такс, добавила, вопросы можешь хоть сейчас в лс кидать. и потом я еще постараюсь расписать тебе инфу, которая персонажу будет полезна. разберемся со всем, всё будет отлично)

хорошо

я пока переварю

завтра буду разбираться, заодно вопросами закидаю

ну и анкету

БУММММ ррррраунд

вот так это делают ЛУЧШИЕ из ДЭВЕНПОРТОВ ?

дай пять сис ?

Рано вы злорадствуете, у меня еще полно времени испортить вам жизнь

Задание: Отыграйте грустный эпизод, в котором Леони находит свою собаку мертвой. В квартиру Кресты вломились, ей страшно, а тут в двери стучат. Отчего-то Леони кажется, что это злоумышленник, и она пытается его оглушить, но в итоге , София Бурсет - человек, который должен помочь Леони найти дома важные улики, и помочь в ситуации с собакой. В этом эпизоде есть косвенное участие гейм-мастера.

Ночь. Улица. Фонарь. Все как завещал Блок, только без аптеки. А жаль. Ноги идущей девушки гудели, каждый шаг отдавался пронзительной болью, возможно, ей бы пригодилась какая-нибудь мазь и упаковка с пластырями. Леони всегда хотела быть как те девицы в популярных фильмах и сериалах, ходящие якобы весь день на непомерно высокой шпильке, сохраняя невозмутимость, и вообще выглядя максимально легко и воздушно. Бесспорно, она любит каблуки, но не настолько, чтобы проводить в них больше десяти часов, исполняя различные поручения и в буквальном смысле бегая как волчок туда-сюда. К сожалению, рабочий статус блондинки не позволял просто обуть кроссовки и завязать небрежный хвостик, как в целом она делала каждый день до переезда в Грейт-Фолс. Но когда ты личный секретарь мэра города в котором живешь, будь добра, соответствовать. Кажется так ей сказал мистер Дэвенпорт в ее первый рабочий день и она приняла это к сведению. Обычно она возвращается домой раньше и на своей машине, но та в данный момент находилась на попечении механика, так как двигатель в последнее время начал подводить. Может быть, было бы проще заменить ее вовсе, вместо того чтобы тратить деньги на ремонт, но Креста всем сердцем прикипела к старушке.

Светловолосая перехватывает увесистый бумажный пакет левой рукой, а правой достает из весящей на плече сумочки мобильный телефон. Это движение заставляет ее слегка пошатнуться, из-за чего нога уходит в сторону, и шаг получается нелепым. Будто вместо магазина, она случайно забрела после работы в бар. Экран блокировки телефона приветствует ее ярким светом и фото на котором сама девушка и маленький рыжий щенок карело-финской лайки у нее на руках, невероятно похожий больше на лисенка, чем на собаку. Часы показывают чуть за одиннадцать. Девушка напрягается, и оглядывается, обводя улицу взволнованным взглядом и шумно выдыхает. Вот молодая пара выгуливает своего крошечного и пушистого словно облачко шпица, чуть дальше по улице быстрым шагом идёт мужчина средних лет, наверняка спешащий домой после окончания рабочего дня. Да и сам переулок довольно хорошо освещен. Вдох, выдох. Леони блокирует телефон и бросает его в пакет. Вдох, выдох. — Черт побери... — ругается себе под нос австралийка и непроизвольно начинает идти быстрее, превозмогая боль в уставших ногах. Еще около пятидесяти метров, и вот, она выходит к парадному входу в многоквартирный дом в котором проживает с момента приезда в город. Ей здесь нравилось. Вполне приемлемая цена, просторная квартира с качественным евро-ремонтом, а главное, хорошая звукоизоляция и отсутствие сумасшедших соседей. Хотя самым главным условием при поиске жилья, было разрешение на въезд с домашними животными.

