Стук колес поезда навевает тоску: за окнами вагона пролетают деревья, редкие домики, застывшие во льдах реки. На столике, рядом с газетой, лежат открытые часы на цепочке, отсчитывая минуты до прибытия. Заголовки газеты не привлекают внимания - излишняя городская суета уже давно не вызывала радости или, напротив, сожаления. С внутренней стороны крышки часов на юношу, одиноко сидящего в купе, смотрела маленькая девочка, своими чертами очень напоминающая этого самого юношу. Девочка улыбалась, хотя обычно людям запрещают проявлять эмоции в кадре. И одна эта эмоция сдавливала сердце до боли, заставляя не думать о собственных трудностях, а только идти вперед, к какой-то цели. Цель, на самом деле, была весьма проста и прозрачна, но вызывала отвращение. Этот молодой человек знал, что ему необходимо подавить в себе брезгливость, чтобы спасти нечто слишком дорогое его душе и потому сидел в этот самом купе, направляясь в определенный город. Снег, укрывший страну в это время года, тоже лишь досаждал - юноше больше нравилась осень с её ливнями и непередаваемой словами меланхолией. Но деваться было некуда и, как нельзя было вернуть прошлого, так и нельзя было повлиять на времена года. Оставалось ждать и вскоре он обязательно снова насладиться яркими осенними красками, а слух будет ласкать дождь, бьющий каплями по черепице крыш. 

По длинному коридору вагона проносится гул сигнала паровоза, оповещающий о скором прибытии на станцию. Поправляя шарф и надевая на голову кепку, юноша захлопывает часы, убирая их во внутренний карман теплого пальто. Поднимаясь с места, он вытаскивает с верхней полки чемодан и кожаную сумку, перекидывая последнюю через плечо. Поезд медленно замедляет свой бег и молодой человек выходит в коридор, приближаясь к выходу. Его темные кудри едва выбиваются из-под головного убора, взгляд темных глаз плутает по редким лицам людей, мелькающих в окне вагона. Является ли кто-то из них его мишенью? Его руки были по локоть в крови, но вряд ли хоть кто-то из них заподозрит в нём кого-то столь опасного. По статистике, люди не умели вычислять убийц, пусть и наёмных: многие до конца, даже в зале суда, пытались оправдывать своих знакомых, любимых или родственников. Чего уж говорить о тех, кто обладал прекрасным алиби и умел тихо выполнять свою работу? Поезд тормозит медленно: юноша открывает дверь, пуская в тамбур морозный холодный воздух. Спускаясь по откидной лестнице, он оказывается на перроне, осматриваясь. На первый взгляд - он гость здесь, но это временно. Совсем скоро его губ касается улыбка и взгляд приобретает более теплые оттенки - все внутренние терзания остаются погребены под тяжестью амплуа. Подходя к извозчику, юноша широко улыбается, произнося на чистом английском: “Добрый день! Моё имя Адам Шарп и я хотел бы арендовать у вас лошадь”. 

Путь до Йорка со станции оказывается длиннее, чем он предполагал. Поглядывая на небо, он хмурился, понимая, что может не успеть до города из-за ухудшающейся погоды. Поднимался ветер, так мерзко хватающий за полы пальто или края шарфа. Подгоняя лошадь, юноша двигался вперед, иногда останавливаясь, чтобы свериться с картой. “Черт бы вас побрал!” - ругался он себе под нос, когда оказывалось, что дороги и указатели замело, а куда двигаться дальше было неясно. Один раз ему повезло и он сумел спросить дорогу у одного бедного путника, направляющегося в сторону станции. Тот что-то тихо промямлил и не дал четкого ответа, заставляя внутри злиться, но смиряться с происходящим. Время шло к закату: вместе с сумерками пришло и ухудшение погоды. Снегопад усиливался, приобретая облик метели: двигаться дальше в таких условиях было абсолютно глупо и невозможно из-за высокого риска замерзнуть навсегда в одном из сугробов. 

На своё счастье, юноша заметил свет фонарей, пробивающийся сквозь снежную бурю. Подойдя ближе, юноша спешился и повел лошадь к тому свету, совсем скоро угадывая в постройке подобие фермы. Тело обдало легким разрядом тока, заставляя нахмуриться, но был ли у него сейчас выбор? Тем более, это напротив хорошо - это поможет в “работе”. Привязывая лошадь к ограждению, юноша пробирается сквозь снег к дому, поднимаясь по лестнице. Осматриваясь и замечая в окнах свет, он несколько раз стучит в дверь, а после ещё раз - чуть громче, желая привлечь внимание хозяев. 

Как только перед ним открывается дверь, юноша с улыбкой стаскивает с головы кепку, протягивая свободную ладонь для рукопожатия мужчине:

- Добрый вечер! Меня зовут Адам Шарп. Я гость в этом городе и, кажется, мы с моей лошадью заблудились в буране. Не могли бы вы нас приютить на эту ночь на вашей ферме?

