КАТЯ ПОШЛИ В РОЛКУ

КАТЯ ПОШЛИ В РОЛКУ

Камелия мягко улыбается, когда ладонь мужчины ложится на её собственную, но следующее действие вводит девушку в смятение, она не успевает подумать или отодвинуться, а лишь послушно стоит и в следующую секунду чувствует губы Итана. Дыхание перехватывает то ли от поцелуя, который охотник углубляет сразу же, то ли от страха и нахлынувших эмоций. Кэм не пытается вырваться, не двигается, неизвестно, что ей движет, но девушка отвечает. Медленный и растянутый, словно они не враги, а настоящие любовники, однако это не длится долго, ведь стоит мужчине оторваться от губ кицунэ, лиса чувствует холодный метал, прижатый к её горлу. Мимолётное чувство безопасности, возникшее в момент, когда их лбы соприкоснулись, рушится, а Кэм скалится, глядя прямо в тёмные глаза охотника.

— Идиот, — шипит девушка. — Стоило на секунду допустить мысль, что ты нормальный, как ты решил это срочно исправить. — Камелия ловко отпрыгивает назад, легко уворачиваясь от атаки холодным оружием, но не встаёт в боевую позу, а разочарованно качает головой.

— Ты прожил не одно столетие, но, кажется, не понял одного, если бы я применила на тебе свою магию, ты бы этого и не понял. — Она была ни хуже матери в любовных чарах, возможно, даже лучше, поэтому знала о чем говорит. — Ты сам запутался, а теперь пытаешь обвинить меня. — Лиса чувствовала себя обиженной и злилась, ей бы хотелось ударить Итана разок по его пустой голове, но вместо этого Кэм лишь фыркает и уходит с балкона на кухню, чтобы приготовить чай.

— Какая же глупая. — Ругает сама себя. — Он же охотник, чего ты ждала от него. — Тяжёлый вздох. Перед блондинкой возникает образ умершей матери, она ей улыбается с теплотой и нежностью, на которую способна только мать. Сердце заныло от ведения на яву и Кэм негромко простонала, сильнее сжимая керамический чайник, но он тут же лопнул в её руках, а остатки девушка отправила в соседнюю стену. — Он убил мою мать, а я... я.... — Целую его.

Чёрный взгляд провожает девушку, заходящую обратно в свою квартиру, из-за чего челюсть мужчины сжимается. И он стоит так пару минут, тупо смотря в одну точку, как какой-то 14-летний подросток, которого только что отвергла девушка его мечты. В голове из-за этого появляется какой-то шум, путающий все мысли и делающий взгляд охотника стеклянным. Подросток знал, что девушка отвергла парня по его же собственной вине, но где-то глубоко внутри он это отвергал, перекидывая всю вину на юную девушку. Он молчит, стоит так ещё пару минут, а после заходит в квартиру, задерживая дыхание. 

— Береги себя, – коротко говорит мужчина, смотря на неё ещё пару секунд, прежде чем отправится к выходу. Этими словами он словно говорил самому себе, что им больше не стоит встречаться, не стоит контактировать и вообще вспоминать друг о друге. И он был готов забыть про их уговор, лишь бы больше не ощущать тех бабочек в животе, появившиеся у него на балконе. 

Какая резкая боль. Опять. Он ощущал такую боль, когда пытался убить Камелию в её доме. Из-за этого в голове возникает её образ и Итан на секунду отвлекается из-за этого, как его спина ощущает кору дерево, в которое его отшвырнули. Боль заставляет его глаза слегка закатиться, руку сжать сухие палки и листья, а лёгкие громко выпустить воздух через нос. Он шумно сглатывает кровавый ком в горле и резко уворачивается от очередного удара, морщась от неприятного ощущения. 

— Мой дорогой предатель, это только начало, – мурлычет до боли знакомый голос, из-за чего ноздри Вуда слегка расширяются и дёргаются, пока челюсть сильнее сжимается. Итан наблюдает за тем, как предыдущее орудие для убийства охотника превращается в катану, и в его голове всплывают воспоминания с этим парнем. Как можно убить своего товарища, который после убийства согласился стать демоном? Вот именно, что никак. В его голове не укладывалось, что 20-летний парнишка умер в схватке с ёкаем и решился встать на их сторону. Но самое хреновое в этой ситуации то, что этот парнишка просёк его договор с кицунэ и чувства к ней. 