Перешагивая через одну ступеньку, Креста быстро преодолевает лестницу, и выходит в общий коридор на третьем этаже. Ее квартира вторая справа, финишная прямая. Девушка снова роется в сумке, в поисках ключей и не глядя продвигается вдоль коридора к двери. Мысль о том, что что-то не так словно молния пронзает ее голову еще до того момента, как она открывает дверь. Она не может объяснить что, но навязчивая мысль не уходит. Затылок словно прожигает чей-то взгляд, и Лео поворачивает голову в ту же сторону, откуда меньше минуты назад вышла сама. Никого. Что ж, возможно после всех событий, что произошли за последнее время, девушка через чур напряжена, и вряд ли это удивительно. Вот они, эврика! Связка ключей показывается из сумочки, и блондинка из трех выбирает подходящий, начиная целиться в замочную скважину. И как только она переводит взгляд на дверь, в ужасе шарахается назад. Ненадежный каблук подводит, Касси оступается, и едва ли не падает, выпуская из рук пакет с продуктами, дабы удержать равновесие и остаться на ногах. Тот падает с глухим стуком, переворачивается на бок, и зеленые яблоки, купленные по дороге в магазине, выкатываются прямо к приоткрытой двери. Леони неморгающим взглядом следит за этим, словно в замедленной съемке. Сумка так же медленно сползает с её плеча на пол. И в этот же момент, ее осеняет, что показалось ей странным. Подходя к двери она не услышала тихого, приветственного лая своего пса.

— Пентагон? — едва слышно зовет хозяйка, но собака не откликается, и тогда девушка делает по-дурацки смелый шаг к двери. О да, она смотрела множество фильмов ужасов с подобным сюжетом, ругая главных героинь за глупость и очевидно плохое решение идти прямо навстречу возможной опасности. Но сейчас лучше понимает, чем это оправдывается. Креста облокачивается ладонью о стену, и прежде чем войти, снимает туфли с обеих ног, беря их в руки таким образом, что бы шпилька стала своеобразным оружием, ведь перцовый баллончик она оставила сегодня утром в другой сумке. Ко всему прочему, ей показалось, что более гуманным решением будет убегать босиком, нежели на десяти сантиметровой шпильке. Она уже совсем не чувствует боли в ногах, спасибо явному приливу адреналина, потому осторожно толкает дверь ногой, для того чтобы та открылась чуть шире, позволяя ей пройти. И так, мисс слабоумие и отвага, пересекает порог квартиры, стараясь даже лишний раз не дышать и тихо прикрывает за собой дверь обратно. Она помнит про инцидент с пакетом, и раскатившимися яблоками. Нашумела знатно, поэтому и внушает себе быть в случае чего, готовой к нападению.

Квартира приветствует ее включенным везде светом. Леони не придает значение окружающей обстановке, ничему кроме маленьким бурых пятен на полу, словно кто-то чихал в тот момент, когда у него шла кровь из носа. В ее голове никак не выстраивается логическая цепочка, поэтому она просто следует по проложенному указательному пути в гостиную. — Пентагон? — отчаянно зовет девушка. Она говорит тихо, но в тишине квартиры это звучит почти как выстрел. И снова никакого ответа, её лучший друг не выбегает из-за угла виляя хвостом, и вьётся у нее под ногами. Ноги подкашиваются. Лео никогда не верила в бога, но мысленно начала умолять, чтобы с собакой ничего не произошло. Ее молитвам не суждено было быть услышанными. Войдя в гостиную, Креста роняет из рук туфли, и они машинально подлетают к лицу, закрывая гримасу неподдельного ужаса на лице секретаря мэра. Голубые глаза расширяются, наполняются слезами. Хочется закричать, но вместо этого ее тошнит прямо на ковер. Тело девушки сотрясается до тех пор, пока все содержимое желудка не остается грязной смердящей лужей у нее под ногами. Всхлипывая, она вытирает рот рукавом пиджака и оборачивается к зрелищу, которое увидела. На негнущихся ногах, Сидней идет к покрытому рыжей шерстью тельцу, лежащему поодаль от дивана. — Нет... пожалуйста... нет... — Девушка падет на колени перед своим псом. Тот смотрит куда-то в сторону, пустым не мигающим взглядом. Пасть приоткрыта, она обращает все те же бурые пятна. Кровь. Вот что это было. Слезы застилают взор, и Лео наклоняется к морде Пентагона, упираясь в него лбом, цепляется онемевшими пальцами за шелковистую собачью шерсть. Её сотрясают всхлипы, она продолжает шептать, просить любые высшие силы о том, чтобы это было всего лишь кошмарным сном, но ничего не происходит. Тело под её руками все такое же холодное и окаменевшее наощупь.