Самые страшные и шокирующие события, кто бы что ни говорил, первыми выветриваются из мыслей и памяти, оставляя лишь шрамы и нарывающую боль снов, видений и паники, текущей по венам. Той паники, что настолько перехватывала дыхание и тормозила кровь, будто хотела увлечь на собой в долгое спокойное небытие. В обычное время заснуть рядом с корнями векового Неметона было бы одним из самых успокаивающих и отрезвляющих средств. Смотря сквозь его сочащиеся магией ветви на пробивающееся солнце.. И пусть теперь оно не выглядело как раньше, пусть теперь носило на себе бремя неспокойных времен, оно было живо. Но картина, открывшаяся глазам ведьмы, несмотря на ужас увиденного, никогда не покинет её памяти. В том женщина была уверена, потому крик слишком судорожный и хлипкий для уверенного заклятья сотрясает грудь. Pauvre Katarina.. Руки трясутся так сильно, что непросто удержать равновесие даже без заклинания. Как и отвести взгляд от чарующе-ужасающего зрелища, от лопнувших кровавых роз подле её ног. Ей нужен воздух, пусть тот заполняется привкусом крови, и тишина, хоть теперь она означает лишь смерть. 

Но если он, осквернитель, забывший давно сколько догм нарушил по глупости, и его голос останутся в мыслях Лакан после.. Не сможет себе простить. В память Катарины и священного Неметона, не сможет. Изшрамленный явно недостаточно по сравнению с страдающим дубом, живой и в здравии явно более, чем должен. Еретик, которого здесь быть не должно. Парадоксально как его мерзкий голос усмиряет дрожь в пальцах и теле. Не приказом, но злостью, почти холодной горящей ненавистью. Ни капли сочувствия и сожаления в глазах француженки. Еще бы усмирить собственный страх неизведанного с каждой минутой. Тень при таком ярком свете и с таким ясным сознанием. Выдыхает совершенно неслышно, успокаивая и настраивая связки в секунды промедления. Его или своего? – Сгинь на открытое солнце, _{( бросок d20 - 13 )} - холодно слетает с губ ведьмы, сосредоточенно смотрящей на мерзкого незнакомца. Когда последний раз ей приходилось применять Голос в опасных ситуациях? Слишком давно, и лучше бы это чувство так и оставалось краткой вспышкой беспокойного разума. Ведьма делает шаг ближе к Неметону, закрывая индомуну обзор на древо. Какая ведьма не поступила бы также? Марионетка довольно опасна.. но лишь в руках умелого кукловода. Стоили ли эти татуировки права на существование? – Откуси себе пальцы, - голос звучит громче, не утопая вовсе в шелесте листьев. 

еще секунду назад мужчина видел в этой ведьме не более, чем овечку, отбившуюся от стада. случайную свидетельницу его преступлений. но сейчас он оказывается парализован силой её голоса, который манит, чарует и пугает до трясущихся поджилок. кровь стынет и сердце тяжело бьет по ребрам. он смотрит как его собственная тень прогибается под гнетом слов, они резонируют эхом и связь его заклинания рушится. силуэт парящей поступью врывается в самый яркий ореол света и лопается, подобно мыльному пузырю. как нарыв, остатки черной тени разбрызгиваются гноем по земле и испепеляются.

индомун рычит, пытаясь перехватить плетение заклинания, вскидывает руку, готовясь сплести новое заклинание. но снова этот голос. он убивает в нем остатки воли и сейчас на радужке пеленой оседает страх. задней мыслью мелькает опаска, что он нарвался на верховную. нет. их они знают в лицо. но эта ведьма вынуждает его поднести пальцы ко рту. мышцы сводит от попытки сопротивления, до того, что кажется сухожилия готовы лопнуть в любую секунду. челюсть сводит, голос набатом звучит в ушах. он пытается сопротивляться, но этого недостаточно. вкус его собственной крови и боль. к ней он, казалось, давно привык, но от влияния консилиума она окрашивает мир в красный, мозг пульсирует. в ушах набатом разбивается утробный рык. его собственный.

чтобы не подавиться, приходится сплюнуть свои же пальцы. металлический привкус остается на языке оскоминой. теперь творить заклинания будет сложнее. нужно расправиться с ней быстро. или хотя бы замедлить. он не смеет подвести его. индомун позволяет крови растечься по шее, ранами размазывает остатки. целой рукой он распахивает полы пальто и рубашки. на коже виднеются еще татуировки. и снова в центре этот отвратительный знак. круг. точка. пять лучей.

_{( бросок атаки - 7 против 6 )}

знак светится красным и впитывает в себя его же кровь. чернила на коже расплываются, словно оживший рисунок и черная тень вырывается из его груди, устремляясь к ведьме. _{( спас бросок - 6 )} . энергия формируется в мощную волну, оставляющую за собой след из мертвой травы, там где хотя бы частичка коснулась земли. реми могла бы отойти, но за спиной неметон. удар приходится прямо по ней, энергия окутывает сознание мраком и ужасом. это сбивает её с ног. она видит как кожа на руках становится дряхлой, словно эта тень высосала саму молодость.

_{( штраф на броски минус 5 на следующий бросок )}

однако этого мало, чтобы убить ведьму. индомун покрывается испариной, этот удар вымотал его. но он готов продолжать драться.

