18 лет ᛉ 1 мая ᛉ пуллит семьи солум ᛉ магия духа - корвус ᛉ черный ворон
ᛉ а под бледной кожей шерри, от запястья и к самому сердцу, простираются ветвистые рога-вены. такие болезненно синие из-за противоречий, что аравийскими водами омываются. если надкусить нортон, то зубы зайдутся от приторности. такая соседская девочка-феечка. ее теплая улыбка и понимающий взгляд — вишенка на многослойном торте. вот тебе и чувствительность, эмпатичность, доброта и общительность. шерри любит малиновый чай, потому что от него худеют. нежные платья пастельных цветов и, вопреки моде, банты в волосах, потому что это мило. ей нравиться читать библию и выращивать под окнами фамильной гостиницы самые красивые пионы, потому что так поступают хорошие девочки. калорийность от приторности образа наполняет воздух вокруг блондинки, когда она чувственно заглядывает в глаза пастыря местного прихода. запретный плод в еще горячей карамели. подушечки ее пальцев оставляют след корицы на ладонях молодого мужчины: “простите меня, отче, ибо я согрешила...”. трепетный шепот до мурашек на затылке священника. своими длинными ресницами она играючи роет бездну в ад для него, потому что это весело. такие как она звонки и сахарные до невозможности, но острые, как ножи внутри. коржи у этого торта слишком сухие. говорят, кондитер изделия “шерри нортон” вместо пшеничной муки и ванили добавил тревожность, паранойю, недоверчивость и щепотку пассивной агрессии. коржи не крошатся, коржи личности нортон жесткие, словно сталь. если проглотить — встанет поперек горла, разорвет трахею, но не позволит себе упасть в чужой желудок. терпкая, закаленная собственными принципами и целями. ее тело покрыто браней из десятков шрамов. каждый из них не похож на другой. от тонких белесых нитей до грубых багровых рубцов. это ее искусство, после отказа от акварельных красок. она несет их, словно архангел михаил свой горящей меч и золотые доспехи. шерри нортон не готовилась к баталии. она вела ее с первого восхода солнца после того самого белтейна. с того дня они всегда с ней. их тихий шепот и истории ласкают маленькие мочки ушей, называют ее вишенкой.
и сделались его рога острее
ведь мое сердце не билось быстрее
он творит добро
но желая зла
ᛉ ее мир магистралью разделяет белтейн. до него чернильные кляксы поверх пустоты. спираль бездны на кромках сознания раскручивается, не дает ухватить ее за хвост, понять, вспомнить. там много страха и боли. там маленькая шерри фарфоровой куклой разлетается на десятки осколков. потерянная, забытая и такая слабая. ее после начинается с молитвы на коленях и заплаканных глаз. на рассвете в объятиях тетки восьмилетняя нортон зарекается вставать на колени. никогда. ни перед кем. ей милее живьем снять с себя кожу, вывернуться наизнанку, но только не ощущать эту парализующую слабость и вязкий страх. вопреки теплу и свету, исходящему от тары — малютка мотыльком летит во тьму. его голос шепчет, что тетка — монохромная тварь, что нужно вырвать ее глаза и отдать ему. шерри любит тару и поэтому она держит жесткие границы. ей отчаянно не хочется делать ей больно. между ними арктика и понижение градуса ежесекундное. нортон хватает только на робкую и такую эфемерную заботу о старшей.
общение с сверстниками кажется ей перстным. у шерри много знакомых, но нет друзей среди живых. пустота внутри заполняется хриплым шепотом. он рассказывает ей и показывает настоящую магию. он называет себя ее другом и просит сохранить секрет. нортон преданная девочка и молчит об этом, как и должно. обучение от бейтрис кажется забавным факультативом и шерри верной псиной продолжает посещать их встречи. тара рада, джамесина строга, а шерри, кажется, до краев наполнена моралью мертвых. голосов становится слишком много. от них виски горят и кошмары цикличным коледоском каждую ночь под веками девочки горят. лава под кожей играет трель тихого безумия на тонких нервах ребенка. а потом, ровно через год после белтейна, шерри во сне устраивает пожар. его смех хриплый, жесткий. он просит нортон танцевать, вскидывать руки к ночному небу и та повинуется. потом ей будет стыдно смотреть в глаза таре, потом на бедре появится ожег от раскаленной кочерги — нортон наказывает себя куда унизительней, чем строго поджатые губы тетки и привязывание к кровати.
