Несмотря на схожесть с убойным пьяницей, Джим не злоупотребляет уже больше года и практически не бомжует. Так, иногда, по настроению. Временами тормозит и подлагивает. Джим Гилмор – не из тех, кого необходимо выставить придурком, потому что он и сам в этом справляется (но не особо усердно, от случая к случаю). Вследствие довольно традиционного воспитания и жахнувших в трубу добрых восемь лет Гилмор всё ещё пытается догнать прогресс своими взглядами, поэтому предпочитает поменьше удивляться (вслух) и почаще молчать (тоже вслух). Всегда готов к подвоху, но на самом деле вообще ни к чему не готов. Словом, параноик – однако не в критичном состоянии. Искренне уверен, что умудрился сохранить эмоциональное равновесие, и очень этому рад. Практически не потерял доверия к людям, в обратную же сторону – лоялен на все сто. Огорчишь – получишь в морду, как видите, ничего радикального. Самокритика в норме, но иногда нужно ткнуть, когда облажался и не понял этого. В регулярном шоке от жизни. Надеется, что это когда-нибудь пройдёт, и просто реагирует «угу, понял», даже если совсем не угу и не очень-то и понял. И даже если мозг полыхает с вопросом «чевоблять». Строго не судите (вставить шутку по вкусу), Джим просто пытается быть социально…приемлемым. Не болтливый, но это уже не наживное, а природное. Красноречие растерялось там же, где и те восемь лет жизни. Впрочем, пообщаться всегда рад, просто не каждую тему способен поддержать, некоторых, например, политических банально остерегается. А ещё остерегается сойти за шизофреника и про своё серьёзное отношение к сверхъестественному умалчивает, если не уверен в сходных взглядах собеседника. Собственно, из тех же соображений в статьях подписывается редакцией «Сверхъестественное сегодня» (и потому что не хочет лишний раз светить именем). Ненавидит лотерейные билеты. И киви. Киви тоже ненавидит, потому что от этой зелёной поганки во рту всё царапает. Выглядит, как человек, у которого каждый день на релаксе – всё благодаря любимому изречению Джима. Цитируя приводим: «Ээээ..?» Из всех форм кретинизма абсолютно точно отсутствует топографический. Джим всегда знает, где находится, откуда шёл и куда нужно идти. Если жизнь подкидывает лимоны – нахуй лимоны, несите апельсины. Это новый девиз, надеемся, что поможет. Определённо тот человек, которого не придётся уговаривать что-то выяснять, всегда согласен сопроводить в самых сомнительных мероприятиях. Отчаянно не отчаивается и вообще зрит почти что оптимистично, ну, по крайней мере, снова начал. Добрый дядька и крайне отзывчивый, помогать не то, чтобы любит, скорее делает это из принципа «кто если не я».
Джим родом из маленького городка, настолько, что всегда терялся в этих чёртовых гипермаркетах («я просто позвоню и спрошу, где это находится, нет, я обязательно найду сам херов сахар песок...и зелёный тюбик с какой-то там свежестью, но какой? Альпийской? Но он синий. Лимонной? Вроде зелёное? Нет, это неправильно как-то, лимоны же жёлтые, ну что за блять», — ругается он мысленно и вытаскивает бумажку, — «лаймовой, лаймовая свежесть, стоп, я ж её и держу... Так всё это время ты был не лимоном?!»), когда съехался со своей женой. В то счастливое время Гилмор был начинающим журналистом и батрачил закадровыми текстами. Амбициозные планы он не особо строил и держался достойным среднячком, но всегда был готов поймать за хвост рыбку покрупнее. Джиму, впрочем, та полоса казалась вполне себе удачной: и семья, и работа, и где-то вдалеке маячащие перспективы. Для человека, которому светило будущее грузчика, он плодотворно постарался занять место в системе американской мечты, и до поры до времени жизнь подозрительно текла как по маслу. Когда нарисовалась первая командировка, страна находилась в плотном кольце политической пропаганды администрации Буша, и буквально каждый новостной дистрибьютер бросал свои силы на многообразные расследования террористических преступлений в регионах исламского востока – не столько из соображений совести, сколько из соображений лёгкой наживы. Журналистика – это преобразование дамской сумочки в свиное ухо. И наоборот. Многого от Джима не требовалось, ему надлежало пройтись с оператором рядом с горячими точками, а потом завернуть в этот материал душещипательную историю про ужасы Аль-Каиды – стоит отметить, что доставка репортёров в зоны террористического риска обошлась в четверть годового дохода посредственное региональной службы