-Большие сиськи, это, конечно, хорошо, но не эстетично. Да и я задохнуться боюсь.

-Да, я тоже,- пробурчал Хорайзон, растекшись на диванчике. Приобняв подушку, он свернулся в клубок.

-Ма-арк, - удивительно что за пару минут отсутствия друга, светловолосый еще не уснул окончательно,- Мы классно посидели да?, - уткнувшись в пухлую подушку носом, пробормотал американец закрывая глаза.

Увидев друга, комфортно разместившегося на диване, Марк довольно улыбнулся. Выхватив из шкафа плед, Рой уже вернулся, накрывая Бена одеялом, аки заботливая мама.

-М? - парень вопросительно взглянул на блондина, продолжая поправлять складки, чтобы не дай бог ему не было холодно. -Да, спасибо за вечер, - произнес хулиган, легонько улыбнувшись. А ведь во многом проблемы Роя решались благодаря ему. Хорайзон чувствовал его, будто бы они были братьями-близнецами.

Покинув, наконец, друга, Марк вернулся в комнату. Взгляд зацепился за брошенную пачку сигарет, а навязчивая мысль покурить снова закралась в голову. Махнув рукой, парень, даже не раздеваясь, плюхнулся на кровать, укрывшись одеялом, и уснул.

_конец.

"Сохранил?" - несет в себе отпечаток давно забытой надежды на лучшее. Оно словно слабый проблеск апрельского солнца сквозь тяжелые, пока еще зимние тучи. Недостаточный чтобы растопить лед, но вселяющий в сердце надежду на приближающееся с каждым днем все ближе и ближе тепло.

Хорайзон не говорит. Его голос потерян годы назад. Но молчание не означает отсутствие мыслей, о нет. "Я хотел ее выбросить" - в тот момент, когда потерянная дружба превратилась в незаживающую рану, что обильно кровоточила Бенбе желал избавиться от всех воспоминаний о прошлом. Стереть доброе лицо прочь из памяти и сердца. Гербарий убирался подальше с глаз, а семейные фотографии в дальний, забытый альбом под полкой с литературой за третий класс. Вот только пустая комната - словно бездушный экспонат из магазина икея, избавленная от любого следа воспоминаний от Роме и Диме не спасла Хорайзона от боли. Ровно как и не стерло счастливых воспоминаний о прошлом.

Лишь смешало радостный детский смех с болезненным подростковом плачем однажды превратившимся в безмолвную, вечную утрату. Это было частью души Бенбе.  Навеки омраченные воспоминания детства, от которых никогда не избавиться.

- Люди причиняют не только вред. Когда их много, они могут оказать тебе небывалую поддержку. Подумай об этом.

"Но подошел сейчас лишь ты"- подумал Бенбе плотнее вжавшись в плечо друга. Его опутал знакомый запах - терпкий бергамот, тот который Бен встречая в чае разбавлял дополнительной ложкой сахара. Но никогда не оказывался.

-Угу,- он не может обещать что придет к таким же позитивным мыслям как Дима. Айдашев - редкий человек с мнением которого Бенбе мог не сходиться, не принимать, но при этом не терять в чужих глазах в своем значении. "Мы всегда были такими разными. Почему мне спокойно в такой момент в его объятиях?"

Жилистые пальцы сжимают портфель Димы углубляя объятия...Взаимно, краем сознания осознает Бенбе боязливо всхлипнув. Чужие руки веют теплом и уютом забытого дома.

Бен не хотел видеть лицо Димы сейчас. Он не выдержит всей той боли то переживает его друг, не желающий выпускать его из объятия. Но Яркий свет разрушает магию момента, заставляя Бена рывком отпустить руки - словно бы по ним только что ударили.

Он не смотрел на тот гербарий годы. Но сейчас вспоминал каждое соцветие.

-Прости, пожалуйста, выдыхает он бросит краткий взгляд потемневших глаз на Диму. Увиденное - заставляет блондина вздрогнуть и уткнутся взглядом в пол, на котором все это время он сидел.

От Бебе веяло сыростью – только сейчас Дима распознал тонкие знакомые нотки и сочувственно поджал губы. Подобные запахи, насколько Айдашев мог помнить, очень подходят Хорайзону с учетом его мрачного бэкграунда и вызывают в стримере гнетущие чувства, родственные печали, грусти и скорби.

