безвозмездно, то есть даром

Приятно снова видеть вас в ленте. Будет здорово заказать полустатику) _{(я готова заплатить ахах)}

Imgur: The magic of the Internet

Realta

sadness lasts forever

Хотелось бы что-то в духе лайт/дарк академии, без цветов и бабчек - а в остальном на ваш вкус

Пожалуйста)

Ещё принимаешь заявки, подскажи?)

Очередь двигалась медленно, но Ксюше на это было абсолютно плевать. Глаза её горели так, будто она уже оказалась перед сценой и следила за "Тату", но сейчас она полностью растворилась в Ярике. 

Всё внутри дрожало от трепета и какого-то страха, когда высокая фигура нависала над ней. Кому-то могло показаться, что Ксюша была полноватой, но рядом с Яриком она чувствовала себя фарфоровой куклой - аккуратной, стройной, миниатюрной. Её ладошка буквально тонула в его. Не видно было не торчащих пальцев, ни части запястья. Он мог запросто обхватить обе её руки в попытках согреть. 

Взгляд скользнул по выразительному профилю парня. Наткнулся на уголок губ и щеки вспыхнули, когда Ксюша вспомнила тот случай на детской площадке. Тело невольно поддалось к Ярику ближе. Захотелось встать на носочки и осторожно клюнуть в то место, где когда-то была ссадина. 

- Если они не споют её - мы сами вылезем на сцену и покажем, как надо. 

Голос Ярика прозвучал неожиданно и Ксюша дернулась, смущённо пряча взгляд. Камушек на асфальте - как интересно! 

- Да, - она улыбнулась. - Конечно. 

Очередь сдвинулась ещё на несколько сантиметров. Взгляд снова вернулся к Ярику. Блуждал по его задумчивому лицу, то и дело спотыкаясь о пухлые губы. Фантазии мягко толкнули в прошлое, на балкон. Кожа на шее загорелась, стоило только вспомнить щекотливый поцелуй. Хотелось повторить, распробовать новое ощущение как следует. "Сегодня обязательно. И никаких тормозов!" 

Они выбежали из концертного зала и рванули в противоположную сторону от толпы. Сердце подпрыгивало, совершало кульбит. Лицо горело, а губы тянулись в разные стороны так, что скулы начинали болеть. 

Ксюша помнила всё так хорошо, будто не сама стояла возле сцены, а снимала их с Яриком со стороны. Они прыгали, как газели, подпевали любимые песни. Всё внутри сжималось, когда руки сплетались и тянулись к сцене, туда, где скакали яркие певицы. В мыслях на повторе крутилось: "Самый лучший! Самый-самый-самый!". И в робкий поцелуй в макушку, когда Лазарева сидела у Ярика на плечах, была вложена такая нежность, что её хватило бы на всех собравшихся в зале. 

- Ну что, ты довольна? - поинтересовался он задорным голосом. 

Ксюша улыбнулась ещё шире и нос её собрался в такую забавную гармошку, что после на нём осталась едва заметная морщинка. 

- Очень, - протянула она и неосознанно потрясла ладонь Ярика, которой он её держал. - Это было так круто! Мне очень понравилось быть с тобой рядом, петь и танцевать. 

Ксюша закинула его руку себе на плечи, позволяя обнять и прижать к своей широкой фигуре. Тут же почувствовала себя котёнком под защитой большого кота. 

На асфальт упала первая тяжелая капля. За ней ещё одна и ещё. Дождь медленно набирал силу, выстукивая по крышам подъездов и подоконников. Где-то вдали слабо громыхнуло - приближалась гроза. 

- Кажется, мы сейчас промокнем, - заметил Ярик. 

- Да? А как же поцелуи под дождём? 

Голос прозвучал кокетливо, не намекая, а говоря прямо о подростковых желаниях Ксюши. На мгновение она даже остановилась, будто действительно разрешала сделать это прямо сейчас, но в последний момент передумала. Выскользнула из хватки Ярика проворной змейкой и потянула его за собой в ближайший подъезд. 

Они вбежали по лестнице и застыли между вторым и третьим этажом. Одежда намокла, волосы прилипли к лицу, но им было совершенно не холодно. Будь на улице сейчас колючая вьюга, им всё равно - заряженные эмоциями от концерта и друг другом, они излучали тепло. 

Пальцы Ярика скользнули по щеке Ксюши, осторожно убирая мокрую прядь. Лазарева застыла. Сердце подпрыгнуло и тело поддалось навстречу такому нежному касанию. Сейчас было неважно, что косметика могла потечь. В полумраке подъезда остались только молодые люди и их робкие подростковые фантазии, медленно воплощающиеся в жизнь. 

Ярик наклонился и всё внизу живота приятно стянулось. Зрачки расширились, а в голове отчаянно забилось: "Поцелуй!" 

