Руслана опустила взгляд медленно, будто приглашая за ним проследовать. Не сразу, но Артём сделал это, сталкиваясь с безымянным пальцем правой руки. Он сидел на расстоянии от неё, но всё равно мог разглядеть тонкие пальцы. Ни кольца, ни следа от него - тонкой бледной полосы на загорелых руках или отпечатовшихся фиолетовых полос. Улыбка Артёма стала ещё более гаденькой, он чуть не рассмеялся из-за потуг спугнуть его несуществующим мужем, но спрятал звук в салфетке, вытирая лицо.
Артём опустил с тихим шелестом коробку конфет на стол. Она едва успела опуститься, мягко касаясь стола, как Руслана Сергеевна скомандовала:
- Сначала пельмени, потом только чай.
Артём не удержался - тело выгнулось следом за головой в её сторону. Он будто ждал, что сейчас это окажется шуткой, но Руслана молчала, и глаза Артёма постепенно округлялись.
Он не сразу понял, что было причиной его подобной реакции. Лишь потом уже понял, что его трапезы дома проходили совершенно иначе, не так, как у Геремеевых дома. Он всегда готовил одно блюдо - какой-то супец или целую кастрюлю макарон или гречки к простым котлетам. Ел всегда бегло, заглатывая спешно куски, почти не прожёвывая - был постоянно голодным после рабочего дня и торопился скорее набить живот, чтобы перестало посасывать.
Почему-то наличие второго блюда дома у коллеги стало такой важной уютной деталью. Какой-то заботой от неё веяло, теплом. Ещё и ели без особой спешки. Если она и была, то совершенно не такая, как дома у Артёма. Скорее Юля просто старалась первой прикончить тарелку, чтобы заслужить похвалу или быстрее добраться к десерту. Было в этом что-то такое... тёплое. Да, именно оно. У Артёма на душе чуть потеплело, и он с непривычки смутился, как сопливый юнец. Это чувство было почти забытое, веяло им откуда-то из прошлого, когда Артём ещё жил с родителями и все вместе садились есть.
Он бегло спрятал коробку конфет в выдвижной ящик, пытаясь заглянуть в коридор через узкую щель. ,ля ещё разговаривала, а значит, сладости увидеть не успела.
Несмотря на то, что Артём почти наелся, он быстро понял, что для пельменей место в желудке найдёт. Душа расплывалась в уютной сладостной неге, которой в его восприятии всё сильнее пропитывался дом Геремеевых. Нерешительно Артём плюхнулся на прежнее место.
Когда он последний раз ел пельмени? Он уже и позабыл. Руслана даже не напрягалась, но успела перевернуть в его голове всё верх дном. Заставляла рыться в воспоминаниях, которые грели душу, но которые почему-то Артём давно не доставал с запылившейся антресоли своих мыслей. Общие ужины с семьёй, то, как вместе они лепили пельмени... У Артёма всегда получались уродцы, которые разваливались в кастрюле, но как же вкусно их было есть, несмотря ни на что.
- Домашние или покупные? - поинтересовался он.
От какого-то странного щемящего чувства даже голос сел. Артём чертыхнулся про себя, чуть не зарычал, пытаясь избавиться от этого наплыва страстей.
С тихим стуком тяжёлая банка опустилась на стол перед Артёмом, к ней тут же присоединилась открывашка.
- Не нужно было поднимать такие тяжести, я бы сам лучше, - проворчал Артём себе под нос.
Он вскрыл банку легко, практически без усилий, но каждое его движение оказалось в десять раз медлительнее, чем обычно. Взгляд зацепился за фигуру Русланы, порхающую около плиты. Она не обращала на него ни малейшего внимания, тем самым позволяя разглядеть её получше. В этой простой бытовухе было что-то такое, что странным образом будоражило. Роняя из банки помидор на блюдце с тихим хлюпом, Артём вдруг представил...
Он уронил приборы с резонящим грохотом. Ладони легли на бёдра Русланы. Сначала он резко, но без силы, дёрнул её на себя. Округлые ягодицы прижались к мужскому естеству, которое медленно закопошилось от возбуждения.
Артём с силой её развернул. Лица оказались на минимальном расстоянии друг от друга, чудом не столкнувшись. Ладони с силой сжали её ягодицы, а затем оторвали Руслану от пола, усаживая на столешницу рядом с плитой...