Утерянный, испорченный потенциал.. Разве он не рождает чувство горечи? Когда видишь, насколько талантливым мог бы быть другой и сколько чудес он мог сотворить во благо. Но вместо этого его руки покрывают уродливые символы, а душа уже утеряла истинный дух. Гармонию с природой, поддерживаемую соблюдением правил и защитой устоев. Кто мог совратить его разум настолько сильно, чтобы так зверски убить друида? Принести в жертву хранителя тайн, еще и в колыбели ведьминской силы. Кто мог наставить на столь страшный путь потерявшегося юношу когда-то? Фанатиками и еретиками не рождаются, лишь становятся под гнетом неправильных выборов и невыносимой боли. Разве нет? И не спросить, пока его рот занят его собственной плотью. К горлу подступает колкая тошнота, но явно меньшая, чем от мысленных картин растерзанной Катарины. Пока неизвестный мужчина жив, не стоило поддаваться горечи. Для того будет время позже (или очень хотелось, чтобы он было?). 

Магия крови вопреки всему и вся.. завораживает. В той самой извращенной манере, когда не смеешь отвернуться от невероятного зверства. Или когда видишь, как сила жизни обращается в разрушение. Татуировки и символы, алеющие на коже и питающиеся его собственной кровью.. Точно ли он знает, что за это он заплатит страшную цену? Не заплатил бы ранее, нанося их и практикую прежде? Такие ритуалы не создаются стихийно.. Какой загубленный ум и потенциал, темный мерзкий дух. Его нельзя отпускать и не нельзя убивать Кажется, Лакан заставляла себя впитать эту мысль, постоянно прокручивая её в голове, чаще, чем заученные для театрального спектакля ноты. Все символы нужно изучить, передать тело на стол Базилю, если уж рано их снимать с листами кожи. Крик оседает в горле от вида новой тени. Невероятно! Темный сгусток смерти, оставляющей после себя лишь иссушенную пустошь. Он говорил, что нечто большее? Вот как бы выглядело это большее, наполненное смертью и ужасом. Эта сила сбивает с ног, и подняться не пытаются. Наоборот, вжимаются в землю, в более живую и родную стихию. Не руками, боясь заразить и Неметон. Заразить ужасом? Страхом? Темной непроглядной почти материей, осевшей в мыслях и перед глазами. 

Иссыхающие руки.. не пугают и не тревожат увядающей молодостью или красотой, лишь пугают возможностью полностью рассыпаться и остаться грудой песка у корней дуба. Ничего не предприняв? Не оплакав и не отомстив за Катарину и её умения, её ум, силу и жертву. Дряхлая, но пока не ломающаясь рука опускается к земле, начиная выводить знакомую пентаграмму почти не глядя. Часы практики не прошли даром.. И раз голос явно не послушается, раз собственный сильнейший талант съеден тенью, следовало обращаться к иным. Нельзя отпускать и нельзя убивать. И твоя смерть ничему не поможет Губы еле шевелятся, быстро зачитывая приятную для мыслей латынь, успокаивающую более клокочущего туманного ужаса. Кошачье агрессивное шипение добавляет силы, стоит фамильяру подойти ближе к поляне. Bon garçon, mon chat Его энергия очень кстати, наверняка чувствовал или знал, что нужен. Пентаграмму на земле обводят пальцами несколько раз, повторяя слова и тратя еще пару мгновений на сбор энергии. Лишние, опасные секунды нового промедления, но.. Медиокрис волной энергии расходится от ведьмы и символа у её колен, отшвыривая мужчину к дому Катарины. Возможно, сильный удар мог бы его ослабить или заставить потерять сознание раньше, чем обессиленная ведьма? Все же на чувстве удовлетворения от получившегося заклинания, успевающая вытянуть послание самым близко находящимся Витта в шепоте: _{Катарина убита}

пентаграмма на груди плавится, кожа ошметками падает ему под ноги. этот ход слишком вымотал индомуна, но он был не готов сдаться. боль красной пеленой застилает глаза, он медленными шагами двигается к ведьме, надеясь нанести последний удар. откат от заклинания парализует мышцы и приходится усилием воли напрягать каждую мышцу. тихие слова срываются с губ. из глубины крон деревьев маленькой тенью появляется летучая мышь, стремящаяся на помощь своему хозяину. индомун из последних сил хватает фамильяра, сжимая ладонь до хруста костей, от чего зверь лишь покорно хрипит. сила перетекает в колдуна, окутывая его черным дымом, высушивая летучую мышь до остатка. раны шипят и пенятся, черная жидкость исходит из них, обволакивая мужскую фигуру.

этого было слишком мало, чтобы одновременно выставить защиту и атаковать, он пытается сформировать еще одну стрелу темной энергии, но его накрывает мощная волна. заклинание срывается и взрывается перед самым носом, его тело словно побитую куклу отбрасывает прямо в дом. ломаются доски, пыль поднимается столбом. колдун теряет сознание и все вокруг резко затихает.

_____________________________________________________________________

витта прибывают через четверть часа. они застают обессиленную реми и сразу же передают базилю для лечения. колетт с сожалением касается руки истерзанной катарины, сдерживая слёзы. сейчас им требуется разобраться с тем, что здесь происходит. реми коротко объясняет в чем дело и ведьмы сразу же накладывают на тело колдуна связующие заклинания. теперь у них есть шанс узнать несколько больше. колетт сразу же оповещает других верховных и совет. им стоит усилить охрану вокруг неметона.

- Ох Джейс, забудь, ничего страшного. В этом месте собираются одни снобы.

- Разве это не любимое место твоей мамы?

