Минсу приобрёл совершенно другой настрой – оно и неудивительно, любой уважающий себя человек уже наорал бы на Иньхэ и разбил бы его голову о мокрый кафель, потому что его слова звучали грубо. Грубо, зато правда – Хэ никогда ни с кем не сюсюкался и редко задумывался, что та или иная фраза может обидеть человека, не подбирал слова даже в общении с Асэми, друзьями или матерью. Кто-то терпел, кто-то отвечал так же прямолинейно, но в целом его черту принимали и относились к ней как к чему-то положительному. «Зато он честный».

Честный, но, видимо, не с самим собой.

Иньхэ ожидал агрессии со стороны Минсу, громких слов, размахивания кулаками, продолжения истерики – но ничего из этого не произошло. Такая реакция была бы очевидной, Маруяма её бы принял как должную, однако что-то пошло по совершенно иному пути и Хэ абсолютно не понимал, куда ведёт этот путь. И не хотел понимать. Образ нынешнего Эмина – нервный, подрагивающий - разительно отличался от того Эмина, которого Хэ привык видеть, - злого, насмешливого, ядовитого - и того Минсу, которого он не должен был увидеть когда-либо, - возбуждённого, покорного, наслаждающегося процессом. Это были две новые грани, активированные в один день. Кто бы мог подумать.

Маруяма сделал всё, что должен был, исправляя собственный «ненатуральный» косяк, - оскорбил, разрушил, довёл до истерики, оттолкнул и теперь Эмин точно-точно к нему никогда не подойдёт. Юноша делал это неосознанно – подсознательное подсказывало ему, что в данной ситуации поматросить, оскорбить и бросить – лучшая стратегия. Из разряда «укуси, иначе укусят тебя».

«Чем ты лучше того мужчины, в таком случае?» - этот вопрос возникал в голове, но на него не было ответа. Иньхэ не хотел подпускать эту мысль к себе, анализировать, потому что всякое затрагивание её отдавалось глубинной болью и возводило в абсолют переживания, из-за которых он отказывался признавать много разных жизненноважных вещей.

Сметая осколки, Иньхэ сжал веник сильнее, чтобы напряжением отогнать от себя все мысли, связанные с этой, и постараться не зациклиться на нежелательных переживаниях. Он ведь не такой.

- Нафантазировал? – холодно уточнил Хэ, бросая на Минсу снисходительный взгляд. – Мне похуй, откуда у тебя эти шрамы, меня это не касается.

Как, впрочем, и на многие проблемы других людей, которые не имеют к нему никакого отношения. И хотя Эмин имел к Иньхэ отношения – ну, относительно, - блондина всё равно не беспокоило происхождение этих шрамов. Да, он предположил, откуда они могли появиться, но ему было не так уж и интересно что-либо узнавать. Его проблемы понасущнее, чем шрамы какого-то патлатого пидора.

- Могу сделать вид, что вообще не знаю твоего имени и тебя самого, меня не затруднит. Напротив, я был бы рад, если бы так и было, - заканчивая уборку в душевых, парировал Иньхэ скорее из привычки, чем из действительного раздражения. В нём не было каких-то резко негативных эмоций и чувств, в Маруяме разрасталось непонимание самого себя, переживания из-за воспоминаний и расслабление, которое едва ли когда-то ощущал ранее.

Хотя, примерно такое расслабление он испытывает, когда взбирается на крышу заброшенного здания и смотрит на ночной Токио. Только если на высотке это расслабление приправлено адреналиновыми всплесками, то сейчас оно было чистым и концентрированным.

Таким же чистым, как душевые кабинки после того, как тут побывали Эмин и Хэ.

Маруяма смыл оставшуюся грязь водой из смесителя, убрал на свои места веник, ведро, тряпки, совок, после чего забрал вещи и цветок во влажной тряпочке и устремился к выходу. Дверь уже была открыта – через неё двумя минутами ранее вышел Эмин, а Иньхэ решил немного притормозить, чтобы за остаток этого дня более не пересечься с патлатым китайцем.

На выходе один из зачинщиков разрушительной драки в душевых даже не посмотрел на стушевавшегося проверяющего и тем более не собирался выслушивать от него какие-то замечания по поводу уборки, если эти замечания, конечно, вообще должны были быть. 

----------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Эпизод завершён

Волнительная реакция Иньхэ становится чрезвычайно очевидной: Эмин слышит, как суматошно начинает биться его сердце. Сам он, если честно, мысленно готовится к худшему. Пауза несколько затягивается, но юноша лежит на груди Маруямы неподвижно – даже его дыхание притаилось, а когда Иньхэ перестает гладить кожу, Эмин чувствует, как внутри него что-то обрывается. Наверное, все же не стоило так откровенно заявлять о своих намерениях. Либо, не стоило делать это так рано. Они даже толком не помирились, как тут же произошло новое событие.

Минсу в нетерпении постучал пальцами по чужой пояснице, как вдруг почувствовал сжимающие его тело объятия. От ласковых прикосновений к голове по телу разошлись мурашки, и прежнее напряжение развеялось как пепел по ветру. Даже если Хэ молчит, то, что он не оттянул от себя Эмина за волосы – уже хороший знак. Большего ему было не нужно.

Еще никогда прежде поцелуй в макушку не вызывал таких бурных эмоций: Минсу было так приятно, что к нему проявили столько внимания, что тот не удержался от довольного мычания. Некоторое время он недвижимо лежал, наслаждаясь объятиями Хэ и совершенно не понял, как периодически начал проваливаться в дрему. Сначала он старался сопротивляться сну, и даже дергался, когда резко открывал глаза, но потом все его старания сошли на «нет» и он уснул, чувствуя, как чужие пальцы ласково согревают его спину. Засыпать на груди у человека, который очень нравится – отдельный вид блаженства, и Эмин не мог не воспользоваться такой возможностью, пока она была доступна. Даже если на утро они снова найдут, из-за чего достать друг друга.

---------- Эпизод завершен ---------------

Роза 2а

Ленивый отличных

Роза

3Б

Мальчик-кокетка

Актуально

актуально👀