Эпизод #9

у вани от поцелуя, даже такого детского, в груди заедает. эмоций слишком много, и выместить их можно только одним способом: мягко обхватывая терри поперек талии, чтобы был ближе. ему это нужно было все нескончаемое время разлуки. даже не так. ему впечаталось в голову, что нужно быть рядом всегда, максимально близко и касаясь, хотя бы коленки сталкивая. мальчишеский романтизм в груди цвел прекрасной альтернативой ханахаки, что жить не мешает - даже помогает на то решаться, что раньше недоступно было. ваня гладит теплую спину через одежду, стараясь быть не слишком настойчивым, ничего не прося, кроме как задержаться в поцелуе еще немного. он мягко лижет губы терри, чуть отстраняясь, неспешно втягивает нижнюю в рот и чуть посасывает. надеется, что сможет доставить этим удовольствие. соприкасается носами - для клярского это очень много значит, символ доверия, с сердцем сплавившийся после сказок. улыбается ласково и дует на губы, давит на них языком.

дверь соседнего купе хлопает так громко, что аж слышно, но ваня весь настолько в поцелуе, что почти готов списать это на форточку. он внезапно трезвеет на секунду, подгоняемый ответственностью и неприятным чувством незавершенного гештальта. он гладит терри по бедру и целует в бровь, - я сейчас должен сходить к куратору, сказать, что успешно сел. пока еще могу от тебя оторваться. я приду, и мы будем целоваться. много. я скучал, - прямо в лоб, потому что с этим чудесным юношей у него храбрости, как у льва из страны оз. чмокает еще раз, в подбородок, и очевидно неохотно отстраняется, а затем протягивает телефон разблокированный. там прямо на заставке смущенное лицо и черные кудри - летняя фотография, одна из любимых, - поищи музыку. я сделал для тебя плейлист. называется "для терри". знал, что придется говорить с балашевым. не скучай, - он уходит, но уже минут через десять возвращается, стуча в дверь, - терри, это я, открывай.

Терри кажется, что он уснул, упал в мягкую перину по имени Ваня, так хорошо и уютно прижиматься к нему, чувствовать его ноги своими, и губы на своих. Терри почти теряется от всего, что дарит ему Ваня. Он хочет тоже показать свои нежные чувства, но млеет и почти стонет от таких прикосновений, чувствуя разливающуюся лаву от соприкосновения носами. Уже почти ловит горячий язык губами, но Ваня целует в бровь, слегка сбрасывая дымку погруженности в процесс. Терри только кивает, берет телефон в руки и на автомате запирает дверь, запомнив, что ему пообещали поцелуи. Терри тоже скучал, и он хочет показать это, со словами у него не очень рядом с Клярским. Улыбка не сходит с лица, стоит только взглянуть на телефон. Терри включает альбом, который для него, погружается в воспоминание о моменте, когда был сделан снимок. Он не ожидал этого, потому не закрылся, потому у Вани есть эксклюзивное смущенное выражение лица в доступе 24/7, как он говорит. Терри почти пропускает возвращение Вани, моргает медленно и открывает дверь. впуская , захлопывая обратно и прижимая к деревянной поверхности, пока духу хватило. Носом проводит от основания шеи до уха, целует за ним робко и переходит на щеку, не выдерживает долго и падает снова на на губы, непривычно настойчиво их сминая, показывая свое капризное "скучал и возьму свое". Сжимает на мгновение, а потом разглаживает ванины плечи, и уже прижимает больше к себе, чем к двери, а потом отстраняется просто потому, что от волнения забыл дышать, а теперь воздуха легким не хватает.

