Это утро задалось не таким уж и гладким. Впрочем, когда бы утро вообще начиналось как-то иначе? Беллами уже не могла и припомнить, вся их жизнь была похожа на один чертов день сурка. Короткий звонок сына, сбивчивое дыхание и взволнованное "быстрее приезжай". Он опять выдергивал ее с работы, и судя по всему, опять прогуливал школу. Люциус был прилежным учеником, быстро осваивал новое и отлично применял свои знания на практике, однако частенько ловил скуку от однообразности бытия и незамедлительно шел искать приключения на свою маленькую тощую задницу. Этот раз не стал исключением, единственное, что отличало его от других, это то, что матери пришлось подольше задержаться в дороге. И судя по всему, маленький дьяволенок за это время уже успел разобраться со всеми своими проблемами сам. Он встречает ее взволнованным взглядом, воровато выглядывающим из переулка, вполне объяснимо по какой такой причине. Школьная форма, как и его лицо были заляпаны кровавыми ошметками, так, словно мальчик поучаствовал в техасской резне бензопилой. Хотя, зная Люциуса, женщина была убеждена, - он не просто поучаствовал, а скорее всего сам ее и организовал. Белл ничуть не удивлена, если честно. Более того, она ожидала чего-то подобного с его стороны. На языке вновь и вновь крутилось назойливое "я же говорила", но это Беллами решила приберечь на потом. Сейчас в этих причитаниях нет смысла, ведь дело было сделано. Несомненно, они поговорят об этом вечером: она, как заботливая мамочка, сделает ему какао перед сном, а потом, пока он будет молча его сербать, хорошенько пропесочит ему мозги. Потому, что: Мамочку. Надо. Слушаться.
Она лишь скидывает солнечные очки, поправляет волосы, глядя в зеркало заднего вида, а после, натянув на лицо доброжелательную улыбку, выскальзывает из своего кроваво-красного плимута барракуда семидесятого года выпуска, аккурат под цвет помады, и следует за сыном в проулок. Ее каблучки звонко стучат по вымощенной дорожке старого портового района. Люциус не поднимает взгляда, лишь немигающим взором наблюдает, как материнские сапожки неумолимо приближаются к его собственным туфлям.
- Вот он, красивый как на картинке.
- В этом нет моей вины. - Коротко выдает он в ответ, поднимая наконец свой взгляд на мать. В ее глазах хитрыми угольками горит сарказм, она прекрасно знает, что все это ложь. Нет твоей вины? Не смеши, родной.
- Ну, конечно нет... конечно нет. - Понимающе кивает женщина, и тут же предостерегает сына: - Заляпаешь салон, - будешь сам оттирать его от этой мерзости.
Иногда дьяволенку кажется, что мама все еще любит его, просто потому, что Люциус никогда не имел тяги портить ее любимые игрушки. Ретро-машины были ее второй любовью, после сына, однако кто знает, может быть когда-нибудь он сцарапает дорогущую краску, разобьет деланное на заказ стекло, или случайно примнет кусок бампера, разбив одну из раритетных лампочек, производство которых остановили еще давным-давно в девяностых, может быть именно тогда он действительно поймет, насколько шатка его позиция в материнской пирамидке важности. И как оказывается легко упасть с этого импровизированного пьедестала. И больно, что самое главное.
Они едут в немой тишине до самого дома. Мельком оглядываясь на сына, Беллами застает на его лице беспокойство. Видать все прошло более чем плохо, иначе он бы не был так взволнован. Дело было в их врагах. Само собой, дело всегда в них. Они вечно приходили незнамо откуда, подстерегали их семью в темных подворотнях, следили и выжидали. Священники и простые, глубоко верующие люди. У них не было никаких весомых доказательств, лишь наводки да предчувствия, и если с первым бороться было легче, то второе - вещь чисто духовная, а с ней как правило у всех по-разному. С наступлением своего тринадцатого дня рождения, Люциус из обычного мальчика превратился в ходячий маяк нечестивости, и теперь нехорошее предчувствие рядом с ним посещало не только животных, но и людей в частности, что чертовски мешало. Радовало одно - с годами это явление должно было притупиться, а после уж и совсем исчезнуть, однако сейчас, когда он уязвим сильнее всего, он все равно прет буром напролом, прошибая лбом стены, воздвигнутые из железобетонного материнского "нельзя". Маленький несносный мальчишка.
?ты смотришь вниз на мой смешной оптимизм ?
???? ??? ?? ???? ?? ??? ???? ????
?? ??? ???? ???? ??'?? ??????
?????? ????????? ?? ???? ?????