1;

В первый день, когда я отпустил человека, и сказал, что все кончено, что он свободен и может делать что хочет, я чувствовал себя прекрасно. Мне было не хорошо, но и не плохо – это просто было мое самое обычное состояние, в котором я пребываю каждый свой день, и порой скатываюсь из него в лютое пессимистичное дерьмо.

На следующий день я проснулся совершенно разбитый. Я не понимал, почему все так, почему после стольких лет общения избавление от меня было воспринято так легко, так спокойно. Он буквально обрадовался, что я перестал его держать возле себя, хотя я уже давно не мог его как-либо контролировать или контактировать с ним физически. Все обязательства были разрушены, все обещания держаться вместе – тоже, и это сделал именно я, хотя я помню те старые слова, что я никогда его не брошу.

Я – его. Он – меня.

И он следовал этим словам, потому что был не способен сказать, что я ему перестал быть нужен уже как год. Он упорно уверял меня в том, что все хорошо, и ничего постороннего нет, и я кивал ему, хотя знал, что у него появился другой объект обожания, а я банально устарел. Я видел их общение, видел, как он уделял свое внимание другому человеку, а не мне. Спрашивал об этом. А меня уверяли, что мне это кажется. Что все сливы от посторонних это враки. Я кивал, соглашался, но правду знал. Я смирялся с этим, чтобы не причинять неудобств.

Я его бросил, а внутри меня уже не первый день это мерзкое ощущение, что это не я оставил человека, а он меня. Потому что мне это нужно было сохранить, мне хотелось этого так сильно, ведь я столько сил вложил в эти отношения, но я просто не могу быть лучше. Мне до сих пор хочется вернуться, но меня не примут, потому что я уже не нужен.

Я не могу быть милой тяночкой, которая улыбается и делает уву-уву, потому что ну не такой я человек. Я токсичный, веду себя как мразь, и за все это мне было должно было достаться по справедливости. Я получил за то, что делал, я понимаю это, но это можно было сказать намного раньше. Хотя бы не врать мне. Я пытался исправиться, пытался сделать хоть что-то, чтобы люди вокруг перестали меня считать настолько холодным и вредным человеком, но не выходит у меня это, и все тут.

Я всегда смеюсь. Я много смеюсь и шучу (хотя я не умею в шутки). Я правда очень много смеюсь по любому поводу, потому что это помогает мне отвлечься. И сейчас на людях я смеюсь и никто не замечает, как на самом деле мне хуево, ведь я потерял самого любимого в жизни человека: единственного, кому я вообще позволял себя трогать. Странно звучит, но все это уже огромные шаги для меня.

Я придираюсь, обижаюсь, хочу многое, в чем-то обвиняю и требую. Не знаю, так ли эти требования жестоки по отношению к другим; что я даю в ответ, и достаточно ли этого для других. Думаю, что нет. Думаю, со стороны я выгляжу просто как мудак, который паразитирует на остальных. Честно, я бы многое отдал только ради того, чтобы исправить свои плохие стороны. Над этим нужно работать, нужно совершенствовать себя.

Не получается. Не могу. Я все время опускаю руки, если у меня нет мотивации. И даже если она есть, я скорее всего сдамся, потому что даже при всем этом внутреннем мудачестве я бесхребетный человек, которому только с виду на все похуй. Я слабый, неадаптированный к жизни в плане общения и выживания в мире. Я сильно ломаюсь каждый раз и не могу не смотреть на свои неудачи, которые разламывают меня пополам по хребту. Я могу это проворачивать в своей голове так долго, так навязчиво. Этот мотив меня преследует. То, что у меня не получается. Что я не могу сделать, что хочу или что я представляю. Раньше я любил творчество, увлекался им, а сейчас меня охватывает история из-за того, что я просто плохо делаю что-то. Плохо рисую. Я любил рисовать, тратил на это огромное количество времени. Я ненавижу теперь это делать. Я знаю, что я должен делать, чтобы это исправить, но просто не могу перешагнуть через себя. И так во всем.

Последнее мое спасение – это тексты, которые я пишу для одного человека. Мне правда становится легче от ответных комментариев, реакции. То, что я делаю, действительно нравится человеку, и я делаю еще и еще, чтобы его порадовать. Мне нравится это чувство, что я делаю кому-то приятно. Я могу это сделать. Я это делаю. Я люблю радовать людей, но почему-то у меня получается всех только разочаровывать. Людей учат считать и писать, но не учат, как бороться с такими проблемами.

Можно сказать, что не нужно себя менять, пускай люди приходят к тебе такие, какие будут готовы мириться с твоими недочетами. В некотором роде это верно... если ты не отталкиваешь людей от себя, боясь причинить им вред или сам обжечься от общения.

Я так сложно схожусь с людьми. Для меня это почти невозможно.

У меня больше нет того, на кого я могу положиться. Нет того, в чью грудь я могу молча уткнуться и лежать так несколько часов, пока меня будут гладить по спине, а я тихо переваривать все плохое, что со мной случилось, и успокаиваться. И я вряд ли найду свое новое спасение, вряд ли я смогу найти человека, с кем мне будет так комфортно, как с ним, потому что за всю свою отвратную жизнь я столкнулся только с двумя такими людьми.

У меня был один, самый близкий. Он исчез, остался второй. Теперь его нужно называть самым близким? Мне хорошо рядом с ним. С ней. Но это не то, что мне нужно. Это не то, что я потерял. Но это лучше, чем ничего. Намного лучше. Надеюсь, хотя бы она не уйдет от меня. У нас столько совместных планов.

Как же хочется избавиться от этого опустошения.

Почему, если я почти не имею эмоций или не могу выражать их, я не могу избавиться от остальных чувств? Мне говорят, что не видят от меня какой-то отдачи, тепла и иных положительных вещей, но при этом постоянно слышат от меня замечания или видят мое повседневное подавленное состояние. Ну зачем мне это? Как это убрать? Не хочу иметь эту середину, в которой я переживаю, испытываю и созидаю все только плохое. Когда ты перестаешь испытывать счастье или радость, ты перестаешь это отдавать окружающим. Но все остальное остается при тебе. Именно в такой ситуации я задумываюсь над тем, что психопатия – это подарок. Великий дар для того, чтобы выживать. Они также могут впадать в депрессию и на физическом уровне (устройстве организма) "страдать" от нехватки положительных эмоций, вот только они не стремятся к этому. Они просто крыски, которые сидят в коробке, в отличие от других крыс, перед носом которых водят сыром.

Ненавижу выкладывать свои чувства на публику.

Ненавижу показывать себя нытиком.

Но моя отрешенность сделала мне только хуже, и делает до сих пор, потому что я не могу это выплеснуть никуда. Не мог раньше, потому что не хотел, а сейчас не могу, потому что некому.

"Не беспокойся, я разрешаю тебе все, что ты хочешь. Просто будь со мной. Сделай так, чтобы я был для тебя главным, а ты будешь главным для меня".

Жалею обо всем содеянном. Блюю, когда вижу, как ему хорошо без меня с другими.

Это должно было принадлежать мне. Это общение. Эта помощь. Это должно было быть все моим, а я это, блять, выбросил ради какого-то мусора. Посчитал, что мои ответные затраты достаточны.

Нет. Я ничего не сделал. Захотел получить мусор. Получил мусор. И теперь сижу вместе с ним. А все остальное – не со мной. Рядом, но не мое. Я могу только смотреть на это, как крыса на привязи.