Эпизод #20

Маркелло периодически страдал от бессонницы. Особенно остро это влияло на жизнь, когда он только устроился на работу в Министерство. Вечный стресс, шепотки за спиной и куча мыслей о том, как и где искать информацию об отце. Спасали поочерёдно снотворные и тонизирующие зелья, вперемешку с сигаретами. И, чтобы держаться в стрю ещё парочка фокусов, которые он узнал от матери-колдомедика. Пускай теперь она была практически вычеркнута из его жизни, при этом добровольно, но кое-чему он всё же у неё научился. Сегодня спать ему мешали мысли, которые будто машины, летящие на неимоверной скорости по федеральной трассе (поездка в США произвела на него большое впечатление). Маркелло пусть и начал учебный год в качестве преподавателя довольно бодро, но выезжал, в основном, на своей артистичности и впечатлениях от того, как ему преподавали во время его обучения. Просвещать детские умы он не стремился никогда. Немного лукаво, конечно, но своих младших гриффиндорцев он учил каким-то чисто бытовым и практическим вещам. Это не требовало педагогических талантов. Но учить детей истории – нечто совершенно иное. Он мог бы не париться и делать всё как попало, раз уж это было наказание, но он не такой человек. Во-первых, он отказывался показывать Министерству, что это так называемое наказание ему в тягость, во-вторых, он старался всё всегда делать максимально хорошо, на крайний случай достойно. Поэтому теперь он идёт с зажжённой палочкой наперевес в сторону библиотеки, которая однозначно входит в топ-3 его любимых мест в Хогвартсе. Стоит взять несколько книг, в которых углублённо рассматриваются некоторые события магического мира, чтобы освежить воспоминания и не пичкать детей размытой и неточной информацией.

На нём потёртые рваные джинсы и простая серая футболка, в этом он обычно ходит по дому. Мантии и прочие атрибуты исконно магической британской моды, прошедшие сквозь века, не впечатляли его никогда. В библиотеке тихо, но не безлюдно, Марк чувствует это сразу же, а уже через пару мгновений видит свет в глубине зала. Не ему одному пришло в голову, что библиотека, довольно неплохой вариант для проведения бессонной ночи. Он бесшумно идёт к источнику света, погасив палочку, и обнаруживает за столом одну из своих учениц. Он узнаёт её даже со спины, девочка из Ильверморни, которая почему-то никак не могла ответить ни на один из её вопросов. Марк подходит ближе, оказываясь за её спиной. Она не оборачивается, увлечённая своим занятием – написанием чего-то.

– Любовные письма пишешь вместо сна? – вкрадчиво интересуется он, обнаруживая наконец своё присутствие.

Если бы хоть кто-то сказал Уилинг, что у неё могут быть проблемы с учебой, то она бы в жизни не поверила в такую чушь. Ведь она не получала плохих отметок с первого учебного дня, более того, все её оценки всегда были «превосходно». Однако с переездом в Хогвартс многое изменилось, она увидела совершенно новую жизнь. Вот только мысли о былом не оставляли её, если отец узнает о провалах, он прилетит с другого конца земли и сотрет дочь в порошок за такие ошибки. Самое обидно, что волшебница прекрасно знала историю магии, могла без труда ответить на все вопросы, которые задавал учитель. Или не могла? Какое-то странное чувство настолько сковывало её изнутри, что брюнетка не могла и слова произнести. Она точно помнит его взгляд, который был обращен на неё, его губы, которые не прекращали задавать ей вопросы, и немощность, которую ей приходилось испытывать. Терялась ясность мышления, пропадал дар речи, она даже забывала, как дышать. Ей не хотелось выглядеть глупой в глазах учителя, но по-другому просто не получалось. Наверное он уже несколько раз задался вопросом: как такая неспособная студентка была выбрана одной из представителей Ильверморни на турнире.