- Ты замёрзла? 

Тело задрожало, но вовсе не из-за прохлады от мокрой прилипающей одежды. 

- Очень, - выдохнула Ксюша. 

Их губы накрыли друг друга нежно, робко, вопросительно. Дыхание перехватило и Ксюша издала неловкий свист. Это был пятый? Десятый? Какой по счёту поцелуй? Голова всё равно кружилась, а тело мякло, словно они не были парой, словно никогда не пробовали друг друга на вкус. 

Они прижимались к друг другу сильнее и поцелуй постепенно становился увереннее. Мокрый, громкий, вынуждающий издать робкий стон. Ксюша привстала на носочках и руки обхватили шею Ярика, обнимая. Сейчас она позволила его ладоням застыть на её талии, оглаживать изгибы, совершенно забывая про "толстый" бок. 

- Ты мне нравишься, - прошептала она ему в губы, на мгновение разрывая их поцелуй. 

Язык скользнул к Ярику в рот, сплетаясь с себе подобным. Щеки пылали, а сердце стучало в груди так сильно, что ткань куртки нервно подпрыгивала в том месте. 

- Безумно нравишься. 

Кончик её носа скользнул по шее Ярика. На прохладной коже остался робкий поцелуй. Ксюша вздрогнула и распахнула глаза. Щеки вспыхнули, когда поняла - промахнулась. Взгляд скользнул по лицу парня, а затем веки дрогнули, опустились, и губы опять накрыли чужие. 

Они оказались в подъезде, где царила полумрак и тишина, как будто всё вокруг замерло, оставив их одних наедине с этим неожиданным и опасно красивым моментом. Дождь хлестал по стеклам, скатываясь по ним в беспорядочных струях, но они не замечали ни холода, ни шума. Только она, только её близость, и его тело, которое не умело скрывать свои ответы.

Ярик стоял рядом, ощущая, как его ладони становятся липкими от пота. Сердце билось так сильно, что казалось, оно вот-вот выскочит из груди. С каждой секундой его дыхание становилось всё быстрее, и грудь тяжело поднималась. Он ощущал запах её волос, её кожи - так свежий и манящий. Она была рядом, а его тело не слушалось. Он чувствовал, как по его шее пробегают горячие волны, когда её взгляд встречался с его. Это был настоящий вихрь эмоций, о которых он даже не подозревал.

"Неужели это не просто симпатия?" - думал он, стараясь бороться с бурей эмоций, которая сжала его грудь.

Дрожь сотрясала его, как если бы он стоял на грани чего-то большего, чего-то, что могло изменить всё. Внутри было страшно, но чем больше он осознавал, насколько близка она, тем сильнее начинал его пульс. Ярик сделал шаг вперёд, и его дыхание почти перестало быть слышным, когда его рука нервно протянулась к её щеке. Легкая дрожь прошла по его пальцам, и он почувствовал, как её кожа становится горячей на прикосновение.

- Очень, - прошептала она, и её голос звучал как тихий зов, как позволение. Это было больше, чем просто слова.

Он наклонился, чтобы её поцеловать, но даже это казалось настолько сложным, что его тело сопротивлялось. Он терял контроль, терял ориентиры. Взгляд её глаз был такой чистый, что Ярик не мог отвести от неё взгляда, а когда её губы всё ближе поднимались к его, его сердце практически остановилось. Их дыхание сливалось в одно.

Её запах был едва уловимым, как дождь, лишь что-то мимолетное, но настолько притягательное, что казалось, он не сможет дышать, если не приблизится к ней. Его пальцы, почти дрожащие, снова скользнули по её коже, едва касаясь, но этого было достаточно. Он ощутил её тепло, как электрический заряд, который пронзил его всего.

"Я должен её поцеловать. Не могу больше ждать". Эта мысль прокатилась у него в голове, как молния. Каждый его мускул напряжён, каждое прикосновение к её коже заставляло его нервничать, но в то же время он не мог остановиться. Её лёгкие движения, её дыхание - всё было так близко, что Ярик ощущал это почти физически.

Он осторожно наклонился, не в силах больше скрывать свою пульсирующую потребность. Их губы встретились, сначала робко, как два нежных касания, а затем - без всяких страхов, без оглядки. Это был поцелуй, в котором смешивались всё - и страх, и желание, и отчаянная нежность. Его тело, все его чувства стремились к ней, и он почти не заметил, как оказалась между ними вся его непокорная влюблённость.

Он сжал её плечо, а затем медленно, не веря своему решению, опустил руку на её талию. Мокрые пальцы дрожали, но всё равно обвили её так, как будто это было естественным продолжением их близости.

