Средиземье

- Мгхм, - многозначительно хмыкнул на заявление об уборке орк, едва ли физически не ощущая действие всех шестеренок в голове. В общем-то. он не возражал уборки - чистота или её отсутствие его мало волновала, да и эльф этим занимается же когда того в комнате нет, не во время спариваний же. С другой стороны, с каких это пор всякая падаль типа рабов может отдавать приказы охране, чтоб те ещё и исполняли?! Неслыханная дерзость.. но почему-то от этого даже какая-то гордость внутри просыпалась. Уж точно не самую простую игрушку себе подобрал. Наказание охраны быстрым решением было перенесено на попозже, а вопрос жилищных условий вознесся в ряд "для раздумий".

- Руа... - орк смиренно наблюдал как его руку заботливо обтирают, после осматривают, а потом уже и губу замечают, задаваясь вопросом что произошло, - ...лар. - похоже, вчера Азог был слишком пьян чтоб запомнить имя правильно. Но и имечко, конечно, - Какое странное имя, - на абсолютно спокойных щах заявил что думал голубоглазый, как раз устанавливая зрительный контакт с длинноухим. - Руалар, - уже более агрессивно рыкнул вождь, вспоминая с какими предъявами он сюда пришел. Вырывая ранее окровавленную руку из заботливых ладошек эльфа и тыкая пальцем себе на губу, орк, скорчив недовольную гримасу, всё ещё очевидно недовольно рычал, - ты говорил, что во время поцелуев не надо откусывать ничьи губы! - подобная претензия сама собой вырвалась и, надо сказать, это действительно звучало комично с уст такого здорового и грозного создания, да настолько, что даже до Азога дошла степень абсурда, заставляя успокоиться. Вновь его пальцы оказались на подбородке пленника, подтаскивая такую маленькую мордашку к себе и опуская свою здоровенную харю к нему. Может, это из-за наличия воды, может, из-за того, что он был в этой комнате уже два дня, но даже так - пах он куда приятнее чем тот раб, имени которого история никогда не узнает. Здоровый орк провернул всё то же самое, что и несколькими десятками минут ранее - припал губами к чужим и, насколько умел, начал их сминать, всё ещё понятия не имея как замешивать тесто, ведь этим всегда занимались рабы. Всё же, Руалар и впрямь оказался достаточно особенным.

- Не противно, - вскоре отстранившись от поцелуй облизнулся орк, понимая, что, похоже, и длинноухому пришлось попробовать поцелуй со вкусом железа. - С ним было тошно, с тобой - нет, почему? - продолжал свой путь натуралиста вождь, заглядывая в серые глаза. Казалось, ещё немного и он оближет это личико от подбородка до лба. Если кому-то и стоило волноваться о том, что его околдовали, то явно не этому хитрожопому эльфу.

Ну хоть на счет уборки он не стал противиться, пусть и ответ его не означал ни да, ни нет. Может и охранник поживет подольше.. По крайней мере, эльф не хотел такую глупую смерть иметь на своей совести.

Он впервые слышит свое имя в этом затхлом и жестоком месте, так что настроение поднимается и глазки сверкают. Все же не "раб, шлюха, сучка, подстилка" и прочие не очень приятные эпитеты, никак не соприкасающиеся с его настоящим именем. И пусть оно даже кажется кому-то странным, он и не спорил, что эльфийские имена сложные, к тому же, у них их как минимум три и все длинные, как член вождя. Так что пусть хоть это выучит.

- Оно означает "сверкающая звезда"! - с гордость поведал эльф, прежде чем его имя тут же омрачилось гневными нотками. "Ну что я могу успеть натворить запертым в комнате?" - задумчиво пожевал губы, немного ежась от громкого голоса, но стойко перенося невзгоды, ведь он не виноват! Ну, за ведро воды не поругали, значит не виноват!

И руку вырывают, опять дуется. "Так, стоп.." - озадаченно уставился беловолосый на укушенную губу. А после, - одному богу известно почему, - стал закипать.

- Правильно, не надо откусывать! Но я так же говорил, что это делается только с любовниками и возлюбленными. Вы кого-то поцеловали? - едва держал свой голос на средней высоте Руалар, едва сдерживаясь, чтобы не завопить. Тряпка, сжимаемая все это время в ладони, упала в ведро. Ух, будь они знакомы чуть дольше и на более равных правах, то эльф бы такой скандал учинил орку за непрошенные поцелуи с чужими. Да и сейчас бы высказал все возмущение, пусть и в более привычной форме, да только заткнули его пресловутым поцелуем. Не сказать, что ему было неприятно, - хотя немножко обидно, интересно, с чего бы? - но не очень вкусно. Все-таки кровь не его любимый продукт, такой металлический привкус, словно облизываешь молоток. Тем не менее, он рефлекторно облизнулся, когда же его отпустили. Может он даже когда-нибудь испечет Азогу пирог. (покажет тесто) Но вождь и так уже неплохо целуется для первых раз.

Так, нет, он морочит ему голову! Хотя, этот раб был невообразимо туп, раз решил попытаться убить вождя орков таким методом, не так уж Руалару его и жаль. Азога теперь, кстати, тоже.

- Со вчерашнего секса мы с вами любовники, вы меня уже поизучали и немного знаете, а это был незнакомый левый раб, которого вы вдруг поцеловали. Не все такие, как я! - начал свою занудную лекцию такой же раб, скрещивая руки под грудью очень возмущенно, сопя. - Вы должны быть хотя бы симпатичны этому существу, чтобы он захотел целоваться. Ваши подчиненные точно захотят, а вот эльфы - единицы, - обиженно хмыкнул, голову отворачивая. Странно, что он не радуется, ведь таким способом внимание вождя орков могло переключиться, а он вернуться обратно в прежние условия, в которых выживал. Однако ж, какой-то вредный червяк так и сидел в нем, заставляя язвить и обижаться из-за того, что желанный - где-то в душе- поцелуй достался неизвестно кому. Еще и оставил после себя пустоту на губе господина.

Орк, на удивление, задумался. Позволяя абсолютно сумасбродное поведение пленника, ну, или хотя бы не реагируя на него в агрессивном ключе, Азог всё же был определенно озадачен. В общем-то, его и правда предупреждали, что целуют только любовников и возлюбленных. Но разве Руалар являлся хотя бы кем-то из перечисленного? Хотя, наверное, не смотря на то, что он раб, его всё же можно причислить и к любовникам. Тяжесть мыслей в голове вынудила орка придержать уже свой подбородок пальцами, сначала пялясь в стенку и обдумывая услышанное, а после уже и ища выход из ситуации.

Почему-то, поведение раба его возбудило. Азог, конечно же, заметил, что тот был крайне недоволен, но вот чем именно бесчувственному орку уже не казалось столь очевидным. Просто в одно мгновение вспыхнуло желание вновь сделать его своим. Руки сами потянулись к бедрам, притаскивая так и пылающее возмущением тело к себе. Склоняясь к тонкой шейке укутанного в шкуры тела, в голове орка, наконец-то, сошлись шестеренки.

- Понял, - холодно, даже несколько отстраненно начал говорить он, потираясь возбужденным пахом о торс пленника, в это же время проводя языком по его шее. Он должен помнить кто им владеет. Азог должен помнить, кем владеет он. Полоска за полоской появлялась лишняя влага на шее Руалара. Любовники.. Ха-а, слишком много чести для раба. Но, почему-то, не очень хотелось с ним сейчас спорить, опуская звездочку на землю. - Значит, я должен целоваться только с тобой? - уж с орками, увольте, их вожак сам в жизни целоваться не захочет, а эльфы.. разве он кому-то может быть симпа.. погодите-ка. - Так я тебе симпатичен? - голубые глаза сверкнули, стремительно пытаясь уловить хоть какие-то эмоции на лице длинноухого. Господи, как же хотелось его трахнуть. Почему именно с ним Азог уже во второй раз сдерживает пыл, тогда как раньше не раздумывая бы повернул и трахнул?! Пожалуй, ответ таился в наслаждении поведением. Другие были слишком скучные, пугливые. Но не он.

- Тебе не противно мое лицо? - снова выпрямляясь, орк захватил свою игрушку за бедра и подтянул на руки, уже через шаг-второй впечатывая того в стенку спиной. Ощущения совсем не такие, как с тем, уже мертвым. Член уже начинался сочиться, вновь пачкая одежду, а терпение исходило на нет. - Эльф, какого черта ты творишь? - зарычал Азог, заглядывая прямо в лицо этому идиоту, который, по всей видимости, вообще не понимает что происходит, в какое положение он себя загоняет и, самое главное, даже представить себе не может чем чревато похищение сердца одного из главных злодеев средиземья.

А Руалар возмущенно сопел, скрестив руки под грудью - тем самым еще придерживая обмотанное вокруг торса меховое одеяло - и не смотрел на своего домомучителя-изменщика. Нет, вы только посмотрите на него, он сразу как дите малое пошел показывать остальным что умеет! Хотя стоило это понять еще только попав в плен, письки же они сразу показывают, как только рождаются на свет.

"Интересно, а что подумали рабочие эльфы, узрев такую устрашающую картину?" - больше уже от злости уходил в любопытство Руа, вовремя отвлекаясь на чужие прикосновения к свои бедра. Еще и лезет, вы посмотрите! Мало ему было?! "Сначала обидят, потом бежит возмущаться и требовать бобо зализать?" - поднял взгляд на бледное, испещренной шрамами лицо, задерживаясь на маленькой ранке.

