев окрашиваются в кровь. он стоит, тяжело дыша, запустив руку в свою идеальную укладку и понимает, что он проебался. его самый страшный страх исполнился, а он недостаточно верил в элли, чтобы бороться за них.

из помещения он вылетает, не обращая внимания ни на кого. громко хлопает машиной, разбудив майло.

- у нас с тобой появились дела, и хочешь ты этого или нет, но ты мне поможешь в этом. для начала есть у тебя знакомый хакер? – заводя машину, бросает он своему напарнику и выезжая с этого проклятого места. боже, он убьет ебанную франческу, если в этом замешана она. 

привет, джей

don’t fucking text him EVER

какой приятный сюрприз, хосеанхель беньямин люсеро!

пишешь мне первый в такое позднее время

ты там под кайфом, мой мальчик?

или вышел погулять без поводка и хозяина, что вечно грозит мне судебным запретом?

соскучился по остреньким ощущениям?

не с кем потрахаться в переписке?

я весь внимание, сладкий, откладываю все-все дела

беньи пожалел о том, что сделал ровно в ту же секунду, как его сообщение было отправлено. он сидел в темноте гостиной, погружённый в отблески экрана смартфона, и каждое слово на нём ощущалось как укол от иглы для лоботомии, погружающуюся прямиком в мозг – напоминало о боли, которую джейсон без конца причинял ему в прошлом. беньи неслабо разнервничался от того, что только совершил: он сначала сделал и лишь потом задумался о своём поступке, к тому же единственному человеку, способному оказать ему в этот момент поддержку, он не мог рассказать о нём. а потому в полной мере прочувствовал себя крошечным кроликом, угодившим в капкан чужой токсичности и бесконечного влияния, от которого сам так долго бежал. три чёртовых года преследования прямо сейчас летели к чертям. беньи бесконечно сворачивал и открывал телеграмм с таким рвением, будто от этого действия зависела сама его жизнь. эмоции смешались в безумном хаосе: страх, гнев и отголоски той юношеской преданности, которая навсегда останется с ним, где-то внутри.

да, я без фреда в вашингтоне, но уезжаю уже на рассвете

просто потянуло поговорить с тобой по старой памяти

ты же знаешь, родные стены пробуждают во мне воспоминания

don’t fucking text him EVER

воспоминания о моём языке?

поцелуях?

руках на твоей крепкой заднице?

продолжай, дорогой, люблю, когда ты так сильно стараешься

блядскийбоже. беньи играл в игру, в которую он, сука, не хотел играть. но у него не было выбора, как и дороги назад - каждое нажатие клавиши было шагом в лабиринте, из которого нет выхода. ударный ритм дерзких слов джейсона отдавались прямиком в голове, как пульсация древнего ритуального барабана. а внутри зарождалась стихийная волна адреналина, по размером сопоставимая с древним левиафаном, который только и ждал момента, чтобы вырваться наружу. они оба знали, что джейсон читал его между строк, как давно выученную наизусть книгу. беньи казалось, что тот чувствует его слабость в каждой цифровой букве их небольшой переписки. и ему нужно было звучать увереннее, взрослее. а ещё нужна была встреча прямо сейчас в стенах дома джейсона так, как глоток воздуха для утопающего. всё ради одной лишь цели.

насколько помню, твой язык действительно может дразнить лучше, чем эти слова

давай перестанем поясничать?

я нуждаюсь в тебе и хочу. прямо сейчас

don’t fucking text him EVER

кто ты и что сделал с моим милым мальчиком?

адрес всё тот же

хочу посмотреть, что ещё изменилось

don’t fucking text him EVER

но беньи, имей в виду. если приедешь – я не смогу себя контролировать.

