дыаа

Тупа краш

гнев бурлит по его венам, заставляя еще сильнее сжать рубашку мейсона в кулак. который так и чесался, чтобы снова встретиться с красивым личиком джейкоба. но вместо того, чтобы влезать в драку [которую джо очень хочет устроить, потому что это для него привычная среда обитания], он лишь стоит яростно дыша, смотря прямо в малахитовые глаза джейка.

на самом деле, он хочет, чтобы мейсон ответил ему встречным ударом, а не смотрел на него своими прекрасными глазами в котором плескалось разочарование. сколько раз о’хэллорн видел разочарование в чужих глазах? да тут даже пальцев  четырех рук не хватит, чтобы сосчитать. его имя должно быть синонимом к слову «разочарование» в словаре. и как бы джо не старался из-за всех сил сделать все, что в его силах, чтобы не разочаровывать людей, но все равно это случалось. и, возможно, он привык, что из-за этого люди не задерживались в его жизни, предпочитая избегать такого проблемного парня и сводили все общение к минимуму. но почему джо стало так важно не разочаровать джейкоба?

после его фразы шестеренки в его голове начинают приходить в действие и давить на мыслительные процессы, разрывая мозг на части. одна часть истерично и очень возмущенно вопила, топая ножкой: как это я не смогу тебя больше целовать? когда вторая часть удивлялась: с какой стати тебе хотеть его целовать снова? разбей его лицо.

и эти противоречивые крики в голове замкнули его, что он ослабил хватку, отступая назад, с отрешенным взглядом пялясь на джейкоба. продолжает смотреть как тот двигается к выходу, а в голове все смешалось. одна мысль, в круговороте противоречивых мыслях о поцелуях,  зацепляется, что вот, ты опять виноват в том, что люди уходят из твоей жизни, пока с губ мейсона не слетают слова.

— я не трус! — мигом вспыхивает джордан, как загоревшая спичка. его мозг мигом забывает мысли о поцелуях, которые крутились до этого и почему его волнует то, что джейк не будет его больше целовать. потому что  мейсон назвал его трусом, а джордан им не является. по крайне мере в его собственном мире. о’хэллорн наоборот всегда пытался всем [особенно родителям] доказать, что он не трус.  поэтому постоянно ввязывался в авантюры и драки, беря на себя слишком много, чтобы доказать, что он ничего не боится. возможно поглощенный другими делами, он пропустил прямо мимо своего носа, действительно важные вещи, которые требуют смелости.  например, не бояться показываться слабым? или ранимым? или что ты умеешь нормально разговаривать, без всяких внезапных вспышек гнева и драк? или просто не бояться своих чувств? но джордан привык с детства выстраивать свою оборону и защиту [как говорится, лучшая защита – это нападение], что это вошло в привычку. всегда агрессивно реагировать на насмешки и защищать себя как мог. а потом, ему поставили диагноз расстройство прерывчатой вспыльчивости, и жизнь усложнилось еще больше. он был бомбой замедленного действия, рядом с которым не все хотят находиться. даже родители старались свести контакты к минимуму, водя его лишь в церковь в воскресное утро, либо читая обычные нотации о том, как ему лучше жить. по правде говоря, джо был уверен, что его родители до сих пор не до конца верили, что его диагноз настоящий. чаще всего они списывали на подростковый возраст, от чего парень сам начинал в это верить: что он сам все придумал.  

джордан был кем угодно, но не трусом. и он собирался доказать это мейсону. в два шага преодолевает появившееся между ними расстояние. хватает джейкоба за плечо, рывком разворачивая лицом к себе, дергая на себя и сразу же обрушиваясь на его губы яростным поцелуем. целует, толкая парня к кровати, которая оказывается слишком близко и слишком далеко, одновременно. валит джейкоба на нее, а сам приземляется сверху на него, не прерывая ни на секунду этот вспыльчивый, сумасшедший поцелуй.

он не трус, ясно? 

holy hands, oh, he make me a sinner!

