йосеф думает, когда его жизнь пошла по не той дороге. тогда, когда во время родов умерла его мама? оставив его без материнской любви и знания того, как должна выглядеть семья. или тогда, когда каждый раз, когда отец смотрел на него, то в его глазах отражалась ненависть? или в те моменты, когда он оставался с мачехой за закрытыми дверями и она переставала изображать любящую мать и показывала свою жестокую личность? или в тот момент, когда он впервые попробовал таблетки от которых он перестал наконец-то думать. таблетки, которые заглушили его собственные мысли, которые мешали спать. или все же в тот момент, когда во всем мире началось восстание зомби. он не мог поверить, что эта действительная реальность, а плод его наркоманских приходов. в общем слишком много вариантов того где все пошло не так и сейчас он стоит на верхушке башне с незнакомым симпатичным парнем, забыв о том, как общаться с людьми и все, что ему хочется это вернуться в свою нору и отремонтировать рацию.

но он это не делает. он благодарен, что его с братом приняли в эту общину и спасли от смерти. может ему и плевать на себя, в какой-то степени, ему не наплевать на брата. и он единственная соломинка, которая помогает удерживаться на ногах.

рейнхарц внимательно слушает обязанности охраны и благодарит, что его основная деятельность не связана с этим. ему слишком нравится ковыряться в вещах и чинить их. ему нравится свое уединение вдали от чужих глаз.

-это было не мое решение, - коротко отвечает йосеф. объяснять ему, что он совсем не горел желанием выходить из своего безопасного убежище он не хотел. не мог же он объяснить, что был готов на все, чтобы они с братом тут задержались надолго и готов был соглашаться на все, лишь бы увидели, что он полезный, - меня попросили.

йосеф переводит взгляд своих голубых глаз с ночного небо на харви, не выражая удивление от того, что ему предложили выход из этой ситуации. но рейнхарц не привык сливаться с дел,даже если они ему не нравятся.

-я останусь, - качает головой йосеф и отходит от перил. отходит подальше от харви, разглядывая помещения и ища своим зорким взглядом проблемы, которые он может решить. возможно, если он найдет себе занятие, починить что-нибудь тут, то ночь пройдет быстрее и проще.

джонсон держит бумажку в руках, не веря, что она настоящая. он пытается найти мелкий шрифт о том, что бумажка это просто прикол какой-то. это же вегас, а браки по пьяне частое явление. не может же быть такого, что им вчера посчастливилось зайти именно в ту церковь, которая официально заключает браки. но нет никакой надписи. этот документ официальный. он пялится в бумажку, пытаясь собрать мысли в кучу, а разочарованию выплеснуться наружу. и это не от упоминания беньи о том, что фред вчера был еще свободен, а сегодня он официально занят. боже, он совсем забыл по какой причине вчера напился. и если быть честным, то поступок беллы его уже не задевает как вчера. у него есть проблема намного серьезнее.

он переводит взгляд с документа, на экран телефона люсеро. там мелькает их свадьба. фред видит свою счастливые [и это не только из-за алкоголя] глаза, когда он стоит возле алтаря держа за руки люсеро и пытается прочитать клятву. фред не может поверить, что это он на видео. потому что в его голове этого нет. там нет ни одного воспоминания с их бракосочетания. и от этого становится обиднее. не так он представлял свой брак. его родители были примером для него, у них была любовь с первого взгляда и они были в браке до самой смерти. и фред всегда мечтал, чтобы у него тоже было так. чтобы у него был один брак на всю жизнь с любовью всей своей жизни. джонсон всегда мечтал о шикарной свадьбе на берегу моря, как у родителей, с мягким белым песком и кристально чистой водой, на фоне раздавались бы звуки прибоя. церемония бы состоялась под красивым белым шатром, украшенным цветами. и он бы пустил слезу во время клятв, когда бы обменивался им со своим любимым человеком. а теперь эта мечта была украдена у него им же самим. и он расстроен тем, что никогда у него такого не будет. но он не расстроен, что это люсеро. интересно.

- беньи, я тебе как будущий юрист говорю о том, что этот документ, говорит о том, мы с тобой мужья, -  он глядит на свое кольцо, которое выглядит правильно на его пальце. он всегда хотел семью, и был готов создать её. но совсем не так это было в его воображение.

-просто разведемся? -  нервный смешок сорвался с его губ, и он посмотрел на люсеро, который начал собирать одежду. его взгляд задерживается на его спине, а после останавливается на руках, где ярко блестит кольцо, - чтобы развестись, нам понадобится как минимум шесть недель прожить раздельно, это если мы рассматриваем закон штата калифорнии. а штат вирджиния дает развод только после того как мы докажем, что шесть месяцев прожили одни. и развод не дают на следующий день после брака, мы должны прожить минимум месяц, - мысль о том, чтобы провести вдали беньи столько времени пугает джонсона. он еле продержался месяц летом, а представив, что ему полгода придется не контактировать с люсеро, только чтобы аннулировать эту тупую бумажку приводит его в панику. а еще фреда немного раздражает, что беньи не воспринимает эту ситуацию всерьез. беньи у которого аллергия на обязательства и серьезные отношения.

