⊰• рuтуал прuзыва •⊱

все брони учтены :з

Вампир, 40-ка годов , Фассбендер

Они живут во время, когда о сексе говорить еще не принято, ведь секс нужен не для утех, а чтобы завести ребенка. Многие женщины лишались секса, как только на свет появлялся наследник. Так было принято, а любые жалобы считались признаками истерии и в легкую могли упечь психиатрическую лечебницу. 

Но вопреки расхожему мнению что Лотти и Берти образец целомудрия, в их тихих омутах водились черти, которые вряд ли к кому то приходили даже в самых смелых снах. Эгберт слишком сильно любил Шарлотту, каждую частичку ее тела и души. Эгберт не отличался сильной эмоциональностью, за это у него отвечал Эггарт. Но стоило дверям их спальни закрываться. Вдали от чужих глаз младший из близнецов словно менялся и пытался растопить Лотти в огне их общей страсти. 

Он гладил по нежной коже, казалось, сожми сильнее и на бледной коже останутся следы. Эгберт сдерживает все свои внутренние желания, самозабвенно лаская Шарлотту языком, обводя клитор, половые губы и послушно заменяя пальцы языком, проникая глубже. 

Аромат кожи сводил Эгберта с ума, он всегда ластился к Шарлотте, пока никто не видит, утыкаясь ей в шею и целуя щеки. Такие близости были не приняты, но это только возбуждало даже спустя десяток лет. И Берти был безумно счастлив, что они смогли закрыть дверь, в их тяжелое прошлое, вынося из него только полезное. 

Он закидывает ноги Лотти себе на плечи, чтобы так было удобнее и ей не пришлось напрягаться. Он водит языком проникая глубже, а потом не сдерживаясь и оставляя засос на внутренней стороне бедра. Этого никто не увидит, но Берти будет знать, что метка там есть.

В штанах становиться очень тесно и горячо, от чего он пусть и нехотя, но все же отстраняется. Ноги он все еще держит на своих плечах, он выпрямляется, расстегивает брюки и, вытащив член, водит им по половым губам. Они могли бы и дольше развлекаться, но, увы, они все еще были в гостях и не могли делать все настолько долго насколько можно. 

- Будешь плохой девочкой, мне придется тебя наказать, - мурлычет он, покрывая поцелуями лодыжки. Он обнимает ноги Шарлотты, так что бы бедра сомкнулись как можно ближе. Он был безумно возбужден и терься горячим членом между бедер и половыми губами и словно дразнил жену. 

- Чего же хочет, моя плохая девочка? – снова словно мурлычет Эгберт и трется щекой об лодыжки и движения становятся резче и только сильнее разогревает и без того горячее лоно. Он и сам чувствует, что на грани, но удовольствие хотелось растянуть, даже в таком ограниченном по времени месте.  

Никто в их окружении никогда не говорил о сексе. Тема сексуальности была табуирована в светском обществе, в котором они крутились благодаря положению Эгберта. Когда молодые только начинают свой путь в семейной жизни, то старшие снисходительно смотрят на их воркование, прекрасно зная, чем заканчиваются дни тех. Дети - действительно прекрасный повод заняться любовью, но чтобы получать от этого удовольствие? Увольте. Мужчины могли хвастаться о своих подвигах, сидя в компании исключительно мужчин. Женщинам же не была дозволена подобная роскошь. Во времена, когда Лотти и Берти только узаконили свои отношения, все с улыбкой реагировали на них и ждали появления первенца четы Финниган. Но произошло несчастье, а вслед за ним и десять лет, в которые ребенку так и не суждено было появиться на свет. Многие, вероятно, давно поставили на них крест, за глаза называя Шарлотту “беспомощной” в плане рождения детей. Может быть, Лотти точно об этом не знала и могла лишь догадываться, кто-то уже спрашивал Эгберта, зачем ему такая жена. Красива и умна, но какой от неё толк? Женщины её возраста, уже имеющие по два или три ребенка, смотрели на Шарлотту с сочувствием. И если не каждый, то наверное многие, делали вывод, что их брак отличался платонической любовью, но что до физики… Отнюдь. Какая тут может быть физическая близость, если Шарлотта не может иметь детей? 