последний ответ пришёл неожиданно, холодный и обезоруживающий, словно северный ветер, срывающий последние листья с деревьев. внутри у беньи обледенела каждая клетка: он уже чувствовал себя голым и оскорблённым. глубокое, почти животное желание убежать сражалось с необходимостью довести начатое до конца. и люсеро изо всех сил пытался успокоить себя, глубоко вдохнуть и обнаружить внутри остатки былого мужества. когда джейсон согласился на встречу, беньи окутало мимолётное облегчение, но вместе с ним пришло и осознание, что это всё лишь начало. впереди ждала встреча, которая обещала вернуть его обратно в ту бездну, из которой он бесконечно пытался выбраться. общение с джейсоном в мессенджере действительно полбеды, ведь его ожидает начнётся настоящая шахматная партия с достойным противником, где каждое неверное движение может привести к поражению. беньи убрал телефон в карман в такт своим беспокойным мыслям, медленно встал и пошёл к двери. на кону стоит нечто большее, чем информация, которую он собирался добыть. его душа, свобода и шанс на нормальную жизнь. и хотя страх всё ещё продолжал сжимать сердце, люсеро знал, что не отступит. ведь иногда, чтобы победить чудовище, нужно самому стать чудовищем.

-

закат окончательно окрашивает небо в багряно-оранжевые тона, словно кто-то разливает краски по полотну, создавая идеальную картину для этого момента. и пока океан тихо нашёптывает свою вечную песню, а волны мягко накатываются на песок, вдыхаемый дым медленно успокаивает разгорячённые мысли беньи, который наслаждается последними минутами спокойствия перед тем, как сбросить на джонсона свою бомбу. он мажет ленивым взглядом по лицу фреда, что озаряется мягким светом от костра: тот полностью поглощён процессом приготовления сосисок. он не надеется, что друг согласится с ним покурить, но он в этот раз удивляет и спустя пару секунд заходится в кашле. люсеро беззлобно над ним хихикает. фред его лучший друг ещё с тех самых пор, когда мир был намного проще, а отношения с окружающими людьми казались менее запутанными. и хотя беньи знает, что их дружба крепка и нерушима, внутри него всё равно тлеет неприятное нечто, которое целое лето не давало парню открыть рот и сказать правду. это всё влияние джейсона, не иначе. умелый манипулятор так искусно умеет забраться в мозг, что не всегда можешь отличить его мысли от своих собственных. беньи растягивает каждое мгновение, чувствуя будто сам мир замедляется, давая ему шанс насладиться этими сакральными моментами. или просто уже неслабо накуривает, а значит пора. и люсеро выдыхает с собственных губ признание, прозвучащее словно гром среди ясного неба. лицо его беби рико застывает в выражении недоумения и шока, а вечерний воздух, до этого наполненный ароматами костра и морской соли, внезапно кажется холодным и чужим.

беньи молча курит и покорно ждёт, пока фред не начнёт терроризировать его вопросами. – у меня не было выбора. – он изо всех сил старается подобрать слова, которые могли бы в полной мере объяснить его глупый поступок, от воспоминания о котором всё внутри до сих пор переворачивается. но джонсон буквально самый умный человек из всего его окружения, а потому, конечно, догадался о безбашенном плане беньи ещё в тот момент, когда получил сообщение: приглашу-ка я джейсона на встречу. ведь у безумного бывшего люсеро, до сих пор работающего в фирме его отца, наверняка на ноутбуке есть доступ к корпоративной почте. и несмотря на эту потрясающую и манящую возможность докопаться до истины – риски действительно могли того не стоить. а потому в попытке оградить беньи от физического и эмоционального насилия, фред взял с того обещание ни в коем случае не воплощать эту попытку в жизнь. и люсеро нарушил его спустя каких-то двенадцать часов. – утром я залез в аккаунт кампании с его ноутбука – он нарочно начинает рассказ с самого интересного, пропуская все подробности переписки и предшествующей ночи. ведь не уверен, что сможет пережить это заново, пусть даже и на словах, чувствуя, как слёзы уже начинают собираться в уголках глаз. – я успел просмотреть несколько последних переписок, отчетов и контрактов кампании. судя по всему, кто-то из наших сотрудников слил важные данные о клиентах и безопасности конкурентам, тем самым поставив репутацию и финансовое состояние под угрозу. – он замолкает ненадолго, но глаза всё ещё наливаются болью - крысу не нашли и никого не уволили, а значит, ситуация рискует повториться и получить ещё большую огласку. – беньи думал об этом часами, но не приблизился к разгадке проблемы, которая действительно была ему не по зубам - ты знаешь, что за клиенты пользуются услугами моего отца. церемониться вряд ли станут. – он пожимает плечами - и поэтому вся фирма сейчас сидит как на пороховой бочке. я даже не уверен, что мама в курсе – беньи нервно чешет затылок – а самое отвратительное, что отец всё это время был прав в своём стремлении огородить меня от этого знания. оно съедает меня изнутри, но я ничего не могу поделать! – тяжесть слов давит на чувствительное сердце беньи: реальность всего раз в его жизни казалась такой же хрупкой, год назад в вирджинии – мне так страшно – срывается он на шепот, и его голос дрожит так, словно парень стоит на краю бездны. беньи не выдерживает и зарывается в объятия джонсона, как утопающий хватается за спасательный круг. пальцы крепко сжимают толстовку друга, словно тот боится, что он может исчезнуть. слёзы всё же текут по его щекам, а вместе с ними и всё то накопленное за последнее время напряжение. в руках фреда сейчас есть всё, что нужно – незыблемое чувство безопасности. он - точка опоры в этом хаотичном мире, который стал жестокой реальностью, стоило беньи рассказать обо всей ситуации вслух.