Руалар не понимал своих чувств и того, что происходит между ним и орком. Но осознавал, что в какой-то мере ему приятно, что его не убивают, не нагибают без прелюдий, а даже.. желают "владеть", приятно вылизывая слабое местечко эльфа, будто зализывая свою вину. Ощущать себя особенным оказалось.. чертовски соблазнительно. Странно, что он стал ощущать это в рабстве у орка, а не в собственном лесном доме. Или это потому, что любая привилегия, означающая еще парочку прожитых дней, так опьяняет? Насколько уже свыкся с отсутствием прав на собственную жизнь за какие-то полтора месяца.. Но если не углубляться, то ему повезло с Азогом. Другой бы уже давно прибил.

Что орк там понял эльф не разумел, а когда хотел было спросить, то потерял дар речи, как и в прошлый раз, от такого вылизывания. Насколько же приятный обычай у этих орков.. как раз по вкусу Руалара. Он буквально таял в больших ладонях Осквернителя, подтекая и забывая из-за чего вовсе злился.

- Со мной.. - туманно пробормотал беловолосый, обхватывая тонкими ладонями широкие плечи, позволяя тем самым одеялу немного сползти с тела. Немного смущал только ощутимо упирающийся в бедро стояк вождя.

- С-симпатичен, - жарко выдохнул в чужие губы темнокожий эльф, поворачивая голову и, смущенно подбираясь, удивленно вперился взглядом в голубые, чистейшие глаза. "Что я только что сказал?! Чертов язык!" - то ли пеняя на свой, то ли чужой, закусил нижнюю губу, пугливо посматривая на вождя. Он, конечно, не соврал, но и как на подобное может отреагировать орк - не знал. Может он станет обращаться с ним хуже, понимая, что Руалар и это примет? Воспользуется им? Мысли жужжащим роем крутились в голове, накручивая, пока Азог уже властно подтянул тощего эльфа на руки и зажал между стеной и своим стояком, что теперь недвусмысленно упирался куда-то выше бедер. Он выслушал вопросы и отчаянно выпалил на рычание:

- Мне нравится ваше лицо, господин Азог. Вы очень брутальный! А что творю.. мыться хочу! - в миг перевел тему великий чистоплюй, сразу же просияв и поощрительно погладив вождя по лысине. Гладенько так, прямо как яйцо. - Если не вымоюсь, то заболею.. у вас тут в замке есть такой замечательный источник! Делать приятные вещи можно и в воде, господин Азог, давайте сходим? - уже более заигрывающе прошептал в орочьи губы, облизываясь и потеревшись острым кончиком носа о чужой приплюснутый. Оттягивал неизбежное, желая убить сразу двух зайцев. Сперма в заднице находясь так долго слишком вызывала дискомфорт, особенно, когда ему нужно было присесть за вещами, к тому же это верх антисанитарии! Такого Руалар терпеть не мог. Он неловко улыбался сильнейшему вождю, поглаживая его за немного острым ухом, словно котенка и отчаянно строил глазки. Если трахаться в комнате, то потом у него не будет сил просить искупаться, а это чрезвычайно важный урок, который следовало преподать до исчезновения вождя по делам.

Честно говоря, с этим эльфом Азог познает много нового - и всякие там новые штучки "чтоб было приятно", и как удивительно легко, можно сказать, за пару секунд сбить уверенный орочий стояк до состояния вялой соски. Совсем не сексуально пытаться подобным образом манипулировать большим и злобным созданием, к тому же, подобное поведение было едва ли продуктивно - орка, скорее, такое раздражало, заставляло лицо кривиться в неком агрессивном недовольстве. Руки разомкнулись, позволяя эльфу в вольном скольжении падать на пол. смягчая приземление только одеялом, а с лица вырвалось непроизвольное фырчание.

Почему этот раб думает, что вождю есть дело до его здоровья?! Ну заболеет и заболеет, значит, срок его пригодности сократится. Разве не так обычно ведут себя с пленными? Просто используют пока могут, а когда не могут - выбрасывают.

- И какое мне дело? - посмотрел сверху вниз всё ещё негативно настроенный орк, буквально цедя сквозь зубы слова. - Ты - раб, - лишь напомнил о месте эльфа в этой пищевой цепи голубоглазый, следом разворачиваясь и убираясь из комнаты, не оглянувшись ни разу. Такое поведение определенно его не радовало, отчасти именно потому что он понимал - слишком много этому длинноухому позволяется. И уж тем более для него было ясно, что слишком много позволяет тому как раз таки он сам. Если с едой ситуация была ещё забавная - сам Азог был заинтересован узнать на что способно загнанное в угол существо, чтоб достать хотя б немного пропитания, то сейчас это выходило уже за все рамки. Этот поганец просто не боится своего хозяина! Не боится! Орка от этой мысли распирала ужасная злость. Он чувствовал, будто всё выходит из под контроля.

Чтоб убедится, что он всё ещё держит всё под контролем, было принято решение пойти и отыметь кого-то другого. Страх в глазах выбранной "жертвы" лишь распалял жаркое возбуждение, лобызание собственного превосходства. Властно прижимая раба к земле, ощущая, как от собственных габаритов рвется чужое тело, наблюдая, как следом за его желанием пробуждается желание у подчиненных, от чего только больше пленных эльфов, гномов да людей страдало - да, всё это возвращало Азогу ощущение власти, всё это позволяло ему вновь ощутить себя собой. Вот только не давало того потрясающего наслаждения, которое всегда было обеспечено раньше. Внутренние изменения не нравились вожаку, он начинал снова раздражаться, но уже на самого себя - он добровольно позволял себя менять. Внезапно глаза застелила красная пелена, стоило орку кончить, как бедное существо, изнывающее от боли и страха, тут же было разорвано голыми руками, окрасившимися в алый цвет. Снова.

Когда Азог пришел в себя, он обнаружил лишь некое подобие массовой оргии и парочку разорванных, по примеру жертвы вождя, трупов. Пожалуй, с контролем гнева у него есть определенные проблемы. Однако, давно он не срывался прям настолько.

Оглядев себя, испачканного в чужой крови, с ног до туловища, вождь хмынкул. Похоже, теперь ему и правда надо сходить в купальни.

- Ты. Приведи моего раба в купальни, - лишь напоследок бросил какому-то случайному подчиненному окрасившийся красным орк, направляясь в так предусмотрительно построенные гномами купальни, получающие сразу теплую воду из подземных источников.

"Он должен увидеть кто я такой. Должен осознать".

Поспешил и заигрался. Руалар действительно позабыл с кем имеет дело, слишком обрадовавшись тому, как все складывалось. За что и поплатился. Взгляд светлых глаз столкнулся с открытым недовольством голубых и эльф побледнел. Спину неприятно покоребило о ледяную, каменную стену - он резко начал падать, потеряв опору под собой, зашипев от боли в спине и ушибленных ладоней, которые успел подставить для смягчения приземления. Ну, собственно, он действительно на своем месте. Ноги запутались в одеяле, кожа горела, как и щеки от стыда. И мрачная тень нависала над ним, презрительно окидывая взглядом. Руалара окатило ледяной водой от подобного тона и голова повернулась в сторону, словно от хлесткой пощечины. Освежающей такой. И язык он свой проглотил, поджимая губы, на которых еще ощущались остатки металлического привкуса.

"Если бы я только не проявил слабость, вернувшись домой, то мне бы не пришлось здесь пресмыкаться для выживания," - злился сам на себя за свою глупость эльф, кусая губы и растирая ладони. Пойти в дань оркам для эльфийской семьи с одной стороны означал почет - эдакий жертвенный агнец, которого приносят для всеобщего блага, а с другой - удобная возможность спихнуть неугодных, таких как Руалар. Позора семьи, бесстыдника, не приносящего пользу роду, лишь порочащий светлую расу. Ему не повезло вернуться в город под конец сбора дани, со слабой надеждой, что раз от отказался от фамилии и принадлежности к роду, то о нем просто забудут, как о страшном сне. Подтягивая колени к груди и утыкаясь в них лицом, эльф запустил пальцы в волосы, раздраженно массируя кожу голову. Теперь он просто раб, едва сохранивший остатки гордости и свое имя. Оскверненный, униженный и бесправный. Но все такой же жадный.

Он не знал сколько так просидел, прокручивая в голове множество мыслей и вариантов исходов событий. Ему-то повезло, что не убили сейчас, но не являясь дураком Руалар понимал, что другим, там, за тяжелой дверью, уже так не повезет. И та кровь и слезы, что проливаются в мрачных стенах замка - на его руках. Казалось бы, раз нашел ключик, то пользуйся с умом для своего выживания. Ведь настроение вождя - штука важная, от нее зависит жизнь и смерть. А он умудрился его испортить. И ладно, если бы за это умер сам. Но теперь за его эгоизм расплатится кто-то другой.

Эльф вздрогнул, когда дверь заскрипела и резко вскинул голову, ощущая, как в ушах бешено бьется сердце от страха. Но это был всего лишь низкоранговый орк, который пришел его забрать. От стены разомкнули цепь и с грозным рявканьем дернули, вынуждая подняться, резво подобрать свое меховое одеяло, кутаясь так, чтобы было по минимуму видно голую кожу - мало ли какие там еще смертники по пути будут, не знающие о его принадлежности вождю - и шлепая босыми ногами по каменному полу.

Страшно было брать ответственность за чужие жизни. Руалар не был готов к такому, когда переступал порог этой комнаты. В подобных условиях каждый сам за себя и выживает, как может, но попадая в личную комнату вождя - выбирают путь. Выжить самому, выжить самому и не дать умереть как можно большему количеству соплеменников, убить себя или же попытаться убить вождя.