- беньи, это я всегда хотел быть в браке, но теперь это ты оказался в ловушке со мной, - фред тяжело вздыхает, перебираясь на кровать и раскидываясь на ней. какой беспорядок они устроили.

беньи беспорядочно и без особого энтузиазма сгребал вчерашние поношенные вещи в спортивную сумку, одновременно с тем, как пытался достать свежие футболку и штаны из неё. получалось из рук вон плохо – словно у ребёнка, спешащего в последний момент перед школой собрать свой портфель. фреда он слушал также: в пол-уха, стараясь выдерживать при этом безмятежное выражение лица и ему это практически удавалось. на самом-то деле он понял всё сразу, с того самого момента, как украдкой проследил за выражением лица джонсона, который выудил пропавшие документы из-под кровати. о! люсеро прекрасно (до мельчайших подробностей) знал ту самую гримасу «я же тебе говорил», которая частенько появлялась на прекрасном лице его лучшего друга, любящего при любом удобном моменте с кем-нибудь поспорить. а раз она была на месте: значит, свидетельство и вправду было настоящее. тем более фред действительно учился на юриста, был бесподобен во всех этих документальных делах, поэтому, если он говорил (точнее вопил) об «официальности» - так оно и было. просто люсеро до сих пор не разобрался, какую эмоцию использовать и что вообще думать на весь этот счёт, а потому валял дурака. единственное в чём он преуспел в жизни.

беньи механически обматывал провод зарядки вокруг блока так, словно именно это действие было ответом на все вопросы. фред был прав, как всегда был прав. придётся рассказать не только в университете, но, скорее всего, ещё и оповестить семью. что им сказать? «мам, пап, я так сильно хотел отвлечь фреда от боли расставания и мысли о том, что всё рушится, люди уходят и ничего не держится крепко, что втянул того в настоящий брак, которого он не хотел, лишь бы не допустить его столкновения с расширяющейся пустотой, которую до смерти боюсь сам?»

мать скажет, что он испытывает терпение господа.

отец произнесёт фирменное: ну у тебя никогда не было таланта к нормальным решениям.

а фред в этот же самый момент вываливает на него условия развода.

и они кажутся даже невыполнимее, чем полёт в космос.

люсеро шумно вздыхает и, кажется, впервые в жизни не знает, что на это ответить. а потому по привычке разблокирует свой телефон, на котором молниеносно высвечивается непрочитанная переписка с тейтом – его бывшим сокомандником в вирджинии (команда – это больше, чем союз, это семья, это навсегда). а после несколько долгих мгновений силится понять на что же именно он смотрит.

тейт! ты нужен мне срочно?!

patater🥔

давно не слышались беньи бой! у тебя все в порядке?

дело жизни и смерт….смертттии!

patater🥔

угу, ясно, ты в стельку пьян. что на этот раз?

хренобелла изменила фреду!!!

patater🥔

и?

это твоё «дело жизни и смерти?»

ДА!

она должна отве

….

ответт..юю

понести!

я уже всё придумал

ты только поиоги ине

patater🥔

чувак, время пиздец как за полночь

просто забрнруй мн баннры

баннеры

большие

в нескольких частях города

patater🥔

нахуя?

ооооооооо

все хзают

узнают

пусть все узнают

patater🥔

это несерьёзно, беньи

проспись и завтра мы с тобой поговорим

ПЛВЧУ ЛЮБЫЕ ДЕНГЬ

patater🥔

беньи, писать на плакате «белла – шлюха» немного тупо, ты не находишь?

о тейти потейти))

это будет легегд

легндрвар

ле

ген

дар

но!!!

и теперь беньи люсеро воочию наблюдал, как его «гениально» разместилось на огромном ярком плакате с фотографией беллы и тем самым пареньком (он что скачал его прямо из телефона джонсона?) с надписью, которую действительно вряд ли забудешь, если хоть раз увидишь: «ВЕРНОСТЬ – ТВОЯ ЗАЩИТА ОТ СПИДА». ах, если бы в вирджинии обитала точно такая же калифорнийская сплетница, ей пришлось бы снять корону с себя и передать её беньямину люсеро: так женщин он ещё в жизни своей не позорил.

фред перебирается поближе к нему на кровать, во взгляде проскакивают тени каких-то извинительных ноток. но беньи душит истерика изнутри, и он зажмуривается, хотя смех всё равно вырывается откуда-то из глубин, как будто кто-то невидимый ткнул кнопку воспроизведения на его теле. – о, беби рико, я боюсь, что в ловушку из нас двоих угодил только ты – выдавил люсеро. он, согнувшись пополам и прижимая телефон к животу, хохотал так сильно, что из глаз полились слёзы и он осел на пол. боже, ему было одновременно слишком хорошо, и слишком за это стыдно.

наконец, успокоившись и встретившись с глазами, наполненными растерянностью, беньи перелез на кровать, закусив губу. – но прежде чем ты это увидишь – люсеро положил свой телефон перед другом мужем – знай, что я в любом случае собирался провести с тобой целую жизнь. мы что-нибудь обязательно придумаем с этим браком. может быть, ты выучишься и научишься хитрым юридическим штучкам. или я взломаю государственную базу данных. – люсеро беспечно пожал плечами и открыл джонсону переписку, взглядом впиваясь в его лицо – глаза усталые, губы чуть сжаты. сердце пропустило удар. беньи чувствовал всем своим нутром, что знает наверняка, какие эти губы на вкус.