ваня не понимает, что случилось, долгую секунду. его так быстро затягивают в тесную волшебную теплоту, что парнишка успевает только ошарашенно моргнуть. на сто двадцать шесть кадров в секунду больше, чем может воспринимать глаз волшебника - если он вообще чем-то отличается от человеческого. на ощущение терри на себе он реагирует мгновенно, еще даже до того, как успевает подумать, что надо сделать. руками за талию хватает, чтобы не смел отстраняться, держит крепко, уверенно. немного резко выдыхает и голову наклоняет, позволяя шею исследовать. но терри ведь гениальный, потому что непредсказуемый. он на щеку внимание обращает. ваня знает, чувствует, что будет дальше. поворачивает голову и встречает его своими губами на полпути. готов отдать даже больше, чем все, что имеет. как только порыв исчерпывает себя, клярский немного глупо улыбается, оглядывая пытающегося отдышаться мальчишку в своих объятиях. смотрит немного вверх, но все равно чувствует себя почему-то очень оберегающим. наверное, потому что его личный маленький зельевар - истинное сокровище. у вани поистине драконья жадность, лихорадка может начаться. попробуйте только отобрать - горы свернет. от рук на своих плечах расслабляется, чуть дергает ими, сначала сутулясь, потом расправляя обратно. пытается понять, как получит больше прикосновений. решает, что оптимальнее всего - просто грудью к груди прижаться, чтобы носом в щеку и дышать на ушко. руки чуть опускает, но держится в пределах приличного, - носом дыши, когда целуешь, bulochka. мы же учились, - безболезненный укус мочки, потому что манит, мягенькая и близко. дает время прийти в себя, гоняя потоком воздуха кудряшки на лбу терри, выдыхая. смотрит хитро, но так нежно, что о пакостях и речи идти не может, - попробуем еще? - и целует, будто боясь услышать "нет". зная, что не услышит.

Вместе с приятным голосом врывается фоновый шум. Доигрывает песня, ведь Терри вскочил сразу, не потрудившись остановить плейлист. Он восстанавливает дыхание полностью, на особое обращение носом утыкаясь в плечо и вдыхая аромат пока только в мыслях именно его Вани. Вслух мальчишка ещё не заявлял права так прямо, - у меня мало практики, видишь ли, мой партнёр не всегда рядом для этого, а с другими людьми я не целуюсь, - это буквально значит, что и не собирается, что Терри хочет не зависимо от количества сладостных возможностей целовать только Ваню.

Терри вздыхает, когда его ухо прикусывают. Уши не чувствительные. Были. А потом Ваня решил обратить свое ласковое внимание, вызывая электрический заряд по позвоночнику. Терри уже не загнан, только губы высохли, но Лурье их бегло облизывает, а потом ему уже некогда тратить на такое время, он практикуется в искусстве поцелуя с Ваней, усаживая того на сидение и, не отрываясь, усаживаясь на колени. Так ведь намного удобнее, и теснее можно прижаться. Можно обнять за шею, поглаживая загривок пальцами. Можно пройтись игривым движением языка между губ Вани, забирая его вкус себе и отгоняя смущение на этот счёт на потом. В этот раз Терри прерывается, потому что волнуется, - ты не голоден? ехать долго, у меня есть обед с собой, если хочешь, - не удерживается и легонько касается губами снова, впрочем, давая возможность ответить сразу после.

- твой партнер все это время хотел быть рядом и засыпал с мыслями о тебе. о скорой встрече. так что прости, если он разучился целовать тебя так, как нужно, - голос у вани успокаивающий. он терри пытается в голову одной интонацией вложить, что понял и верит. после их совместной фотографии на заставке плейлиста можно было не сомневаться. после оповещения на английском, коряво переведенного, можно было быть даже уверенным. "ищи терри, если уже на нашел" - на таймере. в чехле, прикрепленном на телефон, краткое расписание всего, что запланировано. сбор, всякие отправления, в том числе - поезда. можно легко понять, что в огромной железной машине молодой человек позволил бы себе не больше двадцати минут без победителя в чемпионате мира по милоте. судя по тому, что выходил он за две минуты до срабатывания таймера, терри должен был увидеть это. стыдно ли ване? ни капельки.