- Так и есть, - с улыбкой парирует брюнетка, легким жестом в очередной раз возвращая упавший с плеча кардиган. Выбор друга, излюбленное гнездо аристократии боро, куда вход всегда строго по приглашению или по фамилии (а в данном случае Джиопара явно надеялся на чудо, не имея пока ни первого, ни второго в глазах администратора в оксфордах от Тома Форда), ничуть не удивлял Кирамман. Правда, она хорошо знала, насколько давно и как упрямо парень метил в тот мир. Тот самый лучезарный Олимп, от которого так рябило в глазах, что бежать хотелось.. Ради него, возможно, можно было и потерпеть. Ради хорошего вечера. Который теперь, к слову, после дежурного «простите, мест нет и, боюсь, не будет», становилось всё лучше. Прогулка вдоль улиц Нью-Йорка отрезвляла, хоть вздохнуть полной грудью не получалось. Тянули к земле мысли о работе, на которой они оба пытались наложить вето в разговоре. 

- Может поищем еще.. – только начинает Джейс, но неоновая вывеска неподалеку отлично указывает путь. 

- Пойдем туда. Известное ведь место, а я безумно хочу выпить. Там явно поживее и поинтереснее, - за неимением аргументом кому-то приходится согласиться. И у клуба фейсконтроль явно потактичнее будет – хотя бы не осматривает их обоих скептическим взглядом. Джейсу бы снять пиджак и расстегнуть больше рубашку, а самой Кейтлин кажется, что длинному платью стоило бы предпочесть нечто покороче и удобнее. Джентельменские поведение при открывании дверей перед спутницей, милая улыбка в ответ. Честно, если бы Джейс знал, насколько это не трогает и никак не занимает мысли Кирамман, он бы расплакался. 

От басов дрожит пол, а глаза на миг слепит мигающий свет. Все клубы похожи один на другой, и пусть девушка не в так уж многих была.. Не могла вспомнить, была ли здесь до этого. Название на слуху, в отделе про него ничего не говорили при последних проверках похожих точек боро. Значит, по всем пунктам неплохо? Плохо только если Джейс хотел спокойно о чем-то поговорить.. Но ведь знал, что все закончится работой, да? И даже теперь музыка, которой мысленно Кейт почти была готова подпевать, не сбивала её настрой высказать по поводу бесхребетности начальника. Она была уверена, что с ним не всё чисто. И это не могло отпустить её, не могло пройти мимо, когда десятки странный дел до сих пор оставались в архиве. 

- Но дела ведь простят тебе один вечер с маргаритой? – подмигивает Джейс, громко шепча на ухо, когда они нашли места у барной стойки. 

- Только один вечер, - то ли в шутку, то ли нет подхватывает брюнетка не менее громко и вновь поправляет кардиган. Благо тонкие, но надежные лямки платья оставались на плечах, пересекая выделяющиеся ключицы. Волосы по привычке откидывают за плечо, но одну прядь начинают перебирать меж пальцев. В задумчивости наблюдая за огненным танцем блондинки чуть выше бара. Гоу-гоу.. и какие мужланы вздумали считать это пошлым? Танец, на который смотришь с желанием присоединиться.. Если не к ней, приобнимая за талию и также водя бедрами, то хотя бы выйти на танцпол. Кираманн знала, что с каждым следующим глотком маргариты это желание будет всё сильнее, а препятствия всё меньше. Один вечер, верно? В конце концов, в пылу начавшейся беседы, на надоевший кардиган вовсе плюют, он плотно завязан под грудью, не потеряется, а мало ли как висит. Джейс придерживался такого же мнения, за что они и выпили (да, не за удачные дела и новые разработки, хоть о том и говорили). Пока парень не достал из нагрудного кармана телефон с всё появляющимися сообщениями. Дедуктивные навыки и не требовались, чтобы понять. Виктор. И всегда, когда он писал так много, значит его другу стоило как минимум позвонить и вникнуть. 

- Иди ответь, а то вдруг упустите прорыв, - чуть издевается голубоглазая, проводя по его плечу, но кивает уверенно следом. Парню нужно было всего несколько мгновений, секунды промедления. 

- Я быстро, не пристрели никого. Еще маргариту!

- Секс на пляже, - поправляет почти сразу заказ девушка, желая попробовать еще что-нибудь. Взгляд вновь поднимается к улыбающейся блондинке.. Чуть пританцовывать на месте.. Пытаются, но то кажется таким глупым. Как вообще ведут себя одни в клубе? Просто пьют? Болтают с барменом? Коктейль берут в руку, поворачиваясь на стуле к танцующим впервые. Голубые глаза, которые вновь то и дело подсвечивает скользящий по залу свет, не цепляется ни за что.. Хмель уже ударил в голову? Или нет, судя по тому, как работают рефлексы. Когда из толпы, прям на неё вылетает милая рыжая девушка, руку с коктейлем отводят вбок и выше, не проливая ни капли, а второй мягко и крепко придерживает новую знакомую, не давая упасть на неустойчивом каблуке? Танцевала так, что сломала? Звучит мило.. Ей и подоспевшим подругам уступают место, чуть отходя. Кажется, не стоит отходить, пока Джейс не вернулся. Но ведь клуб не такой большой. Девушка чуть нервно отпивает коктейль, пытаясь придумать как не выглядеть глупо, стоя просто так с коктейлем и не танцуя. 

Чего вы все хотите от меня? 

