Cepheid [Цефеиды ] — это класс ярких пульсирующих переменных звезд, которые регулярно меняют свой блеск и радиус. Их ключевая особенность — зависимость период-светимость, позволяющая астрономам измерять расстояния до звезд и галактик, используя цефеиды как стандартные свечи. Существует два основных типа цефеид: более молодые и яркие классические цефеиды (типа I населения) и старые, более тусклые цефеиды II типа (типа II населения). 

Его алые глаза всё чаще устремляются к её бледной коже и серебристым волосам, а её лёгкая улыбка заставляет его давно разбитое сердце снова ощутить трепет. Словно вдохнув полной грудью свежий воздух, очищенный от боли и печали, он чувствует себя живым впервые за долгие годы. Она появилась в его жизни неожиданно, обжигая морозным ветром покрасневшие от холода щёки, словно пламя страсти и одновременно ледяной ветер. Спустя столетия поисков он наконец встретил родную душу, вспыхнувшую ярким светом среди тьмы одиночества.

Каждый раз, когда она встречала его взгляд, внутри неё разгорался невидимый огонь, излучаемый его сущностью. Одно лишь присутствие наполняло её замерзшую душу теплом, растапливая льдинки одиночества. С первого мгновения знакомства она поняла одно: ей хотелось быть рядом с ним вечно, напитывая своей нежностью и заботой его уставшую, раненную душу. Его улыбка была подобна спокойному морскому простору, за которым она обожала наблюдать. И хотя они были такими разными — он, порождённый порывистым ветром свободы, и она, возникшая из холодной белоснежной стихии зимы, — именно эта разница делала их единым целым, идеальным дополнением друг друга.

Гислен обернулся. Он увидел только длинные серебристые ресницы; её ладонь лежала тыльной стороной вверх, пальцы были полусогнуты. Она поднимала голову, прядь волос падала на лицо, серебряная, как отблеск лунного зеркала. Сосредоточив все движения в неощутимой плавности, наклонив голову, Исилиель отвела кисть руки. 

Медленно, с мучительным усилием Гислен приподнялся. Становилось все холоднее и холоднее. Они не обменялись ни словом.

В том, как Верховный князь держал голову, сквозили сила и изящество, (белый, нежных и мягких очертаний высокий лоб отвечал общему серьезному выражению лица с ясными глазами, смотрящими свободно, но печально - под тенью век). 

Образ её сестры отражался в самой глуби его души. 

- Кто ты? 

При этих словах рядом с ней повеял ветер, взметнув сухую сосновую хвою и рассыпав ее у ног. Нечеловеческим напряжением сил, невидящим взглядом Гислен смотрел на юг.

Над её головой слышался легкий шелест ветра. Ветер делался все холоднее и холоднее, то крепчая, то с жалобным стоном ослабевая вновь. 

Ветер, обжигающе холодный, сбивал её с ног. Несколько мгновений она не могла заговорить, чувствуя властное спокойствие (беспредельной) воли. На неё точно дыхнуло леденящим дыханием северного ветра — лёд, одиночество, ветер. Снег, пустота и тоска.

Она почувствовала себя во власти каких-то непреодолимой силы. 

Руки осторожно приблизились к горлу. Жесты Исилиель (как и песня) - начинались изнутри, издалека - едва заметное касание к предплечью. Жесты невесомого изящества - легки, как вздох, движения тонкого запястья выглядели, словно ласковые волны, струящиеся в воздухе, подобно тихим бликам или движению инеевых камелий на воде. Они тихи, точны, несут в себе печаль хрупкости и (внутренней/ранимой сосредоточенности), нежно перебирая или касаясь маленьких предметов. Ее изящество — это изящество отсутствия усилия, ее движения естественно мягки, и прозрачны. 

К Гислену вернулось его спокойствие; и Исилиель словно бы обвеяла мягкая тональность весеннего золотого ветра, сменив резкий северный ветер, ветер гроз. 

- Ты её семья? Я не причиню... вреда, не бойся. Гахерис с тобой? - дрогнувшим, сдавленным голосом сказал он,- Не ходи по замку одна. 

Она подняла на него взгляд из-под серебристых век:

- Я ждала встречи, Верховный князь. Белый рыцарь незаметно охранял тебя. 

- Ты потеряла её, как и я,- Гислен сложил руки, прислонившись к дереву,- Тебе больно? Она никогда не говорила о своей семье. Я думал, что у неё.. где-то должна быть семья. 

- Ты - семья,- сказала Исилиель. 

- Позови Гахериса, пускай держится поблизости. Мне запрещено беседовать с тобой наедине. 

Она вернулась секунду спустя, вернулась бесшумно — словно скользнула по воздуху. Гислен почти неуловимым, ледяно-утончённым движением пальцев позволил ей приблизиться.

Белеющие руки Исилиель поднялись и коснулись щёк, с едва ощутимой осторожностью касания, как будто она боялась нарушить тишину. Пальцы, бледные и трепетные в ранимой сосредоточенностью, точно первые капли дождя на заре - неся с собой предчувствие шторма, как откат волны перед новым прибоем. В этом движении не было печали — лишь тихая, ранимая сосредоточенность человека, который рядом не ради слов, а чтобы просто разделить чужую тишину, не потревожив её. 