И до этого момента беловолосый пытался следовать первому пути. Но следуя по огромным коридорам, минуя лестницы и замечая какую-то излишнюю взбудораженную активность орков - понимал, что встал на распутье. И переступая, наконец, порог купальни боялся. Страшно боялся увидеть Азога всего в крови. Не потому, что боялся за свою жизнь, нет. Умереть - это подарок в рабстве, и чем скорее ты умрешь, тем меньше будешь мучиться. Для эльфов, кичащихся всю долгую жизнь о своей гордости, было бы лучше умереть. Легкой смерти здесь и так не стоит надеяться. За ними следят и не позволяют самоубиться, лишь малому количеству удается вовремя откусить язык себе или нарваться на драку. Но было страшно осознавать, что они умерли из-за него.

И когда он, неловко переступая с ноги на ногу и громыхая цепью, поднял глаза на орка в купальне, то страшно побледнел, что особенно выделялось на фоне его смуглой кожи. В воздухе витал тяжелый запах крови, да и сам Азог был весь в ней, стоя по колено в воде полубоком к эльфу. Руалар не мог вымолвить и звука. За свою болтливость он, кажется, поплатился слишком дорого. И ведь глупо было думать, что может стать как-то иначе. Леденящим ужасом мурашки пробежали вдоль спины. И как он должен поступить в такой ситуации? Взять ответственность? Умереть, раз здесь есть хотя бы вода? Если его позвали для секса, то после увиденного вряд ли эльфу совесть позволить ублажить и себя. Он не пережил даже части той боли, что его соплеменники. Не заслужил получить и грамма положительных эмоций. Из горла вырвался лишь странный хрип.

Стоя нагим по колена в воде и рассматривая свое отражение Азог не увидел там ничего принципиально нового для себя. Всё тот же свирепый монстр, измучивший тысячи жизней, заставивший страдать не одно поколение созданий этого мира. Орки - воинственный народ и их едва ли что-то интересует кроме возможности показать свое превосходство. Но, будучи уже много сотен лет предводителем, соответственно, наделенным и властью и прочими приятными привилегиями, казалось, что это всё белому орку уже приелось. Хотелось чего-то нового. И это новое он видел в дерзких серых глазах, так бесстрашно поддерживающих зрительный контакт, он чувствовал это новое в нежных руках, обвивающих его шею. Но, вместе с тем, эти самые руки, будто змеи, удушали его каждый раз, когда он хотел испробовать что-то ещё.

"Это игрушка", - отмахивался от самого-же себя орк, лишь сильнее хмуря лицо своему отражению. Но, по правде, даже давно ничего не чувствующих вожак понимал, что длинноухий стремительно занял какое-то более важное место в происходящем. Рядом с Азогом он перестал чувствовать страх и это уже... напугало Азога? Его жену, ту самую, от которой у него сын, убили разгневанные гномы. И это была целиком её вина: орк, который не способен сражаться, не может называться орком. Однако внутри всё равно стало немного пусто. И что, если это повторится? Если Азог позволит себе хоть на йоту к кому-то привязаться сильнее, чем к своей собаке, он сам поставит это под угрозу. Он создаст себе очевидную слабость, в которую и будут целиться в первую очередь.

Лязг цепи отвлек орка от внутренних терзаний. Поворачиваю голову в сторону звука, его взору предстал послушный поданный, притащивший за собой пленника, обмотанного шкурой. Последний уже не смотрел так, как смотрел раньше. Его яркий взгляд стал бледной тенью былого. Кажется, он, как Азог и хотел, понял свое место, понял, что ему не следует никем тут помыкать, понял, что от не больше, чем игрушка и понял, что тут происходит на самом деле. Но от чего-то состояние стало только хуже. Непонятная ярость смешалась с.. разочарованием?.. Похоже, где-то глубоко внутри орк хотел, чтоб увидев его настоящего, увидев на что он способен эльф всё ещё принимал его. Но нет. Тот лишь стал жертвой собственных иллюзий, даже не жертвой самого голубоглазого. И от осознания стало настолько неприятно, что вожак, сдерживая себя, прикусил себе губу, без труда прокусывая до крови.

- Снимите с него цепи и выметайтесь, - поворачиваясь уже всем телом к пришедшим, Азог сделал глубокий вдох вновь собирая себя по крупицам в руки. Подчиненные были достаточно смышлеными, чтоб понять всю степень дурного настроения хозяина, так что как только наножник освободил хрупкую ножку, из купален вышли все, даже стража, оставляя этих двоих наедине.

Орк медленно, но верно, начал свой путь, приближаясь всё ближе к своей жертве, останавливаясь лишь на расстоянии шага, протягивая свои руки к рукам эльфа и ложа их себе на окровавленный торс, заставляя чужие ладошки по нему елозить, пачкаясь, пока ничем не придерживаемое одеяло сползало на пол, оставляя в большой комнате два нагих силуэта.

- Видишь, длинноухий? - и на миг не сводя глаз с лица пленника начал белокожий, - Вот кто я такой. Я тиран, я - убийца. Ты не должен... - неожиданно и для себя запнулся громадный орк, переводя взгляд на измазанные красным цветом смуглые руки, тут же убирая их от себя, просто выпустив из хватки, следом вновь заглядывая в серые глаза своими. - Ты не должен проявлять ко мне симпатию. Ты - моя игрушка. Я сделал тебя своим. - склоняясь к лицу эльфа, орк будто пытался разглядеть там того былого, заинтересовавшего его Руалара. - Ты должен мечтать убить меня как только выдастся возможность. Ненавидь меня, презирай за то, что я делаю с тобой и твоими сородичами, - наконец, Азог снова выровнялся, касаясь своей грубой ладонью щеки пленника. - Иначе ты сгинешь, эльф. Иначе тебя погубят, - второй рукой хватая Руалара за талию, вождь подтянул его к себе, уничтожая и без того небольшое расстояние, прижимая нагое тело к своему, пачкая его в столь ненавистной тому крови. - тебя погубят мои чувства, эльф, - сам не ожидал, что признает свою симпатию, Азог вроде как собирался окончательно оттолкнуть единственное существо, которое было рядом отчасти даже по собственному желанию. Хотя, наверное, едва ли подобные слова смогут оправдать Осквернителя в глазах столь миролюбивого создания. Но этот звериный страх снова почувствовать кого-то важным для себя, а потом потерять, становится невыносим.

Тонкие, шрамированные губы всё ближе приближались к смуглым, стремясь урвать поцелуй, но одергиваясь вспоминая что это какое-то там выражение чувств у этих длинноухих. Расстояние, он должен держать расстояние. Он должен соблюдать четкое отношение хозяин-раб, никаких чувств. Никаких.

Отстраняясь и собираясь уходить Азог случайно провел рукой по спине Руа, ощущая там небольшие, но многочисленные царапины. Перед глазами пронеслась картина, как он выпустил эльфа из рук. Вожак был уверен, что одеяло закрывало всю спину, но, видимо, оно неудачно сползло, причиняя такую боль.

Из уст вырвался непроизвольный шык самоукора. А ведь был бы на месте этого засранца кто-либо другой в этом мире и подобная, явно не смертельная, мелочь вообще бы не волновало белокожее создание.

- К черту, - лишь выпалил недовольно предводитель орды, забирая блондина на руки и унося в воду, присаживаясь на одну из ступеней и, раздвигая ноги, усаживая в появившееся пространство эльфа. Сегодня они должны уходить собирать дань. Но внутри что-то ныло от мысли, что он уйдет на такой неприятной ноте. Азог чувствовал, что ему стоит просто отказаться от этих непонятных, вскруживших голову мыслей, чувств, но соблазн поддаться им когда рядом объект этой внутренней суматохи был слишком сладок.

- Сиди смирно, - спокойно приказал он своему заключенному, собирая его волосы и перебрасывая через одно плечо, открывая спину. Медленно голубые глаза скользили по всей спинке, параллельно взращивая чувство вины. Рядом стояла деревянная корзинка со всякими тряпками-мочалками и, намочив одну из них, орк стал достаточно осторожно, насколько могло столь привыкшее к резкости и силе тело, промакивающими движениями омывать, наконец, не сдерживаясь и проводя немного шершавим языком под плечом эльфа, не собираясь доставлять никакого дискомфорта, просто используя едва ли не единственное медицинское средство орков - слюну. - Я не хотел. Извини.

Иллюзия или действительность? Чем же так обманывался воспаленный мозг раба за последние два дня? Не сказать, что он не видел всех тех ужасов и ранее - все-таки он здесь больше двух дней. Не слышал этих воплей ужаса и боли, не видел кровь и растерзанные тела, не натыкался на мертвые, пустые глаза? Пока он шел по коридорам под облизывания глупых подчиненных Азога, с отвращением отворачивался и кутался под капающие слюни с их отвратительных ртов, было сложно не думать и о собственной участи. То, что он под крылом Азога - место под солнцем, которое бережет его от тупоголовых, мерзких и не в меру агрессивных орков. "Они точно одного вида?" - все задавался вопросом Руалар, не понимая, как такой смышленый и красивый орк вообще уродился в этой стае. Их объединяла лишь агрессия, жажда битвы и абсолютное непонимание эмоций и чувств. Это он прекрасно осознавал под звон цепей, робко поднимая глаза на окровавленного орка. Чего он ожидал? Разве это не то, что вождь делал всегда? Почему же стало так тоскливо именно сейчас?.. Сердце щемило от каждого шага и звучного голоса белого орка. И все-таки он хотел что-то услышать. Не оправдания, нет. Хоть что-то.

