- Твои слова, как всегда, ранят в самое сердце, право дело, - залепетал капитан кавалерии даже не думая убирать улыбку на устах. По крайней мере сразу не выперли за шиворот, как это случилось с одним несчастным бардом, и на том уже хорошо, однако...

- Такое постоянство вкусов, конечно, похвально, но... - хмыкнув как маленький ребенок на сельдерей в тарелке, Кейя таки пригубил напиток и тут-же слегка поморщился. - самое невкусное вино, которое я когда-либо пробовал. Всё же не давать виноградному соку забродить - настоящее преступление против человечества. Так не-романтично, - слегка взболтнув содержимое стакана, мужчина поставил его вновь на стойку, внимательно рассматривая собеседника, буквально изучая каждый сантиметр его лица, пока на то есть такая возможность - лицезреть его настолько близко, когда рядом нет больше ни одной живой души кроме них двоих.

Потянувшись рукой к лицу красноволосого, легким движением Кейя заправил несколько из спадающих на лицо прядок за ухо, слегка задерживая руку в таком положении, вроде и без задней мысли, но очевидно желая поймать алый взор прекрасных глаз на себе, будто желая получить признание, что его заметили, а не только отмахнулись.

- Я только утром патрулировал окрестности города, разве не заслужил я хоть толики снисходительности сурового владельца винокурни? - всё же убирая руку от чужого лица вновь подпер подбородок ладонью мужчина. Как будто он бы так просто пропустил появление Дилюка в таверне - ведь именно ради таких моментов капитан кавалерии и начал когда-то пить. - Скажем, небольшую благодарность за честную службу? - тыкнув в стакан с соком пальцем, Кейя вздохнул и прикрыл глаз, расслабляясь будто вот-вот уснет.

- Звучит так. будто оно у тебя есть, - скептично изогнул бровь, устало и почти беззлобно подкалывая старого друга. Хотя, возможно, все еще с толикой обиды. Совсем чуть-чуть. Дилюк ведь не из злопамятных. Так, просто память хорошая.

И он с большим удовольствием наблюдает, как кривится лицо капитана кавалерии на сок, усмехаясь, словно они вновь сидят за столом и смуглого мальчишку заставляют есть овощи, которые он не любит. Тот пищит, воротит носом, да сжимает крепко ручку лучшего друга, ища поддержку в нем в нежелании есть здоровую пищу.

- У тебя печень скоро отвалится, станешь больным и страшным, девушки любить не будут, - скрыл улыбку за граненым стаканом красноволосый, осушив безобидное содержимое в один присест и отставляя свой стакан в сторону.

Как же Рагнвиндер любил и ненавидел этот день. Прямо как собеседника напротив. Всеми фибрами души, до сжимающегося от боли сердца. Иногда такую его самодовольную улыбку хотелось размазать. Прятаться больше было не за что и мужчина уперся руками в поверхность барной стойки, едва склоняясь к капитану кавалерии, заглядывая в его хитро щурящийся глаз и позволяя касаться своих волос. Не в первый раз. Не в первый раз его сердце пропускает удар, когда смуглые, длинные пальцы задерживаются у уха. Не в первый раз он смотрит в голубой, звездный глаз. Не в первый раз он в такой близости от чужих губ, что даже ощущает дыхание. И даже не догадывается, что ответственность за плохую привычку старого друга необходимо нести ему.

- Разве это не твоя работа? - вскидывает брови, зеркаля чужую позу и так же подпирая подбородок ладонью. - И в каком виде капитан кавалерии принимает благодарность нынче, м? - кривит губы в усмешке и язвит, пытаясь скрыть дрожь голоса. В такие дни Дилюк особенно тоскует по другу. Все-таки они семья. Когда были ей.

Может хмель в голове помогал давно запрятанным внутри чувствам потихоньку выходить наружу, а, может, они уже сами по себе устали подавленно таиться в самых дальних уголках души, но чем больше они вот так вот просто болтали, тем сильнее капитану кавалерии хотелось, чтоб рассвет никогда не наступал, чтоб эта красноволосая язва продолжала отвечать с легкой издевкой, позволяя себя касаться.

- Тебе же это на руку - без моей конкуренции все дамы города падут будут твои! Только представь - целый город Донн! - с насмешкой отмахнулся одноглазый, заглядывая в такие теплые, алые глаза собеседника., словно безмолвно признавая свое поражение: "Единственный человек, который меня интересовал, уже давным-давно перестал меня любить". Произнесенные вслух слова явно заставили сердце неприятно сжаться, представляя "друга детства" с какой-то шикарной девушкой в подвенечном платье.

- Хм.. как насчет поцелуя от самого завидного жениха Мондштата? - всё улыбаясь без особой надежды подался вперед мужчина, убирая руку от лица. - По крайней мере когда стану больным и неказистым будет чем хвастаться перед прелестными созданиями - может, поведутся на рассказы о непрямом поцелуе?

Дилюк же не мог похвастаться хмельной головой, раз за вечер ни грамму не выпил спиртного. Но он чертовски устал. Устал от этой одинокой жизнью, возвращаясь каждый архонтовый день в пустой особняк, который явно был предназначен не для одного человека. Чувство одиночества в толпе душило и только работа ослабевала эти тиски на некоторое время.

И Дилюк все смотрел в голубые глаза, пленящие своим морозом и пляшущими чертиками. Так же завороженно, как в детстве. Прикрывая алые очи и морщась, словно от жуткого приступа мигрени, когда уже в сотый раз Кэйя упоминает Донну, вкладывая в имя несчастной максимальную язвительность.

- Упаси Барбатос. Мне.. и одному хорошо, - предательски запнулся, приоткрывая глаза и отчаянно пытаясь считать эмоции с повзрослевшего смуглого лица. А ведь когда-то у него это получилась. Он так думал. Пока не оказалось, что все это было ложью.

- Какой ты самовлюбленный. Принести зеркало для исполнения благодарности? - усмехнулся, колеблясь в собственной нерешительности. Рагнвиндер младший всегда был решителен. Но не в вопросах, касающихся чувств. Не в положительных. Не в любви. Алые глаза скользнули по разлету темно-синих бровей, прямому, аристократичному носу и мазнул по изгибающимся в улыбке губам. Родным губам. Но каким-то неправильным. При тусклом освещении ламп, в столь поздний час, когда загремели запущенные в ночное небо салюты - она казалось безумно грустной. И Дилюк снимает перчатку, чтобы закрыть ее ладонью. Всего раз. Он ведь может всего раз за 5 лет дать слабину? Этот черт испытывает его терпечение каждый день на протяжении больше года.

Раз капитан кавалерии сам сказал о непрямом, то красноволосый послушно прижался губами к собственной ладони, что накрывала чужие губы, так и не сводя с него глаз. Он помнил, будто это было вчера, как отражался в них при первом поцелуе. Вспоминал их подростковую мягкость и яблочный привкус.

Голубой глаз широко распахнулся в удивлении. "Он правда собирается?.." - и хоть красноволосый был достаточно медлителен в своих действиях, Кейя едва ли успевал трезво мыслить, несколько раз к ряду прокручивая в голове всё снова и снова - убеждаясь, что это не вымысел, не бредни хмельной головы, что это всё происходит на самом деле и эта неприступная крепость, которую годами возводил вокруг себя Дилюк, дала трещину, пропуская небольшой лучик света в королевство вечного холода.

Не упуская момент, синеволосый ласково чмокнул подставленную ладонь, передавая непрямой поцелуй желанным губам. Но этого было так мало. Всего одна искра надежды пробудило дикий голод, ужасную жажду больше. Слегка отстраняясь мужчина взялся за бледную кисть руки собеседника, слегка отводя её в сторону и вновь подаваясь вперед, поддевая чужие губы своими в легком поцелуе, медленном и чувственному, уже далеко не таком нелепо-неумелом, как годы назад, но всё таком-же искреннем.

- Дилюк, знаешь, - прошептал в слегка влажные после поцелуя губы, во время такой близости словно ощущая, что очутился дома. - даже виноградный сок становится не мерзким, когда он на твоих губах, - заглянув в глаза собеседника, Кейя слегка провел по ложбинке губ языком ощущая напирающее желание. Хочется большего. Хочется его.

Кажется, что все взрослые знают, что за одной поблажкой идет вторая, третья и десятая. И хоть раз поступившись принципами - остановиться будет очень сложно. А Дилюк Рагнвиндер и не хотел останавливаться. Не мог, когда цепкая рука отвела запястье и так нагло ворвалось в его жизнь, завладевая губами. Но, в первую очередь, мыслями.

Алоглазый не мог отказать, не мог отстраниться, упереться руками в откровенное декольте и оттолкнуть. Лишь ощущая, как бешено бьется сердце, поднимаясь к горлу, заставляя биться и жилку, разливая по венам горячую кровь. Словно по ним пустили лаву. Дилюк сводил брови к переносице и пытался со всем чувством и расстановкой продлить поцелуй. Но для него это был по-прежнему второй поцелуй. С все тем же некровным братом. Это было совершенно неправильно. Но чем теперь оправдываться, когда он так отчаянно впился в губы, отлипая лишь на реплике.

Губы горели прикосновением первой любви и ужасно захотелось прижать этого выпендрежника к себе.

- Заткнись, - смущенно прорычал в губы, еще раз впиваясь в них жадным поцелуем, словно поехавший. Ведь он грезил о них столько лет, представляя перед сном, какими же они станут. Чуть менее мягкими, но такими ловкими и нежными, будто Дилюк был на них желанным гостем. Он робко приоткрыл губы, словно приглашая первого гостя. Теперь его губы горчат взрослой жизнью, но красноволосый снова сходил с ума лишь от прикосновений, задыхаясь от высвобожденных, словно пламя костра, чувств. Они разгорались все сильнее и быстрее, пока не превратились в бушующий пожар.

Долгие, казалось, нескончаемые годы напряжения меж названными братьями будто в момент сошли на "нет", будто смысл за всё существование вселенной был заключен именно в этом моменте, когда красноволосый сам потянулся поцеловать ещё раз, так жадно, немного неумело и так... чувственно. Кейя не смог, не нашел в себе сил сдерживать ранее подавляемые чувства. В его сердце начала зарождаться надежда и если раньше он довольствовался простым наблюданием со стороны, уверяя себя, мол, найди Дилюк какую красавицу да женись, то в этом и беды особой не будет, то сейчас синеволосый отчетливо понял, что никогда и ни с кем он не сможет поделиться этим человеком, осознал, что не смотря ни на что этот мужчина, что целует его сейчас так отчаянно, должен быть его.

- Постой, - отстранился одноглазый, вновь слегка лизнув приоткрытые губы. Редко его можно было увидеть таким серьезным, сосредоточенным на том, чтоб ничего не испортить, а не плывущим по течению в надежде, что всё снова сложится лучшим образом. Он молился всем архонтам, чтоб в те секунды, которые ему понадобились чтоб зайти за стойку, ничего в настроении этого прелестного мужчины не изменилось и он по прежнему бы желал таких жадных поцелуев. - Мы уже не мальчишки, чтоб целоваться украдкой, - подцепив ладонью чужой подбородок, подушечкой большого пальца мужчина мягко обласкал слегка влажные губы, пока вторая рука нагло обвивала чужую талию, подтягивая всё тело к синеволосому, чтоб слегка повернуться и зажать бедную "жертву" между собой и барной стойкой.

- Вот~ Так намного лучше, - слегка улыбнулся одноглазый, после с жадностью впиваясь в губы единственного дорогого во всём Тейвате человека, на этот раз и без особого приглашения нагло напрашиваясь в чужой ротик настырным языком. Они едва ли касались друг друга с момента той драки, как вечное напоминание о которой на поясе Кейи красовался глаз бога. "Он так приятно пахнет... Не могу остановиться.." - слегка приоткрыв глаз и прищуренно понаблюдав за приятным сердцу лицом, мужчина недвусмысленно ощущал всю тяжесть, которая начала собираться внизу живота.

"Всего парочка поцелуев, а... И чем я лучше того мальчишки из прошлого?.." - немного даже отчитывал себя кавалерист, даже не думаю отстраняться от таких тесных объятий, в конце концов позволяя прочувствовать все свои намерения спускающими к бедрам братца руками, ненавязчиво вытягивающими заправленную в штаны одежду.

Может это было из-за атмосферы в таверне или из-за настроения праздника, но Дилюк уже позволил себе слишком много. Слишком много того, чего запрещал все эти годы. Вновь касаться этого ледяного оболтуса, снова падать в омут его глаза с головой и едва сдерживать слезы, напрашивающиеся на глаза от того, насколько же сильно он скучал по возлюбленному. Как сильно ныло сердце от переполняющих его противоречивых чувств: отец умер и они уже не совсем братья. Они направили друг на друга мечи и наговорили столько жестоких слов, что было трудно представить, как вновь вернуть отношения на приемлемый уровень.

Дилюк с тоской думал о том, что так же, как раньше уже не будет никогда. Хоть его сердце так же по-юношески жаждет выпрыгнуть из груди и голову немного кружит от близости с человеком, которого так долго и тайно продолжал любить, не в силах задушить эти чувства - они глубоко проросли корнями в сердце, что теперь не выдрать.

И сердце предательски замирает, когда названный брат так неожиданно останавливает их. Заглядывая в чужой глаз своими красными, затянутыми поволокой чувств, Дилюк не сразу приходит в чувств. Не сразу поворачивается к кавалеристу, что обходит барную стойку походкой хищника и нагло вторгается в личное пространство бармена. Ближе дозволенного. Даже не так, как раньше.

- Что?

Мучаясь в противоречиях чувствах Рагнвиндер не успел передумать. Разве его брат упустит такую возможность? Он и сам понимал, что раз дал зеленый свет на поцелуи, то теперь так просто не отвертится от настырного ловеласа. Красноволосый судорожно облизывает губы и сам упирается поясницей в столик за стойкой, на котором готовятся обычно коктейли.

- Окна все еще открыты, - покосился в сторону мельтешащих за окнами толп, смотрящих с раскрытыми ртами на салюты. Им точно было не до них, но если даже одна живая душа заметит, то Дилюк уже не сможет все перечеркнуть. Так же резко, как и все это началось. Пальцы брата все такие же мозолистые от тренировок, но такие отчего-то такие бережные по отношению к тому, кто когда-то все разрушил. Его сильные руки прижимают к телу. Обжигающему даже через одежду, несмотря на элемент крио у носителя. Кэйя всегда обжигал. Словами, взглядом, улыбкой и мимолетными прикосновениями. И Дилюку это нравилось. Он робко касается пальцами виднеющейся смуглой кожи из-под слишком откровенного наряда бывшего друга, огибая подушечками пальцев ключицы и замирая на шее. Прямо как замирает его сердце на новом поцелуе. Такого алоглазый еще ни с кем не испытывал. Словно на него набросился голодный зверь, желающий хотя бы напиться, чтобы снять спазмы. Рагнвиндер никогда не терялся. Ни перед врагами, ни перед друзьями, даже ни перед девушками. Но Кэйя... вновь и вновь выбивал его из колеи. Хозяин таверны и не знал таких ласк, неумело отвечая на ласки наглого языка, переплетаясь с ним и не сдерживая ниточку слюны, стекающую из уголка губ. Целуя с такой же жадностью, страстью, отчаянно вжимаясь в крепкое тело партнера. Протискивая одно колено между чужих стройных ног и ощущая вполне ясную твердость чужих намерений. Но теряясь.

- Кэйя... - хрипло шепчет, шумно сглатывая алкогольный привкус, - очевидно, что это пьянящие поцелуи, они его дурманят, сводят с ума и заставляют делать все эти глупости, ведь кавалерист столько пьет, что слюна превратилась в алкоголь, - приоткрывая затуманенные возбуждением глаза. - Разве так можно? - даже не останавливает руки, что уже вовсю пытаются высвободить тело из-под слоев одежды, лишь учащенно дыша и смотря с толикой надежды в небесно-синий глаз. Подушечка большого пальца мягко касается гладко выбритой щеки, подбираясь к кромке повязки, будто желая подцепить, но не делая этого.

Податливость алоглазого, то, как он жмется, отдается поцелую - всё это так согревало, казалось, давно заледеневшую душу капитана кавалерии. То, о чем он мечтал одинокими ночами сейчас происходит наяву, хотя дурманит сильнее всякой крепкой выпивки.

- Видимо, загляни кто в окно и мне придется взять тебя в жены, - и сам не понимая как удается так быстро менять настроение от палящего желания до обволакивающей нежности, умиротворенно прикрыл глаза, расплываясь в улыбке и ласкаясь о нежный пальчик щекой, словно не понимая что тот намеревался сделать. И пока сверху царила такая невинная атмосфера, чуть ниже уже твердый пах уперся в так учтиво подставленное бедро, а руки пробрались под одежду, касаясь нагой талии, скользя к бокам и пояснице - на удивление такая нежная кожа, гладкости которой мешают только шрамы.

- Нельзя? - призадумавшись немного удивленно ответил капитан, вновь открывая глаза и заглядывая единственным открытым в такие, казалось, родные, красные. - Разве мы делаем что-то плохое? - подаваясь вперед, чтоб вновь одурманить партнера поцелуями, прошептал Кейя, слегка потеревшись о его бедро пахом. Нежный, короткий поцелуй, за которым последовал ещё один и ещё, с каждым разом всё более настойчивый и жадный, но всё ещё не дающий в полной мере насытиться возлюбленным, от губ которого всё же пришлось отстраниться, чтоб поцеловать того под таким аккуратным ушком..

- Или ты до свадьбы не собираешься удовлетворять свои потребности? - тихий, низкий шепот раздавался возле ушка хозяина таверны, пока на губах кавалериста вновь сияла его привычная, ехидная улыбка. Да, он понимал, что названный братец спрашивает далеко не об этом. Но, по правде, у Кейи не было ответа. Он не чувствовал, что они делают что-то неправильное, потому что вся его жизни была неправильной. И, по сравнению со всем пережитым, находиться здесь и сейчас, казалось самым правильным, вызывая чувство, будто обрел давно утерянный дом. Нога подалась вперед, точно так-же упираясь в чужой пах и нагло начиная его натирать, а губы нежно коснулись прекрасного, вздернутого носика. - Если так боишься, мы можем навсегда оставить эту ночь позади. Но сейчас.. сейчас просто позволь мне быть рядом, Дилюк, - вновь синий глаз уставился на алые. Мужчина не собирался убегать, пожалуй, второй раз в жизни настал момент, когда он готов обнажить всего себя перед другим человеком, перед своим названным братом, перед своим возлюбленным, о котором грезит уже долгие годы.

И Дилюк внимательно слушал партнера. Молча. Лишь легонько стукая ладонью по плечу кавалериста на шутку про женитьбу, взглядом показывая, какой он дурак. Они названные братья, какая им женитьба? Город у них, конечно, свободный, но вряд ли настолько. Пальцы крио мага обжигали нежную кожу на торсе, заставляя покрываться мурашками вдоль и поперек спины, задерживать незаметно дыхание на секунду и выдыхать, вспоминая какого это - дышать. Дилюк наблюдал за сменяющимися так легко эмоциями на лице бывшего друга, четко ощущая при этом его твердый стояк своим бедром. Горячий, потирающийся и наверняка пульсирующий от желания. Красноволосый невольно облизнул губы и робко потерся в ответ. А потом еще и еще, по мере того, как невинные поцелуи снова перерастали в страстные и жадные, уносящие подальше от этого мира и проблем. Как же ему кружил голову этот синий черт! Хотелось застонать, но алоглазый еще держался. И очень нехотя отстранялся от слегка припухших губ, сбивчиво дыша и не сводя взгляда с поблескивающей влаги на них после поцелуя.

- Судя по твоим..умениям, уж ты явно этим советом не пренебрегал, - отчего-то вновь захотелось уколоть этого засранца, отомстив за все разы, когда он видел его с дамами легкого и не очень поведения, воркующих всегда под его носом. И ведь его шепот заводил не хуже любых влажных мечт, заставляя предательски упереться стояком в подставленное бедро и прогнуться ощутимо в пояснице. Пальцы нервно теребят застежки на чужой одежде в размышлениях. Как он вообще мог так легко нежничать, столь откровенно при этом лапая хозяина таверны и буквально намекая пахом на секс?

Дилюк осознавал, как сильно ему хотелось, чтоб руки с поясницы спустились ниже и чтоб губы, эти обжигающие поцелуями губы, накрыли шею. Он уже не мог думать объективно что здесь хорошо, а что плохо. Плохого они делали только по отношению к памяти отца. Но его здесь больше нет. Есть только они. Их тяжелое дыхание, горячая близость и бушующие пожары чувств.

Палец, что все это время гулял по щеке, все же подцепил повязку, аккуратно задирая и снимая ее. Не глядя откладывая ее куда-то в сторону на стойку, Рагнвиндер заглянул в глаза своему прошлому.

- Ты знаешь, что я терпеть тебя не могу? - подушечка пальца огладила бровь над скрытым глазом и аккуратно опустилась на чужое плечо. И, цепляясь за одежду, резко притянул к себе ближе, настолько, чтобы кончики носа соприкасались друг с другом, а дыхание перемешивалось, переходя на судорожный шепот.

- Будь со мной эту ночь, согрей меня и не солги, - слегка наклоняя голову, Дилюк провел языком по губам бывшего друга, забывая подумать о последствиях таких громких слов.

Сердце сжалось удушливой болью. Кейя терпеть не мог свой уродливый глаз, каждый взгляд на который напоминал ему о дурной судьбе и о личном предательстве, о той боли, которую он некогда причинил столь близкому человеку. Оставшись без повязки мужчина почувствовал себя больше, чем голым, но только он собирался отвести взгляд в смущении, как тут же оказался притянут ближе столь соблазнительным партнером, широко распахивая глаза в удивлении. Искаженный проклятием, глаз навсегда утратил человеческий вид, напоминая бездонную черную пропасть, в которой едва виднелась размытая темно-синяя радужка.

- Боюсь, господин Дилюк, всё далеко не так, - с неким чувством облегчения из-за ощущения, что его, наконец, приняли, Кейя усмехнулся, а после лизнул такие вкусные губы в отместку, наконец заглядывая обеими глазами в такие родные, такие согревающе-нежные глаза алого цвета.

- Дилюк, - вновь перешел на шепот синеволосый, слегка кусая за изящную скулу, а после и за бледную, аристократическую шею возлюбленного, оставляя там свою метку в виде яркого, большого засоса, вместе с этим только наглее принимаясь расстегивать сложную, запутанную одежду объекта вожделения, сначала распахивая жилет, а после и рубашку, открывая вид на покрытый шрамами торс объекта вожделения, на его почти плоскую, упругую грудь и очевидно выступающие мышцы, накачанные постоянным размахиванием тяжелейшим мечом.. И Кейя первый, кому дозволено прикоснуться к такому телу, кому дозволено его приласкать... Жадность постепенно всё гуще окутывала бедную душу влюбленного мужчины.

Убирая ногу от чужого паха, давая себе больше простора для раздеваний, Кейя неспешно стал расстегивать ремень красноволосого, после чего последовали и штаны, моментально спустившиеся по стройным ногам под весом железок на ремне. Трусы этой невинной овечки уже намокли от желания. И потрогать сквозь них чужой член, сжал его в ладони и слегка посминать было настоящим наслаждением для похотливой души.

Абсолютно не спеша в своих ласках, стараясь смаковать каждую секунду наедине с любимым, кавалерист как маленький жадина оставлял на бледной коже всё больше засосов, разбавленных следами от зубов и с искренним чувством вины старательно зализанных да зацелованных после. Вынужденно отстранившись от столь вкусного лакомства, Кейя легким поцелуем отвлек братца от исчезновения трусов, которые так старались скрыть этот возбужденный, истекающий соками что спереди, что сзади вид, после резко его разворачивая к стойке лицом и упираясь твердым пахом в ложбинку меж накачанными ягодицами, которые было так приятно мять в руках.

- Не могу.. - голос прерывался на судорожные вдохи и тихие стоны удовольствия, когда острые зубы партнера начали покусывать то тут, то там, спускаясь к чувствительной шее и собственнически, так по-вредному, оставлять на них засосы. - Терпеть, - Дилюк в принципе человек закрытый и ходит в такого же рода одежде, а теперь придется как-то скрывать эти следы.. Но журить сейчас возлюбленного не хотелось, лишь отдаваться будоражащим душу и тело ощущениям. Совершенно новым, к которым можно было слишком легко привыкнуть.. как к наркотику или алкоголю. И раз уж он разрешил ему остаться и провести вместе ночь, - точно помня, что закрыл таверну на ключ и никто не зайдет, - то так же стал нетерпеливо расстегивать одежду кавалеристу, столь же вычурную, как и ее хозяин, со странными заклепками и пуговицами в самых нелепых местах.

И его уже не пугал проклятый глаз Кэйи. В нем была та синева, что и всегда, сравнимая с ночным небом. И чем больше засосов усыпало бледную шею хозяина таверны, тем сложнее было сдерживать голос. Сначала сквозь сомкнутые губы прорывалось тихое мычание, которое становилось все громче. Уже звенит бляшка ремня и цепи, перебиваемые тихими стонами. Дилюк не собирался оставаться в долгу. На пол падает накидка, расстегивается, как ее называет сам Рагнвиндер, удавка на смуглой шее, и едва ли не отрывает несколько пуговиц рубашки. Действительно, зачем они ему, если и так вся грудь напоказ? И столько людей смотрят жадно на этот вырез, пуская слюни на упругие объемы. У Дилюка такой не было, потому он с удовольствием касается бледными ладонями смуглой груди, сжимая пальцы на нее и зажимая между ними темную горошину соска. Так красиво и контрастно смотрелось сочетание их кожи, завораживающее зрелище.

На ладони, сжимающей член, Дилюк не сдержал громкого стона, сорвавшегося с дрогнувших губ. Бедра сами подавались навстречу руке, желая еще и еще пьянящих ласк. Это совершенно отличалось от дрочки на фантазию о близости с кавалеристом из Ордо Фавониуса. И красноволосый послушно отвлекался на прикосновения и поцелуи, забываясь, что окна, вообще-то, не закрыты и было бы нежелательно раздеваться полностью, чтобы кто-то увидел, как достопочтенный хозяин таверны собирается отдаться капитану кавалерии из Ордо Фавониуса, которого ненавидел вдвойне. И хотел до дрожи в коленях, до дрожащих пальцев и стекающей смазки. И Кэйя будет единственным человеком, перед которым Дилюк так покорно подставляет спину и зад впридачу, упираясь ладонями в поверхность стола. Смазка скапливалась у тугого кольца мышц и так и норовила стечь по ложбинке и бедрам, пока ее не остановил чужой стояк. неприлично трущийся о ложбинку.

- Кэйя.. - шумно сглотнул, косясь назад на своего партнера и не понимая, а что делать сейчас ему. - Что ты делаешь?

Достаточно легко Рагнвиндер-младший подхватил инициативу оголиться, раздевая в ответ синеволосого, который, в общем и целом, был не против, но изрядно удивился когда тот так жадно начал лапать смуглую грудь, что, в прочем, заставило вырваться весьма неожиданный, низкий стон из припухших от поцелуев губ. Честное слово до этого момента мужчина даже не подозревал какая это у него чувствительная часть тела, никогда ранее на замечая за собой подобной реакции. В прочем, вот уже партнер повернут к нему задницей и кавалерист, отбросив волосы того на одно плечо, вновь припал к нежной шее, рукой обхватывая торс и останавливаясь пальчиками как раз у упругого соска, в отместку нагло хватаясь за него и потягивая, слегка выкручивая.

- Пытаюсь быть обходительным, - улыбнулся кавалер между поцелуями шеи, убирая пах от ложбинки и поднимая свободную руку к лицу, зубами стягивая с себя подобие перчатки чтоб уже в следующее мгновение коснуться пульсирующей от желания дырочки подушечкой пальца. - Сейчас я немного растяну твою дырочку, чтоб ты мог принять в неё член, - проводя языком от основания шеи до ушка шептал синеглазый поганец, проталкивая один палец внутрь ужасно тугой дырочки, в которой, по всей видимости, никогда нее даже пальчик не бывал. - Я буду потихоньку двигать пальцем продавливая стенки и растягивая мышцы, - словно наглядное пособие Кейя уже резвился пальчиком в попке возлюбленного, буквально утопая в смазке из неё. - постепенно добавлю второй палец, - и вот уже второй палец протолкнулся благодаря густой смазке, бесстыже стараясь нащупать где "то-самое место", пока реакция партнера не выдала находку. - Нащупаю твою простату и буду её проминать, чтоб твоя попка выделяла ещё больше смазки, пока ты и сам не заметишь как начал ею подвиливать, насаживаясь на мои пальцы, - ухмылка прям не сходила с довольного лица похотливого мужчины, который второй рукой продолжал активно ласкать грудь, то спокойно лаская подушечками контуры под ней, то агрессивно играясь с сосочком, что так приветливо торчал, прямо провоцируя его обласкать. - И, наконец, я добавлю третий палец, - проводя языком по кромке такого милого ушка замурлыкал кавалерист, знакомя попку возлюбленного с ещё одним пальцем, уже вовсю именно растягивая колечко, чтоб оно послушно приняло член. - И буду растягивать твою дырочку с невероятным желанием засунуть в неё свой член, отвлекая тебя разговорами от возможного дискомфорта, - как по учебнику комментировал каждое свое действие и желание мужчина, позволяя себе отвлечься от ласок груди чтоб очертить скулу партнера, ненавязчиво прося его повернуть голову.

Дилюк пошел так легко даже не зная куда он пошел. У него с девушками-то не было особого опыта - банально было некогда этим заниматься, а рука всегда при себе, - а уж с мужчинами - тем более. Потому он был даже рад, что находится спиной к Кэйе и тот не видит насколько у Дилюка красное лицо. Оно практически слилось с волосами, стоило только задуматься, как бездумно он повернулся задом, демонстрируя кольцо мышц, подрагивающее от возбуждения и сочащаяся смазкой.

Иногда Рагнвиндера посещала мысль, что он не может быть ни с кем, кроме бывшего друга. Даже если какие-то отношения наклевывались, то он понимал, что у него банально не встает, не то, что задница течет. Но стоило ночью приставить одного засранца в этих его откровенных нарядах, как удавалось кончить несколько раз подряд. И сейчас, он так течет от одних лишь ласк соска, судорожно облизывая пересохшие и выгибаясь в спине, подставляясь, капая смазкой с члена на барный стол. Как течная сука, ждущая своего кобеля.

Его отвлекал низкий, бархатный шепот над ухом и обжигающие поцелуи на шее, но не заметить пальцы, проталкивающиеся в тугую задницу впервые в жизни - было невозможно. И Дилюк закусывает губу, стараясь расслабиться, чтобы легче принять палец, так легко скользящий благодаря смазке и постепенно привыкая к нему и абсолютно непривычным движениям внутри. О таком они точно не думали в том нежном возрасте. Обилие смазки похотливо хлюпало при добавлении второго пальца, а ноги невольно еще немного раздвинулись, предоставляя больше удобства для действий, да и дискомфорт легкий ушел, сменяясь горячими проникновениями. И стоило только подушечкам пальцев наткнуться на простату, как Дилюк ощутимо вздрогнул, сжимая их в себе и широко распахивая глаза, дивясь подобным великолепным ощущениям. Оно будто пронзало его от кончиков волос до кончиков ногтей, заканчиваясь мурашками и тугим комком внизу живота, столь тяжелым, что хотелось еще и еще двигаться навстречу, как маятник. И все действия, сопровождаемые соблазнительным голосом Кэйи, заставили лужу на столе стать больше, а стоны все громче.

- Т-ты.. ужасно пошлый.. - дрожащим от возбуждения голосом Дилюк оповестил возлюбленного о собственном смущении. Хотя, конечно, возбуждения уже было намного больше и он действительно стал подмахивать бедрами вслед за длинными пальцами, стараясь задержать эти ощущения. И, на удивление послушный, полуночный герой повернул голову, заглядывая в разные глаза Кэйи своими затуманенными, будто просясь поскорее ощутить этот самый член в себе - он помнил его еще мелким подростком и не думал, что там так уж сильно все выросло. Так ведь? Примет ведь?.. "Неужели его размер уже как три пальца? Так горячо внутри, хочу еще.."

- Потому что мне не унять желания делать с тобой все эти пошлые вещи, - улыбнулся синеволосый, проводя языком по таким соблазнительным губам, слегка пересохшим от горячего дыхания и стонов. - Особенно когда ты издаешь такие сладкие стоны~ - как вредный кот после натворенной пакости мурлыкал капитан кавалерии, жадно целуя столь желанные губы, о которых грезил годами, в это-же время оставляя в попке пустоту, вытащив пальцы в стремлении поднести их выше.

- Ты такой мокрый, Дилюк, только посмотри, - разводя в стороны ранее побывавшие в попки пальцы и показывая как между ними протягиваются ниточки смазки, в которой они были безжалостно измазаны, улыбнулся мужчина, следом проводя языком по одному из пальцев, ощущая этот назойливо-нервный стук сердца от предвкушения быть первым, кто попробует вкус возлюбленного. - И такой вкусный~ - жадно собирая губами некоторое количество смазки с пальцев, Кейя жадно впился в губы красноволосого, сквозь поцелуй облизывая его губы, чтоб наверняка. - Только попробуй~ - желание развратить этого невинного ангелочка достигало апогея, но приходилось сдерживаться, тешась внутренней надеждой, мол, а может всё-таки это не последний вечер вдвоем.

Как повелось, отвлекая вылизываниями чужих губ, синеглазый поспешил расстегнуть штаны, приспуская их с трусами и наконец освобождая настрадавшийся в заточении член. которым прижался к ложбинке, начиная двигать тазом в своеобразном надрачивании.

- Я хочу войти, Дилюк, - бархатным шепотом едва не стонал мужчина в губы возлюбленного, ожидая разрешения и в полной мере готовясь нести последствия за это. Пристраиваясь головкой к пульсирующему колечку, буквально с первых миллиметров начавшего засасывать чужой член внутрь, Кейя сдерживался с последних сил чтоб не войти на всю глубину, трахая эту дырочку пока её обладатель не потеряет сознание. - Говори со мной, малыш, я должен знать если что-то не так, - войдя где-то треть длины мужчина остановился на пару секунд, предоставляя партнеру возможность привыкнуть к толщине той посторонней штуки, что так нагло вторглась в чужой зад.

И Дилюк рефлекторно облизывает губы, вновь распробывая вкус своего возлюбленного и не понимая от чего он красный уже больше. Новый поцелуй действительно отвлекает, но не на долго, ведь в попке стало так уже непривычно пусто, словно не хватает одной важной детали и повеяло прохладой.

- И много с кем ты делаешь такие вещи? - надрывно спросил, отвлекаясь от неприятных мыслей, когда показали столько смазки на пальцах, что Дилюк и подумать не мог, как сильно он в действительно течет.

- Ты же не..? - не успел закончить, нервно сглатывая, как бывший друг действительно попробовал смазку на вкус, так жадно слизывая ее с пальцев, словно это был вкусный десерт. Рагнвиндер даже замер ошеломленно, распахнув глаза, удивляясь такому повороту, особенно, когда еще и полезли целоваться. Не то, чтобы красноволосый был брезгливый, просто не ожидал, что его друг, который был таким скромным малышом, в действительности извращенец. И Дилюку это нравится. Член только сильнее затвердел и губы податливо раскрылись для более глубоко поцелуя, приветствуя язык своим и цепляясь покрепче за барную стойку пальцами. По тому, как твердый и горячий член трется о ложбинку алоглазый не мог понять размер, но точно ощущал, что он подрос. Ощутимо. И слегка заволновался действительно ли он готов к подобным экспериментам. Но этот шепот.. словно самого дьявола. Отказать ему было невозможно и мужчина поддался.

- Войди, Кэйя, - так же прошептал скромно, слизывая с губ привкус собственной смазки. Его головка была горяча, приятно контрастируя с прохладой после отсутствия пальцев, будто обжигая и выбивая первый протяжный стон. Было чуточку дискомфортно, размер Кэйи оказался больше, чем предполагалось, но Дилюк со временем привык к нему, растягиваясь до предела и обильно сочась смазкой, помогая легче скользить по шелковому нутру.

- Терпеть тебя не могу! - простонал хозяин таверны, запрокидывая голову от распространившегося по всему телу удовольствия, когда головка дошла до простаты и робко подвиливая задом, чтобы массировать ее. - С какого такой большой вырос? - кусал губы, отшучиваясь и до предела прогибаясь в пояснице, постепенно насаживаясь все глубже. Смазки, благо, хватило бы и на троих, и член так плавно входил, словно влитой. Дыхание Дилюка совсем сбилось, сердце грозилось то остановиться, то выпрыгнуть из груди, а слезящиеся глаза затуманено окинули взглядом ближайшие окна, пытаясь отвлечься.

Партнер так настойчиво выспрашивал о сексуальном опыте кавалериста, а тот всё не знал как лучше ответить. Возможно, со стороны он и правда выглядел весьма развратно, но на деле-же его опыт ограничился одним человеком. Рыжим пареньком с длинными волосами но, увы, не Рагнвиндер. Молодость славится своими глупыми идеями, так вот получилось и тут - смутная вера в то, что получится отвлечься на другого, блекла от осознания кого он в этом другом искал.

- Какой бы ответ тебя удовлетворил? - проводя языком по кромке ушка партнера сделал резкий толчок внутрь Кейя, проминая головкой простату, а после потираясь о неё длиной. Начиная двигаться внутри столь горячей и узкой попкой, что уже само по себе было удовольствием, мужчина старался как можно чаще задевать простату достаточно резкими толчками, снова и снова проникая внутрь, с каждым толчком заходя всё глубже.