Счет времени потерян. Креста не знает сколько просидела так. Казалось будто прошла целая вечность, с момента как она обнаружила мертвого питомца, до того момента, как во входную дверь тихо постучали. Леони вздрогнула и встала на ноги. Её голову посещали мерзкие, темные мысли, но сейчас она могла поклясться, что готова убить того, кто совершил это. Девушка вытирает слезы рукой, еще больше размазывая тушь по лицу, непроизвольно создавая жуткую картину. В ее руках оказывается пресс-папье, который прежде стоял на журнальном столике, и австралийка на носочках передвигается в сторону входной двери. Прижимается спиной к стене, и встает в боевую позу, поднимая тяжеленный предмет интерьера над головой. И в тот самый момент, когда незваный гость толкает дверь и входит в квартиру, Сидней замахивается, и тут же хрипло кричит. — Боже! — она едва успевает изменить траектории удара, и тот едва задевает плечо ошарашенной девушки. Наверняка останется синяк. — София, я чуть не убила тебя!

_{вскоре тут будет вводной пост от гейм-мастера}

Иногда, Леони ловила себя на мысли, что её жизнь за последние полгода состояла из бесчисленных моментов, которые не удастся забыть даже спустя года. Она приехала в Грейт-Фолс для того что бы пожить тихой и более-менее уединенной жизнью, вдали от проблем и заморочек преследовавших её в Большом Яблоке. В итоге, получила что-то кардинально противоположное загаданному. И возможно, ей бы хотелось наконец оставить в прошлом произошедшее, но невидимые глазам раны все еще свежи, и едва ли хотят начать затягиваться. Особенно, когда каждая живая душа в этом чертовом городе, изо дня в день неустанно продолжает об этом напоминать. И пусть большинство людей не говорят обо всем вслух, это четко проглядывается в их обеспокоенных взглядах и вопросах из разряда «ты в порядке?», которые порой задают излишне часто. Это выводило из себя, но в тоже время, Леони покорно принимала тот факт, что была для общества бомбой замедленного действия, взрыва которой все так опасаются. Да и отсутствие нормального сна превращало её жизнь в нечто нереальное, дни становились чередой размытых повторяющихся кадров, словно сознание воспринимает все через толщу воды. Это пугало секретаря ничуть не меньше чем других, заставляя хоть и с неохотой, но задаваться вопросом «а вдруг?». Скорее всего, это и стало первым толчком к тому, чтобы пройти курс психологической терапии, который ей предложили в полиции. Но не смотря на все сеансы с психологом, после фразы об Эмме, сказанной мужчиной, блондинка все равно словно вся сжалась, рука в которой был зажат бокал едва заметно дрогнула, а с губ сорвался тихий отчаянных вздох, что несомненно не укрылось от внимательного взгляда федерала.

— Конечно, — и, хотя все естество девушки отчаянно противилось этому разговору, а внутренний голос призывал к тому чтобы выставить Картера за дверь, чтобы тот если ему так необходимо, отправлял ей повестку из участка. Но если говорить на чистоту, она невероятно задолбалась, и если эту тему в очередной раз суждено открыть, пусть это происходит на её территории и на её правилах. По крайней мере, ей хотелось бы так считать. Креста берет себя в руки достаточно быстро, возможно, даже слишком быстро, для человека в её состоянии, но ей, как и многим, совсем не нравится показывать свои слабости перед незнакомцами. Она преодолевает небольшое расстояние до стола, и усаживается напротив Картера, поджимая одну ногу под себя. И если это и была формальная обстановка, то только в голове Картера. Бокал с так и не отпитой водой со стуком опускается на деревянную поверхность стола, а Леони поднимает глаза на Томаса, что выглядит удивительно комично, в ограниченном метраже её кухоньки. Её взгляд тут же продвигается к черте между спокойным и слегка смущенным. — Слишком поздно, я полагаю, — отвечает на первый вопрос Сидней, и на её лице появляется такое выражение, будто туча закрыла солнце, и оно больше из-за неё не выглянет. Лишь спустя пару мгновений к ней приходит осознание, что это не совсем то, что агент хотел от неё услышать, поэтому продолжила: — В тот день, когда отравили моего пса… — она замолкла, нервно водя ногтем по поверхности бокала, собираясь с мыслями. Эти воспоминания были самыми болезненными, заставляющие просыпаться в слезах после очередного кошмарного сна. Но что-то во взгляде Томаса помогло и подтолкнуло говорить дальше, он словно всем своим видом говорил «я понимаю тебя, продолжай». — Я думаю, вы знаете, что в этот вечер ко мне пришла София Бурсет, это должно быть в полицейских отчетах по делу, — из-за неуверенности в голосе девушки послышались легкие нотки австралийского акцента. Большую часть сознательной жизни Лео провела в Нью-Йорке, и её речь стала почти неотличима от речи любого коренного американца. Но в некоторые моменты волнения, контроль терялся, прямо как сейчас. Даже её щёки слегка раскраснелись. — Мы проверяли нет ли кого-то в квартире, и нашли в ванной комнате послание, если это можно так назвать. Вот что значит быть чьим-то верным псом, — она задумчиво, раз-другой стукнула пальцами по столу. Эти слова навсегда отпечатались в её сознании, как насмешка, брошенная Эммой ей прямо в лицо напоследок. — Она написала это от руки, помадой на зеркале. Я много капалась в её записях по работе, когда перешла на должность секретаря мэра. У неё был своеобразный стиль написания некоторых букв, это бросалось в глаза, потому и запомнила.