Он выгнал абсолютно всех, даже не опасаясь, что после подобного он мог прихватить из комнаты вилку или сделать заточку, попытавшись убить обидчика? Руалар так же не понимал его, как и вождь. Слишком много недопонимания скопилось. Он сделал ему больно, но совершенно не так, как то представлялось всем рабам.

Прикосновения белой кожи все еще были аккуратны, даже когда он заставлял пачкаться в крови соплеменников. Взгляд серых глаз был полон тоски и грусти, но никак не ненависти к этому орку. И он водил, водил подушечками пальцев по белоснежной коже, исчерченной шрамами, словно древняя статуя, абсолютно нагой перед правдой. Одетый лишь в кровь и сомнения. Все пытается запугивать, отталкивая, как раненый зверь.

Да, они оба были ранены. Поэтому Руалар долго ничего не говорил, лишь внимательно слушая низкий голос, впитывая его слова и разглядывая кровь на смуглых руках.

А потом он столкнулся с небесным сводом, поднимая глаза на Азога. "Если ты тиран и убийца, то почему так нежно гладишь меня?" - ужасно хотелось расплакаться. Эльф был переполнен самыми противоречивыми эмоциями, собирающимися влагой в уголках глаз. Ведомы ли оркам такая палитра чувств? Они не ломаются, потому что ими может управлять лишь боль. Перед физической болью слабы абсолютно все. И, может, и Руалар бы сдался, если б ее к нему применили. Можно ли посчитать за один раз тот момент, когда острые зубы орка впились в его шею, помечая своей игрушкой? Когда гладкий и горячий язык зализывал этот след, останавливая кровь слюной. Или сегодня, когда Белый орк выпустил его из своих рук, но по сравнению с пытками от нижеслужащих орков это такая мелочь.

"Зачем так крепко обнимаешь, если хочешь оттолкнуть?" - задыхался от щемящей тоски, измазываясь всем торсом в крови и утыкаясь лицом в крепкое плечо, жмурясь, робко поднимая руки в желании крепко обнять в ответ. Кажется, он не успел посвятить орка в том, что объятия у них означают опору.

И поднимая голову навстречу шрамированным губам эльф отчаянно пытался уложить все мысли по полочкам. Он все еще хотел, чтоб этот поцелуй свершился. Хотел оставаться в этих больших и крепких объятиях, пусть и пропитанным кровью и тоской. Он видел такие же сомнения в глазах вождя. Хоть уже и признал наличие каких-то чувств помимо желания убивать и насиловать. Погубят чувства? "Разве есть другой выход?" - разочарованно подумал беловолосый, так и не дождавшись соприкосновений губ в так называемом поцелуе. За эти два дня случилась такая буря событий и чувств, которой и за столетия не было у эльфа.

"Я хочу остаться с тобой," - застыло на смуглых губах в немой просьбе. Он думал, что так и не найдет в себе сил выдавить и слова. Лишь вздрагивая, когда пальцы коснулись подсохших царапин. Он не надеялся, что Осквернитель вернется. Неужели он позвал его сюда, чтобы исполнить ту дурацкую просьбу о мытье, а не утопить или отыметь? Не надеялся, что его заберут на руки и отнесут к воде, заботливо усаживая на ступеньки между ног спиной к себе. Понимал ли Азог, что сам себе противоречит? Вероятно. Но Руалар и не собирался рыпаться.

Вода приятно омывала ступни, расслабляя и обволакивая небольшой след от его кандалов. Сердце стучало в груди так, что в ушах стоял гул. Руки немного тряслись и он переплел пальцы в молитве, сжимая до побелевших костяшек. В глазах уже откровенно щипало.

- Передо мной.. - подал хрипло эльф, постепенно расслабляясь под бережливым омыванием спины, - никогда не извинялись, - он смотрел на их отражение в воде и сам не верил в происходящее. В то, что оно реально. В то, что так может быть. В то, что услышал.

- И я ненавижу.. - сдерживал ком в горле, шумно сглатывая, - эту систему. Ненавижу то, что семья должна отдавать своих близких в рабство. То, как они могут делать это без угрызений совести, пользуясь несчастьем. Ненавижу традиционные ценности, которые вбивают старое поколение, навязывая устаревшие понятия и игнорируя исключения из правил. Ненавижу систему, где миром управляет сила. И сильных мира, которые не защищают слабых, пользуясь благами или делая сильных такими же заложниками системы. Ненавижу запах крови, напоминающий о войне и нашем проигрыше. Я много чего ненавижу, господин Азог. Даже себя, - поджал пухлые губы, чтобы уменьшить дрожь в голосе.

- Я мог бы ненавидеть и вас, но вы такой же заложник системы, как и я. Мы вместе. Ведь если вы ослабите свою жестокость, проявите слабость, то сомневающиеся орки могут попытаться сместить вас с роли вождя, - эльф стал медленно поворачиваться, ласково кладя ладонь на чужое колено, как опору, перебираясь коленями на ступень и забирая влажное полотенце из чужих рук, чтобы начать неторопливо отмывать орка от крови во время своего монолога. - Не могу осуждать вас за то, какой вы есть. За те устои, что вам привили. Могу лишь разделить эту кровь вместе с вами, господин Азог, - уже более ровно говорил эльф, постепенно приводя в порядок и голову, и торс Белого орка, аккуратно отмывая от крови белоснежную кожу. - Я виню себя за эту кровь, а не вас. Ведь я поступил не правильно и несу ответственность за это, - постепенно с торса Руалар поднимался все выше, оттирая кровь и с ключиц, плеч и шеи Азога. Единственная слеза скатилась по щеке, но эльф поспешил ее утереть, - Плачу, потому что грустно. Если вы хотите наказать меня, то лучше сломайте мне руки или ноги, убейте меня. Ведь я это заслужил, - поспешил оправдаться, поднимая серые глаза к голубым и аккуратно обмакивая окровавленные губы Азога. - Я принимал вас, когда вы убили раба за то, что он покушался на вашу жизнь. Но мне трудно принять, что кто-то умер из-за моих необдуманных слов, - наверно, никогда в своей жизни еще не был Руалар так откровенен. Так уязвим. И так искренен. Ему стало немного легче от того, что он проговорил это вслух, поделился, хоть и не был уверен, что не получит за подобное. - Вы можете счесть это бредом и проигнорировать. Можете сделать со мной все, что угодно. Только позвольте оставаться с вами и дальше, - он и не заметил, как уже шептал, находясь в каком-то сантиметре от тонких губ. Его вполне могли после подобного отдать обратно в шахты или прислужникам на развлечение, а может и вовсе варгам. Но он нигде не чувствовал себя таким живым, как здесь, в купальне, оглаживая пальцами огрубевшую белоснежную кожу, каждый рубец и края шрамов. - Мне не страшно погибнуть за собственные чувства, господин. Я не буду сожалеть, - аккуратно, совсем невесомо прикоснулся к тонким губам орка, в любой момент готовый почувствовать боль и темноту, но совершенно спокойный при этом. Металлический поцелуй под мерный звук журчащей воды показался ему самым сладким.

Будучи выслушанным в своем монологе, Азог, будто в благодарности, даже не пытаясь перебить выслушивал чужой. Для него всё это в новинку. Орки обычно не говорят о подобном. Орки в принципе много не говорят. Но видя перед собой этого открытого, раненого зверька, который так отчаянно пытался донести нечто очень для него важное, вожак отчетливо уловил внутри себя желание скрыть это создание от всего мира, окутать собой, чтоб больше ни одна беда его не коснулась, чтоб он больше не терзался, чтоб он перестал ненавидеть себя.

- Они, - наконец разомкнулись тонкие уста после долгого молчания и легкого чмока, казалось, этот орк ещё никогда не пытался так вникнуть в чьи-то слова, так прочувствовать их, - были заговорщиками, - без тени сомнений соврал он глядя в серые глаза, лишь бы хоть немного облегчить тот груз, что взвалил на себя этот глупец. Правда же была в том, что у орков плохо с контролем и, чтоб вернуть себя в этот мир, Осквернитель не на шутку вышел из себя, позволяя самым темным внутренним демонам взять верх, освободится. Но была ли это реакция на слова эльфа? Нет, скорее, это не больше, чем реакция на свои чувства от его присутствия.

Шершавая рука вновь скользнула по щеке, следом ухода на загривок и притягивая к шрамированному лицу чужое. Расстояние между ними вновь исчислялось в миллиметрах.

- Я сделаю тебя своим, - всё так же абсолютно ровным тоном произнес вожак, тут же проводя языком по губам пленника, после абсолютно спокойно вновь оставляя влажную дорожку от языка рядышком, и ещё, постепенно увлажняя всё лицо. И пусть со стороны это могло выглядеть даже нелепо, для орков это был особенный обычай. Азог признал в Руаларе даже не любовника, а свою женщину, которую хотелось так рьяно защитить от всего мира. - Не так, как раньше. Останься со мной. Как моя женщина, - наконец, отстраняясь от лица длинноухого, орк выпустил и его загривок из хватки, опуская руки ему на ягодицы и скользя пальцами по складочкам под ними, произнося личную клятву и всё ещё втайне мечтая, что это создание когда-нибудь отъестся. - Я буду защищать тебя. Разрушу за тебя и во имя тебя весь мир. Не отпущу тебя, не отдам тебя, не предам тебя. А если ты решишь сбежать, то найду и убью сначала тебя, а потом себя. - голубые глаза сверлили серые, с детским любопытством разглядывая какая же ответная реакция последует, оттолкнет ли его эльф, посчитав, что тот совсем с ума сошел, или примет, а, может, ещё чего учудит. - Но не говори, что тебе не страшно погибнуть за что-либо. Не говори, что ненавидишь себя. Бойся умереть, пообещай, что ты будешь бояться умереть, что ты будешь вырывать свою жизнь из рук тех, кто захочет её забрать, пообещай, что ты дождешься когда я приду и защищу тебя. Пообещай, что ты не исчезнешь, эльф, - наконец выдохнул вожак, лишь сильнее прижимая к себе собеседника.

