бан на аватарки для утки

ржу вика так и знала что это ты

𝐟𝐞𝐥𝐢𝐜𝐢𝐭𝐲 𝐩𝐨𝐫𝐭𝐞𝐫 ✩ 𝟐𝟔 𝐲. 𝐨. ✩ 𝐥𝐚𝐝𝐲 𝐨𝐟 𝐭𝐡𝐞 𝐦𝐨𝐨𝐧

🇧 🇾🇬 🇷 🇦 🇨 🇪🇹 🇭 🇷 🇴 🇺 🇬 🇭🇫 🇦 🇮 🇹 🇭

— фелисити — старший ребёнок в семье. также есть [была?] младшая сестра по имени хоуп, до исчезновения всех людей в мире ей было шесть лет. родители в разводе уже более десяти лет, причина — роман матери на стороне. фэйт никогда не была с ней близка, после этого и вовсе хотела остаться жить с отцом, но мать отсудила у него родительские права. после совершеннолетия всё равно осталась с мамой, не желая оставлять с ней младшую сестру от другого мужчины.

— после развода, долгих судебных разбирательств и нестабильного состояния здоровья матери, дела у девушек пошли плохо. алименты со стороны отца мать девочек брала только ради самых благих нужд, остальные «подачки» с его стороны не принимала [а тот «ненаглядный» и вовсе сбежал, как только узнал, что мать от него беременна]. фелисити старалась как можно чаще видеться с отцом, потому что с ним у нее была связь гораздо крепче, чем с мамой, но вторая зачастую была против этого.

— после школы поступила в престижный университет на бюджет, впоследствии мечтая стать драматургом. у фэйт всегда были идеальные показатели по всем оценкам, поэтому бюджетное место ей было гарантировано [в том числе и потому, что самостоятельно оплачивать учебу она бы не смогла]. но на третьем курсе, словно гром грянул, по причине урезания финансирования университета некоторое количество бюджетных мест было закрыто, и портер пришлось попрощаться с мечтой. вместо этого — работа официанткой в одном небольшом ресторане у дома и завтраки со стороны университета с мнимыми надеждами на то, что когда-нибудь ее смогут восстановить в обучении.

— фелисити лесбиянка, до дня икс из близких об этом знал только отец и лучшие подруги со школьных времен. девушка никогда не стеснялась своей ориентации, но по наитию старалась не афишировать это, потому что мать ее придерживалась религиозных взглядов, отчего фэйт понимала, чем может обернуться ее публичность в этом вопросе. полноценные отношения были все лишь однажды, и, хоть завершились они печально, обе девушки разошлись на дружеской ноте и остались в теплых отношениях друг к другу.

_{☾ портер отлично управляет машиной, хоть так и не успела получить права — заслуга отца.}

_{☾ никогда не была за пределами родного города, поэтому всегда мечтала увидеть мир.}

_{☾ очень много читает, даже после наступления хаоса во всем мире; в будущем все же лелеет мечту о том, чтобы однажды поставить свое произведение на бродвее.}

_{☾ хорошо и быстро бегает, но на этом ее спортивные навыки завершаются.}

_{☾ любит курить, но не имеет физической зависимости, ей это скорее необходимо психологически.}

_{☾ неплохо готовит, но не очень любит это делать.}

_{☾ разбирается в небесных светилах — отец привил любовь к небу девочке с детства.}

_{☾ есть несколько шрамов на запястьях — ошибки «молодости», когда фэйт действительно не видела иного выхода.}

_{☾ пара шрамов забита татуировками: падающая звезда у изгиба локтя на левой руке и одно слово на иврите на запястье правой руки.}

_{☾ не верит в бога, вселенную и прочую чепуху, несмотря на воспитание мамы, ведь если бы что-то из этого действительно работало, она не оказалась бы там, где была всю свою жизнь.}

— чтобы добиваться самого лучшего, дело выбирать надо подобающее. не согласитесь? 

а лев и не согласится. дело он не совсем выбрал достойное, за такое хоть не расстреливают (хотя морозов уже и поспорить будто может), но и по головке не погладят. спекулянтов вообще мало кто любит в союзе. будто людям нравится читать одну и ту же литературу. хотя это только взрослого поколения касается. молодежь отлично закупается иностранными томиками, ни копейки не жалеют. даже на кузнецкий мост приехать готовы за тридевять земель.