ему нравится так - когда терри не стесняется. можно пересчитать ребра, чуть надавливая. воплотить свою мечту - накрутить на палец кудряшку, перебрать волосы и кожу головы помассировать. промычать довольно в ответ на прикосновения к шее. маленький зельевар - личный тайлер дерден. ваня - большой ребенок. он на провокацию ведется, за чужим языком прямо в рот следуя. чуть задирает верх, касаясь почти невесомо тремя пальцами голого живота, после плавно проводит по нему солнечного сплетения, заново знакомясь. видимо, этим о еде и напоминает. когда терри отстраняется, клярский думает, что напортачил, но у него голова едва ли не кружится от близости. поэтому понимает с первого раза, но заторможенно. руку убирает французу на бедро, придерживая. ваня не знает, останавливается ли поезд, и не хочет, чтобы это чудо сшибла его с колен банальная маггловская физика, - не сильно, но я никогда не против поесть. ты уже знаешь. у меня тоже обед с собой. для тебя тоже. только он очень вредный, я пойму, если ты откажешься. "доширак" - я рассказывал, ты помнишь? pisha bogov.

Как ему вообще в голову пришло, что он разучился? Сомневается, пока Терри готов упасть, благо что уже сидит, и это меньшее, что вызывают ванины поцелуи. Становится даже слишком жарко, так что небольшой диалог о еде немного помогает держать себя в руках, не слишком сильно реагируя на руку на своем теле, - я помню, хочу попробовать это чудное блюдо. Тогда еще немножечко тебя, пожалуйста, и перекусим, - Терри прикусывает губу Вани и ерзает, стараясь удержаться от полного затмения. Целует в надежде, что сможет остановиться на чуть-чуть, или что его остановит Ваня, и они не очнутся уже поздно вечером на подъезде к замку.

Знойными летними днями так и происходило, кажется. Когда им удавалось увлечься без посторонних отвлекающих факторов, Терри приходил в себя уже после заката. Он так успел запороть несколько зелий, не реагируя на таймер. Его милый гость куда интереснее. Но Терри не жалел, чистил котлы и просто откладывал долгие рецепты на потом, предпочитая вжать Ваню в прохладную каменную стену зельеварни.

Терри за десять минут отсутствия Клярского успел еще и подумать, где бы они могли проводить время вместе. Множество тайных закоулков замка как будто бы уже были поделены парочками, так что стоит забраться поглубже и позаковырестей. Использовать для этого выручай-комнату, например. За последнее время Терри не замечал, чтобы кто-то еще находил ее.

- я всегда готов предоставить тебе себя. в любом количестве, - показавшаяся немного жалобной, просьба терри вызывает в ване умиление. он ласково гладит коленки, которые сам же помог расположить по обе стороны от себя, ведёт от них вверх по ногам, чуть надавливая. касания собственнические, но мальчишка даже при желании не мог бы быть груб. не с этим человеком. он старается не обострять - но прижимается к терри грудью и животом вплотную, за пояс обнимая обеими руками. так близко, что даже через одежду чувствуется тепло чужого тела.

клярский помнит, как неловко ему было летом, как суть всего, что он вытворял, доходила до мозга через полчаса. он не смущался того, что мог подойти к терри и обнять со спины, целуя загривок в качестве пожелания доброго утра. но собственные руки, что так бесконтрольно забирались под домашнюю майку, игриво цепляя сосок и вырисовывая солнышко на торсе второго подростка... это вгоняло в краску. и ощущение его кожи, которое преследовало весь одинокий август. и то, как бесцеремонно айви подхватывал ещё сонного терри на спину, ворча что-то вроде "я большая черепаха" и таща в душ, где они больше пачкались, чем отмывались. ваня вспоминает то злополучный завтрак всегда с румянцем по всему лицу.

- если ты будешь так ёрзать... - он не договаривает, просто утыкается в шею и целует. оттягивает ворот до ключиц, стараясь не порвать ткань и не придушить лурье, ставит ему небольшой засос под самой косточкой. у вани тело ведёт себя совершенно по-подростковому, и он не хочет, чтобы это все испортило.