На экране смартфона отображается звонок с неизвестного номера. Яркое мерцание экрана мешает сосредоточиться на более важных вещах, держащих душу в цепких лапах. Захлопнувшийся капкан из череды случайных событий плотно захлопнулся, беря в тиски шею, не давая свободно дышать. Этот проклятый город отравлял одним своим видом: бесконечная череда происшествий сбивала с толку и вводила в раздражение, заменяющее собою кровь, текущую по венам. Было бы правильно разбить к чертовой матери этот дурацкий телефон и послать всех, но инстинкт самосохранения (кто бы что не говорил про то, что у людей не бывает инстинктов) выл голодным волком желая вендетты. Опустошение, расползающееся по телу подобно татуировкам, не спасали случайные связи, алкоголь и боль от ударов, чаще всего производимых не по специальной груше, а по пресловутой стене. Усталость от навязчивости некоторых людей была своеобразной приправой во всем этом водовороте из желчи и гнева. Экран смартфона угасает, позволяя расслабленно выдохнуть, опираясь руками о руль автомобиля, подогнанным одним старым другом. 

- Как же вы все меня заебали, - срывается с губ, когда телефон вибрирует от очередного сообщения слишком самонадеянной леди, решившей, что у неё имеется хоть какая-то власть над монстром, живущим в этом теле. Сладкие, милые, красивые, дерзкие - каждая из них имела зубки, но каждая таяла и утопала в порыве страсти, вызванном несколькими удачными па. Они не имели абсолютно никакого значения, как не имело его ничего, кроме сжигающего изнутри желания размозжить череп человеку, разрушившему её жизнь. 

- Бесит, - набирая побольше воздуха в грудь, она отстраняется от руля, выпрямляясь в спине. Поворачивая голову то вправо, то влево, пытается прийти в себя после очередного приступа агрессии, вылившегося в обмотанные бинтами для бокса ладони, чтобы скрыть новые кровоточащие раны от ударов. Поворачивая на себя зеркало заднего вида, она включает радио, выкручивая ползунок громкости почти на полную - всё, лишь бы не слышать дыхание внутреннего зверя, стоящего за спиной. Проворачивая ключи в замке зажигания, давит на газ, давая себе резко выехать на дорогу и разгоняясь. 

Долгожданный день Х - была ли она морально готова к нему? “У них сегодня встреча в клубе, постарайся не натворить делов, окей?” - проносится в голове голос старого друга, усилиями которого она не оказалась на помойке после освобождения из тюрьмы. Ни за что осужденная, теперь она жаждала собственного правосудия, в красках представляя в своей голове различные способы убийства одной крайне неприятной личности. Найти и убить, перед этим выяснив, где находится её сестра. 

Она вжимает педаль газа в пол, стоит мыслям коснутся темы Паудер - напрягая желваки, она исподлобья смотрит на дорогу, обгоняя неспешно едущие по трассе автомобили. Жива ли она? Что с ней произошло? Что ей пришлось пережить за это время? “Бесит” - мысль на повторе, пока гудящие басы заполняют собою пространство авто. Она обязательно найдет свою сестру и несомненно отыщет убийцу их отца, чего бы это ей не стоило. Пусть её снова заберут в тюрьму, пусть опять посадят в одиночную камеру, пускай пытаются сломать, пока она будет вгрызаться в эту жизнь своими зубами, выдирая из её плоти своё право на существование. 

Она припарковывает автомобиль рядом с нужным ей клубом, откидываясь на спинку автомобильного кресла. Пытаясь привести эмоции в порядок, цокает языком из-за назойливого жужжания своего смартфона, лежащего на соседнем сидении. 

- Да какого хрена ты мне звонишь?! - пылит, рукой хватая телефон и смахивая на экране звонок в сторону “принять”. 

- Вай, милая, наконец-то! Когда мы снова увидимся? - чужой голос медом льется по ту сторону трубки. 

- Захлопнись, - устало тянет Вайолет, съезжая по сидения чуть вниз и поворачивая голову в сторону окна, устремляя свой взгляд на мигающую неоновую вывеску клуба. 

- Что? Ты мне? Дорогая, ты устала? - слишком сладко. 

- Блять, то, что я тебя трахнула, не означает, что ты можешь мне звонить. За-хлоп-нись, поняла? Забудь мой номер и никогда сюда больше не звони, - она сбрасывает звонок, напрягая челюсть от вскипающей в ней злости. Убирая телефон в карман джинсов, проводит ладонью по выкрашенным в ярко-розовый цвет волосам, взъерошивая их. Какого черта им всем от неё надо? Ничего не стоящие выкрашенные куклы. 

Гася двигатель, Вай достает из замка зажигания ключи. Выходя из машины, хлопает дверью, открывая заднюю и накидывая себе на плечи потрепанную временем кожаную байкерскую куртку. Дверь снова хлопает, Вай ставит машину на сигнализацию, спешно начиная двигаться в сторону так раздражающе мигающей вывеске с названием клуба. 

- Если ты выкинешь хоть одну глупость, то я сверну тебе шею, окей? - пристально смотря на девушку, тянет темнокожий парень с белыми дредами. В его взгляде не читается ничего хорошего, но разве это когда-либо смущало Вайолет? 

- Да не парься ты, я тебя услышала. Смотрим, следим, каких-либо действий не предпринимаем и бла-бла-бла, - смеётся девушка, сидя рядом с парнем на диване второго этажа. 