он сходит с ума. теодор сходит с ума по ней. и с каждым разом это труднее скрыть. он не может поверить, что целый год спустя она рядом с ним. и она целует его в ответ. трогает его, оставляя ожоги на коже, заставляя её пылать. последний раз они виделись за пару ночей до его побега. воздух был пропитан испытываемыми ими чувствами - любовью, страхом и грустью, но элли была такой нежной, отзываясь на каждое его прикосновение, а он впитывал в себя все. каждый её стон, каждый её вздох, каждое прикосновение. запомнить все. выжечь в своей памяти. они не обсуждали, то, что он скоро уйдет. слишком больно произносить это вслух. притворись. это было понятно и без слов. взгляд полный тоски и горького понимания. тео никогда не скрывал, что хочет убраться отсюда, как только ему предоставиться возможность. это была его цель, как только он узнал страшную правду. это стало его смыслом жизни оказаться на свободе, подальше от этой суки и её правил, её давления и слов. и единственное, что удерживало его в этом доме была элли. внезапная помеха на его пути, которая стала одной из важных констант в его жизни. он тянул до выпускного, обманывая себя тем, что ему нужен аттестат,  игнорируя франческу и бунтуя, но его восемнадцатилетие усложнило это. он ходил по острию ножа, каждый раз влезая в драки в школе из-за элли или ссорясь с сатаной дома. она снова начала свою шарманку о том, чтобы он бросил лякросс, который не помогает ему с его гневом, а попробовал себя в музыке. снова отправился в шоу-бизнес, чтобы принести ей славы. сделал что-то полезное, чем просто махать клюшкой. но теодор поклялся больше никогда не прикасаться к музыке. спасибо отцу, продавший его этому дьяволу. достигнув цифры восемнадцать, теодору теперь грозила тюрьма, а не просто место в детской исправительной колонии, которой пугала франческа каждый раз, когда возвращалась от директора школы. аркури не хотел испытывать судьбу. может он и ненавидел себя, но оказаться в новой клетке он не хотел. ­и посмотри, где ты сейчас?

он уходил тихо, с одним рюкзаком и ключами от машины, оставив короткую записку: «время пришло. ты всегда в моем сердце» и с разбитым на тысячу осколков сердце. потому что он оставил её там, в этом аду. без него. но он не мог там оставаться, больше нет. но тео верил, что она продержится там, ей нравилась роскошь франчески, когда он задыхался там. он верил, что и они продержатся, она не отвернется от него и через год, они будут вместе. когда ей исполнится восемнадцать, она выберет его. хоть кто-то выберет его. эта вера была до того, как он подписал себе новое заключения с еще более строгими правилами, но это было на его условиях. его желанием. и её полного исчезновения из его жизни. её полного игнорирования его сообщений.  вычеркнув его из своей жизни как ненужный элемент. злясь, в порыве ярости подписывает контракт с «псами», купившись на красивые слова тренера. теряя возможность приехать к ней, проверить её, потребовать ответов. боясь услышать правду. но он падкий человек, слишком слабый, чтобы отказаться от нее. и именно поэтому, увидев сегодня впервые реальную возможность увидеть её, вживую – он воспользовался её, рискуя всем. но он готов к последствиям. она того стоит, даже если не знает этого. аркури ехал на эту конференцию не имея четкого плана, как обычно. сначала, он хотел просто увидеть её. посмотреть на неё, понять что-то же случилось, что она бросила его, даже не потрудившись сказать причину. просто пропала с радаров, перестав отвечать. но как обычно, увидев её, он понял, что не отдает отчет своим действиям.

и вот он здесь, в закрытой комнате с ней наедине. сон наяву.

- ты знаешь, почему я должен был уйти, - отвечает ей аркури, - я злюсь, потому что ты выбрала её, вместо меня! – боль отражается в его яростном крике, как бы он не пытался скрыть это, - все твои слова оказались лживыми.

он прикасается к своей элли. трогает её нежную кожу, ведет руками, крепко сжимая талию, прижимая к себе. ощущая её сердцебиение, а может его? он не может разобрать. плевать. а её ответный поцелуй, получая то самое прикосновение тео переводит дыхания, на секунду прижимаясь к ней, чувствуя что теряет разум. она здесь, перед ним. она в его руках и целует в ответ. черт возьми, он и не подозревал как ему не хватало её прикосновений, как ему было одиноко. подозревал, просто игнорировал.  руки становятся смелее, поднимаясь выше, слегка сжимая эту великолепную грудь, он чувствует свое возбуждение, как оно неприятно впивается в шов джинсов. руки элоди скользят по нему, вызывая дрожь и приятное покалывание. это был их танец, в котором они были потеряны. и конечно, ей нужно это испортить.