_{у меня глюк какой-то, аватар не могу поставить}

Наверное с них можно рисовать картину. С Вани точно можно. Терри замирает и просто любуется его лицом, гладит по щекам и лохматит волосы, чтобы принести вид совсем домашний, будто только из постели. Совсем не хочется идти на ужин по приезду, выслушивать речи директора и высиживать обязательный час. Обычно не так, но первый ужин это как бы возможность пересчитать студентов по головам - все ли приехали, все ли на месте. Ване тоже нужно будет показаться куратору, очевидно. Чужая страна. А еще неизвестно, как их школа будет учиться здесь с ними, где жить. Но ведь хотя бы за свой стол можно утянуть русских, правда ведь? Одного лишь Ваню вряд ли. Терри любит контролировать ситуацию и знать больше, чем положено. Можно мягко подтолкнуть к чему-то, немного надавить, и человек верует, что сам дошел до мысли, сам решил что-то сделать. Прекрасное ощущение. И на тебя никто не обратил внимания. В этом году так не выйдет, Терри не сдержится, будет светиться при виде Клярского, будет невольно тянуться к нему, липнуть, возможно отгоняя всех самых робких. Ему ни капельки не стыдно, но стать центром внимания не хочется совсем. Только вот страдать Терри будет также, когда Вани не будет рядом, так что, какая в сущности разница? Он будет наслаждаться их временем. В конце концов он мог бы сослаться на то, что они часами обсуждают зельеварение, и Терри просит консультацию у Вани, как у того, кто превзошел его.

Это лето так все изменило, что Терри мог бы не узнать себя, не присутствуй он при всех влияющих на это событиях. Его родным не плевать на него, как может показаться, хотя на людях их редко увидишь вместе. Так к середине августа мама Терри пришла к нему в лабораторию, чтобы вытащить из одиночества и подземелий. Она так мягко улыбалась в тот же вечер, доверительно сообщая, что им всем понравился Иван, подмигнула, будто Терри должен был в этом жесте что-то уловить. Он в принципе был поражен, так что уловил с запозданием. Это было благословение на что-то, о чем еще даже думать прямо было сложно. Сейчас проще. Терри смотрит в любимые глаза и улыбается. Он смущен в следующий момент эпитетом, еще через минуту замечанием Вани, переживая странную волну удовольствия от его копошений, - я отдаю половину своего сердца тебе. отдашь ли ты половину своего мне взамен? - ну и дурак. кому вообще понравится такое предложение? Терри сползает потихоньку, чтобы встать и сделать вид, что не ляпнул ничего вообще, - п-прости, давай, наверное, перекусим.

ваня помнит, как предлагал вместе посмотреть "стального алхимика" летом, благо у полукровки лурье техника для этого нашлась. подростки лежали вместе на кровати, залипая в экран. сопереживали персонажам так, как будто сами вместо них все жизненные невзгоды пройти должны, обхитрить судьбу. и, когда айви слышит такую знакомую фразу - реагирует мгновенно. руки на теле терри сцепляет крепче, давит ему на поясницу, заставляя максимум прогнуться, но не слезть. весь ему навстречу тянется, - тупица, я отдам тебе всё! - счастливо смотрит, не отпускает. чувствует чужую неловкость и целует прямо под губой, чтобы в следующий миг в настоящий поцелуй это превратить. они приедут в хогвартс с ужасно опухшими губами, терри так и вовсе покусанный немного. ваня, когда искренне кому-то симпатизирует, чувства скрывать не умеет совсем, - если после этого ты не скажешь своей маме, что мы встречаемся и что я после покидания хогвартса я возьму тебя в россию минимум на пару месяцев, то я буду звать тебя теренсом, - очень серьезно и строго говорит, пытается за шуткой донести то самое, на что летом времени не хватило, а по телефону было бы неправильно. а еще из-за собственных попыток оставить лурье рядом, заставить мягкими методами себя выслушать, ощущает, как чужие ягодицы давят чуть сильнее. конечно, он сам в этом виноват, потому что все ещё прижимает своего парня (боже, это что, сон?) руками, но ощущения для раздразненного подростка, целый месяц этого ждавшего, зашкаливающие. клярский стонет тихо. он знает, что терри хочет того же, просто робкий, просто его приглашение с предупреждением перепутал. ваня аккуратно от пояса ведёт к пояснице и ниже, сжимает, прямо в глаза глядя. он сейчас как кот, что валерьянки с кошачьей мятой одновременно нанюхался - выглядит инопланетно. руки тем же путем на место возвращает, дразнит. чтобы у его алхимика сомнений больше не осталось, с горящими щеками жарко шепчет, как будто кто-нибудь может услышать, - я пойму, если ты откажешься заниматься любовью в поезде. но я хочу тебя каждым сантиметром своего тела. это не изменилось, - он не призывает к действию, хотя, конечно, очень этого хочет. просто стремится восполнить то недопонимание, из-за которого терри изначально попытался сбежать. ваня хочет показать, что желать другого человека даже в таком месте - нормально. но его возбуждение мешается пополам с неумением правильно выражать свои мысли и выходит только смотреть прямо в любимые глаза, надеясь донести: айви лурье безусловно жаждет, но уважает и его решение ценит. если терри хочет, они дойдут до конца. если нет - ваня будет терпеть и закинет ногу на ногу, постарается отвлечься на доширак до тех пор, пока приятное головокружение не сойдёт с него, будет излучать невинную нежность.