Пришлось приложить усилия, чтобы отогнать наваждение. Артём закрутил банку, тихо откашливаясь, и убрал её в холодильник. Теперь он наконец смог окончательно сесть, ожидая, пока пельмени не всплывут в кастрюле.
- И часто вы готовите? Каждый день или раз в пару дней?
Такой простой вопрос, который почему-то сейчас много значил для него.
Мужчина на банку с соленьями не обратил никакого внимания. Руслана хотела повторить свою просьбу, даже взглянула на Артёма из-за плеча, но странные перемены в мимике гостя остановили её.
Глаза мужчины загорелись. Кадык нервно вздрогнул, будто пытался протолкнуть в глотку огромный сухой кусок. Уголки губ вздрогнули, но так и не поползли ни вверх, ни вниз.
- Домашние или покупные? - поинтересовался мужчина.
Голос слегка дрогнул, будто от волнения. На мгновение стал даже каким-то писклявым, как у ребёнка, что внезапно получил не один долгожданный подарок, а два.
- Домашние, - растерянно протянула Руслана.
Она вернулась к своим делам, когда мужчина наконец обратил внимание на банку с соленьями. Схватился за открывашку и проворчал что-то в духе:
- Не нужно было поднимать такие тяжести, я бы сам лучше.
Руслана в ответ лишь усмехнулась, а затем и вовсе спрятала голову в холодильник. "Это ещё не тяжело!" - хотелось заметить ей. "А вот две большие сумки, набитые подобными банками, сугробы по колено и ребёнок под мышкой - тяжело".
Вода в кастрюле вскипела и целлофановый пакет с пельменями опустился на столешницу рядом с плитой. Руслана заскрипела дверцами шкафчиков, вытаскивая перец горошком, немного лавровых листов.
- И часто вы готовите? Каждый день или раз в пару дней? - вдруг спросил Артём.
Руслана от неожиданности чуть не сыпанула больше необходимого соли.
- Раз в пару дней, - снова растерянно протянула. - Вы не так? - Геремеева бросила взгляд в сторону пакета с пельменями. - Вам сколько? - поинтересовалась она у мужчины.
В это время из коридора вернулась Юля. Прошлась по дядьке тяжёлым взглядом, поняла, что ещё не ушёл и не планировал, тяжко вздохнула и принялась собирать тарелки со стола. Вышла небольшая стопочка, которая через мгновение начала толкать руку Артёма.
- Сегодня моешь ты, - грозным котёнком прошипела Юля и уселась на своё место.
Руслана от смеха слегка фыркнула себе под нос.
- Вы последний с супом расправились, вам и посуду мыть из-под него, - пояснила женщина, помешивая пельмени.
Юля с важным видом кивнула. Неуклюже спустилась со стула, напоминая толстого котёнка, и отправилась накладывать в раковину половник и даже кастрюлю.
Пока Артём возился с посудой, пельмени уже были готовы. Руслана нарезала к ним хлеб и достала специально для Юли ведро с майонезом.
- А потом будем пить чай. Дядя Артём принёс конфеты, - заметила женщина и села за стол напротив мужчины и дочери.
Юленька сразу же изменилась. Глянула на дядьку с уважением, а затем и вовсе захлопала своими большими глазенками. Явно кокетничала, клянчила, но Руслана не дала.
- Сначала второе, а потом уже сладкое. А если хорошо попросишь, то дядя Артём тебе и компот с балкона принесёт, да?
Руслана посмотрела на мужчину, ясно давая понять, что это не просьба.
Сначала перед глазами взорвались фейерверки. Яркие вспышки сначала ослепили, застилая глаза, а потом постепенно становились реже и тусклее. По члену пробежалась пульсация, вызывая сокращение в такт вспышкам перед глазами. Всё тело напряглось и закаменело, а затем вдруг расслабилось. Артём чуть навалился на свою незнакомку, а затем перекатился на бок, устраиваясь в узкой щели между её телом и холодной стеной.
Сердце в груди подскакивало аритмично. Артём чувствовал, как оно то пускало в пляс, то замирало. Каждый удар после затяжной тишины болезненно ухал о грудную клетку. Во рту резко пересохло, и язык стал прилипать к нёбу. Артём провёл его кончикам по губам, но рот лишь заполонил неприятный солоноватый привкус.