и Руалар действительно почувствовал облегчение. Он тихо выдохнул, прикрывая глаза и прислушиваясь к своим ощущениям. Вероятно, было грешно так думать, но он правда радовался смертям не от своих необдуманных поступках. Приоткрывая глаза, он вновь посмотрел на Азога уже более горящим взглядом. Он ластился щекой к огрубелой ладони, прижимался к нему плотнее, подбираясь как можно ближе, растворяясь в нежности синевы глаз. И на душе было так умиротворенно-радостно, словно он не в рабство попал, а в дом отдыха.

и не верил своему счастью. На первый раз он еще мог подумать, что этот жест лизания губ не означает то, о чем говорил Азог. Но у второй и третий точно были не совпадением, вкупе со словами орка. Серые глаза широко распахнулись от шока, медленно осознавая, что это ему сейчас так предложение делают. Сам вождь Белый орк, Азог Осквернитель. К лицу то и дело приливала кровь. Пальцы ощупывали широкие плечи, удостоверившись, что это происходит наяву.

и улыбка, искренняя улыбка расцвела на лице эльфа. Он даже не стал поправлять вождя орков о своей принадлежности к мужскому полу, довольствуясь и этой ролью. Его клятва была красивой. Эльфы такой уверенности в чувствах и решимости могли лишь позавидовать. Не говоря уже о том, что Азог пообещал даже убить себя после убийства Руалара. Никогда его еще не гладили под ягодицами и это было.. так приятно. Все это в принципе было приятно. Будоражуще. Сердце не прекращало биться, но уже от счастья. Такое глупое, наивное. Оно верило каждому слову. Смущенно поправил белые волосы, заправляя за ухо, Руалар с нежностью погладил орка по щеке.

и его речь была так проникновенна.

- Я не сбегу. И обещаю, что буду бояться и никуда не исчезну, Азог, - склоняясь к бледному лицу, эльф в таком же жесте провел языком по тонким губам, а потом еще и еще, влажно чмокая в самом конце. - Могу я сказать, что теперь ты мой мужчина? Мой вождь. Я клянусь в верности и искренности. Моя жизнь принадлежит только тебе и только ты можешь ее забрать, - самыми подушечками пальцев оглаживает шрамы на щеках своего орка, изучая каждый и, приподнимаясь, перекинул ногу одну за другой через колени Азога, усаживаясь на него радостно и обнимая крепко за плечи.

Тепло чужого тела словно обжигало кожу, тогда как чужие слова - душу. Эльф повелся, поддался, позволил собой овладеть, заставив орка поверить в искренность своих слов, взамен получив его искренность.

- Я твой. - Азог ещё никогда и никого не хотел так сильно, как сейчас этого темнокожего эльфа, столь вальяжно разместившегося на его ногах. То ли чувства в член ударили, то ли близость со столь горячим телом, но член стал постепенно твердеть, а руки всё более нагло облапывать новоиспеченную жену, сжимая в ладонях его попку, поглаживая её. Хотелось сделать ему приятно. Не хотелось делать больно. Почему-то только с ним голубоглазый задумывался о подобных, с точки зрения его вида, мелочах.

- А ты мой, - собирая с губ лишнюю влагу, которой так щедро одарил эльф, вожак подался вперед, к чужим губам, овладевая ими. Эльфийские обычая были достаточно приятны, хотя, вспоминая опыт с привкусом металла, который орк разделил с другим рабом, можно сказать, что подобные ритуалы могли доставить удовольствием только за определенных условий. Только с определенными людьми.

- А как эльфы закрепляют свои обещания? - всего на миг отстраняясь поинтересовался голубоглазый, тут же вновь возвращаясь к губам и ласкам бедер, ягодиц, разводя их и касаясь пальцем тугого кольца мышц, не совсем понимая как сделать так, чтоб не болело, но испытывая невероятное желание проникнуть внутрь. - Хочешь, я вырежу семью, которая отдала тебя в качестве дани? - уж очень своеобразно заигрывал Азог, - Или всю деревню? Заставлю их пасть к твоим ногам, вымаливая прощение, - едва ли не шептал в губы свои песни о любви шрамированный. - Чего ты хочешь, Руалар? Только не говори, что мыться... - с усмешкой пшыкнул последнюю фразу орк, вспоминая недавний инцидент. Право, хватило же ума и смелости.

Внезапно в светлую голову что-то пришло и вождь, не считая нужным посвящать в свои планы, потянул длинноухого за руку в сторону, к плитке, заставляя того буквально стать раком, отставляя задницу, оставшуюся в районе владений Азога, своему новоиспеченному мужчине.

- Ты говорил, что заболеешь, если не вымоешься, - спускаясь на одну высокую ступеньку ниже, буквально становясь на колени перед этим эльфом в чудаковатой позе, голубоглазый вновь приложил руки к его ягодицам, разводя их в стороны и обнажая перед собой его дырочку. Он никогда такого не делал. Как и с поцелуями, у орков достаточно обобщенные части тела для выражения тех или иных чувств, но вот облизывать рот изнутри, как и гениталии, у них принято не было. - Я помогу, - подобное таинство не казалось Азогу чем-то мерзким. Даже напротив - член подергивался от возбуждения, а разом изнывал в желании сделать приятно этому созданию. Понятия не имея что творит, орк сначала провел языком по ложбинке, задевая колечко мышц и ощущая языком как оно пульсирует, а после просто затолкнул язык внутрь, логично рассудив, что он здорово меньше члена, а, значит, особых болей быть не должно. С большим. так сказать, аппетитом, отдавая всего себя, здоровяк начал отлизывать похотливую дырочку, одну из тех, в которые он всегда только и пихал член, не беспокоясь об обоюдном наслаждении.

Руалар трепетно дрожал, когда столь величественный и опасный орк так открыто выражал чувство принадлежности. Это отнюдь не те чувства, которые показывали представители его расы, особенно другим. И эльф безумно это ценил. Вероятно, это было заметно по его широкой и довольно улыбке. И он так же ясно ощущал твердую плоть, упирающуюся в бедра. Ну конечно, его повелитель был ненасытен. И беловолосый не собирался отказывать ни ему, ни себе в удовольствии.

- Эльфы закрепляют союз клятвой у священного дерева и обмениваются кольцами, - мягко коснулся вновь языком бледных губ, подрагивая от наслаждения и любви находиться в такой близости с любимым. - И скрепляют все это в конце поцелуем.

Особенно в удовольствии послушать своеобразный флирт орка, который вызывал улыбку.

- О, я бы хотел, чтоб они оставались живыми. Жили и боялись всю свою оставшуюся долгую жизнь того факта, что я могу в любую секунду, минуту, десятилетие прийти и разрушить всю их жизнь. Чтоб дрожали от страха, как мыши, и боялись за своих детей. Позволь мне отправить им письмо со счастливой вестью, что я теперь замужем, - подушечки пальцев аккуратно и нежно бродили по шрамированному лицу, пока нежный взгляд светлых глаз внимал каждой черточке и мышце Азога. Губы растянулись в улыбке самой счастливой жены. Так и не сказать, что его пожелание было отнюдь не радостным для членов семьи.

И эльф был приятно удивлен последующим ласкам и событиям. Они снились почти каждую проведенную в одиночестве ночь. Как упругий и юркий тщательно и влажно вылизывает похотливую дырочку новоиспеченного супруга, доводя его до дикого восторга. Таких ласк Руалар точно никогда не испытывал за всю свою жизнь, отнюдь не столь короткую! Темнокожий мужчина сворачивался в мягкую шкуру и вдыхал запах вождя, покинувшего его столь скоропостижно. Хоть успел оставить распоряжение о переселении своего пленника в новые, более просторные покои и рыкнуть, что теперь Руалар его женщина. Ну а проверять на действительно из страха уже никто из слабых орков не станет!

И в этой новой комнате даже было тепло, кровать была мягче и присутствовала ванна! Иногда он просил орков натаскать ему воды горячей и каждый раз, как тело погружалось в воду - грезил. Грезил о своем мужчине, что ушел в поход и оставил после себя память о сильных руках на теле, страстных поцелуях и столь похотливых вылизываниях, которые Руалару никогда не снились! А уж что говорить про тот момент, когда находчивый эльф показал своему вождю, что можно смело пользоваться и пальцами.. Как он стонал. Было удивительно, что никто не пришел посмотреть что происходит, застав самого Азога Осквернителя отлизыванием задницы раба и активным пиханием во влажную дырку пальцев. Эльф прогибался в спине, словно кошка и сам активно насаживался заднице на крупные и длинные пальцы, заполняя купальню похотливыми стонами. Все его тело пронизывала крупная дрожь, когда пальцы нащупали снова и снова простату, ту самую заветную точку, из-за которой он кончил слишком быстро.