но это лишь сейчас. ранее то лев морозов еще и поплавать в море успел, моряком поработать. то дело хорошее. наверное, скажи он сейчас родителям василисы, что профессию морскую выбрал, те и рады были бы. но этого мы уже и не узнаем, да и заврался уже как-то лев. не стоит глубже себе яму копать. тяжело потом и долго будет из нее выбираться.

чуйка у морозова всегда была хорошая. иначе и быть не могло никк, учитывая степь его работы и жизни в принципе. потому когда отец василисы отправил женщин своих на кухню, лев постарался не напрягаться. не драться же они тут будут. сергей витальевич выглядит человеком статным, интеллигентным. в прочем, видит лев его и правда не впервые, потому он не только подозревает о воспитанности мужчины, но, можно сказать, и знает.

сложно быть жертвой, когда сам преступник.

мужчина говорит четко негромко, но холодно. лев слышит каждое слово, а в аккомпанемент им стучит сердце собственное. так громко, что сама василиса с кухни могла услышать. или это всего лишь капли дождя стукают о подоконник? хотелось бы, чтобы это было в действительности так.

сергей витальевич знает, чего хочет. и присутствие льва морозов как в квартире, так и в жизни василисы в этот список не входило. лев молча выслушал громова, ему всегда было, что сказать в ответ, но в комнату влетает сама василиса, наверное, спасая ситуацию. в драку лев бы не полез, но себя бы отстоял. а при даме совсем некрасиво такие вещи решать.

лев встает почти сразу за сергеем витальевичем, взгляд на василису бросает, зря она все же за матушкой своей пошла. будь василиса здесь, то и разговора этого не было бы, и… а что? рано или поздно глава семейства громовых все равно выдал бы все точно так же, как сделал это сейчас, это был лишь вопрос времени.

еду лев не доедает, оставшийся комок еды проглатывает с трудом, крошки за собой со стола в руку стряхивет, а потом в тарелку их смахивает с ладоней.

— мне идти надо, василиса. уходить, — говорит он и тут же в прихожую направляется. не нравится морозову, что его отчитывают, как маленького мальчика и говорят, что можно делать, а что нельзя, и с кем ему дружить не стоит. василиса тоже уже не маленькая девочка. и как бы лев в драку полезть не хотел, не мог все-таки. здравый разум у него всегда был на месте. — все было очень вкусно, катерина михайловна, — говорит он, обуваясь, когда в прихожей вдруг появляется мама василисы, — но мне идти надо, я забыл совсем. спасибо за пирожки и салаты, все вкусно было, объедение просто!

лев морозов покидает квартиру поспешно, по пути в подъезде уже доставая пачку сигарет. 

чувствовала василиса, что нельзя ей оставлять мужчин своих наедине. отцу кого ни приведи – все не то будет. после евгения ни один ухажер папу громовой не устраивал, будь то даже не младшей степени врач из его же больницы. когда лев васильевич проститься желает, сердце васькино словно в бездну падает – как? куда? так рано?

опешила сначала девушка, отчего не ринулась льва останавливать сразу. за сим два и два сложила – взгляд тут же на отца направила свой злостный. ну не мог лёва вот так вот вдруг в подобной ситуации одну ее оставить, особенно уж когда наедине с ее папой побыл. неужели он ей счастья не желал?

— лёва, подожди! — про формальности забывает все девушка и злость на отца на второй план отодвигает – подождет. вместо выплеска эмоционального наконец, опомнившись, за мужчиной в прихожую направляется, чувствуя, как сердце тут же замест обиды печаль в себя впускает, — зачем же рано так, лёва? — но он ее и не слушает будто, а васька места не может себе найти – ручки свои бледные заламывает и чувствует, как ком к горлу подступает. не знавши, что сказать еще, лишь от растерянности спрашивает напоследок: — а как же… чай, — и не вопросом даже произносит, но в ответ лишь звук двери закрывшейся слышит.

еще долгие секунды стоит громова перед входной дверью и смотрит на нее взглядом потерянным – может, шутка такая? плохая тогда шутка будет, но васька все простит.

лишь бы вернулся.