новостей, но по плану предполагалось, что зафиксированные эпизоды будут проданы компании покрупнее, точнее, ещё не зафиксированные эпизоды были уже проданы за дешёвый аванс, и как только дело было бы в шляпе, договор должен был закрыться, а прописанные в нём суммы улететь в карман директории студии. Что-то пошло не так, когда горячая точка действительно превратилась в горячую, и Джим со своим материалом влетел прямым попаданием в процедуру разоблачения диверсионной агитации. Говоря простым языком, свиное ухо вышло просто отменным: свернулось в клубочек говна и, изображая футбольным мяч, забило гол в свои же ворота. Вместо того, чтобы углядеть антиисламскую пропаганду, военное представительство штатов углядело заготовку для подрыва репутации страны. Всё б ничего, студии, находящейся на подсосе своему федеральному закупщику, было выгодно обелить мотивы, по крайней мере, прояснить получившееся недоразумение. Если бы Джима на пару с оператором вначале не перехватила оппозиция. Забавная ситуация: обе стороны трактовали в силу каждой из позиций, и каждая нашла на съемке компромат. Хотя на деле ничего невероятного там не было. Не помогло избежать срока за политическое преступление и сохранение полного нейтралитета «я просто делал свою работу, ничего не знаю, отпустите». Джиму благополучно впаяли срок – так, на всякий случай, а обработанная такой чудесной новостью жена запустила бракоразводный процесс с заочным предписанием на запрет каких-либо контактов. Теперь Джим Гилмор – разведёнка на зоне, а бывшая жена переквалифицировалась в мать-одиночку. Это были вынужденные меры: на руках будущее дочери, а потенциальные обвинения в соучастии снижали бы гарантию этого будущего в каком-либо из благополучных ключей. По крайней мере, Джиму хотелось верить, что это был всего лишь вопрос рациональности, и успокаивал себя этим. Его умнички прорвутся, и всё у них будет хорошо. А он…а он будет рассчитывать на успех с апелляцией и пересмотром личного дела. Предприимчивые и не особо адвокаты сменяли друг друга, как времена года, но Джим не терял надежду выкарабкаться и раз за разом сотрудничал с любым следствием, однако каждый раз происходил затык на показаниях студийного руководства. Его попросту не было, как и самой студии. Почти все – либо просто сняты с должностей, либо сами находились под долгосрочным следствием. Кому-то даже свезло слинять в Европу как политическому беженцу. Лишь к ноябрю 2011 года с Джима были сняты обвинения. В декабре этого же года завершился и сам военный конфликт. Итак, Джиму тридцать восемь, ни семьи, ни карьеры, ни гроша за душой, в наличии только вызывающая сомнения судимость. Ага, поди докажи, что почти восемь лет проторчал ни за что ни про что, поди докажи, что не тронулся умом (не то, чтобы и впрямь тронулся, скорее стал подвержен конспирологическим теориям). Жизнь придётся начинать с нуля и желательно в какой-нибудь сравнительной глуши, где ни у кого не вызовут вопросы липовые документы. А что ещё оставалось делать? Он так боролся за свою свободу не для того, чтобы прозябать на дне мусорного бака. От увлечений политическими заговорами, как оказалось, рукой подать до паранормальщины. Мозг на отлично переварил прожитое и предложил немного свихнуться. От такого щедрого предложения Джим не стал отказываться. Нет, не подумайте, никаких буйных психозов, просто однажды Джим вон пошёл охотиться на южноамериканского бигфута и поймал альпаку. То был весьма странный день, и то была альпака прямо с характером. Сначала она оказывалась есть, потом отказывалась не есть, отказывалась мыться, а потом отказывалась вылезать из ванной. Но зато это была очень обнимательная альпака, и Джим возвращал её на ферму скрепя сердце. Примерно в этом промежутке он понял, что если не найдёт достойное себе применение, то крыша конкретно поедет, и обзавёлся значком в виде альпаки в знак благодарности за стоп-сигнал своему начинающемуся алкоголизму.
Обзавёлся навыком огнестрела и хранит мини-складик пушек в отключенном морозильнике. Полезный в быту и соберёт целый шкаф из говна и палок. Но плохо ладит с особо сложной электроникой, все эти высокие технологии для него – это какие-то шайтан-машины. Нереально хорошо разбирается на местности, если это не торговый центр. Если торговый центр, то машем на прощание: запутался, потерялся и нуждается в спасении. Увлекается нонфикшн литературой категории «г». Любит уродские боевички и видео с щеночками.
