ближе. ближе. кожа к коже. пальцами по спутанным волосам. стрелами в грудь его " люблю ". его " очень ". прикусить губу до боли, чтобы не плакать. но в этом коктейле чувств не осталось места стоп-сигналам. в слезе концентрируется кристально чистое счастье. сколько раз они еще должны столкнуться и разойтись, чтобы признать : вместе им трудно, но порознь просто невыносимо. вверх, вниз. как на качелях в детстве. анна смахивает слезу, но перед глазами все равно плывет пространство. медленные движения внутри неё выбивают новые волны жара. разве может быть лучше? она гладит его плечи, когтит кошкой, оставляя белесые следы. могла бы - запустила пальцы в самое нутро. могла бы - окружила их непробиваемой стеной, чтобы внешний мир и его чертовы правила не нарушили их единений. не забрали у неё александра.
fire on fire would normally kill us
with this much desire, together, we're winners
ладони касаются его лица. — посмотри на меня, — она хочет столкнуться с синем пламенем его глаз. их общий раскаленный пожар. их общая боль. и ей больше не потребуется подтверждений, не потребуется гарантий и обещаний - все слова вплетены в радужку. ты меня не обманешь. — больше не смей оставлять меня, — анна целует его в висок, оставляет короткие прикосновения на щеке, — никогда, — выдыхает в губы заветом, правилом. требованием. и ей совершенно не стыдно. она готова расписаться кровью, что лучше спалит весь мир дотла, чем будет жить без него. без его прикосновений, поцелуев, смазанных движений внутри. он под кожей пульсом. обнимает его за плечи и жмется грудью. и не нужно обладать вампирским слухом, чтобы понять как ошалело бьется сейчас сердце. простое. человеческое. способное выдержать многое. анна вечность хочет умирать и воскресать в его руках, но просьба остается невысказанной. не сейчас. не так. горячий след от укуса расцветает на его шее и тут же исчезает. но она не расстраивается, свой след анна оставила гораздо глубже.
у её души нет лицевой стороны — вся изнаночнаяㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤвсе датчики кричат о том, что что-то идет не так. израненная душа, спокойная и уставшая от этого мира, мечется. ноет. болит. и слова о любви не затягивают раны, а лишь раскрывают старые. можно ли им друг друга любить? вселенная, ебанная ты сука, можно или нет?почему слова, приносящие счастье, искренне, теплое, невероятное чувство, отдают едкой горечью на кончике языка? почему теплые родные объятия обжигают? откуда эти чувства? откуда эти мысли в голове? чего ты так боишься? почему настолько себе не доверяешь? он носом тычется в ее волосы, прячась. от мира, от собственных демонов, от всего. она — его последний шанс на счастливую жизнь. он — ее возможная погибель. и не думать об этом не получается. не потому, что ответственность внутри размером с чертов титаник, а потому, что любовь к ней настолько всепоглощающая, что хочется задушить самого себя. он видит слезу, что она прячет между пальцами, замирает, сжимая зубы. и почему все так? в какой момент это чувство стало таким? это произошло в разлуке? это случилось раньше? это возникло в первый же день? не время искать ответы на свои вопросы. но они все не заканчиваются. но стоит посмотреть в ее глаза, и он проваливается в омут, забывая обо всем кроме собственной любви к ней.
такая редкая девушка — верная, всепрощающаяㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤона просит, а он молчит. потому что давать подобные обещания не в силах. сейчас он уверен, что останется. но изменится ли это с первым лучом солнца? целует в губы, пальцами касаясь щеки. несколько резких движений внутри. он забывает собственное имя в этой бесконечной эйфории. воздух будто наполнен раскаленными до невозможностями эмоциями. стол беспомощно скрипит. она кусается, клеймит, но ненадолго. почему-то маленькое действие отдается большими чувствами внутри. — делай так почаще, — хриплый осевший голос, почти шепотом, едва слышно. два толчка. тихий стон. удовольствие, которое ты не получаешь ни с одной женщиной, кроме своей. он заваливается сверху, но лишь на пару секунд, чтобы перевести дух. не физически, но ментально. сердце забывает о том, что оно немного мертвое, снова пропуская удар.