стон срывается с его губ, когда её губы оказывается возле его уха, её слова словно белый шум, медленно проникают в его затуманенный мозг и именно это позволяет элоди застать его врасплох и отпихнуть его на расстояние вытянутой ноги.

её слова острые как нож. они разрезают этот момент, а его разум проясняется. и вмиг, возбуждение сменяется на бурю внутри него, заставляя его мысли смутно туманиться от ярости.

- что я сделал? –  его лицо искажено гневом, а глаза сверкают от негодования, - не смей сидеть здесь и перекладывать вину на меня! это ты исчезла! погрузившись в свой «любимый» мир, - он знал, что ей было также тяжело в этом доме как и ему, но она никогда не перечила франческе, беря все то, что дает этот дьявол, а сейчас он не мог мыслить трезво, не тогда, когда она сидела перед ним с распухшими губами от его поцелуев и обвинениями - может быть я мешал тебе, получать все то, что давала тебе франческа и не чувствовать вину? как легко ты забыла меня, - фыркает тео, чувствуя как внутри него яростно пылает, осознавая, что элли обвиняет его за то, в чем она сама виновата. и как быстро нашла ему замену.



- от элоди которую я знал, осталось лишь оболочка. франческа проделала замечательную работу над тобой, - усмехается теодор, крепко берясь за её ногу и дергая ее на себя, подвигая ее к себе и вставая между её ног. его руки оказывается на ее коленах, не давая ей сдвинуться и нависнув над ней - так, что не тебе здесь сидеть и обвинять меня, когда у самой рыльце в пушку.

вполне ощутимая рябь ползёт по стенам их тишины – затаённый разлом, что разверзнется в любой момент.

год назад теодор на самом деле не мог поступить по-другому. он ушёл, потому что должен был уйти – константа_истина, которую никто из них тогда даже не пытался оспорить. этот уход был решением, столь же простым, сколь и неотвратимым, как наступление темноты после захода солнца. но это не делало дальнейшее положение вещей проще_легче. не стирало горечи, которая теперь шагала рядом с аркури неотступно, как его собственная тень.

тем временем, элли, оказавшаяся на больничной койке, была прикована к последствиям своего собственного выбора куда более прочно, чем даже к белым стенам палаты. она ощущала каждой клеточкой разума, что теперь стала пленницей не столь сатаны, а собственного неподвижного тела. и хотя её желание вырваться из гимнастики не было просто иллюзией_слабой и мимолётной, пытаясь освободиться, она только затягивала цепи на своей хрупкой шее. этот жест отчаянного выбора_попытка отказа от продолжения спортивной карьеры, однако, привела совсем не к свободе, а напротив вписала в новые рамки, более тесные и непроницаемые.

они оба когда-то сделали выбор, но что это значило? лишь то, что чередой независимых от них событий_словно предначертанной кем-то формулой (хаха, передайте привет франческе), в их мирах разверзлась тишина_пустота. они стали лишь следствием (не)своих решений_линиями на случайном листе бумаги, пересекающимися теперь лишь в начале пути, но никогда не соединяющимися в настоящем. в её картине мира теодор аркури ушёл в поисках лучшей жизни, и непременно, её нашёл. в его - элоди янг осталась проживать свою роскошную жизнь в золотой клетке – как это было многими годами ранее. их мнения друг о друге разошлись_исказились с течением времени и отсутствием коммуникации, превратив бывших влюблённых не более чем в воспоминания, горькие и неизбежные. и их единственным пристанищем стала общая память о проведенном вместе когда-то давно времени. для теодора и элли выбор стал неизбежным наказанием_линией, по которой их судьбы расходились, но никогда не исчезали друг для друга, а лишь оставались на расстоянии, как звёзды в холодном небе, чьё мерцание – лишь след давно угасшего света.

и вот эти звёзды столкнулись. её горечь_разочарование, неотпущенная обида, застывшая в едком прищуре против его усталости, непризнанной вины_подавленной злости, что невидимыми волнами расходилась по этой тесной и тёмной комнате. конечно, после всего, что между этими двумя было, истерики с взаимными обвинениями во всех смертельных грехах, было не избежать. слова_острые камни летят друг в друга, попадая в самые уязвимые точки_скрытые раны. могли ли они хоть на секунду остановиться, напряжённые_готовые к новому всплеску? наверное, нет. если бы только не одно но…

теодор стоял перед элли, а его лицо искажалось усмешкой - в глазах горела неприкрытая злость. все его несправедливые слова летели девушке прямо в лицо – отчего ей отчаянно хотелось закрыться руками. лишь бы не слышать_не слушать весь тот бред, что аркури изрыгал из себя. весь этот грёбанный день пошёл наперекосяк ещё в самом начале и меньше всего элоди хотелось разбираться в этой выгребной яме их конченных отношений. только не сегодня_только не здесь_не так. в попытке абстрагироваться от скандала и найти в себе новые силы, чтобы попросить теодора (в который раз) оставить её в покое, лав упустила тот самый момент, когда тео схватил её за ногу_ту самую, что она всего несколькими месяцами назад с трудом поднимала с постели. в его жесте, конечно же, не было никакого злого намерения, просто неосознанная попытка вернуть её к реальности, но одновременно с тем не было более страшного действия, которое он мог над ней совершить.