Из-за его слов Итан слабо усмехается, сомневаясь в словах парниши про то, что именно мужчина предатель. Но теперь Вуд знал одно: он не отстанет, пока не убьёт либо его, либо Камелию, но думать об этом сейчас не было времени от слова совсем. Он вновь уворачивается от ещё одной атаки, а после морщится, увидев вместо парня… ничего. Пустоту. Из-за этого мужчина начинает прислушиваться, вглядываться меж деревьев, чувствуя как сильно бьётся его сердце. Как дрожь проходит по телу, заставляя его держать себя в напряжение. Он сильнее сжимает ручку катаны, бегая чёрным взглядом по деревьям. Над ним тишина. Небо в тучах, из которых вот-вот начнёт капать дождь, заглушая всё вокруг. Сейчас все его мысли были заняты юной кицунэ, которая из-за него может оказаться в опасности. Он не сомневался в том, что она может защитить себя сама. И она несомненно справится с этим, но он ничего не мог поделать с чувствами. Мысли прерывает шум ветра за спиной, из-за которого охотник решает резко увернуться. 

Итан кашляет и только в отражение катаны противника видит, что из его рта идёт кровь. Как ему казалось боли больше нет, но она была. Просто настолько сильная, что он не мог описать её. Мужчина поднимает взгляд на бывшего товарища, сжимает ручку своей катаны и резко замахивается ею, но остриё входит в её хозяина. Из-за этого мужчина болезненно мычит, а после падает на землю, когда бывший друг резко вытаскивает из Итана обе катаны. 

— Камелия, – еле движет губами мужчина, когда юная кицунэ открывает ему дверь и он чуть ли не падает на колени перед ней, истекающей кровью. Он добрался до её квартиры в период агонии, стараясь избегать контакта с людьми, — Тебе нужно уходить отсюда, — тихо говорит тот, поднимая на ту взгляд. Он прокручивает в голове путь к её дому, вспоминая как медленно двигались люди. И как медленно он дышал, чтобы не доставлять себе большей боли. Итан смотрит на неё ещё пару секунд стеклянными глазами, белок которых залился кровью, а после его глаза закатываются и закрываются, заставляя того упасть на пол, по которому начинает растекаться кровь охотника. 

какие они нежные красивые лучшие

я тут)

Ура ?

с тебя, с меня?))

ты с внешностью определилась?)

я сейчас тут с компа, могу темы подготовить)

а ещё мы не решили с сюжетом для второй игры, и с какого момента начнём в первой)

и с внешностью, да ?

Давай)))

Хмм, может с момента её пробуждения уже обращённой?

а есть варианты?)

Аларик замечает изменения в Клем, когда та берет в руки телефон, это настораживает, но мужчина выжидает, когда девушка заговорит сама. Рик давно заметил, что девушка по-особенному отзывается об отце, он узнает в её глазах страх, пусть та и старается скрыть его, но тихий голос и повадки говорят сами за себя. Стоит ли лезть в душу Клементины? Там потемки. Мужчина это знал, понимал на каком-то ином уровне, поэтому откладывал разговор с ней, понимал, что услышанное от девушки ему не понравится.

А теперь Мёрфи сама просит о разговоре и Терри согласно кивает. Время пришло. Ему нужно услышать эту историю, какой бы она не была.

- Конечно. – Кивает конгрессмен. – Поговорим.

В голове миллион предположений, что скажет ему девушка и одно хуже другого, почему-то ему в голову лезет только всякая грязь. Не удивительно. Стоит только вспомнить кто её отец и всё становится на свои места, ведь с эти человеком определенно что-то не так. Аларик помнил как Пол Мёрфи пытался им манипулировать, хотел запугать, настаивал на их с Клем встрече. Да, с этого началась их история любви, не совсем романтично, но со своей изюминкой, но это оставило паршивое впечатление об этом человеке. Раз он заставил её идти на встречу с ним, то что он мог делать ещё с ней? И какой был по счету Рик? Сколько ей пришлось посетить таких свиданий.

Злость берет Терри, и он скрипит зубами и тяжело вздыхает. Считает до десяти, но это не помогает.