Он не знал, можно ли было курить у незнакомки в постели. Чуткий нос не уловил табачных нот. Вероятно, пришлось бы тащиться на балкон или даже в подъезд, чтобы сделать пару крепких затяжек, которые могли бы привезти его в чувство. Артём фантазировал, смаковал воображаемые ощущения, как на кончике спички загорится огонёк, а затем лёгкие заполонит безвкусный дым.
Мысленно он уже вскакивал в свои вещи, чтобы перебежкой добежать до курительного места, а потом опять нырнуть в постель незнакомки. Может быть, ещё раз повторить случившееся, а, быть может, просто провалившись в сон до самого утра. Артём встал бы пораньше, настругал им бутербродов к чаю - с колбасой и сыром или маслом и вареньем или вообще всё вместе - смотря, что у незнакомки найдётся в холодильнике.
- Тебе пора.
- А? - всё, что смог выдавить из себя Артём, когда дыхание вдруг сбилось.
Незнакомка отстранилась, отсекая Артёма от возможности заставить её передумать прикосновениями. Она стала спешно запрыгивать в трусы, словно бы у них счёт шёл на секунды перед страшной катастрофой.
- Родители скоро с дачи вернутся.
Артём чуть не подавился собственной слюной. Слегка прокашлялся, отгоняя наваждение. Он уже представил крепкого армейского мужичка, с усищами, похожими на жёсткую обувную щётку, и суровым взглядом. Артём не боялся его, но вот объяснять, что его совсем юная дочь была порчена не им, и вообще всё было добровольно, ему не хотелось. Кто знал, что там в голове у её отца может быть.
"Кто ж знал, что связался с малолеткой! Ей хоть восемнадцать-то есть?", - скрежетал зубами Артём, ругаясь на себя за подобную легкомысленность. Он вскочил, натягивая резинку трусов так, что она плюхнулась о его тело.
Он торопился, влезая в ботинки, которые до того не успел даже расшнуровать. Не боялся, скорее, просто не хотел лишней возни и объяснений, к тому же, что и незнакомке могло прилететь - может, её батя один из тех, кто спускает шкуру ремнём с блудливых дочерей.
"И чё сказать?", - подумал Артём с бестолковым недоумением. Обычно его прощания с девушками проходили совершенно не так - они завтракали, обменивались короткими чмоками и обещаниями перезвонить, которые никогда не осуществлялись. Здесь же прощание было смешно, комом, впопыхах с каким-то странным послевкусием, от которого Артёму было не по себе.
- Ну чё... пока? - вопросительно поинтересовался он, перепрыгивая порог в попытках заправить одежду.
Аркаша притянул Карину ближе к себе. Тело на мгновение вздрогнуло от неожиданности, а затем блаженно растеклось по листьям. Только сейчас, оказавшись в закрытом пространстве, она ощутила, как каждая клеточка её тела гудела от сильнейшей измождённости. Теперь, лёжа под тёплым боком, она медленно погружалась даже не в сон - в настоящую негу.
- Круто!
Карина уже особо не слушала, она медленно засыпала, прижимаясь плоским животом к тёплому мужскому крепкому боку.
- Надо будет забрать мои вещи с берега завтра... - пробормотала она, и окончательно провалилась в черноту.
Элейна сама мечтала о постели. Все эти дни, что Захари не приходил в себя, она сидела у его постели, как сторожевой пёс. Иногда она тяжело смыкала веки, проваливаясь в дремоту сидя, но из-за неудобной позы тотчас вздрагивала и просыпалась. Сейчас кровать превратилась в центр притяжения её мыслей. Она детально представляла, как ляжет на мягкие простыни, коснётся щекой подушки....
- Вы только не ругайтесь.
Именно этим Элейна и собралась заняться. Она слишком хорошо изучила нрав Захари и сразу поняла, что он не шутит. Раз ученик прибегнул к подобным формулировкам - быть беде.
Она успела только хватануть воздух ртом, чтобы начать ругаться. В эту же секунду ладони подмастерья сошлись на её спине, привлекая ближе к себе, и Элейна тотчас потеряла дар речи. Губы её неловко потянулись навстречу его, следуя какому-то инстинкту [а ради чего бы ещё он так её притягивал?], но разминулись на полпути.
Голова колдуньи упала ему на грудь. Сердце стучало о её ухо громко и неритмично.
- Расскажите мне всё. Расскажите мне про артефакты и где их можно взять. Мы достанем для вас многие, чтобы заменить посох. Как только я встану на ноги, мы отправимся в путь.