дикая_невыносимая боль, казалось, вспыхнула одновременно в каждой клеточке молодого тела, а вся реальность девушки сжалась в этой мгновенной вспышке. все последующие слова аркури, которые он продолжал выговаривать, утонули в плотном тумане внутренней боли - хлое на долгие секунды показалось, что вместе с этим разрывающим чувством она потеряла и слух, и зрение одновременно. она не смогла разобрать даже собственного пронзающего вскрика, напоминавшего звук разбившегося стекла: боль, неожиданная и жестокая, продолжала заполнять всё её существо, подобно раскалённому ножу, разрывающего ткани, оставляя за собой яркий след из страха_отчаяния. и хоть в глазах потемнело, затянув стоящего перед ней молодого парня тёмной вуалью, янг на ощупь смогла спихнуть его тяжёлую руку с травмированной коленки. – ты блять в своём уме? – крикнула элли с такой яростью, которой сама от себя не ожидала. и хотя обнажившаяся уязвимость по всем законам логики должна была отдать телу импульс отдёрнуться от вредителя как можно быстрее_в попытке убежать от боли_страха и того, кто её причинил, между этими двумя действовала совершенно другая гравитация. а потому элоди лишь уткнулась лицом в широкую грудь теодора. её большие глаза заполнились слезами, но не только от боли – стыда_разочарования_гнева.

время будто бы остановилось. а ошарашенный теодор, мгновенно растерявший всю свою былую уверенность в себе, не решался нарушить повисшую тишину. в сознании лав спешным вихрем проносились размышления_тысячи вопросов, среди которых красной нитью пылало лишь одно – как ты мог не знать о моей травме? – глухой тяжёлый вопрос повис в воздухе одновременно с тем, как девушка подняла свой сырой взгляд, чтобы самостоятельно найти ответы в глубине чужих глаз. она смотрела на него, а во взгляде гуляли, переплетаясь_накаляясь всевозможные чувства. – ты.. – она запнулась_задохнулась от осознания, обрушившегося на неё так, словно лавина с вершины горы – ты даже не искал меня, верно? после того, как ушёл? ты – она обессиленно толкнула аркури, охваченного парализующим чувством вины, в грудь. не в попытке освободиться, нет, просто для того, чтобы самой удержать связь с реальностью. – ты ничего не знаешь, господи! – рваный истеричный смешок булькнул в районе солнечного сплетения – что и требовалось доказать, аркури! ты ушёл и я перестала для тебя существовать! ВОТ О ЧЁМ Я ГОВОРИЛА ТЕБЕ С САМОГО НАЧАЛА. у меня не было ни тебя, ни дома, ни телефона, ни школы, ни надежды, ни жизни весь этот ёбаный год. а ты даже не удосужился навести справки? – янг сорвалась на крик, в котором уязвимо звучало отчаяние вперемешку с бесконечным желанием быть понятой_наконец услышанной.

в этот самый момент они оба осознали, что произошедшее зашло настолько далеко, что всякие слова уже теряли свой смысл, а любые попытки наладить коммуникацию могли привести лишь к новым всплескам боли. элоди янг без каких-либо сопротивлений со стороны её собеседника сползла со стола, на котором он её удерживал всего парой минут назад. далее слишком спокойным жестом вытерла остатки туши со своих глаз и направилась к выходу, бросив напоследок – будь так добр, сначала разберись в том, что произошло за время твоего отсутствия. и уже потом кидайся в меня обвинениями. удачи в поисках. – и девушка, не оглядываясь, покинула помещение. ей немедленно нужно было найти эйдана и отвезти того домой_в безопасное для него место. жизнь за пределами закулисья, к сожалению, продолжалась. как и необходимость играть свои роли.

в комнате ощущается напряжение - можно резать. тео чувствует, как его кровь кипит – тронь обожжешься. в этом и была сила элли и слабость теодора. она так залезла под его кожу, внедрилась, пустила корни и как бы он не старался избавиться от нее [как это первая сделала она год назад] не получалось. тренировки не спасали, не смотря на то, какие они изнурительные были. на других девушек он даже не мог смотреть. а их прикосновение вызывали отвращение и желание смыть это с себя. он правда пытался, те, редкие и тайные вечеринки на которые «псам» удавалась попасть, его загадочная аура привлекала много внимание девушек – но они все были не элли. клин клином не выбивается.

мысль о том, что он не нужен элли была обжигающей. оставляя после себя такие раны, которые нельзя было вылечить. и не смотря на то, что это она пропала, игнорировала его, он все равно следил как гребанный мазохист.

а сейчас она сидит перед ним, аркури впервые понимает, что это не его гребанный сон, а жестокая реальность и делает его виноватым. что он не боролся. ну, что за стерва. это была ошибка приходить к ней, спустя столько времени. надо было двигаться дальше. также вычеркнуть её из жизни как это сделала она. но он гребанный идиот, который любит наступать на грабли и причинять себе боль – и посмотрите где он.

но вся его злость в секунду исчезает, когда он видит боль на её лице и слышит ярость в ее голосе, что отшатывается, убирая руки. что, блять, он сделал? что произошло за эти мгновения?