Хотя нет, скорбь ассоциировалась с запахом ладана и горящих церковных свечей, потому что его самый близкий человек, ушедший из жизни слишком рано, был крещенным, а не обращенным в ислам, в отличие от самого Димы.

В груди защемило, а глаза предательски защипало. Венистые руки стримера стиснули Бенбе так сильно, насколько могли, - Айдашев-Селиверстов не хотел отпускать старого друга в его мир боли и насилия, хотел остаться рядом с ним, забрать с собой… но куда – с собой? Мир Димы после смерти Ромы стал таким же блеклым и напитанным страданиями, в нем солнце утонуло в болоте, завяли все травы, колосья и цветы. Куда – с собой, Дима? Ни ему, ни тебе не станет легче, если ты расскажешь.

Прошлое ударило набатом, и от его звона перехватило дыхание. Дима сглотнул нарастающий ком слез и волнения и нашел в себе силы отстраниться от Бенбе, нашел ресурс солнечно улыбнуться ему. Да, в его жизни исчезло солнце, но Хорайзон не должен был об этом знать – пусть для него все будет таким же, как и раньше.

Диме стало стыдно за вопрос, напитанный надеждой. Какая разница, что теперь стало с той мимозой? Какая разница, сохранил ли ее Бебе или сжег вместе со всем собранным гербарием? Какое значение имеет все это, если… если все и так изменилось, не осталось прежним?

- Прости, - извинился юноша с той же самой улыбкой, прежде чем подняться на ноги и порывисто скользнуть к двери. Это была не его станция, но его слишком сильно тянуло наружу – душа разрывалась на маленькие клочки от соприкосновения с беззаботным и вместе с тем мрачным прошлым.

Он извинился за всё – за вопрос, за то, что подошел и помог, за то, что уходит и бросает Бенбе на произвол его тяжелой судьбы.

Дима смотрел в пол – или на носки своих ботинок? Неважно, абсолютно неважно, - до полной остановки поезда и звукового сигнала, после которого открывались двери вагонов японского метрополитена. Перед выходом Айдашев-Селиверстов взглянул на старого друга, улыбнулся ему уголками губ и только после этого следом за азиатскими трудоголиками выпорхнул из вагона, смешиваясь с толпой (что было весьма затруднительно) и уговаривая себя не оборачиваться.

Честно говоря, с тех пор, когда Чхэ уехала, Кадзу чувствовала себя совершенно отвратительно. Это не говоря уже о других проблемах, которые занимали ее голову. Из-за этого, сказать по правде, было еще хуже. Ей было плохо из-за всех этих проблем, из-за Ариэль, из-за своей травмы в ту ночь, когда они с Яном расплатились с Кусо Софу… и при этом не было никого, к кому можно было бы прижаться ночью после кошмара, некому было поплакаться, некого было… любить. Любить так, как ей хотелось.

Да, всегда был Ян, которого Кадзуми любила всем сердцем, но… но с Яном нельзя было отдавать всю себя. Он был… слишком свободным. Из-за этого они, в общем-то, и расстались тогда, несколько лет назад, потому что Кадзу слишком стесняла его, и теперь, спустя столько времени, Миура просто не хотела наступать на те же грабли. А потому… потому ей следовало выдерживать с ним какую-никакую дистанцию. Потому что она не хотела сейчас отношений. И она понимала, что Ян, с которым они стали ближе после последней их вылазки, играет сейчас скорее роль некой подушки. Заменителя.

Это было неправильно.

Но, если бы сейчас Яна, который знает практически всё, что с ней произошло и происходит, не было, то в каком состоянии была бы она?

И Кадзуми было страшно. Потому что в этот раз между ней и ее партнером, наконец, казалось, что всё серьёзно. Это впервые были по-настоящему здоровые отношения, чего у нее не было ни с одним из бывших.

Что, если она не сможет вылезти из этого состояния? Из состояния, когда ощущаешь себя бесформенной кучей, без желаний и стремлений, когда всё, что ты делаешь, ты делаешь на автомате, и тебя ничего по-настоящему не интересует.

— Со мной тоже всё хорошо. — Несмотря на весь свой поток мыслей и тоски, отвечает Кадзуми, криво улыбнувшись. — Но ты так и не ответила на мой вопрос. Тебе что-то от меня нужно? — Терпеливо повторила японка. А затем добавила, чтобы рыжая уже не смогла увернуться от ответа:

— Я просто заметила, что ты весь день за мной наблюдаешь. 