И даже находясь в одиночестве, в теплой ванне - Руалар продолжал послушно растягивать себя собственными пальцами, доходя аж до четырех, чтобы хоть как-то оставаться подготовленным принять член Азога. Его крупная, налитая головка всегда натужно проталкивалась внутрь тугой дырки эльфа. И последний желал принимать ее не так натужно со временем. Расслабляя кольцо мышц, играясь пальцами свободной руки с отъевшейся грудью и пухлыми сосочками.

Шли месяцы и он все так же рассчитывал на возвращение своего вождя. Хоть некоторые в этом замке и начинали сомневаться, но эльф точно знал, что жизнь, связанная с его судьбой, не оборвалась. Ведь он даже так отъелся для этого мерзавца, потеряв уже давно свою подкачанность и теперь даже худосочную фигуру! Сменив ее на более припухлую и округлую, прямо как у женщин. Кормили его добротно, как на убой. Но остроухий, лежа на постели и зажимая меховое одеяло между голых ног, надеялся скорее закинуть их на своего супруга. Уже вечерело и эльфа начало морить в сон. Он спал абсолютно голый на боку, тихо посапывая и скучая по Азогу. Ему снова начинал сниться сон. Правда в этот раз чуть беспокойный - слухи о смерти белого орка слишком быстро и необоснованно разлетались, а Руалар со своего места, хоть и жены, но пленника, не мог сделать ничего, кроме как ждать и молиться. Переживая, что может остаться совершенно один и запертый в этой комнате навечно.

Почему-то некоторые особо глупые селения нашли особо хорошей идеей восстание против орков, находящих утешение только в кровопролитии и зачастую необоснованном насилии. Нет, ну правда - на что они надеялись? Тот договор и дани, который Азог буквально только собственным влиянием заставляет сдерживать орков от вырезания всех вокруг - та самая тонкая ниточка спасения с минимумом жертв, которую, в прочем, так жестоко обесценили, порвали, после умоляя сохранить жизнь "хотя бы детям", "моей моей", "старикам, они ведь не восставали" - пф! Тупые создания.

Настроение у предводителя орков было прескверное - с недавних пор, буквально с того момента, когда орочья стая покинула свое убежище для сбора дани, его перестало удовлетворять сношение. Раньше ему всегда хватало просто силой взять того, кто ему приглянулся, без как-либо прелюдий порвать тому (или той) дырки огромным стояком и, используя живое существо в качестве какой-то секс-игрушки, просто наяривать этим самым телом свой член, пока тот не кончит. Крики мучения и мольбы о пощаде были только медом для острых ушей. Но в момент всё стало иначе.

Едва ли "брачное обещание" для орков значило верную супружескую жизнь или ещё какую-то подобную ерунду, но... Азогу пришлось с некой долей раздражения принять тот факт, что член поднимается только когда он думает о своей женщине, вспоминает его стоны, его изгибы, его такую костлявую задницу, которая, тем не менее, стала единственной задницей в целом Средиземье, способной разжечь пламя желания в великом Осквернителе. И все после опробованные жопы ощущались совсем не так, не было того прежнего удовольствия, удовлетворения, не было ровным счетом ничего, кроме скуки и сожалений о том, что это белобрысое чудо не поехало вместе с вождем.

В прочем, подобные размышления, изо дня в день забивающие мысли Азога его женщиной, давали и свои плоды: в своем путешествии он распрашивал случайных эльфов о всякого рода традиционных подарках и обычаях, что помогло ему собрать несколько сундуков приданного, включая одежду, как сексуальные ниточки, едва ли что-то прикрывающие, так и вполне себе обыденную, с качественных эльфийских ниток, так и особые угощения, явно нескоропортящиеся, но которые могли бы напомнить его избраннику о родной земле, а так же и всё остальное, что предлагали его новоиспеченные долгонеживущие советчики - украшения, книги, свитки, картины, даже постельное белье - абсолютно всё, что только могло быть озвучено не желающими умереть из-за глупого совета существами.

С таким вот грузом, по большей части собранным в качестве добровольных пожертвований, орда наконец прибыла "домой". И первое, что традиционно начало разворачиваться на широкую руку в замке - пир из собранных продуктов, который растормошил буквально все слои строения, собирая множество орков в главном зале. И только их правитель, что было абсолютно нетипично для него, отсутствовал, нетерпеливо отправляясь в личные, новые покои. Обычно он не видел смысла в большом просторе места, хорошем освещении и прочей ерунде, о которой так пеклись эти фифочные эльфы, но именно из-за представителя оных он распорядился выделить себе одну из лучших комнат, ранее принадлежавшую хозяину этой крепости.

- А? - громко и широко открывая дверь рявкнул орк, хмуря лицо, недовольно смотрящее в сторону кровати, на которой так не скромно разместился пленный. - Руалар! - большая и крепкая рука потянулась к сонному телу, подтягивая его выше, давая возможность оценить новые формы женщины, более не скрытые одеялом. - Тц, - вновь выпалил явно недовольный орк, обхватывая второй рукой талию своего пленника чтоб подтащить того как можно ближе к себе, принимаясь вылизывать его губы и всё, что рядом с ними, пока даже сам Азог не заметил той дубины под повязкой, от накала желания в которой просто сносило крышу. Впервые он испытывает подобные чувства, впервые ему столь приятно кого-то видеть, а эти формы.. Они просто сносили крышу, заставляя шершавые и грубые руки нагло бродить по всему телу измеряя мягкость тех или иных мест, что так соблазнительно обжигали при прикосновениях.

Разумеется, вожака орков абсолютно не смущали слегка охуевшие от увиденного подчиненные, вносившие сундук за сундуком в комнату. Благо, даже у столь недалеких созданий хватило ума не переговариваться о том, что их предводитель, вожак, гроза Средиземья лижет морду какому-то подобранному рабу - неужели он и правда сделал его того женщиной, неужели слухи о нервном воздержании, которые так быстро расползлись меж подчиненными, не просто слухи? Охуеть.

Руалар спал очень крепко. Он устал.. от ничего не делания. Плюс эмоционально вымотался от долгого ожидания, слухов, что разлетались громким ором и хохотом за дверью и обнаглевшими некоторыми подчиненными. Так уже одна один водонос, как их прозвал эльф, пытался приставить к женщине вождя, видимо возомнив себя будущим хозяином крепости. Ведром он, конечно же, по голове получил и его убрали, но слегка полапать темнокожего эльфа успел. И это было.. так омерзительно. В тот вечер Руа просидел до сморщенной кожи в ванне, пытаясь смыть с себя эти липкие ощущения чужих рук. Он мечтал о грубых и больших ладонях Азога, вспоминая, как осторожно и сексуально они касались темной кожи и как белоснежная рука контрастировала между ног темного эльфа, ах.. от этого снова заводишься.

Потому, первым делом, когда пленника приподняли - он сонна уперся ладонью в крепкую грудь, хмуря светлые брови и бормоча:

- Это тело принадлежит Азогу, - но какого же было его удивление нащупать привычное расположение и рельефность шрамов на груди. - М-м-м, Азог? - разлепляет сонные глаза, медленно моргая и пытаясь сфокусировать взгляд на своем мужчине. Те самые руки о которых он так долго грезил сминали то тут, то там тело, оставляя после себя гору мурашек и моментальный стояк. Руалар был так счастлив видеть это недовольное орочье лицо, сразу же обвивая его шею руками и вытаскивая язычок навстречу вылизываниям. Он жался изо всех сил к крепко му телу, сбивчиво дыша и шепча между вылизываниями, как скучал. Как сильно он скучал по вредному альбиносу, жару его тела и напористому характеру.

И только потом эльф заметил краем глаза мельтешение, сопровождаемое грузным хлопком оставленных сундуков. По крайней мере он надеялся, что там не тела новых рабов.. Нет, Азогушка больше не такой. Они ведь признались друг другу!

- Что в сундуках, любимый? - спросил между делом, явственно ощущая стояк своего жениха и бесстыдно потираясь о него, даже не обращая внимания на снующих туда-сюда орков. Хотя прекрасно понимал их охуевание - он тоже охуел, что сам Азог Осквернитель прилюдно вылизывает ему лицо и сразу же по прибытию прибежал в ИХ комнату. Пальцы ласково огладили щеки и Руалар поцеловал орка, задерживаясь на его сухих и обветренных губах. Стоит хорошенько позаботиться о нем, как полагается жене. И очень хотелось, чтобы в этот раз его мужчина оценил аппетитность форм пленника, больше не являясь костлявой версией. И он был даже готов трахнуться прямо на глазах этих недалеких младших орков, что некогда думали о перевороте.

Была ли это хитрая уловка эльфа чтоб потешить эго Осквернителя, или же истинная реакция - Азога оба варианты устраивали, вызывая "довольную" ухмылку на его тонких губах. Кажется, за время, пока он был предоставлен сам себе, Руа знатно изменился в характере. В столь раскованно-жадном поведении не осталось и тени того тощего раба, боящегося лишний раз поднять глаза на своего господина.

- Отъелся, - сжимая до чертиков возбуждающую, мягкую задницу подытожил Азог, облизываясь чтоб собрать остатки чужой слюны на своем лице, выпуская женщину из рук только для того, чтоб отбросить в сторону ненужные тряпки, служившие одеждой. Орк правда не хотел так сразу накидываться на бедного... возлюбленного?.. но жажда, с каждым днем всё больше нарастающая во время длительного путешествия, просто снесла крышу когда он увидел насколько похорошел его избранник.