их примирение с беллой длится до следующего утра. после их ссоры, они занимаются любовью. и фред думает, что наконец-то у них все хорошо. остаток отпуска пройдет хорошо. глупые ссоры из-за глупой ревности к его лучшему другу прекратятся. но стоит фреду проснуться, поцеловать рядом лежащую беллу в своих объятиях и открыть чат с люсеро, как белла резко подрывается с кровати.

- сегодня никаких телефонов, джонсон. люсеро может день прожить без тебя.

фред удивленно поднимает брови. блять, не прошло и пяти минут, а она снова затевает ссору.

- белла… - фред успевает отправить беньи сообщения.

доброе утро. ты самый лучший. пожалуйста, будь в порядке и живой.

- джонсон. я прошу один день, где все твое внимание только для меня.

фред смотрит на беллу, которая протянула руку, чтобы он отдал телефон. весь их отпуск – это совсем не то, что он представлял. один день? фред разрывается и не может понять почему. уже несколько дней они с беллой ходят по грани. белла видит сомнения фреда и ее глаза начинают слезиться. он пораженно кладет свой телефон ей в руки.

- но мне нужно будет ответить эрику из приюта, как только он напишет.

белла смотрит на него, а после отдает телефон обратно.

- если я увижу, что ты пишешь люсеро, когда я попросила один день, то фред мы с тобой закончим.

фред чувствует, как внутри жжется. наверное изжога от вчерашних острых крыльев, но точно не от того, что белла казалось чужой, такой далекой.

фред ненавидит испытывать злость. для него это одно из самых неприятных чувств в мире от которого он хочет сбежать. которое он избегает всеми возможными способами, подавляя, выплескивая, игнорируя по большей части. он уверен в том, что негативные эмоции – от них одни проблемы. и в его жизни им не место. но сейчас, сидя на прекрасном пляжу с самым близким человеком, внутри него бушует огонь, который жжет его изнутри. он ощущает, как пламя обжигает его внутренности, лишая его спокойствие.

он знал люсеро как самого себя. и поэтому ему надо было покупать гребанный билет в вашингтон и отговорить от безумной идеи, которая поселилась в голове беньи, как только появилась. ты знал, что он все равно сделает это. но фред, фред который видит в людях лучшее, особенно в нем, поверил, что эта сумасшедшая идея покинет голову люсеро. и никакие обещания не помогут. в ярости ли фред? да. злится ли он на беньи за то, что нарушил обещание? нет. это беньи, он не может злиться на него. он злится за то, что беньи опять попал в сети этого ублюдка. но он проклинает существование джейсона. джонсон хочет, чтобы этот психопат исчез со следа земли навсегда и никогда не тревожил его de soleil. фред прекрасно понимает, почему люсеро сделал то, что сделал, но он не понимает как этот ебанный мудак может жить спокойно, портя жизнь его самого родного человека. как много гнилого в таком мудиле, что наплевать на чувства такого солнца как беньи?