При всем таланте Мейкен расплавляться с любой работой в два легких вопроса и одно действие, когда дело касалось эмоциональной части жизни, Л Вирго была далеко не так прагматична. Она мялась, сомневалась и бесконечно долго думала как подступиться к волнующему ее аспекту. Некоторые эмоции - были для Мейкен лабиринтом Фавна. Каждый поворот, каждое слово обиралось ворохом новых проблем, потому что вспыльчивая швейцарка предпочитала решать проблемы громким посылом к дьяволу.

" -Кажется ты обидела его.

-Будто меня волнует!

-Ты довела до слез эту девочку.

-Разве я виновата, что она воспринимает слова так близко к сердцу?"

Мейкен устраивало в себе все. Показная жестокость, высокомерие и легкий страх перед ее натурой, что с приобретением звания заместителя благотворительного клуба лишь укрепился. Устраивало до того момента, пока она не поняла, что из за своих привычек ранит близких, которым не желает причинить ни боли ни страданий.   И в последнее время она пыталась быть чуть мягче. Кроме прочего Мей повезло с друзьями: Ишикава обладал бесконечным терпением, и пониманием, умеющим заглянуть сквозь острые шипы в корень ее проблем. Не зря они были знакомы с младенчества. Фрэнсис - почувствовал нечто близкое, возможно, увидел в Мейкен нежное сердце, понимая что  скрывается за капризами и истериками. И Ллойд! Ха, Ллойд был стоиком - и находил Л Вирго и ее спесь чем-то забавным опуская с небес на землю. Мей любила своих друзей - они понимали  и принимали ее. Но все они были парнями. А Мейкен влюбилась в девушку.

Ливингстон - была конфликтной знающей себе цену не менее резкую чем сама Мейкен персоной. В душе, как выяснилось чуткую - но, поговорить с шатенкой о том, как она любит например, целоваться, или...Ох, об или Мей старалась не думать. Но в последнее время рыжеволосая думала об этом довольно часто, однако поговорить с Диной напрямую пока что не решалась.

А потому девушка отчаянно нуждалась в совете. От кого-то кто был достаточно сведуш в теме и теле. Кадзуми - которая умудрялась целоваться на ходу в адской шайтан машине Хасана подходила. Не только из-за опыта. Но и из-за симпатии к рыжим. Логически Мей обьяснить это не могла, но на первобытном уровне знала - если человек хорошо относится к рыжим ему можно доверять.  Возможно - это генетическая память?

-Я не хотела на тебя пялиться, - пойманная за руку, как дешевка, Мейкен стушевалась. К счастью для Миуры - тактика нападения сработала идеально. Л Вирго даже не прокомментировала ее фальшивую улыбку, которую, вот так чудо - распознала.

-Я лишь думала, и так уж получилось, что в моих мыслях фигурировала ты, - откинувшись на спинку кресла аловолосая нервно фыркнула отведя взгляд в сторону от Миуры. Отступать было некуда, поэтому наконец-то девушка произносит заветные слова:

 -Мне нужен совет. Знаешь, о...об отношениях с девушкой. - стоит ли говорить, чтошеки Мейкен загорелись алыми цветами? - Но ты ходишь загруженная - и я сомневалась, что стоит тебя сейчас беспокоить. Но раз уж ты сама спросила...!

Заготовки были самой большой проблемой. Так что быстро их расчертив, Куробэ начала переписывать термины и небольшие рисуночки-схемы к ним. Первая пятёрка была готова минуты через три. После Чихиро наловчилась и работа пошла ещё быстрее. Так что когда Райдзен почтила её своим вниманием у девушки оставалось последние две карточки со схемами. — Спасибо, но тут дел на пару минут и я всё. — Не отрываясь от работы, ответила Чихиро. Может быть этот старый пердун рассчитывал, что карточки будут как-то расписаны, раз она девочка? Ну, зря надеялся. Она всё сделала по шаблону, какие могут быть претензии?