а в ответ – тишина. василиса к матери поворачивается – та тоже ума не приложит, что случилось-то. лишь один человек в этой квартире теперь на сей вопрос ответить мог. громова тут же эмоции минутной давности в себе будит и теперь уверенной походкой обратно в комнату идет. отец же как ни в чем ни бывало вновь коньяка себе наливает.

злит это васеньку, так злит, что та и не думает дальше, что делает – подходит к сергею витальевичу и бутылку выхватывает у отца, затем ставит с шумом на стол – но от него подальше. а громова и не слышит ничего, кроме звона в собственных ушах и вздохов нервных катерины михайловны за спиной где-то.

— что ты ему наговорил? — сначала будто и спокойно даже васька спрашивает, а затем добавляет, ответа не дожидаясь, — ты что ему наговорил?! — на этот раз голос девушка повышает, совсем уж отчета своим действиям не отдавая. отец же в ответ взгляд свой грозный поднимает на дочь – но молчать продолжает, — ты почему меня в покое не оставшись? почему счастливой мне не даешь быть? не будет уже такого как женьки, не будет! но и лёва – один такой, и он мне дорог, слышишь! — давно василиса волю эмоциям своим подобным образом не давала, но сердце так заболело вдруг сейчас, что ночь женькиной аварии напоминало ей все.

— со сторожем ты счастливой быть хочешь? может пойдем еще и дворника тебе найдем? да ладно, василек, давай вообще дворовых всех к нам в квартиру тащить. твоему-то вон как наша понравилась. он от тебя только этого и хочет, дура! — по мере монолога голос отца все выше становится, а под конец вдруг так громко и внезапно он кулаками по столу бьет, что вася даже дергается от испуга. но понимает, что говорить ему нет смысла вовсе что-то.

лишь напоследок еще раз взглядом ненавистным отца родного одаривает, после чего вдруг с места своего срывается, в прихожую чуть не бежит, впопыхах туфли надевает и вылетает из квартиры, напрочь игнорируя все материнские мольбы за спиной остановиться.

не думает громова, что, может, лев уйти уже успел, и что дождь за окном заливал, и вечер уже темный наступил – ни о чем она не думала. только образ уходящий из квартиры перед глазами стоял, а в мыслях думы – что ж сразу за ним не пошла? бежит девушка по лестничным пролетам, чуть не спотыкается, дверь подъезда с шумом открывает и тут же под ливень попадает – всё ей равно, — лёва! — кричит васька, в попытках дождь перекричать. на дорогу во дворе выбегает и оглядывается, щурясь от капель назойливых, — лёва! — вторит девушка в надежде, что голос знакомый услышит.

но ответа нет. зато вдруг силуэт знакомый замечает – направляется к арке, что к выходу на набережную вела. громова тут же с места срывается и бежит вслепую за мужчиной, — лёва! да подожди ты пожалуйста! — может и не морозов это вовсе был, но девушка сдаваться не хотела. когда же незнакомец лицом к ней поворачивается наконец, у василисы словно камень с души – он.

— неважно мне, где ты работаешь, что ты делаешь, слышишь! — уверена васька была, что отец после «признания» морозова о месте работы ему лекцию об этом и прочел, посему хотела убедить льва васильевича, что ей это все – неважно, — не хочу я никого другого! с тобой хочу.. быть, — уж не так громко – от скромности – добавляет девушка и воду дождевую с лица стирает. зачем – неясно, ведь лило как из ведра. а вася ничего и не видела, кроме льва белорусского пред собой.

 к черту все захотелось послать в один миг. к черту этого громова, к черту все эти квартиры, пирожку, мерзкую промокшую сигарету и весь этот день. цветы захотелось все на клумбе растоптать, а шину, которую так хорошо приворожили для украшения двора, себе забрать. в хозяйстве все пригодится.

морозов на секунду почувствовал себя маленьким мальчиком, которому не разрешали бегать на работе у папы. дело говорили всегда, вокруг ножи, пораниться можно, но разве докажешь ребенку то, что это только о нем забота, а не занудство? нет, конечно. так же и здесь. нормальный человек сразу поймет, что отношения иметь с красавицей такой совсем негоже простому обычному сторожу рынка, да еще и со сроком за плечами. василиса и лев общаются с одними людьми, правда первая их лечит, а второй калечит. и каждый делает это добровольно, отдавая себе отчеты о каждом совершенном деле.