Шарлотта прогибается в спине, кусая свою ладонь и жмурясь. Тяжело дыша, она то и дело напрягает носки своих стоп и тут же расслабляет. Свободной ладонью цепляется за спинку дивана и тихо стонет, почти тут же кусая себя за кожу ладони, стараясь вести себя максимально негромко. На коже лба проступает испарина, Лотти поддается бедрами встречу ласкам супруга, желая как можно сильнее прочувствовать каждое его прикосновение к себе. Когда Эгберт заменяет пальцы на язык, Лотти неосознанно резко хватается ладонью за сидушку дивана и закусывает губу, запрокидывая назад голову. Берти слишком хорошо её знал: за тринадцать лет их брака, начиная с той неловкой первой брачной ночи, он изучил каждый сантиметр её тела, выучил всё, что ей нравилось и нагло использовал эти “средства” против неё, заставляя растворяться в похоти и желании. Он оставляет на её внутренней стороне бедра засос и Шарлотта облегченно выдыхает, давая себе несколько мгновений для передышки. Но, подобно Берти, она также хорошо знала и его, чтобы думать, что на этом всё закончится. 

Какой же будет скандал, если их сейчас обнаружат! Их репутации придет полный конец и её будет крайне сложно восстановить, если вообще возможно. Однако, вместо того, чтобы всё прекратить, Эгберт, как Шарлотта и предполагала, продолжает их игры, касаясь членом её половых губ. Она приоткрывает глаза, затуманенным взглядом находя глаза мужа. Приподнимая уголки своих губ, она поддается бедрами навстречу, слушая тихий, предназначенный только ей шепот Эгберта. Его голос чуть хриплый, низкий - слишком ярко выдает всё его возбуждение и желание обладать ею. Нисколько не изменился за тринадцать лет брака: остался всё тем же юношей, пусть теперь и с морщинками в уголках своих глаз. Растягивает удовольствие, играется с ней, пока она сжимает ладонями спинку и сидушку дивана, пытаясь удержать себя от быстрого оргазма. Смотря в чужие глаза, Шарлотта улыбается сильнее, отстраняя одну ногу и упирая её носок в грудь супруга, мягко толкая его назад, заставляя сесть на диван. 

Принимая сидячее положение, Шарлотта грациозно перекинет одну ногу через бедра Эгберта, садясь к нему на колени, лицом к его лицу. Она не дает ему войти в себя, только трется, медленно двигая бедрами. 

- Я подумала о том, что очень сильно хочу увидеть тебя в твоей военной форме. Помнишь, как ты надевал её для меня? - шепчет Лотти, накрывая ладони мужа и укладывая их к себе на бедра, поверх края чулок. Она ведет их выше, по атласной ткани платья, к изгибам своей талии, давая накрыть и сжать свои груди. Шарлотта запрокидывает назад голову, одну ладонь мужа ведя к своей шее, давая ему сжать её. 

- Хочу сдаваться к тебе в плен снова и снова, пока у меня не закончатся силы, - щебечет, приподнимаясь бедрами. Свободной ладонью она опустится ниже, касаясь пальцами члена супруга и слабо сжимая его в своей ладони, направляя и давая войти в себя. Опускаясь бедрами на всю длину, Шарлотта тихо простонет, давя в себе желание вскрикнуть от наслаждения, мурашками растекающееся по её коже. Возвращая голове прежнее положение, Лотти порывисто и смазано поцелует Берти, увлекая его в долгий поцелуй, параллельно с этим начиная двигать своими бедрами.

мертвым положено оставаться мертвыми. простое правило, которое заучивала джамесина, в последствии ставшее девизом ее силы. частью жизни, которое не в силах изменить кому-либо. однако, твердил дедушка, мертвые не большие любители молчать. мертвые любили болтать. как при жизни любил болтать эггарт. и джамесина ожидала, что воззвав к его душе, она встретит такой же любовный монолог с просьбой передать что-нибудь братцу. но вместо этого эггарт молчал. каждый раз не отзывался, оставляя джамесину с мерзкой густой тишиной. 

а теперь он стоял тут. живой…?

горячечный шепот шарлотты мурашками кусает джамесину по шее. она легко прижимает ладонь к животу ведьмы, и ей так хочется вжаться в нее всем телом, даровав подруге столько сил и энергии, сколько в джем хранилось. когда-то давно шарлотта так же успокаивала напуганную потерей джамесину, и ей хочется повторить сказанные тогда ласковые слова шарлотты ей самой же. ей хочется упиться такой новостью, закатить праздник, закрыть короля на частное празднование. ей так хочется обнять покрепче эгберта, что побитым щенком находил здесь утешение в дни, когда между финниганами было неспокойно. ей хочется так много, но она не может отвести своего взгляда с эггарта. живого-неживого эггарта. 

джамесина отпускает шарлотту медленно, в последнюю очередь проводит ладонью по ее животу. новая жизнь это так прекрасно. особенно, когда все смогли дать уйти жизни почившей. 