Сердце предательски трепетало - любимый находится тут, рядом, в объятиях, подвиливая попкой на члене. Если бы Кейя в детстве знал что такое гей-секс, он бы определенно идеальное будущее представлял как-то так - рядом с Дилюком, ощущая его палящее дыхание на своих губах и так неудержимо порываясь их целовать снова и снова, окидывая взглядом направление, спрятав взор в котором пытался найти утешение партнер. Заметив там знакомую фигуру, притаившись наблюдающую за мужчинами, Олберич резко повернул прекрасное личико к себе, пытаясь поймать взгляд красноволосого на себе.

- Большой? Мне кажется, твоя попка была создана под этот размер, - с ухмылкой промурлыкал кавалерист, начав вылизывать чужие губы. - Ну же, маленькая вредина, высунь язычок, дай мне с ним поиграться, - продолжал всё о своем хитрый лис, рукой спускаясь по подтянутому животу к чужому паху, обхватывая член пальцами и начиная надрачивать в такт движениям в попке. - Если тебя утешит, твой размер идеально смотрелся бы у меня во рту, - проводя рукой от основания до головки и оценивая реальное положение дел, в ответ съязвил синеглазый, наконец войдя на полную длину грубым шлепком, с которым из попки вытекло больше обычного смазки. - Хочешь как-нибудь проверить?~ - заулыбался мужчина, наконец начиная с громкими шлепками резко трахать попку, о которой столько мечтал, стараясь не потерять контроль в первый раз возлюбленного, шлепая его упругую попку слегка измазанной в его-же собственной смазке ладонью, от чего звук и ощущения только усилились.

- Н!.. - Дилюк хотел бы ответить что-то едкое на такой уклончивый ответ, явно говорящий о том, что опыт все же у товарища из Ордо Фавониуса был, но, откровенно говоря, ответ был выбит из головы резким толчком в зад. От столь глубокого, первого проникновения слезы навернулись на глаза и губы отчаянно хватали воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Тело пронзало противоречивые и непривычные чувства, перебираясь мурашками вдоль позвонков, собираясь тяжестью возбуждения внизу живота и трепетом в сердце. Черт возьми, его бывший лучший друг сейчас трахает тугую задницу без зазрения стыда, будто все так и должно быть.

- Не знаю, - все же проскулил Рагнвиндер, стараясь привыкнуть к размерам кавалериста и немного подаваться бедрами ему навстречу. Член был такой твердый, горячий и влажный.. или это его невинная дырка так потекла от счастья находиться вместе со своей судьбой? Не столько важно, ведь Дилюку это до неприличия нравилось. Нравилось, как Кэйя берет его сзади и усыпает чувствительные изгибы шеи и плеч укусами и засосами. Нравилось, как головка члена проминает простату, выбивая такие звуки из груди хозяина таверны, о которых даже он сам не подозревал. Хотелось еще и еще, глубже, сильнее и как же дьявольски было хорошо, когда бывший друг исполнял все пожелания даже без просьб. Словно они правда созданы друг для друга.

Дилюк не успел рассмотреть силует в окне, как его лицо резко развернули, но сам факт того, что вот они - спалились, ощутимо встревожил парня. Но как мысли могут задерживаться в голове, когда такой мужчина смотрит тебе в глаза и целует, грубо трахая в зад? Вот и Рагнвиндер уже забыл, заглядывая в синие очи своими слезящимися и послушно, словно псина, вытягивая язычок навстречу чужому. Он даже пропустил мимо ушей шутку про маленький член, предпочитая начать подмахивать бедрами навстречу толчкам. И его рука на члене.. боже, хуже любой пытки, ведь красноволосый был уже готов на все, чтобы чувствовать это вечно.

- Хочу проверить, - бездумно выпалил вечно благородный Дилюк, смотря на супруга совсем затуманено, словно был под наркотой. Возбуждаясь все сильнее от лишней пары глаз, чужой ладони на члене и члене Кэйи в заднице. Завтра он может и пожалеет, но сегодня отпустит себя полностью, отдаваясь ощущениям и Олберичу.

Красноволосый все цеплялся до побелевших костяшек за барную стойку, ища в ней опору и прогибаясь до предела в пояснице, демонстрируя весь изгиб и раскрываясь навстречу бывшему другу. На улице хоть и было шумно так, что вряд ли кто-то услышит громкие стоны и неприличные звуки шлепков и чвоканий, но вот Дилюк уже пылал всеми местами от смущения. Из него текло буквально ручьем, а друг и не думал тормозить, вбивая свой член как можно глубже и резче, заставляя содрогаться и рефлекторно сжимать в себе член, не говоря уже о шлепках. Конечно, Дилюк понимал, что они уже как раз взрослые мужчины для этого, но думать - это одно, а видеть реальную картину и вписываться в нее - другое. Задница горит огнем, смазка обильно сочится и парень несдержанно шепчет в губы, касаясь чужого языка своим:

- Хочу еще, пожалуйста, - зад натягивается все глубже, пока вся чудесная длина не погрузилась в дырку. Шлепки сводили с ума и Рагнвиндер вздрагивал от каждого, рефлекторно сокращаясь. Как же невероятно блудливо они смотрятся со стороны.. Но Дилюку это нравилось.

Ох, ну, по крайней мере Кейя заручился почвой туманной надежды, что он не в последний раз прикасается к возлюбленному, хотя, конечно, понимал, что слова человека с членом в заднице тяжело воспринимать всерьез.

Прикасаться к Дилюку было невероятно приятно - его рельефная от мышц и шрамов кожа будто была создана для того, чтоб её ласкали: чтоб бегло водили огрубевшими подушечками пальцев по самым чувствительным местам, сжимали грудь и скользили вниз по животу, до самого паха, который подергивался в радостни за наконец-то выебанного хозяина, попка которого с жадностью заглатывала в себя, буквально засасывала, не желая его выпускать из тугих объятиях. А стоны... ох, стоны мужчины свели бы с ума в пылком желании даже самого убежденного монаха-безбрачника! Ничего удивительного, что для смуглого мужчины они были как угли как костра.

- Черт~ Дилюк~, - буквально простонал мужчина, жадно проводя по так послушно выставленному язычку своим, в момент меняя приоритеты в голове. Чуток отклоняясь назад и хватая партнера сзади за шею, Кейя грубо наклонил того на барную стойку, вновь хорошенько шлепая по заднице, не позволяя при этом подняться выше. Благо, на проклятый глаз так удачно спадают волосы, да и вряд ли этот "незнакомый" знакомец с такого расстояния сможет четко разглядеть лица, но всё же не хотелось бы делиться своим секретом ни с кем, кроме возлюбленного.

Синие глаза покосились в сторону окна, через которое так жадно наблюдала за процессом истязания сочной задницы самого завидного жениха Мондштата Донна. Резкие толчки, сопровождающиеся шлепками плоти о плоть и похабным хлюпаньем избыточной смазки, которая вовсю сочилась из попки, доставляли невероятное удовольствие кавалеристу, заставляя закусывать губу и даже так пропускать приглушенные стоны, в которых иногда слышалось имя партнера. Казалось, что даже хмель вышел вместе с потом, позволяя так ясно наслаждаться ситуацией.

- Дилюк, - упираясь рукой в коктейльную стойку, Олберич склонился над возлюбленным, пальцами второй руки нагло приласкав чужие губы, продавливая их ложбинку. "Будь моим,"- рвано проносилось в голове, пока наружу вырвался лишь сладкий стон окончания фразы - Дилюк~ - "Принадлежи только мне", - резко зачесавшиеся губы моментально нашли пристанище на задней части шеи, оставляя весьма заметный след от укуса, который не скроет ничего, кроме излишне высокого ворота. "Никому не позволю видеть тебя таким", - продолжал мысленно кричать о любви Кейя, пока его губы покрывали десятками поцелуев всё доступное пространство, до которого они могли достать, в моменты особого накала чувств оставляя на бледной коже засосы.

Его личный дьявол так соблазнительно нашептывал имя, словно молился богу похоти. Конечно же, Дилюк не мог себя отнести к таковому от слова совсем, но слышать в бархатном низком голосе нотки вожделения, страсти и безумного желания овладевать невероятно приятно. Словно он нужный, необходимый как воздух. Прямо как раньше, когда они клялись друг другу быть всегда рядом.

Прикосновения Кэйи опаляют чувствительную кожу, что никогда не знала подобных ласк, выжигая на ней память о собственном присутствии в жизни, пережитом наслаждении и порочной ночи. Вместе с рывками бедер вбивая в память, как развратно Дилюк высовывает язычок в ожидании чужого, оглаживая его кончиком и трепетно обхватывая губами, немножко пососав.

И эта барная стойка запомнит, как грубо на нее уложили хозяина таверны, вжимая голой грудью и трахая так самозабвенно, словно в последний раз! Собственно, может Кэйя так и думал, что последний, но как только ладонь снова опустилась на едва покрасневшую задницу, заставляя кольцо мышц содрогнуться и сжать в себе твердый член, полный вен, как Рагнвиндер перестал быть в этом уверенным. Ему было уже не важно кто там смотрит за ними - он лишь ощущал, как внутри скользит по обильно сочащейся смазке твердый член названного брата и как хорошо ему от ощущений, когда головка и длина трется о простату, выбивая все новые и новые громкие стоны. Как растягивает член его задницу до такого, что вряд ли она закроется в ближайшие пару часов, да и, дай архонт, чтоб вообще смог стоять на ногах за этими покачиваниями и толчками до самого желудка.

Люди быстро привыкают к хорошему и Дилюку грозило пристрастие, словно к наркотикам, к сексу и члену Кэйи в своей заднице. И когда он шепчет его имя с похотливой хрипотцой. Он соскучился по наглости брата, особенно когда тот настойчиво просится пальцами в рот, желая там поиграть - и красноволосый ему позволяет. Стонет во все горло, пуская вибрацию и тщательно вылизывает пальчики, причмокивая.

Весь взлохмаченный, покачивающийся под толчками и красный - даже такая картина в глазах Донны казалась идеальной. И кто они такие, чтобы разубеждать ее? Подумаешь, жениху понравился член в заднице - вот уже и прогибается в пояснице дугой, как кошка и сжимает край столешницы до побелевших костяшек, натужно застонав и напрягаясь всем телом, предчувствуя оргазм. Подумаешь, что вся его кожа на шее и плечах усыпана засосами, словно карта, оповещая всех вокруг, что у этого молодого хозяина таверны есть интимная жизнь.

Подумаешь, что Рагнвиндер бессовестно кончает на столешницу, весь мелко задрожав в оргазме и затянув протяжно имя возлюбленного, сжимая в себе член.

Это все было не важно покуда мужчина наслаждался ощущением заполненности внутри себя и сносящего голову оргазма, настолько сильного которого никогда у него не было. Выпускать его из себя совершенно не хотелось.

Такого наслаждения, казалось, мужчина не испытывал никогда. Впервые удовлетворенные физические потребности так тесно были связаны с заполнением внутреннего чувства пустоты, пусть и ненадолго, пусть об этом он с тоской будет вспоминать до конца своей жизни - всё равно. Для Кейи значение имело только то, что происходит сейчас, значение имел только он.

- Черт, Дилюк, - сладко протянул синеволосый, активно играясь в чужом ротике пальцами, так любезно обласканными язычком. - Ты слишком сильно сжимаешь~ - приближаясь к оргазму продолжал жестко трахать чужую задницу капитан кавалерии, замечая, что двигаться стало определенно тяжелее, а тело партнера стало немного ватным напрягаясь и слегка содрогаясь. Наблюдать как его возлюбленный поймал такой сильный оргазм было так... будоражаще. Пред глазами будто предстала опороченная святыня, которую хотелось опорочить только сильнее, что та больше никогда не смогла отбелиться.

Вот уже и смуглое тело содрогнулось в оргазме, выпуская отменную порцию густой и горячей спермы в теплый, растраханный зад - Кейя не вытаскивал до последнего, продолжая потрахивать попку пока из яиц не вышло всё, что только могло, что вслед за членом поспешило вытечь из попки, едва способной сжать мышечное колечко, чтоб удержать всё внутри.

- Ты кончил только от члена в заднице - знаешь, говорят, на такое даже не все шлюхи способны, - заухмылялся смуглый мужчина, подцепив своего соблазнительного партнера за волосы и потянув выше, поворачивая того к себе, хватаясь за ягодицы и, сжимая ладонями, разводя их в стороны, чтоб по ложбинке и бедрам потекли все так старательно смешанные жидкости. Не смотря на самоуверенно-довольный внешний вид на душе было невероятно горько. Похоже, с потом от активных движений вышел и весь алкоголь, а на трезвую голову окончание такого приятно времяпрепровождения сулило ничто иное, как моментально усиленное чувство одиночества, от чего и настроение поменялось. Приласкав одной рукой щеку красноволосого, мужчина заглянул тому в глаза.

- Дилюк, знаешь. Я тебя тоже терпеть не могу. Всем своим сердцем.

Дилюк же не осознал полностью то положение, в котором они с братом оказались. Его волновало лишь нахлынувшее чувство эйфории и удовольствия, когда по телу искрами распространился оргазм, оставляя после себя слабость в конечностях, так что он едва удерживался на ногах с подгибаемыми коленками.

Горячий, грязный шепот нашептывал и стонал на ухо о порочности красноволосого, но это так чертовски заводило, что Дилюк еще громче постанывал от каждого глубокого толчка, пуская все больше слюны на пальцы во рту, так, что она стекала по изящному смуглому запястью. И Дилюк удовлетворенно закатил глаза, когда струя чужой спермы заполнила задницу, обжигая непривычно стенки. Он отчетливо чувствовал, как член внутри разбух сильнее, пульсировал и проминал каждую чувствительную точку. Тело непроизвольно дрожало от наслаждения, молясь, чтоб это не заканчивалось и кавалерист не вынимал свой член. Но всему хорошему когда-нибудь приходит конец и нежеланная опустошенность навалилось на поясницу.

Рагнвиндер в своей эмоциональности от самого факта секса никак не отреагировал на то, что не может сжать кольцо мышц и по бледным бедрам потекла сперма, еще более подгоняемая чужими руками на ягодицах.

Тихо зашипев на потянувшую за волосы руку, послушно поворачиваясь и крепко ухватываясь руками за широкие плечи брата, как за опору, хозяин таверны еще какое-то время затуманено и отрешенно рассматривал смуглое лицо.

Какая уже разница, если Донна увидит, как из задницы ее возлюбленного и идола потечет чужая сперма вперемешку со смазкой, будто пороча святыню. Какая разница, если на ее глазах Дилюк потянется первым поцеловать припухшие губы кавалериста, вкладывая в него весь трепет и нежность чувств. В эту секунду он со всеми чувствами, скопившимися за несколько лет, одарит Кэйю поцелуем, которого они так долго ждали. Слегка наваливаясь из-за слабости, крепко обнимая за шею и запуская пальцы одной руки в синие волосы, сминая их на затылке, не позволяя быстро отстраниться.

И только придя в себя окончательно и перестав так откровенно дрожать в чужих объятиях, Дилюк отстранится с протянувшейся следом паутинкой слюны. Облизывая губы и шумно выдыхая, скромно касаясь кончиком носа чужого и ластясь к его ладони щекой.

- Прибереги свои грязные разговорчики. Из-за тебя я весь грязный, как и стойка. Кто будет мыть, м? Как мне теперь в таком состоянии до дома идти? - выдыхал в губы, массируя пальцами кожу головы кавалериста и плотнее прижимаясь к его телу своим, не желая отлипать.

- Как всегда суров, Господин Дилюк, - улыбнулся Кейя, так же томно вздыхая после столь неожиданного, но чувственного и определенно стоящего всех лет страданий поцелуя. Красноволосый, столь неуверенно целующийся вначале, уже так мастерски дразнился и водил за нос своего партнера. Что за находка.

- Но разве ночь уже закончилась, Дилюк? - не убирая свою самодовольную улыбку с лица, до этого правда собиравшийся закончить на том, что было, мужчина с гордостью мысленно признал свое поражение, потираясь вновь вставшим от одного поцелуя членом о пах возлюбленного. - Не ты ли умолял "ещё"?

Всегда холодный и рассудительный капитан кавалерии, словно настоящий лед таял под пылом человека с огненным глазом бога, саморазрушающе желая ещё, больше, заблуждаясь возможностью насытиться им сполна.

Ранее привыкший брать партнера сзади из-за туманных представлений в пылу процесса другого человека, Кейя внезапно осознал, что конкретно сейчас он и находится с тем человеком, имея над тем полную власть грязных делишек.

- На этот раз я хочу видеть твое лицо, - проводя языком по припухлым и слегка пересохшим губам, синеволосый пробежался глазами по интерьеру, не находя места лучше, чем на столе. Подхватив хозяина таверны на руки под задницу, заставляя смазку так предательски тянуться к полу, кавалерист гордо понес того к ближайшему к окну со зрителем столику, укладывая его спиной и подтаскивая к себе, чтоб задница свисала, получая к ней свободный доступ.

- Как насчет того, чтоб показать горожанам какая ты жадная до членов дырка? - искренней жадностью засияли синие глаза, пока их обладатель беспардонно разводил чужие ноги, забрасывая одну себе на плечо, и пристраивался к дырке, нагло и грубо вбиваясь в неё, с пошлым чвоком и выплеснутой спермой, смешанной со смазкой, освобождая там место для своего члена, проводя языком по изящной косточке ноги партнера.

- А как иначе с таким непослушным засранцем? - Дилюк только потом осознал, что говорит уже в манере, будто ничего между ними не случилось и что-то еще будет. Но исправляться было уже поздно, да и секс случился так спонтанно, что мистер-правильность решил оставить все сожаления и размышления на завтрашний день. Или ночь. Но ночь действительно не кончилась и неизвестно еще как он попадет домой, перепачканный в сперме, с влажной задницей и абсолютно взъерошенный. И самодовольную ухмылку брата так и хотелось стереть с лица, пока красноволосый не распахнул удивленно глаза, ощущая низом живота твердый и влажный член. Казалось бы, а чему удивляться? Они ведь так молоды и организм быстро восстанавливается. Вот Дилюк и удивился, что на это прикосновение чужой головки к себе у него тоже встанет. В объятиях смуглого мужчины, которого он раньше называл братом, другом и возлюбленным.

- К-когда это такое было? - сглотнул вязкую слюну, перебирая нервно пальцами синие пряди и тут же представляя, как сжимает их вместе с членом в своей заднице.

- Даже не думай смотреть на меня! - панически затараторил алоглазый, тушуясь только перед Кэйей. Он действительно не представлял какое у него лицо в моменте, когда его трахают в задницу, а тут еще и возлюбленный будет смотреть на его красную мордашку и закатывающиеся от удовольствия глаза, имея полную власть. Но он не мог ничего поделать - тело ослабло и Дилюк лишь крепко обхватывал широкие плечи кавалериста, облизывая губы и повиснув на нем. Внизу живота снова собиралось в тугой узел возбуждение, передаваясь во всем теле вместе с кровью и скапливаясь смазкой в похотливой дырке. Спину неприятно холодило дерево столешницы, но Рагнвиндера моментально бросало в жар под взглядом синих глаз. Кровь приливала не только к члену, но и к щекам, сливаясь с волосами.

- С ума сошел, черт? - смущенно охал хозяин таверны, косясь через плечо на окно, но было слишком высоко, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Тем не менее, у Дилюка только сильнее встал, пульсируя, член, подозревая, что кто-то может действительно увидеть их вместе в окне. Да и брат не стал церемониться, тут же вторгаясь в растраханную и слегка припухшую дырку, заполняя ее своим членом и пошло чвокая, перемешивая внутри сперму и смазку, позволяя ей выплескиваться наружу вместе с толчками.

- Ах, Кэйя! - то ли возмущенно, то ли излишне перевозбужденно выкрикнул Дилюк, цепляясь пальцами за плечи кавалериста и слегка царапая их, не в силах поверить, что такое действительно могло произойти с ним. И самого завидного жениха Мондштада разложили на столе с раздвинутыми ногами, грубо трахая в зад перед окном, да так, что стоны, кажется, услышат и на улице за музыкой фестиваля.

Одно наслаждение как невинный образ всегда "правильного" героя мондштата теряется в его похотливом взгляде, буквально умаляющем трахать его ещё и ещё, что заставляло только жестче вбиваться в пульсирующую, немного размякшую из-за прошлого раза дырочку, что так отчаянно и тщетно пыталась засасывать всё в себя, всё же расплескивая свое содержимое с невероятно пошлыми, заводящими только сильнее звуками.

- Значит, не помнишь? - игриво заулыбался Кейя, склоняясь над возлюбленным, чтоб ему удобнее было выплескивать свои чувствах коготками на смуглой коже, радо прокрывающейся царапинами и красными полосами. - Придется трахать тебя пока снова не будешь умолять о члене, маленький вредина~ - слегка простонал синеволосый даже не пытаясь скрыть какое удовольствие он сам получает в процессе, при этом абсолютно уверенный в том, что ещё не раз будет ловить такой-же каменный стояк от одних воспоминаний о том, насколько Дилюка заводит возможность того, что их застукают.

- М~ так хорошо внутри~, - горячо выдохнул Кейя, только усиливая толчки в жадном желании. - Ты так сильно сжимаешь меня, Дилюк, попробуй немного расслабить дырку, - казалось, капитан кавалерии может кончить уже от одного вида этого похотливого личика, всё больше желая утонуть в его теплых глазах. И сам того не замечая, мужчина потянулся к бойко стоящему сосочку партнера, зажимая его между пальцами пока жадно смял почти плоскую грудь того, имеющую рельеф за счет крепких мышц. - Будешь так громко стонать и нас точно кто-то услышит, братец~ Или ты хочешь чтоб кто-то увидел как жадно твоя дырка заглатывает мой член?~

У Дилюка и правда сердце замирало, когда он видел столько желания, похоти и нежности во взгляде Кэйи. Хотелось так поверить его глазам. Даже проклятому. И на время соития Рагнвиндер действительно себя отпустил, захлебываясь в собственных стонах и ощущениях, шире раздвигая ноги перед братом и царапая его спину. Оставляя полосы из воспоминаний о сегодняшней ночи, чтоб хоть какое-то время помнил об их близости.

Его улыбка сводила Дилюка с ума. Приподнимающиеся уголки губ, чертята во взгляде и румянец на щеках. О архонты, как же у Дилюка билось сердце. Словно птица бешено металась в клетке, жаждя свободы. И белая кожа бедер так прекрасно контрастировала со смуглой, заводя только сильнее.

- Безумец, - выстанывал алоглазый, пытаясь отшутиться, но понимая, что еще немного и он действительно начнет умолять кавалериста.

- Только не останавливайся, черт, - даже ругался, пытаясь послушно расслабить кольцо мышц, которое и без того закрывалось с трудом, вбирая в себя член как влитое, словно давно его ждала и истекала смазкой. Теперь помимо барной стойки и пол придется мыть от смазки, что так бесстыдно капала на пол. Мозг окончательно затуманился наслаждением, а от прикосновений к груди Рагнвиндер не сдержал вскрика. Вместе с тем головка резво чиркнула по простате и мужчина едва не кончил от неожиданности.

- Так заткни меня, Кэйя, - усмехнулся, заглядывая в синие глаза и похабно раскрывая рот, чтобы вытащить наружу приглашающе язычок. Сам себя он бы заткнуть не смог, а его стоны действительно становятся все громче по мере более глубоких и резких толчков. Словно из него желали вытрахать всю подростковую дурь и обиды. Торс весь перемазался в смазке собственного члена, а Дилюк надеялся хоть в одном отражении окна заметить как они смотрятся со стороны.

- М-м?~ - Кейя честно искал внутри себя силы не дразнить возлюбленного, ведь он столько лет мечтал только о нем, хотел только его, но... может как раз это и заставляло творить всё то, что только на ум приходило, абсолютно не контролируя себя? Скользнув по столь развратно выставленному язычку своим вглубь ротика, синеволосый заметно увеличился в размерах, срочно отвлекая себя всякими дурными мыслями лишь бы мгновенно не кончить от такой картины.

Такой приятный и теплый ротик по уровню удовольствия, которое он мог доставить, свободно соревновался со столь развратной, уже слегка растраханной дыркой, принимающей в себя чужой член как влитой, что, признаться, изрядно заводило кавалериста.

Вскоре отстраняясь от поцелуя, но демонстративно не пряча язык, показывая партнеру ту ниточку густой слюны, что так развратно протягивалась, но быстро терялась в остальных слюнях, вовремя остановленным запрятыванием языка, Кейя улыбнулся своей самой широкой улыбкой.

- А почему ты думаешь, что я хочу тебя заткнуть? - резкое движение и вот уже член покинул попку, ещё одно - партнер уже на животе, тут-же вновь подхваченный на руки под колена, что позволяло так развратно расставить ему ножки, поднося к окну и упирая стопами в подоконник. - Ты так меня сжимаешь когда думаешь, что нас увидят~ - проводя языком по шее, кавалерист вновь нагло протолкнул свой член в чужую дырку, обхватывая рукой возлюбленного чтоб придержать, пока второй так старательно изворачивал ножку того, демонстрируя ему в отражении жадную дырку во всей красе - сочащуюся, припухлую и так жадно заглатывающую член. - Только посмотри какая у тебя развратная задница, боже, я готов кончить только смотря на неё~

Язык Кэйи такой упругий, ловкий и горячий, целоваться с ним было одним удовольствием. И Дилюк каждый раз прикрывал глаза от наслаждения, полностью отдаваясь процессу. Ощущая его движения внутри, скользя по нему хаотично в ответ и обхватывая губами, немного пососав. Ощущать, как брат увеличивается в размерах от одного поцелуя было высшей похвалой.

Его член проникал так глубоко, едва не выпирая низ живота головкой. Было безумно приятно, горячо и действительно хотелось еще и еще. Чтоб он скользил по смазке и сперме внутри как можно дольше, проминая самые чувствительные точки и толкаясь каждый раз в простату, выбивая все новые стоны, громче предыдущих.

Но какой же он обаятельный засранец. И вытянутый язык со слюной не портил внешний вид этого подлеца, а широкая улыбка вновь покоряла ледяной сердце Дилюка.

- Дурак! - только и смог выдавить из себя затраханный Рагнвиндер, удивленно приоткрывая заслезившиеся глаза, чтобы возмущенно узнать куда подевался член из его задницы и почему им вертят, как хотят, вновь меняя позу. На еще более смущающую, ужасно пошлую. Такую, что красноволосый теперь и сам мог узреть, как смуглый член растягивает до предела розовую дырку, всю перепачканную в сперме и смазке, поблескивающую от них и припухшую. Головка так легко проникла в дырку, заполняя нутро хозяина таверны и перемешивая в нем все чувства. Это было незабываемое зрелище. И Дилюк уже не был уверен, что сможет получать хоть какое-то удовольствие от секса с девушкой. Еще он правда заметил в окне подозрительное шевеление листьев, от чего сильнее сжал в себе член рефлекторно, возбуждаясь от возможности, что их могут так застукать. Правда, это было и страшно, ведь репутация на кону стояла нехилая и как жители города отреагируют, что их завидного мужика трахают в задницу перед окном?

- Кончи, - возбужденно вскрикивал Дилюк, желая узреть, как из растраханной дырки польется сперма. Он упирался ножкой в подоконник и цеплялся мертвой хваткой за руки Кэйи - закатывая глаза от удовольствия, когда дырку насаживали на член по самые яйца и смаргивая слезы, когда головка упиралась в простату. Дилюк был на грани. Его задница пульсировала, расслабляясь все сильнее и почти кончая.

"Он хоть представляет насколько сексуально сейчас выглядит", - закусывал губу мужчина, с жадностью пожирая то отражение в окно, что так заводило, заставляя член куда более плотно заполнять и без того ощутимо заполненную дырочку, с каждым толчком содрогающуюся от ласок простаты. Кейя проводил языком по кромке ушка, продолжая скользить им по ракушке и жестко входить в в только опробованную, но уже всем сердцем желанную и любимую попку.

- Кончим вместе, - рука стала жадно сминать грудь партнера, пока синеглазый делал всё, чтоб тот снова кончил от одной попки, что так упрямо желала быть настоящей киской. - Дилюк~ - стонал синеволосый, ощущая как всё тело тонет в удовольствии, будто спустя вечность холода его наконец окутало ранее невиданное тепло. - Ч-черт, бля~ - на выдохе грубо вбил член по самое основание в порозовевшую от секса дырку, только добавляя ей заполненности горячей спермой и, чтоб хоть как-то отвлечься и не потерять контроль от такого удовольствия, вновь впился жадным укусом в основание шеи возлюбленного. "Не хочу его отпускать", - только и проносилось в голове кавалериста, пока он крепче сжимал в объятиях испачканное собственной смазкой тело.

Это было ужасно пошло, но Дилюк не мог отрицать, не смел, что это выглядело чертовски сексуально. Особенно смуглые руки Кэйи на его бледном теле. В какой-то миг мужчине стало ужасно тоскливо, что они будут лежать на нем не всегда.

Но все мысли быстро улетучились под глубокими толчками, которые входили по самые яйца, заполняли все нутро и слегка упиралась головка в живот. Тонкая ниточка слюны стекала с уголка губ Дилюка - он никак не мог перестать громко и протяжно стонать, наслаждаясь каждым толчком и тая под неожиданно ласковыми прикосновениями языка.

И ведь послушно захотел кончить вместе, сжимая колечко мышц и напрягаясь, когда ладонь сжала грудь, доводя окончательно до оргазма.

- К-Кэйя! - запрокинул голову, прикрывая глаза и постанывая как же хорошо. Ощущение горячей спермы в заднице так незабываемо, что Рагнвиндер теперь не знал как жить без него. Без этих рук. Без этого члена. Без Кэйи, снова.

Дилюк вскрикнул, отвлекаясь от промелькнувших мыслей, и сжимая в себе снова член, и без того, конечно, рефлекторно сокращаясь после оргазма, но тут укус привел его в чувства. Брат так сильно сжимал его в объятиях, что тот и не знал что делать, лишь бегло мазал затуманенным взглядом по окну, разглядывая, как сперма тоненькими струйками вытекает из растраханного зада, стекая по члену. Дышать было тяжело, ноги дрожали, а сердце хотело остановиться. И смутно через все это отражение проглядывались чьи-то широко распахнутые глаза.

- Кэйя?...

Утопать в столь сладких стонах было настолько же охуенно приятно, насколько и выбивать эти стоны членом в чьей-то заднице, что так сжимала в себе член, не желая отпускать даже когда тот начал обмякать. "Как можно быть таким невинным и таким похотливым одновременно, о архонты, он просто сводит меня с ума", - наслаждался видом стекающей оп отражению сперме, в конечном итоге покидая излюбленную дырочку, но не меняя позы, чтоб этот похотливый засранец видел сколько всего в его попке удерживалось, даже не думая потом отрицать что-либо.

- М? - улыбнулся вырванный из собственных мыслей мужчина, заглядывая на личико красноволосого, которое от жара любви было под цвет волосам. Губы мягко коснулись чужой скулы, следом щеки и после уже непосредственно губ в легком поцелуе.

Хотелось уточнить, конечно, что именно встревожило всегда спокойный голос в последнем обращении: человек, так нагло подсматривающий в окно за мужчинами, ощущения после первого секса или волнующее обоих прошлое, из-за которого общение теперь выглядит достаточно проблематично, но всё ж, во избежание лишних слов, Кэйя просто осторожно помог Дилюку коснуться ногами пола, продолжая того прижимать к себе для устойчивости.

Дилюку хотелось думать, что ему просто показалось. За бликами от фейерверков и питард, за светопредставлениями и чертовой спермы, растекшейся по, некогда идеально чистому, оконному стеклу. Еще и этот чертов ловелас так похотливо держал ноги раздвинутыми, вынимая член и вынуждая все заткнутую сперму вылиться наружу - Дилюк уже не мог сжать кольцо мышц, растраханная дырка позволяла всем жидкостям спокойно стекать по ложбинке и капать на некогда чистый пол. Но от того зрелища хозяин таверны едва удержал свой член в лежачем положении - действительно выглядел сексуально.

- Т-там кто-то был?.. - хриплым голосом тихо спросил Рагнвиндер, сорвав его в стонах. Было страшно представить, что глаза ему не померещились и кто-то действительно узрел такой.. ракурс. Красноволосый отвлекся на короткие и ласковые поцелуи, отворачивая голову от окна злосчастного и касаясь ногами, наконец пола. На ногах он, правда, устоять уже не могу - подгибались - и наваливался телом на названного брата, цепляясь пальцами за плечи.

Сперма продолжала беспрепятственно течь по бедрам, а торсом Дилюк все ощущал член своего отнюдь уже не-брата. Захотелось чуть подразнить, потому алоглазый слегка потерся о него. И кто бы мог подумать, что ему так понравится этот их.. гейский секс.

- Я не могу домой в таком виде...могу я?.. - замялся, робко поднимая глаза на Кэйю, словно ища в них спасение, что не придется договаривать фразу через рот.

И всё же как приятен был чужой вкус на губах Хэн Сюня. Тот самый вкус, о котором он так долго мечтал, но который никогда и не надеялся опробовать. Аппетиты только росли - постепенно в доселе невинный поцелуй стал прорываться язык, своим кончиком слизывая остатки смазанной помады с чужих губ. Как жаль, что воздух не бесконечный и партнер решил отстраниться, переводя дыхание и нашептывая столь приятные вещи...

- Господин Чэнг~ - так-же томно и тихо едва ли не простонал мужчина, невероятно наслаждаясь не только той картиной, которая распустно открывалась перед глазами, но и этими богическими ощущениями легкости на коже головы, которую в добавок бесстыже массировали. - Вы что, пытаетесь меня соблазнить?~ - едва ли успел расплыться в улыбке мужчина, как его тут же вовлекли в поцелуй. "А наша овечка оказалась не такой и невинной~" - не находила предела внутренняя радость осознания, что новоиспеченной женушке нравилось происходящее не меньше, чем самому брюнету, что вскоре стало ощущаться и твердым пахом заодно.

Грязные мысли вспыхивали в голове одна за другой, буквально создавая хаос в желаниях, усложняя выбор. Собирая последнюю волю в кулак, Хэн всё же решил не углублять поцелуй, даже напротив - отстраниться, медленно проводя языком по столь полюбившимся, припухлым губам. Заглянув в затуманенные возбуждением глаза брюнет ухватился за подол ханьфу, оттягивая его в сторону и освобождая самые прекрасные ножки, которые ему доводилось видеть, из плена ткани.

- Вы везде такой-же вкусный, господин Чэнг? - облизнувшись, тем самым собрав остатки чужого вкуса, поинтересовался Хэн Сюнь, даже не дожидаясь ответа чтоб опуститься ниже и вывести кончиком языка влажную дорожку от ямочки ключиц до подбородка, тут-же припадая к шее в нежных ласках, постепенно позволяя себе добавлять для остроты укусы, которые, тем не менее, тщательно зализывались, после вновь покрываясь десятками поцелуев. Руки тем временем уже во всю бороздили просторы чужих нагих бедер, слегка приподнимая их и прижимая к своим. В душе творился целый ураган чувств, так хотелось сорвать все одежды и проникнуть в девственную дырочку, заполняя её до краев собственной спермой, но это ведь первый раз "натурала", если ему что-то не понравится - Хэну больше никогда не достанется эта вишенка.

Слегка приподнимаясь и отстраняясь от чужого тела, мужчина развязал крепления собственной одежды, распоясываясь и отбрасывая кучу ненужной ткани в сторону, оставляя только прикрывающую самые сокровенные места. Он с интересом наблюдал за реакцией партнера, ведь мало ли в какой момент того могло осенить чем он собирается заняться с другим мужчиной.

- Господин Чэнг~ Я должен слышать нравится ли вам то, что я делаю~ Так не хочется делать что-либо, что может вам не понравится~ - эгоистично заулыбался хитрый лис, на самом деле искренне ожидая услышать только положительные отзывы о своей работе. Благодаря стараниям самой женушки, её одеяния были достаточно открыты, чтоб оставить их на ней и при этом получить доступ до самых сокровенных мест. Слегка прикусывая ключицу, брюнет тут-же поцелуями опустился к груди другого мужчины, особо не робея захватив сосочек того в плен собственных губ. Пососав немного, словно малый ребенок тут-же принялся покусывать и оттягивать, вновь сосать и вновь кусать - будто ожидания увидеть там молоко, которого отродясь быть не должно. Занимая и руку, скользну пальцами по внутренней стороне бедра партнера, лаская нежную кожу и сминая её, слегка царапая, всё ближе и ближе приближаясь к чужому паху, пока нагло не смял его, начиная настойчиво натирать бугор через ткань.

Голова кружилась от столь горячих, любовных поцелуев. Мин Чэнг еще никогда не целовался так страстно, одновременно трепетно, ощущаю всю отдачу от партнера. Когда-нибудь у него должна была появиться невеста. Вряд ли по любви они бы сыграли свадьбу, нет - у высокопоставленных людей свадьбы только по контракту. Целовал бы он ее с такой же отдачей, тихо постанывая в поцелуй и покрываясь румянцем от прикосновений чужих рук к чувствительной коже? Вопрос не совсем логичный, ведь женщина никогда не станет ТАК прикасаться к мужчине. Не будет оголять его стройные ноги, окидывать столь похотливым, жадным взглядом и спрашивать такие откровенные вещи.

- А вы попробуйте, - сорвалось с перепачканных помадой губ быстрее, чем парень успел осознать смысл. По сути, дал добро своему "жениху" делать с ним что угодно. "Хотя бы сегодня я могу отпустить себя? Только на сегодня.." - буквы еще строились в слова, но вот слова уже никак не хотели выстраиваться в логичные предложения - разум Чэнга поплыл под ласками новоиспеченного супруга, что столь нежно одарил вниманием заблудшую душу. Он уже не понимал хочется ли ему сбежать или все же поддаться новым открытиям с головой - просто было приятно подаваться бедрами навстречу чужим, потираясь о твердый пах Хэн Сюня и подставлять шею под жгучие поцелуи - даже представить себе не мог, что они могут так приятно обжигать кожу, не подозревая, что после этого на ней могут остаться следы, - склоняя голову на бок.