"Кажется, я люблю её", - промелькнула мысль в его голове так быстро и неожиданно, что он едва успел осознать её. Это чувство было таким сильным, что он почувствовал лёгкое головокружение. Сердце стало биться ещё быстрее. Он потянулся рукой, чтобы сжать её талию крепче, прижать к себе сильнее. В этот момент Ксюша чуть отстранилась, разрывая их поцелуй на минимальное расстояние.

- Ты мне нравишься. Безумно нравишься. 

Словно кто-то вырвал у Ярика землю из-под ног. Он замер, его дыхание стало тяжёлым, а по спине прошла дрожь. Это было так близко, так нежно к тому, что испытывал к Ксюше он сам, и всё же не то. Он хотел сказать что-то в ответ, что-то важное, но слова застряли у него в горле. "Я ей нравлюсь", - прокрутил он в голове с толикой разочарования, которая затем всё же растеклась внутри приятным теплом. Однажды он дождётся её взаимности на его любовь. Его собственные чувства будто расплескались, и теперь ему казалось, что он должен держаться подальше от всех этих эмоций.

Он ненадолго взглянул ей в глаза, и его сердце снова сжалось. Внутри всё так и клокотало, но он решил пока не признавать себе вслух своих истинных чувств. Было слишком рано. Они были не готовы к ним. Ему казалось, что этот момент нужно оставить таким, как есть.

- Ты... мне тоже.

Его сердце рванулось в грудь, невыносимо громко, и он почувствовал, как его пульс подскочил, как кровь бурлит в венах. Она смотрела на него с таким взглядом, который заставил его ладони снова покрыться холодным потом. Что теперь? Что будет дальше? Каждое его движение, каждое слово казались слишком тяжёлыми.

Он инстинктивно тянулся к ней, и его пальцы скользнули по её щеке, прижимая её к себе ещё раз, уже сильнее. Он мог чувствовать её дыхание, её влажные губы, и в этом было что-то невероятное - так близко и так желанное. Его тело отвечало на каждый её жест, на каждый взгляд.

Но вдруг, как гром среди ясного неба, дверь подъезда с треском распахнулась. В проёме появилась фигура старой бабушки в халате, с огромным платком на голове, словно она только что выскочила из самого сердца грозы. С громким «а-га!» она смахнула одну из валявшихся рядом газет и, кряхтя, заглянула в их лица.

- Ой, ой, - бабушка фыркнула, видя пару, застигнутую врасплох. - А я тут себе хлебушек принесла, а вы что тут делаете? Любовь, да? Ну, ничего себе! Прямо как в старом кино... дождь, страсть, всё такое...

Она посмотрела на них с полным пониманием, будто у неё уже была своя версия их истории.

- И вообще, знаете, что в нашем подъезде творится? Тут каждый вечер, как в голливудских фильмах - молодёжь на лавочке сидит, кто с кем, кто кому, а я всё вижу! Но вы, ребята, не думайте, что это я вам запрещаю! Напротив, любовь - штука важная! - она сделала театральную паузу, прищурив глаза. - Только вот у нас тут не такой уж и подиум для любовных сцен, я вам скажу! Лестницу ремонтировать надо было пару лет назад, холодно, простыть можно... а вы тут!

Она сделала шаг к ним, понизив голос, как бы для доверительного разговора.

- Важно же, как начинается! Это как первый поцелуй - он должен быть запоминающимся. А вы вот так, в сыром, холодном подъезде… Хоть бы на диванчике дома! Но ладно, - она улыбнулась, - я вам всё прощу, всё прощу, только... если вдруг замуж платье свадебное будет нужно - вы заходите! Я это, с 97, на четвёртом этаже. Всё сделаю красиво! Ну, всё, я пошла. А вы там… не замёрзнете.

После того как бабушка, с её шуточками и хитрыми взглядками, ушла, в подъезде повисла тишина. Она исчезла за дверью, и вот этот момент, когда они остались одни, вдруг стал слишком громким. Вокруг них всё было тихо, только дождь продолжал барабанить по крыше.

Ярик стоял рядом, чувствуя, как напряжение в воздухе стало почти осязаемым. Он посмотрел на Ксюшу, на её слегка покрасневшие щеки и губы, которые всё ещё были чуть приоткрыты, как после их поцелуя. Тишина становилась всё более неловкой, и вдруг…

Ярик не выдержал и, не сдержавшись, рассмеялся. Смех вырвался из него, как будто всю эту напряжённую паузу наконец-то можно было разрядить. Ярик вдруг взял её за руку.

Они выбежали из подъезда. Ярик протянул руку к ней, и, пока их мокрые шаги резали лужи, он остановился, поймал её взгляд.

- Что ты там говорила? Поцелуи под дождём?

Он снова поцеловал её. Этот поцелуй был другим - более горячим, страстным, как будто в нём было всё, что они не могли выразить словами. Вода стекала с их волос, капли попадали на лица, но они не обращали на это внимания. Всё, что было важным, происходило сейчас - в этом моменте, когда мир казался смазанным, а дождь был всего лишь фоном их чувств.