никаких голосов лев не слышит. очутившись на улице, он промок до нитки за пять секунд. погода видимо прочувствовала настроение в квартире семейства громовых и решила тоже подкинуть уголька в костер. правда он потух уже. лев сигарету в рот засунул, руками старается как-то прикрыть ее от дождя, но настойчивые капли все равно прорываются меж его пальцев и не дают морозову не то чтобы затяжку сделать, даже поджечь сигарету. спички тухнут тоже очень быстро. впереди арка, что на набережную ведет, там то морозов и сможет сделать долгожданную затяжку.

вот только голос все же доносится до него. лев любит этот голос, готов мурлыкать под него не как царь зверей, а как домашний котенок, вот только сделать это теперь вряд ли получится. мужчина все же останавливается, спички в карман брюк прячет, чтобы не намокли, сигарету из зубов достает — толку от нее никакого нет все равно, выкинуть нужно.

голова думает.

надо ли это все?

нужна ли квартира льву, за которой он так гонится последние годы, чтобы сбежать, наконец, из комуналки?

нужна ли жизни вообще здравая, степенная, чтобы василиса рядом была?

морозов слушает слова девушки, и поверить не может, что вообще задумывается о чем-то.

к черту все захотелось послать в один миг. и лев это делает. к черту все установленные порядки и нормы, к черту сергея витальевича и его слова, к черту все предрассудки.

сигарета падает из руки льва морозова, но никто этого даже не замечает. а в момент, когда она соприкасается с мокрым асфальтом, мужчина делает два шага к василисе, его руки касаются ее головы, пальцы запутываются в мокрых волосах, а губы льва накрывают губы девушки. это хотелось сделать так долго, и чего лев терпел — непонятно. десять свиданий выжидал? уже дело до знакомства с родителями дошло, а они все за ручки держатся, как дети малые.

поцелуй василисы громовы был не такой, к каких привык лев морозов. он женщин повидал немало, морская профессия тоже подразумевает в себе не только новый взгляд на мир, но и взгляд на веселых женщин, стоящий у причала и ожидающих иностранных красивых граждан. но поцелуи всегда были грязные, будто высасывающие что-то хорошее из тебя. здесь же все совсем иначе. лев не удерживается и углубляет поцелуй, чувствуя, будто излечивается от чего-то плохого. а это ему нужно как никогда.  

плохо васе от молчания. вокруг столько шума, а в голове у девушки – тишина, гробовая такая. неужто и правда отношения хоронить сейчас будут? даже всего лишь надежду на те самые отношения, которые, видимо, отец громовой сейчас на корню прервать решил. но васька в свою позу встала и смысл ее дала понять лёве, осталось только от него ответа дождаться.

развернется? уйдет? пошлет василису с ее зазнавшейся семьей куда подальше?

и заслужила.

ком к горлу подкатывает от представления, как лёва грубо спиной к ней обратно разворачивается и уходит, отчего девушке несносно на душе становится. не хочет она такого. за ним побежит.

но это и не нужно вовсе. лев сам к ней идет. сам.

в следующую же секунду груз с души падает вниз так громко и быстро, что василисе тут же взлететь хочется. не уходит! лишь ближе оказывается. и васенька думает только о том, как обнимет его сейчас крепче некуда, и не пустит больше никуда. ни к семье своей невоспитанной, ни от себя куда бы то ни было.

только вместо объятия…

губы. мокрые, холодные. долгожданные… губы.

касание выбивает весь воздух из легких, настолько обескураживает, что громова искренне упасть готова от головокружения. лёва ее крепко держит, но васька все равно ручки свои резко вверх поднимает и цепляется за предплечья мужчины, но не с целью оттолкнуть – держится, как за круг спасательный.

а затем наконец мысли свои все отпускает и позволяет себе любимой осознать, что происходит. долгожданное, желанное. чем грезила уж давно и никак не думала, что случится. несмотря на дождь, на ветер, на непреднамеренную грубость, васька словно расцветает летним днем. отвечает наконец на поцелуй нормально, в ответ к лёве ближе вытягиваясь, словно он и правда солнцем был, а она – васильком, желавшим теплом насладиться.