в ночах призыва густая тишина будто оскорбляла джамесину. дразнила, как эггарт дразнил при жизни. “да не цепляюсь я за каждую юбку. твоя меня, например, совершенно не интересует”, “у меня, к твоему сведенью, очень красивая юбка”. словно пощечина, его голос такой же. только без игривых ноток, без лучезарной улыбки. не-живой эггарт будто не узнает этих стен, не знает куда его привели. только топчется на пороге, умоляя подсказать куда деть руки. 

джамесина делает широкие шаги. мертвые должны оставаться мертвыми. таково правило. его никто не нарушает. кто его нарушает? 

– ты! – она заставляет всех вздрогнуть в нависшей тишине. открывает спектакль для всех своих работников. ее фигура надвигается быстро – хозяйка короля ночи, ее безопасного места, и все мертвые живущие под этой крышей должны говорить только с ней. пальцы резко впиваются в чужую челюсть – подушечки колит знакомая щетина, широко раскрываются знакомые глаза, и весь не-эггарт такой знакомый, что сердце противно ноет в груди. джамесина смотрит на него строго, буквально впивается глазами в лицо напротив, теснит мужчину, вжимая его между собой и стеной. 

кто ты? что ты? какого черта ты? ты – мертвый! должен оставаться мертвым! 

– какое, к дьяволу, покрепче? – рявкает она и сжимает пальцы сильнее. так хочет оставить синяки, царапины, чтобы знать, чтобы понять – какого это ему быть живым? так же больно, как и три года назад? так же любовно, как три года назад? но она ослабляет пальцы, заставляет эггарта смотреть на себя. – ты, – голос падает до шепота. это только для эггарта, только для его мозгов и ушей, только для его мертвой души. она смачивает губы языком, смотрит глаза в глаза. – ты жив?

ты чувствуешь себя живым? ты помнишь себя живым? ты знаешь, что ты жив? ты жив? какого черта ты жив?!

джамесина не отпускает. ей хочется знать – как он стоит на двух ногах, как чувствует свое сердцебиение, как он может быть живым, когда он мертв? она аккуратно спускает ладонь с его челюсти на грудь. 

– и не смей юлить, – успевает вставить прежде, чем позволить эггарту защитить себя.     

Эгберт привык держать себя в руках, хотя последнее время получалось не очень. Беременность Шарлотты очень беспокоило его, он старался быть рядом 24 на 7. То, что она узнала о беременности так рано, не было ничего удивительного, ведь и в прошлый раз было так же. Он был счастлив, что у них получилось, но он, как и Лотти боялся и молил Богиню о милости. 

Он так же видел как Шарлотта смотрела на Эггарта, лично он не чувствовал ничего опасного, но никогда не сомневался в чутье жены, если она чувствовала значит так оно и было. Как бы невероятным это не звучало. Поэтому он не оставлял их наедине всегда был рядом с женой или же с братом. Тем более казалось, мать тоже чувствовала что – то неладное. Эгберт не раз пытался схватиться за эти тонкие чувства, но все словно ускользало словно вода сквозь пальцы не оставляя даже следа. 

Вскрик одной из девочек и повисшая тишина было казалось очевидной реакцией, не каждый день за порог переступает мертвец. Главное что никто не грохнулся в обморок. Эгберт стоял рядом с Шарлоттой и наблюдал, как менялось лицо Джем. На самом деле младший из близнецов никак не мог представить реакцию хозяйки Короля Ночи. 

Было сложно в это поверить, но одновременно становилось все понятным. Ведь сколько бы они не пытались призвать Эггарта, у них не получалось. Не получалось потому что тот был на самом деле жив. 

- Джем, он ничего не помнит… не помнит что было после той ночи, - как – то не много приглушено словно пытаясь не разрушить момент, говорит он. Если честно Эгберт надеялся что может Джем поможет, вдруг она поймет что с старшим из близнецов не так. Вернулся ли тот самый Эггарт или же перед ними какой – то чужак под личиной любимого сына, брата и друга. 

Но Эгберту хотелось верить в глубине души, что Лотти ошиблась, что из – за беременности она стала слишком мнительной. И перед ними все тот же Эггарт. Реальность же была жестока, ведь даже сам Эгберт едва ли был тем же Эгбертом что до войны, они слишком много потеряли, чтобы не изменится. 

чужие пальцы на запястье выглядят пугающе огромными. джамесина морщит брови от осознания, что невольный вскрик привлекает и так ненужное внимание. ее репутации бывало достаточно, чтобы пугать таких смельчаков от непрошенного флирта в сторону хозяйки борделя. но видимо проигрыш в клубе, отказ от пташки борделя и большое количество выпитого туманили рассудок. 