Пришлось приложить усилия, чтобы отодрать себя от Ксюши. Лишь потому, что теперь он и правда продрог и вымок, когда мокрая одежда прилипла к его телу.

- Пойдём. Надо скорее отвести тебя домой, а то и правда промокнешь.

Ярик снял с себя куртку, натягивая над их головами вместо зонта.

- Мы не слишком поздно придём? Папа твой ругаться не будет?

На том конце провода разочарованно цокнули языком. Это как понимать? Кто же отказывался от настойки?

- Может быть, есть что-то ещё, что ты мне предложишь? - промурлыкала Наташа и всё встало на свои места.

- А что бы ты хотела?

В голосе послышалось довольное рычание.

Перед глазами Мурата снова запрыгал женский силуэт. Он скользил к нему ближе, а затем игриво отстранялся, оставляя лишь лёгкие прикосновения на совсем банальных и неинтересных местах. Хотелось сорваться за ним следом. Схватить, обнять, дразнить.

Член в штанах вновь зашевелился. Взгляд устремился на календарь, что висел на стене.

- А ты бы хотела встретиться? Я бы мог вырваться к тебе под Новый год. Представь только - снежный Северодар, каток, немного медовухи. Я бы помог тебе согреться, а потом вместе можно ёлку нарядить.

Пальцы потянулись к завязкам на штанах, пытаясь ослабить их тесную хватку.

На другом конце провода раздался его голос. Он был знакомым и одновременно чужим, таким, каким может быть голос, который ты слышишь лишь через стекло, но и который за этот момент уже словно прорвался через него.

- А что бы ты хотела?

Мурат, без всякого представления о том, как она выглядит, как она ведёт себя, казался частью её воображения. Разговор по телефону был единственным способом прикоснуться к нему, и всё же она чувствовала, что между ними огромная дистанция - и не только в километрах.

Разговоры через них дарили больше ощущения интимности, чем казалось возможным. Мурат, его голос - они ещё не встречались, но она уже могла представить, как он выглядит, как говорит, как смеётся.

Наташа закатила глаза сквозь улыбку. В её голове Мурат проявлял больше инициативы. Возможно, даже доминировал. Воображение живо представило, как это могло быть.

- Сядь, - он будто отдавал приказ, и она охотно подчинялась.

Наташа тут же опустилась на стул, по-собачьи преданно заглядывая в его глаза, тёплые, как молочный цикорий. Рот слегка приоткрылся, будто готовый к мурлыкающим звукам.

- А ты бы хотела встретиться? - вопрос вырвал её из раздумий. Он был неожиданным, как и всё, что происходило между ними, но в то же время столь естественным, словно они давно были знакомы.

Она замолчала на мгновение, пытаясь сообразить, о чём он говорит. 

- Я бы мог вырваться к тебе под Новый год. Представь только - снежный Северодар, каток, немного медовухи. Я бы помог тебе согреться, а потом вместе можно ёлку нарядить.

Пришлось приложить много усилий, чтобы перевести свои фантазии в какое-то другое русло и проглотить лёгкую разочарованную горечь. Она почти тут же сменилась стыдливым румянцем: "Наташа, о чём ты только думаешь!".

- Да, можно. У меня в квартире как раз есть диван на кухне.

В голове мгновенно пронеслась мысль: "Но, может быть, он и не понадобился бы?". От этой мысли её сердце пропустило удар, но она продолжала молчать, позволяя себе хотя бы немного мечтать, хотя бы на расстоянии.

Женя в ответ недовольно цокнул языком. Слегка закатил глаза, чтобы это осталось незамеченным, а затем выдал:

- Меня в новую часть переводят. Я там ещё никого не знаю. Бывшие товарищи в Лениногорске остались.

Теперь настала очередь Тани сделать всё то же самое, что и Женька мгновение назад. "Мог бы сразу сказать, что все женаты или ни о чем!"

- Ясно, - просто отозвалась она. - Возьмём на заметку - женихов среди военных мало.

Снова повисло молчание, но в этот раз Танька нашла чем себя занять.

Глазки без конца бегали, но каждый раз останавливались на Жене. Высокий, плечистый, с сильными руками. "Значит сможет лампочку в доме поменять и полку прикрутить". Лицом удался, но не прям Казанова. Зато глаза... Небесно-голубые, с длинными ресницами. Мечта всех девушек и женщин! "Может у него адрес для неё спросить?". Снова окинула мужчину взглядом и цыкнула. "Ну нет уж. Ещё уедет и Руслану с собой заберёт. А мне оно надо подругу терять?"

Сигарета улетела в окно и молодые люди отправились в купе. После прохладного тамбура на них пахнуло теплым воздухом и Танька почувствовала, как спьяну начала растекаться.