Да, идиот. И абсолютно счастливый идиот, просим заметить. Кажется они теперь встречаются. Нет, не кажется. Теперь не только в мыслях украдкой можно называть Ваню своим. Все на законных основаниях! Терри прижался обратно. Вообще Клярский умные вещи говорит. Делать такое в поезде не очень разумно. С другой стороны, до пятен перед глазами хочется, они заперлись как только можно, намекая, что никого не ждут. Он знают с десяток заглушающих чар, а до Хогвартса еще ехать и ехать. Терри просто стягивает всю верхнюю часть одежды с себя за раз. Ваня теперь может спокойно рассматривать. Может на свой след, потемневший на коже, посмотреть, - мне холодно, согрей меня, - задрал и ванины одежды, сгибаясь пополам, чтобы поцеловать живот, прикусить кожу и тоже оставить там след. Пока они не увлеклись, Терри из чехла на брюках достал палочку и навесил пару пологов тишины. Он мог бы сдерживаться, но не хочется, хочется быть громким, каким он может быть только с Ваней.

Теперь Терри умышленно прижимается задницей и потирается, целуя шею - она всегда так манит. Иногда даже хочется немного придушить и посмотреть, что будет, но Терри гонит эти мысли. Он не хочет вредить Ване никак вообще, - отпустишь снять штаны?

когда терри снимает с себя верх, ваня охает. он тщетно пытается найти следы, оставшиеся с лета. ничего нет, разумеется. но расстраиваться сильно рано. вместо этого можно познакомить свое любимое воплощение красоты с авторским боди-артом, - все, что ты пожелаешь, - обещает клярский. он тянет за край одежды, которую терри только задрал, снимая полностью. ругается, что ее слишком много, на русском и предстает растрепанным, как будто спросонья. охает от легкой боли в уязвимом месте и откладывает себе в голове, что обязательно сделает след парным. терри берется за палочку, и ваня позволяет ему сосредоточиться на заглушающих - настолько, насколько это возможно, когда твое плечо целует чемпион мира по зельям. ваня проводит по коже, что манит сродни империо - также непростительно. он уже готов поверить, что лурье за прошедший месяц разлуки освоил гипноз. потому что один взгляд - и клярский пропал.