1 и 3
Две банановые хуба бубы и можете звать как угодно.
Мы приходим из темноты и в ней же пропадает наша душа после смерти. В Тени сокрыты великие чудеса, но и леденящую кровь ужасы. Секреты, которые она хранит, человеческому вниманию недоступны, да и не предназначены для него. Блэквуд открывает перед вами свои двери, путники, сможете ли вы найти в себе нужную смелость, чтобы противостоять тёмным силам, окутывающим этот город. И самое важное, достаточно ли вы бесстрашны, чтобы выяснить откуда берутся сны?
Если вы отчаянный перец, то можно помочь мне и поискать опечатки, потому что я всё ещё сплю. А ещё можно позадавать вопросы и пробежаться глазами на предмет всякого важного, что не упомянули в расовом описании.
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤработа [бармен в баре, что принадлежит стае]
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
fc: ruslan tushentsov
ㅤㅤㅤвидели ли вы в кино красивых накаченных смуглых мальчиков-оборотней? например, джейкоб из сумерек и вся его брат_за_брата волчья стая, что постили на стеночку в фейсбуке цитаты с стетхемом. забудьте.
ㅤㅤㅤэто макс. и он любит пиво.
у макса осипший голос, а на кончике языка вяжет отчаянный привкус похмелья вперемешку с парами расплавленной канифоли. у макса россыпь колких лепестков флокса под глазами и манящее желание достать с антресоли веревку с хозяйственным мылом, прежде чем придется собирать ноющее тело по разорванным кровавым ошметкам и перебирать кости изнутри, вправляя легкие в клетку.
ㅤㅤㅤи давиться собственной никчемностью под отсыревшим покрывалом
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤв доме разъебанных надежд.
снег с крыши невысоких зданий, закручиваясь опаловыми лентами, извиваясь, опускался к земле и подгоняемый сиверким ветром, устремлялся над заиндевелым черным дорожным полотном к обочинам. неестественная прохлада ранней зимы, превращала остаток дня в подобие глетчера, что медленно, но неотвратимо таял в свете ярко-красных сигаретных вспышек. гризайль вместо ватного неба, где скрытое никотиновыми тучами, просвечивало бесполезное солнце. его свинцовый свет рассеивался, застывал и осыпался на землю миллиардами ледяных игл. похожие на рой небольших свирепых насекомых, они жалили лицо, вынуждая щуриться и низко опускать голову.
женщина с металлическим голосом на языке взрослых сообщает о скорой посадке. отец в спешке выбрасывает в сторону переполненной жестяными банками урны тлеющий окурок, хватает сиреневый чемодан с потрескавшейся обивкой, кивает в обратную сторону от дома.
ㅤㅤㅤ— все будет хорошо, ты быстро освоишься.
голос матери растворяется конденсатом на запотевших окнах салона огромной железной птицы. макс дергает ремень безопасности — не поддается, с долей тоски смотрит в глаза собственному отражению в огнях не спящих городов, что порождали первые тени в отблесках карминового рассвета и новое желание дотянуться до звезд.
в восемнадцать, после первой трансформации, тропа жизни свернула налево.
ㅤㅤㅤ— тебе будет там лучше.
какие-то дальние родственники, не_чужая стая, что с широкими объятиями впускают его в дом. макс привыкает не быстро, теряясь меж часовых поясов и чуждых традиций.
в харькове душно, в америке небо из цемента с еле заметными трещинами на тыльной стороне спальных районов. в харькове остатки прошлого и забытые мечты, в америке суета и свет неона загнан под сетчатку оживленного центра. в харькове девочка с самым светлым взглядом и самой гнилой душой, в америке он пишет ей тринадцатое сообщение, нервно кусая губы, а затем стирает преданную влюбленность в костяную пыль. он посвящает александре свое первое тату, загоняя ядовитые чувства под кожу.
чтобы слышать ее присутствие дыханием северного ветра вдоль альвеол.
мкакс хуево говорит на английском, и на вопросы прохожих выдавливает усталое «s h o?». для однокурсников он как выскочивший под звуки каллиопы уродец из цирка. они улыбаются так, что невидимой спиралью крутит вдоль солнечного сплетения и хочется желудок прочистить, промыть глаза соляной кислотой, лишь бы стереть с их идеально_радостных лиц этот оскал. он сжимает руки в кулак, оставляя на тонкой коже следы кровавых лунок вдоль линии жизни, но та, как на зло, не обрывается сегодня. не обрывается и на следующий день. и через месяц.