но то как она утыкается в его грудь, прячась, ища утешение, заставляет его злости в конец утихнуть и прижать к себе, в крепкие объятия. видеть узявимость элли – это редкое явление, как падающая звезда. и последнее он не видел никогда. поэтому он молча дает её свое тепло, свою любовь, понимая какой это редкий момент. и не решается нарушить тишину: все колкие слова исчезли из его головы.

- какой травме? – потрясенно спрашивает теодор. он первый раз слышит от травме. а он следил за ней с того момента, как ушел из дома. и её интервью про уход из гимнастики потряс его, особенно учитывая, что элли была золотой жилой для франчески и он не понимал, как она согласилась отпустить ее. но он никогда не думал, что элли травмировалась. нигде в интернете не говорилось об этом. возможно франческа заплатила кучу денег, чтобы это не вылезло наружу. а может элли врет? франческа искусный учитель лжи.

но смотря в её расплавленное серебро, блестящее от слез, он понимает, что это правда. его элли правда травмирована. она не лжет.

- а где мне нужно было искать тебя, когда ты просто перестала игнорировать меня? не отвечая на сообщения? звонки? – тихо спрашивает он, стараясь не вспыхнуть от ее обвинений, - я караулил возле школы и дома тебя.

но все его оправдания сейчас бессмысленны. он правда облажался. и он ничего не мог поделать, наблюдая за тем, как свет его жизни смотрит на него разочарованно и покидает эту комнату.

в следующую секунду, как дверь закрывается, он вспыхивает как спичка, начиная кружить в комнате. какая-то мебель летит в стенку, разлетаясь на части, а костяшки его пальцев окрашиваются в кровь. он стоит, тяжело дыша, запустив руку в свою идеальную укладку и понимает, что он проебался. его самый страшный страх исполнился, а он недостаточно верил в элли, чтобы бороться за них.

из помещения он вылетает, не обращая внимания ни на кого. громко хлопает машиной, разбудив майло.

- у нас с тобой появились дела, и хочешь ты этого или нет, но ты мне поможешь в этом. для начала есть у тебя знакомый хакер? – заводя машину, бросает он своему напарнику и выезжая с этого проклятого места. боже, он убьет ебанную франческу, если в этом замешана она. 

беньи выскочил на заднюю террасу дома, стараясь не выдать всем его обитателям, в каком состоянии он на самом деле тогда находился. хоть домочадцы давно были осведомлены о стремительности в его движениях, но за последний год могли всё же отвыкнуть, и не дай бог, вздумать отправиться в след за ним с расспросами. а потому люсеро аккуратно, насколько возможно в его состоянии, прикрыл за собой дверь и вслушался в темноту, стараясь усмирить внутреннее желание заново распахнуть створку и садануть ею со всей силы в косяк. не забыв попутно подставить туда же свою голову. он предполагал, что отец не скажет ему всей правды, но всё равно не мог смириться с собственным поражением. «просто поверь, так будет лучше для всех» - передразнил он слова, застрявшие в голове, как сорняк-паразит, и сплюнул на землю. ему просто жизненно необходимо перевести дух и продумать свои следующие шаги. а потому он ловко перемахнул через забор, стараясь не издать ни единого звука. в голове тут же пронёсся ворох воспоминаний, о том, как он мальчишкой проворачивал такие побеги не раз и не два, сбегая на вечеринки со своим лучшим другом. каждый раз попадаясь. но теперь он уже не ребёнок, а потому очень сильно надеялся, что никто не хватится его неожиданного отсутствия.

вечер плавно перетекал в ночь, обещавшую быть тёплой, лёгкий ветерок приносил с собой запахи соседского летнего сада, и беньи глубоко вздохнул его, пытаясь найти успокоение в звуках сверчков и лёгком шелесте листвы. улица была тиха и безлюдна, тем самым становясь идеальным местом для того преступления, которое беньи хотел совершить. он достал из внутреннего кармана куртки пачку сигарет и зажигалку, предварительно раздобытую из своей спортивной сумки, с которой он путешествовал. это была единственная вещь, упакованная в неё собственноручно, на всякий случай. редкий, но вполне вероятный. прям, как в воду глядел – хмуро пронеслось в такт этим действиям в голове парня. щелчок колёсика разрезал стоявшую тишину, а яркое пламя осветило лицо люсеро на мгновенье, пока он прикуривал. беньи глубоко затянулся, чувствуя, как обжигающий крепкий дым заполняет его просторные лёгкие. всего на мгновение он прикрывает глаза, переживая небольшое головокружение, сосредотачиваясь на этом моменте. дым оставлял горьковатый привкус во рту и безупречно сочетался с его внутренним состоянием. беньи медленно двинулся вниз по улице, каждая затяжка придавала ему ощущение контроля над ситуацией, даже если оно было временным.