она не успевает что-то рявкнуть в ответ. из-за вспыхнувшей боли в уголках глаз быстро собираются слезы, и джамесина тратит силы на то, чтобы мгновенно не расплакаться. 

конечно храбрее всех в зале оказывается эгберт, и джамесина не удивляется, услышав его нарочито спокойный голос. в сравнении с дебоширом джем и эгберт были ничтожно малы – эффект великана ему добавлял всеми знакомый аромат пьяницы, но вряд ли они уступали тому по силе. 

мужчина опускает ее запястье, и джамесина тут же ведет свободной ладонью по покрасневшей коже. спустя время здесь расцветет замечательный синяк, демонстрирующий все веселье ночи. 

эгберт закрывает ее спиной и джамесина хмурится сильнее. 

конечно, после смерти мужа слухи расползались быстрее ветра, и так удобно под них попадал верный эгберт, поддавший джамесине свое крепкое дружеское плечо. и хозяйка знала, что такие слухи ползут не просто так, но слышать, как кто-то храбро смеет сказать такое в лицо не только ей, но и ее дорогому другу, было в новинку.

джамесина почти бросается на нарушителя спокойствия злобной сукой, но эгберт и тут успевает остановить ее. аккуратным жестом успокаивает порыв, передавая пиджак в руки и тут же оттесняя подальше. ведьма не успевает возразить – ты что творишь, дурак? – заварушка приходит в действие. 

она снова вскрикивает, отходит к барной стойке и широко раскрытыми глазами смотрит на вспыхнувшую потасовку. боль уходит на второй план, скручиваясь в маленький комок где-то на периферии беспокойного мозга. взгляд бросается от одного мужчины на другого – драки дело не чужое в этих стенах, но каждый раз джамесина не оказывалась к ним причастна, только завершала их на правах хозяйки заведения. поэтому из замешательства ее вырывает звук разбитого стекла. очередная порча имущества в адрес этого джентльмена. 

– черт возьми, не стой столбом, позови клиффа, – почти рявкает джамесина на застывшего бармена. она оглядывается по сторонам в поисках хоть какого-нибудь подобия оружия, но только повторно шикает на зависшего парня, который тут же повернулся в сторону кладовки, чтобы сбежать за вышибалой. 

она думает, что шейкер не замена оружию, бить нарушителя очередной драгоценной бутылкой не вариант – вряд ли у варвара будет достаточно денег, чтобы покрыть ущерб. на периферии беспокойно вспыхивает еще одна мысль – шарлотта финниган убьет ее, а затем своего мужа, а затем дурака, посмевшего поднять на них руки.  

_{[администратор]}

Дебошир явно был разозлен происходящим с ним: сперва ему не дали как следует развлечься с девушкой, а теперь ещё и кто-то пытается окончательно испортить его вечер.

Смотря на Эгберта, мужчина усмехается и демонстративно перекидывает из одной ладони бутылку в другую, после двигаясь в направлении Финнигана.

Мужчина резко хватает Эгберта свободной рукой за рубашку и резким движением вонзает острый край разбитой бутылки в плечо Эгберта.

-Рыцарь нашелся? Грязный выродок, - он плюется словами в лицо Финнигану, двигая бутылкой в руке мужчины, а после резко достает её и отбрасывает в сторону.

Мужчина резко ударяет Эгберта лбом об лоб, но этот удар не выводит Финнигана из игры, только дает ему дезориентацию в пространстве на маленький период времени.

Итог

Эгберт: короткая дезориентация в пространстве из-за удара в голову, рассеченная глубокая рана на плече

Это был совершенно обычным днем в их новой реальности, Эгберт прикрыв глаза, вслушивался в голос жены, которая устроившись рядом, читала ему книгу. Он поглаживал ее ноги, а сквозь окно проникало яркое зимнее солнце, отражаясь от белоснежного снега. Оно уже грело и сулило раннюю весну. Сегодня был их своего рода выходной, перед весьма насыщенной неделей. 

С тех пор как Эгберт снова вернулся к исполнению обязанностей хозяина дома и беременности Шарлотты они решили все делать вместе. Хотя на самом деле это Эгберт боялся оставлять свою жену хотя бы на минуту без присмотра. Так бы они спокойно коротали бы день, если бы не испуганная до смертельной бледноты служанка. 

Шарлотта сориентировалась быстрее, но Эгберт не отставал, положив книгу на кофейный столик, он не менее торопливо последовал за женой. На мгновение он почувствовал легкий холодок, но это быстро прошло. Он спускался по лестнице, когда увидел, как Лотти начала падать. Перескочив ступеньки, Эгберт успевает поймать ее почти у самого пола. 