ножки когда в себя приходят и опору под собой лучше чувствует, вася руки расслабляет, левую на грудь мужчины кладет и рубашку его сжимает, а правой по рубашке той же выше идет, к волосам тянется, желая наконец пальцы свои тонкие в кудряшках спрятать. и улыбается. целует, и сквозь поцелуй улыбается, нарадоваться все никак не может. внутри все кровь будоражит, от сна непробудного просыпается, новой жизнью наполняется.

и к черту готова она сейчас все послать: и дождь, и правила отцовские, и предрассудки людские. все готова была василиса отдать, лишь бы не заканчивался момент этот никогда и чтобы губы этим отныне рядом с ней всегда были. всегда.

четырнадцатое сентября — день финального экзамена. сколько раз эваска проходила через сию процедуру, дабы наконец ступить на этап выше в мире магии и все же перейти на уровень адепта, навсегда попрощавшись с позорным — для ее семьи — званием акалита? пальцев двух рук, конечно, хватит, чтобы посчитать, сколько раз повторялась эта история, но для семьи коуэлл априори не должно было существовать каких-либо попыток после первой. девушка оставила несмываемое пятно на репутации их фамилии, и то ли данный фактор, то ли что-то еще, но все же нечто-таки вынудило эву задуматься и все же попытаться искренне сдать экзамен.

в этот раз все было иначе. наверное, очевидную тому причину анабель обнаружила уже давно, но себе любимой признаваться в этом не хотела. немаловажную роль сыграли разговоры с кларой, ведь сестре все же удалось хоть как-то, но достучаться до младшей коуэлл, чтобы та наконец задумалась, что именно она творила. и не с их семьей, об этом белль никогда не переживала. ее всегда пугало то, как эва поступала сама с собой. возможно, доводы клары наконец достучались до разума эваски, и она прекратила опираться только на собственные чувства.

но главной сыгравшей фигурой на этой доске стал, несомненно, маттиас франке, напрочь перевернувший представление эвы о магии и о самой себе. именно благодаря его усилиям девушка перестала бояться собственных способностей и впервые прекратила различать в себе лишь плохое, даже несмотря на то, сколько чуши могла нести ее семья в его сторону касательно их младшенькой. он не переставал верить, и в какой-то момент эве тоже захотелось предаться этой самой вере.

искусанные губы и растертая до красна ладонь говорили лишь об одном – коуэлл чертовски нервничала. сердце переполнялось искренней благодарностью родителям и бабушке за то, что те все же послушали девушку и не пришли на экзамен, ведь сейчас для эвы все было по-настоящему серьезно. светлый цвет волос в отражении окна говорил о том, что рядом все же присутствовал кто-то из родственников, но анабель заранее знала, что это мог быть лишь один человек. завидев клару в конце коридора, эва облегченно выдохнула, хотя сердце все равно предательски кольнуло, ведь помимо светлой головы сестры на деле эва надеялась разглядеть еще одно лицо. но колдунья знала, что маттиасу необязательно было присутствовать на ее экзамене (даже приветствовалось его отсутствие), отчего заранее предполагала, что скорее всего он не придет.

появление клары знатно успокоило эву и помогло отвлечься от всех лишних мыслей, чтобы сосредоточиться лишь на одном – впереди экзамен. еще никогда за все несчастные годы эваска не была настроена столь серьезно к предстоявшему мероприятию. пока она не знала, какой именно руководствовалась причиной, ведь сердце диктовало все и сразу – не посрами семью, постой за свою честь, покажи, каким прекрасным преподавателем был маттиас франке… разобраться в этом хаосе эва попросту не успела – члены ордена открыли двери в аудиторию и пригласили эву с кларой внутрь. ну, вот и все.

огромное, прохладное помещение переливалось красками осеннего солнца, что отчаянно пробивалось сквозь окна. первый ряд был занят чопорными стариками, у которых имя эвы уже давно было на слуху. наверняка ожидали, что и в этот раз все пройдет как и раньше. собственно выдуманное предубеждение разозлило коуэлл, из-за чего лишь сильнее захотелось доказать всем этим занудам, что она многого стоит. поэтому, гордо задрав голову, девушка проходит прямо к столу перед старшими преподавателями, затем судорожно выдыхает и оглядывает предметы, что лежат перед глазами. процедура каждый раз примерно похожая, но заклинания всегда отличаются. один из шапки злосчастного ордена дает зеленый свет. и эва аккуратно приступает.