парень бегло взглянул на время, высветившееся на экране поднятого телефона, а палец на мгновение замер у края разблокировки. он хотел вывалить джонсону всё, что накопилось внутри, зная, что только ему под силу на самом деле взять ситуацию под контроль. но не решался звонить. потому что знал наверняка: белла, несомненно, будет маячить на заднем плане со своим вечно недовольным лицом. и беньи не был уверен, что в этот раз сдержится от того, чтобы не послать девушку куда подальше, даже со всем искренним уважением, которое он к ней испытывал. к тому же они могут быть заняты чем-нибудь интересным, в такое-то время. утро вечера мудренее – любила повторять ему мама, когда он выдумывал очередное приключение или занятие, стремясь заняться этим ежесекундно, не обращая внимание на время и обстоятельства. к тому же сигарета уже очень не кстати подходила к своему концу. беньи замешкался, но принял непростое решение, что лучше всего, если у него будет больше подробностей для рассказа, нежели голая истерика всё по тому же поводу. телефон оказывается в кармане, так и не совершивший ни единого звонка или малейшего сообщения, а беньи спешно возвращается к дому. напряжение понемногу уступало место решимости, хотя его задумка спотыкалась об отсутствие собственного ноутбука с собой. а ведь фред предлагал захватить его, но люсеро легкомысленно отмахнулся, не желая таскать на себе тяжёлую сумку по чужим автомобилям. если б он только мог вернуться в прошлое и отвесить самому себе подзатыльник, но придётся работать с тем, что имеется.

эй

самая невероятная

умная

и красивая

девочка на планете

спишь?

sweetangél

что ты от меня хочешь?

одолжить твой ноут на считанных пару минут

sweetangél

что мне за это будет?

всё, что угодно

sweetangél

о, значит, дело серьёзное.

возьмёшь меня завтра с собой

на целый день

без девочек

а ещё достань мне голографическую карточку альбома skool luv affair

я даже слов таких не знаю

sweetangél

а я расскажу тебе завтра

в подробностях

по рукам?

уговорила…

sweetangél

и не вздумай смотреть порнуху

иначе боженька тебя сильно накажет

а я от души пну в то самое место

анхелика🙄

когда ты успела стать такой агрессивной?

после успешной вылазки за необходимой ему вещью, беньи плотно прикрывает двери в гостиной, его временном укрытии. а после настраивает доступ к корпоративной почте, что был у него всегда, просто люсеро не знал, что придётся идти на такие крайние меры. пару минут уходит на это действие. логин и пароль он знал наизусть - сам придумывал и создавал их для отцовской кампании. однако на экране возникает предупреждающее сообщение об ошибке. да ну, бред какой-то – беньи пробует снова и снова, контролируя ввод со скоростью очень сосредоточенной черепахи. но результат из раза в раз тот же. чувство тревоги по новой начинало перерастать в раздражение. в ход пошла программа по восстановлению паролей, но спустя пару секунд выясняется, что доступ к ней заблокирован. отец явно перестраховался, но, ради всего святого, для чего? беньи разминает пальцы: это, мать его, самый настоящий вызов. если он не может получить доступ через основной вход, то попробует зайти с черного, постараясь обойти замудрённую защиту. но найти уязвимость в системе не так-то просто, и беньи надолго погружается в процесс, забывая о времени и окружающем мире. однако все попытки осуществить взлом каждый раз натыкались на невидимую преграду. ближе к рассвету всё встаёт на свои места: защита имела скрипт постоянного обновления и самонастройки, отслеживая и блокируя любые попытки проникновения. беньи вытирает пот со лба и замечает первые утренние лучи солнца, проникающие в его комнату. он больше не может терпеть и строчит джонсону, в надежде, что его утренняя пташка уже проснулась. к счастью, он отвечает достаточно быстро.

ничего такого, что нельзя было бы пережить

он отрезал мне доступ к кампании

я всю ночь пытался наебать ту систему, что установил ему сам

выбора нет

подумываю пригласить джейсона на свидание

baby b ❥

беньи, ты ебанутый??

иди и проспись!

-

съеденная еда значительно поднимает люсеро настроение, и даже едкие комментарии джонсона не могут затмить разливающееся по сытому тело блаженство. он выжимает мокрую майку лучшего друга, которая успешно приземляется к нему на голову, а затем завязывает её у себя на макушке на манер банданы, спасаясь тем самым от палящего калифорнийского солнца. – очень приятно, а я беньи – парирует он, всё ещё хихикая над видом мокрого фреда. проделанная шалость принесла ему немалое удовлетворение, закрепляясь в памяти, как ещё одно напоминание в копилку моментов о том, что даже в самых простых вещах можно найти радость и смех. впрочем следующее замечание заставляет его возмущённо подскочить со своего насиженного места – стоило один раз за целую жизнь спалить палатку! и ты будешь припоминать это целую вечность! – он ловит брошенный в него мяч и сразу же успокаивается. знает, что фред просто хочет предостеречь их от любой малейшей опасности. а на этом пляже есть единственная стихийная катастрофа, от которой нужно спасаться в первую очередь – бенджамин люсеро собственной персоной. который в данный момент успевает сфотографировать переодевающегося фреда исподтишка, значительно приближая его оголённую задницу. широкая ухмылка не покидает его лица. и он спешно делает вид, что на самом деле увлечён созданием собственных селфи на фоне бушующего океана.