и сейчас видя в каком состояние беньи, как в его янтарных глазах, которые для фреда являются как солнечные лучи, которые проникают в непогоду, позволяя увидеть свет и надежду, скапливаются слезы, фред понимает, что он способен на жестокое убийство.

фред терпеливо молчит, не перебивая и выслушивая рассказ. его сердце обливается кровью, когда он наблюдает как дрожит голос друга и его покрасневшие глаза, которые отчаянно не хотят выпускать слезы. но сейчас, фред рядом с ним и поэтому сразу же ловит его в свои объятия. и прижимает к себе. крепко-крепко. обхватывая его двумя руками, привлекая к себе, пряча от всего мира. давая люсеро спрятаться. фред успокаивающе гладит беньи по его непослушным кудрям.

- все будет хорошо, de soleil, - оставляет мягкий поцелуй на виске, пока ему самому тяжело дышать, и он прикрывает глаза, заставляя свои волнение спрятаться глубоко внутри. - мы справимся с этим. решим все проблемы.

есть что-то неправильное в том, что беньи так разбит. для фреда беньи – лучик солнца в его жизни, его источник яркого света в его жизни. тот кто всегда посмеется, заставит фреда улыбнуться. тот кто был с ним тогда, когда фред задыхался от панических атак и кошмаров, находя способы справиться с ними. тот, кто знает, что одного прикосновения можно успокоить тревогу. тот кто дарил ему доброту, заботу, кто освещал ему путь в трудные и радостные моменты. но сейчас его родной человек был разбит, словно его внутренний свет погас. кто-то потушил. фред чувствовал как его сердце разрывается на части от этого. так не должно быть. беньи это не заслуживает. он должен жить, не зная этой боли. веселиться, быть лучшим в лакроссе и наслаждаться жизнью. пусть тяжелая жизнь будет у него, чем у беньи.

фред чуть-чуть отстраняется, но не разрывает объятия. он нежно вытирает слезы беньи.

- а теперь послушай меня, ты ни в чем не виноват. ни в проблемах в компании отца, ни в том, что сделал с джейсоном. - его имя как яд, фред чуть морщится, но оставляет ненависть к этому психопату внутри себя, потому что беньи нужен фред, - я знаю, что он сейчас спутал тебе весь твой прекрасный мозг. чтобы он не сказал – это не так. он тебя не знает. он как яд, который отравляет тебя изнутри. ты самый лучший человек, которого я знаю.

он снова крепко прижимает к себе люсеро, зарываясь лицом в его кудри. он надеяться, что люсеро почувствует, что он не один. и никогда не будет один. у него будет фред. всегда. и что фред никогда его не бросит. чтобы не случилось. белла может пойти к черту. 

- мистер люсеро любит тебя. и он знает тебя. именно поэтому он скрывал от тебя, чтобы ты не чувствовал себя беспомощным. но я знаю тебя, и уверен, что ты сможешь помочь своему отцу. а я помогу чем смогу.

они сидят так еще некоторое время, наслаждаясь тишиной и природой. лэси бегает по берегу пляжа, гавкая на птиц. костер медленно догорает, еда забыта. фред не хочет боится отпускать беньи.

- пойдем спать, de soleil, - фред снова оставляет заботливый поцелуй на затылке, отстраняясь от беньи, чувствуя пустоту. но быстро это чувство исчезает, пока фред быстро убирает еду и тушит костер. после он берет люсеро за руку и они идут в палатку. у них один большой спальный мешок на двоих. забираются туда и фред укладывает друга на свою грудь, обнимая его. объятия всегда помогают. он то знает. одна рука успокаивающе гладит по спине беньи.

- я люблю тебя, - говорит он привычные, но довольно редкие слова. он бы не знал, чтобы делал без дружбы с беньи, - мы со всем справимся.