Закрывая глаза, Креста думала о зеркальной поверхности в ванной и написанном на ней оранжево-красным оттенком помады, которого у самой девушки никогда не было, про неровные спешно выведенные буквы и бросающиеся в глаза завитки на буквах «р» и «с». На секунду, Кассиопея позволяет себе представить, сколько могло бы всё продлиться и то что могла бы ещё сотворить Эмма, если бы в тот день она не сообщила о своих подозрениях детективу и женщина, которая разрушила её жизнь всё ещё оставалась на свободе. Только одна мысль об этом заставила её чувствовать себя ужасно, и передернув плечами, светловолосая поднимается со стула, возвращайся к предложению выпить кофе. Она помнила про отказ Картера, и про время, которое он бы не хотел у неё отнимать, но монотонное занятие приводило её в ощущение равновесия, из которого агент вышибал своими вопросами. Пауза затянулась, пока Леони наливала в воду в кофейник, засыпала туда молотый кофе и ставила тот на плиту. — Я бы не назвала это письмами, агент Картер. Туманные краткие записки, призывающие к тому чтобы я покинула своё рабочее место, а следом и город. — девушка привалилась бедром к столешнице, наблюдая за кофейником, дабы исключить возможность того что напиток, аромат которого уже заполнил кухню, перекипит и убежит. Она провела указательным пальцем по нижней губе, в одну и в другую сторону, привычка которую секретарь мэра за собой не замечала, но что означало, что она размышляет о том, что и как стоит правильно сказать. — Сначала я не предала этому значения, убежденная тем, что это был какой-то недовольный сосед или просто неудачная шутка, и первые несколько записок просто выбросила. Я была, мм, достаточно беспечна в тот момент, — Лео выключает плиту, и из ящика, весящего над головой достает две чашки, разливая кофе и после ставя ту перед Томасом. Не предлагает сахар, потому что сама предпочитает пить этот напиток без него, в отличие от чая. Снова присаживается на стул, обхватывая почти горячую чашку тонкими пальцами. — В последствие угрозы начали становиться более жестокими и более конкретными, с меня требовали избавится от всего, что я могла бы найти в офисе. Только устроившись, я собрала все вещи в кабинете в коробки и перевезла домой, потому что времени разбираться с этим сразу – не было, нужно было приступить к выполнению обязанностей немедленно, — возможно, некоторые из этих вещей все ещё остались у неё, сложенные в коробках в чулане. Сидней передала полиции все, о чем могла вспомнить в тот конкретный момент. Записки с угрозами они начали отслеживать чуть раньше. Но в вещах бывшей секретарши не было ничего подозрительного, по крайней мере, так казалось самой Кресте. Ежедневники, счета, расписание мэра. Ничего, что могло бы выдать в женщине психопатку. Хотя врачи назвали Томпсон абсолютно психологически стабильной, но кто как ни Леони, мог бы поспорить с этим? — Но я уже говорила обо всем этом в полиции, столько раз, что уже не сосчитать, так что вас на самом деле интересует, агент Картер? — не церемонясь, прямо задала вопрос блондинка, взгляд голубых глаз стал проницательным, словно она пыталась разглядеть в Томасе, что-то, что было невидимо ранее. Возможно, его к ней привело что-то более личное, чем она думала. 