- Вай, я не шучу, нам важно заполучить эту информацию. Особенно пока никто из группы Силко не знает, что ты откинулась, - он слишком серьезен и кажется старше своих лет. Мелкий засранец. 

- Да поняла я! Заканчивай свою шарманку и пей уже своё пиво, заебал, - она вскидывает своими руками, порывисто поднимаясь с места, - Я к бару, скоро вернусь, - парень машет на неё рукой, пока Вай уже спускается по лестнице вниз, желая поскорее добраться до желанного алкоголя этой дыры. 

Музыка на первом этаже кажется громче: множество людей, утопающих в неоновых отсветах софитов, кружатся в бессмысленных танцах, желая отыскать на эту ночь себе пару. Распаленные, разукрашенные и разодетые - как же раздражала вся эта напускная наивность, пока в голове закипала злость. Разбить, уничтожить, растоптать - всё, что билось в висках, подкрепленное громкими басами из колонок. Возможно, стоило унять своего монстра и подыскать и себе кого-нибудь на этот вечер? Женские стоны слишком хорошо прочищали голову, пусть хотя бы на короткое время. Она усмехается своим мыслям, пробираясь сквозь людей, подходя ближе к бару. 

- Двойной виски с кубиком льда. И никакой колы, - хлопком кладет на стол деньги, протягивая их бармену, - Сдачу оставь себе, - она подмигивает, но её взгляд притягивается к высоким каблукам, поставленным слишком близко к её руке. Хищно ухмыляясь, Вай поднимает взгляд выше, неспешно пробегаясь по длинным ногам танцовщицы, по её фигуре, наконец останавливаясь на её лице. Поднимая свою ладонь выше, Вай несколько раз сгибает указательный и средний пальцы, подзывая к себе незнакомую ей леди. Неспешно опускаясь, виляя бедрами, девушка садится на корточки, наклоняясь ближе к Вайолет, пока взгляд той очерчивает формы, подчеркнутые корсетом. Выуживая из своих брюк двадцатку, Вай сжимает её между тех же пальцев, вытягивая перед девушкой и призывая забрать их. Но стоит девушке потянуть ладонь к деньгам, как Вай отстраняет ладонь дальше, ухмыляясь. Девушка наклоняется ниже, опаляя своим горячим дыханием бледную кожу. Ещё ближе. Губы Вай касаются губ незнакомой ей красотки: она позволяет себе почти сразу углубить поцелуй, забываясь в этом мгновении на какое-то время, пока из её пальцев не исчезает купюра, а девушка не отстраняется, выпрямляясь и, подмигивая Вайолет, удаляясь в другую сторону барной стойки. 

- Ваш двойной виски с кубиком льда. И никакой колы, - громко объявляет бармен, ставя перед Вайолет стакан с алкоголем. Кивая ему, она забирает свой стакан и делает пару шагов вперед, но что-то заставляет её обернуться перед своим уходом в желании усмотреть среди посетителей бара кого-то знакомого. Может быть эту продажную дрянь Севику? Или самого Силко? Взгляд проходится по группе девушек, обегает каких-то парней и… Вайолет не замечает, как её губы расползаются в широкой улыбке и она облизывается, замечая у края барной стойки одну жемчужину. “Какого черта тут забыла такая леди?” - хочется спросить ей, но она оттягивает этот момент, делая глоток из своего стакана. Алкоголь обжигает язык и горло, разгоняя кровь по телу. Не умея отвести своего взгляда, Вайолет решает повременить с возвращением к Экко и своей банде, желая во чтобы то ни стало заполучить этот алмаз в свою коллекцию. 

Возобновляя свой шаг, Вай подбирается ближе, оказываясь с одной стороны от девушки, бывшей выше её. Делая новый глоток виски, Вай ставит стакан на стойку, позволяя себе склониться ближе к незнакомке, чтобы она могла её слышать. 

- И что в таком месте забыл такой сладкий кексик? - тянет, не скрывая своей увлеченности. Осматривай девушку, Вайолет замечает в её руках только начатый напиток и без зазрения совести быстро перехватывает его из чужих рук, передавая кому-то из толпы, - Я вижу, леди без напитка. Позволишь угостить тебя, кексик?

Зачем люди ходят в клубы вроде этого? Повеселиться? Выпить и потанцевать? Отдохнуть от своей привычной «шкуры», которую все вокруг знают как облупленную. Настолько, что от того становилось тошно. Кейтлин, кажется, все последние годы делала что угодно, лишь бы менее тошно было 24/7. С клеймом Кирамман её ждали престижные университеты и администрация боро, прямо раскрывали свои объятия. И всё равно кто такая Кейтлин, если ты Кирамман. Тем более, когда твоя мать в очередной раз вошла в мэрию и совет. Персиковый шнапс оставался на губах приятной сладостью, смешиваясь с горечью водки. Да, во всем можно было найти нотку сладости. Полицейская академия, призы на городских стрелковых сборах, успешная стажировка с первого же раза, чтобы.. сперва стать обычным постовым. Сопровождать мэра Кассандру от двери до машины и обратно? Короткая горечь пары недель перед переходом в отдел расследований. Сладость с нахождением нескольких дел, которые вот-вот должны были уйти в пыльные задние полки архива. Удача и новая сладость победы. Последние месяцы напоминали постоянную гонку от себя к чему-то далекому. Хотелось верить, что не к тупику. Очередной глоток горечью обжигает язык, заставляя прикрыть глаза и качнуть в такт оглушающей музыке. А когда открывает глаза.. 

