Спасибо ?

авв, люблю рисованные причесочки?

спасибо)

Фрэнсис качает головой на реакцию Дины. – За то, что мы занимаемся сексом, а ты нет? – Приподнимает светлую бровь, искренни не понимая её резкой негативной реакции. – В литературе бывает куда откровенней описывают сцены близости, я лишь посмеялся. – Франц поджимает губы, продолжая удивленно смотреть на русскую. Однако молодой человек решает не развивать эту тему, оставив девушку со своим негативом наедине.

К сожалению, не получилось. Тема лицемерия была уже не такой интимной, но трогала Франциска ничем не меньше. Альбинос не перебивает, когда говорит Ливингстон, он внимательно её слушает и даже расслабляется на стуле. – Нет, парадокса я не вижу. – В тон отвечает. Несколько секунд он сидит в задумчивости, водит изящным пальчиком по грани рокса. – Добрый. Хороший. Праведник. – Начинает. – Все эти ярлыки навестила на него ты сама и ожидаешь от него чего-то. – Пожимает плечами француз и делает глоток виски. – Он не считает себя таковым. Поверь. Я это знаю. – Кивает и вновь задумывается.

– Знаешь почему французов считают лицемерной нацией? – Вдруг задает вопрос Франц, но риторический, не ждет ответа. – Мы вежливые. Не всегда искренни, да. Бывает и вынужденная вежливость, но это лучше, чем грубость. Тебе так не кажется? Не нужно делить мир на чёрное и белое. Плохих и хороших. Меня всегда раздражала твоя грубость, хмурость и неприветливость, выводила прямо-таки. Понимаешь? Поэтому в итоге я стал с тобой конфликтовать, продемонстрируй ты чуть больше такта, мы бы сейчас об этом не говорили. Но речь сейчас не о нас, а Ишикаве. – Франц любил рассуждать и много говорить.

– Для меня лицемерие – это улыбаться в глаза, а за спиной творить гадости. Ишикава этого не делает. Он вежлив и добр. Вот и всё. – Кивает француз и отмахивается, давая понять, что Ливингстон может продолжать думать как хочет, свою точку зрения он высказал. – А Мейкен, – выражение лица стало серьезней. – Она ему семья. И какой бы семья не была, ты её любишь. – Фрэнсис не пытался выгородить рыжеволосую подругу, она любила свой статус стервы. – К тому же, он её нередко одергивает. – Франц слегка морщится, понимая, что сказал лишнего, но приосанившись, делает вид, что всё под контролем. – А со мной он уже не общается. Интрижки же бывают разные. – Лоусон улыбается, а внутри всё стягивает и хочется разреветься. 

— Я искренне рада, что вы занимаетесь сексом, Лоусон, но я предпочту не знать подробностей, — продолжая кривиться, произнесла Дина, закатив глаза.

Она внимательно выслушала доводы Франциска, но они ее не слишком-то убедили. Дело не только в том, что это ярлыки, которые на него навесили, но и в том, что он вел себя сообразно этим ярлыкам, так что ярлыками они являлись в лучшем случае на половину. Дина лично видела, своими глазами, как Ишикава как-то заступался за какого-то бедолагу. Но разве имел он моральное право на то, чтобы защищать кого-то перед кем-то, если его собственные друзья вели себя ничем не лучше нападавшего? Ответа на этот вопрос в пространных рассуждениях Лоусона Дина не услышала.

— В самом деле? — хмыкнула Дина напоследок. Она не собиралась дальше развивать этот диалог. Услышанного и сказанного ей было вполне достаточно. К тому же, алкоголь медленно но верно начинал действовать, Дина чувствовала себя сонливой.

— Разговоры утомляют, — выдохнула девушка, отставляя стакан, как бы ставя точку в их разговоре. — Где я могу поспать? Надеюсь, не на коврике у двери, — хмыкнула она иронично. До рассвета оставалось совсем немного, и она могла бы уже поехать домой, но спать хотелось сильнее.

the end.

большое спасибо!

Спасибо

спасибо

спасибо