Гислен внезапно рассмелся, пристально взглянув на неё: - Вы абсолютно разные. Ты луна, тиха, почти неуловима, но способная смягчить бурю внутри. Твоя сила в присутствии и понимании, ты заботливо держишь человека за руку в его тишине, следуешь своему внутреннему ритму, похожему на мягкие волны в серебре моря. 

- А сестра?

- Она — как порыв стихии, как лунный прилив, который поднимает сердце. Свет, который невозможно удержать. С тобой тишина тепла. С ней — тишина звала в море.

Исилиель смотрела на снег и чуть поднимала ладонь к ветру - витающая грусть, легкая дрожь от холода. Гислен с рыцарской заботливостью отдал плащ - Исилиель приняла. 

Она положила голову на колени, очаровательным движением откинула назад волосы. Глядя на нее, он постепенно успокаивался. Гислен говорил мало, не останавливая на ней взгляд. Они просто молчали вдвоем, как семья.

- Семья — это когда умеют молчать рядом и не терять друг друга в тишине?

- Это твой дом,- был тихий, но повелительный его ответ,- Засыпай, Гахерис отнесет тебя отдохнуть. В следующий раз, не иди на холод без плаща. 

Верховный князь обретал семью, продолжение Илириель, такую далекую и все же - такую близкую семью. Исилиель, когда-то отчаянно искавшая дом, внезапно обрела его в простых словах и рыцарском жесте протянутого плаща, как хрупкий ответ от мира на её тайное желание.

Элуна де Сад - дочь Луны. 

[ELUNA DE SADE]

имеет родство с родом д`Апше и Баскервиль

истинное имя: Скирк [Skirk] - Яркий свет. Та, что играет с кристальными снежинками. 

оскверненное имя: Наксу [Naksu] - Ночное затмение. Та, кто насылает сумрак. 

ведьма [вампир] рожденная в ночь голубой луны.

_{БОГИНЯ ЗИМЫ И НОЧИ}

Канорус — благозвучный

Элуна [дева луны]— второе имя при второй жизни.

Канорус — это девушка, которой вечно двадцать лет. У нее серые глаза, которые порой отдают голубоватым блеском и серебристые волосы, которые часто путают с седыми. Их длина доходит ниже поясницы, вьются в нежные локоны, которые она чаще заплетает в одну или две пышные косы. Бледная кожа и мягкие черты лица, от нее вечно исходит холод, а на вид она будто не живая. У нее присутствует одна черта — она вечно улыбается скромной мягкой улыбкой. Ее взгляд почти всегда безразличен к окружающему миру. Голос тихий и певучий, ее стали называть Мореной — богиней зимы и холода. Настроение может меняться очень быстро. Родилась она в день голубой луны, когда снежные кристаллы танцевали в небе, а ветер пускался в пляс вместе с бушующим морем. Так родилась Богиня ни имевшая ни имени, ни знавшая себя. Её холод не позволял приближаться к людям, они её боялись и презирали, прозвав снежной ведьмой. Устав от одинокой жизни спустя несколько столетий, она захотела познать чувство любви, а от одиночества её сердце стало раскалываться и в итоге, расколовшись в один день, проронив слезу на осколок, её дыхание остановилось.

Со временем этот осколок подобрала девушка, которая стала носить как украшение, что вскоре забеременела и родила девочку. Так Богиня переродилась в людском обличии.

Волосы стали черными как крыло ворона, а её глаза стали сиреневого цвета, все такая же бледная кожа. Пошлую себя не помнит, а всплывающие мельком воспоминания о себе отрицает. Она отрицает саму себя в прошлом. Тень, что порой предстаёт перед и следует за ней — это второй осколок её души. Тень — это её эгоистичные желания любви, которые были её недосягаемые и превратились в злобу, которые порой сводили её с ума. Теперь тень следует за ней и нашептывает ей прошлые воспоминания отрывками, будто сводя её с ума. 

_{На моей планете болью дышит небо}

_{И каждая слеза — п а д ш а я звезда}

_{Сквозь пепел старых грёз искала оправданий}

_{Но лишь нашла осколки пережитых дней}

Я та, которому ты внимала

В полуночной тишине,

Чья мысль душе твоей шептала,

Чью грусть ты смутно отгадала,

Чей образ видела во сне.

С моей преступной головы

 Я гордо сняла венец терновый, 

И все былое бросила я в прах:

 Мой мир, мой рай в твоих очах. 

Я враг небес и зло природы,

Я луна познанья и свободы,

Я та, чей взор надежду губит;

Я та, кто никого не любит.

_{Доверие — лишь тень в моём безумном мире.}

На моей планете болью дышит небо

И каждая слеза — падшая звезда

Нежно на рассвете ночь целует небо

И в моих глазах тихий звездопад

В плену несбывшихся надежд и обещаний

Пила я сладкий яд обманчивых речей

Сквозь пепел старых грёз искала оправданий

Но лишь нашла осколки пережитых дней

Моя любовь, как память о безумном мифе

Забыта в сказке, где истлела доброта

Доверие — лишь тень в моём безумном мире

Что я не в силах вновь узреть сквозь пустоту листа.