Девушка наблюдает за тем светлым взглядом, а после слышит тихий скрип зубов, из-за чего она не сдерживает улыбку. Будь они меньше знакомы, то, возможно, брюнетка бы отреагировала на этот скрип по-другому, но сейчас, узнав Аларика получше, она была уверенна в том, что он не причинит ей боли. Сейчас она чувствует себя в безопасности рядом с ним, даже тогда, когда мужчина злится. Она разделяет его эмоции, ведь тоже испытывает эту злость. На себя, на отца, но на себя в первую очередь. Например за то, что ничего не предпринимала это время и позволяла делать всё, что ему хочется. 

— Не злись, тигр, – говорит девушка, слабо погладив его щёку, которую позже легонько целует. Она тихо выдыхает, утыкается лбом в его плечо и прикрывает глаза, начиная ковырять свои руки. 

Внутри её разрывают сразу несколько чувств: и хочется, и колется. Хочет рассказать Аларику обо всём, чтобы он помог; хочет промолчать, потому что боится последствий. Так Мёрфи колебалась несколько дней, когда они отвлекались от веселья и заездов на лыжах и горках, но так же не могло продолжаться вечность. Поэтому в один из спокойных дней, когда друзья Терри позволили Рику и Клем уединиться, она нервно дёргала ногой, формируя нужные слова. 

— … и моя мама в подвале, – тихо заканчивает Клементина через пару минут их разговора, во время которого она то и дело делала глотки вина и смотрела вниз, ведь не могла поднять на мужчину, — Я безумно боюсь его, пожалуйста, помоги мне, – еле слышно шепчет девушка, а после поднимает на того взгляд, — Знаю, что это нагло, но ты единственный у кого я могу попросить помощи, – проглотив вино, говорит Клементина, смотря на мужчину красным взглядом. Она громко выдыхает, отводит взгляд в сторону и начинает кусать губы, чувствуя стыд, пробивающий её насквозь и вызывающий дрожь во всём теле.

Несколько беззаботных дней на самом деле являются затишьем перед бурей. Аларик обещал разговор Клем, но та сама будто готовилась к нему, оттягивала время, наслаждалась отдыхом, горными лыжами, компанией друзей Рика. Всё было чудесно до того самого вечера, когда Мёрфи не взяла в руки бокал и не начала рассказывать свою историю. О её отце. Об ублюдке, что издевался над ней, принуждал к таким вещам, о которых говорить в слух противно. Мужчина слушал и не мог поверить, словно это какая-то игра. Две правды и одна ложь. Так что из этого ложь? А что правда?

Терри сглатывает, молчит, находится в какой-то прострации, никак не может прийти в себя, хмурится, отводит взгляд, вновь смотрит на Клем, но как будто сквозь. Он не знает как себя вести. Как реагировать, когда возлюбленная рассказывает, что отец убил её мать на глазах и так теперь гниет в подвале.

- Клем. – Рик находит силы подняться и отобрав бокал с недопитым вином, конгрессмен отставляет его на столик, тянет девушку на себя и прячет в своих объятиях. В голове всё еще не укладывается вся информация, но он должен успокоить её. Не ему приходилось жить в этом ужасе, а ей.

- Ты не вернешься в тот дом. – Со всей серьезностью говорит Аларик, он и дня больше не позволит прожить ей под одной крышей с этим уродом. Он может сделать с ней, что угодно. Рик этого не позволит. – Я придумаю как с этим разобраться. А сейчас успокойся, это больше не твоя проблема, я все решу. – Мужчина гладит её по волосам, спине, стараясь успокоить и повторяет лишь одно «я все решу».

Как только мужчина тянет её на себя и обнимает, девушка будто сжимается, а после протирает красный нос, которым слегка шмыгает, ладонью. Ей хочется прижаться к нему ещё сильнее, вжаться в него, что она и воспроизводит в жизнь. Она прижимается к нему, шумно сглатывает ком в горле и смотрит слегка пьяным и стеклянным взглядом куда-то вниз, изредка моргая и слушая мужчину.

— Это моя проблема до тех пор, пока он не сядет в тюрьму, – тихо говорит девушка, поднимая взгляд на Терри, от которого слегка отстраняется, — Я не хочу, чтобы ты пострадал, – через пару секунд тишины шепчет Клементина, а после облизывает губы и слегка прикусывает их, — Можно я допью вино? – сощурив взгляд, спрашивает брюнетка, когда её взгляд возвращается на возлюбленного, руку которого она слегка сжимает.