- Мусор, - небрежно бросил в ответ на вопрос о сундуках - по правде всё, чем они были наполнены, для Азога и правда являлось не больше, чем просто ненужным мусором, тем не менее так бережно скопленным и доставленным своей женщине. - Посмотришь сам, - буквально несколькими ловкими движениями орк завалил своего избранника под себя, принимаясь кусать и лизать ему шею, ключицы, ненадолго замирая над объемной, так бойко торчащей грудью, которая так блядски заводила, что к члену прилило только больше крови, казалось, делая его как никогда большим. Жадно проводя по сиськам языком, а после присасываясь к ним будто в желании выдоить свою шлюшку, Азог раздвинул последней ноги и было уперся головкой в кольцо, которое хоть и было довольно узким для такой дубины, но всё ж вполне легко стало её принимать - головка, длина, один толчок, ещё один и вскоре член заполнил задницу крали, до упора растягивая её задницу и безжалостно начиная таранить, постепенно находя правильный угол, чтоб задевать "то самое" место. Ощущения было не объяснить - казалось бы, абсолютно такая же пенетрация, как и с другими, но сейчас было так до чертиков, до потери головы хорошо, что дыхание сбивалось, а из рта вырывались низкие и басистные постанывания.

- Мне нравится... новое тело, - слегка прерывисто, но предельно спокойно проговорил белокожий, заглянув эльфу в глаза, а после вновь проводя по его губам языком. Орки отнюдь не скромные создания и прилюдные акты совокупления для них дело пустое, но, пожалуй, всё копошившиеся на фоне отбросы всё же немного выпали от столь нетипичного поведения их главаря. Его действия, движения по прежнему были резкими и полными решимости, силы, но что-то было не так и это определенно чувствовалось.

- Руалар, - низко рычал Азог, сжимая пухлую грудь в шершавой руке. Орку до безумия нравилась эта новая мягкость, которой так предусмотрительно обзавелся его избранник. Кажется, он стал даже слишком сексуален, заставляя Осквернителя терять последние доли рассудка при одном только взгляде на такое тело, заставляя облизывать его снова и снова в самых разных местах: то снова губы и лицо, подтверждая его право находиться с вожаком на равных; то шею, от беспредельно дикого желания владеть ну и, конечно же, торс, соблазнительные сиськи, ключицы - бывает, что пробуешь настолько вкусную еду, когда даже во время поедания её хочется откусить больше, вот и голубоглазому орку хотелось отыметь свою шлюшку больше, сильнее, пока яйца не опустеют, а попка не захлебнется в семени.

И Руа не мог не выдыхать столь шумно под сильными руками, так собственнически сжимающими пухлое тело. Не мог не намокнуть при виде столь счастливого лица своего возлюбленного, что уже раздевался перед ним, демонстрируя прекрасное накаченное тело и шрамы. Целый, невредимый. С огромным пульсирующим стояком. Все, как полюбил эльф! И он очень даже был за, чтоб на него набросились сразу и показали насколько впечатлили самого вождя орков изменения в теле его женщины. Не то, чтобы Руалар прям сильно заморачивался и пихал в себя еду, дабы его тело стало привлекательным для любимого человека. Хотя первое время, когда излишне тосковал - пытался. Но малоподвижный образ жизни, запертый в четырех стенах, сделали свое дело больше. Особенно с теми огромными порциями, что приносили ему.

И сосочки все так же бойко стоят на образовавшейся груди, заставляя вздрагивать и охать, когда пальцы орка сжимают их, а после и вовсе заходится в стонах, когда жадный рот втягивает твердые соски, да покорно укладываться на спину и раздвигать ноги, как самая послушная шлюшка своего вождя. И его резвый язык.. Вылизывал самые чувствительные зоны, заставляя подрагивать от наслаждения всем телом и постанывать.

И может для всех остальных в комнате казалось, будто Азог Осквернитель по-прежнему резок и своенравно заваливает раба на постель, но его руки были так нежны и осторожны, насколько вообще могли быть способны руки орка на ласку. Он сжимал каждую пухлую часть тела, но это было больше возбуждающе, нежели больно. Азог - великолепный ученик. Что тогда в купальне, что сейчас - уже знал все слабые места и умело доводил возлюбленного до стекающей по ложбинке попки смазке. Зато это великолепно облегчило проникновение. Член так и скользил внутри, словно задница и была создана для его размеров! Немного туго и слегка дискомфортно первые пару секунд, но кольцо мышц быстро привыкло к постоянному расширению и уже более ловко расслабилась под напором члена белокожего. Да и хорошо, что Руалар вообще не прекращал тренировать свою задницу, готовясь к возвращению его владыки.

Он и забыть успел вообще про сундуки, мелких сошек и прочую ерунду. Его пальцы цеплялись за широкую белокожую спину, шкрябая ногтями эту крепкую кожу от удовольствия и содрогаясь под сильными толчками в простату.

Казалось, Руалар уже весь был мокрый от слюны, за исключением ног. Но вряд ли такое вообще мог себе позволить Азог перед зрителями. Для морального удовлетворения эльфу хватало и того, что ему лижут губы, обозначая его позицию в этом замке. Щиколотки обхватили бедра орка покрепче, буквально чуть ли не повиснув на возлюбленном. Он вылизывал губы жениха в ответ, пытался царапать его спину и похотливо хлюпал потекший задницей, полностью забитой членом. Чего еще он мог ждать? Только стонов Азога Осквернителя. Не было похвалы лучше, чем его стоны удовольствия и этот дикий взгляд с примесью чувств. И Руалар смотрел точно так же, захлебываясь в стонах и вскриках, смаргивая набегающие слезы возбуждения и умоляя его не останавливаться.

Он умолял продолжить движения бедрами, надеясь, что это действительно не сон и раб наконец сможет обкончать возлюбленного. Член так приятно терся о чужой торс, быстро доводя темного эльфа до пика - ведь он столько времени нормально не занимался сексом, лишь надрачивая на светлый лик своего вождя.

- Азог~ - выстанывал Руалар, высовывая язычок навстречу его. Лишь бы продолжить еще ощущать эти сильные руки на теле, в особенности сиськах, да крепкий член в заднице, растягивающий похотливую дырку эльфа, но не порвав.

Несмотря на то, что количество секса этих двоих можно было сосчитать на пальцах одной руки, от чего-то вождь орков тонул в несвойственном для него чувстве удовлетворенного комфорта находясь в столь крепких объятиях бедного эльфа. Они провели вместе до ужаса мало времени, но даже так смуглый засранец каким-то чудом смог захомутать себе едва ли не самого грозного холостяка Средиземья. И последнему это нравилось. Немного раздражало, но в это-же время вызывало азартный восторг - всего несколько дней с этим рабом и всё, Азог уже готов сделать его своей женщиной, защищать, собственными руками разорвать любого, кто только подумает о том, чтоб обидеть Руалара.

- Чертов эльф, - как ранее был обучен подхватил чужой язык своим, достаточно радушно забирая его в собственный рот и начиная обхаживать, сплетаясь в причудливом танце. Азог всё ещё не был столь хорош в поцелуях, как его партнер, но он искренне увлекся всеми этими эльфийскими штуками, ведь они открыли для него новый вид удовольствия, в котором было безобразно приятно растворяться.

Грубые руки едва могли определиться с местом, которое они хотели ласкать больше всего, хаотично шастая по всему смуглому телу, лаская и тиская самые сочные его места. До чего же хорош эльф - мягкий, теплый, с такими аппетитными формами... казалось, от одних подобных мыслей стояк становился больше, а слюна текла обильней. А эти звуки, пошло издаваемые его телом, заполняющие благодаря эху и открытой двери едва ли не всё крыло - черт. Чвокающая попка не прекращала сочиться смазкой, так пошло её выпуская при каждом толчке, слегка заляпывая постель, но явно не сопротивляясь большим размерам орка.

- Твоя задница, - отстраняясь от поцелуя Азог заглянул эльфу в глаза, сжимая ягодицу в руке и слегка оттаскивая её в сторону, - почему я так легко вошел? - только сейчас задался столь очевидным вопросом Осквернитель, казалось, становясь на порядок грубее и жестче в движениях. Вторая ладонь же ненавязчиво обхватила шею партнера, едва ощутимо сжимая её пока язык собирал со столь миловидного личика остатки слюны после поцелуя.

Руалар и сам не мог точно понять почему его так тянуло к собственному похитителю. И почему же он так быстро привязался и открылся, сломленный, нашедший утешение в орочьих объятиях? Не потому ли, что Азог был так откровенен и прямолинеен, честен и всегда держал слова. Еще и секс их был так необычен.. эльф впервые почувствовал себя нужным и желанным.

И он задыхался от стонов и желания, от греющего душу чувства нужности, отвечая на чувства Осквернителя тем же. Азог мог ворчать, хмуриться, ругаться, но его член только сильнее набухал, а руки с таким рвением и страстью сжимали смуглое тело, что эльф ни на миг не сомневался - все по-настоящему и его мужчина ни на грамм не остыл к нему. Даже больше, он все демонстрирует такое желание, что казалось, пухлая задница вот-вот надорвется.

Бархатистые стенки плотно обхватывали орочий член и выплескивали из себя все больше смазки. Но теперь уже меньше вероятности, что ему придется спать в грязном покрывале. И беловолосый так отчаянно переплетался с языком жениха, словно тот вот-вот исчезнет. Он посасывал кончик, касался острых зубов, ужасно по нему соскучившись, настолько, что при очередном сжатии ладонью груди - обильно кончил себе на торс, задрожав всем телом и с силой вцепляясь в спину вождя.