ㅤㅤㅤи спустя П Я Т Ь лет.
все тоже гребанное похмелье. частицы пыли отражают свет, проникающий сквозь плотный потрепанный тюль, он ловит их на кончики пальцев, пытаясь загнать под свежие раны. в этот день ничего не произойдет.
заставит себя пойти бар, подавать дешевое пиво и ненавидеть всех, кто проходит мимо стремительной походкой будущего бизнесмена. заставит себя давиться шаурмой, купленной на соседней остановке, чтобы не подохнуть с голода среди засаленных купюр и зловонного прокисшего солода.
ноль пропущенных, ноль входящих; два непрочитанных сообщения и перевод от матери с пометкой: «пожалуйста, кушай хорошо».
ㅤㅤㅤи завтра тоже ничего не произойдет.
он перебирает струны в подземном тоннеле, играет что-то неизвестное для слуха прохожих, а после гитару в истертый чехол и пешком вдоль знакомых улиц и исписанных стен зелено-серых пятиэтажек, исписанных собственной рукой. в девятнадцать он рисовал члены, в двадцать выводил «обама лох» на здании заброшенного комбината.
лилии прорастают из костей и тут же загнивают от недостатка жизни в самом существовании. он смеется, шутит, рассказывает приукрашенные словом истории, но внутри нихуя. тлеющая пустота на сколотом замке. он пытается подобрать ноты, но в ответ эхо расстроенного инструмента бьет по ушным раковинам с силой наковальни. белый шум за восемьдесят пять децибел и не слышно даже собственного сердца в четырех неровных стенах древесной коробки.
ㅤㅤㅤподземная романтика со сладким привкусом цианида или крысиный яд без запаха.
запах леса плотно впитался под кожу. казалось, что весь город стоит только из одной лиственной чащи, словно застрял во времени, пока в вашингтоне возводили очередной небоскреб.
багровые закаты и холодный ветер смахивает испарины пота со лба бережно, еле касаясь. и он не замечает ничего вокруг, прикрывает дрожащие ресницы, ищет в темноте чью-то руку.
чтобы заполнить пустоту или утащить за собой в бездну.
стертая кожа на ладонях, ссадят старые раны из забитой пыли. третья по счету сигарета и в легких космос с черными дырами.
и ночью сильное желание впиться в чью-то глотку неровными когтями. гормональный сбой или поглощение инстинктами.
пиздец, давай по новой.
общительный маль_чик, который иногда бывает слишком резким на слова, токсичным и саркастичным уебаном. отчасти ленивый, но когда загорается какой-либо идеей может и набить рекорд на своем фитнесс-браслете. любит шумные компании, но слишком устает, отдавая свою энергию другим людям, поэтому после дисков_вписков_до_утра ему нужны минимум сутки на восстановление. фотографирует лес и выкладывает в инстаграмм, у него, кстати, целых сто пятьдесят подписчиков. слушает музыку из тик-тока и пытается приучить деда из стаи к современным трендам.
› превращения контролирует хорошо, но лучше не слабо не брать.
› самый лучший бармен на свете [в городе], смешает самогон с водкой в лимонный коктейль; тонкий вкус, гурман, любитель темного пива.
› хуево получается думать логически. нет, думать вообще. тупа украинский алеша попович, для которого все можно решить силой или пивным животом.
ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ
-
older than dead
4 октября 2020 в 10:03:09
-
pierro
4 октября 2020 в 10:25:09
Показать предыдущие сообщения (52)Aaron Stanford
JIM GILMOUR / ДЖИМ ГИЛМОР
42 у.о.