Пальцы сжимали чужую одежду на плечах ровно до того момента, пока его партнер не решил от них избавиться, предоставляя услужливо доступ Мин Чэнгу к своей коже. Такой бархатной, ничуть не хуже, чем у девушек - трогать Хэн Сюня было так же приятно, как и смотреть на него. Он прекрасно понимал, почему не только девушки, но и парни сходили с ума по его жениху, пускаясь во все тяжкие. Он и сам уже смирился с мыслью отдаться прекрасному небожителю, что спустился к нему с небес в столь тяжелую минуту. Конечно, невинный парень и представить не мог что творится в голове у его не такого наивного супруга. Если бы узнал, то вообще бы не заводил разговор о доказательствах, испуганно забравшись под стол.

Но сейчас он мог лишь беспомощно водить пальцами от сильных плеч к накачанной груди, оглаживая ее контур и возвращаясь к шее, перебираясь кончиками пальцев к загривку по мере того, как "жених" спускался от ключиц к его собственной груди. Из-за плавности и приятных ощущений Чэнг и не думал давать заднюю, позволяя себе такую небывалую роскошь - просто наслаждаться. Неопытный, действующий лишь на инстинктах - пытался гладить чужое тело, но руки задрожали, вцепляясь в нее, когда чужие губы обхватили сосок. Он и не думал, что это может быть столь приятно в роли мужчины! Ужасно было осознавать, что невероятно завелся от этих посасываний, словно малый ребенок требовал молока и капризно кусал за затвердевшие и набухшие соски, когда не получал его. Оттягивал чувствительные, налитые горошинки, отвлекая от игривых укусов ласковой ладонью на внутренней стороне бедра. Мин Чэнг не сдержал громкого, протяжного стона, когда она была буквально в паре сантиметров от паха, лаская гладкую кожу подушечками пальцев и медленно перебираясь на пах, скрытый лишь тканью белья. Не заметил, как стал прогибаться в пояснице и разводить ноги шире перед супругом, рефлекторно цепляясь одной рукой за его плечо, а второй сжимая волосы у самых корней, в какой-то мере не позволяя далеко отстраняться от груди. Бедра сами двигались навстречу руке, массирующей пах, пропитывая тонкую ткань выделяющейся смазкой с головки.

- Мне нравится, Хэн Сюнь, не останавливайся, - возбужденно всхлипнул Мин Чэнг, запрокидывая голову.

Очередная победа над чертовыми гномами, отобранная у них-же пещера и, самое главное, униженные новоиспеченные рабы, что в своих кандалах так ласкали орочий взор и, местами, орочьи члены.

- Жалкие полурослики, - всё ухмылялся Азог, обпиваясь огненным вином, которое, надо признать, гномы делали просто отлично. Возбуждение от недавней бойни, ощущение вседозволенности и всевластия отлично подчеркивала и, в своем роде, усмиряла подвешенная на пике голова дуралея, осмелившегося посчитать, что он, какой-то там знатный и доблестный бла-бла гном, сможет одолеть великого и грозного Азога, который находил свою жизнь в битве и прочих вещах, о которых в приличных кругах говорить было не принято.

- Они прозвали меня, - предводитель орочьего гнезда поднял бутылку, произнося тост на всеуслышанье, - Азогом Осквернителем. Говорят, я их оскверняю. Порочу, пачкаю. Парни, это звучит как приглашение! - громко рассмеялся громила, что даже на фоне своих собратьев выгодно выделялся габаритами, следом заглатывая сходу всю оставшуюся в бутылке жидкость. Получивший удовольствие от бойни, порабощения и насилия организм теперь требовал закрепить победу опустошив яйца. К сожалению, "принцесса" гномьей пещеры подохла почти сразу же после того, как орк засунул в неё член - не исключено, что у неё просто сердце не выдержало, но кого это интересовало. Разумеется, он воспользовался ещё теплым телом, но, черт, хотелось бы чувствовать более явное сопротивление. Слишком уж одноразовая эта малышня.

* * *

Изрядно выпивший, оттого и охмелевший вождь направлялся в свои покои, как вдруг уловил ухом странные звуки... нелепой потасовки? Заинтересовавшись и завернув за угол, он, наверное, с минуту скрестив руки на груди даже с неким интересом наблюдал за жалкими потугами соплеменника овладеть больно дерзким эльфом, не ясно от чего ещё не потерявшим волю к сопротивлению. "И с этим отбросом я называюсь одним видом, - фыркнул он недовольно переводя взгляд с обезображенного уродливостью орка к мгновенно заинтересовавшему его эльфу, - а это уже поинтереснее", - суровое с виду существо, достаточно большое, чтоб быть и громким в своих движениях, передвигалось, на удивление, достаточно тихо и ловко, пока не оказалось совсем рядом, отбрасывая тень на эту парочку.

- Какой-же ты жалкий, - шлепнув ладошкой прямо по голове соплеменнику, Азог сжал черепушку того и немного приподнял отброса над землей. - Какой-то безоружный эльф может дать тебе отбор, - продолжая сжимать голову слабака в ладони, сделал возможным услышать хруст крошащихся костей, только после отбрасывая мерзкую рыбину в сторону, оценивая взглядом эльфа с головы до пят. Да, зрение не подвело - это какая-то экзотика, очень лакомый кусочек, так удачно отбившийся от приставалы, оставляя свою дырку Азогу как по предчувствию. Надо сказать, мужчина и сам был достаточно необычный для своего вида внешности - на удивление, он во многом был похож на громадного человека или эльфа, имея не оранжевые, а голубые глаза, не болотную или серую, а едва ли не белую кожу, всю покрытую глубокими, симметричными или около того шрамами.

- Пойдешь со мной, - достаточно снисходительно произнес орк, уже в это время властно забирая раба себе на руки, а после закидывая на плечо, как мешок с картошкой. Трубы горели, ждать, пока эти тупые остолопы выполнят приказ не было ни сил, ни желания. Хотя..

- А ты, - поворачиваясь в полразворота к уже успевшему разочаровать его соплеменнику, - Та дырка, что сейчас в комнате на цепи. Убери её.

- К-конечно, хозяин. - даже не пытаясь встать в присутствии столь грозного начальника тупил глаза в пол пострадавший. - М-мне её убить или отдать в рудники?

- Смажь выделениями самок и отдай варгам. Она и так еле жива, так что после пусть просто сожрут. - уже отдаляясь заканчивал инструкцию белокожий, уверенно направляясь в свою почивальню и твердея от предвкушения секса - орки славятся своей неукротимой похотью, а в нашем случае это даже не слухи. Наконец, орк с ценным грузом на плече переступил порог собственных покоев, где в углу комнаты дрожала от страха прикованная эльфийка, не смея даже взгляд поднять на вошедший. Абсолютно игнорируя её присутствие, Азог сбросил смуглого пацана на смягченную мехами постель, ещё раз взглянув на его лицо, чтоб убедиться, что тот не уродец, а после резко развернув его на живот, приподнимая задницу и задирая юбку от тряпок.

В это же время в комнату влетели два орка, звеня цепью отстегивали несчастную, пинками заставляя её направляться к выхожу и громко гогоча. Да, это была предыдущая "игрушка" хозяина. Благодаря быстро регенерации эльфы - отличные партнеры для Азога, но даже так, из-за морального и физического насилия они быстро ломаются и перестают сопротивляться, перестают есть, пить, становятся не больше, чем просто мешками мяса, а для самого вождя это означало только то, что игрушка "сломалась" и надо новую, разгоряченную, ощутимо живую.

Руалар слишком поздно заметил присутствие настоящего хищника. Ох, как поздно. Большая тень накрыла несчастных с головой, лишая дара речи, воли, даже дыхание замерло. В жалком рыбьем взгляде эльф увидел по началу разгорающиеся искры дерзости, мол, вот сейчас повеселимся. А после страх, абсолютно животный страх. И беловолосому не было нужды поворачиваться, чтобы додуматься кто там. Он видел это в отражении мертвых глаз и узнал по абсолютно белой кожи руки, что накрыла чужую голову.

Подбирая к себе и поднос, и кувшин, Руалар инстинктивно съежился, ощущая чудовищную ауру. "Снова от него пахнет кровью," - сглатывал ком в горле, наблюдая полет жалкой рыбешкой и стараясь не вздрагивать от хруста костей. Низкий тембр ласкал слух, но значение слов и дыхание над макушкой пугало. Эльф мог храбриться перед более низкими орками, отбиваться, но Азог Осквернитель - вождь, что заставлял всех трястись от страха. "Удача отвернулась от меня?" - не выпуская из рук кувшин, роняя звучно на пол поднос, мужчина пытался справиться с нарастающей паникой. Особенно после фразы про прошлую дырку.

"Спокойствие, только спокойствие. Ты давно морально готовился, что это может случиться. Нужно угодить, иначе убьют из-за скуки". Для большей храбрости, повиснув на чужом плече, Руалар щедро отхлебнул из кувшина. Гномье вино текло по подбородку, шее, затекая под ворот туники. "Хоть попробовал лучшее вино перед смертью," - выдохнул шумно, так и не решаясь выпустить импровизированный "щит". "Может предложить ему для начала выпить? Нет, нет, ему хватит" - нервно перебирал идеи. Алкоголь медленно доходил до мозга, вызывая румянец, разгорячаясь на голодный желудок. Так не хочется умирать и страдать от боли. Ведь и на казни Азог действительно креативен. "Вымазать в соке.. ужасная смерть," - грустным взглядом провожал соплеменницу Руалар, прежде чем медленно перевести взгляд на своего мучителя, упираясь в голубые глаза и испещренное шрамами лицо. Он впервые видел его так близко. "Удивительно, как отличается от других орков... симпатичен".

Примечательно, что кроме как на себя и в себя, ни одна капля вина не пролилась, даже на постель. Запах алкоголя хоть немного перебивал запах крови, пропитавший одежду и кожу вождя. Громко охая, оказываясь вновь перевернутым на живот и так внаглую оголен, выставляя немного тощий зад. "Зачем смотреть на лицо, если потом будешь видеть только зад?" - старательно дыша через нос и кусая губы, Руалар силился расслабиться перед совокупление, по-другому это уж никак не назвать. Ни контакта взглядом, ни контроля над тем, что будет твориться с его задом - вообще повезет, если выживет.

Впервые он был рад, что был нетрадиционной ориентации и не девственник в этом плане, представляя, насколько страшно в этой постели было неопытным юнцам. Вот все звали его распутным позором рода, а сейчас как ни кстати пригодятся знания в сексе. Хотя трудно расслабиться под лязг цепей, болезненные стоны девушки и гогот тупых орков, которые могли свободно видеть его зад. Благо, что он не видел девушку, упирая взгляд в мех.

Мягко. Тепло. Хмель немного вдарил в голову, притупляя чувства. Под треск поленьев и огня. Руалар не тот кого легко сломить и не изнеженный цветок, как те, кто были у Азога раньше. Небось сплошь принцы, принцессы и дети низших аристократов. Если его хотят сломить, то он вывернет ситуацию так, что получит выгоду и в этом. Хоть его и потряхивает от страха, но эльф расслабился, расставляя шире ноги и упираясь локтями в постель.

- Г-господин Азог, - хрипло прошептал Руалар, пытаясь наладить хоть какой-то контакт. Рука медленно потянулась к собственному члену под юбкой, чтобы хотя бы подрочить и выделить смазку.

Уж и дверь за задницами хлопнула, оповещая, что парочка теперь одни в комнате, а Азог, будто охотник, всё пытался рассмотреть и оценить что же за зверь перед ним сейчас добровольно (!) ноги раздвигает. За всю дорогу до покоев этот чудик даже не пискнул, копошился там что-то, но, предположительно, это было связано с вином в его руках - вождь не возражал. Длинноухий "доблестно" не пытался защитить прошлую дырку, сам не пытается отбиваться, ведет себя так, будто... хочет? Это ж сколько он выпил? Хотя.. всё же едва заметную дрожь можно было различить. И не удивительно - бояться действительно было кого.

Оглаживая руками задницу эльфа орк склонился вперед, постепенно переходя с нависающего положения в откровенные прижимания, пока его лицо не оказалось в нескольких сантиметрах от щеки жертвы. Последовало несколько достаточно очевидных вдохов - голубоглазый принюхивался, убеждаясь, что пахнет вином. В общем-то, на постели и бутылка рядышком валялась, которую так учтиво принес ночной гость. С обезображенных шрамом уст сорвался смешок.

- Костлявый, - выравниваясь в спине и вновь возвышаясь возле задницы партнера держало уже вино в руке чудовище, срывая ненадежно вставленную пробку острыми зубами и отплевывая её в сторону, Глоток, ещё один глоток, ещё несколько. Сколько же за сегодня уже было выпито? Может, от хмеля в голове, может, от хорошего настроения, но с этим забавным эльфом хотелось немного позабавиться..

- Любишь воровать хозяйские харчи, а задницу сочнее отожрать не можешь? - в голове было понимание, что ничем хорошим ситуация не кончится для этой трусливо сжавшейся дырочки, отчаянно пытающейся расслабиться. Взболтнув бутылку чтоб примерно прикинуть сколько там осталось, орк поставил её прямо возле головы "гостя". - Пей.

Особого желания сюсюкаться всё ещё не возникало, но этот длинноухий был отличным претендентом на должность того, что хоть как-то разнообразит быт, к тому же, морда и впрямь смазливая, кожа красивая, будет обидно, если его хватит только на раз. Да и... он тянется к своему члену? Хочет сделать приятно себе? Его реально возбуждает эта ситуация, или что он делает?

- Припрятал оружие? - схватив несчастного за шкирку, резким рывком лысый поставил его на колени перед собой. - Раздевайся, - вряд ли под такие одеяние влезло бы что-то серьезное, но даже так не особо хотелось быть проткнутым какой-то зубочисткой во время соития. - Быстро, - рявкнул недовольный ожиданием вождь, супя бровные мышцы. У него тут как-бы стояк в штанах, а с этим седым длинноухим сплошные проблемы.

Все пошло не так. "Какого черта он медлит?!" - визжал внутри черепушки натянутый, словно струна, нерв, который был готов лопнуть в любой момент, ожидая худшего. Но нет, вождь орков оказался таким же странным объектом. "Он что, изучает меня?" - продолжал кусать губы эльф, уже изрядно подрав их и покрываясь мурашками от больших и шершавых ладоней на заднице. Это было даже..приятно. Но зная все сплетни и истории Руалар не спешил расслабляться. Вы знаете ощущение, когда змея плавно обвивает, кольцо за кольцом, свою жертву и резко убивает? Вот беловолосый теперь знает. Каждый сантиметр чужого тела ощутимо прижимался к нему, по он не почувствовал чужое размеренное дыхание около уха. То ли это адреналин зашкаливал, то ли вино ударило в голову, то ли Руалар просто ебнулся, но ему это так понравилось, что член едва затвердел. Правда когда ощутимая чужая твердыня уткнулась ему в бедро - вновь испугался, вспоминая, что это не его любовник, которого он соблазнил, а жестокий и грубый вождь орков, которому порвать жопу на раз-два.

Он.. Он еще и смеется? ЕЩЕ И ОБЗЫВАЕТСЯ?! Руалар возмущенно насупил брови, радуясь в душе, что орк отодвинулся от его лица и все это прикрыто свисающими волосами, но.. Корми нормально и не будет костляво! Еще два месяца назад у эльфа была задница-орех, лучше, чем у всякой барышни. А теперь все его старания над идеальной фигурой канули в лету из-за сраного рабства. Теперь даже приходится трудиться, чтобы не то, что денег заработать, а просто выжить и прокормить себя.

Он-то вон как нажрал себе мышцы мясом местных перебитых животных. Этих орков прокормить - кажется, весь лес скоро превратится в пустошь. Ах, как жалко было хорошее винишко. От страха он не успел даже как следует запомнить вкус. Хотя, на его радость, ему предложили выпи..."Что?" - тупой вопрос повис в белобрысой голове, пытаясь там уложиться. Какой-то очень странный орк, даже выпить предлагает, думает там что-то позади его задницы. Зажрался, что ли?

Эльф только было протянул руку взяться за кувшин, как его схватили за шкирняк, словно провинившегося котенка, от чего сорвался болезненный ох и покорно встал на колени. Оружие, как же.. Даже если он и припрятал его где-то в своей комнате, то взять не успел, абсолютно не надеясь попасться сегодня хоть кому-нибудь.

- У меня нет оружия, господин Азог! - даже свой голос не узнал под таким прессингом и бьющим тревогу инстинктом самосохранения. И чего у него настроение так скачет, как у барышни в ужасные дни? Поджимая губы, Руалар покорно стал раздеваться. Ну серьезно, что тут снимать? Подхватываешь треклятую юбку туники и тянешь вверх, оставаясь перед орком в чем мать родила. Не в заднице же он спрятал это оружие? Вот до плена у эльфа была уйма одежды.. в каждом городе свой шкаф! А тут все одно, дай бог чистое, благо стирать он умел, да и когда садишься приходится стараться, чтоб не светить перед всеми яйцами.

Но приказа-то было давно, память ему еще не отшибло, поэтому, как только одежда была откинута, рука потянулась к желанному кувшину и, запрокидывая голову, перебрасывая волнистые волосы на спину, мужчина жадно осушил остатки вина, ни капли не пролив в этот раз, все в рот. Обжигает горло, оседая в желудке и распространяя драконий огонь по всему телу.

Боже, разве могла его мать предсказать, что ее сияющая звездочка будет раздвигать пьяно раздвигать ноги перед самым симпатичным орком на земле? Вот уж вряд ли, тогда бы его убили как только она предсказала судьбу ребенку. Худое, смуглое тело без шрамов неловко восседало на коленях перед вождем, едва выделяясь на темной шерсти одеял. Лишь горящими серебром волосами и глазами, да светлыми ладошками, что сжимали кувшин. Робко поворачиваясь в пол оборота к Азогу Осквернителю, Руалар поднял вновь глаза к голубым. Покрываясь явным румянцем, захмелевший, уже более расслабленный, кажется, что под таким вожделенным взглядом немного смазки все же выделилось.

- Господин? - протрезвев он будет себя еще ругать самыми ужасными словами, что привлекает внимание чудовища, а не прикидывается дохлым. Но почему у орка такие красивые глаза?

Вот уж и впрямь - что этот длинноухий из себя возомнил?! Такой... дерзкий! Даже очевидно испытывая страх всё ещё так уверенно держится, к тому же, не сказать, что это больно наиграно... или так на него действует вино?

- Какая забавная игрушка, - фыркнул Азог, опустив взгляд на приставший член голого эльфа, держащего бутылку в руках. По всей видимости, оружие он и впрямь не прятал, но хотел себе подрочить. До этого гордый вождь даже не задумывался о том, чтоб сделать приятно своим игрушкам, а тут, ничего ещё толком и не сделав, его игрушка уже испытывает удовольствие? Если бы белый орк знал слово "мазохист", н бы определенно отнес его к этому созданию.

- Твое имя? - поймал он взгляд серых глаз, до бездумности смело бросающих вызов в гляделках. Слишком. интересный. экспонат. Будто какой-то детский восторг овладевал орком, прямо как во время битв, только без особой угрозы для здоровья. И, тем не менее, чем дольше всё это тянулось, тем больше бушующий дружок в штанах просился в личную схватку, сочась соками.

Не уставая крутить и вертеть новой игрушкой как пожелает, голубоглазый подтянул седого к себе обхватив одной рукой его талию, чтоб после оттолкнуть спиной на кровать и моментально повиснуть сверху, собирая руки жертвы над головой и придерживая их там одной рукой, заодно так упираясь о кровать, пока второй задирал собственные одеяния и подтаскивал таз повыше, несдержанно потираясь членом о тощую задницу пока ещё только целился в тугую дырку. Обычно оркам нравится власть и страдания других, вдвойне нравится когда это всё в куче, но к сексу эти твари относятся как животные, предпочитая такие же животные позы - в том числе и чтоб не видеть ничуть не горячее, обезображенное ужасом и причиненным ущербом лицо, которое попутно может обблевать себя от лишнего стресса. На такое было приятно любоваться только после того, как кончишь. Однако сейчас было интересно когда же наступит тот момент слома, когда этот самонадеянный квенди поймет что с ним происходит, а не будет так нагло пялиться в глаза хозяину, что даже слабые духом поданные орки себе не всегда могут позволить.

- Надоело, - в конечном итоге заключил Азог, наконец примостив головку к тугому кольцу мышц и резким движением бедер вбив внушающих размеров член по самое основание. Какое же выражение лица этот наглец скорчит сейчас? Наконец, начнет молить о пощаде? Сломается так просто? Может, сблюет от ощущений? Столько вариантов и все были так интересны! Но пока.. тела склонилось ближе к эльфу, а нелепый приплюснутый нос снова несколько раз дернулся. Этот идиот умудрился пролить на себя дорогое пойло? Иначе почему такой сильный запах непосредственно от тела?! Сплошное расточительство хорошего вина, что определенно не нравилось хмельному уму вождя, для которого сейчас слизать остатки вкуса было чем-то вполне разумным. Наверное, из-за прикуса большинства представителей вида, у орков нет такого явления, как "поцелуй", зато нечто подобное они выражают путем вылизываний друг друга. Не стесняясь двигать тазом как какое-то оголодавшее животное, Азог провел языком по от ключиц к шее жертвы, после облизываясь и решая нравится ли ему вкус. Не будь эльф таким тощим, из него получился бы горячий партнер, ну, а пока.. традиционная метка сучки вожака - шрамы на шее. Открывая и достаточно сильно, до колотых острыми зубами ран, из которых тут же потекли капли крови, кусая основание шеи новой игрушки, голубоглазый отстранившись сразу же принялся слизывать кровь. Среди орков нет ничего удивительного или порицательного в людоедстве, напротив - многие этим даже хвастаются. А вот вопрос съедобности эльфов и гномов оставался вкусовщиной. Азогу нравится вкус эльфов.

Хотел бы эльф возразить, что он не игрушка, но, опять-таки, это было себе дороже, а инстинкт самосохранения он вроде не растерял.. вроде бы?

- Руалар, - томно проговорил эльф, кидая уже более заинтересованные, но все менее осмысленные взгляды на орка. Под таким количеством крепкого алкоголя на голодный желудок он мало о чем задумывался впредь. Никаких тебе высоких мыслей о том, что глаза самого жестокого вождя орков, застланные похотью и чем-то еще неведомым для эльфа, сравнимы с чистейшим летним небом. Что шрамы, пересекающие его лицо, скрывают какую-то тайну, манили, так хотелось их огладить. Чем больше хмельной Руалар рассматривал лицо хищника пред собой, тем больше ему казалось, что это какая-то злая шутка. Словно Азога прокляли или скинули в бездну, кишащую темной энергией. Он был даже слишком симпатичен для орка.. хотя член у него, точнее его размер, точно орочий. У эльфов таких просто не бывает.. И если бы не алкоголь, то при соприкосновении горячего и влажного члена с кожей беловолосый не смог расслабиться. Его руки зажимали к меховым шкурам, забавно щекоча, подтаскивали еще ближе к бедра, расставляя ноги и, что самое удивительное, все же смотрели в лицо. Эльфу это придавало хоть какое-то чувство контакта и немного контроля над ситуацией, хотя как можно контролировать Азога?

Когда он грубо входит в едва разработанную дырку, проникая во влажное кольцо мышц и заполняя по самые яйца, у Руалара натурально посыпались искры из глаз. Настолько внушительных размеров у него никогда не было.. Он не порвался только чудом, вовремя выдохнув и расслабив все мышцы. Вскрик раздался на всю просторную комнату, затухая где-то в паутинных углах, эхом отдаваясь в горных трубах дымохода и зарождаясь новыми постанываниями, когда толчки продолжились. Бедра содрогаются под толчками, из глаз катятся слезы, в особенности когда после приятного ощущения горячего языка на чувствительной шее эльфа появляется болезненная рана, вновь зализанная пресловутым языком. Вместе с тем было одновременно приятно и больно. Приятно, когда крупная головка продавливала внутри простату и так глубоко проникала в дырку, вынуждая сжиматься на члене, а после вновь расслабляться, сокращаясь и судорожно выдыхая другой стон. Не болезненный, как когда острые, словно кинжалы, зубы впиваются в шею, помечая свою жертву. Если бы не алкоголь, то вряд ли бы он так стойко вынес их первый раз. Кольцо мышц горело, немного раздраженное, но уже не вопящее от боли, когда дырочка стала увлажняться благодаря толчкам о простату. Закусывая губы до крови, голова металась от противоречивых чувств, раскидывая по постели белые пряди. Он не был в состоянии думать о том, что его хотят тут сожрать. Грязное животное имеет его, как хочет, даже не учитывая не то, что желания, а возбужден он или нет. И даже руками он уже не в состоянии себе помочь, задыхаясь лишь от чувства глубокой заполненности. Этого было маловато, чтобы он мог кончить, но кто вообще надеется на подобное, кроме самого Азога? В этой постели вообще случался оргазм у других существ? Достаточно того, что он не хочет умереть от боли и не истекает сильно кровью.. вроде как.

Слезы градом стекают по вискам, заливая уши, чтобы он не мог слышать тяжелое дыхание орка над собой или возможных приказов умереть.

В едва не до боли тугой дырке эльфа было так влажно и приятно, что Азог было даже удивился - это ж насколько поизносилась его предыдущая игрушка, чтоб сейчас был такой контраст?! К тому же, дырка даже не порвалась.. даже обидно как-то, можно было бы хотя бы для приличия немного надорваться, а то что это, неужели размер орочьего достоинства не внушал страха и ужаса?

Наконец, приостановив кровь из шеи жертвы собственной слюной, вождь, чьи губы были немного запачканы красными следами жидкости со вкусом железа, отстранился, вновь посмотрев на морду длинноухого. Пожалуй, он ожидал больше сломленности во взгляде. А эти стоны? Что это такое? Отличаются от обычных, в некоторых из них прослеживается даже.. наслаждение? Серьезно, как вменяемое существо может наслаждаться в подобной ситуации? Может, тут и ответ кроется - в невменяемости? И вообще, с каких пор в голове рой мыслей об очередной дырке стал задерживаться так долго? Что-то в этом эльфе не давало покоя, его тайну хотелось изведать.

- Здесь? - орки не тупые, нет. Напротив, будь у них меньше кровожадности заложено в генах, интересуй их что-то помимо войн, они были бы отличными инженерами, а в мастерстве прокладывать тоннели составили бы конкуренцию самим гномам. И Азог, как один из самых смышленых представителей своего вида, мог заметить, что более слащавые стоны, не столь наполненные болью, как удовольствием, срывались с уст мяса когда он входил, задевая что-то чуть более уплотненное членом. Какая-то особая точка? Интереса ради большой и злобный монстр поелозил в этой области головкой, пока заинтересованно наблюдал за реакцией хнычущего эльфа. Ну, его слёзы можно было понять - всё же такую штуковину засунули в задницу. Но всё равно они радовали белокожего. Ведь тот наконец-то начал сдавать позиции в своей дерзости, начиная отдаленно напоминать типичную игрушку, которая, разве что, не просит остановиться, или, точнее сказать, пока не просит.

Такое поведение было совсем нетипично для вожака, потому он, даже ответа не дожидаясь, отпустил руки игрушки и ухватился обеими руками за его костлявые бедра, на которых в общем-то едва ли было за что ухватиться, выравниваясь в спине и приподнимая таз эльфа, чтоб было удобнее продолжить его ебать в бешенном темпе, вероятно, подвергая его хребет большой нагрузке. Зато из-за выстроенного угла удавалось чаще и наглее задевать "то самое" место, о котором спрашивалось ранее, так что не особо понятно стало хуже или лучше. Конкретно для Азога ситуация мало изменилась, только и того, что член, получив желанное, начал разбухать, только больше наливаясь кровью и предвещая скорейшую заполненность дырки кончой.

Да, Руалар определенно был невменяем. И пьян. Но больше невменяем, раз это постепенно все больше начинало ему нравиться. Той грубости, что ему обычно не хватало в сексе с изнеженными и обходительными эльфами, с лихвой дает необузданный орк, местами даже чересчур, ну а чего он ждал? В плену, в конце концов. Насилуют его тут вообще-то. Какие еще покалывания в яйцах, тягучая томность внизу живота и слюна, стекающая из уголка губ? Ты вообще видишь эту морду шрамированную, перепачканную в крови? Вот только серые глаза закатывались от удовольствия, когда Азог начал э к с п е р и м е н т и р о в а т ь. Кошмар, они еще и могут эволюционировать..

Но как хорошо, что его дырка досталась именно вождю. Как самый развитый среди них он быстро смекнул в чем странность поведения его жертвы. Вряд ли ему попадались подобные, которым хоть капельку было приятного от грубого секса с чудовищем, так бы хоть одна треть его подстилок выжила.

Размер определенно внушал страх, но не сейчас. Завтра он пожалеет, не сможет разогнуться из-за такой позы, пусть она и доставляла неописуемое удовольствие с болезненным привкусом, его зад будет гореть и ощущать дискомфортно, но сейчас было х о р о ш о. Не идеально, но достаточно, чтобы Руалар хотя бы кончил.

Ладонь чисто на инстинкте потянулась к члену, все же надрачивая его и доводя себя до предоргазменного состояния.

- Здесь, господин, еще, - выстанывал, смаргивая слезы с затуманенных глаз и цепляясь свободной рукой за мех для опоры. Но черт, если он продолжит так увеличиваться в размерах внутри, то кольцо мышц точно неприятно надорвется, доставляя дискомфорт в дальнейшем. А если он не собирается тут кончить от члена Азога, такого твердого, длинного и горячего, то задницу надо беречь. Все знают уровень их либидо и от него так просто не отстанут. Член уже затвердел и капал смазкой на торс, пока рука активно надрачивала его и вынуждала кольцо мышц рефлекторно сокращаться, сжимая в себе орочий член. Ему было все равно как он выглядит в эту минуту, сгораемый от легкой боли, удовольствия и стыда. Повторить за просто так, правда, вряд ли бы ему захотелось. К тому костлявость и правда доставляла дискомфорт и на коже останутся синяки от пальцев вождя.

"Да что не так с этим эльфом", - и хоть великий вождь винил во всём чертового длинноухого раба, сам отлично понимал, что больше всего он удивляется из-за собственного наслаждения реакцией этой дырки. Так не должно быть. Он ведь действительно не особо-то и сдерживается, долбит дырку своим большим членом как только вздумается, взамен ожидая увидеть страдания там, боль, желание умереть, а не... удовольствие?.. Отвратительно. Но тогда почему это так заводит?! Типа, это вообще нормально? Так тоже бывает? И хоть стоны о пощаде и милосердии, крики агонии всегда неизменно ласкали слух, те стоны, что разносятся по комнате сейчас, в особенности в которых можно разобраться слова о просьбах.. ещё?... заводили ничуть не хуже. И это даже не какие-то мерзкие орочьи женщины, о сношении с которыми хочется тут же забыть. Да просто золотая находка, а не раб! Как хорошо, что он не достался тому рыбоголовому отродью. Кажется, забавляться с ним будет действительно интересно.

Глаза опустились с лица жертвы до его паха, так пошло задранного вверх. "Он себя ублажает? Пока его насилуют? Да этот парень всё интереснее и интереснее! Как его там?.. Велимир? Что ж, посмотрим на сколько тебя хватит, Велимир", - скалился в упоении происходящим вождь, пока его член продолжал разбухать до, казалось, своих максимальных размеров, растягивая дырку ещё больше. Наконец, орк замедлился до нескольких грубых, резких и глубоких толчков, с неким рыком заполняя свою новоиспеченную сучку до краев, пока яйца не опустели. Конкретно по ощущениям этой части тела ничего принципиально нового прочувствовано не было, кроме, снова, небольшого удивления целостности дырки. Но вот то, что видели глаза... интересно, очень интересно! Пожалуй, таким поведением этот наглый эльф продлил себе жи... "Он кончил?" - глаза орка стали более круглыми, чем обычно, а бровные мышцы на мгновение подскочили в удивлении. В смысле... серьезно?

Азог облизнулся, собирая остатки засохшей крови с губ, попутно вытаскивая член и небрежно роняя таз раба на постель. Был бы он более эмоционален, уже давно хохотал бы с этого поистине ненормального эльфа. Нет, нет, от орочьего секса, конечно, удовольствие получить можно. Но, чаще всего, только если ты сам орк. Или если ты сломан настолько, что кроме больших членов уже ничего в своей жизни не можешь представить. Но тут, вроде как, ни один из вариантов не подходит. И тот смог кончить?.. "Чудик", - мысленно фыркнул Азог, вытирая свой член, измазанный всякими нечистотами, одеянием раба.

- Эй, ты, там, за дверью, - зная, что его всегда сторожит хотя бы один телохранитель, орк воспользовался возможностью поприказывать. И тут же в комнату вошел один довольно внушающего размера уродец, всё же уступающий габаритами вождю. - Прикуй его к цепи и покажи где его место, - отбрасывая кусок испачканной ткани, по прежнему обязанный служить одеждой своему владельцу, прямиком на тело последнего, голубоглазый встал чтоб поправить свое одеяние.

Нельзя сказать, что с "гостем" как-либо нежничали, но и лишних травмирующих движений в его сторону сделать не пытались: все знали, что калечить игрушку хозяина может только сам хозяин, иначе и опомниться не успеешь, как лишишься головы. Тем не менее, в достаточно властной манере неназванный орк оттащил испачканное со всех сторон тело, местами прикрытое тряпкой-туникой, в тот самый уголок, в котором немногим ранее, забившись сидела девушка-эльф. Естественно, никто никакой подстилки там менять не собирался. Клочок. вроде, козьей шерсти и всё. Всё койко-место. Зато цепь, надежно закрепленная на ноге наножником, позволяла почти что свободно разгуливать по всем покоям, включая кровать и стол, за которым ранее, похоже, работал истинный владелец этого замка, которого, определенно точно, не сыскать уже в живых.

Азог взял в руки бутылку, всё ещё находящуюся на кровати, и вновь взболтнул её немного в руке. Да, этот послушный длинноухий и впрямь допил всё до дна. Может, частично именно это и послужило причиной такого его поведения? В любом случае, бутылка пуска, по этому тут же полетела за открытую дверь. И тут взор голубых очей пал на несколько пятен протекшей спермы, неудачно контрастирующей на фоне черного меха накидки.

- Мусор, - хмыкнул вождь и отбросил шкуру в сторону пленника, совсем не собираясь делать ему подачку, нет.

Довольно интересный опыт, - так себя успокаивал бы Руалар, чтобы уйти от травмы. Хотя и для него стал шокирующим тот факт, что сам Азог Осквернитель стал трахать его целенаправленно в простату. И пусть грубости ему по-прежнему было не занимать, а орочий член не прекращал разбухать, пока не выстрелил спермой - это приносило неописуемое контрастное удовольствие. Лишь после того, как эльф и сам кончил себе на торс, извиваясь под орком и рефлекторно сокращаясь, он подметил пощипывание в области ануса. "Все же треснул под такой елдой, не удивительно, легко отделался," - практически последнее о чем здраво подумал Руалар, прежде чем начать терять сознание. Но успел заметить в прекрасных голубых глазах ни с чем не сравнимое удивление. Хоть что-то новенькое на испещренном шрамами лице. Его тело пробивало на мелкую дрожь и силы окончательно покинули, безвольной куклой распластавшись на постели. Он слышал будто сквозь вату, как вождь орков отдал приказ и отвратительно скрипнула дверь в комнату, а следом раздались тяжелые шаги. Веки становились свинцовыми и даже грубые дерганья и швыряния на новое постельное место не прибавили эльфу энергии. Вонял этот клочок козлиной шкуры ужасно, но сил откатиться так же не было. Тяжелые оковы сдавили и неприятно холодили еще разгоряченное тело. Да и в целом дуло из-под дверной щели так, что Руалар готов был даже закутаться в этот импровизированный под кровать половичок. И окончательно закрыл он глаза лишь когда что-то увесистое упало на него, щекоча чувствительное тело мехом. Зато стало очень тепло и ослабленное голодом, алкоголем и сексом тело посильнее закуталось в шкуру.

---

Руалар не знал сколько времени он проспал, да и в принципе был рад, что вообще проснулся живым. Как он это определил? Его поясница просто ужасно ныла, а голова болела. Словно после хорошей такой попойки, когда он был еще совсем зеленым эльфиком, ворующим у отца настойки и распивающим тайком с друзьями в кронах вечного дуба. Во рту пустыня, в голове пустота. Тяжело разлепляя веки, беловолосый уперся взглядом серых глаз в стену, испещренную глубокими полосами, словно шрамами. "Без них он был бы таким красавчиком," - отчего-то сразу же вспомнил раб своего хозяина, прежде чем осознать, что это из-за него же прошлые обитатели несчастного козьего ковра в болезненной и предсмертной агонии драли стану когтями. "Что ж, отделался легким испугом," - привстал на локте эльф, под одеялом ощупывая себя на предмет увечий. Кажется, задница зажила, трещины не такая уж и проблема для регенерации эльфов, а вот с головной болью ничего поделать она не могла, увы.

Правда было очень смущающим и неприятным ощутить подсохшую сперму между ног, свободно вытекшую из растраханной дырки, которая едва сократилась спустя целую ночь. "Маленьким членам красивых эльфов придется сказать пока," - оптимистично подумалось мошеннику, хотя вряд ли ему еще удастся хоть раз встретиться с сородичами, не то, чтобы переспать с ними. О свободе вообще можно молчать, если он, не дай Адра, приглянулся Азогу.