"Это просто очередной урок". Элейна пустилась в длинный рассказ. Она поведала ему про железный перстень Берсека - артефакт, который давал владельцу силу десятерых мужчин, но награждал его неконтролируемой яростью. Про меч-кладенец из Вланты, который делал его хозяина непобедимым в бою. Про ожерелье Гармонии, которое, согласно поверьям, могло влиять на ход событий.
Они провели у Бодуина ещё несколько дней, позволяя Захари окончательно встать на ноги. Как только состояние его здоровья позволило, они тут же отправились восвояси.
Башня выглядела особенно угрюмой после возвращения, но Элейна была счастлива оказаться наконец в родных стенах. Пребывание у Бодуина тяготило её, к тому же, что делить одну комнату с Захари было всё трудней - ей нужна была дистанция, чтобы продолжать сдерживать свои к нему чувства.
Едва голова Элейны коснулась груди Захари, как подмастерья тут же застыл. Прислушался. Уловил сперва стук собственного сердца, а затем судорожный вздох ведьмы. Казалось, она хотела воспротивиться, но отчего-то передумала. Внутри приятно кольнуло: может чувствовала то же, что и юный маг? "Вряд ли"- тут же поправил себя Захари. "Она вовсе не из тех женщин, что отказывали себе в удобстве". Слова, сказанные в мыслях, заставили с пониманием усмехнуться.
Башня осталась прежней. Высокая и скрюченная, будто гороховый стебель, она возвышалась на краю деревни и отнюдь не манила к себе гостей.
Захари втянул промозглый осенний воздух полный грудью и с блаженством прищурился. Дома. Они, наконец-то, дома.
Под котлом трещали дрова и языки пламени пускались в очередной танец.
- Ты будешь лавандовый отвар? - поинтересовалась Элейна.
Захари кивнул. Скинул с плеча дорожную сумку и тут же отправился к одному из кухонных шкафчиков.
Чпок. Поварешка больно стукнула юношу по лбу. Захари вопросительно приподнял бровь и уставился на ведьму.
- А помочь мне ты не хочешь? Здесь тебе не постоялый двор! - проворчала Элейна.
Пусть образ её и изменился, но внутри она осталась всё той же необузданной стихией.
На следующую ночь, когда Элейна явилась Захари в том же самом сне, подмастерья бросился ей помогать. Ведьма довольно сверкнула глазами, а затем прищурилась, когда юноша уселся за стол, ожидая отвара.
- Интересный такой! - воскликнула Элейна. - А варенье достать не собираешься?
И Захари снова проснулся от удара деревянной ложки.
На третью ночь на столе стояла и маленькая миска с вареньем и ароматный лавандовый отвар. Элейна сидела напротив Захари и внимательно изучала то, как юноша морщился и шипел, не остудив напиток.
- И когда ты меня поцелуешь? - спросила ведьма совершенно спокойно.
Захари подавился, закашлялся. Лицо покраснело, а глаза выпучились, уставились на женщину.
- Ты же хочешь, - пробормотала Элейна. - Так чего ждёшь?
Захари в ответ фыркнул.
- Кто же мне позволит? - с нотками ехидства полюбопытствовал он. - Будто если я спрошу...
- А ты не спрашивай, - твёрдо объявила Элейна. - Делай. Женщины любят уверенных мужчин, а то так в мальчишках и проходишь.
Захари проснулся резко и тут же уселся на постели. Сердце взволнованно громыхало в груди, а в ушах до сих пор стоял голос Элейны.
Башня возвышалась над деревней скрюченной старухой, облачённый в чёрные хламиды. Цветы, что делали её привлекательной, с началом холодов иссохлись и теперь напоминали ногти мертвеца. Но не смотря на внешнюю мрачность, Захари был рад снова вернуться сюда.
- Ты будешь лавандовый отвар? - поинтересовалась Элейна, когда они оказались внутри.
Захари глянул на ведьму с нотками испуга. Неужели она смогла пробраться в его сны и теперь всё о нём знала? Язык от волнения прилип к небу и юноша едва нашёл в себе силы, чтобы кивнуть.
Ведомый советами Элейны из снов, Захари кинулся помогать ведьме. Достал ей ложку, поставил кружки на стол. Даже сумел дотянуться до самого пышного лавандового сбора, что висел на верёвке почти под самым потолком. Лишь затем полез за вареньем.