терри играет нечестно. и, наверное, знает это. ваня стонет совершенно несдержанно, громче, чем в первый раз. двумя пальцами давит меж ягодиц нахала, стараясь хоть так отомстить. удовольствием на удовольствие, - конечно, - рука исчезает, а сам парнишка приподнимается, почти запутываясь в брюках и белье. палочку убирает подальше, чтобы никого случайно не убить. презерватив кладет рядом с собой на сиденье - знал, к кому едет. целует быстро, порывисто, не давая толком ответить - и обратно садится. притягивает к себе за выступающие бедренные косточки, но вовремя останавливает, заставляя остаться на холодном полу купе. наклоняется, чтобы любовно укус оставить. он за поясом брюк легко скроется. ваня теперь будет одновременно жаждать того, чтобы терри как можно чаще потягивался, свою занятость всем демонстрируя, и не делал этого совсем - последствия опасного поступка непредсказуемы, лишний раз лучше не палиться. так и смотрит, прижимаясь подбородком к торсу, - я люблю, когда ты на мне, - и давит на поясницу, заставляя на колени вернуться. они для терри будто созданы, и уже чувствуют холод без шикарных бедер. непорядок.

Ваня мстит ему. Определенно. Есть за что, но Терри теперь совсем не хочется слезать, глотая стон. Брюки влет снимает и на свободное сидение кидает не глядя, потом разберутся с этим. С бельем куда проще. Терри гладит по голове, закусив губу. Теперь они мечены друг другом, но на Терри следов больше. Это нехорошо, нужно обязательно восстановить справедливость. Терри залезает обратно, усаживается на бедра и стонет на ушко. Горячо уже сейчас, - а я люблю, когда ты во мне, - и целует в плечо, обнимая и прижимаясь, чтобы впитать тепло.

Берет Ваню за руку, разглаживая кожу, смотрит в глаза и пальцы в рот тянет, прикусывая нежно подушечки, облизывая и всасывая их в рот по одному-два вместе со своими. Заводит их за спину, направляя. Не терпится, - подготовь меня, пожалуйста, mon cœur, - Терри уже смелее, но все еще пылает от происходящего, смущается. Правда только в процессе. Ваню, обычно, такое настигает после, так что они оба могут сосредоточиться на смущенной стороне друг друга с улыбкой и без помех. Интересно, как скоро они привыкнут? Вот бы никогда. Острота ощущений и чувств к этому человеку прекрасны, Терри не хочет это терять.

- терри, blyat, - мечется в душе от этих слов. любимый серый кардинал его слабости летом открыл и теперь играет на них без зазрения совести. ваня бедрами двигает больше инстинктивно, чем с желанием отомстить. поцелуй в плечо принимает с покорной благодарностью. слегка шлепает искусителя, задерживая руку на ягодице, сжимая ее крепко. одаривает вниманием грудь - там, где бьется сердце, что его выбрало, должно быть особенно много поцелуев. ему бы терпения подольше - оформить засосы в осознанные узоры. но всякая выдержка идет лесом, а клярский хаотично превращает терри в далматинца. хочет оставить тридцать один след - на каждый день, что порознь провели.

эта игра с руками из вани вырывает "ох". он мягко толкается пальцами в рот, чуть надавливает на язык. не сильно, чтобы рвотный рефлекс не вызвать. смотрит завороженно. у него не срывает тормоза только чудом. в ответ на просьбу целует сначала, за затылок свободной рукой плотнее прижимая. почти сталкивается зубами. сама осторожность, когда пальцем внутрь проникает сначала наполовину. холод воздуха от открытой форточки ощущается на коже почти как прикосновение ножа. он от ранений терри хочет собой закрыть, когда почти обнимает той рукой, что творит вещи, которые вслух сказать стыдно. смущенно со всеми, кроме терри - он настолько родной, что ничего грязного даже в самых откровенных ласках увидеть невозможно. ваня отвлекается от чужого рта и лижет сосок. легонько прикусывает. хочет руки в своих волосах прямо сейчас - стонет об этом куда-то в ребро. ему достаточно и слишком мало. даже вооруженное нападение на поезд не заставило бы оторваться от любимого человека.

- Да? Что такое? - на шлепок Терри охает, ему странно это нравится, будто такой след даже глубже засосов останется, которыми Ваня его осыпает. Терри бы рад в общей душевой всем показать, как в порыве страсти его пометили (на самом деле его при этом разрывает от смущения перед возможной ситуацией и нежеланием делиться ваниными следами), но он теперь учится на направлении - в душе не так многолюдно.