Остроухий обматерил себя всеми словами на нескольких язык, какие только знал, принимая сидячее положение и выискивая взглядом свою одежду. Выглядела она как половая тряпка. "Сдохну, но ЭТО я больше не надену," - с ужасом поднял двумя пальцами, словно мусор, коим его вчера обозвали, тунику, вымазанную в нечистотах и сперме. Да и какой смысл в одежде, если он теперь шлюха Азога? Не придется тратить время ожидания на задирание юбки, пусть сразу присунет.

С тяжелым вздохом мужчина оставил оставил одежду там, где она была и сильнее закутался в шкуру, словно она спасала его от этого мира. Живот предательски громко заурчал, оповещая всю комнату о голоде.

По началу Руалар не спешил оглядываться, хоть и не успел вчера разглядеть помещение, в котором встретит свою смерть, боясь столкнуться взглядами с вождем орков. Несмело ощупываю взглядом пол, местами устланный мехом, ножки стола, с удивлением отмечая зачем он вообще оркам, а от постели сразу же взгляд увел.

"Ладно еда, а хоть помыться можно будет?" - поджимал губы чистоплотный эльф, не желая, чтоб в нем зарождалась, вопреки полу, хоть какая-либо жизнь. Пусть эльфы и не болеют человеческими болезнями, но от вытекающей при лишних движениях спермы приятного не так много. Слишком смущало. А потом еще и завоняет спустя время. Никакое ведро с водой он так и не увидел, вздыхая очень, ОЧЕНЬ тяжело. Когда он был просто рабом, то хоть мог свободно передвигаться, пусть и на свой страх и риск, пробираясь в горячие источники, когда никого вокруг не было (впервые благо, что орки не большие любители купаться). А теперь он прикован и заперт, самому ничего не раздобыть, лишь полагаясь на милость его Осквернителя. Эльф забавно сморщил нос от возмущения. "Когда там харчи? Хотя бы раз в день будут кормить? А то такой скандал учиню! Что сразу же сдохну.."

Не мудрено, что использованный эльф так робко осматривал комнату, не рискнув поднимать глаза на кровать. А жаль. Посмотри он на неё - увидел бы, что Азога давно и в помине нет, только и того, что всё постельное, если так можно назвать другое, новое одеяло снова из темного меха, было кое-как скомкано после сна. Орки, как и все другие существа, нуждались в крепком, длительном сне, однако даже так Руалар умудрился продрыхнуть дольше вождя. В общем-то, никто против и не был.

Белый орк, набрав себе в большую, неглубокую деревянную тарелку, больше напоминающую поднос (и даже для него всё ещё большеватую), кучу разного мяса и не так много растительности (орки преимущественно обитают в подземельях, простите, откуда у них овощи да фруктики, к тому же они, в большинстве своем, мясоеды) из-за странного желания подразнить тощего раба, уверенно направлялся к себе в комнату. В общем-то, не то, чтоб он так удачно подгадал - на сегодня это уже был второй подобный прием пищи. Вчерашняя костлявая задница ещё будто ощущалась на мужественных, загрубевших от оружия и вечных тренировок ладошках. Проснулся невиданный ранее азарт - никто из "не орков" так мужественно не держался первый раз. Возможно, если бы парень не отрубился, а Азог не был насколько пьян, то всё одним заходом и не ограничилось бы... и что тогда? Эльф продолжил бы всё стойко переносить или же сломался? Так... и н т е р е с н о?! Честное слово, ощущения, что если вторая молодость и не наступила, то, как минимум, будто началась охота всей жизни. Поведение раба так.. интригует!

Стоило только двери открыться, как взгляд грозных голубых глаз пал на "рабский угол". Да, как и ожидалось - новая жертва сидит там, обмотавшись вчерашним, "мусорным" одеялом. Рядом валялась тряпка, которую принято считать за одежду, что было достаточно забавно - так значит, он там голенький?..

Не проронив ни слова, мужчина направился к постели, о которую оперся спиной как только уселся на пол в позе лотоса, поставив перед собой то самое нагромождение еды и, с интересом наблюдая за реакцией очевидно изголодавшегося, уже пришедшего в себя пленника, приступил к трапезе, жадно поглощая вырванные острыми зубами куски мяса один за одним.

Эльф подобрался, услышав шаги около двери и сверлил ее взглядом, пока в проеме не появился его Осквернитель. Комната сразу же наполнилась вкуснейшими ароматами полноценной еды, которой давно не было в его рту. Шумно сглатываю слюну, которая моментально наполнила рот, Руалар не сводил взгляда серых глаз с тарелки. Там были даже фрукты! Разве орки едят подобное? Укутанный в меховое одеяло по самые уши, мужчина склонялся все ниже к полу, словно пантера, готовящаяся к прыжку. Хотя очень не хотелось вновь прогибаться перед хищником всего лишь за еду, которую он должен получать по закону! С минуту он раздумывал стоит или не стоит, но очередное громкое урчание живота определило все.

Руалар медленно выпутал руки из одеяла и плавно подполз к орку, словно элегантная кошка, протягивая за собой одеяло и едва звенящую цепь. Голод - это вам не шутки, ради него люди даже едят себе подобных. А эльфам, так-то, много не нужно для поддержания жизни, хотя в основном они едят все растительное и мучное. Для начала он прощупывал можно ли ему вообще приблизиться. Не получив агрессивной реакции, эльф подполз вплотную, усаживаясь по левую руку вождя Азога и очень аккуратно прильнув к ней, поднимая голодные глаза.

- Господин Азог, хотите я покажу Вам одну приятную вещь? - закидывал удочку мошенник, скользнув пальчиками по мощной и мускулистой груди, мягко оглаживая. Постепенно он все плотнее прижимался к сильному телу, согреваясь о него и планируя как-то выбить себе место между ног вождя. Краем глаза все поглядывая на еду и утирая слюнку с уголка губ. - Но можно я возьму себе морковь взамен, если Вам понравится? - все строил глазки Руалар, приближаясь к шрамированному лицу своим, облизывая сухие губы. Этот хитрожопый эльф, когда видит цель - всегда идет к ней. А после первого секса ему было не то, чтобы страшно. Неплохо. Страшно только умереть. Вот если он не будет шевелиться и выбивать себе место под солнцем, то точно погибнет глупо.

Подобная провокация возымела эффект даже лучше, чем того ожидал великий вождь. Любая другая дырка из тех, что были у него ранее, только при открытии двери забилась бы в угол, не смея издавать ни звука в присутствии столь свирепого существа. Но тут... видать, голод был и правда сильный, ведь такую тихую и элегантную кошечку нехило выдавало урчание живота. Азог едва сдержался от ехидной ухмылки добившегося своего создания.

- Приятную вещь? - покосился на столь сексуально приластившееся создание. Господи, этот идиот не то, что не показывает страха, он ведь сам лезет... он настолько смелый, или настолько глупый? - Можешь брать что угодно, если мне понравится, - облизывая измазанные от мяса губы хмыкнул орк, вытирая пальцы о свое одеяние, после запуская правую руку в длинные патлы эльфа и оттягивая его голову за них немного назад, приближаясь к его лицу своим чтоб свирепо, в лучших традициях столь агрессивного народа, заглянуть тому в глаза. - А если нет? - голубые глаза так и искрились азартом. Эта чертова игрушка была слишком хороша. Каждый чертов раз, второй день подряд этот длинноухий превосходил все ожидания. - Я вспорю тебе брюхо, выпотрошу все ненужные органы и, пока ты будешь оставаться в сознании, отдам тебя варгам, чтоб выебали из тебя всю эту спесь, выебали в каждую щель пока ты не сдохнешь, - и бровью не повел Азог, когда вслух фантазировал над способами расправы, в конце свойственно породе фыркнув.

Планировал ли он изначально так далеко заходить? Вряд ли. Он, пожалуй, ожидал жалобных молебен дать немного еды, но никак не такого сексуального нападения.

- Приступай, - наконец отпустил волосы пленника вожак, вновь выравниваясь в спине и принимая прошлую позу, лишь скептически косясь на объект вожделения.

Он просто существо, которое желает выжить. Адаптируется под любые условия, как хамелеон, меняя раскраску. Но и половины бы не удалось, если б Руалар в действительности испытывал отвращение к Азогу. Он считал, что тот так же выживал в своих условиях, как и все, просто более успешно. Разве можно его осуждать за это? Даже когда растрепанные белоснежные волосы собрали и потянули, опуская на уровень ниже и сверля прекрасными голубами очами - эльф лишь нахмурился, тихо и болезненно охнув, но взгляда не отводя. Если нет - то он умрет, здесь все это знают, что за вопрос? Он полностью принадлежал Азогу и отрицательный ответ всегда означает либо увечья, либо смерть. Он мог лишь надеяться, что будет более успешен, чем остальные в этих условиях. Хотя, конечно, не одобрял такой жестокой смерти, у него даже варги живут лучше.

"Ты и сам хочешь выебать эту щель не меньше," - нервно облизнул губы Руалар, пробираемый дрожью от описанных ужасов. Но он знал точно, если бы Азог захотел от него избавиться, то сделал бы это сиюминутно.

Как только белоснежные волосы отпустили Руалар полноценно пересел в свободное местечко между ног орка, получив разрешение. Взгляд серых глаз изучающе скользит по чужому лицу, впервые видя его таким спокойным. Подушечки пальцев аккуратно, почти невесомо касаются шрамов, очерчивая их, пока эльф робко приближается к лицу. Невесомое прикосновение эльфийский губ, словно касание крыльев бабочки, осталось на узких губах орка.

- Это чмок, мой господин, - томно прошептал смуглокожий, с каждым новым видом перемещая ладонь ниже - с щеки на скулу, шею, плечо.

Новое прикосновение к губам подарило более ощутимый поцелуй, задерживаясь на них, пробуя губы вождя со вкусом жареного мяса, сминая их без надежды получить ответ. Немного обветренные губы Азога оставляли опасное послевкусие, словно целуешь лезвие ножа. Приятно, но может больно порезать.

- А это поцелуй, - горячее дыхание обожгло кожу и эльф напоследок отдельно провел языком по чужим губам, словно просясь впустить его, но вряд ли орк знает подобные ласки и ненароком может откусить дерзкий эльфийский язык, так что Руалар не настаивал. Да и как-то совсем позабыл, что прижимается к вождю совершенно голым телом, наваливаясь на него все больше. - Обычно при поцелуях принято закрывать глаза, это расслабляет, мой господин, - пальцы юрко прошлись по загривку, массируя огрубевшую кожу, словно перебирая позвонки.

Глубоко внутри Азог испытывал какой-то детский восторг и неоправданно высокие ожидание от "гостя". Что-то настолько приятное, что он так покорно поставил на кон свою жизнь? Или он так отчаянно хочет жрать, что готов рискнуть всем? Хотелось бы верить, конечно, в лучшее.

Ласковые, не смотря на плен и необходимость работать всё ещё нежные ручки начали украдкой скользить по лицу орка. От первых касаний голова машинально, едва заметно отдергивалась, но после существо успокаивалось всё больше, всё больше расслаблялось, вверяя себя странным ласкам. Надо признать, что даже такие прикосновения для орков были дикостью Воинственный народ, который желает только две вещи: убить и присунуть куда-то член. Непривычные ощущения. Но не противно.

Пока эльф так расслабленно рассматривал лицо своего хозяина, последний тоже не терял времени даром, позволяя и себе рассмотреть получше новую игрушку. Сложно свести чувство прекрасного орков к каким-то стереотипам, ещё труднее понять нормально ли то, что Азог впрямь посчитал этого длинноухого, костлявого засранца красивым, до омерзения.

"Чмок?" - и без того постоянно напряженные бровные мышцы белокожего, казалось, насупились ещё сильнее. Странное чувство, будто его как-то развели. "Это и есть то "приятное"?" - не успел озвучить свою мысль здоровяк, как тут же получил второе странное действие - "поцелуй", после которого его губы облизали. Как раз таки облизывать кого-то - это орочий способ высказать свою симпатию.

- Орки облизывают шею при желании владеть, - начал отвечать на поучения от раба Азог, располагая ладони на его тощих бедрах, подаваясь мордой вперед чтоб провести по тонкой, смуглой шее, которую, казалось бы, при небольшом усилии можно было даже насквозь прокусить, языком, следом всё же немного поддаваясь инстинктам и, контролируя силу, кусая за плечо блондина.

- Торс - при желании отыметь, - скользя по бедрам, обхватывая их своими большими лапами и, разводя в стороны, поднимая жертву повыше, облокачивая на свое-же тело, чтоб получить доступ к торсу, по которому тут-же скользнул слегка шершавый язык, то тут, то там оставляющий влажные дорожки.

- Ноги, - запрокидывая голову назад, чтоб посмотреть в лицо столь осмелевшему эльфу, который собрался чему-то учить, Азог сжал бедра того в ладонях, - ноги вылизывают желая подчиниться, - наконец, ослабив хватку и вновь возвращая лицо вынужденного гостя на уровень со своим, орк поднял свои лапы на ягодицы того, смачно проводя языком по пухлым губкам.

- А лицо.. лицо это обещание верности в браке - брачный обычай, - на последних словах прыснул смешком большой и грозный вожак. Явно он не вкладывал столь сокровенного смысла в вылизывание лица этого неуча, в конце концов, какой ещё брак с рабом? Но разъяснить ему это всё было.. забавно.

- А какой смысл в этих ваших чмоках и поцелуях? - нахмурил лоб владыка подземелья, заглядывая в серые глазки худощавого создания. - Зачем поедать рты друг друга? В конце надо вырвать губы? Язык? - с неподдельным интересом делился своим искренним непониманием Азог, ведь это "что-то приятное" было больше похоже на злую шутку суицидника. - Почему это должно мне понравиться? - любознательность явно разрывала вожака, который был достаточно умен, чтоб знать несколько наречий, чтоб организовать свое войско, чтоб содержать рабов, но, очевидно, недостаточно, чтоб понять что ему сейчас втирают. Подаваясь вперед, даже не вытягивая губы, он несколько грубо толкнул уста эльфа своими. - Чмок?

Руалар испытал неведомый ему ранее трепет, когда орк заговорил, еще и подкрепляя свои слова делом. Его глубокий, низкий голос пробирал до самых кончиков волос, а легкий акцент вовсе не мешал. Стоит ли смеяться, что в каком-то орке, не то, что по-эльфийским, даже по человеческим меркам считающиеся страшными созданиями, собрались все фетиши неправильного эльфа? Да, ему безумно нравился голос, подкрепленный возбуждающим языком, буквально вылизывающий тело своего раба. От того, как его шершавая поверхность прошлась по чувствительной шее пробрала легкая дрожь. Руалар закусывал губу, чтобы не спугнуть поучительный настрой своего хозяина, внимательно слушая и погружаясь в историю. "Значит, вчера он показал, что владеет мной," - наматывал на ус проявление чужих желаний, отмечая, какие же широкие ладони у орка, как крепко они сжимают худощавое тело. На вылизывании торса эльф понял, что подтекает от такого "наглядного пособия" для чайников. Он обвивал крепкую шею руками, подстраховываясь, хотя настолько сильные руки никогда бы не уронили его. Если только намеренно бросили..

"Он хочет меня сейчас?.." - отчего-то покраснел эльф, косясь серыми глазами на орка. Не ожидая, что так прямо столкнется с ними при значении вылизывания ног. Это ему точно не покажут даже в шутку.

Перекидывая ногу через бедра вождя, чтобы оседлать, когда его вернут на один уровень лица. Хотя лучше б не возвращали. От незнания таких обычаев (откуда бы знать, если орки сначала бьют, а слушать потом уже некому их) эльф повел себя бездумно, предлагая взять себя в жены? Стыд, да и только, даже кончики длинных ушей покраснели. Эльфы, в отличие от людей, хоть и женятся только раз и на всю жизнь, но отнюдь не шибко нежные создания. Они только обмениваются кольцами и максимум чмокаются. Потому Руалара стыдили как самого распутного представителя, без капли гордости. Он любил и целоваться, и касаться, обниматься.. тактильность - его слабость. Потому и завелся сейчас, когда Азог не действовал излишне грубо, лишь пытаясь присунуть, а лизал тут и там, сжимая бедра и скользя по ним ладонями, вплоть до мацаний зада.

Но учение шло уже в обратную сторону и беловолосый подобрался, прикусывая внутреннюю сторону щеки. "Так я проиграю и умру," - продолжал наблюдать за подобием эмоций на лице орка, паникуя внутренне. Пытаясь судорожно придумать ответы на посыпавшиеся вопросы, которые попахивали угрозой для жизни, эльф удивленно и растерянно моргнул, получив чмок от своего господина. Это было... мило. Чертовски мило. Руалар не сдержал легкой улыбки.

- Чмок. Но ничего вырывать не надо, губы стоит сминать, как тесто. В нашем окружении вообще не принято проливать кровь при сексе. Она и смазка плохая, и возбуждения не прибавляет, - начал было эльф секс-просвет, но вовремя притормозил себя, откашливаясь и продолжая водить подушечками пальцев по кромкам шрамов на щеках орка.

- У вас очень интересные обычаи, более понятные.. А у эльфов они не так разнообразны, в основном затрагивая три части тела. В лоб целуют для благословления, - прижался мужчина влажными губами к чужому лбу, слегка привставая на коленях. - В щеки чмокают - проявляя симпатию или же родители проявляют нежность по отношению к детям, - переместился мягкими губами к названным частям, мягко расцеловывая шрамы на одной.

- К губам прикасаются только возлюбленные и любовники. Чмокая - проявляют невинную симпатию, - провел подушечкой большого пальца по губам орка, призывая расслабить их.

- А поцелуй может иметь разное значение в зависимости от отношений, - горячо проговорил в губы белобрысый, заглядывая в небесно-голубые глаза своими серыми. Вновь пробуя завладеть губами орка, которые впервые познают что такое поцелуи. Прихватывая его нижнюю, слегка оттягивая и едва сдерживаясь, чтобы вновь не провести по ним языком. - Этот поцелуй проявление любви, чистых чувств, для возлюбленных.

С секунду мужчина задумчиво смотрит на чужие губы, размышляя получится ли у него показать непонимающему орку страстный поцелуй. Прижимаясь к крепкому телу орка своим, слегка ерзая от приятных ощущений, перемешанных с адреналином от страха умереть. Поглаживая свободной рукой его грудь. - А есть страстный, полный похоти и жадности. С языком, для любовников, - едва приоткрыл губы в конце эльф, облизываясь, прежде чем припасть в еще одной отчаянной попытке научить орка "прелюдиям". Сминая его бесцветные губы по страстью и желанием, постепенно спуская свободную руку все ниже вдоль торса, пока на наткнулся на кромку куска одежды.

- У нас тоже, - насупился орк, позволивший оседлать себя какому-то зеленому эльфику, - не принято проливать кровь. Она обычно сама появляется, - пожал плечами чесслово не понимающий всяких укоров в эту сторону здоровяк, мол, а чего вы хотите: большой член, маленькая дырка, понятно, что что-то где-то будет рваться. Ну, или если вдруг захочется укусить партнера? Там ведь тоже без крови не обойдется. Но это же не обязательно! Что за странный эльф!

В прочем, дальше Азог не имел желания особо пререкаться с пояснениями, просто слушал что же ему будет ведать новоиспеченный учитель, снова и снова задаваясь вопросом зачем же эльфы усложняют так себе жизнь, что придумывают вот эти вот все абсолютно физиологически не необходимые штуки. Нельзя было и не подметить, что у раба как-то странно покраснело лицо, и это ведь при том, что конкретно сейчас его никто не трогает, не трахает, ему не больно - так от чего же? Подумав, что слишком сильно сжал ягодицы, вожак немного ослабил хватку, не намереваясь пока что делать кому-то больно.

- Всё ещё не понимаю, - нахмурилось и без того едва ли миловидное лицо орка, получая поцелуи то тут, то там, не то, чтоб получая от них удовольствие, но всё же точно поняв, что не испытывает и отвращение к подобным действиям "учителя". Наконец, открывая рот чтоб ещё что-то сказать, губы Азога столкнулись с губами блондина, который так отчаянно и страстно целовался, будто от этого зависела его жи... а, ну да. "Как тесто... - ощутимо напрягся орк, пялясь на такое близкое лицо и пытаясь хоть как-то повторять за длинноухим. - Не ебу как месят тесто," - здоровяк уже изрядно напрягался из-за того, что у него не получается. Ему такое не нравилось. И стоит ли говорить, как после вопросов о том, нужно ли отрывать губы, он изрядно удивился, когда его губу захватили зубами. Уже почти что приняв такой косяк со своей стороны как наказание за тупость, тут же Азог с удивлением обнаружил, что никто ничего не откусил, напротив даже - эльф устремился во второй поцелуй. Его нагое тело, которое можно было так безропотно лапать, изрядно возбуждало вождя ещё и тем, как само прижималось, потиралось, как руки раба скользили по торсу.. Что ж, так уж и быть - было решено ещё хотя бы раз попробовать. Вот только орку надоела инициатива со стороны пленника. Это он тут, вообще-то, альфа-самец.

Сминая губы партнера так же, как тот сам целовался ещё в прошлом поцелуе, голубоглазый даже немного не понял: вроде речь шла о языке, так почему снова работают губы? Какой-то дешевый учитель. Неуверенный, что делает всё правильно, Азог всё же приоткрыл рот и толкнулся языком в страстные губы длинноухого. Даже через одежду можно было ощутить, как о торс трется его член. "Он хочет меня? Меня?" - честно не ожидал такого поворота событий страхолюдина, тем не менее и сам уже изрядно стекая соками в желании присунуть. И почему он только сдерживался - кто знает. Наверное, чистое любопытство к новому.

Отстраняясь от поцелуя достаточно быстро после действий с языком, Азог слизнул лишнюю влагу с губ и заглянул в серые глаза. "Красивые", - только подумал он, как тут же отмахнулся от этой мысли, мол, не для этого они сейчас тут собрались. Прижимая к себе раба и поднимаясь с пола на ноги, орк тут же уложил груз на лопатки, вновь на мягкую постель, вновь нависая, до боли повторяя вчерашнее.

- Так ты получаете удовольствие не от действий, а от их значения? Что приятного в том, чтоб касаться губами? Зачем хватать губу зубами, если не хочешь откусить? - всё же продолжал ворчать низкий голос, пока лица не оказались на расстоянии нескольких сантиметров один от одного. - Орки пользуются языком. Покажи мне его. Этот поцелуй, полный похоти, - высунул свой язык вождь, ощущая, как по нему воистину слюнка стекает по этому тощему засранцу. В общем-то, не видя причин не продолжать, свободная рука, которой вожак не упирался в постель, распаковывала подарочек судьбы из черного мехового одеяла, коим так старательно тот прикрывался. Рука скользнула от бедер к паху эльфа, проверяя догадки. И точно. Что за извращенец. Азог впервые не задрал, но развязал шнуровку, расстегивая свои одеяния и снимая их полностью, отбрасывая в сторону, оставаясь таким же нагим, как раб. В конечном итоге, почему бы не побыть откровенным с тем, кого ты можешь убить в любой момент. Не желания конкретно сейчас причинять лишнюю боль - а вдруг ещё язык откусит - вожак затолкал член между тощей задницей и постелью, начиная двигать бедрами и занимаясь странным видом мастурбации, так сказать, в то же время прижимая рукой член длинноухого к своему торсу, потираясь о него при каждом толчке. "Какого хуя я творю," - всё хмурился вождь.

Ходит молва.. даже не так. Орки - беспощадные, жестокие и тупые, не умеющие чувствовать ничего, кроме похоти и ярости, так всегда говорят о них. Тогда почему же он видит столь разумного орка, который еще и так мило дуется? Словно ребенок, который еще учится рассчитывать свою силу. Его лицо для Руалара не было и в половину отвратительным, как считали прошлые жертвы крупного члена вождя. Может потому, что они не осмеливались присмотреться к нему из-за страха? У него своеобразный нос, но в остальном, Азог отличается от эльфов лишь крупной комплекцией, обилием мышц и отсутствием волос. Но его уши были тоже острые, а глаза невероятно красивого цвета. И клыки не выпирали, как у других орков. Его кожа была такой белоснежной, что здесь уже сам эльф чувствовал себя не таким из-за смуглости.

И ведь у него даже получаться начало. Он не понимал, хотя может это из эльфа плохой учитель, но все еще пытался и пробовал, что не свойственно его тупым подчиненным. И это вселяло в беловолосого маленькую надежду, что он сможет выжить. Как минимум, он может не умереть от разрывов органов из-за члена орка. Остается только все-таки пропитание, вода и не сдохнуть от заражения.

Неуверенный, неумелый поцелуй постепенно обрастал смыслом. Руа послушно прикоснулся к языку орка кончиком своего, приглашая его углубить поцелуй, робко и неторопливо переплетая, чтобы показать принцип действий, пока его не лишили этой возможности, разрывая поцелуй. Некая дозволенность сейчас так же сводила раба с ума, ведь он даже хватку слабил, неизвестно правда почему. И белобрысый даже не думал вырываться, обнимая своего Осквернителя за шею крепко и позволяя сгрузить себя на постель, что и вчера, но ощущалось это уже совершенно по-другому. По-новому.

- И значение, и само действие - они важны вместе. Вы целуете меня, господин, и я уже затвердел, - с придыханием ответил на милое ворчание орка, вновь плавно спускаясь ладонями с плеч на грудь, будто массируя ее и перемещаясь на талию, не прекращая говорить.

- Поцелуи, как прелюдия, вот мы уже в постели и оба хотим друг друга. Мне приятно целовать Вас, господин Азог, и даже прикусывать уже достаточно, - и Руалар был искренним в своей речи. Сейчас и еда отошла на второй план, выдвигая на первый желание кончить под сильным телом. Давно такого не было и уж точно никто не ожидал, что эльф достигнет такого под орком. Ему же такие же рабы даже не поверят! Скажи он, что сам грозный Азог Осквернитель, предводитель орков, захватившие большую часть страны, просит показать ему страстный поцелуй и аккуратно оглаживает бедра, за все время не причинив ни капли боли. Засмеют, что умом тронулся распутный эльф, башкой видимо сильно бился во время насилия!

И Руалар показал. Он с жадностью обхватил губами язык орка, посасывая его ощутимо и вбирая в рот, сам углубляя поцелуй. Переплетая языки, пытаясь миновать острые края зубов и вылизать чужой рот, истекая слюной. Ощущая широкую, шершавую ладонь на своем твердом, истекающим смазкой члене и рефлекторно толкаясь в нее, застонав в поцелуй. "Вождь удивляет все больше," - думал уже где-то на подкорке сознания эльф, растворяясь в возбуждении и ощущая, как горячий член проталкивается меж его ягодиц и одеяла, влажно толкаясь, имитируя полноценные движения во время секса. И было так хорошо в этот момент, что белобрысый едва не скулил в поцелуй, прикрывая глаза от удовольствия, тем самым оставляя влажные дорожки с уголков глаз. Прижимая колени к бедрам орка, чтобы удобнее зажать его член, потираясь собственным о твердый пресс и ладонь, дрожа всем телом под могучим вождем. Настоящий извращенец. Ладони судорожно оглаживали мускулистое тело до куда дотягивалось, покуда не кончил, крепче обхватывая Осквернителя и плотнее прижимаясь к нему, прогибаясь в пояснице, пачкая его торс своей спермой.

Был бы Азог девицей на выданье - он бы точно засмущался от подобных, надо признать, достаточно смелых слов эльфа. Как тому вообще пришло в голову сказать, что он твердый, что они хотят друг друга, и, главное, почему это так сбило с толку вождя? Разумеется, едва ли кто, кроме орочьих женщин, ему говорил о подобной похоти. Были и те, которые подобными хитростями пытались подобраться поближе, чтоб навредить. Но этот идиот.. он так искренне прижимается, совершенно безоружный, нагой, с сочащимся членом.. Похоже, орки его и правда возбуждали. А то, как ещё вчера он смело давал отпор страже и как сегодня отчаянно жаждет близости именно с Азогом начало сводить последнего с ума. Он и сам не заметил, как где-то в глубине души вознес этого раба над остальными, дал ему какой-то особый статус. Особо интересная игрушка.

Поначалу напрягаясь в поцелуе, вскоре уже более расслабленно двигаясь, будто в миг осознав всю суть этих действий, ну или, о крайней мере, их технику. С удивлением было обнаружено, что обмениваться слюной достаточно... возбуждающе. Почему-то орки, сводя все свои прелюдия к облизываниям друг друга, никогда не облизывали рты. Самое время ведь задаться вопросом почему, пока собственным языком бороздил просторы эльфийского ротика. смешивая слюну и ощущая каков же этот пленный на вкус, не желая чтоб это прекращалось. Языки так причудливо сплетались, ротик эльфов был такой маленький, без острых зубов, но такой вкусный, будто какой-то особо деликатесный фрукт, да такой сладкий, что орк сам того не замечая поддался более раннему совету закрыть во время поцелуя глаза.

Наконец, Азог почувствовал, что на руке и торсе оказалось что-то теплое, вязкое, а воздух заканчивается, потому поспешил отстраниться, выдыхая во влажные губы длинноухого. Голубые глаза распахнулись в удивлении, когда тот увидел, что уголков глаз любовника течет то же самое, что и у всех тех игрушек, что были до него. Пожалуй, большое и грозное создание впервые растерялось. Он ведь не хотел причинять боль. Когда он успел? Наверное, орки просто не созданы для чего-то большего, чем то, что делали всегда, но.. почему же тогда эльф надрачивает свой член о чужую руку, почему не отталкивает, но напротив - ласкает руками торс?.. Господи, попытки понять это причудливое создание поистине когда-нибудь доконают вождя!

- Почему у тебя жидкость из глаз? - всё ещё упираясь локтем в постель, ладонью этой-же руки Азог провел по лицу пленника снизу вверх, убирая все волосы и в полной мере открывая прелестное личико. Слезы его возбуждали сильнее. Это возвращало к той звериной сущности, которой все орки были так подвержены. Но зверь по прежнему сдерживался, убирая руку с кончившего члена и вытаскивая свой из под задницы партнера, переложив его тому на пах и продолжив потираться, напрягаясь всем телом, сцепляя зубы и кончая тому на торс (лишь бы снова не запачкать белье). Зрительный контакт не прерывался. Эльф был слишком непонятен. - Ты говорил, что тебе "приятно", почему течет жидкость? - уже более агрессивно рыкнул орк, будто его кто-то где-то обманул. Наконец, фыркнув, клацнув языком и отвернувшись, поднимаясь, орк растерял всё настроение. Почему-то он воспринял это как личное оскорбление. Он ведь на мгновение даже поверил, что его впрямь хотят. "Орки мерзкие", - напомнил он себе, подмечая, что даже сам не любит трахаться с представительницами его вида, а уж тем более - с представителями, хотя они между собой едва ли чем-то отличаются.

- Еда твоя, - не очень довольный, вновь с хмурым выражением лица прошипел орк, вытираясь о чужое одеяло и вновь надевая на себя ранее сброшенную одежду. В конечном счете, рабам нельзя верить. Ни в чем.

Руалар настолько погрузился в приятные ощущения, содрогаясь в оргазме и наконец отпуская чужой язык из плена, что до него не с первого раза дошел смысл вопроса вождя. Нега от удовольствия растекалась по всему телу, отзываясь приятной слабостью и томностью. Разлепляя заслезившиеся глаза, беловолосый столкнулся с удивленным и растерянным взглядом голубых глаз, так же подмечая это с удивлением. "Что-то не так?" - обеспокоенно было задумался эльф, положив одну ладонь на щеку орка, а вторую перемещая на его член, который переместился на его пах, потираясь о торс и заставляя вздрагивать, когда трется о теперь уже сверхчувствительный член. Придавливая ладонью член орка так же, как это делали ему, и сдвигая ноги так, чтоб член терся и меж бедер, Руалар выдохнул лишь, когда новая порция горячей жидкости оросила его торс, а член под рукой ощутимо пульсировал. Облизывая губы, на которые попала капелька, остроухий не разрывал контакта с глазами орка, от того и не понимал, что же не так, ведь его даже погладили по лицу. "Может ему непривычна такая мастурбация и он хочет внутрь?" - заволновался, приподнимаясь на локтях с постели.

И тут он наконец расслышал вопрос. "Он беспокоится, что сделал мне больно?" - шокировано крутил мысль раб, растерявшись в полной мере. Он и среагировать не успел, как орк обиженно засобирался, словно брошенная девица, у которой сорвали цветочек, а жениться не пообещали. Руалар расстроил своего хозяина в том плане, в каком СОВЕРШЕННО не ожидал расстроить. И это было удивительно. И это вызывало жгучий трепет в груди и ком в горле. "Как так все могло обернуться?" - приходя в себя и кутаясь в меховое одеяло, эльф поспешил подползти к краю постели и схватить Азога за руку, повиснув на ней.

- Господин, мне правда было приятно! Лить слезы можно и от счастья, сильного удовольствия, - обеспокоенно залепетал, стараясь вновь поймать взгляд орка, чтобы объясниться. - Я ведь кончил - это ли не подтверждение, что мне правда очень приятно с Вами? - старался не сильно прижиматься, чтобы не запачкать спермой вождя, которому может это не понравиться и даже на предложение еды не отреагировал. - Вы не сделали мне больно, господин Азог, - кусал припухшие, после всех старательных поцелуев, губы Руалар, желая разрешить недопонимание.

Азог всё сидел и сопел недовольно в две дырочки, называемые носом, боковым зрением всё же наблюдая за своей жертвой. Он, на удивление, даже не пытался обвинить весь мир или эльфа в несправедливости и/или лжи, сам отлично понимаю, что сказать можно что угодно когда на кону стоит твоя жизнь. Ему самому не раз подобным образом врали. Так с чего же он решил, что это существо чем-то отличается от остальных?

- Ха? - недовольно перевел взгляд на вновь прилипшего к руке длинноухого Азог. Как по волшебству, тот, похоже, понял в чем была проблема и поспешил сгладить углы, заверяя грозного вождя, что всё было хорошо. И последнему было приятно это слушать. Правда. Он сам от себя не ожидал, что ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО соизволит обратить внимание на чьи-то ещё чувства во время спаривания. К тому же, в этот раз он даже не вставил, сделал что-то странное, будто маленький ребенок, который сует эрегированный член во все щели познавая этот мир.

- Думаешь, меня это волнует? - ухмыльнулся здоровяк, взяв себя в руки и поймав взгляд серых глав своими. Волнует, на самом деле. Слова действительно успокоили. Но признаться в этом даже самому себе всё ещё достаточно сложно. - Не переоценивай себя, раб, - грубые пальцы взялись за подбородок эльфа, запрокидывая его голову, пока к личику приближалось орочье. - Уговор есть уговор. Я понял почему вам, эльфам, нравятся эти... поцелуи. Так что еда твоя. - и даже во время разговора Азог продолжать напирать, приближаясь к прелестному лицу пленника, задерживаясь от него в едва ощутимом расстоянии. Так странно. Узнав о поцелуях всего-лишь меньше часа назад, злобный орк уже хотел поцеловать это, с виду, невинное создание. Видимо, что-то в этих действиях и правда было, что-то такое.. сакральное, до чего грубым оркам ещё далеко.

Сдержав себя в руках, не желая вновь поддаваться на этого эльфийского искусителя, голубоглазый грубо вырвал своя руку с плена объятий и резко отстранился, и вовсе поднимаясь с постели. Хватит, по состоянию на сейчас точно хватит всех этих необычных ощущений, так туманящих всегда здравый рассудок вожака. Не проронив больше ни слова, мужчина просто развернулся и направился к выходу, вскоре хлопнув за собой дверью.

- Кормите его пять раз ко дню отборным мясом. Он не должен быть таким тощим, - проронил он стражнику под дверью, после разворачиваясь и уходя восвояси, контролировать как там кто и что делает.

* * *

Наблюдения за мучениями рабов, как и прежде, приносили удовольствие, но никакого внутреннего покоя. Большой белоснежный орк развалился на кресле и, вальяжно закинув кисть ноги на другую ногу, облокотился лицом на ладонь. В подземелье под замком достаточно зябко, измученные стоны и хлест плеток хоть как-то разбавляли нависшую над вожаком скуку. Что за досада. И как только он отвлекался от всего происходящего вокруг, так сразу мыслями возвращался в тот момент, когда его обеспокоили слезы эльфа. Вздор.

- Эй, вы. Приведите мне того раба, - тыкнул Азог на рандомно попавшего под взор эльфа. -Хотя, к черту, - уже и сам поднялся со своего места предводитель, направляясь к выбранной жертве самостоятельно. Если подумать, то даже когда его схватили, тот белобрысый пленник не издал ни звука, лишь для смелости хлебнув огненного вина. С тонких губ сорвался смешок.

- Ты, - низкий голос эхом разнесся по пещере, тогда как раб, к которому обращались, тут же покрылся мурашками, несмело поворачивая голову к источнику звука.

- А-азог, - дрожащим голосом попытался завопить тот, на деле издав едва различимый лепет. Не мелочась и без всяких прелюдий, белый орк схватил эльфа за грудину и впечатал в стену спиной, подходя вплотную. - П-пожалуйста, н-не у-у-у.. н-не убивайт-те мен-ня, - начал жалко лепетать тот, что заставило вздернутый орочий нос поморщиться от отвращения к подобному типу поведения.

- Поцелуй.

- А-а?.. - опрометчиво решил упасть на дурачка эльф, не поверив своим словам.