- Выпьем ещё чуток и пойдём в картишки играть? - предложил Женька.

- Да в жопу твои карты, - заявила Танька и плюхнулась к мужчине не койку. - Ты лучше расскажи, где ты ещё бывал. Интересно ведь - не каждый день с военным в одном купе едешь.

За окном стучали колёса, убаюкивающе размеренно, но внутри купе царил свой ритм - тёплый, немного ленивый, с запахом перегретого дерева, табачного дыма и сладковатого алкоголя. Лампа под потолком мерцала жёлтым светом, заливая пространство мягким полумраком. Время было позднее, но спать не хотелось.

Женя приподнял бровь и ухмыльнулся:

- Понял. Значит, карты - в жопу, а разговоры - в приоритете?

Таня устроилась поудобнее напротив, на жёстком матраце. Её тёмно-русые волосы выбивались отдельными прядями, а глаза блестели с лукавинкой. Она не была из тех девушек, что строят глазки и жеманятся, но в её естественной прямолинейности читалась особая, обезоруживающая привлекательность. Женя поймал себя на том, что разглядывает её чуть дольше, чем стоило бы. Подмечал, как её нос немного морщится, когда она усмехается, как уголки губ дрогнули, едва заметно скрывая улыбку. От этого у него внутри что-то приятно щёлкнуло.

- Хитрая ты, - протянул он, откидываясь на подушку. - Думаешь, если я военный, то все мои истории про экшен и геройство?

Ему вдруг показалось, что если он не вспомнит срочно историю, она передумает и всё-таки заставит вытащит карты. А ему почему-то хотелось говорить. С ней.

Женя фыркнул, покачал головой и сделал глоток. Спиртное приятно согревало изнутри, распуская воспоминания, как старый плед. Он ненадолго прикрыл глаза, прокручивая в голове эпизод из прошлого, и почувствовал, как внутри что-то шевельнулось - смесь ностальгии и лёгкого смущения.

- Ладно, слушай. Был у нас один случай в части, когда мы с парнями решили отметить день рождения сержанта. Ну как отметить… Достали самопальный самогон, где-то раздобыли солёные огурцы и одинокую банку тушёнки. Всё бы ничего, но самогон оказался какой-то радиоактивный - с первого глотка казалось, что тебя не просто греет, а отправляет в стратосферу.

Он ловил каждое её движение, следил за тем, как её глаза меняются в свете тусклой лампы - от интереса к весёлой усмешке. С каждым её взглядом ему становилось всё приятнее рассказывать. Почти как ощущение, когда ты рассказываешь историю лучшему другу - только вот здесь всё было немного иначе. Здесь был какой-то трепет, волнение, которое Женя не мог не почувствовать.

Он усмехнулся, вспомнив, как тогда даже ресницы казались горячими. По спине пробежали мурашки - будто организм узнал этот яд и вновь попытался его вытолкнуть. Ему в эту секунду показалось, будто Таня смотрела на него с любопытством. От этого ему захотелось рассказать историю ещё живее.

- Значит, сидим мы, пьём, говорим умные вещи про жизнь. Вдруг один наш товарищ, Петруха, решает выйти на улицу. Через минуту возвращается и говорит, мол, на плацу чёрт стоит. Мы, естественно, думаем, что он перебрал, но выходим проверить. И правда, в темноте у штаба - тёмная фигура. Стоит, не шевелится. Мы тихонько подходим, уже представляя, как завтра в приказе будет что-то вроде "за появление в нетрезвом виде на плацу".

Женя коротко рассмеялся, но внутри ощутил лёгкий холодок. Тогда, в ту секунду, когда он смотрел на тёмный силуэт, сердце ухнуло вниз. Это был не страх, а что-то глубже, первобытное, засевшее под рёбрами. Он перевёл взгляд на Таню. Чуть поддалась вперёд. В полумраке было непонятно - казалось, губы приоткрыты, будто она уже собиралась у него что-то спросить, но ждала. Эта пауза сделала рассказ ещё интереснее.

Таня не строила из себя загадку, не пыталась быть неуловимой, но в этом её открытость казалась гораздо более манящей. В отличие от других женщин, которые пытались казаться не такими уж доступными, Таня не скрывала своей искренности. И это было словно ответ на его собственную скрытую потребность быть понятым.

- Ага! Ну, мы решили схитрить. Один взял метлу, второй - каску, третий - ведро. Медленно окружили, думаем, если это начальство - нас завтра точно отправят копать канавы до Китая. Подкрадываемся. Напряжение - хоть режь ножом. И тут один из наших - не выдержал, швырнул в "чёрта" сапогом!

Он покачал головой, чувствуя, как мышцы расслабляются после рассказа. Прошлое больше не пульсировало в висках, а отступало, оставляя лёгкий осадок.