Вопрос его немного удивил, но оргазм в принципе мешал думать рационально. Попка так активно сокращалась, сжимая и ослабляя хватку мышц на члене, припухшие от поцелуев губы беспомощно хватали воздух и Руалар смотрел на любовника глазами полными влаги наслаждения.

- Думаешь, я мог перепутать в темноте кого-то с таким красавчиком? - он и не заметил, как стал заигрывать, а член вновь стал твердеть под тяжестью руки на шее. Каждый новый жесткий толчок заставлял немного глотать окончания или вскрикивать на гласных. - Я готовился к встрече со своим мужчиной~ - дерзкая улыбка растянулась на смазливом личике, пока пальцы свободной руки огладили идеально гладкую голову орка. - Мои пальцы не такие большие, так что потребовалось аж четыре, чтобы принять тебя так гладко и глубоко, - язык прошелся по диагонали от подбородка по губам и к щеке белокожего орка. То, как сильная рука сжимала ягодицу и разводила ее заставляла Руалара только сильнее желать член внутри себя. - Моя дырка только для тебя, Азог, - выпалил на самое ухо, притягивая к себе вплотную за мощную шею. - Ты же чувствуешь, как я теку? Только по твоему члену~

Даже малейшее движение эльфа будто пускало захлестывающую Азога волну всепоглощающего желания, необъяснимо разжигало уже пылающий на полную огонь собственничества, жадности, тупой похоти и... ещё чего-то необычного, так горячо пылающего в груди. Только с ним орк задумывался и о чужом удовольствии, только ему он боялся сделать ненамеренно больно, не в силах представить тот день, когда захочет сделать больно намеренно.

- Ты пихал пальцы в задницу, представляя мой член? - с несколько ехидной ухмылкой пролепетал орк. И пусть в орочьих кругах он считался вполне себе завидным женихом благодаря своей силе, его впервые так сильно хотели просто потому что хотели, просто потому что это он.

- Чувствую, - на абсолютном серьезе ответил он на вопрос, проводя ладонью от паха эльфа к его груди, размазываю его-же сперму и пачкая в ней свою руку, тут-же поспешив слизать с неё всю лишнюю жидкость, после прижимаясь всем телом к столь хрупкому созданию в глубоком, но коротком поцелуе. - Ты - мой, - подытожил похотливую речь Осквернитель, вытаскивая член из чужой задницу и поднимая эльфа за талию на колени, разворачивая к стене, чтоб он мог упираться в неё руками.

- Моя женщина, - в пылу возбуждения и сам не понял каким образом перешел на шепот светлокожий, собирая руки эльфа вместе и припечатывая их к стене своей, пока второй пропихивал в его попку сначала один палец, потом два, немного подвигав ими. - Течная сука, - вытаскивая пальцы из задницы, наблюдая за протяжной ниточкой смешанных смазок подытожил Азог, вновь пристраиваясь в дырке всё ещё изнывающим от возбуждения членом, в один толчок вгоняя его по самое основание. - Разорву любого, кто тронет, - внезапно даже для себя самого, вождь стал на удивление разговорчивым, быстро возвращаясь к прежнему ритму и темпу толчков, из-за позы вгоняя член глубже прежнего. - Мой, - продолжал полурычать-полунашептывать орк, отчаянно вылизывать смуглую шею, не обращая внимания даже на мешающие растрепанные патлы.

И пока у этих двоих царила такая супружеская, понимающая атмосфера на фоне как раз закончили с сундуками - казалось, их там явно не меньше десятка, - после накрыв некоторые из них дорогими мехами. Не смотря на общее, мягко говоря, удивление поведением вождя, постельная сцена некоторым показалась настолько горячей, что они, по окончанию работы, начали надрачивать у дверей, вскоре убегая искать себе партнера на спаривание - а иначе "традиционный" секс орков и не назвать.

- Х-хозяин, - последнее оставшееся в комнате пресмыкающееся уродливое существо подошло ближе к постели, кланяя голову, искренне пытаясь не пялиться на происходящее. - Мы закончили с выгрузкой сундуков; в зале всё приготовлено, - неуверенно и тихо отчитывался тот, боясь возможности быстрой кары от сбитого настроения вожака. - Коробок тоже у мен-

- Заткнись, - злобный и властный рык прокатился эхом по комнате, наконец-то Азог изволил отвлечься от своего Руалара на более мирские вещи, которые, в прочем, явно было не место и не время озвучивать. - Понял, вали, - в отмашку бросил один орк другому, пока оба отчетливо понимали, что пока Осквернитель не (за)кончит, он не отстанет так просто от своего жениха.

- Твоя дырка, - пока одна рука продолжала сдерживать руки партнера на стене, вторая нагло обхватила хрупкий торс эльфа, снова лаская все его мягкости, но неизменно возвращаясь и останавливаясь на сиськах, которые так сводили с ума Азога, заставляя долбить чужую задницу ещё более безрассудно грубо. И те божественные ощущения влаги, теплоты, тугого обволакивания, которые дарила столь полюбившая дырка, играли только против неё самой, которая всё равно нагло засасывала орочий член, хлюпая и чвокая, пока задница жадно подвиливала в ритм к члену, - моя, - прорычал слова Руалара вожак, отрываясь от пухлых сисек только на миг, чтоб повернуть смазливую мордашку к себе, вновь принимаясь её вылизывать, в основном сосредотачиваясь на губах, будто зовя чужой язычок на встречу.

"Пресвятые, как же его ухмылка сводит с ума", - буквально тек по своему жениху эльф, смаргивая лишнюю влаг с глаз, ощущая, как капли слез щекотливо стекают по вискам и продолжая любоваться орочьей шрамированной мордой. Она казалась ему самой прекрасной на свете, притягательней любой эльфийской или мордой других орков.

- Да-а-а~ Я пытался представить, как ты так же долбишь мою задницу и кончить, но мои пальцы меньше твоих, что уж говорить о члене вообще, - закусил нижнюю губу, счастливо ловя блеск в глаза своего жениха и его хорошее настроение. - С тобой намного приятнее, - выстанывал бедный эльф, подрагивая от каждого дикого толчка орка и с затуманенным взором наблюдая за тем, как сам Азог Осквернитель слизывает сперму раба. И он был так прекрасен в своей серьезности, своих речах, обычно не свойственных ему, что Руалар едва не кончил снова. Пусть и опустошением задницы последовал удрученный вздох, но на смене положения эльф уже радостно вилял задницей.

Он послушно упирался ладонями в стену, вслушиваясь в божественный низкий голос и раздвигал ноги шире, чтобы легче принять в растянутую дырку орочий член. У Азога он был идеальный. Идеальный под эту задницу. И Руалар с упоением реагировал на каждое прикосновение и вскрикивал, когда пальцы внутри течной задницы грубовато орудовали. Член сильно сочился смазкой, вновь пачка кровать в смазке, но эльф не сдавался. Хотя его мысли перестали крутиться в голове, как только член Азога официально посетил пенаты Руалара, вставляя глубоко член в его задницу. Еще и руки завели, поставив в столь возбуждающую позу, что яйца гудели от вновь накопившейся спермы и возбуждения. Весь низ живота скручивало от желания получить еще и еще, вновь почувствовать, как большой член толкается в кишечник и живот, растягивая их до предела. Припухшие губы отчаянно хватали воздух ртом, ведь весь дух из него выбивали толчками. Эльф стонал во весь голос, периодически крича, когда головка особенно удачно чиркала по простате, в сильные руки вновь проминали мягкое тело.

Было так глубоко и восхитительно, что он забыл все вопросы. Вообще забыл, что они не одни в этом помещении и краем глаза видел, как на секс вождя дрочат подчиненные, судорожно пыхтя и надувая ноздри. И это тоже заводило. Их секс, непривычный для обычных обитателей и местных привычек, возбуждал даже таких отбросов. Член все твердел. Руалар был весь мокрый от слюны Азога, но даже не думал как-то вытирать ее пока, позволяя мужчине вылизывать себя и трогать, как ему вздумается. Эльфу и без того была ужасно приятна эта ситуации. Мысль о сундуков заинтересовала его лишь единожды и то очень быстро кончилась. Было неловко за продолжавшиеся хлюпающие звуки из задницы - ведь Азог Осквернитель даже не думал замедлиться, растягивая дырку своего раба до предела.

А его рык... Он так сексуально ругался. Пусть даже Руалар не мог повернуться к своему жениху лицом, но четко ощущал, как напряглись все мышцы на его теле, как сжались пальцы на ягодице и как голос прозвучал со стороны.

И что после ему нашептывает личный дьявол. Как же громко стонал Руалар.. на все крыло. Как похотливо его задница подмахивала толчкам и бесстыже выплескивала смазку из задницы, пачка все вокруг. Конечно, картина возбуждающая. И осквернитель так злился за прерванное удовольствие..

Член входил так глубоко, что казалось достанет до желудка. Но темный эльф только кайфовал, закатывая глаза, ощутимо прогибаясь в пояснице и сдерживая переполняющие эмоции восторга.

- Только твой, любимый, - бессвязно лепетал эльф, совсем позабыв речь и думая лишь о том, как головка каждый раз чиркает по простате и вновь заходит так далеко, доводя его до предоргазменного сумасшествия. Руалар послушно высовывал язычок, ловя и толкаясь им в язык Азога, обхватывая его губами и посасывая. Его ведь и правда так не отпустят, пока сам Азог не кончит.