Poets of the Fall

Live: 1 раз в Ноттингеме, 1 раз в Лондоне

Всего: 20 песен

Знаю наизусть: 4 песни

Песен Live: 19 песен

Carnival of Rust (наизусть) - первая песня

War (наизусть)

Love Will Come To You (наизусть)

Cradled in Love

Sweet Escape

Temple of Thought

Choir of Cicadas

Standstill (наизусть)

Sleep

Dancing on Broken Glass

Rogue

Dreaming Wide Awake

Diamond for Tears

False Kings

Brighter Than The Sun

My Dark Disquiet

Daze

Locking Up the Sun

In a Perfect World

Lift

Bastille

Live: 1 раз в Кардиффе

Всего: 26 песен

Знаю наизусть: 3 песни

Песен Live: 18 песен

Blue Jeans - первая песня

Icarus

Overjoyed

Oblivion

Pompeii

survivin`

Bad Blood

Warmth (наизусть)

Fake It (наизусть)

Blame

Laura Palmer

Send Them Off!

The Currents

Good Grief

Four Walls

Two Evils

The Anchor

Flaws (наизусть)

Things We Lost in Fire

What Would You Do?

Power

Of The Night

Glory

An Act of Kindness

Quarter Past Midnight

Happier

К черту руководство. Они ни черта не понимают, не знают ситуацию, только сидят в своих уютных кабинетах Центрального Управления Космических Экспедиций и пытаются руководить тем, о чем знают лишь в теории. Им не понять всей опасности, холода и безразличия Космоса, они не знают, что он может уничтожить в два счета, проглотить не оставив ни косточки, если позволить себе одно неверное решение.

Но решения принято, и без участия капитана Рэдрика, хотя все последствия свалятся на голову именно ему. Он мысленно проклинает командование, но внешне держится спокойно – нельзя допустить, чтобы команда переняла его недовольство и взбунтовалась.

 - Из штаба поступил указ о слиянии команд. Когда год назад для нас пятерых выделили корабль для десяти, меня предупреждали о такой возможности в случае невыполнения поставленных задач.

Команда тут же недовольно загудела – все всегда выполнялось в сроки, и каждый работал на износ. Рэд был согласен как никто, но поднял руку в жесте призывающем к тишине.

 - Дело не в нас. У корабля из соседнего созвездия сломалась кислородная система, починке не подлежит, но на борту никто не пострадал. Нам приказано временно сменить курс, подобрать экипаж и вместе с ними продолжать экспедицию во внешние районы галактики.

Команда кивает. Спасательная операция – дело благородное, никто не хочет оставлять своих земляков на смерть в бездушном космическом пространстве. Рэду известно чуть больше, но он намеренно умалчивает, не желая конфликта и споров. Он молчит о том, что у чужого корабля достаточно кислорода, чтобы вернуться на ближайшую космическую станцию для починки, но управлению не выгодны задержки. Еще ему доложили, что причины поломки кислородной системы так и не установлены, но заверили, что у того корабля старая модель, потому если это и была какая-то брешь в конструкции, за это судно можно не переживать.

Рэдрика волнует совсем не это. Он думает о редких случая исчезновения кораблей, о загадочных провалах самых первых экспедиций, о странных, почти мифических слухах про другие формы жизни.

При принятии решения его не спрашивали, а если бы и спросили – высмеяли бы за такие аргументы. Когда команда расходится для подготовки к завтрашней стыковке, Рэд вздыхает и устало потирает переносицу – болит голова. Черт бы все это побрал. Очень надеюсь, что это все просто слухи.

***

Панель внутреннего шлюза горит зеленым – стыковка прошла успешно. Рэд ждет, пока установится связь, хотя уже видит на экране чужую команду из пяти человек. Он заранее полнится недоверием к каждому из них, и сам толком не понимает почему – единственная подозрительная деталь кроется в поломке системы, но, возможно, он сможет получить объяснения, когда команда прибудет на борт. Только тогда будет уже поздно, - думается ему против воли, но не время сейчас забивать этим голову.

Связь установлена и внешний шлюз вот-вот откроется. Пора встречать гостей.

господи доктор на этой авке такой боттом ужас просто

Тук-тук-тук. Тук. 

Привычный ритм стучал в голове, пока Мастер не шёл, а скользил по паркету, будто танцуя шимми. Немые охранники в чёрных беретах отводили взгляд, и Мастер улыбался. Ему нравилось их беспрекословное подчинение, лёгкий испуг в глазах, непонимание и даже… неприязнь. Но больше всего ему нравилось то, что его ждало — здесь и сейчас, за этой дверью. Сладкое предвкушение дрожью пробежало по хребту, как если бы его кто-то грубо схватил за волосы на затылке и потянул. Для Него у Мастера была отдельная комната. Днём Мастер выставлял Его — старого, беспомощного и такого жалкого — на всеобщее обозрение, как диковинную зверушку в клетке. Лёгкая тревога сворачивалась в животе змеёй, потому что Мастер знал — Он совсем не беспомощен, он способен на всё, и где-то там ходит его Марта… Но сейчас, нет, он об этом не думал. Натянул обманчиво сладкую улыбку, которую стоило бы запатентовать, размял плечи, покрутил головой, остро хрустнув позвонками. Да, днём он держал Доктора на виду, но в редкие ночи оставлял его всего себе, отмотав пару сотен лет. Мастеру даже нравилась эта его нелепая человеческая внешность — худой, угловатый как мальчишка, с высоким ломким голосом. 

Механическая дверь с тихим шипением отъехала в сторону. Мастер сунул руки в карманы, небрежно прошёлся вдоль стены, разглядывая Доктора, закованного наручниками. Ногой в остроносой чёрной туфле подтолкнул к себе стул, сел — лицом к лицу — и снова усмехнулся. Нет, до чего же нелепый выбор внешности! Не нос, а клюв, и всё лицо неправильное, перекошенное, как смятая в одну сторону штора. Глаза, цвета горького шоколада и чёрный гвоздик-зрачка. Мастеру не нравилось то, что он в них видел. Ожидал отчаяние, страх, мольбу, но видел только мягкий укор и прощение. 

Тук-тук-тук. Тук. 

Мастер откинулся на спинку стула, смахивая с себя раздражение и недовольство. Заговорил обманчиво сладким тоном, который тоже стоило бы запатентовать: 

— Надеюсь, тебе тут удобно, потому что это надолго. Да-да, мои милые детишки уже напали на след твоей Марты. Но не переживай! Я заставлю её преклонить колени за свою дерзость, и вы с ней обязательно увидитесь, прежде чем она умрёт. Ох, что за взгляд! Ты знаешь, я вообще-то ревную! 

Мастер состроил обиженную гримасу и рассмеялся. Лукавил. Злость жаркой волной поднялась в груди. Ему действительно не нравился взгляд Доктора и эта трепетная забота к глупым обезьянам, когда в мире остались только они. И это всё, что должно было волновать его. Мастер не испытывал ничего подобного к Люси — она была красивая, тупая шарнирная кукла, миловидная ко всему. Он смог втереться к ней в доверие, а затем разобрал, разворочил и бросил, изредка мучая её, скорее из привычки, чем из интереса. Мастер сунул руку в нагрудный карман пиджака. Захрустела плотная бумажная обёртка. 

— Конфетку? — он вытащил из белого свёртка красную мармеладку, зажав её между большим и указательным пальцем, и лукаво заискивая взглядом, протянул её Доктору.