- Прямо в лоб! Только вместо крика или взмаха руками "чёрт" тупо накренился и рухнул. Оказалось, это манекен! Какой-то умник из учебки поставил его для тренировки, а мы, герои, чуть не погибли от страха. С тех пор Петруху дразнили как "укротителя нечисти".

Он бросил взгляд на Таню. Это просто игра теней или она улыбнулась? Женя не знал, померещилось ему или нет, но надеялся, что это было правдой. Именно такую реакцию и ждал - лёгкую, смешливую, без ненужного пафоса. И почему-то это было чертовски приятно.

Женя опрокинул в себя ещё одну стопку. Почему-то Таня умела согревать, заставлять его смеяться. Рядом с ней он вспоминал самые тёплые истории со своей службы.

- Мы с другом как-то решили на местном рынке купить фруктов. Простая задача, казалось бы. Но в итоге нас увлекла торговля с одним стариком, у которого был дар убеждать. Мы ушли с мешком неведомых плодов, парой тапочек не по размеру и, внезапно, курицей! Самой настоящей, живой. Нам её продали как "символ удачи".

Он лишь покачал головой, обгладывая куриное мясо с костей крылышка. Он продолжил, чувствуя, как его слова льются, почти сами собой, словно стараясь заинтересовать её, чтобы увидеть её реакцию на каждое сказанное. Он ждал её отклика - в глазах, в улыбке, в том, как она будет смотреть на него в следующий момент.

- А потом всю ночь мы думали, что с ней делать. Выпустить жалко, съесть рука не поднималась. В итоге назвали её Софьей и всю службу подкармливали. Так что да, в части у нас была своя курица-талисман.

Ему вдруг показалось, что ему хотелось бы, чтобы поезд ехал медленнее.

- А у тебя? Поди, тоже есть истории смешные со службы. Тьфу, работы.

Этот вопрос незаметно пробрался в его голову. Сильно захотелось узнать, как выглядит её работа, её жизнь. Как эта уверенная и лёгкая в общении девушка, которая не скрывает своих эмоций, переживает те моменты, что она сама называет важными. Ведь то, как она воспринимает его рассказы, так же интересно, как и её собственные истории.

Его сердце слегка ёкнуло. Ждали ли его новые приключения в её рассказах? Могли ли их разговоры быть такими же живыми и искренними?

- Буду. Ты же тоже будешь со мной? - в голосе Артёма появились какие-то странные капризные нотки. 

Руслана обернулась через плечо, на мгновение отвлекаясь от супа. Бровь её вопросительно приподнялась. Она будто без слов говорила мужчине: "Что это с тобой сегодня?", но увы, он не не умел понимать такой своеобразный язык жестов. 

- Буду. Я только с работы пришла, когда соседка вытянула вместе с ней пойти в ДК. Ни поужинать не успела, ни дух перевести. 

Поверхность супа покрылась огромными пузырями. Они шипели, лопали. От чего по жестяным стенкам тары проходила вибрация и она начинала незаметно подпрыгивать, будто хотела поскорее сбежать с плиты. 

Загремели тарелки. Задвигались ящики. Руслане потребовалось ещё несколько минут, прежде чем дымящиеся щи оказались перед ними за столом. Скрипнул стул и кухня погрузилась в непривычную тишину. "Радио что ли себе сюда купить?" - эта мысль промелькнула в голове впервые, до этого в приборе не было никакой нужды. 

- Наверно, скучаешь по родителям сильно? 

Очередной неожиданный вопрос. Руслана подняла на мужчину взгляд и ложка с щами мазнула по подбородку, оставляя на коже жирный след. Геремеева глухо рыкнула. 

- Немного, - призналась она, вытирая лицо тыльной стороной ладони. - Мне становится легче, когда я слышу их голоса по телефону. Стараюсь звонить, даже когда остаюсь на дежурство. 

Снова повисло молчание. Оно нарушалось лишь звоном ложек об тарелки и хрустом хлебной корочки. 

- Тебе важен сам факт поддержки или ощущение, что рядом есть кто-то, кому не всё равно? 

И снова странные вопросы. Откуда такой интерес? Неужели так на него влиял алкоголь? "Тогда бы я хотела видеть его чаще пьяным" - подумала вдруг Руслана. На мгновение ей стало приятно, что Артём мог видеть в ней не только партнёра для секса, но и, возможно, хорошего собеседника. 

- Мне важны оба этих момента. Если рядом находится человек, которому не всё равно, разве в этом и не заключается поддержка? да, небольшая, но она же есть. 

Женщина задумалась, а затем вдруг спросила: 

- К чему это всё? 

Ответ стал не менее удивительным, чем недавние вопросы. 

- Хочется, знаешь, дать тебе возможность побыть просто слабой и расслабиться. 

Руслана усмехнулась. 

- У меня нет на это времени, - честно призналась она. 

