А подвох был в том самом - чтобы быть писателем, нужно обладать такими противоречивыми чертами, как чувственность и сдержанность. (с)

Сижу спокойно, но меня отчего-то так сильно переворачивает внутри. Наверное, я вложила в эту работу больше, чем просто свою душу и еще больше, чем планировала показать. Просто выплеснуть куда-то свои эмоции, страхи, подсознательные желания, чувства. Это так... странно, когда мимо просто проходят люди и, случайно прикасаясь к этой части моего мира, видят больше, чем я могла бы когда-нибудь кому-нибудь рассказать в личной беседе. Просто через строчки моего фика. Это так...классно. А еще прошибает на какие-то неведомые эмоции. Будто меня уносит на гребне волны от моего же творчества, эта сумасшедшая концентрация моей... личности в нескольких строках. Я могу много о чем молчать, много чего терпеть, не подавая вида и держа удар. Но в моей голове выстраивается очередь из токсичных персонажей, тяжелых и больных, каждый со своей трагической историей проходит этот путь. Каждый несет печать моего жизненного опыта В них даже больше меня, чем в моей ежедневной жизни. Холерики. Харизматики. Неуравновешенные и сложные, закрытые от общества на тысячу замков и вынужденные носить разнообразные маски. Прячущие за толстыми стенами свои душевные метания и искренние порывы. В итоге они срывают маски с себя и становятся счастливыми, мне нравится описывать хэппи енды, хотя есть мечта написать драму. Мне кажется, это сильнее меня изобразит во всей красе больного сознания. Обычно такие истории читают только незнакомые люди, я прячу их подальше от друзей и близких. Сегодня впервые показала знакомому человеку, и до сих пор не могу отойти от шока. Эйфория и боль - вот то, что я чувствую в эту минуту. Словно с меня самой содрали маску веселой циничности, которая приросла ко мне с мясом. А что за ней - да просто человек, у которого болит душа, и от этого нет лекарства, только творчество.

Каспийский Груз – Mademoiselle

Когда я смотрел на нее, мне в равной степени хотелось убить ее и поцеловать. Когда я смотрел на нее, я испытывал непреодолимое желание заключить ее в объятия, прижать к себе и задушить. В ней самое, в ее взгляде было что-то коварное, неуловимое, возбуждающее чувство ненависти. И, быть может, именно поэтому я так безумно любил ее. Женственности, проклятой, сводящей с ума женственности, в ней было больше, чем в любой другой женщине. Она была наделена ею, наделена сверх меры, и эти флюиды исходили от нее, как хмельная отрава. Женщина до кончиков ногтей, другой такой нет и не было на свете. (с)