Пальцы Вани это искусство. Терри, пока занят ими - стонет, обдавая вибрацией, мало соображает и с удовольствием ласкает фаланги, как может. В тумане отвечает на поцелуй, опуская руки на живот Вани, втискивая и прижимая их, будто согреть хочет, на самом деле просто чувствовать подушечками пальцев его тело.

- Вааня! - стонет с акцентом, не выдерживая, даже без просьбы-подсказки зарываясь в волосы и немного прижимая. Это маленькое прикосновение сильнее пальцев внутри чувствуется, пока те не задевают случайно особое местечко, вырывая дрожь волной и тихий полустон. Терри отрывает Ваню от себя, немного за волосы тянет, больше отклоняя назад - к стенке. Лижет широко шею от ключиц и возвращается обратно кончиком языка, спотыкаясь и падая губами на грудь, чтобы прихватить кожу и отметить следом побольше, присасываясь по-вампирски.

- ты невозможный. великолепный, - у вани знания английского языка не хватит на то, чтобы чувства свои описать. он знает только, что терри - его первая и последняя мысль с самой первой встречи. он под мерное стучание колес старается попадать сердцем, потому что надо успокоиться. потому что пока в ритм может только толкаться пальцами, чуть натягивая указательным чужую щеку. не для того, чтобы выглядело - просто она от этого немного сильнее розовеет и лицо терри, и без того на шедевр классиков похожее, окончательное сходство с акварельным портретом приобретает. ваня думает, что после этих ассоциаций не сможет спокойно пойти - а спустя секунду не может даже вспомнить, что такое мысль. потому что все его тело занято тем, чтобы запомнить маленькое прикосновение, а пресс напрягается и расслабляется несколько раз кряду. будто не может решить, каким шаловливой руке показаться.

ваню стон секундно волнует - он обится сделать больно. а потом мозг обрабатывает информацию. приходится подумать о наполовину доеденных кошками и червями голубях, чтобы не кончить от лица терри в этот момент. его бы поняли, юноша знает, но предпочитает с трудом держаться. мстительно сгибает фалангу - и кармически слышит самые лучшие звуки снова. ваня старается не касаться его больше. закрывает глаза, когда за волосы тянут. больно ударяется лопатками о стенку купе, повинуясь партнеру, и оттого чуть глубже, чем планировал, проникает. айви все еще переживающий больше, чем нужно, но он остановиться не может, указательным пальцем надавливает, предупреждая. переводит ласку на следующий уровень. и рукой возбуждение терри накрывает, чтобы парой неспешных движений на новые следы поощрить. 

То, что чувствует Терри за свои действия как бы намекает, что не один он с ума сходит, только Ваня определенно на десяток пунктов выше шагает, делает зависимым, посылает волны мурашек удовольствия одним движением. Терри не стесняется показать, насколько это приятно, снова. Скорее даже он не может удержать своей реакции. Массирует голову, выдающую потрясающие идеи и мысли, рисует дорожку мелких засосов от первого до пупка. Ниже просто не может согнуться, но занять рот нужно. Нужно куда-то деть свое желание, направить, чтобы не кончить от пары движений теплой руки.

Терри потирается настойчиво, просит перейти дальше. Он готов, просто едва ли способен связать это в предложение. Целует щеки, нос, губы, наконец, и прижимается лбом ко лбу, - пожалуйста, Ванья, - выговорить имя толком не выходит, а ведь он учился. Просто язык заплетается даже на родную речь.

Лижет шею, как ластящийся котенок. По сути тоже ласки просит. Придя в себя Терри точно будет спокойнее, но сейчас его уши и щеки розовеют от собственных смелых действий, кажущихся возможно слишком. Какими такими "слишком" не ясно, но ведь Ваня не скинул с колен и не шипит в неприятии, значит это только в голове Лурье.