«перестань мне сниться» — почти что набрали пальцы маттиаса на телефоне, но мужчина вовремя одумался и все стер.

«удачи» — хотел отправить он, но даже не стал набирать, заблокировав телефон и откинув его на столешницу на кухне.

горячий кофе совсем не бодрил, а наоборот тянул в сон. франке пьет уже вторую кружку и умывается холодной водой третий раз, но все равно что-то сидит в нем такое, что мешает нормально очнуться и вступить уже в этот новый день, который должен был стать днем победы и освобождения, а по итогу, кажется, становится только самым печальным днем в этом году. мэтт верить в это почти не хочет, но с каждым часом словно все сильнее убеждается в том, что противиться своим эмоциям и чувствам бесполезно. остается только мириться и успокаиваться, может, вышибать чем-нибудь как-нибудь, а, может, просто пустить этот корабль вперед по воде и надеяться, что имя ему не «титаник».

экзамен эваски мужчина ждал с того момента, как впервые увидел свою ученицу. он помнит этот день, словно тот был вчера. помнит бесконтрольный огонь, помнит недовольные сообщения, выражения лица девушки и собственную злость. помнит, как хотел как можно быстрее обучить эту несносную девчонку, чтобы получить необходимый артефакт, снять проклятие и зажить уже как подобает. но еще он помнит и волнение, и прикосновения рук, а еще прикосновения губ, запах волос и парфюма, помнит близость физическую и эмоциональную. помнит все, словно это было не вчера. сегодня.

удачи не желает. словно это была какая-то плохая примета. сегодня почему-то маттиас верил во все приметы, что существуют в этом мире и его голове, на каждом языке этой планеты. надевает белую рубашку, счастливый костюм тройку, берет в руки телефон, проверяет уведомления, надеясь увидеть какое-то определенное, хотя бы от клары со словами о том, что все хорошо. мужчина смотрит на время. опаздывает. стоит поторопиться.

пробок в это время дня быть не должно, но как на зло сегодня загораются одни красные сигналы светофора. маттиас тормозит автомобиль каждый раз нервно, недовольно. можно было бы посчитать, что это вселенная подсказывает мужчине, что ехать никуда не нужно, что стоит остаться дома. выходной же. но франке сегодня вселенной доверять не хочет, вжимает педаль газа в пол сразу же, как видит зеленый цвет светофора.

все же опаздывает, но не так сильно. мужчина знает, в какой аудитории эваска сдает свой экзамен, но идет не по собственным знаниям, а по чувствам, будто невидимая нить его ведет в необходимое помещение. присутствовать ему необязательно, он вообще в академии не был таким частым гостем до занятий с коуэлл, но сердце с разумом подсказывали, что посмотреть на плоды его трудов все же стоит.

дверь мужчина открывает аккуратно, тихо поворачивает ручку и тянет ту на себя. все уже началось, мэтт это понимает и не хочет тревожить и отвлекать эву, но все равно заходит в аудиторию, одними губами извиняется перед экзаменаторами и проходит мимо их ряда, смотрит на эваску и поражается, какое же у них странное проклятие — смена цвета волос. мужчина слегка приподнимает руку на уровне своей талии и показывает палец вверх, чтобы ну хоть как-то подбодрить свою ученицу. 

подушечки пальцев покалывало, словно впились иголки, а по плечам бегали мурашки, будто за окном вдруг наступила метель. коуэлл с детства была уверенной в себе девчонкой, которая заранее знала, куда шагать и что делать. но сейчас она ощущала себя максимально беспомощной и неспособной сделать хоть что-то. лишь присутствие сестры рядом вселяло последние капли надежды на то, что у нее хоть что-то получится. поэтому эва собралась с духом и все же приступила к выполнению заданий.