И не соврала. Слабой она становилась только в компании очередного мужчины, с которым хотела построить отношения или провести несколько часов. Была расслабленной с Таней, когда пили пиво, гуляли по парку или готовили на маленькой кухне и говорили обо всём. 

- По стопке коньячку может? - предложил Артём. 

- Коньяка нет, - отозвалась Руслана. - Настойкой могу угостить, она перед тобой. 

Женщина указала на бутылку глазами и встала из-за стола. Снова стала греметь шкафчиками, пытаясь найти стопки. Водку у неё в квартире не пили, но Таня как-то приносила, вот до сих пор и лежат. 

- Только мне немного. Завтра на работу вставать в шесть.

- Буду. Я только с работы пришла, когда соседка вытянула вместе с ней пойти в ДК. Ни поужинать не успела, ни дух перевести. 

Он быстро заморгал, как будто пытаясь выстроить мысль. Частый взмах ресниц был полон недоумения, словно сам не верил в её слова. Артём едва усмехнулся:

- В таком случае странно, что тебя не унесло. Если б я дома не поел, уже валялся бы где-нибудь в отрубе рядом с ДК. Хорошо, что я тут.

Звук ложек, сталкивающихся с тарелками, наполнил пространство. Странный разговор, начавшийся внезапно, уже не мог остановиться. Они перебрасывались фразами, едва успевая сделать паузу, чтобы проглотить очередной кусок пищи. Разговор начал смещаться в сторону чего-то более личного, почти интимного, но оба не могли остановиться, балансируя на грани вежливости и откровенности.

- Немного. Мне становится легче, когда я слышу их голоса по телефону. Стараюсь звонить, даже когда остаюсь на дежурство. 

Артём молча кивнул, продолжая жевать хлеб. Его движения становились чуть быстрее, он пытался прожевать быстрее, чтобы не заставить Руслану ждать его ответа.

- Я понимаю... сам стараюсь звонить. Иногда так проще представить, что они рядом, - он вздохнул, его вздох был тяжёлым, почти осмысленным.

- У меня нет на это времени, - усмехнулась Руслана его странному позыву.

Он отставил тарелку, чуть подвинув её подальше. Откинулся назад, но не мог оторвать взгляд от её лица. Он смотрел на неё, но молчание растягивалось, и слова будто теряли смысл. Начал забывать значение даже самых простых слов, отчего закипал, не в силах объясниться.

- Так в этом и дело, - наконец проговорил он, смущённо покачав головой. - хочется дать тебе немного... времени. Поддержки. Не знаю. Заботы?

Артём сам хихикнул тому, как нелепо звучал. В голове всё казалось красивым, но с языка слетели совсем другие слова, слишком простые, не передающие его намерений, и он досадно покачал головой.

- Коньяка нет. Настойкой могу угостить, она перед тобой. Только мне немного. Завтра на работу вставать в шесть.

Артём внимательно следил за движениями Русланы, его взгляд скользил по её фигуре, задерживаясь на её руке, когда она открывала очередной шкафчик в поисках стопок. Он заметил, как пальцы её слегка дрожат. Странное чувство - как будто что-то невидимое тянуло его к ней. Он пытался понять, что это, но не мог. Ему даже становилось немного неудобно от этих мыслей, как если бы кто-то подсмотрел, что он не способен сам себя объяснить. Почему это так? Почему каждый её жест кажется ему таким значимым? Почему она становится центром его внимания, хотя он не собирался так вовлекаться?

Она поставила перед ним стопки. Его взгляд задержался на её губах. Миг. Только миг, но он поймал это. Сердце немного участило свой ритм, но Артём тут же отвёл взгляд, словно не хотел, чтобы она заметила его слабость. Может, это всё просто недосып? Или старые привычки давать себе отчёт в каждой секунде, в каждом жесте? Но руки, они почему-то все равно потянулись к стопке.

Артём резво разлил настойку по стопкам. Хотел наполнить их на половину, но рука дрогнула, и алая жидкость едва не перепрыгнула через край.

Он вдруг встал, будто не в силах оставаться в этом месте, в котором воздух казался слишком густым и странным. Сделал шаг в её сторону, немного нервничая, словно его тело само знало, что дальше будет не так просто. Подошёл к ней, слегка касаясь её плеча - совсем чуть-чуть, но с такой интенсивностью, что он сам ощутил, как его кожа реагирует на это прикосновение.

- Ну, как, готова попробовать? - спросил он, и в его голосе звучал не столько интерес, сколько лёгкая игривость, почти нечаянная.

Он смотрел, как она на мгновение приостановила движение. Он заметил это, но ничего не сказал, только чуть наклонился, скользя взглядом по её шее. Кажется, это единственное место, которое сейчас важно. Даже её дыхание рядом кажется слишком громким, слишком близким.

Артём переставил табурет. Теперь он сидел с Русланой почти что бок о бок, вплотную.