Картер отчаянно хотел понять, что такого особенного в Давенпортах. Нет, вовсе не в том плане, что он завидовал, пошто они такие популярные и богатые. Тут дело было совсем не в этом. Поверьте, никогда у Томаса не было к этой семье жуткого интереса. Кроме рабочего, само собой. Если быть до конца откровенным, агент недолюбливал некоторых из них, и причину этой глубинной неприязни он даже сам себе не мог объяснить. Впрочем, Томас обманывал сам себя, причина была. Старая как мир история вражды Теодора и Уильяма. История вражды, в которой Томас был третьим лишним. Наверное, ему не стоило вмешиваться тогда в их дела. Но проблема была в том, что тогда проблема Нокса автоматически становилась проблемой Картера, такие уж были правила. Теплые чувства к Теду жили в нем и сейчас, но он вырос, и теперь не стал бы лезть, а если бы и стал, то непринужденно, не распыляя все до пика. Но тогда у Тома был совсем другой мозг, знаете ли. Уилла уже тогда сложно было уважать, он был мерзким, лицемерным, как и его подружки. И "крипи трио" не пересекались с школьной элитой...обоим компаниям это было не интересно. Пока в один день Теодор не сцепился в драке с Дэвенпортом. Последний раз, когда Том видел Уильяма, агент вырывался из рук друзей, обещая выбить все дерьмо из парня. К сожалению, или к счастью, конфликт до второй драки так и не дошёл. Томас был вспыльчивым и ненавидел, когда кто-то пытался обидеть Тео, Рейч иди Джульетту. Было в его голове тогда что-то отчаянное, что он был готов за этих ребят убить. Конечно, это было сто лет назад, и теперь все стали другими людьми. Кроме Уильяма, эта ядовитая гадюка только крепче вязала узлы в своем серпентарии. Но Картер в единственном разговоре с мэром был спокоен, строг и внимателен, он общался с мужчиной на языке формальности и исключительно в рабочей обстановке. Что, наверняка, доставило главе семейства Дэвенпорт удовольствие. И если раньше, он бы взорвался с уверенностью, что наваляет парню, то сейчас он сухо произнёс «это всё, мистер Дэвенпорт». И вот с той самое встречи, с того самого момента, как он прочёл дело Леони Кресты, он мучился вопросом. Что в этой семье такого? Ну, то есть, Томас искренне не понимал из-за чего весь «сыр-бор»? Почему для Эммы так важно было занимать эту должность? Из-за денег? Он сомневался. Понятно, что у Эммы с головой не всё в порядке, но даже тупому ясно, что здесь есть что-то ещё. Личная причина. И это, как уже выяснил Картер, не пылкие чувства к мэру. Томаса не покидало ощущение, что чем глубже он копал, тем отчётливее становилось ощущение, что копает он не там. И Леони Креста могла бы стать его ориентиром. Это звучит безумно, но отчего-то и она находила магнетизм во всём этом. И кто, кроме неё может вообще понимать, зачем бывшей секретарше это делать? Каждый раз, когда Том задает этот вопрос, он слышит «да брось, она собаку убила, у неё просто с чайником проблемы, её заменили, вот и сорвалась», и Том уклончиво качает головой: «да, но…почему?». Все, кроме Элизабет, смотрят на него, словно на одержимого. Он, впрочем, просто пытается схватиться за край веревки. Может поэтому он здесь. Но за тот ли край он пытается ухватиться?

Томас не осудил бы её за эмоциональность, хотя излишней он всегда сторонился: с детства не знал, как поступать с людьми во время эмоционального срыва, или подавленными. Забавно, что в ФБР их учили работать с жертвами преступлений и их родственниками. Их учили подавлять истерику, учили одними словами повлиять на влечение человека к суициду, учили приносить плохие вести родственникам. Всякое на работе случалось, и это всё непросто. Это система жестов, правильно подобранных слов, рамок рабочей формальности, тон, и даже дыхание. Картер бы соврал, если бы сказал, что не знает этого, но от чужих слез ему всегда становилось неловко. Но Креста оказалась тем ещё крепким орешком, и свои эмоции она легко держала в узде. Впрочем, он замечал, как иногда дрожит её голос или меняется взгляд, но старался не акцентировать на этом внимания. Не потому, что ему было плевать на чужой страх, а от того, что ему бы, на месте блондинки, не хотелось бы постоянного внимания к такому. В общем, Томас Картер остался Томасом Картером, с его внешним эмоциональным диапазоном камня. Перемена в настроении девушки была слишком очевидная, и из своего бойкого домашнего недружелюбия один вопрос погрузил её в какую-то серую безысходность. Но у Картера и выбора то не было. И его тоже накрывает эта волна, только он сам не знает, как выходит, что одна фраза заставляет бурлить всю его кровь. Он ведь знал, что так будет, знал, что разозлится, каждый раз, когда читает об этом, бессмысленный слепой гнев охватывает его. Он сжимает пальцы в кулак, и действительно смотрит на неё понимающе. Потому что правда понимает. Но в остальном он держится более сдержанно во время её «рассказа». Написанные слова набатом в голове в голове. Означает ли это «послание», что Леони оказалась на месте верного пса в резиденции мэра? И грозила ли ей участь собаки? Или Эмма просто истеричка и сделала это из зависти? Может Картер ищет смысл в том, в чем его нет?