иногда ко мне приходит друг -
в глазах искра, в руках синица
он любит шутить шутки тонкие как игла
всё бы было ничего, если бы вдруг
у него не выросли копытца
freya mavor
шерри нортон ᛉ sherry norton
18 лет ᛉ 1 мая ᛉ пуллит семьи солум ᛉ магия духа - корвус ᛉ черный ворон
ᛉ а под бледной кожей шерри, от запястья и к самому сердцу, простираются ветвистые рога-вены. такие болезненно синие из-за противоречий, что аравийскими водами омываются. если надкусить нортон, то зубы зайдутся от приторности. такая соседская девочка-феечка. ее теплая улыбка и понимающий взгляд — вишенка на многослойном торте. вот тебе и чувствительность, эмпатичность, доброта и общительность. шерри любит малиновый чай, потому что от него худеют. нежные платья пастельных цветов и, вопреки моде, банты в волосах, потому что это мило. ей нравиться читать библию и выращивать под окнами фамильной гостиницы самые красивые пионы, потому что так поступают хорошие девочки. калорийность от приторности образа наполняет воздух вокруг блондинки, когда она чувственно заглядывает в глаза пастыря местного прихода. запретный плод в еще горячей карамели. подушечки ее пальцев оставляют след корицы на ладонях молодого мужчины: “простите меня, отче, ибо я согрешила...”. трепетный шепот до мурашек на затылке священника. своими длинными ресницами она играючи роет бездну в ад для него, потому что это весело. такие как она звонки и сахарные до невозможности, но острые, как ножи внутри. коржи у этого торта слишком сухие. говорят, кондитер изделия “шерри нортон” вместо пшеничной муки и ванили добавил тревожность, паранойю, недоверчивость и щепотку пассивной агрессии. коржи не крошатся, коржи личности нортон жесткие, словно сталь. если проглотить — встанет поперек горла, разорвет трахею, но не позволит себе упасть в чужой желудок. терпкая, закаленная собственными принципами и целями. ее тело покрыто браней из десятков шрамов. каждый из них не похож на другой. от тонких белесых нитей до грубых багровых рубцов. это ее искусство, после отказа от акварельных красок. она несет их, словно архангел михаил свой горящей меч и золотые доспехи. шерри нортон не готовилась к баталии. она вела ее с первого восхода солнца после того самого белтейна. с того дня они всегда с ней. их тихий шепот и истории ласкают маленькие мочки ушей, называют ее вишенкой.
и сделались его рога острее
ведь мое сердце не билось быстрее
он творит добро
но желая зла
ᛉ ее мир магистралью разделяет белтейн. до него чернильные кляксы поверх пустоты. спираль бездны на кромках сознания раскручивается, не дает ухватить ее за хвост, понять, вспомнить. там много страха и боли. там маленькая шерри фарфоровой куклой разлетается на десятки осколков. потерянная, забытая и такая слабая. ее после начинается с молитвы на коленях и заплаканных глаз. на рассвете в объятиях тетки восьмилетняя нортон зарекается вставать на колени. никогда. ни перед кем. ей милее живьем снять с себя кожу, вывернуться наизнанку, но только не ощущать эту парализующую слабость и вязкий страх. вопреки теплу и свету, исходящему от тары — малютка мотыльком летит во тьму. его голос шепчет, что тетка — монохромная тварь, что нужно вырвать ее глаза и отдать ему. шерри любит тару и поэтому она держит жесткие границы. ей отчаянно не хочется делать ей больно. между ними арктика и понижение градуса ежесекундное. нортон хватает только на робкую и такую эфемерную заботу о старшей.
общение с сверстниками кажется ей перстным. у шерри много знакомых, но нет друзей среди живых. пустота внутри заполняется хриплым шепотом. он рассказывает ей и показывает настоящую магию. он называет себя ее другом и просит сохранить секрет. нортон преданная девочка и молчит об этом, как и должно. обучение от бейтрис кажется забавным факультативом и шерри верной псиной продолжает посещать их встречи. тара рада, джамесина строга, а шерри, кажется, до краев наполнена моралью мертвых. голосов становится слишком много. от них виски горят и кошмары цикличным коледоском каждую ночь под веками девочки горят. лава под кожей играет трель тихого безумия на тонких нервах ребенка. а потом, ровно через год после белтейна, шерри во сне устраивает пожар. его смех хриплый, жесткий. он просит нортон танцевать, вскидывать руки к ночному небу и та повинуется. потом ей будет стыдно смотреть в глаза таре, потом на бедре появится ожег от раскаленной кочерги — нортон наказывает себя куда унизительней, чем строго поджатые губы тетки и привязывание к кровати.
ᛉ любит прогулки по кромке леса в одиночестве;
ᛉ ведет два гримуара;
ᛉ патологический интерес ко всему запретному;
ᛉ испытывает наслаждение, созерцая чужие страдания.