Вновь эта гибкая девушка на барной стойке. Интересно, какую личность она оставила вне клуба и оставляла ли? Или танцевала так, как хотела всё время. Так, что глаз не отвести.. Даже когда она наклоняется всё ниже к стойке. Легко, паряще на таких шпильках. Взгляд, тот самый синий неоновый свет, скользит по е пояснице и спине, до длинных светлых волос и губ, неожиданно встретившихся с другими. Кажется, так пристально смотреть на чужой поцелуй, не совсем прилично. Однако это чувство запивают новых небольшим глотком коктейля, особенно понимая, что целовалась девушка не с парнем, а с девушкой. Причем отчего-то смутно знакомой.. А понять то получше удалось крайне быстро, буквально с пары её шагов ближе, когда агрессивные блики не скрывали огненный цвет волос. И татуировку под глазом, крайне приметную после нескольких часов изучения дел и вглядывания в её снимки с последних страниц дела. Вайлет. VI. Одна из тех сладких побед последнего месяца. Кейтлин с трудом сдерживает улыбку, пряча на миг её в коктейле. Ровно до того момента, как тот исчезает из её пальцев. И вообще из виду. – Кексик? – и отчего смешнее становилось, от неожиданной встречи и одностороннего понимания этого, или же от обращения, которого не ожидаешь? Или от эффектного исчезновения оплаченного Джейсом коктейля. К слову, его совершенно не видно поблизости. 

Вай.. Как смотреть на того, чью биографию знал уже наизусть? А она ведь младше, того возраста, когда Кейт уже сдавала выпускные и упорно тренировалась для полицейской академии. А Вай с подросткового возраста сидела в тюрьме. И не колония для несовершеннолетних, отчего-то сразу тюрьма, хоть для её возраста тогда это было странно. Тяжесть преступления, предположительный поджог и убийство (что даже в материалах дело было скорее по неосторожности или вообще из-за косвенности улик не должно было проходить как убийство), ничуть не были оправданием такой ошибки. Бывший начальник Маркуса вел дело и после ушел с поста? Удобно.. Но, кажется, девушка теперь ждала другого ответа. – Секс.. – а ты крайне многословна сегодня, Кейт, так держать. Только точно ли секс на пляже? Девушка стряхнула улыбку почти также легко, как убрала за плечо оставшиеся длинные пряди. – Угости. Выберешь вкус.. коктейль? – о вкусе говорить явно было рано, хоть в её стакане было нечто крепкое. Угадывался виски. Интересно, пила из-за вкуса как раз или чтобы унять нервы? – Часто здесь бываешь? – оставалось гадать, лучшее ли это место после многих лет в камере. Или Кирамман слишком уж сгущала краски? На спутницу почти не смотрят напрямую, отводя взгляд к барной стойке. Вернее, смотрят через зеркальную поверхность, стоя так, чтобы точно услышать её. Удачная позиция, как ни посмотри. Дает широкий угол обзора даже кусочка второго яруса клуба. И когда в отражении именно там мелькает знакомое лицо начальника Маркуса.. Кейтлин оборачивается чуть резче, чем нужно, почти вжимаясь на миг в спутницу. На то первые мгновения не обращают внимания вовсе, провожая пристальным взглядом мужчину, идущего явно в дальний кабинет с какой-то женщиной. Что в таком месте делать примерному семьянину? – На втором этаже вип-зона? – тихий шепот почти на ухо Вай, причем на то и не рассчитывали. Но она тоже крайне удачно повернула голову в том направлении. 

Басы музыки растекаются приятной негой по телу: всё лучше тюремной тишины, звенящей в ушах. Толпа людей создает не привычный импульс внутри тела, давно забытый за долгие годы нахождения внутри холодных стен зоны. Всё происходящие здесь, в реальной жизни, казалось чем-то нереальным и оттого более будоражащим кровь. Свобода ощущалась сладостью с легким солоноватым привкусом: прекрасная женщина, которую хотелось вкусить и ублажить в полной мере. Виски отдает горечью во рту, но заставляет помнить о том, что она живой человек. Ровно также, некоторое время назад, роль виски играли сбитые в кровь костяшки. Только боль в руках, забитые мышцы и кровь, стекающая по пальцам, вынуждали помнить о том, кем она являлась. И даже сейчас нельзя было забывать о своей мести, о том пути, который она выбрала и которому поклялась следовать. Но в такой обстановке легко было сбиться с пути, будучи околдованной чужой красотой, которой не наслаждалась все эти годы. Прекрасные нимфы, сказочные существа, будто спустившиеся с самых небес - сколько же всего необходимо было наверстать! И как удобно, что у неё было полно свободного времени и пустующая квартира. 

- Кексик - такая же сладенькая, - Вай облизывается, исподлобья смотря на стоящую напротив неё девушку. Улыбка не сходит с её губ, ведь среди множества второсортных драгоценных камней, ей посчастливилось найти целый алмаз. И этот камушек обязательно должен был оказаться в её пальцах. Точнее, на её пальцах, но это нюансы. 