Он наклонился к ней чуть ближе, едва касаясь её плеча, и в этот момент его рука не спешила отступить. Она осталась там, слегка прикоснувшись к её тёплой коже, и его пальцы, не осознавая, замерли. Он почувствовал, как её тело едва ли не сжалось от его прикосновения. Сначала - почти незаметное напряжение, а затем короткое, будто едва сдерживаемое дрожание. Артём почувствовал, как мурашки пробежали по его собственной коже, как будто её нервное напряжение передалось ему.

Он знал, что это прикосновение было случайным. Но почему-то его рука не двинулась дальше, хотя в голове было столько мыслей о том, что нужно сделать. Всё это время он не мог оторвать от неё взгляда. Его глаза скользили по её лицу, и вот они снова встретились - её взгляд, полный недоумения и вопроса, и его - того, что хотелось бы сказать, но не могло найти слов. Нерешительность растягивалась в воздухе, но с каждым новым мгновением она становилась всё менее заметной.

Они проглотили первую стопку. Обожгло пищевод. Согревало изнутри, и вместе с тем прибавило храбрости.

Его рука чуть опустилась, коснувшись её талии, и он заметил, как она едва ли не замерла, словно всё её тело замедлило движение, пытаясь понять, что происходит. Он знал, что не должен был этого делать, но не мог остановиться. Как только его пальцы скользнули по её коже, он почувствовал её лёгкое дрожание, это маленькое движение, которое казалось таким значимым, как будто она дала ему разрешение. Или, может быть, наоборот - запуталась, не зная, как отреагировать.

- Я только немного, - протянул он, пытаясь скрыть дрожь в голосе. Неясно, говорил он о настойке или их прикосновениях.

Он разлил им ещё по одной. Проглотил, изводимый этой странной жаждой.

Артём как будто бы не замечал, что его пальцы уже почти поглаживают её талию.

Руслана, кажется, снова застыла, но он не отступал. Её взгляд на секунду встретился с его, и он вновь не отвёл глаз. Это странное молчание, когда её глаза говорили одно, а его тело отвечало по-своему. Он чувствовал, как её дыхание замедлилось, и его собственное сердце откликнулось на это.

Артём не мог сдержаться. Он наклонился ближе, слегка касаясь её плеча поцелуем, и на мгновение его губы почти коснулись её волос. Его дыхание стало глубже, и он чувствовал, как это напряжение между ними вдруг усилилось, становясь почти невыносимым. Он не пытался отступить, наоборот, его рука скользнула чуть выше, касаясь её спины.

- Ты... ты не против? - спросил он.

Голос дрожал и он понял, что этот вопрос уже не имел смысла. Он просто хотел продолжить, хочет, чтобы она почувствовала, как сильно он тянется к ней.

Артём не мог больше удержаться. Всё вокруг исчезло: время, мысли, страхи. Только она - перед ним, так близко, что почти ощущалась её жара.

Его рука скользнула по её бедру, чувствуя лёгкость её тела, его пальцы тянулись, словно сами по себе, и, наконец, остановились на её талии. Он ощущал, как её дыхание стало рваным, как её тело напряглось под его прикосновениями. Он не мог оторвать от неё взгляда - её губы, её кожа, её глаза.

Секунда. Ещё одна. И всё, что он мог теперь - это прижать её к себе, не думая о последствиях. Он почувствовал, как её тело откликнулось на его прикосновения, как её плечи напряглись, а потом расслабились. Он склонился к ней, медленно, почти неторопливо, но так, что его сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди.

И когда их губы встретились, мир растворился. Это был не просто поцелуй - это было слияние, горячее, требовательное, словно оба ждали этого момента, как последние капли дождя в пустыне. Его губы жадно прикоснулись к её губам, будто пытаясь вытянуть из неё все скрытые эмоции, всю страсть, которую она так тщательно прятала.

Его руки не оставались на месте. Они начали ощупывать её тело, легко, но уверенно. Он чувствовал её талию, её бок, её бедра, и каждый сантиметр её кожи возбуждал его всё больше и больше.

Он не мог насытиться её вкусом, её ароматом, её близостью. Каждое прикосновение, каждый взгляд, каждая ласка углубляли их желание, пока они не потеряли всякое чувство времени.

Его ладони скользнули по её груди, и он почувствовал её тёплое, нежное дыхание. Он слегка задохнулся из-за поцелуев, и это звуковое сопровождение только усилило его страсть. Его губы теперь двигались вниз, по её шее, оставляя горячие поцелуи на её коже, чувствуя, как её тело чуть вздрагивает от каждого его прикосновения.

Он отстранился только тогда, когда почувствовал, что не может дышать, не может думать. Он облизал губы. Заглянул туманным взглядом в её глаза и протянул:

- Ты хочешь?..