- Покажи мне поцелуй, - продолжал орк, решаясь понять что же это такое было и почему ему тогда захотелось поцеловать того пленника, который так отчаянно клялся, что ему было хорошо, прижимаясь. Эльф, прижатый к стенке, так и не подал никаких признаков повиновения, от чего Азог сам впился, как умел, поцелуем в его губы. Надо ли сказать, что окружающие абсолютно не понимали что происходит, в особенности орки-поданные, которым понятие поцелуя в принципе было чуждо.

Наконец, губы эльфа начали как-то там да шевелиться, а сам он осмелел, что ли, решив, что хорошей идеей будет оторвать сильному противнику, в руках которого твоя жизнь, губу или язык. Как и пленник, этот попытался захватить зубами хоть что-то, но после резко сжал челюсть. Увы, грубая орочья кожа не создана для того, чтоб её так просто разрывали, но вот струйка крови с места укуса губы пробежала. Вырываясь из плена чужих зубов, Азог лишился небольшой части нижней губы, едва заметной, ничего особенного. А вот глупый раб, не понятно на что вообще надеявшийся, лишился головы, как только рука вожака скользнула с грудины к шее, смыкая на ней пальцы с такой силой, что, по итогу, они прорвали кожу, травмируя дыхательные пути.

- Жалкий, - Азог сплюнул со слюной скопившуюся во рту кровь и, развернувшись, направился назад в комнату. Либо он делал что-то не так, либо это ни черта не приятно делать с кем-то, кроме того зазнавшегося засранца, которому совсем скоро будет предъявлен счет за травмированную губу.

Сердце из груди готово было выпрыгнуть, когда Азог посмотрел на раба таким недовольным взглядом. Он ведь так старательно выстраивал доверие, как ни с кем и никогда, было бы обидно потерять эту ниточку из-за недопонимания какого-то. Руалар ведь правда не врал. Такого интересного петтинга у него не было, необычного, хотя действия были самые простые. Учить оказалось интересно. Поэтому эльф просиял, когда понял, что вождь перестал на него злиться. Ворчал, да, прям как он любит, показывая свое величие. Но недопонимание разрешилось. Мошенник не стал мешать орку ставить его на место, понимая, что так просто, как девушка, место которой он занял в этой комнате, не умрет. Руалар заинтересовал Азога, а Азог заинтересовал Руалара. С этим можно работать.

Правда он думал, когда грубые пальцы сжимали его челюсть, напоминая об уговоре, что в нее хотя бы поцелуют, раз вождь все понял. И был немного разочарован, когда этого не случилось. Будто..хотел этого не только из выживания? Сородичи его точно проклянут за такие интересы, если узнают! Но он такой очаровашка, кто посмел сказать, что у Азога Осквернителя только две эмоции? Раб уже насчитал штук пять. Облизнув рефлекторно губы, пленный любовался шрамированным лицом, отмечая, что чем дольше наблюдает, тем сильнее ему хочется прикоснуться и вновь провести так ласково время. "Может он околдовал меня? Гипноз? Хотя это не в стиле орков..." - снова задумался, упустив момент, когда господин стал вырываться и очухиваясь, когда уже полетел на кровать лицом вниз, потеряв опору. "Хоть на мягкое.. бля, теперь мое одеяло совсем грязное," - недовольно нос сморщил эльф, откидывая волосы и приподнимаясь под хлопок двери. Еду оставили, а воду?!

"Вот выпендрежник!" - все фырчал себе под нос, кутаясь сильнее в одеяло и уже более смелым взглядом разглядывая комнату. Ничего нужного для ухода за собой или комнатой нет, лишь тряпка, именуемая его одеждой, валялись в углу. Оторвав небольшой чистый кусок от нее, он протер стол, перенес туда свой обед и направился закатывать скандал. Конечно, охрана его никуда не выпустит, поэтому оставалось просить только ее. Никому не секрет, что они всегда сторожили комнату вождя орков, у которого и до завоевания гномьей горы была куча врагов.

- Воду. Ведро воды. Принесите мне, Азог приказал все убрать, - выдумал причины бывший сердцеед, откидывая белоснежные волосы с плеч и сверля взглядом охранника.

- Шлюха! Он не.. - начал было блеять орк, но эльф выдал ему такой шквал ругани, размахивая руками с пыльной тряпкой, угрожая рассказать все господину и перекладывая любую ответственность, так что запуганный несчастный согласился и через какое-то время принес ведерко с водой. Не шибко большое, хватит лишь на сегодня, но хоть так сойдет. Руалар не был уверен откуда он его взял и пригодно ли оно для питья, так что рисковать не стал.. А то орки очень обидчивый народец, пусть и тупой. Злопамятные. Может он туда плюнул.

Пока он ждал воду, то успел съесть всю зелень и овощи с тарелки, замахиваясь уже даже на мясо. Жирная свинина изголодавшемуся эльфу не зашла, да и желудок сейчас такое не примет, а вот зажаренная птица пошла на ура.

После же, используя найденную тряпочку, смуглый чистюля решил хоть немного отмыть свой торс, бедра, а после и одеяло, чтобы спать в нем спокойно. Осталось немного воды и на его "законное" место у стенки, на котором до него было еще хер знает сколько существ.

Он так и ходил замотанным в меховое одеяло, больше не имея даже условленной одежды. Да и так ли она ему нужна? И ворвавшийся Азог застанет его как раз за скептическим осматриванием козьего коврика на уровне вытянутой руки. Обычно этот жест означал, что вещи конец и она непригодна для использования, и Руалар отрицает ее существование. От громкого хлопка двери эльф выронил ее, вздрагивая, как нашкодивший ребенок.

Итак, дорога от подземелья к какому-то там этажу замка, где и была размещена комната местного владыки, была не короткая, оттого и было время поразмышлять о положении вещей. Какого-то черта все мысли занимал тот проказник-эльф, оставленный в качестве новой игрушки. С таким необычным нравом удивительно, что его не убили в первый же день рабства и, тем не менее, он как будто сам нашел Азога, случайно встретивши его в стенах большого дворца. А теперь.. все полтора спаривания и внутри как-то беспокойно всё от мыслей о нем... Сказать, что орк был обконфужен - ничего не сказать.

Тем не менее, не смотря на долгий путь, Азог даже не подумал позаботиться о том, чтоб смыть с себя лишнюю кровь - как свою, так и нет. На одной руке застыла кровь из шеи непокорного раба, а брызги запятнали ещё и белый торс, От губы по подбородку стекала небольшая струйка крови - это и не удивительно. Маленького кусочка всё же не хватало.

- Ты, - уже в дверях рявкнул орк, проходя внутрь собственной комнаты и взглядом ища предмет ярости, сразу-же к нему приближаясь. - Ты гово... а? Что происходит? - недовольно вскинул бровной мышцей голубоглазый оглядывая комнату ещё раз. Сейчас дошло, что еда, оставленная на полу, стояла на столе, который, о ужас, не был покрыт прекрасным, матирующим слоем пыли. Одеяло же, о которое ранее был вытерт член, было влажноватым, но чистым, а эльф, забившийся и высматривающий что-то там в углу, был (не то, чтоб на удивление) напуган. Наконец, под ноги попалось ведро с остатками воды.

- Откуда оно здесь, Мухибар? - явно недовольно занизил свой голос окровавленный орк, сверля взглядом фигуру в углу. - Что происходит? - повторил уже звучавший в этих стенах вопрос мужчина, уже более осмысленно его задавая.

И, о боги, Руалар выпустил с новыми знаниями орка всего на несколько часов, а тот вернулся уже весь окровавленный и злой до чертиков. "Какого хрена?!" - не менее обескураженно задавался логичным вопросом эльф, подбирая остатки одежды и отрывая последний чистый кусочек от нее, который, вообще-то, хотел для себя оставить. Чуть смачивая ее водой и поднимая с колен, придерживая одеяло свободной рукой, эльф приблизился к орку и стал вытирать его окровавленную руку чисто на рефлексах. Его мать была лекарем и еще с детства он умел оказывать первую помощь и несложные операции.

- Уборка! Я не могу без воды! Поэтому достал охранника, чтоб он принес, не наказывайте его, - бурчал себе под нос беловолосый, оттирая кровь с руки и понимая, что она была не Азога. С одной стороны это облегчение, а с другой - он ведь кого-то успел уже убить.. Сглатывая, Руалар поднял глаза, натыкаясь на кровь на груди, шее и, наконец, отмечая губу. Точнее, немного оторванный кусочек. Удивленно вскинул светлые брови, не понимая, как его так могли в бою отделать.

- И я Руалар. Что с вашей губой, господин Азог? - осмелился поинтересоваться раб, пытаясь понять, как же ему обработать рану Азога, не имея ничего, кроме тряпки и сомнительной воды, на которые и опустил озадаченный взгляд. А потом снова на ранку, но уже с подозрением. "Ну не мог же он.. Да не-е-ет, не мог. Азог бы не стал пытаться сосаться с кем-то незнакомым." - отрицал свои подозрения эльф. Он не для этого рассказывал ему о значениях подобных действий и практически сблизился.

- Мгхм, - многозначительно хмыкнул на заявление об уборке орк, едва ли физически не ощущая действие всех шестеренок в голове. В общем-то. он не возражал уборки - чистота или её отсутствие его мало волновала, да и эльф этим занимается же когда того в комнате нет, не во время спариваний же. С другой стороны, с каких это пор всякая падаль типа рабов может отдавать приказы охране, чтоб те ещё и исполняли?! Неслыханная дерзость.. но почему-то от этого даже какая-то гордость внутри просыпалась. Уж точно не самую простую игрушку себе подобрал. Наказание охраны быстрым решением было перенесено на попозже, а вопрос жилищных условий вознесся в ряд "для раздумий".

- Руа... - орк смиренно наблюдал как его руку заботливо обтирают, после осматривают, а потом уже и губу замечают, задаваясь вопросом что произошло, - ...лар. - похоже, вчера Азог был слишком пьян чтоб запомнить имя правильно. Но и имечко, конечно, - Какое странное имя, - на абсолютно спокойных щах заявил что думал голубоглазый, как раз устанавливая зрительный контакт с длинноухим. - Руалар, - уже более агрессивно рыкнул вождь, вспоминая с какими предъявами он сюда пришел. Вырывая ранее окровавленную руку из заботливых ладошек эльфа и тыкая пальцем себе на губу, орк, скорчив недовольную гримасу, всё ещё очевидно недовольно рычал, - ты говорил, что во время поцелуев не надо откусывать ничьи губы! - подобная претензия сама собой вырвалась и, надо сказать, это действительно звучало комично с уст такого здорового и грозного создания, да настолько, что даже до Азога дошла степень абсурда, заставляя успокоиться. Вновь его пальцы оказались на подбородке пленника, подтаскивая такую маленькую мордашку к себе и опуская свою здоровенную харю к нему. Может, это из-за наличия воды, может, из-за того, что он был в этой комнате уже два дня, но даже так - пах он куда приятнее чем тот раб, имени которого история никогда не узнает. Здоровый орк провернул всё то же самое, что и несколькими десятками минут ранее - припал губами к чужим и, насколько умел, начал их сминать, всё ещё понятия не имея как замешивать тесто, ведь этим всегда занимались рабы. Всё же, Руалар и впрямь оказался достаточно особенным.

- Не противно, - вскоре отстранившись от поцелуй облизнулся орк, понимая, что, похоже, и длинноухому пришлось попробовать поцелуй со вкусом железа. - С ним было тошно, с тобой - нет, почему? - продолжал свой путь натуралиста вождь, заглядывая в серые глаза. Казалось, ещё немного и он оближет это личико от подбородка до лба. Если кому-то и стоило волноваться о том, что его околдовали, то явно не этому хитрожопому эльфу.

Ну хоть на счет уборки он не стал противиться, пусть и ответ его не означал ни да, ни нет. Может и охранник поживет подольше.. По крайней мере, эльф не хотел такую глупую смерть иметь на своей совести.

Он впервые слышит свое имя в этом затхлом и жестоком месте, так что настроение поднимается и глазки сверкают. Все же не "раб, шлюха, сучка, подстилка" и прочие не очень приятные эпитеты, никак не соприкасающиеся с его настоящим именем. И пусть оно даже кажется кому-то странным, он и не спорил, что эльфийские имена сложные, к тому же, у них их как минимум три и все длинные, как член вождя. Так что пусть хоть это выучит.

- Оно означает "сверкающая звезда"! - с гордость поведал эльф, прежде чем его имя тут же омрачилось гневными нотками. "Ну что я могу успеть натворить запертым в комнате?" - задумчиво пожевал губы, немного ежась от громкого голоса, но стойко перенося невзгоды, ведь он не виноват! Ну, за ведро воды не поругали, значит не виноват!

И руку вырывают, опять дуется. "Так, стоп.." - озадаченно уставился беловолосый на укушенную губу. А после, - одному богу известно почему, - стал закипать.

- Правильно, не надо откусывать! Но я так же говорил, что это делается только с любовниками и возлюбленными. Вы кого-то поцеловали? - едва держал свой голос на средней высоте Руалар, едва сдерживаясь, чтобы не завопить. Тряпка, сжимаемая все это время в ладони, упала в ведро. Ух, будь они знакомы чуть дольше и на более равных правах, то эльф бы такой скандал учинил орку за непрошенные поцелуи с чужими. Да и сейчас бы высказал все возмущение, пусть и в более привычной форме, да только заткнули его пресловутым поцелуем. Не сказать, что ему было неприятно, - хотя немножко обидно, интересно, с чего бы? - но не очень вкусно. Все-таки кровь не его любимый продукт, такой металлический привкус, словно облизываешь молоток. Тем не менее, он рефлекторно облизнулся, когда же его отпустили. Может он даже когда-нибудь испечет Азогу пирог. (покажет тесто) Но вождь и так уже неплохо целуется для первых раз.

Так, нет, он морочит ему голову! Хотя, этот раб был невообразимо туп, раз решил попытаться убить вождя орков таким методом, не так уж Руалару его и жаль. Азога теперь, кстати, тоже.

- Со вчерашнего секса мы с вами любовники, вы меня уже поизучали и немного знаете, а это был незнакомый левый раб, которого вы вдруг поцеловали. Не все такие, как я! - начал свою занудную лекцию такой же раб, скрещивая руки под грудью очень возмущенно, сопя. - Вы должны быть хотя бы симпатичны этому существу, чтобы он захотел целоваться. Ваши подчиненные точно захотят, а вот эльфы - единицы, - обиженно хмыкнул, голову отворачивая. Странно, что он не радуется, ведь таким способом внимание вождя орков могло переключиться, а он вернуться обратно в прежние условия, в которых выживал. Однако ж, какой-то вредный червяк так и сидел в нем, заставляя язвить и обижаться из-за того, что желанный - где-то в душе- поцелуй достался неизвестно кому. Еще и оставил после себя пустоту на губе господина.

Орк, на удивление, задумался. Позволяя абсолютно сумасбродное поведение пленника, ну, или хотя бы не реагируя на него в агрессивном ключе, Азог всё же был определенно озадачен. В общем-то, его и правда предупреждали, что целуют только любовников и возлюбленных. Но разве Руалар являлся хотя бы кем-то из перечисленного? Хотя, наверное, не смотря на то, что он раб, его всё же можно причислить и к любовникам. Тяжесть мыслей в голове вынудила орка придержать уже свой подбородок пальцами, сначала пялясь в стенку и обдумывая услышанное, а после уже и ища выход из ситуации.

Почему-то, поведение раба его возбудило. Азог, конечно же, заметил, что тот был крайне недоволен, но вот чем именно бесчувственному орку уже не казалось столь очевидным. Просто в одно мгновение вспыхнуло желание вновь сделать его своим. Руки сами потянулись к бедрам, притаскивая так и пылающее возмущением тело к себе. Склоняясь к тонкой шейке укутанного в шкуры тела, в голове орка, наконец-то, сошлись шестеренки.

- Понял, - холодно, даже несколько отстраненно начал говорить он, потираясь возбужденным пахом о торс пленника, в это же время проводя языком по его шее. Он должен помнить кто им владеет. Азог должен помнить, кем владеет он. Полоска за полоской появлялась лишняя влага на шее Руалара. Любовники.. Ха-а, слишком много чести для раба. Но, почему-то, не очень хотелось с ним сейчас спорить, опуская звездочку на землю. - Значит, я должен целоваться только с тобой? - уж с орками, увольте, их вожак сам в жизни целоваться не захочет, а эльфы.. разве он кому-то может быть симпа.. погодите-ка. - Так я тебе симпатичен? - голубые глаза сверкнули, стремительно пытаясь уловить хоть какие-то эмоции на лице длинноухого. Господи, как же хотелось его трахнуть. Почему именно с ним Азог уже во второй раз сдерживает пыл, тогда как раньше не раздумывая бы повернул и трахнул?! Пожалуй, ответ таился в наслаждении поведением. Другие были слишком скучные, пугливые. Но не он.

- Тебе не противно мое лицо? - снова выпрямляясь, орк захватил свою игрушку за бедра и подтянул на руки, уже через шаг-второй впечатывая того в стенку спиной. Ощущения совсем не такие, как с тем, уже мертвым. Член уже начинался сочиться, вновь пачкая одежду, а терпение исходило на нет. - Эльф, какого черта ты творишь? - зарычал Азог, заглядывая прямо в лицо этому идиоту, который, по всей видимости, вообще не понимает что происходит, в какое положение он себя загоняет и, самое главное, даже представить себе не может чем чревато похищение сердца одного из главных злодеев средиземья.

А Руалар возмущенно сопел, скрестив руки под грудью - тем самым еще придерживая обмотанное вокруг торса меховое одеяло - и не смотрел на своего домомучителя-изменщика. Нет, вы только посмотрите на него, он сразу как дите малое пошел показывать остальным что умеет! Хотя стоило это понять еще только попав в плен, письки же они сразу показывают, как только рождаются на свет.

"Интересно, а что подумали рабочие эльфы, узрев такую устрашающую картину?" - больше уже от злости уходил в любопытство Руа, вовремя отвлекаясь на чужие прикосновения к свои бедра. Еще и лезет, вы посмотрите! Мало ему было?! "Сначала обидят, потом бежит возмущаться и требовать бобо зализать?" - поднял взгляд на бледное, испещренной шрамами лицо, задерживаясь на маленькой ранке.

Руалар не понимал своих чувств и того, что происходит между ним и орком. Но осознавал, что в какой-то мере ему приятно, что его не убивают, не нагибают без прелюдий, а даже.. желают "владеть", приятно вылизывая слабое местечко эльфа, будто зализывая свою вину. Ощущать себя особенным оказалось.. чертовски соблазнительно. Странно, что он стал ощущать это в рабстве у орка, а не в собственном лесном доме. Или это потому, что любая привилегия, означающая еще парочку прожитых дней, так опьяняет? Насколько уже свыкся с отсутствием прав на собственную жизнь за какие-то полтора месяца.. Но если не углубляться, то ему повезло с Азогом. Другой бы уже давно прибил.

Что орк там понял эльф не разумел, а когда хотел было спросить, то потерял дар речи, как и в прошлый раз, от такого вылизывания. Насколько же приятный обычай у этих орков.. как раз по вкусу Руалара. Он буквально таял в больших ладонях Осквернителя, подтекая и забывая из-за чего вовсе злился.

- Со мной.. - туманно пробормотал беловолосый, обхватывая тонкими ладонями широкие плечи, позволяя тем самым одеялу немного сползти с тела. Немного смущал только ощутимо упирающийся в бедро стояк вождя.

- С-симпатичен, - жарко выдохнул в чужие губы темнокожий эльф, поворачивая голову и, смущенно подбираясь, удивленно вперился взглядом в голубые, чистейшие глаза. "Что я только что сказал?! Чертов язык!" - то ли пеняя на свой, то ли чужой, закусил нижнюю губу, пугливо посматривая на вождя. Он, конечно, не соврал, но и как на подобное может отреагировать орк - не знал. Может он станет обращаться с ним хуже, понимая, что Руалар и это примет? Воспользуется им? Мысли жужжащим роем крутились в голове, накручивая, пока Азог уже властно подтянул тощего эльфа на руки и зажал между стеной и своим стояком, что теперь недвусмысленно упирался куда-то выше бедер. Он выслушал вопросы и отчаянно выпалил на рычание:

- Мне нравится ваше лицо, господин Азог. Вы очень брутальный! А что творю.. мыться хочу! - в миг перевел тему великий чистоплюй, сразу же просияв и поощрительно погладив вождя по лысине. Гладенько так, прямо как яйцо. - Если не вымоюсь, то заболею.. у вас тут в замке есть такой замечательный источник! Делать приятные вещи можно и в воде, господин Азог, давайте сходим? - уже более заигрывающе прошептал в орочьи губы, облизываясь и потеревшись острым кончиком носа о чужой приплюснутый. Оттягивал неизбежное, желая убить сразу двух зайцев. Сперма в заднице находясь так долго слишком вызывала дискомфорт, особенно, когда ему нужно было присесть за вещами, к тому же это верх антисанитарии! Такого Руалар терпеть не мог. Он неловко улыбался сильнейшему вождю, поглаживая его за немного острым ухом, словно котенка и отчаянно строил глазки. Если трахаться в комнате, то потом у него не будет сил просить искупаться, а это чрезвычайно важный урок, который следовало преподать до исчезновения вождя по делам.

Честно говоря, с этим эльфом Азог познает много нового - и всякие там новые штучки "чтоб было приятно", и как удивительно легко, можно сказать, за пару секунд сбить уверенный орочий стояк до состояния вялой соски. Совсем не сексуально пытаться подобным образом манипулировать большим и злобным созданием, к тому же, подобное поведение было едва ли продуктивно - орка, скорее, такое раздражало, заставляло лицо кривиться в неком агрессивном недовольстве. Руки разомкнулись, позволяя эльфу в вольном скольжении падать на пол. смягчая приземление только одеялом, а с лица вырвалось непроизвольное фырчание.

Почему этот раб думает, что вождю есть дело до его здоровья?! Ну заболеет и заболеет, значит, срок его пригодности сократится. Разве не так обычно ведут себя с пленными? Просто используют пока могут, а когда не могут - выбрасывают.

- И какое мне дело? - посмотрел сверху вниз всё ещё негативно настроенный орк, буквально цедя сквозь зубы слова. - Ты - раб, - лишь напомнил о месте эльфа в этой пищевой цепи голубоглазый, следом разворачиваясь и убираясь из комнаты, не оглянувшись ни разу. Такое поведение определенно его не радовало, отчасти именно потому что он понимал - слишком много этому длинноухому позволяется. И уж тем более для него было ясно, что слишком много позволяет тому как раз таки он сам. Если с едой ситуация была ещё забавная - сам Азог был заинтересован узнать на что способно загнанное в угол существо, чтоб достать хотя б немного пропитания, то сейчас это выходило уже за все рамки. Этот поганец просто не боится своего хозяина! Не боится! Орка от этой мысли распирала ужасная злость. Он чувствовал, будто всё выходит из под контроля.

Чтоб убедится, что он всё ещё держит всё под контролем, было принято решение пойти и отыметь кого-то другого. Страх в глазах выбранной "жертвы" лишь распалял жаркое возбуждение, лобызание собственного превосходства. Властно прижимая раба к земле, ощущая, как от собственных габаритов рвется чужое тело, наблюдая, как следом за его желанием пробуждается желание у подчиненных, от чего только больше пленных эльфов, гномов да людей страдало - да, всё это возвращало Азогу ощущение власти, всё это позволяло ему вновь ощутить себя собой. Вот только не давало того потрясающего наслаждения, которое всегда было обеспечено раньше. Внутренние изменения не нравились вожаку, он начинал снова раздражаться, но уже на самого себя - он добровольно позволял себя менять. Внезапно глаза застелила красная пелена, стоило орку кончить, как бедное существо, изнывающее от боли и страха, тут же было разорвано голыми руками, окрасившимися в алый цвет. Снова.

Когда Азог пришел в себя, он обнаружил лишь некое подобие массовой оргии и парочку разорванных, по примеру жертвы вождя, трупов. Пожалуй, с контролем гнева у него есть определенные проблемы. Однако, давно он не срывался прям настолько.

Оглядев себя, испачканного в чужой крови, с ног до туловища, вождь хмынкул. Похоже, теперь ему и правда надо сходить в купальни.

- Ты. Приведи моего раба в купальни, - лишь напоследок бросил какому-то случайному подчиненному окрасившийся красным орк, направляясь в так предусмотрительно построенные гномами купальни, получающие сразу теплую воду из подземных источников.

"Он должен увидеть кто я такой. Должен осознать".

Поспешил и заигрался. Руалар действительно позабыл с кем имеет дело, слишком обрадовавшись тому, как все складывалось. За что и поплатился. Взгляд светлых глаз столкнулся с открытым недовольством голубых и эльф побледнел. Спину неприятно покоребило о ледяную, каменную стену - он резко начал падать, потеряв опору под собой, зашипев от боли в спине и ушибленных ладоней, которые успел подставить для смягчения приземления. Ну, собственно, он действительно на своем месте. Ноги запутались в одеяле, кожа горела, как и щеки от стыда. И мрачная тень нависала над ним, презрительно окидывая взглядом. Руалара окатило ледяной водой от подобного тона и голова повернулась в сторону, словно от хлесткой пощечины. Освежающей такой. И язык он свой проглотил, поджимая губы, на которых еще ощущались остатки металлического привкуса.

"Если бы я только не проявил слабость, вернувшись домой, то мне бы не пришлось здесь пресмыкаться для выживания," - злился сам на себя за свою глупость эльф, кусая губы и растирая ладони. Пойти в дань оркам для эльфийской семьи с одной стороны означал почет - эдакий жертвенный агнец, которого приносят для всеобщего блага, а с другой - удобная возможность спихнуть неугодных, таких как Руалар. Позора семьи, бесстыдника, не приносящего пользу роду, лишь порочащий светлую расу. Ему не повезло вернуться в город под конец сбора дани, со слабой надеждой, что раз от отказался от фамилии и принадлежности к роду, то о нем просто забудут, как о страшном сне. Подтягивая колени к груди и утыкаясь в них лицом, эльф запустил пальцы в волосы, раздраженно массируя кожу голову. Теперь он просто раб, едва сохранивший остатки гордости и свое имя. Оскверненный, униженный и бесправный. Но все такой же жадный.

Он не знал сколько так просидел, прокручивая в голове множество мыслей и вариантов исходов событий. Ему-то повезло, что не убили сейчас, но не являясь дураком Руалар понимал, что другим, там, за тяжелой дверью, уже так не повезет. И та кровь и слезы, что проливаются в мрачных стенах замка - на его руках. Казалось бы, раз нашел ключик, то пользуйся с умом для своего выживания. Ведь настроение вождя - штука важная, от нее зависит жизнь и смерть. А он умудрился его испортить. И ладно, если бы за это умер сам. Но теперь за его эгоизм расплатится кто-то другой.

Эльф вздрогнул, когда дверь заскрипела и резко вскинул голову, ощущая, как в ушах бешено бьется сердце от страха. Но это был всего лишь низкоранговый орк, который пришел его забрать. От стены разомкнули цепь и с грозным рявканьем дернули, вынуждая подняться, резво подобрать свое меховое одеяло, кутаясь так, чтобы было по минимуму видно голую кожу - мало ли какие там еще смертники по пути будут, не знающие о его принадлежности вождю - и шлепая босыми ногами по каменному полу.

Страшно было брать ответственность за чужие жизни. Руалар не был готов к такому, когда переступал порог этой комнаты. В подобных условиях каждый сам за себя и выживает, как может, но попадая в личную комнату вождя - выбирают путь. Выжить самому, выжить самому и не дать умереть как можно большему количеству соплеменников, убить себя или же попытаться убить вождя.

И до этого момента беловолосый пытался следовать первому пути. Но следуя по огромным коридорам, минуя лестницы и замечая какую-то излишнюю взбудораженную активность орков - понимал, что встал на распутье. И переступая, наконец, порог купальни боялся. Страшно боялся увидеть Азога всего в крови. Не потому, что боялся за свою жизнь, нет. Умереть - это подарок в рабстве, и чем скорее ты умрешь, тем меньше будешь мучиться. Для эльфов, кичащихся всю долгую жизнь о своей гордости, было бы лучше умереть. Легкой смерти здесь и так не стоит надеяться. За ними следят и не позволяют самоубиться, лишь малому количеству удается вовремя откусить язык себе или нарваться на драку. Но было страшно осознавать, что они умерли из-за него.

И когда он, неловко переступая с ноги на ногу и громыхая цепью, поднял глаза на орка в купальне, то страшно побледнел, что особенно выделялось на фоне его смуглой кожи. В воздухе витал тяжелый запах крови, да и сам Азог был весь в ней, стоя по колено в воде полубоком к эльфу. Руалар не мог вымолвить и звука. За свою болтливость он, кажется, поплатился слишком дорого. И ведь глупо было думать, что может стать как-то иначе. Леденящим ужасом мурашки пробежали вдоль спины. И как он должен поступить в такой ситуации? Взять ответственность? Умереть, раз здесь есть хотя бы вода? Если его позвали для секса, то после увиденного вряд ли эльфу совесть позволить ублажить и себя. Он не пережил даже части той боли, что его соплеменники. Не заслужил получить и грамма положительных эмоций. Из горла вырвался лишь странный хрип.

Стоя нагим по колена в воде и рассматривая свое отражение Азог не увидел там ничего принципиально нового для себя. Всё тот же свирепый монстр, измучивший тысячи жизней, заставивший страдать не одно поколение созданий этого мира. Орки - воинственный народ и их едва ли что-то интересует кроме возможности показать свое превосходство. Но, будучи уже много сотен лет предводителем, соответственно, наделенным и властью и прочими приятными привилегиями, казалось, что это всё белому орку уже приелось. Хотелось чего-то нового. И это новое он видел в дерзких серых глазах, так бесстрашно поддерживающих зрительный контакт, он чувствовал это новое в нежных руках, обвивающих его шею. Но, вместе с тем, эти самые руки, будто змеи, удушали его каждый раз, когда он хотел испробовать что-то ещё.

"Это игрушка", - отмахивался от самого-же себя орк, лишь сильнее хмуря лицо своему отражению. Но, по правде, даже давно ничего не чувствующих вожак понимал, что длинноухий стремительно занял какое-то более важное место в происходящем. Рядом с Азогом он перестал чувствовать страх и это уже... напугало Азога? Его жену, ту самую, от которой у него сын, убили разгневанные гномы. И это была целиком её вина: орк, который не способен сражаться, не может называться орком. Однако внутри всё равно стало немного пусто. И что, если это повторится? Если Азог позволит себе хоть на йоту к кому-то привязаться сильнее, чем к своей собаке, он сам поставит это под угрозу. Он создаст себе очевидную слабость, в которую и будут целиться в первую очередь.

Лязг цепи отвлек орка от внутренних терзаний. Поворачиваю голову в сторону звука, его взору предстал послушный поданный, притащивший за собой пленника, обмотанного шкурой. Последний уже не смотрел так, как смотрел раньше. Его яркий взгляд стал бледной тенью былого. Кажется, он, как Азог и хотел, понял свое место, понял, что ему не следует никем тут помыкать, понял, что от не больше, чем игрушка и понял, что тут происходит на самом деле. Но от чего-то состояние стало только хуже. Непонятная ярость смешалась с.. разочарованием?.. Похоже, где-то глубоко внутри орк хотел, чтоб увидев его настоящего, увидев на что он способен эльф всё ещё принимал его. Но нет. Тот лишь стал жертвой собственных иллюзий, даже не жертвой самого голубоглазого. И от осознания стало настолько неприятно, что вожак, сдерживая себя, прикусил себе губу, без труда прокусывая до крови.

- Снимите с него цепи и выметайтесь, - поворачиваясь уже всем телом к пришедшим, Азог сделал глубокий вдох вновь собирая себя по крупицам в руки. Подчиненные были достаточно смышлеными, чтоб понять всю степень дурного настроения хозяина, так что как только наножник освободил хрупкую ножку, из купален вышли все, даже стража, оставляя этих двоих наедине.

Орк медленно, но верно, начал свой путь, приближаясь всё ближе к своей жертве, останавливаясь лишь на расстоянии шага, протягивая свои руки к рукам эльфа и ложа их себе на окровавленный торс, заставляя чужие ладошки по нему елозить, пачкаясь, пока ничем не придерживаемое одеяло сползало на пол, оставляя в большой комнате два нагих силуэта.

- Видишь, длинноухий? - и на миг не сводя глаз с лица пленника начал белокожий, - Вот кто я такой. Я тиран, я - убийца. Ты не должен... - неожиданно и для себя запнулся громадный орк, переводя взгляд на измазанные красным цветом смуглые руки, тут же убирая их от себя, просто выпустив из хватки, следом вновь заглядывая в серые глаза своими. - Ты не должен проявлять ко мне симпатию. Ты - моя игрушка. Я сделал тебя своим. - склоняясь к лицу эльфа, орк будто пытался разглядеть там того былого, заинтересовавшего его Руалара. - Ты должен мечтать убить меня как только выдастся возможность. Ненавидь меня, презирай за то, что я делаю с тобой и твоими сородичами, - наконец, Азог снова выровнялся, касаясь своей грубой ладонью щеки пленника. - Иначе ты сгинешь, эльф. Иначе тебя погубят, - второй рукой хватая Руалара за талию, вождь подтянул его к себе, уничтожая и без того небольшое расстояние, прижимая нагое тело к своему, пачкая его в столь ненавистной тому крови. - тебя погубят мои чувства, эльф, - сам не ожидал, что признает свою симпатию, Азог вроде как собирался окончательно оттолкнуть единственное существо, которое было рядом отчасти даже по собственному желанию. Хотя, наверное, едва ли подобные слова смогут оправдать Осквернителя в глазах столь миролюбивого создания. Но этот звериный страх снова почувствовать кого-то важным для себя, а потом потерять, становится невыносим.

Тонкие, шрамированные губы всё ближе приближались к смуглым, стремясь урвать поцелуй, но одергиваясь вспоминая что это какое-то там выражение чувств у этих длинноухих. Расстояние, он должен держать расстояние. Он должен соблюдать четкое отношение хозяин-раб, никаких чувств. Никаких.

Отстраняясь и собираясь уходить Азог случайно провел рукой по спине Руа, ощущая там небольшие, но многочисленные царапины. Перед глазами пронеслась картина, как он выпустил эльфа из рук. Вожак был уверен, что одеяло закрывало всю спину, но, видимо, оно неудачно сползло, причиняя такую боль.

Из уст вырвался непроизвольный шык самоукора. А ведь был бы на месте этого засранца кто-либо другой в этом мире и подобная, явно не смертельная, мелочь вообще бы не волновало белокожее создание.

- К черту, - лишь выпалил недовольно предводитель орды, забирая блондина на руки и унося в воду, присаживаясь на одну из ступеней и, раздвигая ноги, усаживая в появившееся пространство эльфа. Сегодня они должны уходить собирать дань. Но внутри что-то ныло от мысли, что он уйдет на такой неприятной ноте. Азог чувствовал, что ему стоит просто отказаться от этих непонятных, вскруживших голову мыслей, чувств, но соблазн поддаться им когда рядом объект этой внутренней суматохи был слишком сладок.

- Сиди смирно, - спокойно приказал он своему заключенному, собирая его волосы и перебрасывая через одно плечо, открывая спину. Медленно голубые глаза скользили по всей спинке, параллельно взращивая чувство вины. Рядом стояла деревянная корзинка со всякими тряпками-мочалками и, намочив одну из них, орк стал достаточно осторожно, насколько могло столь привыкшее к резкости и силе тело, промакивающими движениями омывать, наконец, не сдерживаясь и проводя немного шершавим языком под плечом эльфа, не собираясь доставлять никакого дискомфорта, просто используя едва ли не единственное медицинское средство орков - слюну. - Я не хотел. Извини.

Иллюзия или действительность? Чем же так обманывался воспаленный мозг раба за последние два дня? Не сказать, что он не видел всех тех ужасов и ранее - все-таки он здесь больше двух дней. Не слышал этих воплей ужаса и боли, не видел кровь и растерзанные тела, не натыкался на мертвые, пустые глаза? Пока он шел по коридорам под облизывания глупых подчиненных Азога, с отвращением отворачивался и кутался под капающие слюни с их отвратительных ртов, было сложно не думать и о собственной участи. То, что он под крылом Азога - место под солнцем, которое бережет его от тупоголовых, мерзких и не в меру агрессивных орков. "Они точно одного вида?" - все задавался вопросом Руалар, не понимая, как такой смышленый и красивый орк вообще уродился в этой стае. Их объединяла лишь агрессия, жажда битвы и абсолютное непонимание эмоций и чувств. Это он прекрасно осознавал под звон цепей, робко поднимая глаза на окровавленного орка. Чего он ожидал? Разве это не то, что вождь делал всегда? Почему же стало так тоскливо именно сейчас?.. Сердце щемило от каждого шага и звучного голоса белого орка. И все-таки он хотел что-то услышать. Не оправдания, нет. Хоть что-то.

Он выгнал абсолютно всех, даже не опасаясь, что после подобного он мог прихватить из комнаты вилку или сделать заточку, попытавшись убить обидчика? Руалар так же не понимал его, как и вождь. Слишком много недопонимания скопилось. Он сделал ему больно, но совершенно не так, как то представлялось всем рабам.

Прикосновения белой кожи все еще были аккуратны, даже когда он заставлял пачкаться в крови соплеменников. Взгляд серых глаз был полон тоски и грусти, но никак не ненависти к этому орку. И он водил, водил подушечками пальцев по белоснежной коже, исчерченной шрамами, словно древняя статуя, абсолютно нагой перед правдой. Одетый лишь в кровь и сомнения. Все пытается запугивать, отталкивая, как раненый зверь.