без веры в бога, но по его образу и подобиюㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤон поднимает ее на руки, осторожно прижимая к себе. похудела. ощутимо. но не говорит об этом вслух. лишь обнимает крепче. будто самую большую в мире драгоценность укладывает на кровать. безапелляционно укрывает одеялом, давая понять, что варианта пойти куда-то еще нет. жмет к себе, пальцами проводя по волосам. вдыхает ее запах, смешанный с собственным, закрывая глаза. и, в общем-то, совсем не нужно что-то говорить. самое обидное уже сказано. самое важное — тоже. слабо верится в реальность происходящего, но теплота ее тела говорит о том, что все происходит на самом деле. — спи, сегодня я никуда не уйду, — не совсем то, что хочется услышать, но честно. и можно спрятать шкатулку обратно. куда-то на одну полку с важными воспоминаниями. пока рано выкидывать. и хочется надеяться, что не придется совсем.
подле таких разбиваешь колениㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
Почему внутри растекается столько боли, словно острые осколки зеркала вонзаются своими краями прямиком в мягкость души? Зеркала, в котором было запечатлено собственное отражение, подернутое не тоской, но блаженной радостью и чувством любви. Отчего иные иллюзорные ипостаси были достойны полной чаши, когда она не смела и помыслить о ничтожной капле? Её тело неосознанно вжимается в холод мраморных стен, в которых хотелось потеряться, скрыться, смыть с себя всё увиденное и навеки забыть об этом. Но как можно забыть, когда перед глазами предстает образ собственного мужа, относящегося к ней с той же любовью и заботой, что Аид проявлял к своей иллюзорной супруге? Ласка, нежность, поцелуи - она полюбила Зевса не сразу, ведомая больше тягой к власти и теми возможностями, что открывались ей при получении столь значимого титула. Страсть их была короткой и непродолжительной, вспыхнув и растаяв в утренней дымке. Вместо неё пришла огненная ревность и постоянные измены, её слезы, непонимание, почему он не любит её, ведь она делает абсолютно всё, чтобы сохранить этот брак. Она родила ему детей, она окружала его заботой и любовью, старалась понять его, поддержать - всё это было будто ударом гороха об стену, а точнее бесполезным занятием. Зевс перестал видеть в ней женщину, постепенно отстраняясь и боль эта острым лезвием прокручивалась внутри воспаленной раны.
Несокрушимая и гордая, она боялась поднять свой взгляд, боялась вновь окунуться в этот водоворот фантазии Аида. В истинных его желаниях он видел их брак наполненным любовью и пониманием, страстью, всепоглощающей нежностью - было ли это возможным в реальности? Стискивая зубы, Гера сжимает ладони в кулаки, после обессиленно разжимая пальцы. Какая же она богиня брака, если всё рушится на глазах? Браки богов распадались, полубоги предпочитали быструю любовь, люди всё чаще выбирали себя - что оставалось ей в этом мире? Сам институт брака претерпевал изменения уже долгие века, но она словно заговоренная уперлась в собственную истину и потому сейчас было больнее принимать всю правду. Правда натянутой веревкой вонзалась в мягкую кожу шеи, готовая вздернуть хранительницу брака на собственных идеалах.
Ей показалось, что земля уход из-под её ног.
Стоны, собственные стоны заставляют жмуриться и закрывать руками уши, лишь бы не слышать этого, хоть бы скрыться от этого наваждения. Крутя головой, сильнее зажимая ладони руками, она вдруг откроет глаза, словно делая закричать - “остановись!”.
Но она застывает, будучи пойманной Аидом в ловушку взглядов.
