А он смотрит на неё тем же взглядом, цепляется за куски реальности, за свет, что над головой, за могильный хрип под боком. И вместе с тем, испытывает сомнение: а не является ли оно плодом его знания или плодом его воображения?

Началось всё очень давно. Когда-то у него были имя и статус, когда-то он бродил по холодным улицам Лондона и с улыбкой смотрел в будущее, верил в свои перспективы, таскал бумаги и наивно полагал, что на всём свете нет никаких тайн, есть только его работа.

В последний день года всё изменилось. Профессор стянул с себя дорогое пальто и повесил его на вешалку. С улыбкой разулся и прошёл по темноте к своей гостиной. Положением он обладал приличным, а потому его дом выглядел изысканно и просторно. Прежде всегда светлое и тёплое помещение погрузилось в полумрак, среди которого вся мебель, любая деталь интерьера, в том числе и огромные картины на стенах, казались живыми. Это был хороший день.

Его хороший последний день в уходящем году. Это один из тех дней, когда уходит абсолютно всё – и луна уходящая, и предметы уходят из собственных рук в нужные. Мужчину поразила тревожная жажда познания, его не отпускало щекочущее ощущение любопытства. Подобно огню страсти, оно прожигало его разум.

Это необузданное желание познать нечто таинственное и скрытое било его по костям, словно в барабаны. Четыре недели профессор провёл взаперти. Он отказался от всего: сна, еды и от всех своих благ, лишь бы познавать чёрное таинство. Ногти его пожелтели, появились страшнейшего вида заусеницы и казалось, что кожа пальцев вся пересохла. Из-под ногтей сочился гной, а зрачок покрылся бельмом.

Почти фанатичное стремление познать новое привело его к точке кипения. В первые дни всё было хорошо. Профессор с энтузиазмом брался за любую книгу в старом переплёте, листал страницы и вчитывался в шёпот между строк. Его это увлекало. Каждая строчка приносила ему волну новой информации.

Однажды я подошёл к соседскому дому этого господина и начал интересоваться, почему же он не встаёт из своего кресла даже ночью. Силуэт профессора виднелся с улицы, если вглядеться в окно старого, но внешне приличного дома.

Разговор у меня с хозяйкой был такой:

— А что он ищет, вы не знаете?

— Ключ, ха-хаах-хах, – ответила мне обезумевшая старушка, широко раскрытыми глазами глядя на меня из-под едва приоткрытой двери.

— Ключ?

— Он ищет ключ к секретам бытия!

Она громко закрыла дверь, а оттуда раздался пронзительный, безумный смех. Мне стало не по себе. В этих окрестностях что-то не так.

Верно мне говорил Теодор: «нельзя спрашивать у того, кто смотрит прямо на тебя».

Тогда, да и впрочем, сейчас тоже, эти слова казались мне непонятными и слишком туманными. Боже, такое ощущение, что все вокруг сошли с ума. Через четыре недели профессор пропал. Исчез.

И если бы я знал, чем мои поиски для меня обернутся, я бы не стал в это вмешиваться. Но, как и каждому человеку, мне присуще любопытство от природы. Я решил проверить дом этого мужчины.

Дверь открыта нараспашку, я стянул шляпу с головы, готовясь увидеть нечто страшное. Но ошибался. Весь пол – застелен книгами, шагу не пройти. Со страницы одной из них на меня смотрело одноглазое нечто, напоминающее симбиоз волка и змеи. Его зрачок сковывал меня, будто сжимал меня до размеров песчинки, а из раскрытой пасти висел длинный змеиный язык.

И огненная буря охватила всё моё тело, я стал собирать книги и попутно читать по строчке из них:

«Ты увидишь, если продолжишь. Он может не знать. Готовиться к опасности. Видеть надежду. Забвение среди мертвецов. Потеря среди живых. Восприимчивых ждёт наказание. Открытым – беспокойство».

Я – не тот человек, который фанатично может следовать чему-то. Моё нутро любопытно, но оно не требует огромного количества информации. Ему хватает и крупиц. А вот профессору, к сожалению, не повезло. Он покорился навязчивой идее, пустился по буквам с той скоростью, что вскоре начал видеть во мраке танцующие тени.

Из книг я узнал, что с ним случилось. Мужчина прозрел и познал чёрное таинство. Ему хотелось воплотить свою мечту в реальность, поскорее поделиться с близкими друзьями своим учением, но в них как будто вселились демоны. Высшая человеческая кара – непонимание.

Его тело в срочном порядке заковали в ткани белой рубашки, посадили на позорный табурет в трущобах. Мужчину окружил народ, и профессор ясно видел истинное лицо каждого из них: серый цвет кожи, красные капилляры в затуманенных глазах, гнилые и жёлтые зубы, искажающиеся в улыбке. Звери везде. Они окружают его, прикасаются к нему, смеются, таскают за рубашку.

Миллионы глаз на стене и деревьях смотрят на это публичное унижение.

Профессор слишком умный, профессор слишком болтлив и горделив. Профессор – зазнайка, жаждущий славы и новых свершений. вот и его расплата. Теперь бездна ломом вскрывает его почерневший от знания мозг.

Неизвестно, когда он освободится из своей рубашки. Но как результат, даже встать с табурета не может. Любой его взгляд, и даже глубокий вздох, будет осмеян. Какие теперь перспективы? Какое теперь будущее? Свет над головой – лишь последняя надежда удержаться за реальность, выкарабкаться, найти новый путь.

За его спиной – тёмная башня, где обитают зверолюди, демоны, что сослали его на позорную площадь. А рядом и Данвичский ужас, силой тёмного знания разрушает дом и человеческое сознание профессора.

Он знает это и чувствует. Ему кажется, что никакого выхода больше нет. Он сослан вниз, чтобы над ним смеялись, он смиренно ждёт подходящего момента, чтобы применить своё умение в новом русле, он ищет новое дыхание в свете фонарного столба. И пусть сейчас они смеются над его глупостью, ведь он перешёл в мир иной, где иные правила, и иные знания.

Один шаг вглубь, любопытство и нехватка свежих знаний, открыла ему дверь туда, куда не стоило входить. В великую тайну, предназначенную для опытных людей. К сожалению, в этот мир он вошёл «голым», неготовым, и эти четыре недели перевернули его жизнь с ног на голову.

Истина теперь не будоражит его сознание, его вообще ничего не волнует, даже вопли самых страшных демонов подсознания. Ему известно всё, но он настолько глуп, что не разобравшись в своём познании, похвастался и не смог найти ему нужного применения, всё неправильно.

Профессор держится спокойно. Это они – не знают, обычные люди, сковавшие его в рамки полоумного и потерявшего контроль над собой человека. Но он сам думает иначе. Он – нечто большее, чем заключённый в рамки людского сознания безумец.

И пусть я посмотрел в зеркало, но не переступил через него.