Human being (if u dare)
Корреспондент «Сверхъестественное сегодня»
Несмотря на схожесть с убойным пьяницей, Джим не злоупотребляет уже больше года и практически не бомжует. Так, иногда, по настроению. Временами тормозит и подлагивает. Джим Гилмор – не из тех, кого необходимо выставить придурком, потому что он и сам в этом справляется (но не особо усердно, от случая к случаю). Вследствие довольно традиционного воспитания и жахнувших в трубу добрых восемь лет Гилмор всё ещё пытается догнать прогресс своими взглядами, поэтому предпочитает поменьше удивляться (вслух) и почаще молчать (тоже вслух). Всегда готов к подвоху, но на самом деле вообще ни к чему не готов. Словом, параноик – однако не в критичном состоянии. Искренне уверен, что умудрился сохранить эмоциональное равновесие, и очень этому рад. Практически не потерял доверия к людям, в обратную же сторону – лоялен на все сто. Огорчишь – получишь в морду, как видите, ничего радикального. Самокритика в норме, но иногда нужно ткнуть, когда облажался и не понял этого. В регулярном шоке от жизни. Надеется, что это когда-нибудь пройдёт, и просто реагирует «угу, понял», даже если совсем не угу и не очень-то и понял. И даже если мозг полыхает с вопросом «чевоблять». Строго не судите (вставить шутку по вкусу), Джим просто пытается быть социально…приемлемым. Не болтливый, но это уже не наживное, а природное. Красноречие растерялось там же, где и те восемь лет жизни. Впрочем, пообщаться всегда рад, просто не каждую тему способен поддержать, некоторых, например, политических банально остерегается. А ещё остерегается сойти за шизофреника и про своё серьёзное отношение к сверхъестественному умалчивает, если не уверен в сходных взглядах собеседника. Собственно, из тех же соображений в статьях подписывается редакцией «Сверхъестественное сегодня» (и потому что не хочет лишний раз светить именем). Ненавидит лотерейные билеты. И киви. Киви тоже ненавидит, потому что от этой зелёной поганки во рту всё царапает. Выглядит, как человек, у которого каждый день на релаксе – всё благодаря любимому изречению Джима. Цитируя приводим: «Ээээ..?» Из всех форм кретинизма абсолютно точно отсутствует топографический. Джим всегда знает, где находится, откуда шёл и куда нужно идти. Если жизнь подкидывает лимоны – нахуй лимоны, несите апельсины. Это новый девиз, надеемся, что поможет. Определённо тот человек, которого не придётся уговаривать что-то выяснять, всегда согласен сопроводить в самых сомнительных мероприятиях. Отчаянно не отчаивается и вообще зрит почти что оптимистично, ну, по крайней мере, снова начал. Добрый дядька и крайне отзывчивый, помогать не то, чтобы любит, скорее делает это из принципа «кто если не я».
Джим родом из маленького городка, настолько, что всегда терялся в этих чёртовых гипермаркетах («я просто позвоню и спрошу, где это находится, нет, я обязательно найду сам херов сахар песок...и зелёный тюбик с какой-то там свежестью, но какой? Альпийской? Но он синий. Лимонной? Вроде зелёное? Нет, это неправильно как-то, лимоны же жёлтые, ну что за блять», — ругается он мысленно и вытаскивает бумажку, — «лаймовой, лаймовая свежесть, стоп, я ж её и держу... Так всё это время ты был не лимоном?!»), когда съехался со своей женой. В то счастливое время Гилмор был начинающим журналистом и батрачил закадровыми текстами. Амбициозные планы он не особо строил и держался достойным среднячком, но всегда был готов поймать за хвост рыбку покрупнее. Джиму, впрочем, та полоса казалась вполне себе удачной: и семья, и работа, и где-то вдалеке маячащие перспективы. Для человека, которому светило будущее грузчика, он плодотворно постарался занять место в системе американской мечты, и до поры до времени жизнь подозрительно текла как по маслу. Когда нарисовалась первая командировка, страна находилась в плотном кольце политической пропаганды администрации Буша, и буквально каждый новостной дистрибьютер бросал свои силы на многообразные расследования террористических преступлений в регионах исламского востока – не столько из соображений совести, сколько из соображений лёгкой наживы. Журналистика – это преобразование дамской сумочки в свиное ухо. И наоборот. Многого от Джима не требовалось, ему надлежало пройтись с оператором рядом с горячими точками, а потом завернуть в этот материал душещипательную историю про ужасы Аль-Каиды – стоит отметить, что доставка репортёров в зоны террористического риска обошлась в четверть годового дохода посредственное региональной службы новостей, но по плану предполагалось, что зафиксированные эпизоды будут проданы компании покрупнее, точнее, ещё не зафиксированные эпизоды были уже проданы за дешёвый аванс, и как только дело было бы в шляпе, договор должен был закрыться, а прописанные в нём суммы улететь в карман директории студии. Что-то пошло не так, когда