Да, они оба были ранены. Поэтому Руалар долго ничего не говорил, лишь внимательно слушая низкий голос, впитывая его слова и разглядывая кровь на смуглых руках.

А потом он столкнулся с небесным сводом, поднимая глаза на Азога. "Если ты тиран и убийца, то почему так нежно гладишь меня?" - ужасно хотелось расплакаться. Эльф был переполнен самыми противоречивыми эмоциями, собирающимися влагой в уголках глаз. Ведомы ли оркам такая палитра чувств? Они не ломаются, потому что ими может управлять лишь боль. Перед физической болью слабы абсолютно все. И, может, и Руалар бы сдался, если б ее к нему применили. Можно ли посчитать за один раз тот момент, когда острые зубы орка впились в его шею, помечая своей игрушкой? Когда гладкий и горячий язык зализывал этот след, останавливая кровь слюной. Или сегодня, когда Белый орк выпустил его из своих рук, но по сравнению с пытками от нижеслужащих орков это такая мелочь.

"Зачем так крепко обнимаешь, если хочешь оттолкнуть?" - задыхался от щемящей тоски, измазываясь всем торсом в крови и утыкаясь лицом в крепкое плечо, жмурясь, робко поднимая руки в желании крепко обнять в ответ. Кажется, он не успел посвятить орка в том, что объятия у них означают опору.

И поднимая голову навстречу шрамированным губам эльф отчаянно пытался уложить все мысли по полочкам. Он все еще хотел, чтоб этот поцелуй свершился. Хотел оставаться в этих больших и крепких объятиях, пусть и пропитанным кровью и тоской. Он видел такие же сомнения в глазах вождя. Хоть уже и признал наличие каких-то чувств помимо желания убивать и насиловать. Погубят чувства? "Разве есть другой выход?" - разочарованно подумал беловолосый, так и не дождавшись соприкосновений губ в так называемом поцелуе. За эти два дня случилась такая буря событий и чувств, которой и за столетия не было у эльфа.

"Я хочу остаться с тобой," - застыло на смуглых губах в немой просьбе. Он думал, что так и не найдет в себе сил выдавить и слова. Лишь вздрагивая, когда пальцы коснулись подсохших царапин. Он не надеялся, что Осквернитель вернется. Неужели он позвал его сюда, чтобы исполнить ту дурацкую просьбу о мытье, а не утопить или отыметь? Не надеялся, что его заберут на руки и отнесут к воде, заботливо усаживая на ступеньки между ног спиной к себе. Понимал ли Азог, что сам себе противоречит? Вероятно. Но Руалар и не собирался рыпаться.

Вода приятно омывала ступни, расслабляя и обволакивая небольшой след от его кандалов. Сердце стучало в груди так, что в ушах стоял гул. Руки немного тряслись и он переплел пальцы в молитве, сжимая до побелевших костяшек. В глазах уже откровенно щипало.

- Передо мной.. - подал хрипло эльф, постепенно расслабляясь под бережливым омыванием спины, - никогда не извинялись, - он смотрел на их отражение в воде и сам не верил в происходящее. В то, что оно реально. В то, что так может быть. В то, что услышал.

- И я ненавижу.. - сдерживал ком в горле, шумно сглатывая, - эту систему. Ненавижу то, что семья должна отдавать своих близких в рабство. То, как они могут делать это без угрызений совести, пользуясь несчастьем. Ненавижу традиционные ценности, которые вбивают старое поколение, навязывая устаревшие понятия и игнорируя исключения из правил. Ненавижу систему, где миром управляет сила. И сильных мира, которые не защищают слабых, пользуясь благами или делая сильных такими же заложниками системы. Ненавижу запах крови, напоминающий о войне и нашем проигрыше. Я много чего ненавижу, господин Азог. Даже себя, - поджал пухлые губы, чтобы уменьшить дрожь в голосе.

- Я мог бы ненавидеть и вас, но вы такой же заложник системы, как и я. Мы вместе. Ведь если вы ослабите свою жестокость, проявите слабость, то сомневающиеся орки могут попытаться сместить вас с роли вождя, - эльф стал медленно поворачиваться, ласково кладя ладонь на чужое колено, как опору, перебираясь коленями на ступень и забирая влажное полотенце из чужих рук, чтобы начать неторопливо отмывать орка от крови во время своего монолога. - Не могу осуждать вас за то, какой вы есть. За те устои, что вам привили. Могу лишь разделить эту кровь вместе с вами, господин Азог, - уже более ровно говорил эльф, постепенно приводя в порядок и голову, и торс Белого орка, аккуратно отмывая от крови белоснежную кожу. - Я виню себя за эту кровь, а не вас. Ведь я поступил не правильно и несу ответственность за это, - постепенно с торса Руалар поднимался все выше, оттирая кровь и с ключиц, плеч и шеи Азога. Единственная слеза скатилась по щеке, но эльф поспешил ее утереть, - Плачу, потому что грустно. Если вы хотите наказать меня, то лучше сломайте мне руки или ноги, убейте меня. Ведь я это заслужил, - поспешил оправдаться, поднимая серые глаза к голубым и аккуратно обмакивая окровавленные губы Азога. - Я принимал вас, когда вы убили раба за то, что он покушался на вашу жизнь. Но мне трудно принять, что кто-то умер из-за моих необдуманных слов, - наверно, никогда в своей жизни еще не был Руалар так откровенен. Так уязвим. И так искренен. Ему стало немного легче от того, что он проговорил это вслух, поделился, хоть и не был уверен, что не получит за подобное. - Вы можете счесть это бредом и проигнорировать. Можете сделать со мной все, что угодно. Только позвольте оставаться с вами и дальше, - он и не заметил, как уже шептал, находясь в каком-то сантиметре от тонких губ. Его вполне могли после подобного отдать обратно в шахты или прислужникам на развлечение, а может и вовсе варгам. Но он нигде не чувствовал себя таким живым, как здесь, в купальне, оглаживая пальцами огрубевшую белоснежную кожу, каждый рубец и края шрамов. - Мне не страшно погибнуть за собственные чувства, господин. Я не буду сожалеть, - аккуратно, совсем невесомо прикоснулся к тонким губам орка, в любой момент готовый почувствовать боль и темноту, но совершенно спокойный при этом. Металлический поцелуй под мерный звук журчащей воды показался ему самым сладким.

Будучи выслушанным в своем монологе, Азог, будто в благодарности, даже не пытаясь перебить выслушивал чужой. Для него всё это в новинку. Орки обычно не говорят о подобном. Орки в принципе много не говорят. Но видя перед собой этого открытого, раненого зверька, который так отчаянно пытался донести нечто очень для него важное, вожак отчетливо уловил внутри себя желание скрыть это создание от всего мира, окутать собой, чтоб больше ни одна беда его не коснулась, чтоб он больше не терзался, чтоб он перестал ненавидеть себя.

- Они, - наконец разомкнулись тонкие уста после долгого молчания и легкого чмока, казалось, этот орк ещё никогда не пытался так вникнуть в чьи-то слова, так прочувствовать их, - были заговорщиками, - без тени сомнений соврал он глядя в серые глаза, лишь бы хоть немного облегчить тот груз, что взвалил на себя этот глупец. Правда же была в том, что у орков плохо с контролем и, чтоб вернуть себя в этот мир, Осквернитель не на шутку вышел из себя, позволяя самым темным внутренним демонам взять верх, освободится. Но была ли это реакция на слова эльфа? Нет, скорее, это не больше, чем реакция на свои чувства от его присутствия.

Шершавая рука вновь скользнула по щеке, следом ухода на загривок и притягивая к шрамированному лицу чужое. Расстояние между ними вновь исчислялось в миллиметрах.

- Я сделаю тебя своим, - всё так же абсолютно ровным тоном произнес вожак, тут же проводя языком по губам пленника, после абсолютно спокойно вновь оставляя влажную дорожку от языка рядышком, и ещё, постепенно увлажняя всё лицо. И пусть со стороны это могло выглядеть даже нелепо, для орков это был особенный обычай. Азог признал в Руаларе даже не любовника, а свою женщину, которую хотелось так рьяно защитить от всего мира. - Не так, как раньше. Останься со мной. Как моя женщина, - наконец, отстраняясь от лица длинноухого, орк выпустил и его загривок из хватки, опуская руки ему на ягодицы и скользя пальцами по складочкам под ними, произнося личную клятву и всё ещё втайне мечтая, что это создание когда-нибудь отъестся. - Я буду защищать тебя. Разрушу за тебя и во имя тебя весь мир. Не отпущу тебя, не отдам тебя, не предам тебя. А если ты решишь сбежать, то найду и убью сначала тебя, а потом себя. - голубые глаза сверлили серые, с детским любопытством разглядывая какая же ответная реакция последует, оттолкнет ли его эльф, посчитав, что тот совсем с ума сошел, или примет, а, может, ещё чего учудит. - Но не говори, что тебе не страшно погибнуть за что-либо. Не говори, что ненавидишь себя. Бойся умереть, пообещай, что ты будешь бояться умереть, что ты будешь вырывать свою жизнь из рук тех, кто захочет её забрать, пообещай, что ты дождешься когда я приду и защищу тебя. Пообещай, что ты не исчезнешь, эльф, - наконец выдохнул вожак, лишь сильнее прижимая к себе собеседника.

и Руалар действительно почувствовал облегчение. Он тихо выдохнул, прикрывая глаза и прислушиваясь к своим ощущениям. Вероятно, было грешно так думать, но он правда радовался смертям не от своих необдуманных поступках. Приоткрывая глаза, он вновь посмотрел на Азога уже более горящим взглядом. Он ластился щекой к огрубелой ладони, прижимался к нему плотнее, подбираясь как можно ближе, растворяясь в нежности синевы глаз. И на душе было так умиротворенно-радостно, словно он не в рабство попал, а в дом отдыха.

и не верил своему счастью. На первый раз он еще мог подумать, что этот жест лизания губ не означает то, о чем говорил Азог. Но у второй и третий точно были не совпадением, вкупе со словами орка. Серые глаза широко распахнулись от шока, медленно осознавая, что это ему сейчас так предложение делают. Сам вождь Белый орк, Азог Осквернитель. К лицу то и дело приливала кровь. Пальцы ощупывали широкие плечи, удостоверившись, что это происходит наяву.

и улыбка, искренняя улыбка расцвела на лице эльфа. Он даже не стал поправлять вождя орков о своей принадлежности к мужскому полу, довольствуясь и этой ролью. Его клятва была красивой. Эльфы такой уверенности в чувствах и решимости могли лишь позавидовать. Не говоря уже о том, что Азог пообещал даже убить себя после убийства Руалара. Никогда его еще не гладили под ягодицами и это было.. так приятно. Все это в принципе было приятно. Будоражуще. Сердце не прекращало биться, но уже от счастья. Такое глупое, наивное. Оно верило каждому слову. Смущенно поправил белые волосы, заправляя за ухо, Руалар с нежностью погладил орка по щеке.

и его речь была так проникновенна.

- Я не сбегу. И обещаю, что буду бояться и никуда не исчезну, Азог, - склоняясь к бледному лицу, эльф в таком же жесте провел языком по тонким губам, а потом еще и еще, влажно чмокая в самом конце. - Могу я сказать, что теперь ты мой мужчина? Мой вождь. Я клянусь в верности и искренности. Моя жизнь принадлежит только тебе и только ты можешь ее забрать, - самыми подушечками пальцев оглаживает шрамы на щеках своего орка, изучая каждый и, приподнимаясь, перекинул ногу одну за другой через колени Азога, усаживаясь на него радостно и обнимая крепко за плечи.

Тепло чужого тела словно обжигало кожу, тогда как чужие слова - душу. Эльф повелся, поддался, позволил собой овладеть, заставив орка поверить в искренность своих слов, взамен получив его искренность.

- Я твой. - Азог ещё никогда и никого не хотел так сильно, как сейчас этого темнокожего эльфа, столь вальяжно разместившегося на его ногах. То ли чувства в член ударили, то ли близость со столь горячим телом, но член стал постепенно твердеть, а руки всё более нагло облапывать новоиспеченную жену, сжимая в ладонях его попку, поглаживая её. Хотелось сделать ему приятно. Не хотелось делать больно. Почему-то только с ним голубоглазый задумывался о подобных, с точки зрения его вида, мелочах.

- А ты мой, - собирая с губ лишнюю влагу, которой так щедро одарил эльф, вожак подался вперед, к чужим губам, овладевая ими. Эльфийские обычая были достаточно приятны, хотя, вспоминая опыт с привкусом металла, который орк разделил с другим рабом, можно сказать, что подобные ритуалы могли доставить удовольствием только за определенных условий. Только с определенными людьми.

- А как эльфы закрепляют свои обещания? - всего на миг отстраняясь поинтересовался голубоглазый, тут же вновь возвращаясь к губам и ласкам бедер, ягодиц, разводя их и касаясь пальцем тугого кольца мышц, не совсем понимая как сделать так, чтоб не болело, но испытывая невероятное желание проникнуть внутрь. - Хочешь, я вырежу семью, которая отдала тебя в качестве дани? - уж очень своеобразно заигрывал Азог, - Или всю деревню? Заставлю их пасть к твоим ногам, вымаливая прощение, - едва ли не шептал в губы свои песни о любви шрамированный. - Чего ты хочешь, Руалар? Только не говори, что мыться... - с усмешкой пшыкнул последнюю фразу орк, вспоминая недавний инцидент. Право, хватило же ума и смелости.

Внезапно в светлую голову что-то пришло и вождь, не считая нужным посвящать в свои планы, потянул длинноухого за руку в сторону, к плитке, заставляя того буквально стать раком, отставляя задницу, оставшуюся в районе владений Азога, своему новоиспеченному мужчине.

- Ты говорил, что заболеешь, если не вымоешься, - спускаясь на одну высокую ступеньку ниже, буквально становясь на колени перед этим эльфом в чудаковатой позе, голубоглазый вновь приложил руки к его ягодицам, разводя их в стороны и обнажая перед собой его дырочку. Он никогда такого не делал. Как и с поцелуями, у орков достаточно обобщенные части тела для выражения тех или иных чувств, но вот облизывать рот изнутри, как и гениталии, у них принято не было. - Я помогу, - подобное таинство не казалось Азогу чем-то мерзким. Даже напротив - член подергивался от возбуждения, а разом изнывал в желании сделать приятно этому созданию. Понятия не имея что творит, орк сначала провел языком по ложбинке, задевая колечко мышц и ощущая языком как оно пульсирует, а после просто затолкнул язык внутрь, логично рассудив, что он здорово меньше члена, а, значит, особых болей быть не должно. С большим. так сказать, аппетитом, отдавая всего себя, здоровяк начал отлизывать похотливую дырочку, одну из тех, в которые он всегда только и пихал член, не беспокоясь об обоюдном наслаждении.

Руалар трепетно дрожал, когда столь величественный и опасный орк так открыто выражал чувство принадлежности. Это отнюдь не те чувства, которые показывали представители его расы, особенно другим. И эльф безумно это ценил. Вероятно, это было заметно по его широкой и довольно улыбке. И он так же ясно ощущал твердую плоть, упирающуюся в бедра. Ну конечно, его повелитель был ненасытен. И беловолосый не собирался отказывать ни ему, ни себе в удовольствии.

- Эльфы закрепляют союз клятвой у священного дерева и обмениваются кольцами, - мягко коснулся вновь языком бледных губ, подрагивая от наслаждения и любви находиться в такой близости с любимым. - И скрепляют все это в конце поцелуем.

Особенно в удовольствии послушать своеобразный флирт орка, который вызывал улыбку.

- О, я бы хотел, чтоб они оставались живыми. Жили и боялись всю свою оставшуюся долгую жизнь того факта, что я могу в любую секунду, минуту, десятилетие прийти и разрушить всю их жизнь. Чтоб дрожали от страха, как мыши, и боялись за своих детей. Позволь мне отправить им письмо со счастливой вестью, что я теперь замужем, - подушечки пальцев аккуратно и нежно бродили по шрамированному лицу, пока нежный взгляд светлых глаз внимал каждой черточке и мышце Азога. Губы растянулись в улыбке самой счастливой жены. Так и не сказать, что его пожелание было отнюдь не радостным для членов семьи.

И эльф был приятно удивлен последующим ласкам и событиям. Они снились почти каждую проведенную в одиночестве ночь. Как упругий и юркий тщательно и влажно вылизывает похотливую дырочку новоиспеченного супруга, доводя его до дикого восторга. Таких ласк Руалар точно никогда не испытывал за всю свою жизнь, отнюдь не столь короткую! Темнокожий мужчина сворачивался в мягкую шкуру и вдыхал запах вождя, покинувшего его столь скоропостижно. Хоть успел оставить распоряжение о переселении своего пленника в новые, более просторные покои и рыкнуть, что теперь Руалар его женщина. Ну а проверять на действительно из страха уже никто из слабых орков не станет!

И в этой новой комнате даже было тепло, кровать была мягче и присутствовала ванна! Иногда он просил орков натаскать ему воды горячей и каждый раз, как тело погружалось в воду - грезил. Грезил о своем мужчине, что ушел в поход и оставил после себя память о сильных руках на теле, страстных поцелуях и столь похотливых вылизываниях, которые Руалару никогда не снились! А уж что говорить про тот момент, когда находчивый эльф показал своему вождю, что можно смело пользоваться и пальцами.. Как он стонал. Было удивительно, что никто не пришел посмотреть что происходит, застав самого Азога Осквернителя отлизыванием задницы раба и активным пиханием во влажную дырку пальцев. Эльф прогибался в спине, словно кошка и сам активно насаживался заднице на крупные и длинные пальцы, заполняя купальню похотливыми стонами. Все его тело пронизывала крупная дрожь, когда пальцы нащупали снова и снова простату, ту самую заветную точку, из-за которой он кончил слишком быстро.

И даже находясь в одиночестве, в теплой ванне - Руалар продолжал послушно растягивать себя собственными пальцами, доходя аж до четырех, чтобы хоть как-то оставаться подготовленным принять член Азога. Его крупная, налитая головка всегда натужно проталкивалась внутрь тугой дырки эльфа. И последний желал принимать ее не так натужно со временем. Расслабляя кольцо мышц, играясь пальцами свободной руки с отъевшейся грудью и пухлыми сосочками.

Шли месяцы и он все так же рассчитывал на возвращение своего вождя. Хоть некоторые в этом замке и начинали сомневаться, но эльф точно знал, что жизнь, связанная с его судьбой, не оборвалась. Ведь он даже так отъелся для этого мерзавца, потеряв уже давно свою подкачанность и теперь даже худосочную фигуру! Сменив ее на более припухлую и округлую, прямо как у женщин. Кормили его добротно, как на убой. Но остроухий, лежа на постели и зажимая меховое одеяло между голых ног, надеялся скорее закинуть их на своего супруга. Уже вечерело и эльфа начало морить в сон. Он спал абсолютно голый на боку, тихо посапывая и скучая по Азогу. Ему снова начинал сниться сон. Правда в этот раз чуть беспокойный - слухи о смерти белого орка слишком быстро и необоснованно разлетались, а Руалар со своего места, хоть и жены, но пленника, не мог сделать ничего, кроме как ждать и молиться. Переживая, что может остаться совершенно один и запертый в этой комнате навечно.

Почему-то некоторые особо глупые селения нашли особо хорошей идеей восстание против орков, находящих утешение только в кровопролитии и зачастую необоснованном насилии. Нет, ну правда - на что они надеялись? Тот договор и дани, который Азог буквально только собственным влиянием заставляет сдерживать орков от вырезания всех вокруг - та самая тонкая ниточка спасения с минимумом жертв, которую, в прочем, так жестоко обесценили, порвали, после умоляя сохранить жизнь "хотя бы детям", "моей моей", "старикам, они ведь не восставали" - пф! Тупые создания.

Настроение у предводителя орков было прескверное - с недавних пор, буквально с того момента, когда орочья стая покинула свое убежище для сбора дани, его перестало удовлетворять сношение. Раньше ему всегда хватало просто силой взять того, кто ему приглянулся, без как-либо прелюдий порвать тому (или той) дырки огромным стояком и, используя живое существо в качестве какой-то секс-игрушки, просто наяривать этим самым телом свой член, пока тот не кончит. Крики мучения и мольбы о пощаде были только медом для острых ушей. Но в момент всё стало иначе.

Едва ли "брачное обещание" для орков значило верную супружескую жизнь или ещё какую-то подобную ерунду, но... Азогу пришлось с некой долей раздражения принять тот факт, что член поднимается только когда он думает о своей женщине, вспоминает его стоны, его изгибы, его такую костлявую задницу, которая, тем не менее, стала единственной задницей в целом Средиземье, способной разжечь пламя желания в великом Осквернителе. И все после опробованные жопы ощущались совсем не так, не было того прежнего удовольствия, удовлетворения, не было ровным счетом ничего, кроме скуки и сожалений о том, что это белобрысое чудо не поехало вместе с вождем.

В прочем, подобные размышления, изо дня в день забивающие мысли Азога его женщиной, давали и свои плоды: в своем путешествии он распрашивал случайных эльфов о всякого рода традиционных подарках и обычаях, что помогло ему собрать несколько сундуков приданного, включая одежду, как сексуальные ниточки, едва ли что-то прикрывающие, так и вполне себе обыденную, с качественных эльфийских ниток, так и особые угощения, явно нескоропортящиеся, но которые могли бы напомнить его избраннику о родной земле, а так же и всё остальное, что предлагали его новоиспеченные долгонеживущие советчики - украшения, книги, свитки, картины, даже постельное белье - абсолютно всё, что только могло быть озвучено не желающими умереть из-за глупого совета существами.

С таким вот грузом, по большей части собранным в качестве добровольных пожертвований, орда наконец прибыла "домой". И первое, что традиционно начало разворачиваться на широкую руку в замке - пир из собранных продуктов, который растормошил буквально все слои строения, собирая множество орков в главном зале. И только их правитель, что было абсолютно нетипично для него, отсутствовал, нетерпеливо отправляясь в личные, новые покои. Обычно он не видел смысла в большом просторе места, хорошем освещении и прочей ерунде, о которой так пеклись эти фифочные эльфы, но именно из-за представителя оных он распорядился выделить себе одну из лучших комнат, ранее принадлежавшую хозяину этой крепости.

- А? - громко и широко открывая дверь рявкнул орк, хмуря лицо, недовольно смотрящее в сторону кровати, на которой так не скромно разместился пленный. - Руалар! - большая и крепкая рука потянулась к сонному телу, подтягивая его выше, давая возможность оценить новые формы женщины, более не скрытые одеялом. - Тц, - вновь выпалил явно недовольный орк, обхватывая второй рукой талию своего пленника чтоб подтащить того как можно ближе к себе, принимаясь вылизывать его губы и всё, что рядом с ними, пока даже сам Азог не заметил той дубины под повязкой, от накала желания в которой просто сносило крышу. Впервые он испытывает подобные чувства, впервые ему столь приятно кого-то видеть, а эти формы.. Они просто сносили крышу, заставляя шершавые и грубые руки нагло бродить по всему телу измеряя мягкость тех или иных мест, что так соблазнительно обжигали при прикосновениях.

Разумеется, вожака орков абсолютно не смущали слегка охуевшие от увиденного подчиненные, вносившие сундук за сундуком в комнату. Благо, даже у столь недалеких созданий хватило ума не переговариваться о том, что их предводитель, вожак, гроза Средиземья лижет морду какому-то подобранному рабу - неужели он и правда сделал его того женщиной, неужели слухи о нервном воздержании, которые так быстро расползлись меж подчиненными, не просто слухи? Охуеть.

Руалар спал очень крепко. Он устал.. от ничего не делания. Плюс эмоционально вымотался от долгого ожидания, слухов, что разлетались громким ором и хохотом за дверью и обнаглевшими некоторыми подчиненными. Так уже одна один водонос, как их прозвал эльф, пытался приставить к женщине вождя, видимо возомнив себя будущим хозяином крепости. Ведром он, конечно же, по голове получил и его убрали, но слегка полапать темнокожего эльфа успел. И это было.. так омерзительно. В тот вечер Руа просидел до сморщенной кожи в ванне, пытаясь смыть с себя эти липкие ощущения чужих рук. Он мечтал о грубых и больших ладонях Азога, вспоминая, как осторожно и сексуально они касались темной кожи и как белоснежная рука контрастировала между ног темного эльфа, ах.. от этого снова заводишься.

Потому, первым делом, когда пленника приподняли - он сонна уперся ладонью в крепкую грудь, хмуря светлые брови и бормоча:

- Это тело принадлежит Азогу, - но какого же было его удивление нащупать привычное расположение и рельефность шрамов на груди. - М-м-м, Азог? - разлепляет сонные глаза, медленно моргая и пытаясь сфокусировать взгляд на своем мужчине. Те самые руки о которых он так долго грезил сминали то тут, то там тело, оставляя после себя гору мурашек и моментальный стояк. Руалар был так счастлив видеть это недовольное орочье лицо, сразу же обвивая его шею руками и вытаскивая язычок навстречу вылизываниям. Он жался изо всех сил к крепко му телу, сбивчиво дыша и шепча между вылизываниями, как скучал. Как сильно он скучал по вредному альбиносу, жару его тела и напористому характеру.

И только потом эльф заметил краем глаза мельтешение, сопровождаемое грузным хлопком оставленных сундуков. По крайней мере он надеялся, что там не тела новых рабов.. Нет, Азогушка больше не такой. Они ведь признались друг другу!

- Что в сундуках, любимый? - спросил между делом, явственно ощущая стояк своего жениха и бесстыдно потираясь о него, даже не обращая внимания на снующих туда-сюда орков. Хотя прекрасно понимал их охуевание - он тоже охуел, что сам Азог Осквернитель прилюдно вылизывает ему лицо и сразу же по прибытию прибежал в ИХ комнату. Пальцы ласково огладили щеки и Руалар поцеловал орка, задерживаясь на его сухих и обветренных губах. Стоит хорошенько позаботиться о нем, как полагается жене. И очень хотелось, чтобы в этот раз его мужчина оценил аппетитность форм пленника, больше не являясь костлявой версией. И он был даже готов трахнуться прямо на глазах этих недалеких младших орков, что некогда думали о перевороте.

Была ли это хитрая уловка эльфа чтоб потешить эго Осквернителя, или же истинная реакция - Азога оба варианты устраивали, вызывая "довольную" ухмылку на его тонких губах. Кажется, за время, пока он был предоставлен сам себе, Руа знатно изменился в характере. В столь раскованно-жадном поведении не осталось и тени того тощего раба, боящегося лишний раз поднять глаза на своего господина.

- Отъелся, - сжимая до чертиков возбуждающую, мягкую задницу подытожил Азог, облизываясь чтоб собрать остатки чужой слюны на своем лице, выпуская женщину из рук только для того, чтоб отбросить в сторону ненужные тряпки, служившие одеждой. Орк правда не хотел так сразу накидываться на бедного... возлюбленного?.. но жажда, с каждым днем всё больше нарастающая во время длительного путешествия, просто снесла крышу когда он увидел насколько похорошел его избранник.

- Мусор, - небрежно бросил в ответ на вопрос о сундуках - по правде всё, чем они были наполнены, для Азога и правда являлось не больше, чем просто ненужным мусором, тем не менее так бережно скопленным и доставленным своей женщине. - Посмотришь сам, - буквально несколькими ловкими движениями орк завалил своего избранника под себя, принимаясь кусать и лизать ему шею, ключицы, ненадолго замирая над объемной, так бойко торчащей грудью, которая так блядски заводила, что к члену прилило только больше крови, казалось, делая его как никогда большим. Жадно проводя по сиськам языком, а после присасываясь к ним будто в желании выдоить свою шлюшку, Азог раздвинул последней ноги и было уперся головкой в кольцо, которое хоть и было довольно узким для такой дубины, но всё ж вполне легко стало её принимать - головка, длина, один толчок, ещё один и вскоре член заполнил задницу крали, до упора растягивая её задницу и безжалостно начиная таранить, постепенно находя правильный угол, чтоб задевать "то самое" место. Ощущения было не объяснить - казалось бы, абсолютно такая же пенетрация, как и с другими, но сейчас было так до чертиков, до потери головы хорошо, что дыхание сбивалось, а из рта вырывались низкие и басистные постанывания.

- Мне нравится... новое тело, - слегка прерывисто, но предельно спокойно проговорил белокожий, заглянув эльфу в глаза, а после вновь проводя по его губам языком. Орки отнюдь не скромные создания и прилюдные акты совокупления для них дело пустое, но, пожалуй, всё копошившиеся на фоне отбросы всё же немного выпали от столь нетипичного поведения их главаря. Его действия, движения по прежнему были резкими и полными решимости, силы, но что-то было не так и это определенно чувствовалось.

- Руалар, - низко рычал Азог, сжимая пухлую грудь в шершавой руке. Орку до безумия нравилась эта новая мягкость, которой так предусмотрительно обзавелся его избранник. Кажется, он стал даже слишком сексуален, заставляя Осквернителя терять последние доли рассудка при одном только взгляде на такое тело, заставляя облизывать его снова и снова в самых разных местах: то снова губы и лицо, подтверждая его право находиться с вожаком на равных; то шею, от беспредельно дикого желания владеть ну и, конечно же, торс, соблазнительные сиськи, ключицы - бывает, что пробуешь настолько вкусную еду, когда даже во время поедания её хочется откусить больше, вот и голубоглазому орку хотелось отыметь свою шлюшку больше, сильнее, пока яйца не опустеют, а попка не захлебнется в семени.

И Руа не мог не выдыхать столь шумно под сильными руками, так собственнически сжимающими пухлое тело. Не мог не намокнуть при виде столь счастливого лица своего возлюбленного, что уже раздевался перед ним, демонстрируя прекрасное накаченное тело и шрамы. Целый, невредимый. С огромным пульсирующим стояком. Все, как полюбил эльф! И он очень даже был за, чтоб на него набросились сразу и показали насколько впечатлили самого вождя орков изменения в теле его женщины. Не то, чтобы Руалар прям сильно заморачивался и пихал в себя еду, дабы его тело стало привлекательным для любимого человека. Хотя первое время, когда излишне тосковал - пытался. Но малоподвижный образ жизни, запертый в четырех стенах, сделали свое дело больше. Особенно с теми огромными порциями, что приносили ему.

И сосочки все так же бойко стоят на образовавшейся груди, заставляя вздрагивать и охать, когда пальцы орка сжимают их, а после и вовсе заходится в стонах, когда жадный рот втягивает твердые соски, да покорно укладываться на спину и раздвигать ноги, как самая послушная шлюшка своего вождя. И его резвый язык.. Вылизывал самые чувствительные зоны, заставляя подрагивать от наслаждения всем телом и постанывать.

И может для всех остальных в комнате казалось, будто Азог Осквернитель по-прежнему резок и своенравно заваливает раба на постель, но его руки были так нежны и осторожны, насколько вообще могли быть способны руки орка на ласку. Он сжимал каждую пухлую часть тела, но это было больше возбуждающе, нежели больно. Азог - великолепный ученик. Что тогда в купальне, что сейчас - уже знал все слабые места и умело доводил возлюбленного до стекающей по ложбинке попки смазке. Зато это великолепно облегчило проникновение. Член так и скользил внутри, словно задница и была создана для его размеров! Немного туго и слегка дискомфортно первые пару секунд, но кольцо мышц быстро привыкло к постоянному расширению и уже более ловко расслабилась под напором члена белокожего. Да и хорошо, что Руалар вообще не прекращал тренировать свою задницу, готовясь к возвращению его владыки.

Он и забыть успел вообще про сундуки, мелких сошек и прочую ерунду. Его пальцы цеплялись за широкую белокожую спину, шкрябая ногтями эту крепкую кожу от удовольствия и содрогаясь под сильными толчками в простату.

Казалось, Руалар уже весь был мокрый от слюны, за исключением ног. Но вряд ли такое вообще мог себе позволить Азог перед зрителями. Для морального удовлетворения эльфу хватало и того, что ему лижут губы, обозначая его позицию в этом замке. Щиколотки обхватили бедра орка покрепче, буквально чуть ли не повиснув на возлюбленном. Он вылизывал губы жениха в ответ, пытался царапать его спину и похотливо хлюпал потекший задницей, полностью забитой членом. Чего еще он мог ждать? Только стонов Азога Осквернителя. Не было похвалы лучше, чем его стоны удовольствия и этот дикий взгляд с примесью чувств. И Руалар смотрел точно так же, захлебываясь в стонах и вскриках, смаргивая набегающие слезы возбуждения и умоляя его не останавливаться.

Он умолял продолжить движения бедрами, надеясь, что это действительно не сон и раб наконец сможет обкончать возлюбленного. Член так приятно терся о чужой торс, быстро доводя темного эльфа до пика - ведь он столько времени нормально не занимался сексом, лишь надрачивая на светлый лик своего вождя.

- Азог~ - выстанывал Руалар, высовывая язычок навстречу его. Лишь бы продолжить еще ощущать эти сильные руки на теле, в особенности сиськах, да крепкий член в заднице, растягивающий похотливую дырку эльфа, но не порвав.

Несмотря на то, что количество секса этих двоих можно было сосчитать на пальцах одной руки, от чего-то вождь орков тонул в несвойственном для него чувстве удовлетворенного комфорта находясь в столь крепких объятиях бедного эльфа. Они провели вместе до ужаса мало времени, но даже так смуглый засранец каким-то чудом смог захомутать себе едва ли не самого грозного холостяка Средиземья. И последнему это нравилось. Немного раздражало, но в это-же время вызывало азартный восторг - всего несколько дней с этим рабом и всё, Азог уже готов сделать его своей женщиной, защищать, собственными руками разорвать любого, кто только подумает о том, чтоб обидеть Руалара.

- Чертов эльф, - как ранее был обучен подхватил чужой язык своим, достаточно радушно забирая его в собственный рот и начиная обхаживать, сплетаясь в причудливом танце. Азог всё ещё не был столь хорош в поцелуях, как его партнер, но он искренне увлекся всеми этими эльфийскими штуками, ведь они открыли для него новый вид удовольствия, в котором было безобразно приятно растворяться.

Грубые руки едва могли определиться с местом, которое они хотели ласкать больше всего, хаотично шастая по всему смуглому телу, лаская и тиская самые сочные его места. До чего же хорош эльф - мягкий, теплый, с такими аппетитными формами... казалось, от одних подобных мыслей стояк становился больше, а слюна текла обильней. А эти звуки, пошло издаваемые его телом, заполняющие благодаря эху и открытой двери едва ли не всё крыло - черт. Чвокающая попка не прекращала сочиться смазкой, так пошло её выпуская при каждом толчке, слегка заляпывая постель, но явно не сопротивляясь большим размерам орка.

- Твоя задница, - отстраняясь от поцелуя Азог заглянул эльфу в глаза, сжимая ягодицу в руке и слегка оттаскивая её в сторону, - почему я так легко вошел? - только сейчас задался столь очевидным вопросом Осквернитель, казалось, становясь на порядок грубее и жестче в движениях. Вторая ладонь же ненавязчиво обхватила шею партнера, едва ощутимо сжимая её пока язык собирал со столь миловидного личика остатки слюны после поцелуя.

Руалар и сам не мог точно понять почему его так тянуло к собственному похитителю. И почему же он так быстро привязался и открылся, сломленный, нашедший утешение в орочьих объятиях? Не потому ли, что Азог был так откровенен и прямолинеен, честен и всегда держал слова. Еще и секс их был так необычен.. эльф впервые почувствовал себя нужным и желанным.

И он задыхался от стонов и желания, от греющего душу чувства нужности, отвечая на чувства Осквернителя тем же. Азог мог ворчать, хмуриться, ругаться, но его член только сильнее набухал, а руки с таким рвением и страстью сжимали смуглое тело, что эльф ни на миг не сомневался - все по-настоящему и его мужчина ни на грамм не остыл к нему. Даже больше, он все демонстрирует такое желание, что казалось, пухлая задница вот-вот надорвется.

Бархатистые стенки плотно обхватывали орочий член и выплескивали из себя все больше смазки. Но теперь уже меньше вероятности, что ему придется спать в грязном покрывале. И беловолосый так отчаянно переплетался с языком жениха, словно тот вот-вот исчезнет. Он посасывал кончик, касался острых зубов, ужасно по нему соскучившись, настолько, что при очередном сжатии ладонью груди - обильно кончил себе на торс, задрожав всем телом и с силой вцепляясь в спину вождя.

Вопрос его немного удивил, но оргазм в принципе мешал думать рационально. Попка так активно сокращалась, сжимая и ослабляя хватку мышц на члене, припухшие от поцелуев губы беспомощно хватали воздух и Руалар смотрел на любовника глазами полными влаги наслаждения.

- Думаешь, я мог перепутать в темноте кого-то с таким красавчиком? - он и не заметил, как стал заигрывать, а член вновь стал твердеть под тяжестью руки на шее. Каждый новый жесткий толчок заставлял немного глотать окончания или вскрикивать на гласных. - Я готовился к встрече со своим мужчиной~ - дерзкая улыбка растянулась на смазливом личике, пока пальцы свободной руки огладили идеально гладкую голову орка. - Мои пальцы не такие большие, так что потребовалось аж четыре, чтобы принять тебя так гладко и глубоко, - язык прошелся по диагонали от подбородка по губам и к щеке белокожего орка. То, как сильная рука сжимала ягодицу и разводила ее заставляла Руалара только сильнее желать член внутри себя. - Моя дырка только для тебя, Азог, - выпалил на самое ухо, притягивая к себе вплотную за мощную шею. - Ты же чувствуешь, как я теку? Только по твоему члену~

Даже малейшее движение эльфа будто пускало захлестывающую Азога волну всепоглощающего желания, необъяснимо разжигало уже пылающий на полную огонь собственничества, жадности, тупой похоти и... ещё чего-то необычного, так горячо пылающего в груди. Только с ним орк задумывался и о чужом удовольствии, только ему он боялся сделать ненамеренно больно, не в силах представить тот день, когда захочет сделать больно намеренно.