каждое из них делилось на своеобразные «сектора», от простого к сложному. с опытом эваски, конечно, самые простые должны были уже казаться сущим пустяком, а сложные – чем-то средним, но достаточно быстро выполнимым. и так оно, кажется, и было на деле. рано радоваться анабель не спешила, но искренне испытала укол счастья в сердце, когда первое задание – элементарное «воскрешение» цветка из пепла – у нее получилось. девушка до последнего не поднимала своего взгляда ни на сестру, ни на экзаменаторов, заставляя себя сосредоточить все внимание лишь на своей работе. эваска следила за своими пальцами, словно они превратились в кисти, которые вырисовывали узоры на холсте. иллюзорная картина получалась перспективной и очень даже красивой, пока вдруг посреди «холста» не появилось светлое пятно. слишком светлое, чтобы быть частью этого изображения.

коуэлл и не заметила, как магия прекратила ее слушаться, когда взгляд наконец оторвался от лежавших перед ней предметов, чтобы приковаться к появившейся в аудитории фигуре. дыхание перехватило, а сердце закололо так сильно, что лицо эвы даже поморщилось от болезненных ощущений. но глаз от маттиаса она не отрывала. все вдруг в этом мире померкло на его фоне – экзамен, присутствующие люди, само волшебство. эваска просто стояла и смотрела на него, как он проходит мимо, как показывает ей жест ободрения, как занимает свое место недалеко от клары и устремляет взгляд в ее сторону.

внутри коуэлл бушевал ураган. она злилась, грустила, тосковала.

она была влюблена.

и она ничего не понимала.

хотелось уйти, закричать, прекратить весь этот цирк. собрать свои вещи и уехать как можно дальше от этого места и этих людей, забыть все как кошмарный сон. а еще хотелось подойти, взять за руку и обнять. ощутить шлейф его запаха и поблагодарить за все, что он ей дал. не имея сил ни на то, ни на другое, эва по итогу лишь выдохнула, и уголок ее губ дернулся в нервном подобии улыбки. затем девушка на мгновение посмотрела на сестру, чтобы вернуть себя на землю, а после – вернуться обратно к экзамену. он был здесь. с какими целями – не важно, главное – он здесь.

но теперь что-то было не так. как только эваска вновь сосредоточилась на разложенных перед собой предметах и собственных пальцах, она ощутила, что что-то было не так. не было этого тепла, уверенности, силы. словно она опустела, как полый сосуд, из которого вытащили все содержимое. девушка непонимающе смотрела на свои руки и, на первых порах пытаясь сдержать панику, пыталась сделать хоть что-то, нервно дергая пальцами и сглатывая в пересохшее горло, в попытке тихо произнести хоть какое-то заклинание.

но ни черта не работало. магия пропала.

дыхание эвы вновь стало учащаться по мере того, как страх перекрывал ей кислород. она ничего не понимала. все только что было отлично, она справлялась с каждой поставленной перед ней задачей, и вдруг… все просто рухнуло, черт тебя дери. эва начинала нервничать, злиться, паниковать. в конце концов, девушка поднимает растерянный взгляд на сестру и, чуть ли не плача, одними губами произносит «помоги».

объяснений белль никогда не требовала. взгляда эвы ей было более, чем достаточно, чтобы понять, что та находится на грани истерики. из-за чего – пока неясно, но главное, что сестре требовалась помощь. тогда клара встает со своего места, предлагает членам ордена объявить небольшой перерыв и, не дожидаясь согласия, направляется к эваске, после чего выводит ее из помещения, чтобы уединиться.

— я не могу ничего сделать, клара, я не- я.. у меня не получается, — эва шагает туда-сюда и произносит все хаотично и с прерываниями, понятия не имея, как объяснить сестре происходящее. в голове крутится лишь одно: все вокруг начнут обвинять ее во лжи, в том, что она ни на что не способна, станут порицать и говорить «опять та же история». только разница между нынешней и предыдущими попытками сдать экзамен заключалась в том, что в этот раз эва действительно собиралась это сделать. но как только она и правда этого захотела, вселенная, видимо, решила над ней посмеяться. а как иначе объяснить? магия просто взяла и… исчезла, — я не понимаю, клара. у меня не получается, слышишь? н-не выходит ничего, я не понимаю, ее просто нет, нет! я не чувствую ее, в себе не чувствую, белль! — девушка беспомощно смотрит на сестру и протягивает той руки, будто по ним сразу был очевиден ответ ее проблемы.

и ведь на деле ответ и правда был очевиден и находился практически буквально под носом эваски, только вот слишком много факторов встали в ряд перед ее глазами и затмили собой причину всего происходящего.