С каждым днем Дакота всё сильнее ненавидела себя, старалась исправить ситуацию, но всё попытки были тщетны. Этой ночью ей не до сна, завтра снова занятие у Сольери, быть может учебник по истории поможет ей собраться с мыслями. Когда все ученики уже сладко спали, девушка пришла в библиотеку, взяла несколько книг и устроилась за самой дальней партой. Перечитывая учебный материал, она понимала, что всё это уже ей известно, но стоит на секунду представить, как преподаватель обращается к ней, то в мыслях образуется пустота. Хорошенько приложившись головой об парту, брюнетка достает кусок пергамента, самое время попросить учителя о дополнительном задании, при этом максимально исключив контакт с ним. И вот, когда вступительная часть была написана, её личное пространство оказалось нарушено. Голос за спиной напугал Дакоту, она вскрикнула и резко вскочила на ноги, тем самым ударив макушкой по подбородку человека сзади. Удар был звонким, она даже услышала щелканье челюсти -Надо было ещё напасть со спины! - громко выругалась волшебница, потирая ушибленную голову. Любопытно, у кого же хватило ума подкрадываться сзади. Развернувшись, девушка тут же обомлела, перед ней стоял тот самый учитель -М..м..м.., - непонятно, что именно значили эти звуки, возможно, неудачная попытка произнесения обращения «мистер», или же ей с трудом давалось его имя, а может она просто захотела помычать, в любом случаи, дальше этих звуков разговор не пошел. Следовало бы извиниться перед Маркелло -Я.. это.. я.., - начало положено, уже что-то. Как действовать в такой ситуации Дакота не знала: предложить мужчине сесть? Принести лёд или воды? Просто провалиться сквозь пол? И тут на неё находит озарение, девушка резко хватает пергамент со стола и прячет его в карман мантии. Святой Мерлин, если он подумал, что она пишет любовные записки ему, то ей крышка. Багровый румянец не заставил себя долго ждать, нужно было срочно ретироваться с этого места. И Дакота уже стартанула, правда сделав один шаг снова врезалась в профессора, правда на этот раз удачно: прямо лицом в его грудь.

– Ну, не на такой приём я рассчитывал! – в голосе Марка чувствуется удивление и обида. От удара затылком по челюсти даже глаза заслезились. Но говорил он нормально, следовательно ничего не сломалось, хотя больно конечно, ещё как. Маркелло провёл по ушибленному месту, но руку быстро убрал, потому что облегчения от этого всё равно никакого не было.

Девушка походила на испуганную, нашкодившую кошку с шоком в глазах. Вся бравада из неё куда-то испарилась, стоило ей обернуться и посмотреть на Марка. Он, что производил такое жуткое впечатление? И началось какое-то невнятное мычание, как и на его уроках. Сольери никак не мог понять, в чём же дело. Вопросы он вроде бы задавал лёгкие и даже давал подсказки, видя, что у ученицы возникают трудности, но не получив, в итоге, ни разу вразумительного ответа, Маркелло ставил соответствующие оценки. Благотворительностью он заниматься не собирался, хотя и не до конца решил для себя, кому и как стоит давать поблажки, а где до конца стоять на своих принципах и убеждениях. Но точно знал, что за квиддич никаких поблажек не будет. Так или иначе это внеклассное занятие. И вот этот некоторый снобизм "спортсменов", считающих, что летание на мётлах по полю даёт им какие-то особые привилегии... не в его классе! Раз уж он может.

– Так, по крайней мере, разговаривать членораздельно и внятно ты умеешь, – обратился он к девушке, всё же надеясь получить какие-то пояснения хоть к чему-то и возможно даже извинение за нанесение травмы.

В этот же момент юная мисс зачем-то резко хватает со стола пергамент и прячет его. До этого Марк успел разглядеть лишь начало первой строки: "Уважаемый профессор". Это что, реально любовное письмо кому-то из педагогического состава? Очень любопытно. Кто же мог поразить воображение юной американки? Не все преподаватели, конечно, были сильно старыми, но, чтобы запасть хоть на кого-то из них, нужно было изрядно приглядеться. Марк в своё время даже и не думал особо приглядываться, другие дела были. Может это Станислав, обладающий каким-то особым "простым" шармом? Или Нил? Пусть он, как и Марк, не то, что бы профессор, но выглядит довольно привлекательно, пока не открывает рот. Хотя вот если рассуждать сейчас, то ведь в любого можно влюбиться. Вкусовщина, все дела.

Однако углубляться в подобные размышления можно и на досуге. Можно даже опрос среди учеников провести! А сейчас действительно не до того, ученица попыталась от него сбежать, но врезалась ему в грудь, выбивая из лёгких воздух.

– Ну-ка, сядь на место, – строго, но беззлобно сказал он, взяв девушку за плечи и мягко подтолкнув к стулу. – Во-первых, бегать, как ниндзя головой вперёд нецелесообразно, – они были почти одного роста и соотношение его грудь - её голова как минимум необычно. – Во-вторых, я ничего с тобой не сделаю и ни в чём не обвиняю, кроме удара в челюсть. Но обещаю не наказывать, если мы сейчас внятно поговорим.

Хотелось добавить и в-третьих о том, что отношения между учениками и преподавателями запрещены. Но это уже было бы что-то из раздела цитат Вильгельма Вагнера, который сообщил ему как-то, что в школе курить нельзя...