Леони Креста слишком умна для загнанной жертвы. Не её это позиция. Да, сейчас она была сломлена от пережитого, но Тома не покидало чувство, что она та самая главная героиня фильмов ужасов, которая в конце остаётся жить. Он сочувствовал, что это с ней произошло, но её сила и интеллект не дадут ей оставаться поломанной всегда. В её эрудиции сомневаться не приходилось: многие из вас запомнили бы почерк предыдущего работника и смогли бы его опознать? В процессе ответов на вопросы агента, девушка поднялась и сделала кофе. Том удивленно поднял взгляд на неё, когда она поставила перед ним кружку с кофе. Неожиданное проявление любезности после его отказа смутило его. Он кашлянул в кулак, – спасибо, – кивнул мужчина после, пододвигая ароматную кружку к себе. Давно он не пил нормального кофе. Он обожал кофе, но ему приходилось пить его либо из автоматов, либо в столовке мотеля, и тут огромный вопрос: что из этого лучше. Так что он искренне был благодарен. И совсем слегка озадачен этим жестом. Но это быстро прошло, как только он «загорелся» от её слов. Его взгляд вдруг стал заинтересованным, и он слегка приподнял бровь, – я бы хотел знать, если вы передали в участок не всё, – ответил Картер. Он перерыл всё это, но там не было и намека, что именно Эмма хотела укрыть. А ещё, кажется, у неё была странная привычка – хранить вещи для мелкой моторики.

Том не выглядел так, будто «ой, меня раскусили». Он отпил кофе и сложил руки на столе, отвечая девушке таким же прямым внимательным взглядом. Он не сомневался в том, что она умна. Да и ему нечего было скрывать – он сам пришёл поговорить. Он выдохнул, пододвигая стул, и снова упираясь взглядом в секретаршу, – я хотел поговорить о мисс Гонсалес, – так же без обиняков отвечает агент.  Да, Леони рассказывала и эту историю полицейским уже много раз. Но он не полицейский. И ему нужна была эта история от первого свидетеля. Точнее, некоторые её части. Видите ли, тут снова паранойя Картера, в которую никто, кроме Уолкер, не верил. Дело в том, что Томас был уверен, что история Грейт-Фоллс настолько жестока и циклична, что события двадцатилетней давности происходят вновь. Он цеплялся за детали, но мало кто верил в то, что «маньяк» вернулся двадцать лет спустя. И о таких мелких деталях он и хотел расспросить Кресту. Возможно, она видела больше, чем сказала. Не посчитала нужным или выбросила из головы от стресса? Том сделал её один глоток. Это восхитительно вкусно, – дело в том, что двадцать лет назад здесь были так же убиты несколько подростков, – начал он. Эти воспоминания болезненно яркие. От них давит на виски и тошнит. Тошнит…как и в тот день, – одна из них была моей подругой, мисс Креста, – негромко произнес агент, складывая руки вокруг кружки. Это дело всегда было личным. Он или собирался с мыслями или подбирал слова, но он рассказывал это не потому что ему внезапно захотелось говорить об этом. Была бы его воля – он никогда снова не заговорил бы о Джульетте. Была бы его воля, он бы вырезал из своей головы тот день. Он говорил это для того, чтобы девушка поняла, почему он задаёт эти вопросы, – причины смерти совершенно разные, однако, у меня есть основания предполагать о возможной связи тех убийств с нынешними. Том задумчиво нахмурился – мы обнаружили цветы на месте преступления. Поэтому я здесь. Возможно, есть что-то? Что вы видели на месте преступления? Возможно, было что-то подозрительное? Мелкие детали, видели ли кого-то там?