- Ты пихал пальцы в задницу, представляя мой член? - с несколько ехидной ухмылкой пролепетал орк. И пусть в орочьих кругах он считался вполне себе завидным женихом благодаря своей силе, его впервые так сильно хотели просто потому что хотели, просто потому что это он.

- Чувствую, - на абсолютном серьезе ответил он на вопрос, проводя ладонью от паха эльфа к его груди, размазываю его-же сперму и пачкая в ней свою руку, тут-же поспешив слизать с неё всю лишнюю жидкость, после прижимаясь всем телом к столь хрупкому созданию в глубоком, но коротком поцелуе. - Ты - мой, - подытожил похотливую речь Осквернитель, вытаскивая член из чужой задницу и поднимая эльфа за талию на колени, разворачивая к стене, чтоб он мог упираться в неё руками.

- Моя женщина, - в пылу возбуждения и сам не понял каким образом перешел на шепот светлокожий, собирая руки эльфа вместе и припечатывая их к стене своей, пока второй пропихивал в его попку сначала один палец, потом два, немного подвигав ими. - Течная сука, - вытаскивая пальцы из задницы, наблюдая за протяжной ниточкой смешанных смазок подытожил Азог, вновь пристраиваясь в дырке всё ещё изнывающим от возбуждения членом, в один толчок вгоняя его по самое основание. - Разорву любого, кто тронет, - внезапно даже для себя самого, вождь стал на удивление разговорчивым, быстро возвращаясь к прежнему ритму и темпу толчков, из-за позы вгоняя член глубже прежнего. - Мой, - продолжал полурычать-полунашептывать орк, отчаянно вылизывать смуглую шею, не обращая внимания даже на мешающие растрепанные патлы.

И пока у этих двоих царила такая супружеская, понимающая атмосфера на фоне как раз закончили с сундуками - казалось, их там явно не меньше десятка, - после накрыв некоторые из них дорогими мехами. Не смотря на общее, мягко говоря, удивление поведением вождя, постельная сцена некоторым показалась настолько горячей, что они, по окончанию работы, начали надрачивать у дверей, вскоре убегая искать себе партнера на спаривание - а иначе "традиционный" секс орков и не назвать.

- Х-хозяин, - последнее оставшееся в комнате пресмыкающееся уродливое существо подошло ближе к постели, кланяя голову, искренне пытаясь не пялиться на происходящее. - Мы закончили с выгрузкой сундуков; в зале всё приготовлено, - неуверенно и тихо отчитывался тот, боясь возможности быстрой кары от сбитого настроения вожака. - Коробок тоже у мен-

- Заткнись, - злобный и властный рык прокатился эхом по комнате, наконец-то Азог изволил отвлечься от своего Руалара на более мирские вещи, которые, в прочем, явно было не место и не время озвучивать. - Понял, вали, - в отмашку бросил один орк другому, пока оба отчетливо понимали, что пока Осквернитель не (за)кончит, он не отстанет так просто от своего жениха.

- Твоя дырка, - пока одна рука продолжала сдерживать руки партнера на стене, вторая нагло обхватила хрупкий торс эльфа, снова лаская все его мягкости, но неизменно возвращаясь и останавливаясь на сиськах, которые так сводили с ума Азога, заставляя долбить чужую задницу ещё более безрассудно грубо. И те божественные ощущения влаги, теплоты, тугого обволакивания, которые дарила столь полюбившая дырка, играли только против неё самой, которая всё равно нагло засасывала орочий член, хлюпая и чвокая, пока задница жадно подвиливала в ритм к члену, - моя, - прорычал слова Руалара вожак, отрываясь от пухлых сисек только на миг, чтоб повернуть смазливую мордашку к себе, вновь принимаясь её вылизывать, в основном сосредотачиваясь на губах, будто зовя чужой язычок на встречу.

"Пресвятые, как же его ухмылка сводит с ума", - буквально тек по своему жениху эльф, смаргивая лишнюю влаг с глаз, ощущая, как капли слез щекотливо стекают по вискам и продолжая любоваться орочьей шрамированной мордой. Она казалась ему самой прекрасной на свете, притягательней любой эльфийской или мордой других орков.

- Да-а-а~ Я пытался представить, как ты так же долбишь мою задницу и кончить, но мои пальцы меньше твоих, что уж говорить о члене вообще, - закусил нижнюю губу, счастливо ловя блеск в глаза своего жениха и его хорошее настроение. - С тобой намного приятнее, - выстанывал бедный эльф, подрагивая от каждого дикого толчка орка и с затуманенным взором наблюдая за тем, как сам Азог Осквернитель слизывает сперму раба. И он был так прекрасен в своей серьезности, своих речах, обычно не свойственных ему, что Руалар едва не кончил снова. Пусть и опустошением задницы последовал удрученный вздох, но на смене положения эльф уже радостно вилял задницей.

Он послушно упирался ладонями в стену, вслушиваясь в божественный низкий голос и раздвигал ноги шире, чтобы легче принять в растянутую дырку орочий член. У Азога он был идеальный. Идеальный под эту задницу. И Руалар с упоением реагировал на каждое прикосновение и вскрикивал, когда пальцы внутри течной задницы грубовато орудовали. Член сильно сочился смазкой, вновь пачка кровать в смазке, но эльф не сдавался. Хотя его мысли перестали крутиться в голове, как только член Азога официально посетил пенаты Руалара, вставляя глубоко член в его задницу. Еще и руки завели, поставив в столь возбуждающую позу, что яйца гудели от вновь накопившейся спермы и возбуждения. Весь низ живота скручивало от желания получить еще и еще, вновь почувствовать, как большой член толкается в кишечник и живот, растягивая их до предела. Припухшие губы отчаянно хватали воздух ртом, ведь весь дух из него выбивали толчками. Эльф стонал во весь голос, периодически крича, когда головка особенно удачно чиркала по простате, в сильные руки вновь проминали мягкое тело.

Было так глубоко и восхитительно, что он забыл все вопросы. Вообще забыл, что они не одни в этом помещении и краем глаза видел, как на секс вождя дрочат подчиненные, судорожно пыхтя и надувая ноздри. И это тоже заводило. Их секс, непривычный для обычных обитателей и местных привычек, возбуждал даже таких отбросов. Член все твердел. Руалар был весь мокрый от слюны Азога, но даже не думал как-то вытирать ее пока, позволяя мужчине вылизывать себя и трогать, как ему вздумается. Эльфу и без того была ужасно приятна эта ситуации. Мысль о сундуков заинтересовала его лишь единожды и то очень быстро кончилась. Было неловко за продолжавшиеся хлюпающие звуки из задницы - ведь Азог Осквернитель даже не думал замедлиться, растягивая дырку своего раба до предела.

А его рык... Он так сексуально ругался. Пусть даже Руалар не мог повернуться к своему жениху лицом, но четко ощущал, как напряглись все мышцы на его теле, как сжались пальцы на ягодице и как голос прозвучал со стороны.

И что после ему нашептывает личный дьявол. Как же громко стонал Руалар.. на все крыло. Как похотливо его задница подмахивала толчкам и бесстыже выплескивала смазку из задницы, пачка все вокруг. Конечно, картина возбуждающая. И осквернитель так злился за прерванное удовольствие..

Член входил так глубоко, что казалось достанет до желудка. Но темный эльф только кайфовал, закатывая глаза, ощутимо прогибаясь в пояснице и сдерживая переполняющие эмоции восторга.

- Только твой, любимый, - бессвязно лепетал эльф, совсем позабыв речь и думая лишь о том, как головка каждый раз чиркает по простате и вновь заходит так далеко, доводя его до предоргазменного сумасшествия. Руалар послушно высовывал язычок, ловя и толкаясь им в язык Азога, обхватывая его губами и посасывая. Его ведь и правда так не отпустят, пока сам Азог не кончит.

Генрих заботливо поправил столовые приборы на украшенном столе в честь дня рождения. Легкая улыбка играла на его губах, пока он порхал на кухне под музыку прошлых лет, ностальгируя по своей молодости. Сегодня он впервые встретится с новым парнем Аманды, его любимой дочурки. Красотой она пошла вся в отца, а вот характером.. вся в мать, только она могла уломать его устроить в собственном доме праздник в честь не члена семьи. Но, в принципе, с перспективой на будущее ведь! Строить глазки она умела, а Генрих и отказать не мог.

Выгружая запеченную курицу из духовки, принюхиваясь к божественным ароматам специй, брюнет напевал песенку себе под нос. Все приготовления завершены, осталось лишь дождаться, когда Аманда вернется вместе с тортом и заглянет на огонек ее парень. По крайней мере, мужчина надеялся, что он хороший человек. И что его дочурка не выбирает себе в мужья по образу нерадивого отца, который в свое время был тем еще ловеласом. Своей любимице он хотел только счастья!

Стягивая резинку с вьющихся темных волос, главный бухгалтер одной популярной фирмы, продающей косметику, широко зевнул и вырубил плиту, а следом и вовсе везде свет. Снега намело очень много и транспорт ходит с попеременным успехом, так что вряд ли они приедут в скором времени. Недавно был запуск новой линейки и Генрих крайне зае.. устал, да. Он хотел всего лишь прилечь. Только закрыть глаза на пару минуточек и перевести дыхание. Хоть и был хорош в домашних делах, но уже далеко не молод, чтобы устраивать вечеринки в одни руки, тем более после рабочего дня. Сам и не заметил, как взял с кресла плед и натянул на себя, устраиваясь удобнее лицом к спинке дивана. "Боже, скорее бы выходные, встретиться с Сэмом и напиться, да обожраться, и не мыть чертову посуду! Ненавижу мыть посуду..." - ворчал про себя мужчина, закутываясь посильнее и поворачиваясь немного на живот. Как-то было прохладно дома, хоть он и улегся в черном свитере да джинсах, чуть ли не с головой накрываясь. Скорее бы уже пришли дети.

Будучи человеком до боли простодушным, Йен радовался каждому своему дню рождения как в детстве - даже когда число впервые перевалило за двадцать, он по прежнему находился в приподнятом настроении просто потому-что много лет назад в этот день появился на свет.

Едва ли часы пробили полночь, как первой-же поздравившей парня персоной стала его девушка - Аманда - с которой у них медленно, но верно начинал завязываться серьезный роман. Находясь "на одной студенческой скамье" во время некоторых общих предметов, эти двое приметили друг друга, как выгодно (даже экзотически) выделяющиеся потенциальные партнеры. Йен не слишком преуспевал в учебе, сначала девушка ему помогала разобраться с материалом, который он пропускал из-за работы, а после их встречи приобрели уже более личный характер, поцелуи, прогулки за ручку, чего посерьезнее да потеснее. Всё развивалось так, будто само собой разумелось, а Йен с Амандой просто плыли по течению (с чертовым МОТОРОМ в руках властной девушки), которое вело их к совместному будущему.

Утром, в небольшом магазинчике на заправке, где и находилась работа студента, начальство так же поспешило устроить небольшой сюрприз в виде печенюшек и кофе всем работникам в честь личного праздника одного из лучших кассиров, а после смены даже подлило немного спиртного (раз уж исполнился 21 - то уже можно!), после отправив домой немного пораньше.

И каково было счастье кареглазого, когда он получил СМС-сообщение от возлюбленной: "У меня для тебя сюрприз. Приходи в ХХ:ХХ ко мне домой, ключи под ковриком."

Разумеется, адрес он знал - не раз ведь вечерами доставлял по нему Аманду, а вот смысл сюрприза для парня остался загадкой, оставляя простор для фантазий. Поскольку время было назначено позднее, а девушка впервые пригласила парня войти, а не отправилась к нему домой / в отель, как это обычно бывало, Йен подумал и решил, что кого-то ждет горячий секс после милого, домашнего романтического ужина.

Студент долго выбирал в чем пойти: слишком официальный стиль ему не нравился, заставлял чувствовать себя дискомфортно, тогда как слишком ежедневный не очень подходил для романтической встречи. Наверное, целый час бедолага перебирал свой гардероб пока не сделал печальный вывод, что одевается как бомжара, после напялив джинсы на обычный свитер с круглым вырезом, выгодно подчеркивающий не фанатичную мускулатуру. И даже трусы новые, парадные нацепил - боевая готовность уровня бога!

О'Брайан нервничал, откровенно нервничал как девушка на выданье - ему казалось таким неловким приехать к своей половине домой, а потом, о ужас, получить от неё подарок! Да ещё и какой! "Мх, уже от одних мыслей в штанах тесно становится", - краснел и мялся на месте брюнет, пока и сам не упустил момент приезда по месту назначения заранее - где-то на 15 минут, что заставило его подумать, мол, не большая и разница, роли не сыграет.

Найдя ключ, парень собрался с мыслями и настроился не помереть от счастья иметь такого заботливого человека рядом, смело отпирая дверь и входя в помещение , в котором царил полумрак. Слабое, уже садящееся солнышко едва-едва освещало квартиру через прикрытые занавесками окна. "Оу, неужели сегодня обойдемся даже без ужина?!" - всё больше смелел студент, снимая курточку да обувь, проходя вглубь незнакомого дома в полной уверенности ожидающего его там в сексуальных чулочках косплей-сюрприза.

- Аманда? - обычным тоном голоса окликнул девушку студент, удивляясь отсутствию ответа или другого руководства к действию. "Хочет поиграть в прятки?" - облизнулся Йен, заглянув в несколько комнат пока, наконец, не увидел утонченный силуэт, изгибы которого так красиво огибались пледом. "Уснула, пока ждала... ну что за.." - щеки парня покрылись незаметным в темноте румянцем, пока его глаза приспособились к данному освещению настолько, что он мог разглядеть локоны волос, так беспорядочно окутывающие шею девушки и подушку.

- Ох, детка, - подсознательно переходя на более низкий голос приподнял плед и забрался под него О'Брайан, осторожно убирая волосы "Аманды" и ложась прямо за её спиной, прижимаясь к спящему телу как можно плотнее, обхватывая его талию и одновременно притягивая к себе, тем самым максимально соприкасаясь, только после позволяя себе убрать руку на бедрышко. Что-то было не так, какие-то странные ощущения.

- Детка, ты сменила духи? Пахнешь необычно.. - зарываясь носом за ушко возлюбленной, кареглазый сделал глубокий вдох, прикрывая глаза от блаженного аромата. Запах и правда был нетипичным для девушки, но и не чужим, всё ещё чувствовались её родные нотки, отчего особых подозрений не возникало. - Но мне так чертовски нравится новый запах, - ничуть не соврал Йен, следом вырываясь из волос обратно, чтоб провести кончиком языка по кромке ушка Аманды, а после и под ушком лизнув, следом ещё разок и ещё, словно пытаясь ощутить не только новый запах, но и распробовать новый вкус, время от времени перебивая облизывания и поцелуи легкими укусами. В это же время рука, которая наглаживала бедрышко, скользнула вверх, начинав проникать сначала одними пальцами, право, немного холодными после улицы, под свитер, медленно забираясь всё глубже. "Черт, это так возбуждает", - вздыхал восхищенно парень, удивительно для себя самого открывая подобные, новые фетиши с приставанием к спящим, пока постепенно возбуждающийся член подсознательно требовал потираться пахом об удивительно упругую задницу. Внезапно внутри всё замерло и похолодело.

- Па-ап? Ты чего свет везде выключил? - послушалось со стороны входной двери, которая громко захлопнулась. Это был голос Аманды. Но если Аманда там, то тут...

- Что за... - как ошпаренный выскочил О'Брайан из под пледа, становясь на своих двоих и удивленно пялясь в сторону дивана так, будто там лежало какое-то чудовище-оборотень.

- Ох, Йен уже тут? - подметила барышня лишнюю обувь возле двери, проходя внутрь и, как зная, прямиком в гостиную, к этим двоим. - Вы уже познакомились? - мягко улыбалась Аманда даже не представляя, что только что тут было. - А вы чего тут в темноте сидите? - наконец, включила она свет в гостиной, второй рукой поддерживая небольшой, изготовленный под заказ торт.

- А-аманда! - заметный румянец красовался на смуглых щеках студента, который то и дело метался взглядом от девушки к её отцу. "Ну нет, хоть убейте - я не признаюсь что только что здесь было! Отрицать, буду до последнего отрицать!" - уже настраивал себя на боевой дух О'Брайан, пока его не прервала девушка.

- Ты чего так кипишуешь, Йен? Знакомься - это мой отец - Генрих. Пап, а это мой парень - Йен.

Что ж, прилег только глаза прикрыть, ага. Не заметил, как задремал и вовсе пропустил приход виновника, который каким-то чудом (видимо благодаря дочери) сам проник в здание. И даже нашел Генриха спящим на диване.. Ну, если подумать, под пледом и со спины и правда похожи, - утешал себя мужчина после того, как ощутил первые поползновения к себе. Он спал не то, чтобы чутко, но было трудно не ощутить, как прогнулся диван под молодым человеком. Сначала мужчина проснулся в холодном поту, вспоминая все фильмы ужасов, которые дочь заставляла с собой смотреть. И божился, что больше никогда не согласится на подобное. Но бархатный голос нашептывал отнюдь не слова об убийстве и семи днях. Он звал.. его дочь и звал ее деткой. "Неужели это в ее вкусе?" - едва нахмурился отец семейства, пытаясь принять верное решение. "Что за парень, который формы девушки от мужика отличить не может... или я в такой хорошей форме?" - ушли куда-то мысли вовсе не туда, за сим Генрих и прошляпал, когда юркий язык молодого и горячего парня уже вылизывал эрогенную зону, едва не сорвав мужской стон. Тяжело задышав, брюнет прикусил нижнюю губу и постарался вжаться плотнее в спинку дивана, стараясь отодвинуться. Но парень вжимался в ответ, придавливая своим сильным телом и уже проникал ледяными пальцами под свитер. Мужчина рефлекторно втянул живот и вздрогнул от холода, покрываясь мурашками от контраста температур. Он пытался судорожно соображать что же делать в такой неловкой ситуации, еще не хватало, чтобы за таким занятием их застала Аманда! Но любые попытки заелозить и высвободиться заканчивались тем, что Генрих только ощутимее терся о юношеский пах. И не сказать, что ему это не нравилось.. Его уже давно так страстно и пылко никто не обнимал, просовывая колено меж ног и зацеловывая чувствительную шею. Так и самому было сложно не возбудиться и честно рассеяться иллюзию парня. Стояк у него там очень даже ничего был. Но ситуацию спасла сама виновница подобного казуса. От ее голоса и правда все падает.. кхм, нельзя так о дочери, нельзя.

- Кхм, милая, я не заметил, как задремал в ожидании вас, - прочистил горло мужчина, надеясь, что взъерошенные волосы скрывают легкий румянец на его щеках, когда он встал с дивана и скинул плед. Наконец желтые, кошачьи глаза, поднялась на дерзкого мальчишку, что так своевольно жался к нему. "Ну..у моей дочери отличный вкус, красавец," - смущенно подметил Генрих, вставая с дивана и протягивая ладонь для рукопожатия Йену. Мальчишка так мило то краснел, то бледнел, совсем растерявшись от неловкой ситуации. Нужно проявить мужскую солидарность к молодым, он же просто спутал их.

- А Йен меня разбудил, как кстати. Очень приятно познакомиться и с днем рождения, - смущенная улыбка тронула губы нерадивого отца, обнажая ямочки на щеках и несколько морщинок вокруг глаз.

Если бы это было нарочно.. он бы не знал, что делать. Ведь и сам не сразу оттолкнул. Такое рассказывать дочери не стоит, определенно. И весь вечер прошел в еще большей неловкости, ведь мужчина продолжил корить себя за неосмотрительность и дурные повадки. "А вдруг он был бы страшным, я все равно возбужусь от его языка? Какой же я ужасный человек, боже, Аманда, когда-нибудь у тебя будут нормальные мужчины в жизни..." - ковырял свой салат в тарелке Генрих под милое щебетание девушки, что взяла уже в оборот атмосферу в столовой и активно жестикулировала за рассказом. "Лучше в выходные потрахаться, чтоб подобного больше не было" - незаметно прикусил губу мужчина средних лет, что мучился от своей половой активности из-за молодого мальчика. "Черт, не могу выкинуть из головы" - и запивал это хорошим виски со льдом, который достал в честь совершеннолетия парня д о ч е р и, что еще недавно терся своим стояком о зад ее отца... "Не отпускает," - незаметно прошло и горячее в пищевод, облизывая губы и периодически поддакивая под шутки дочери. Йену, кажется, было все также стыдно, а Генриху еще больше, он опасался даже глаза поднимать в сторону парня. "Да уж, испортил парню такой важный праздник," - вздыхал мужчина.

- Папа, все хорошо? Ты такой бледный, - обеспокоенно спросила дочь, заглядывая в глаза отца.

- Да, милая, я просто устал. День был...насыщенный, - неловко улыбнулся мужчина, впервые за весь ужин поднимая глаза на ее молодого человека и наматывая нервно на палец прядь вьющихся волос. - С вашего позволения, старик покинет молодую пару и отдохнет. Не засиживайтесь только, приятного вечера, - добродушно посмеялся Генрих и встал из-за стола, чтобы покинуть парочку и скрыться сначала в душевой, чтобы наконец отпустить ситуацию нехитрыми манипуляциями и смыть с себя запах еды, а после почитать немного книгу для успокоения души и заснуть на животе подгибая одну ногу в сторону. Он не привык спать в пижаме в собственном доме, считая, что тело должно дышать, оставаясь лишь в одних боксерах.

Как маленькое дитё в ожидании, когда же взрослые его отчитают, парень стоял и смущался, покрываясь всё новыми волнами румянца, пока его девушка так невзначай представляла отца, пока её отец так невзначай делал вид, будто ничего не произошло. "Я, конечно, благодарен, что он ей ничего не рассказывает, но.." - увидев протянутую руку, Йен автоматически поднял глаза чтоб взглянуть на нового знакомого, и тут же мысленно ахнул: "... такой красивый", - едва ли не замер в любовании студент, тут же встрепенувшись, как только осознал что делает, и отпустив первым руку.

- Д-да, спасибо, - всё ещё пытался взять себя в руки брюнет, невольно прокручивая в голове снова и снова всё, что происходило всего-лишь минуту назад. "Ну что за... как я мог так облажаться", - корил себя юнец, и ещё больше ему было стыдно от того, что он... не заметил разницы? Но ведь заметил же! Он ведь чувствовал другой запах, ощущал некие различия в телосложении, но не мог остановиться - так приятно было касаться, прижиматься, целовать...

- Йен, ну ты чего сам не свой! Не стесняйся, в конечном итоге тебе предстоит ещё часто тут бывать! - разводила именинника на более раскованное поведение Аманда, а тот изо всех сил пытался отвлечься, но каждый раз стоило хоть боковым зрением увидеть Генриха, как снова покрывался румянцем и робел. Нет, правда, он был до безумия благодарен мужчине, который не раскрыл столь постыдные подробности дочери. Но... им теперь с этим жить! Ужасно!

- Мистер О'Коннел, - подскочил с места брюнет, когда изящная фигура зрелого мужчины направилась к выходу из комнаты. Чего это он вдруг так осмелел - кто его знает, но всё же ему правда не хотелось, чтоб первая встреча заканчивалась на подобной ноте. - Мне правда... было приятно с Вами познакомиться... - лишь бросил в догонку О'Брайан, после обессиленно плюхаясь на стул и, спустя секунду, осознав насколько это двусмысленно могло прозвучать в данном контексте, вновь зарделся, прикрывая лицо руками, облокоченными локтями о стол.

- Да чего вы будто сами не свои, честное слово! - возмущенно хмыкнула Аманда, продолжив трапезу.

***

Всё было невероятно вкусно, курочка так и вовсе высший сорт - после ухода Генриха Йен кое-как смог расслабиться и отвлечься на разговоры девушки, наслаждаясь вкусом приготовленных блюд и в целом атмосферой подготовленного праздника. Но стоило только на секунду уйти в собственные мысли, как в памяти вновь всплывали недавние события, необычный, сладковатый привкус кожи и пьянящий, мятный, что ли, её аромат.

- Милый, ложись уже ко мне, - загадочно улыбнулась Аманда, ловким движением расстегивая платьице и спуская его на пол, оставаясь в сексуальном нижнем белье. Это был восхитительный вид потрясающего женского тела! Но... от чего-то это всё казалось таким.. неправильным..

- Детка, я, кажется, слишком много выпил, - улыбнулся О'Брайан, пытаясь отстраниться от стремительно приближающейся охотницы.

- Да брось, когда это тебя останавливало, - лишь ехидно улыбнулась девушка, толкая парня в грудь так, чтоб он присел на кровать, после забираясь на него сверху. В общем-то, хватило одного долгого поцелуя, чтоб разум парня очистился от "мусора", а сам он завалил девушку на спину, активно продолжая ласкать её рот своим, постепенно оставаясь в одних трусах. Но каждый раз, стоило ему только прикрыть глаза, на месте девушки виделся всё тот-же возрастной мужчина. "Почему он меня не оттолкнул?!" - совсем не о том думал студент, пока его девушка вновь не толкнула его в грудь, что уже на этот раз говорило об остановке процесса.

- Йен, что не так?! - требовательно пыхтела Аманда, пропуская в голосе даже немного обиженные нотки. - Я уже 15 минут массирую твой член, а он у тебя даже не думает встать!

"Ох, да просто я тут приставал к твоему отцу и не могу выбросить его из головы, но поскольку я никогда не был педиком, который, к тому же, по старикам, то как бы даже не знаю как на это реагировать", - хмыкнул про себя парень, на деле лишь вздохнув и завалившись на кровать рядышком.

- Прости, похоже и правда слишком много выпил, устал, - девушку явно не устроил такой ответ, но студент быстро сделал вид, что отрубился и Аманда, в конечном итоге, сдалась, переодевшись в удобную ночную рубашку и забравшись рядышком.

* **

"Сколько уже прошло времени? Целая вечность?" - час лежал и самобичевался О'Брайан, однако каждый раз, когда он мысленно переносился в те события, он отчетливо ощущал это невыносимое стягивание внизу живота. "Господи, да что мне так понравилось-то? Наверняка, просто фетиш на спящих, ну не на мужика-же, не на отца моей девушки..." - и, тем не менее, для проверки он почему-то выбрал именно отца своей девушки, а не девушку, так удачно посапывающую рядом. На ком же ещё проверять фетиш на спящих, да?!

Дабы ничего не вызвало подозрения, Йен для начала решил сходить отлить, почти что с первого раза найдя туалет. Далее предстояло вернуться в комнату, но... но в чью? Ещё по приезду, когда студент ходил и искал свою ненаглядную, ему довелось заглянуть в несколько комнат, а оттого он примерно понимал которая из них принадлежит тому, стоит уже признать, чертовски обаятельному мужчине.

- Ох, бля, я пожалею об этом, - укоризненно шептал себе под нос брюнет, пока тихонько открывал дверь к греху. Благо, хоть дверцы в этом доме не скрипели - похоже, Генрих был хорошим хозяином. "Интересно, а в чем он ещё так же хорош?" - и сам не заметил, как облизнулся юноша. Кажется, где-то внутри себя всю правду он давно уже понял. Но надо же проверить на практике, находясь на волосок от полного пиздеца, конечно!

- Мистер О'Коннел? - тихонько обозвал столь прелестно спящего мужчину студент, проверяя спил ли он. Ну, по крайней мере не отзывается. Вдруг это понравилось не только парню, вдруг повторить хочет и... "Так, стоп... То есть я уже готов признать, что мне это понравилось", - вновь хмыкнул кареглазый, тихонько забираясь на постель со стороны спины спящего, крадясь по ней как кошка, чтоб ненароком не разбудить никого, не накликать на себя беду. "И что теперь, гений? Перед тобой спит взрослый мужик, что ты собрался с ним делать?!" - всё возмущался себе-же Йен, тем не менее осторожно убирая растрепанные волосы на одну сторону и открывая себе доступ к виду на обаятельное личико. Тудум. "Они с Амандой похожи", - подчеркнул сходство парень, продолжая осторожно держать на пальцах прядку волос и склоняться к ним головой, чтоб принюхаться. Иисусе, пахло просто шикарно! "Почему Аманда не пользуется этим шампунем? Неужели не чувствует какой он приятный? А этот гель для душа..." - наконец, позволяя прядке стечь по пальцам и опускаясь чуть ниже, уже ложась позади, принюхиваясь к шейке. Тудум. "Пахнет просто божественно, надо и себе такой гель купить", - будто завороженный открывая рот и проводя влажным кончиком языка по шейке мыслил студент, абсолютно не отдавая себе отчета о действиях, просто поддаваясь желаниям. Тудум. Член начал твердеть моментально, выстраивая палатку под боксерами.

"Он возненавидит меня, если узнает чем я тут сейчас занимаясь?" - немного навалился на тело спящего красавца парень, вновь сопоставляя собственный пах с чужой задницей. "Аманда так точно бросит," - потихоньку принимал возможные последствия Йен, постепенно поднимаясь от ласок шеи к ушку, облизывая всё вокруг него, нежно целуя да покусывая, что было самым рисковым. "Интересно, а ему хоть приятно сейчас? Наверное, мерзко, когда к тебе вот так бесцеремонно лезет мужик, да ещё и настолько тебя младше", - О'Брайан перебирая пальчиками руки скользнул от талии к бедрышку спящего тела, ощущая, как его член уже во всей красе начинал сочиться смазкой. "А как вообще это должно происходить между мужиками?.. Нет-нет-нет, я не буду его насиловать пока он спит! Только... только посмотрю приятно ли ему..." - мысли путались, желания брали верх. Тудум, тудум, тудум. Брюнет как можно аккуратнее пытается забраться рукой под спящее тело, откидывая его немного на себя, опирая об себя спиной, чтоб потрогать твердеющий пах и от чего-то даже закусить губу, улыбаясь. "Никогда не думал, что меня возбудит чей-то стояк"

Голову не покидали мысли до чего-же всё это неправильно. На что он вообще надеется? В плане, это же отец его девушки. Во первых, с чего он решил, что мужчине в принципе может нравится его пол? Да, он до чертиков красив, да, сенсуален, ухожен, пирвлекате.. кхм, не о том речь. В конечном итоге, даже если мужчина каким-то образом обратит внимание на этого юнца, то что дальше? Они будут тайно встречаться за спиной у Аманды, пока кому-то из них не надоест? И готов ли Йен в принципе жертвовать тем, что имеет сейчас, ради какой-то непонятно откуда взявшейся похоти?! Такой сильной, завлекающей и греховно сладкой похоти...

Томный выдох сорвался с губ, пока студент сам осознал, что уже некоторое время активно потирается стояком о ложбинку спящего. "Геи же это делают в задницу, да? Он разве туда залезет?" - покосился парень ниже, тут же решив воплотить в жизнь гениальную идею и проверить какого-же размера дружок у отца его подружки. Прытко нырнув рукой под трусики, мальчика обхватил член взрослого пальцами и прошелся от основания к головке, затем возвращаясь назад, ощущая, как член твердеет. Дыхание сбивалось, приходилось задерживать его от страха разбудить Генриха. "Это считается за изнасилование, господи?" - всё краснел студент, понимая насколько плохим делом занят, но не находя в себе силы остановиться.

Хотелось больше. Много большего. Хотелось того, что предлагала Аманда, но с её отцом. Хотелось почувствовать вкус его поцелуя, жар его тела, ту близость, которая была днем. И, желательно, как и днем не быть отвергнутым.

Вытаскивая руку из трусов, Йен тихонько перевернул брюнета на спину. Всё же тогда не показалось - изящная талия, впалый животик, потрясающие изгибы... любой барышне только мечтать о таком теле!

- Простите, Мистер О'Коннел, но ваши сосочки слишком сексуальны, - запуская пятерню в волосы и отбрасывая их назад прошептал парень, склоняясь над спящим телом, наклоняясь всё ниже, вновь начиная вылизывать взрослое тело, на сей раз ключицы, грудку, пока язык не коснулся одного из сосочков, начиная его вылизывать, пока второму сосочку внимание решила уделить рука. Обхватывая губами выпирающую горошинку, посасывая её и смакуя то как любимую конфету, то как будто пытаясь выдоить молоко, парень опомнился и отстранился, украдкой взглянув на всё ещё спящее лицо, затем успокаиваясь и возвращаясь к ласкам, пока свободной рукой приспустил с себя трусы и активно надрачивал сочащийся член, мечтающий побывать в тесной дырочке..

Генриху снился приятный сон. Будто он снова молод, его кожа упруга и подтянута, нет никаких морщинок и он в крепких объятиях сильного тела. И жар от них распространяется по каждой клеточке, заставляя пылать и учащенно дышать, вздымая грудь. Нежные и осторожные поцелуи огненным цветком раскрываются на шее, в самых чувствительных местах: под ушком и за ним. Сразу напоминая о вечернем инциденте. И вот уже мужчина в объятиях обретает очертания смуглого, взъерошенного юноши с глазами полными азарта. Он что-то говорит, но слова не доходят до ушей Генриха. Он лишь чувствует обжигающие прикосновения и подается им навстречу, - зачем сопротивляться таким долгожданным ласкам, если это сон? он ведь точно лег спать! - расцветая под чужим телом.

Приятно вновь ощутить твердый бугор, убирающийся в бедро, так и тешащий душу взрослого мужчины. Чертовски захотелось пощупать его, огладить бугор и сжать сам ствол, оценить его размер и красоту головки, выдоить из него всю смазку да прицениться к яйцам, достаточно ли спермы они смогут влить в похотливого папочку? Но во сне тело не слушалось полностью, лишь наслаждаясь томными и робкими ласками, словно имел дело с новичком, который тщательно его изучал. Пробовал на вкус, вдыхал запах и прощупывал границы дозволенного.

Стоило ладони юного Йена сжаться на члене Генриха, как с губ слетел тихий стон удовольствия: член уже изрядно затвердел и капелька смазки собиралась на головке, так и просясь быть размазанной по всей длине.

В этот раз мужчина уже начал различать слова, кажется, "О'Коннел" и "сосочки". Дорожка поцелуев ощущалась так явственно, что закрадывались сомнения действительно ли это сон или же.. Он лишь на секунду сонно приоткрыл глаза, чтобы понять, что находится вовсе не в том положении, в котором засыпал. Мозг очень медленно начинал работать и осознавать, что все эти приятные ощущения так же реальны, как и похлюпывания от посасываний сосков. От осознания еще один стон предательски сорвался с губ. Черт, как же приятно парень сосет, словно и правда хочет получить из груди молока, а в сочетании с пощипывающей второй сосок рукой - идеальное сочетание резкости и удовольствия. Даже боксеры слегка намокли. Это уже не было похоже на то, что парень вновь ошибся.. Как и то, что смазка с его головки буквально капала на бедра Генриха. "Он извращенец? Ладно, забираю свои слова о вкусах дочери. Но они явно подходят мне," - облизнув пересохшие губы, мужчина решил все же вновь открыть глаза и немного приподнять голову, чтобы получше разглядеть картину своего фаната-вуайериста. Он так самозабвенно надрачивал, словно в последний раз, влажно хлюпая и периодически касаясь головкой бедра, скользя по ней, так что Генрих аккуратно и незаметно стал подставлять коленный сгиб. И боже, вы посмотрите на эту смуглую похотливую мордашку, присосавшейся к соску, причмокивающей. "Он так же страстно ласкал мою дочь?" - с легкой ноткой зависти подумалось мужчине в возрасте, однако не хотелось его пугать тем, что проснулся, еще убежит с криками и разбудит Аманду. Быстрый захват и вот они уже поменялись местами, теперь О'Коннел нависал над парнем своей дочери с хитрым прищуром и легкой полуулыбкой на губах.

- Так, так, малыш, ты снова ошибся постелью? - язык рефлекторно прошелся по губам и мужчина едва сдержался, чтобы не наброситься на парня сразу. Он же парень ее дочери, как так можно?! - Но что-то я сомневаюсь, что моя дочь транс и ты привык трогать ее за член в трусах, - склоняясь все ниже к красивому и взволнованному лицу юноши, мужчина словно хищник завладевал ситуацией, уже седлая чужие бедра. - Еще не поздно вернуться к женским кискам и моей дочери, Йен~ - несмотря на то, что Генрих так говорил, сам он уже активно терся задницей о член парня, даже через белье ощущая его внушительный размер. - Ты же понимаешь, что это неправильно? - его слова разились с действиями. Зрелый мужчина скользнул к торсу парня, потеревшись грудью о грудь, о сосочки и плавно скользя все ниже, оставляя за собой влажный след от языка, впервые пробуя парнишку на вкус. Немного солоноватый, пряный, приятный и пахнущий кофе. Он все скользил, пока не потерся щекой о влажный член, обхватывая его у основания рукой и заглядывая в карие глаза. Так играюче. На деле же не оставляя выбора, ведь это уже второй раз, когда Йен так нагло посягнул на него. Стоило покончить с этим. Язык вновь плотно прижался к плоти, скользя вдоль нее, собирая смазку и подтягивая ее к головке, чтобы обвести по кругу, облизать и плотно обхватить губами, захватывая в плен. Вряд ли есть сильная разница между тем как делает минет женщина или мужчина, но Генрих значительно выделялся..своей опытностью. Он залез в самые укромные уголки кончиком юркого языка, облизывая его внутри рта, посасывая тщательно и неторопливо принимаясь насаживаясь, плавно с каждым разом опускаясь все ниже по стволу, пока не стал вбирать до середине, еще в силах работать при этом языком. Дальше уже было не очень удобно из-за толстого ствола, который заполнял собой пространство. "Очень большой и красивый," - глаза слезились, но Генрих уже откровенно стал заглатывать член парня своей дочери, обильно истекая слюной и хлюпая, перебирая пальцами налитые яйца, будто антистресс, пока не уткнулся носом в лобок, протяжно застонав и пуская вибрацию по стволу, а после сразу же отстраняясь, оставляя во рту лишь головку и упирая ее в щеку, с интересом поглядывая на парня.