презерватив быстро открыт и надет. терри просит - этого достаточно. ваня бы умер за него. возможно, прямо тут это и сделает - от удовольствия. у вани вариантов действий - множество, а результат один: любовь. ее в глазах разглядеть можно, когда партнера за бедра приподнимает, а после направляет, чтобы стать целым. никаких резких движений. надо позволить привыкнуть. мальчишке говорить трудно, поэтому он сокровенными знаниями через прикосновения делится.

чмок - я на турнир ради тебя приехал.

чмок - я скучал безумно.

чмок - я тебя люблю.

его рука, все еще немного влажная и липкая, на чужом животе сердечки рисует. ваня за волосы кратко тянет, чтобы сразу же руку на затылок переместить. не делать больно. кусает за губу. слизывает выступившую капельку крови - случайно кожицу содрал. ему хорошо. больше даже не физически, а от осознания того, что они делают. для вани это что-то священное, будто новый уровень родства душ. будто с каждым неловким поначалу движением бедер их судьбы сшиваются. мальчишка знает уже, что ответственность за это обязательно возьмет. как только решимости наберется. потому что терри может думать о себе плохие вещи, но он - предел мечтаний, - идеально, - говорит ваня. он про всего терри думает. поглаживает его щеку носом перед поцелуем.

чмок - ты прекрасен любым.

Стон протяжный. Терри не способен сказать, как ему прекрасно. Ваня, кажется, тоже пытается через жесты выразить свои чувства, и Терри его понимает, как никогда. Гладит кожу на задней части шеи, сжимает мягко мышцы. Ему не больно, ему великолепно. Пусть хоть все губы в кровь искусает, Терри хочет еще пару поцелуев, прежде чем руками огладить, остановить их на плечах, опираясь, чтобы двигаться.

Когда начинает, рот приоткрывается сам, невозможно держать губы плотно, даже не ради дыхания, ради контроля над вырывающимися стонами. чертовски хорошо. - Ты идеальный, - Терри ставит акцент, благодаря кому все так хорошо. Его самого от собственной пассивности в проявлении чувств тошнит немного, но Терри старается научиться показывать чаще, как много Ваня значит для него. Неплохо выходит с невольными жестами, в отличие от слов. Терри умеет говорить. Красиво говорить. Мог бы даже притвориться влюбленным. Только когда все по-настоящему, как-будто магически все красноречие теряется, а сформировать в слова выходит, наверное сухо. Но Терри научится и с Ваней свои мысли выражать, обязательно. Ему важно поделиться своими самыми серьезными намерениями с ним.

ваня теряет счет времени. у него перед глазами только плавные движения вверх-вниз, прекрасное смущение на щеках терри, колышущиеся кудри. он одновременно помнит и не может восстановить в голове, как ласкал возлюбленного. слишком хаотично. слишком искренне. позорно быстро, но, в то же время, дольше и слаще, чем когда-либо. ваня находит себя между вселенных из зрачков лурье, в которые заглянул краешком глаза. у него глаза прищурены, а лоб чувствует все тепло чужого. немного взмокшие волосы. отстраняться не хочется. и запах чужого пота, и теплая привязанность на собственном животе вызывают не брезгливость, а странную нежность. она клярского, как специальная лопатка мороженое, скручивает. заставляет обнять покрепче, за спиной у избранника беспалочково ощичающее кастуя. ткнуться носом в плечо и приходить в себя. мальчишка удовольствием оглушен.

лурье, как всегда, прав: после занятий любовью юношу накрывает смущение. он немного робка смотрит на терри. ищет следы неодобрения или неудовольствия. заправляет выбившуюся прядь за ушко и мочку целует, - люблю тебя, - неожиданно громко. но так уместно, что ваня даже не рефлексирует. только улыбается и целует снова, в щеку. гладит очаровательно бледные, по сравнению с его руками, бока, - а вот теперь и покушать можно, - с неловким смешком. он каждый раз не знает, что делать после. тянется за одеждой, - не хочу, чтобы ты заболел. но... терри? - хитро смотрит, прежде чем на ушко шепнуть, - я мог бы смотреть на тебя вечность.

_{это вам не минтманга}

_{затрахано}

_закрыто