Смотря в его глаза, она не умеет отвести своего взгляда, застывая и всматриваясь в его образ. Неспешно будут отстранены ладони от своих ушей, давая ей вновь во всем объеме слышать сбитое дыхание, звуки соприкосновения тел и яркость стонов, близких к сладким вскрикам. Разве быть счастливой - это много? Она ведь лишь хотела быть счастливой в браке, она хотела только… Прижимаясь спиной к холодной стене, она судорожно выдохнет, пальцами ладони касаясь своих губ. В глазах застынут слезы осознания всей горькости ее положения, всей ее судьбы, которая оказалась пулей, выпущенной в голову с большой высоты. Она не отводила своего взгляда от образов двух богов, от их действия и слияния друг с другом: давно забытое чувство коснется её, проникая глубже и цепляясь за каждую из нитей её чувств. Зажмуриваясь, она сильнее зажмет свой рот ладонью, свободной рукой обнимая себя за талию, стискивая ткань собственных одежд. Напряжение коснется тела и Гера, что стоящая перед Аидом, что сидящая в пустом номере отеля, запрокинет назад голову, теряясь в сладком чувстве. Нежность, яркость, страсть - всё это громким стоном останется на губах иллюзорной Геры, когда Аид поцелует её. Настоящая Гера напряжет бедра, в ненависти к самой себе ощущая наплыв страстного и всеобъемлющего чувства, растекающегося от низа живота по всему телу.
Одиночество - как часто она чувствовала эту волну экстаза и оргазма, находясь в одиночестве? Видимо, то было её наказанием или проклятием, навеки быть забытой любовью своего мужа и быть запертой в клетке собственного брака.
Расслабляясь, настоящая Гера осядет на холодный мраморный пол, с гордостью, но полным отчаянием в своих глазах взглядывая на лицо Аида, стоящего поодаль от неё. Она не будет любима также, как та Гера, лежащая на смятых простынях. Она не будет также счастлива - боле никогда на этом свете. И потому вся боль её положения отражается в светлых глазах, когда она ждет, что Аид будет смеяться над ней, будет растаптывать и унижать. Он был в полном праве глумиться над ней - над той, что не смогла сберечь их с Персефоной брак, что прозябала в одиночестве будучи в браке, что получала удовольствие сама с собой, не имея возможности быть любимой мужем. И она ждала, когда Аид вонзит в неё стрелы правды, изничтожая ту, что теперь обессиленно сидела перед ним на коленях.
в конце концов нам ничего не остается, кроме принятие собственных демонов. мы можем бороться, винить судьбу или сдаться, но лишь истинное смирение приведет нас к желанному избавлению. оставалось лишь решить одну дилемму - что делать, если ты сам носишь клеймо демона? и оно так прочно вросло под кожу, что уже нет смысла пытаться очистить собственное имя от этой злой молвы. что делать, если борьба
идет с самим собой ?
яд копится на самом кончике языка, готовый вонзиться стрелами. но смотря сейчас на настоящую истинную геру, он как в отражении видит лишь себя самого. какая ирония, оказаться именно в этой точке после стольких веков. они оба сами выбрали свой путь и был ли смысл теперь отрицать очевидное? аиду казалось, что всё, что могло жить или выживать в бушующей пустоте его души давно умерло и даже персефона оказалась не способна возродить некогда цветущее надеждой нутро. она лишь помогала не одеться совсем в черное, не врасти пальцами, ногами, кожей в холод мраморного трона. испугал ли теперь милую геру истинный облик некогда ею любимого брата?
молчание оказывается самым дорогим подарком, на который он сейчас способен. тени окутывают тело бога, оседая черной тогой, скрывая то, что подобает скрывать. он опускается возле сестры на одно колено, смотрит слишком колко и пристально. кончики пальцев осторожно и невесомо касаются её лица, ощущая в душе отголоски полученного наслаждения. аид не был так искусен в управлении разумом, но читать окружающих научился за столько веков. и всё же сейчас он был на территории геры, которой никогда не позволит гордость признать очевидное. признать то, что ей понравилось увиденное.
он хватает её за запястье слишком сильно даже для бога, по нежной коже расплываются черные нити, которые почти сразу впитывают, отдают в душе могильным холодом. аид рывком поднимает сестру на ноги, понимая что сознание почти готово вырваться из хватки морфея. тени укрывают их густым полотном, он шепчет на ухо :
fire on fire would normally kill us
-
тони пуля в зубах
1 марта 2022 в 18:28:21
-
тони пуля в зубах
21 марта 2022 в 12:14:29
Показать предыдущие сообщения (46)꧁ непомнящая диана леонидовна, также известная как
( летавица ), вы успешно внесены в общий реестр! ꧂
──────── • ✤ • ────────
личный кабинет в разработке
личный кабинет фаины беловой.
личный кабинет дианы непомнящей.
личный кабинет александра непомнящего.