Меня всегда больше прельщали пограничные, мимолетные состояния, и томление от неизвестности, и неосознанные чувства, и ощущение погони за кем-то, кто всегда будет на шаг вдали от тебя. И полевые цветы мне были ярче садовых, потому что мне не принадлежали, и пение диких птиц слаще оттого, что я не могла их поймать. Вот и люди нравились куда больше мне, когда они были достаточно далеко, чтобы мне не принадлежать, и достаточно близко, чтобы не быть чужими.

А чувства? Такие странные, непонятные, бесформенные, как вода, и неуловимые, словно ветер, они теряют свою яркость, когда облачаешь их в слова, так же как и цветы вянут, когда срываешь их, так же как и сны теряют свою прелесть, когда пытаешься их вспомнить.

Это так странно, как будто он законсервировался во времени, словно ему теперь всегда будет 19, он всегда будет юным, наивным, с горящим сердцем и нелепыми мыслями. Не коснется его ни цинизм "зрелости", ни кризис взросления, ни причуды ушедших годов.

Он теперь всегда будет молчать, что бы я ему не говорила, КАК бы я ему не говорила, и никогда ни обзовёт меня, ни заденет меня за больное, ни начнет нелепую ссору, которые я всегда начинала и которые меня всегда бесили. Неужели я бы предпочла, чтобы он снова это начал? Чтобы он сказал хоть что-нибудь, чтобы прервать это молчание?

Наверное, это потому, что мы до неприличия похожи. Схожие мысли, схожая злость, схожие приступы мизантропии, и нелепый юношеский цинизм, когда кажется, что ты один против всего мира, слишком яркого, слишком шумного, сжимающегося вокруг тебя своим обручем.

Если честно, я вообще не понимаю собственных чувств и эмоций, потому что когда он был жив, я хотела от него избавиться, и в то же время сама мысль о том, что он, весь такой назойливый и раздражающий, вдруг исчезнет из моей жизни, казалась мне нелепой и нежеланной. Ну как же это, без него? Как же без песен, которые нравятся нам обеим? Как же без этих наивных разговоров? Без этого тщедушного тельца, так похожего на моего?

И всё же это произошло. Не помню, что я ему наговорила, что я ему сказала, но он исчез. На этот раз навсегда. Возможно, стоило помириться, но теперь поздно. Даже если я найду в себе силы на разговор, ответ я не услышу, ведь мертвецы не разговаривают.

Теперь, по прошествии многих лет, мне пора наконец признать, что я была неправа. Ну, а он-то был прав? Ну и толку сейчас об этом думать?

в кои-то веки решила выбраться погулять уже настроилась как я красиво накрашусь и надену милое платьице как заболел живот и я лежу и ничего не могу сделать ВОТ ОБЯЗАТЕЛЬНО СУКА СЕГОДНЯ