- Сразу к делу? - Вайолет рассыпается в смехе, делая шаг ближе к девушке. Обступая леди, Вай, ставя свой стакан на стойку, выуживает из внутреннего кармана портмоне и достает купюру, чтобы вскоре ударить ладонью по барной стойке, привлекая внимание бармена, - Олд фешн, - Вайолет переводит взгляд вбок, подмигивая своей новой знакомой, - Крепкий и терпкий, но остающийся сладостью на языке, - выпрямляясь и отстраняясь от барной стойки, Вай убирает портмоне обратно, возвращая в свои руки стакан с виски. Делая глоток алкоголя, она более пристально оглядывает Кейтлин, совершенно не задумываясь о том, что той может быть неприятно её излишнее внимание. 

- А? - почти пропускает вопрос от девушки, возвращая взгляд к её глазам. Черт возьми, на кой хрен такой красотке ошиваться в таком клоповнике?! - Бывает, заглядываю, а ты?, - уклончиво тянет Вайолет, пряча усмешку в своем стакане. Ей хочется спросить о чем-то в ответ, но её отвлекает резкий поворот Кейт, заставляющий на секунду даже оторопеть. Секундное удивление сменяется удовольствием. Хорошая реакция не дает виски пролиться на одежду, она же позволяет поймать этот момент, приближаясь чуть ближе, слушая запах чужого парфюма. Красотка пахнет деньгами: каждая нота этого парфюма шуршит как пачка денег. Вновь облизываясь, Вай прикасается кончиком носа к шее девушки, почти касаясь её бледной кожи губами и горячо выдыхая в неё. Сделала специально? Нет, скорее нарочно. Вай стоит только поднять глаза к лицу новой знакомой, чтобы проследить за направлением её взгляда. Вип-зоны? Что же так сильно привлекло её там? Вайолет смотрит туда же, отпивая из своего стакана. 

- Хочешь уединиться? - со смехом спрашивает, не смотря на девушку, - Да, випки, - отмахивается, желая поскорее закончить с этими странными вопросами. И она снова хочет спросить что-то очень важное, но её мысль обрывается, стоит на втором этаже и ей заприметить кого-то слишком знакомого. 

Вайолет сужает глаза и напрягает желваки. Проклятый зверь, живущий внутри, гортанно рычит, желая сорваться с толстой и крепкой цепи. Стискивая зубы, Вайолет безотрывно наблюдает за призраком из прошлого, медленно спускающимся по лестнице вниз. Слова Экко отдаются эхом в голове. “Стоит держать себя в руках” - пролетает в голове и тут же забывается. Остаётся только ярость. Глубинная, яркая, жестокая ярость. 

Одним глотком Вайолет осушает свой стакан, со звоном ставя его на барную стойку. Стаскивая с себя кожанку, она всучивает её Кейтлин:

- Дождись меня, кексик. Надо уладить одно дельце, - Вайолет подмигивает девушке, разворачиваясь на пятках сапог и решительно направляясь в сторону толпы. Призрак почти теряется среди других людей, но гнев сильнее обстоятельств. Она не замечает, как Экко подрывается со своего места, следя за её направлением. Она не слышит, как он зовет её. Зато слышит призрак, оборачивающийся прямо к Вай. Налитые злобой глаза - наверное, это всё, что видит Севика, перед тем, как в её челюсть прилетает удар кулака. Девчачий визг только подогревает интерес и дает с особым наслаждением ударить женщину в живот, отбрасывая на пол. 

- Я убью тебя, двуличная, ты, сука, - процеживает сквозь зубы Вайолет, налетая сверху на Севику, но та уворачивается, с ноги ударяя Вайолет в грудь, заставляя отшатнуться и чуть не потерять равновесие. Еле удерживаясь на своих двоих, Вай принимает боксерскую стойку, готовясь к защите или к новому удару. 

- Ты должна быть мертва, - тяжестью отдаётся в ушах, когда она встречает чужой удар блоком, но не уходит от подсечки, падая на пол. Удар тяжелой подошвой в живот, вынуждает сжаться. Переворачиваясь на бок, Вай прыжком встаёт на ноги, подлетая к Севике и, делая вид, что замахивается влево, наносит удар справа по лицу с кулака. Удар левой в живот, но Севика хватает её за руку, нанося ей ответный удар в лицо. 

Расступившаяся толпа будто не понимает, что делать: кто-то пытается понять, кого позвать, другие просто снимают происходящее на телефоны, третьи пытаются побыстрее покинуть клуб, желая избежать лишних проблем. Но что эти люди, когда перед Вай её цель, которой хотелось размозжить череп одним крепким ударом кулака? Всё было совершенно неважно и шло даже удачно: ей удалось повалить Севику на пол, оказываясь сверху и нанося той прицельные удары в лицо. 

- Где моя сестра, тварь?! Что Силко сделал с ней?

К несчастью, в порыве своего гнева Вайолет не замечает нож, удар в бок от которого пронзает резкой болью всё тело. 

- Джинкс ему как дочь, - шипит женщина, быстрым движением вынимая лезвие ножа из тела Вайолет, завалившейся на бок. Отползая чуть в сторону, она слышит как к ним приближаются какие-то люди, отталкивающие Севику. “Как вовремя, ублюдки” - думает Вайолет, когда охрана хватает её, таща в сторону черного выхода. Держась за бок, она думает только о словах Севики, отпечатком оставшиеся в мыслях. Охрана не церемонится, кидая Вай в мусорный бак, заставляя спиной удариться о металл. 

- Блядь, - тянет Вайолет, шипя от боли.