Невозможный. Герман Громов просто не возможный человек, который вытворяет черт знает что. Штука в том, что она прекрасно замечает его состояние, видит темнеющие под глазами круги, видит как запали его щеки, как кожа его натянулась на висках . Состояние Германа так и орало: мне нужна помощь, звоните девять-один-один колдомедик. И его действия касательно своего самочувствия ставили девушку в тупик. Как так можно было пренебрегать собой и довести своё тело до такого состояния в академии, где колдомедиков пруд пруди. Да что там? У него есть как минимум три знакомых человека вполне способных поставить его на ноги в кратчайшие сроки, а он здесь фигней занимается. 

— Герман, прекрати. — сводит рыжие брови на переносице и смотрит на него взглядом недовольной матери-наседки. Он морозит глупость какую-то. Стаскивает с неё тяжёлые ботинки, она позволяет снять с себя куртку и перехватывает его руки, когда он уже тянется поднять её майку. 

— Что на тебя нашло?— поведение молодого человека ставит в тупик. Возможно они и сблизились за первый семестр, но их отношения явно не достигли той самой точки, где можно было идти принимать душ вместе. Окей, она как колдомедик привыкла видеть полуголых людей, но представать в неглиже перед Германом-бабником-Громовым в планы не входило. Совсем. Совсем-совсем. Даже чуточку. Ладно, по-крайней мере не в ближайшее время. Не тогда когда у него послужной список женщин из деревеньки неподалёку насчитывал чуть ли не все население. Может быть все это и были слухи, но то как он заигрывал со всеми на право и на лево не давали поводов для того чтобы им не верить. 

Ему не мешают её руки, пуговицы на рубашке быстро расстегиваются, даже слишком и Винсенто ничего не остаётся кроме как покрыть алой чешуей верхнюю часть своего тела. Девушка вновь прикладывает ладонь к его лбу, жар так и пышет. Может быть он находится в состоянии бреда? Сейчас ей остаётся только гадать. Палочка находится под рукавом в правой руке, милый браслет был подарен ей совсем не давно. Аксессуар нёс в себе вполне практичное свойство: онитаскал палочку на манер скрытого кинжала ассасинов. Вытащить её занимает всего секунду, выполнить отточенное движение кистью и того меньше. К девушке уже на всех порах несётся банный халат, а вторым мановением руки Громова опутывают крепкие верёвки. Инкарцеро давно не подводило, а неожидающий такого Герман сопротивления оказать не мог. 

—Гром, я-то в порядке и испытание прошло хорошо, а с тобой что случилось? — она надевает на себя халат и снимает мокрые джинсы. Потом можно принять ванну, сейчас у неё на руках пациент и аромат соленой воды ей совсем не мешает. 

Еще одно вращение кистью и парень виснет в горизонтальном положении, следует за Оливией обратно в комнату. Естественно она ожидает, что он будет дуться. Естественно ждёт нелестных слов в свой адрес, но что-то подсказывало, что так будет лучше. 

Рыжая присаживается на краешек кровати, на единственном свободном островке, наставит локти Герману на грудь и опускает подбородок на свои ладони. Таким образом она нависает над ним и спокойно может изучать его лицо на мимику выдающую ложь. Она, конечно, не полиграф, но его изучила достаточно для того чтобы отличить где правда. 

— Так что же случилось, krasavchik?

почему-то слова оливии пролетают мимо него. он игнорирует ее вопрос, продолжая проявлять заботу по его мнению. герман даже не реагирует на то, что вместо ее мягкой и бледной кожи, появляется чешуя. как только он увидел ее, в таком виде все [его проблемы, ломка, жар и желание снова занюхать дорожку] сразу же ушло на второй план, теперь в приоритете стояла помощь и забота о винсенто.

но видно это было не в ее плане. конечно, громов не задумывался о том, что могла подумать девушка о его действиях и например, предстать перед ним в обнаженном виде. он настолько считал ее близким человеком, что не подумал, что ей будет не комфортно предстать перед ним в таком виде. он забыл о своей безумной репутации бабника и сердцееда, который в день может разбить ни одно сердца. он забыл, что сам ее создал и всячески поддерживая ее. наверное, во всей академии и округе по пальцам двух, ну максимум четырех руки, можно пересчитать с кем он не спал. и лив входила в этот круг. изначально, когда они только познакомились, первая мысль в его голове была о том, как прекрасно бы она лежала на его черной простыне со своей белоснежной кожей и яркими рыжими волосами. и он думал о том, что проведет с ней ночь, когда приглашал ее на свидание. но свидание прошло на удивление идеально и не похожим не на что, что у него было до этого. и ему было с ней так комфортно и после неловкого и романтического поцелуя, он решил, что она из тех, кто на всю жизнь, а не на одну ночь. и передумал о том, чтобы использовать ее в своих плотских утехах. ему нравилось с ней, с ней гера сбрасывал почти что все маски. ближе нее были только ада и ястребов.

- что ты делаешь?- возмущается цыган, когда руки окутывают веревки, он кидает на нее хмурый взгляд, - со мной все в порядке, - продолжает врать парень и не понимает почему. вроде близкий человек, ты же знаешь, что можешь довериться ему, почему ты не можешь сказать правду? потому что боишься, что правда слишком ужасна и оливия отвернется от тебя? как и все люди раньше? как и ян?

резко в глазах темнеет, а тошнота снова становится его другом. он с трудом сглатывает подступивший ком в горле и проморгавшись темноту перед глазами, понимает, что висит.

- лив, не смешно, что ты творишь? – хриплым голосом спрашивает гера и кашляет, - отпусти меня, испытания закончились, нечего тут показывать свои навыки, - раздраженно возмущается парень.

оказывается на своей кровати в горизонтальном положении и зло смотрит на рыжую, которая нависла над ним.

- ничего не случилось, лив, - сердито отвечает ей громов, - все со мной хорошо, просто превосходно.

и в подтверждение своим словам, его тошнит. он успевает оттолкнуть девушку и свесить голову с кровати, чтобы содержимое желудка оказалось на полу, а не на кровати или оливии.  

Спасибо)

на здоровье)