- Лотти! Милая! – восклицает он, не обращая внимания на стоявшего в дверном проеме Эггарта. Он поднимает взгляд на стоявшую рядом служанку. Он хмурится и гневно смотрит на нее. 

- Габби! Принеси воды! – говорит он и подняв жену на руки, наконец, обращает внимание в сторону входной двери. Он замирает… Это лицо, он видел его каждый день в отражении зеркала. Но сейчас перед ним был тот смерть, которого он видел собственными глазами. Он бы тоже упал в обморок, если на его руках не было Шарлотты. Поэтому Эгберт хмурится, словно пытаясь совладать с наплывом эмоции. 

- Проходи в гостиную, - еле выдавливает он и уносит жену в гостиную, что бы уложить на диван. 

- ГАББИ! ГДЕ ВОДА? – кричит он, вставая на колени перед диваном, служанка приносит стакан с водой и тут же убегает. 

- Лотти… Лотти… Милая, очнись! Давай сделаем глоточек! – причитает он, поднося воду. 

- Открой окно! – командует он Эггарту, что бы слегка проветрит комнату. Вопросов естественно было очень много, но для Эгберта сейчас было важнее здоровье жены, чем внезапно оживший брат. 

Реакция на появление дома Эггарта говорило лишь о том, что все окружающие видимо, считали его погибшим. Не сложно было сложить два и два что бы это понять. Эггарт погиб! Но как же тогда он сейчас стоит в прихожей и почему все это вызывало в глубине души что – то прохожее на раздражение, нечто чужое и не привычное. 

Эггарт смотрит Шарлотте в глаза и видит в них страх, он невольно прослеживает за ее руками и каким - то шестым чувством понимает, что она беременна. Была ли это та самая долгожданная беременность или ему стоит ожидать, что пока его не было он, наконец - то стал дядей? Эггарт не знал. Как и того где же остальные братья? Перед вылетом в тот роковой день, пришло известие о том, что отряд, в котором служили Тедди и Том был взят в кольцо. Судьба старших близнецов была неизвестна.

Но мы снова возвращаемся в прихожую, где Лотти начала падать в обморок. Эггарт не успевает среагировать, как ее благополучно ловит Эгберт. Было странно смотреть на такое же лицо, которое видишь в зеркале, но это чужое лицо. Лицо, постаревшее на несколько лет. По спине пробегают мурашки, на мгновение кажется, что связь между ними мимолетно восстанавливается, но тут разрывается, стоит столкнуться взглядом. 

Удивление, страх, беспокойство быстро смешивается в коктейль в котором не находится места для Эггарта. Он торопливо следует за братом и не на шутку напуганной горничной, которая то и дело бросала на него напуганный взгляд. Это раздражало, но он все же понимал, что не каждый день домой возвращаются мертвецы. 

Эггарт открывает окно настежь и в комнату влетает все еще довольно морозный воздух, охлаждая и освежая помещение. Еще через пару минут он закрывает окно, взяв плед, укрывает Лотти.

Он не знает, что ему еще делать. Что делать? Что говорить? Говорить ли вообще? Эггарт выглядит обеспокоенным и в то же время как побитая собака. У него не было времени и даже возможности привести себя в порядок. Обросший в старых лохмотьях он торопился домой. Дом – постоянная константа в этом, неожиданно ставшим не понятным, мире. 

Эггарт садится рядом с братом и заглядывает на побледневшее лицо Лотти. Он точно не хотел никого пугать. Но иначе поступить он тоже не мог, ведь даже пара дней вдали от дома, без семьи было невыносимо тяжкой. 

- Прости, я не хотел, - бормочет он тихо, словно нашкодивший ребенок. 

- Лотти, сестренка… Я не хотел пугать, - причитает он. Для него это все тоже было не просто и, судя по всему, в последующем легче не станет. Если даже семья так реагирует, а о других тогда и говорить нечего.

- Сколько меня не было? – спрашивает Эггарт наконец – то. Не может же быть что он «погиб» в ту ночь. Он почему – то думал, что может быть, это было после войны мало ли. Но если он «погиб» в ту ночь, то значит прошло уже около двух лет. Это было кошмарным осознанием. Где же тогда он так долго был? И почему не сообщал семье? И что все эти кошмары значат? Что должно было произойти, что бы он бросил всех? Мать, братьев, друзей и Маргарет с дочерьми. И то что он вернулся не вызовет ли это необратимые последсвия от которых он возможно защищал их? Вдруг он накликал беду на близких своим возвращением? Все эти мысли заполняли его голову, от чего она разрывалась приступами боли, стоит ему попробовать хоть что – то вспомнить.