горячая точка действительно превратилась в горячую, и Джим со своим материалом влетел прямым попаданием в процедуру разоблачения диверсионной агитации. Говоря простым языком, свиное ухо вышло просто отменным: свернулось в клубочек говна и, изображая футбольным мяч, забило гол в свои же ворота. Вместо того, чтобы углядеть антиисламскую пропаганду, военное представительство штатов углядело заготовку для подрыва репутации страны. Всё б ничего, студии, находящейся на подсосе своему федеральному закупщику, было выгодно обелить мотивы, по крайней мере, прояснить получившееся недоразумение. Если бы Джима на пару с оператором вначале не перехватила оппозиция. Забавная ситуация: обе стороны трактовали в силу каждой из позиций, и каждая нашла на съемке компромат. Хотя на деле ничего невероятного там не было. Не помогло избежать срока за политическое преступление и сохранение полного нейтралитета «я просто делал свою работу, ничего не знаю, отпустите». Джиму благополучно впаяли срок – так, на всякий случай, а обработанная такой чудесной новостью жена запустила бракоразводный процесс с заочным предписанием на запрет каких-либо контактов. Теперь Джим Гилмор – разведёнка на зоне, а бывшая жена переквалифицировалась в мать-одиночку. Это были вынужденные меры: на руках будущее дочери, а потенциальные обвинения в соучастии снижали бы гарантию этого будущего в каком-либо из благополучных ключей. По крайней мере, Джиму хотелось верить, что это был всего лишь вопрос рациональности, и успокаивал себя этим. Его умнички прорвутся, и всё у них будет хорошо. А он…а он будет рассчитывать на успех с апелляцией и пересмотром личного дела. Предприимчивые и не особо адвокаты сменяли друг друга, как времена года, но Джим не терял надежду выкарабкаться и раз за разом сотрудничал с любым следствием, однако каждый раз происходил затык на показаниях студийного руководства. Его попросту не было, как и самой студии. Почти все – либо просто сняты с должностей, либо сами находились под долгосрочным следствием. Кому-то даже свезло слинять в Европу как политическому беженцу. Лишь к ноябрю 2011 года с Джима были сняты обвинения. В декабре этого же года завершился и сам военный конфликт. Итак, Джиму тридцать восемь, ни семьи, ни карьеры, ни гроша за душой, в наличии только вызывающая сомнения судимость. Ага, поди докажи, что почти восемь лет проторчал ни за что ни про что, поди докажи, что не тронулся умом (не то, чтобы и впрямь тронулся, скорее стал подвержен конспирологическим теориям). Жизнь придётся начинать с нуля и желательно в какой-нибудь сравнительной глуши, где ни у кого не вызовут вопросы липовые документы. А что ещё оставалось делать? Он так боролся за свою свободу не для того, чтобы прозябать на дне мусорного бака. От увлечений политическими заговорами, как оказалось, рукой подать до паранормальщины. Мозг на отлично переварил прожитое и предложил немного свихнуться. От такого щедрого предложения Джим не стал отказываться. Нет, не подумайте, никаких буйных психозов, просто однажды Джим вон пошёл охотиться на южноамериканского бигфута и поймал альпаку. То был весьма странный день, и то была альпака прямо с характером. Сначала она оказывалась есть, потом отказывалась не есть, отказывалась мыться, а потом отказывалась вылезать из ванной. Но зато это была очень обнимательная альпака, и Джим возвращал её на ферму скрепя сердце. Примерно в этом промежутке он понял, что если не найдёт достойное себе применение, то крыша конкретно поедет, и обзавёлся значком в виде альпаки в знак благодарности за стоп-сигнал своему начинающемуся алкоголизму.
Обзавёлся навыком огнестрела и хранит мини-складик пушек в отключенном морозильнике. Полезный в быту и соберёт целый шкаф из говна и палок. Но плохо ладит с
особо сложнойэлектроникой, все эти высокие технологии для него – это какие-то шайтан-машины. Нереально хорошо разбирается на местности, если это не торговый центр. Если торговый центр, то машем на прощание: запутался, потерялся и нуждается в спасении. Увлекается нонфикшн литературой категории «г». Любит уродские боевички и видео с щеночками.1 и 3
Две банановые хуба бубы и можете звать как угодно.
Aaron Stanford
корресподент – Джим Гилмор [человек]
добро пожаловать,
нокона, джим
Мы приходим из темноты и в ней же пропадает наша душа после смерти. В Тени сокрыты великие чудеса, но и леденящую кровь ужасы. Секреты, которые она хранит, человеческому вниманию недоступны, да и не предназначены для него. Блэквуд открывает перед вами свои двери, путники, сможете ли вы найти в себе нужную смелость, чтобы противостоять тёмным силам, окутывающим этот город. И самое важное, достаточно ли вы бесстрашны, чтобы выяснить откуда берутся сны?
› компас, что укажет ориентир
нажав на своё имя, ты попадешь в личный кабинет
архивного сообщества.
не забудь подписаться на новости!