когда джорадн врезается в него очередным поцелуем, чуть не сбивая с ног, джейкоб едва не захлёбывается в собственных эмоциях. он чувствует горячую кожу джо, его не менее обжигающее дыхание. ту ярость, с которой джордан периодически покусывает его губы; которая кроется в каждом движении его рук [ебаный стыд, ведь назавтра синяки будут по всему телу!]. ещё чуть-чуть, и джо волком зарычит ему прямо в душу.

он в ступоре. в том ступоре, который не даёт ему ясно мыслить. он отвечает на поцелуи с утроенной силой, словно изголодавшийся зверь. ушибленная скула не просто горит — она вопит о боли, но ему плевать. это всего лишь боль, он перетерпит. а хотя подождите, а должен ли?..

тем временем они уже на кровати. джейкоб совсем не понимает, что между ними происходит. они целуется? они дерутся? как бы там ни было, желание так сильно переполняет его, что он едва не выскакивает из своей кожи. желание слиться с ним, стать единым. желание впустить внутрь, прочувствовать это запретное наслаждение, именно от джордана. только от него. только от джордана.

— я так сильно тебя хочу, ты, чeрт возьми, не представляешь, как сильно, — практически стонет между поцелуями ему на ухо, а затем мягко целует, слегка посасывая мочку. кажется, глобальное потепление только что вступило в свой пик, иначе как объяснить то, что температура в этой комнате поднимается едва ли не на двадцать градусов?

однако что-то не так. одно дело — хотеть, но совсем другое — делать. почему это кажется таким правильным и неправильным одновременно? с ним, но не здесь и не сейчас. это нечестно. неправильно. нельзя так начинать. если сделать это сейчас, то это не приведёт ни к чему хорошему. а может и приведёт, но, кажется, лишь усложнит и без того сложную задачу.

упрямая боль в скуле напоминает об этом каждую секунду. он ударил тебя сюда. и теперь ты целуешь его, как будто тебе на это плевать. он сделал тебе больно один раз. он может сделать это снова. у тебя что, совсем нет достоинства, джейкоб?

здравый смысл не покидает его даже сейчас, когда он уже в шаге от того, чтобы стянуть с себя штаны вместе с трусами. господи, ну почему реальная жизнь такая занудная? почему это не грeбaный девчачий фильм, где всем плевать на то, что отношения между главными героями разят токсичностью?

джейкоб теперь сверху. а джордан без футболки. впрочем, свою рубашку джейк тоже куда-то потерял, скорее всего зашвырнув в противоположный угол комнаты.

— нет, джордан, слушай... — остановиться стоило ему таких неимоверных усилий, что какой-то его части хочется рыдать и орать во весь голос одновременно.

он отстраняется, поддаваясь чуть назад, но всё ещё находится близко к лицу джо. на всякий случай крепко прижимает его свободную руку к кровати. просто на всякий случай. изучает его зацелованные ярко красные губы. скользит взглядом по парочке неосторожно поставленных засосов [не стоит их упоминать, он меня yбьет]. осторожно обдумывает то, что собирается сказать.

— я не хочу... вот так. джордан, послушай меня, пожалуйста, — словно предчувствуя зарождение сопротивления, джейкоб выпрямляется, принимает доминирующее положение, использует вес своего тела, чтобы прижать джо к кровати. когда тот немного успокаивается, джейк выпускает руку джордана и вновь опускается к нему. немного думает, и сначала нежно касается его лица, а затем сильно, но осторожно сжимает его подбородок. — я хочу тебя. oхyеть как хочу. у меня все мысли о том... как я сосу тебе член и тебе так хорошо, что у тебя едва ли искры из глаз не сыплются. я серьезно. но я не могу... не сейчас. не после того, что ты сделал. я не готов ко всему этому. сейчас. и я точно не могу быть с человеком, который не может держать себя в руках. но уходить я тоже не хочу.

выдыхает последнее предложение джордану прямо в губы и прислоняется своим лбом к его лбу. с нижнего этажа доносятся звуки музыки, чьи-то приглушенные голоса, но для джейкоба этого всего словно не существует. сейчас есть только они. здесь. вдвоём. одни. и время будто останавливается, в который раз за этот вечер. секунды перед ответом джо тянутся как вечность.