Наслаждаться стонами мужчины было невероятно приятно - они отличались от женских по тембру, по глубине, но ничуть им не проигрывали в пьянящей, дурманящей манере овладевать мыслями и добиваться повторных подобных ласок слуха. Йен настолько самозабвенно стал отдаваться ласкам чужого тела и, местами, своего, что не сразу и понял как это он начал утыкаться членом в изгиб, после и вовсе внезапно оказавшись захваченным и уложенным на лопатки. Внутри всё вновь похолодело. Его застукали за таким постыдным делом. Он грязно приставал к спящему отцу своей девушки и тот проснулся... но какой же был до безумия красивый мужчина, так нагло оседлавший молодое тело.

"Он не злится?" - удивленно присмотрелся к полуулыбке Йен, двигая тазом в такт движениям мужчины, стараясь прочувствовать членом его упругую попку. "Вернуться к женским кискам и к дочери", "это неправильно" - столько правильных слов и столько-же неправильных действий... Студент закрыл до безобразия смущенное лицо ладошками, откидывая голову назад под прытким язычком Генриха.

- Я понимаю, - наконец процедил он сквозь руки, осмеливаясь убрать их только чтоб насладиться таким прекрасным видом, о котором он мечтал всю ночь. - Я понимаю, что это неправильно, мистер О'Коннел, я... ммм~ чёрт - пытаясь как-то оправдать свои действия, брюнет был прерван блаженными чувствами языка на члене, такого умелого, прыткого, от которого невольно сорвался глухой стон, заглушенный закушенной губой. Как так вообще получилось, что этот горячий, взрослый мужчина стал сосать член студента - загадка ещё так. Но разве не этого добивался последний? Который, к слову, внезапно осмелел, явно сменяя смущение на возбуждение, желание, интерес.

- Я думал о Вас с того момента, как впервые прикоснулся, - с придыханием старался держать свой голос под контролем О'Брайан, приподнимаясь на одной руке, вторую заодно запуская в волосы партнеру, сгребая их от лица к макушке и собирая там цепкий хват - если уж и оказалась такая возможность, которая выпадает раз в вечность, то он хочет увидеть всё! - У меня вставал стоило только вспомнить ваше тело, - продолжал с небольшими паузами на сбитое дыхание объяснять студент, двигая тазом чтоб забивать член поглубже в ротик, в то же время рукой помогая мужчине насаживаться по самое основание. - И вы так охуенно сосете, мистер О'Коннел, я кончаю~ - и без того достаточно надрочив возбужденный член, от приятных ощущений, доставляемых чужим ротиком, Йен долго не смог сдерживать признаки наслаждения, постаравшись в последний момент оттащить личико тестя, но было уже поздно и сперма стала обтекать точеные черты его лица.

- Ох, господи блять, простите, я не... я обычно так быстро не... я имел в виду, что я не хотел кончить вам на лицо... - тут-же моментально засуетился парень, не понимая за что первое ему следует оправдываться, но уверенно подтаскивая партнера выше и нагло, языком принимаясь слизывать собственную сперму со щеки, постепенно принимаясь слизывать и с губ, при этом ничуть не размякая ниже пояса - сила юности била ключом. - Мистер О'Коннел, я... вы позволите мне коснуться вас снова? - как говорится, участь у лучших Йен и не думал дожидаться ответа, в это же время уже активно забираясь пальцами под трусы взрослого мужчины, всё наглее и увереннее, обхватывая ягодицы ладошками и сжимая их, разводя в стороны.

- У меня нет опыта с мужчинами, я ни разу до этого не испытывал ничего подобного ни к кому. Но я обещаю, что я брошу Вашу дочь, не стану изменять ей в тихую, не буду обманывать, только... бля, - наконец, не сдержавшись, брюнет скользнул языком между расслабленных губ, воспользовавшись моментом, сразу же принимаясь исследовать там каждый уголок, сплетаясь с языком отца девушки в чудном танце, как бы показывая, что, может, как с мужиками себя вести он и не знает, но тоже не пальцем деланный и с бабами-то он ведет себя явно как надо!

Очаровательный парень. Его лицо так невообразимо меняется от похотливого самца до стеснительного и виноватого парня, что было трудно уследить за реакциями. Тем более предсказать. Кто ж знал, что мальчишка так быстро осмелеет и уже будет насаживать рот отца своей девушки на собственный член, заполняя его горло и двигая бедрами, едва не заставляя давиться размерами, капать слюной на чужие бедра и смаргивать слезы, так и льющиеся из уголков глаз. Еще и вещи такие похотливые говорит своим юным ртом, где только понахватался такого.. но член у него действительно стоял, как ни у кого до в жизни Генриха. Такой твердый, упругий, с ощутимыми прожилками венок, сосать его было одно удовольствие.

О'Коннел только и успел, что высунуть язычок, когда его оттянули от напряженного и разбухшего члена, прикрывая глаза и ощущая капли спермы, облизываясь довольно, смакуя вкус молоденького студента. И на время лишившись возможности видеть, податливо двигался вслед за руками Йена, подставляя лицо под его язык, отмечая отсутствие брезгливости у парня и касаясь собственным языком кончика чужого то и дело. Рука же решила вновь нашарить член парня, с удивлением отмечая его упругость, словно и не было такого мощного оргазма, удачно влажный от слюны и смазки.

- И ты не думал за все время о том, что хочешь кончить мне на лицо? - вновь мягко улыбнулся мужчина, стягивая с себя ненужные боксеры, прежде чем оседлать чужие бедра. - Не помню, чтоб тебе хоть раз было нужно мое разрешение, Йен~ - охнул брюнет, когда молодые и сильные руки сжали его ягодицы и так приятно смяли, что он едва подавил громкий стон. Было так греховно дрочить в ванной после ужина с детьми, кто бы из них знал, что такой успешный мужчина предпочитает скакать на члене, растягивая дырку, чем трахать узкие киски. Потираясь ложбинкой о все еще готовый член, Генрих прикусил нижнюю губу, слушая лестные речи и с удивлением отмечая себя первым мужчиной в жизни этого юноши. Не хотелось ломать ему жизнь.

- Ты закрыл дверь? - но он прямо напрашивался, жадно целуя губы отца его девушки, вылизывая рот и изучая каждый угол, словно пришел к себе домой. Умело завладевая чужим языком и переплетаясь с ним, мужчина слегка приподнялся, взяв в руку член своего любовника и направив к немного растянутой дырке, слегка опускаясь на обильно влажную головку и заглушая томный стон в поцелуе, чтобы никого не разбудить. Даже головка такая крупная, что попка едва горела с непривычки, плотно обхватывая кольцом мышц ее. - Если ты так обещаешь... я тебе поверю~ - прошептал в губы, отвлекаясь от них на миг и заглядывая в наивные карие глаза. - В сексе с мужчиной главное подготовить партнера, чтоб не порвать и обеспечить смазкой скольжение. Твой член я уже хорошенько смазал собой и... - вновь жадно впиваясь в губы партнера поцелуем, мужчина заглушил протяжным стон, когда расслабил мышцы и стал опускаться задницей на член Йена, вбирая его в себя на половину и отстраняясь, чтобы перевести дыхание, крепко обнимая его за плечи. - Нужно найти простату и долбить в нее~ Знаешь, так приятно, когда тебя трахают, - протянул похотливый мужчина, чей взгляд уже был заволочен дымкой возбуждения, а мысли теряли связь с реальностью. - А у тебя еще и такой большой член! Ты буквально распираешь меня, малыш~ - голос дрожал от накатывающего сильного возбуждения, как и закатывались глаза, стоило сделать пару пробных движений сверху-вниз, царапая чужую спину. Черт, он сделал это не задумываясь на эмоциях, но будет сложно это объяснить дочери.. А, сами разберутся. Это не он прыгнул в чужую постель. Сейчас Генрих хотел лишь скакать на этом на этом восхитительном члене, ощущая каждый раз, как головка задевает простату и хочется кричать от удовольствия, но остается лишь кусать губы. - Чувствуешь, как я сжимаю тебя, когда ты бьешь там? Мне ужасно хорошо, - высунул свой похотливый язычок отличный работник, неплохой отец и полнейшая сучка в постели. Он понятия не имел какой там секс у этих детишек, но Генрих буквально отрывался на Йене. Шлепал ягодицами о его бедра, глубоко насаживаясь на член и потираясь собственным о чужой торс. Постанывал, стараясь держать свой голос в узде и заглушать их попеременными поцелуями. Сжимал в себе толстый член, когда насаживался по самое основание и резво поднимался вверх к головке, чтобы вновь опуститься и почувствовать то огромное удовольствие от секса. Папочку как подменили. И он сходил с ума стоило заполучить ему член, превращаясь из благоразумного взрослого мужчины в шлюху. Он брал руку Йена и клал себе на грудь, намекая поиграться с ней, как в самом начале. - Как тебе это тело?

Чёрт, невообразимо горячий мужчина некоторое время назад так легко завладел мыслями студента, а теперь и его телом - такому сладкому напору сопротивляться было невозможно, да и не хотелось. В общем-то, будем честны, именно этого Йен и желал когда тайком пробирался в чужую спальню с намерением "чисто проверить". И слова о разрешении лишь вызвали недолгую улыбку, прерванную последующим поцелуем - и правда. На удивление податливый мужчина. "Неужели у Аманды отец и правда такая шлюшка?" - ухмыльнулся в ответ парень, воспринимая это как личную победу.

Отстраняясь от таких необычайно вкусных губ, понимая, куда всё идет, парень обхватил рукой талию, придерживая столь активного старичка. Эти его грязные разговорчики до безобразия заводили, хотелось слушать такие лекции ещё и ещё - целый мастер-класс по ебле с мужиками. И едва ли успевая открывать рот для ответа, Йен снова был заткнул поцелуем. Да и кто же против. Утопая в поцелуя и выпуская в него глухие стоны наслаждения, студент раздосадовано обнаружил, что таким образом взрослый товарищ лишь заглушал свои собственные. "И правда, там ведь Аманда спит, совсем о ней забыл", - уже хорошенечно распробовав вкус собственного члена на чужих губах облизнулся брюнет, нагло пялясь на красоту личика партнера, лишь выгибая спину под коготками, так дерзко оставляющими следы.

- В Вашей попке просто охуенно, - подвиливая тазом, помогая любовнику насаживаться на член, О'Брайан чувствовал себя как в дурмане. Удавалось так плохо соображать, хотелось лишь из раза в раз совершать до ужаса механические действия, вдалбливая член. Но парнишка искренне пытался - сосредоточив все чувства на эрегированном члене, он пытался запомнить где же то заветное место находится, с каждым толчком всё более целенаправленно вдалбливая именно в него и наслаждаясь сокращениями попки - черт возьми, такое наслаждение не сравниться ни с одной киской. Неужели вот так просто он переквалифицировался в гея? Но его ведь всегда привлекали только девушки. Только девушки и, теперь, он - отец девушки, с которой кареглазый уже достаточно долгое время в отношениях. Но даже с ней никогда так хорошо не было.

Не позволяя мужчине так просто руководить процессом, возымев в башке идею получше, студент убрал только положенную на сосок руку, обхватываю и ею точеную талию, под весом собственного торса толкая мужчину немного назад и фиксируя, прижимая к себе. В таком положении, заставляя его выгнуться в спинке, открывая его сосочки своему рту, Йен снова провел языком по выпирающей бусинке, захватив её зубами и оттянув на себя, легонько пожевав и выпустив, тут же впиваясь засосом рядом с самой ареолой.

- Разве мой твердый член в твоей заднице не говорит о том, "как мне твое тело", папочка?~ - на удивление простой как две копейки молодняк внезапно заиграл нотками ехидства, приподнимая взгляд чтоб покоситься на искаженное похотью лицо. Занимая подобную позу, продолжая месить членом простату и покрывать грудную клетку мужчины своими отметинами, как от засосов, так и от укусов - парень всегда выделялся собственничеством - Йен забирал возможность у Генриха блокировать свои стоны поцелуями, заставляя наполнять ими всю комнату. Но как же Аманда?

Подхватывая мужчину руками под коленки, О'Брайан буквально повалил того на спину, вновь меняя позу на доминирующую с его стороны, придерживая ножки любовника таким образом, чтоб его попка весело приподнималась, отрывая поясницу от матраса.

- Папочка, если будешь так стонать - нас услышит Аманда, - заглянув в глаза мужчине, лишившем его гомосексуальной девственности, брюнет вновь жадным поцелуем впился в его припухлые губы, сминая их и продолжая вбивать член настолько глубоко. как это только возможно, учитывая, что эта поза позволяла проникать ещё глубже. К сожалению, поцелуй то и дело прерывался на язвительные подразнивания.

- Или ты хочешь, чтоб она нас услышала?~ Как её отец так стонет с членом её парня в заднице?~ - если же Генрих превращался во время секса в сучку, то и у Йена был определенный момент, когда всё смущение отходило на задний план, а на первом триумфально появлялся тот самый кобель, которого волнуют только плотские утехи. - М?~ Дай-ка посмотрим, - выправляясь в спине и разводя ножки партнера как можно шире, приподнимая его таз повыше, О'Брайан оценивающим взглядом потупился на дырку, так жадно принимающую, казалось, абсолютно неподходящего ей размера член. И залип, закусывая губу. "Черт, почему это так горячо?!" - член тут же налился сильнее, растягивая дырочку больше.

- Папочка, как насчет встать сучкой? - облизнув пересохшие губы, Йен освободил похотливую дырочку О'Коннела, разворачивая его на живот и подтягивая к себе, приподнимая таз и шлепая по заднице. - Доверишься мне?~ - в принципе, тут ведь даже не было опаски перепутать дырки, да и быстрый мастер-класс парень прошел.

Взяв член рукой, он пристроил головку и, отодвигая булочку второй рукой, начал проникать внутрь. Сначала неспешно, смакую глазами каждый миллиметр исчезающей плоти, после поддаваясь моменту и вбивая в попку член до самого основания, разнося по комнате звук шлепка. А потом ещё и ещё шлепок, снова и снова - член уже активно таранил изученное ранее место, пока сам парень придерживал взрослого мужчину за бедро одной рукой и шлепал по заднице в добавок второй. Склоняясь ниже, налегая на свою сучку, он оставил тому на плече засос. - даже думать не хотелось, что больше у него не будет доступа к этому потрясному телу.

Кто бы мог подумать, что знакомство с парнем любимой дочери может закончиться так: насаживаясь на член Йена и подставляя ему грудь под засосы. И кто бы мог подумать, что он может оказаться таким дерзким мальчишкой! А так же на удивление умелым... кажется, у них была идеальная совместимость, Йен схватывал все на лету и быстро применял на практике. Было одновременно невообразимо стыдно и горячо стонать на всю комнату от удовольствия, жадно глотая ртом воздух от переполняющих чувств и эмоций. И мало кто вообще уже действительно задумывался об Аманде, бедное дитя. Похоть поглотила весь разум, вытесняя все здравые мысли. Такие как не оставлять следы на теле, ведь они не могут сами себе так случайно на спине оставить или грудь с шеей засосать.. не кричать на весь дом как хорош член студента в заднице и что хочет быть его шлюшкой, не так поймут даже соседи..

А парень тем самым все больше наглел, уже даже заваливая мужчина на спину и похотливо называя папочкой. Аж пальцы на ногах поджались от удовольствия какой же умелый ученик ему достался. Сначала стоны выбивают на всю комнату, а после заглушают глубокими и жадными поцелуями, вбивая член в задницу так, что искры из глаз летят. Генрих такой прыти не ожидал и был чувствительно застигнут врасплох. Поясница на утро точно будет отвалиться, но.. сейчас он был на грани того, чтобы кончить, дрожа от сильного возбуждения и подступающего оргазма, молясь на член этого парня, как на манну небесную, который может довести его впервые за много лет до оргазма без притрагивания рукой к члену.

- А это разве не ты хочешь, чтоб она услышала, как ты вбиваешь в кровать ее отца, глубоко засаживая член ему в задницу? - усмехнулся мужчина, парируя, но теряя всю прыть, когда парень так смущающе пялится на его задницу, всасывающую в себя член большого размера. Да и впридачу становится еще больше внутри, так что пришлось прикусывать палец, чтобы не вскрикнуть.

Ну и конечно же, мужчина очень покорно стал сучкой, переворачиваясь на живот и вставая на четвереньки, отставляя зад и раздвигая шире ноги для удобства. Кто бы мог подумать, что им будет крутить, как вздумается, какой-то малец с огромным членом...Но именно это и нравится Генриху. Не так уж и много пришлось подсказывать, у парня очень хорошо с фантазией и желанием. Дырочка буквально трепетала, когда член так медленно проникал в нее, а Йен так пристально наблюдал, возбуждая сильнее. А вот сам мужчина был уже староват. Особенно для таких любимых методов, как порка и глубокая ебля. И стоило парню навалиться сверху, проникая как можно глубже, как мужчина напрягся, словно натянутая струна, задрожал всем телом и кончил, утыкаясь лицом в постель, чтобы заглушить ею протяжные стоны. Давно ему не было настолько хорошо!

Ощущая, как натягивается всё тело любовника, как и без того тугая дырочка сжимает и засасывает ещё сильнее, Йен только восхитился: так вот как ощущается оргазм изнутри! Казалось, после такой задницы ни одна киска не смогла бы его уже удовлетворить, как и в принципе кто-либо хоть на йоту менее страстный и язвительный, чем этот мужчина.

- Хочу, - парень достаточно мягко улыбнулся, на контрасте с предыдущим ехидным и дерзким поведением, тут же засовывая партнеру пальцы в ротик и активно начиная играться ими с язычком. Ну, а что поделать, если он уже свой выбор сделал? Пожалуй, узнай Аманда всё самостоятельно, он бы избавился от большого груза ответственности как в самом признании, так и в правильном подборе слов. А как насчёт отношений с её отцом? Вряд ли она когда-либо сможет принять нечто подобное, что ставило крест на будущих встречах.

Сделав ещё несколько толчков, брюнет и сам напрягся, внезапно делая толчки медленнее и как можно глубже, пока не вбил член по самое основное, тут же заполняя горячую дырочку, которая будто выдаивала член, спермой. Стон едва ли не сорвался с припухлых губ, вовремя заглушаемый небольшим засосам основания шеи.

Наконец, покидая полюбившуюся дырочку, юноша вновь вспыхнул смущением, отводя взгляд в сторону и натягивая ранее приспущенные трусы.

- Извините, мне лучше уйти. - будто сердце сжалось от того, с какой досадой это пришлось произнести. - Будет не хорошо, если Аманда увидит меня в вашей комнате.. - поспешил объясниться молодой человек, убирая волосы с шеи Генриха и целуя её в заднюю часть, после чего только пятки и засверкали.

Выйдя из комнаты Йен пришел в шок. Он не верил, что это всё случилось с ним. Что он мог так поступить с Амандой. Чувство вины настигло. Но он не жалел о содеянном.

Пробираясь тихонько в комнату к девушке, студент тихонько нацепил свой свитер и ушел спать в гостиную на диван, укрываясь пледом - лучше он утром придумает оправдание этому, чем бесстыже ляжет рядом сделав вид, что ничего не было. Было. И это было охуенно.

Как же приятно контрастировал парень из крайности в крайность, то нежно улыбаясь своему соблазнителю, то затыкая его пальцами в рот, пока настойчиво трахал чувствительное тело. Толчки были такие глубокие и размеренные, что мужчина в возрасте едва не возбудился на второй круг, но благо парнишка обильно кончил, да прямо заполняя дырку старика.

Осознанпе реальности стало приходить только когда Йен неловко и смущенно убежвл, подбирая трусы. Утыкаясь мордой в скомканные простыни, устало развалившись на постели, мужчина недовольно застонал. Задница приятно ныла, а вот совесть и мораль ужасно неприятно скребли черепушку. Он ведь фактически перечеркнул будущее дочери с этим парнем. Даже если они не скажут правду, то просто расстанутся. "Генрих, ты как ебаная собака на сене ни себе, ни людям" - ворчал все старик, понимая, что вряд ли сможет серьезно встречаться с таким молодым юношей, у которого, к тому же, никогда раньше парня не было. Может он перепил? Захотелось разнообразия? "Всему виной красота, мое проклятие," - тяжело вздохнул Генрих, взъерошив волосы и устало поднимаясь, чтобы вновь сходить в душ. А то молодняк, судя по жжению на коже, еще и засосов ему понаставил, не стоит с утра полуголым светиться. Да и сперму из задницы еще вымывать.. староват он уже.

После душа и недолгого сна, отец семейства проснулся из-за громкого шума. Натянув свитер с горлом и штаны, он вышел убедиться все ли в порядке, не обнаружила ли это дочь царапины на спине Йена и собирается его убивать. Увы. Жить им с этим грехом на совести. Аманда всего лишь быстро и рассеянно собиралась на подработку, уже на выходе кинув выглядывающему отцу, что ей нужно заменить сотрудницы и чтоб развлек без нее Йена, пока ждут ее возвращения.

Что ж. Дверь захлопнулась, Генрих ее закрыл и прошел в гостиную посмотреть на причину своего плохого сна. Чертовски красивая причина невинно посапывала, будто и не наломала кучу дров за ночь, решив почесать свой здоровенный член о чужого отца. Втягивая носом воздух со смесью духов и едва различимым запахом секса, брюнет присел около дивана спящей красавицы, разглядывая его лицо. "Вырастет в роскошного сердцееда, маленький хулиган," - вот только маленкость не относилась к объекту в штанах этого самого сердцееда, который ночью так сводил с ума взрослого мужчину. Приподнимая край пледа и с любопытством оглядывая мирно соседствующий пах Йена, Генрих залез с головой под плед и уткнулся носом в боксёры. Он чувствовал себя настоящим извращенцем, которого заводил запах секса и смазки этого юноши. Такого с ним никогда не было, но вновь ужасно захотелось взять его в рот.

Поколебавшись с минуту, брюнет решил, что это будет последний прощальный раз их близости и после этого они расставят все точки до прихода Аманды. Хуже уже не будет, они ведь уже переспали. Поэтому не самый принципиальный мужчина средних лет залез полностью под плед, потираясь щекой о паховую область юнца и целуя сквозь белье, проверяя проснется ли сразу предмет его головной и поясничной боли. Не шелохнулся даже, иак что умелые руки уже приспускали мешающееся белье, чтобы провести широким мазком языка от основания до головки, смакуя вкус, решая, что он ему нравится и принимаясь вылизывать для начала яйца. Такие аппетитные, еще не полностью выдоенные, приятно перекатывающиеся на языке. Далее возвращаясь уже к основанию, устраиваясь удобнее между ног и вылизывая его, зацеловывая, так влажно и прокладывая себе путь до самой головки, очищая член юноши. В штанах уже было тесно и Генрих неторопливо потирался стояком о чужое бедро, пока умело захватывал в плен член мальчишки. Слишком большой для его возраста. Красивая набухшая головка была зацелована и вылизана, от уздечки до уретры, пока не погрузилась в рот потираться о щеку, плотно обхваченная губами и всасываемая внутрь. Он был такой вкусный, словно любимый леденец. "Развлекаю, блять," - угрюмо подумалось Генриху когда он осознал, что не может остановиться. И не хочет. Он хочет лишь сосать член юного создания, столь крупный и твердый, стараясь заглатывать его все глубже и вылизывать. Прихлюпывая обильно выделяющейся слюной, капая на налитые яйца, упирать в горло и утыкаться носом в лобок, смаргивая подступающие слезы. В голове мелькали моменты, когда Йен собирал его волосы на затылке и насаживал глубже, вбивая свой член в глотку, заставляя эту похотливую сучку течь и работать ртом. Вот он и отсасывал глубоко, насколько умел, активнее двигая головой под пледом и самозабвенно отсасывая, потираясь твердым стояком о колено парня, уже даже пачкая немного смазкой штаны. Интересно, какая реакция будет у парня при пробуждении? Не оттолкнет ли он его после осознания своего положения?

Вымотанный как эмоционально, так и физически парень на удивление долго не мог уснуть - в голове прокручивались события дня рождения по неприлично зацикленному кругу. Сначала он нагло облапал отца подруги, за что уже было ох как стыдно, а потом пробрался к нему ночью в комнату, чтоб повторить былой опыт... "До чего же дурной!" - корил себя студент, смущенно утыкаясь лицом в подушку.

Он пошел на поводу у странных желаний и открыл для себя новый, приятный опыт. Но что в итоге? С Амандой надо расстаться, с этим мужчиной больше видеться нельзя. По факту, как итог ситуации - смешанные воспоминания и осознание, что теперь можно ходить выпивать ещё и в гей-бары. "Но какой-же он красивый," - наконец вытащил взгляд из подушки Йен, потупившись в стену. Невольно в фантазиях стали преобладать эротические картинки с хозяином дома, а в трусах становилось тесно.

- Да бля, - тихонько фыркнул вчерашний именинник, запуская руку в трусы и обхватывая твердый член. Так приятно представлять, что он снова в тугой попке, а закрывая глаза будто можно было слышать недавние стоны. Слишком горячие фантазии, едва ли удавалось обычной дрочкой удовлетвориться при таких условиях, но идти к "папочке" ещё раз чтоб снова ему присунуть... ну, скажем, это было невозможно! Йен был уверен, что подобного больше никогда не произойдет.

Интересно, насколько сильное отвращение было бы в глазах Аманды, узнай она, что её парень так самозабвенно дрочит не на неё, но на её отца? Иронично кончать в ладошку на подобных мыслях, а потом в панике осознавать, что рядом никаких салфеток или носков - что может быть лучше? Не додумавшись ни до чего более гениального, О'Брайан поморщился и тихонько слизал с руки результат своей оплошности. "На его лице она была вкуснее", - только и успел подумать парень, как тут же одернул себя: "Ну нет, нельзя снова возбуждаться", - отвлекаясь мыслями о бедных котиках и голодных детях. Так и уснул, погружаясь, наконец, в крепкий сон.

Сны снились какие-то до боли странные. Сплошной нечленораздельный психодел, внезапно приобретающий какой-то приятный подтекст в конце. Тело напрягалось, подсознательно двигалось навстречу уже ласкающему во всю член ротику, пока в это время обладатель внушительных размеров только приходил в себя, с трудом разлепляя глаза и едва ли осознавая что происходит, оттого не сдерживая стоны удовольствия.

"Аманда?" - наконец, когда до Йена дошло, что некий аноним прячется под пледом и так сладко отсасывает ему грязный член, его едва ли холодным потом не прошибло. Кажется, он понял как себя чувствовал Генрих и ему бы за это стало всенепременно стыдно, если бы давлением в висках не отбивало тревогу. Парень уже мысленно молился всем богам, чтоб это была не его девушка. Кто угодно, но не она. Набираясь смелости и сжимая кусочек пледа в руке, студент набрался смелости отбросить его в сторону.

Черные, вьющиеся волосы скрывали лицо "преступника", лишь через время позволяя разглядеть отдельные черты, по которым можно было понять кто это.

- Мистер О'Коннел? - приподнимаясь на локоть тут же увеличился в размерах О'Брайан, второй рукой убирая волосы с лица взрослого мужчины. Иисусе, как же возбуждало это зрелище! Кто бы только мог подумать, что такому образцу успеха и мужества будет так невтерпеж, что он полезет сосать член студента прямо пока тот спит?! И кто бы мог подумать, что Йен так будет рад конкретно этому раскладу событий, закусывая губу и крепче вплетая пальцы в волосы хозяина квартиры, чтоб следом их ждать у корней. Моментально все мысли о девушке испарились - даже не особо волновало дома ли она вообще. Хотелось просто наслаждаться моментом, ощущая такую приятную, томную тяжесть внизу живота.

Этот мужчина, отец Аманды вызывал кучу желаний одновременно. И едва ли какие из них были приличными. Стоит ли говорить какие усилия пришлось приложить новоиспеченному совершеннолетнему, чтоб взять себя в руки и оттащить голову мужчины от своего члена?!

- Мистер О'Коннел! Что вы делаете?! - стараясь держать ровный тон голоса, буквально замер в любовании похотливым личиком студент. - Нас ведь может увидеть Аманда, - уже тише произнес он, опуская руку с волос на щеку, а после и на шею предмета обожания, проходясь подушечкой большого пальца по влажным губам в смешанных жидкостях, слегка надавливая на них, опуская нижнюю губу Генриха, чтоб проникнуть чуть в его ротик. Такой волшебный вид. Ещё никто так легко, буквально с полуоборота, не заводил Йена. И он очень боялся, что подсядет на это.

Глаза мужчины были закрыты - так самозабвенно он сосал, немного сводя брови к переносице и начиная уже откровенно постанывать, когда плед неожиданно выпустил его из пледа, являя народу, как взрослый мужчина отсасывает молодому парню. Но Генриха разница в возрасте не сильно заботила, даже было приятно, что его домогался такой юный парень, красивый и с отменным либидо, который мог выдержать их скачки и несколько заходов. Да и это око за око, так сказать, Йен полез к нему спящему - Генрих к спящему Йену. Чего возмущаться-то? Да и вон как подмахивает, так что мужчине приходится расслаблять горло и позволить собой немного поруководить, насаживаясь в темпе юноши.

Только раздосадованно глаза приоткрыл, когда внаглую отстранили от полюбившейся конфетки, оставляя с раскрытым ртом и высунутым язычком за которым протянулись слюни. Он был чересчур возбужден, улыбка была словно у пьяного.

- Уже не папочка? - взгляд подернут дымкой похоти, но это не мешало "мистеру О'Коннелу дразнить. - Ночью не было похоже, чтоб тебя волновало услышит ли Аманда нас, - так приятно было дразнить Йена, видеть румянец на юношеских щеках и стыд в его глазах. Очаровашка и при этом такой нежный. Губы обхватили большой палец юноши, сладко посасывая его и немного двигая головой по длине, имитируя минет, нехотя выпуская изо рта.

- Она срочно уехала на работу и пробудет там до вечера, не волнуйся, - облизывая влажные губы томно произнес Генрих, все еще потираясь собственным намокшим членом о колено объекта своего желания. Как же этот мальчишка его заводил, солидному мужчине будто подсыпали афродизиака. Секса не было всего лишь полгода, а словно всю жизнь не трахался, ждал пока вырастит молодой актив для него. Свободная рука почти сразу от пробуждения парня захватила основание члена и надрачивала его, не позволяя обмякнуть из-за пережитого испуга и убеждаясь в твердости намерений Йена. - Хочешь послушать мои стоны во весь голос? Ты уже такой твердый. Хочу выдоить из тебя всю сперму, ни капли не оставив. В честь твоего прошедшего дня рождения, что мне исполнить для тебя? - все заигрывал Генрих, перебирая пальцами второй руки налитые яйца и покусывая губы от предвкушения приятного времяпровождения в отсутствие дома дочери.

- "Папочка"? Ха-а, - взгляд студента медленно переметнулся с посасывающих палец губ к активно надрачивающей член руке, а затем и вовсе к коленке, о которую прытко потирался чужой пах. - Мистер О'Коннел, сейчас вы больше похожи на течную суку, - съязвил Йен, облизнув пересохшие губы и поелозив активнее ногой по ощутимо влажным в определенной области штанишкам любовника, как-бы подтверждая свои слова. Да, он определенно почувствовал себя свободнее узнав, что предмет мук совести не сможет их застукать за такими непотребствами. Ну, по крайней мере, сейчас.

Парень потянул мордашку взрослого мужчины выше, одновременно склоняясь к ней, пока не удалось овладеть губами в коротком, но страстном поцелуе. Взгляды встретились. Эта пелена возбуждения, застилающая янтарные глаза, будоражила всё внутри.

- Если вы так сильно хотите этот член, я бы мог позволить вам ещё его пососать~ - замурлыкал он в губки, едва ли держась от них на расстоянии. - Но это ведь так не честно, Мистер О'Коннел, вы уже второй раз работаете ротиком, а я всё ещё ни разу не помогал вам таким образом~ - оглядевшись по сторонам, юноша закинул ещё одну декоративную подушку поверх той, на которой спал, плюхаясь на них шеей, с удобно зафиксированной под нужным углом головой.

- Не научишь как отлизывать мужскую киску, папочка?~ - наконец-то ехидство заиграло в полную силу, будто из невинного, смущенного ангелочка человек прошел быстрый путь к тому ещё чертенку, определенно вкладывающему в обращение "папочка" колкий смысл "плохого" поступка по отношению к дочери.

В общем-то, брюнет отлично понимал что, согласись мужик на это, ему сейчас предстоит отлизать чью-то жопу, с другой стороны, он давно пытался уломать Аманду на анальчик, а она всё ломалась, мол, фу, как неприлично. Ха! Знала бы она, как её отец сходит с ума по этому "неприлично".

- А тебя это и заводит, мистер натурал, - растянул губы в похабной улыбке Генрих, ярко ощущая трение чужого колена о свой влажный пах. В самом деле, мальчишка так осмелел когда узнал, что дочери дома нет, сразу такой дерзкий и сексуальный парень, распускающий свои феромоны. Надрачивая член молодого парня рукой и потягиваясь вслед за чужой, чтобы слиться в страстном, горячем поцелуй, мистер О'Коннел возбужденно терся о симпатичного юнца, что так вскружил его, вроде бы, взрослую и серьезную голову.

Оценивая весь его энтузиазм и особенно желание отсосать свой первый член, мужчина сделал вид будто задумался серьезно, вдруг ему случайно откусят самую важную мужскую часть, которую он так отчаянно мял в руке.

- Как же я могу тебе отказать, малыш? - облизнул пересохшие губы Генрих, прикусывая чужую губу и оттягивая, прежде чем отстраниться, чтобы не подшучивал так больше над чужой совестью. Не он ведь здесь единственный виноватый в том, что они перепихнулись за спиной дочери. К слову о перепихоне, задница у бати была что надо, пусть и после бурной ночки немного припухшая растянутая, так что войти в нее будет проще. Переворачиваясь, сменяя наездницу на позу 69, расставляя шире ноги и седлая уже торс мужчины,

- Будь нежен, она еще отходит от ночи, - улыбнулся ужасный отец и вернулся к занятиям с членом Йена, сразу же заглатывая его член на половину и активно отсасывая, подталкивая к ответным действиям. Бедра немного мельтешили перед чужими глазами, предоставляя во внимание самые интимные и важные части тела. Вот уж кто точно сходит с ума по аналу и хочет еще прочувствовать его, да показать юному мальчишке всю красоту анала.

Мистер О'Коннел определенно был каким-то змеем искусителем во плоти: его запах, его вид, самые интимные части его тела - буквально всё заставляло сердце юного студента трепетать. Йен не верил в любовь с первого взгляда, но думать о какой-то "неведомой силе", которая прямо с момента встречи заставляла испытывать дикое влечение, притяжение друг к другу, было не легче. В прочем, куда там сейчас думать, когда тебе так старательно отсасывают, а перед глазами мелькает самая охуенная попка, которую ты когда-либо видел, пусть и с некоторыми дополнениями, видеть которые у чужих так близко ещё не приходилось.

Лицо покрылось густым румянцем, который был очевиден даже не смотря на смуглую кожу. Только сейчас дошла вся неловкость ситуации. Не противность, нет, но... что с этим делать? Решая начинать с чего-то отдаленно знакомого, О'Брайан положил руки на ягодицы и развел их немного в сторону, сглатывая от напряжения. Маленькая, миленькая дырочка. Неужели отсюда этот мужик и какает? Неужели вчера в эту дырочку входил, ну, не будем скромничать, не малый член? "Природа поистине удивительная штука", - про себя усмехнулся парень и провел языком по ложбинке, убеждаясь, что всё хорошо. На удивление, даже зная что периодически выходит отсюда, он не испытал никакого отвращения и никакой тошноты. Только сильнее набух в размерах - происходящее так заводило. Его первая попка как в традиционном сексе, так и анилингусе.

Всё же мешкая и не решаясь начинать непосредственно с колечка мышц, брюнет во влажном, жадном поцелуе припал к основанию яиц партнера, удивляясь, как яйца вообще могут быть такими приятными на вкус. Проталкивая в поцелуе язык, облизывая не только основание, но и окружности, всё больше входя в раж, смелея и без остановки лаская, сжимая ягодицы. Абсолютно никакого отвращения. Только восторг, мальчишеский восторг как от отдельных моментов происходящего, так и от того, что это всё в целом происходит. Наконец, язык скользнул вверх по ложбинке, останавливаясь у пульсирующей дырочки, из которой уже немного сочилась смазка. Снова никакого отвращения, так странно. "Никогда-бы не подумал, что я педик", - только и успел подумать парень, как тут же с огромнейшим удовольствием протолкнул язык в чужой анус, определенно точно отхрещиваясь от жизни натурала в пользу "мужских кисок", одна из которых так умело сводила с ума, пока мужской ротик вовсю забавлялся с членом, заставляя бедра подвиливать от удовольствия, от желания получить ещё. Слишком хорошо. Рассудок туманился, возрастала похоть.

Оказалось, что анилингус от куни не особо отличается, даже напротив - это будто облегченная версия, не требующая отдельного внимания клитору. И, раз уж так, то придерживая одну из ягодиц рукой, чтоб не быть поглощенным орешками этого прекрасного мужчины, вторую руку Йен пустил к истекающему соком чужому члену, обхватывая его и начиная надрачивать, в то же время вылизывая похотливую дырочку языком, насаживая на него "папочку", стараясь проникать как можно глубже, но невыносимо желая большего.