Закончив с последней схемой, Куробэ отложила её к остальным, подсыхать, после взяла старые, что были шаблонами и порвала их пополам. Тёмное удовлетворение от совершённой пакости наполнило её и она замурлыкала себе под нос. Собрав новенькие карточки в колоду, блондинка положила их в коробку и шумно выдохнула. — Вот и всё. — Теперь осталось только сдать работу. Оу, видеться с этим старпёром больше одного раза в день и без того было тем ещё геморроем, но третий раз. Может просто здесь оставить? Пусть сам ищет. Пробежала в голове предательская мысль.

-А у тебя ловко получается,- смотря как быстро Чихиро с работой, произносит Утена отклоняя корпус назад. В ее интонации читалось удивление, но лицо опять же сохранило печать ледяного спокойствия, даже когда дерзкая первоклашка принялась рвать старые шаблоны.

Словно нашкодивший котенок. Может так и стоит ее называть?

-Чихиро-кун,- привлекает внимание к своей прекрасной персоне Райдзен, и достает из рукавов своей формы клочок бумаги, который опускается на парту рядом со стопкой учебных принадлежностей, - Эта линейка принадлежит зануде,- намекая на возможность испортить учителю день, произносит Утена, и отходит от чужой парты.

Плюсы в том, что ее задание было на выполнение задачи, а не на "занимайся ровно два часа, юная леди!" Поэтому Райдзен, таинственно посмотрев на Чихиро начала двигаться в сторону выхода из кабинета.

На бумажке не таким уж каллиграфичным почерком было выедено "Прогуляемся?" и номер телефона.

-Чтож. Увидимся еще,- остановившись в дверном проеме произносит японка, а затем подмигивает первоклашке в самой провокационной манере из всех возможных. 

В ушах до сих звенели чужие переговоры, иногда даже на незнакомом языке девушки. Она инстинктивно попыталась буквально стряхнуть чужие руки со своих плеч, но услышав голос Бенбе, тут же бросилась к нему, обняв за шею.

-Боже, Бенбе, я думала, что мы потерялись! - проговорила девушка, прижимаясь к парню, как к спасательному кругу. -Они ушли? - Хитоми отстранилась, но не отняла рук с плеча друга. Конечно, Симидзу не видела, что бедному парню досталось. Тем не менее она была рада, что они после подобного остались в безопасности и никто никого не украл или, как ей казалось, не избил до полусмерти. В голове одно мгновение пронеслись воспоминания о Даичи, но японка прогнала эти мысли прочь. Они вдвоем, они вроде как спаслись?

Почувствовав облегчение, Хитоми отпускает Бенбе, отходя от него на два шага назад. И тут же нервозность вернулась на свои места, ведь Симидзу осознала, сколько они времени потеряли в борьбе с этими наглыми людьми.

-Боже, Бенбе, скорее заказывай такси! - взволнованно произносит девушка, по привычке кладя ладонь на шею. Там, где был кулон от Даичи. Единственное средство, которое позволяло ее держать себя в руках. И его нет!

Симидзу еще раз шарит руками по шее и собственной одежде, но ничего не находит. -Нет! Быть этого не может! - еще пару нервных движений и Хитоми убеждается в том, что кулона нет. -Кулон! Он пропал!

- Я думала, что мы потерялись! -однако не сказать, что они нашлись. Улица, на которой сейчас стоили двое потерянных пай-ребенка, отдавало холодом и вовсе не дарило ощущение безопасности. Неоновые вывески баров, стремительно опускающаяся на  город темнота и слышимые разговоры первых перебравших с алкоголем взрослых на фоне - нет, это не то место где следует быть детям ночью. Но Хитоми И Бен не были детьми. Они были почти взрослыми. У Бена и вовсе есть водительские права. Но они сейчас делу вовсе не помогали. Нужно было такси.

Хорайзон опустил руку в задний карман джинс, но лишь для того чтобы обнаружить в не пустоту. Сердце пропустило удар. Черт - у него же айфон! Отец снимет с него шкуру, если узнает что младший потерял дорогую игрушку!

Те временем Хитоми кричит из-за потери кулона. Блондин отвлекается от своих карманов и смотрит на ее шею. Действительно -никакого кулона и в помине не было.

-Хитоми, нас обворовали цыгане,- произнес Хорайзон краснея от стыда. И как он сразу не догадался к чему был весь этот круговерт  песен и угроз?!Их обвели вокруг пальца! - Мой телефон тоже пропал.  Что же..Ох, что нам делать?