фред всерьёз принимается за очищение выделенного им участка пляжа, и люсеро бы пожалел этого бедняка, если бы обладал хоть какими-то крошками совести. но вместо этого увлекается игрой в мяч, чтобы как-то убить время в ожидании пока беби рико не выбьется из сил. лэси стразу же заинтересовывается новой активностью, хотя её пасть и не предназначена для мяча того размера, который беньи начал набивать коленом, не давая ему упасть на песок. он часто пробовал побить собственные рекорды, надолго уходя в это дело с головой - можно увести этого парня с футбольного поля, но футболиста из него не вывести никогда. вскоре удовлетворившись этой небольшой разминкой, люсеро подбрасывает ни разу не упавший мяч на голову, удерживая на лбу, и балансирует так, медленно шагая вдоль кромки пляжа, умудряясь ещё и подпинывать неумолкающую таксу в надеже, что ей, наконец, надоест. к сожалению или счастью она обладала почти таким же запасом энергии, как и её хозяин. и они оба это прекрасно знали. а потому беньи не в силах удержаться начинает ещё больше дразнить сосиску, перекатывая мяч с ноги на ноги, уводя его от клацающей морды, перекидывает тот через голову, а затем ловко ловит мяч пяткой. беньи делает это с поразительной ловкостью, явно наслаждаясь происходящим. но в результате всё же даёт мячу коснуться мокрого песка и отправляет тот в небольшой полёт в океан. следом за ним летит и собака, неспособная ухватить слишком большой объект, что её ни капельки не смущает. волны относят мяч назад к ногам люсеро и он повторяет пас обратно снова и снова. они играют так некоторое время, пока солнце скрывается за горизонтом, и беньи не вспоминает, что обещал поставить палатку. но прежде чем приступить к работе делает ещё несколько фотографий: лэси, бегущую за мячом, улыбающегося фреда, что мельком наблюдал за игрой и, конечно же, себя самого.

беньи достаёт из рюкзака все необходимые вещи и начинает распаковывать палатку. краем глаза отмечая какое-то движение: две чайки неподалёку боролись за найденный кусочек рыбы, и он подвисает на несколько минут, полностью увлекаясь их наблюдением, пока лэси не начинает копаться в песке рядом, словно намекая о создании какого-нибудь укрытия. тогда он раскладывает полотно на песке, поспешно распутывает верёвки, вкапывает все колышки и надёжно закрепляет углы. не хватало только, чтобы палатка опять улетела, как это было в один из походов. беньи косится на занятого фреда, в надежде, что хотя бы это он ему припоминать не будет, и старательно устанавливает дуги, придавая их временному жилищу достойную форму. – готово! – радостно восклицает он, поднимая руки в жесте победы. обустроить внутреннее убранство палатки он не обещал, но фред тут же награждает его новым указанием. – скоро приду! – соглашается он и исчезает в надвигающейся темноте, впрочем в первую очередь собираясь наведаться до машины.

беньи возвращается с ворохом сухих веток, раскладывает их в импровизированное кострище и устраивается рядом с ним, усевшись на плед и облокотившись на валяющееся бревно. рядом с ним падает его любимая пчёлка-трудяжка и люсеро встречает его подбадривающим толчком в бок – а я взял приправу к маршмеллоу – потом оценивающе оглядывает своё сокровище с ног до головы – но можем сжалиться над тобой и оставить здоровым - хотя он не представляет, куда фредерику джонсону становиться ещё здоровее. затем он аккуратно разворачивает то, что принёс с собой из машины, оставляя фреду времени на подумать. опытными и ловкими движениями распределяет всё тонким слоем, скручивает листок, облизнув тот с одного края, закрепляет получившееся, закручивая концы и поджигает. дым мягко окутывает их двоих, и расслабление постепенно охватывает тело беньи. каждый вдох и выдох теперь ощущается вкуснее: свобода и лёгкость приятно кружит голову. люсеро чувствует себя таким счастливым и умиротворённым, наслаждаясь этим мгновением рядом с теплом родного и близкого человека, которому протягивает свою руку, предлагая затяжку. солнце медленно катится за горизонт, окрашивая небо в яркие оранжевые и розовые цвета, и беньи позволяет себе насладиться красотой природы и тишины, окутавшей их небольшой лагерь, но как известно люсеро редко когда оставляет безмолвие царствовать в своём присутствии – ты знаешь, я бы мог просидеть так целую вечность – у него действительно сейчас есть, всё что надо: фред, лэси и ещё два контейнера с едой, которую они не доели. и есть лишь одна вещь, которая могла разрушить эту идиллию – беньи собирался поделиться тайной, которую хранил от лучшего друга целое лето. и сейчас, казалось, для этого самое время – кстати – прокашлявшись, начинает беньи – помнишь я пообещал тебе, что не буду связываться с джейсоном, пока был в вашингтоне? – на его лице зависает виноватое выражение, которое встретить можно было лишь никогда, а значит дело запахло действительно жареным – я соврал.

наслаждение от прогулки фред не получил. они с беллой возвращаются в свой номер и белла громко хлопает дверью в ванную. фред тяжело вздыхает и ложится на кровать. он совсем по-другому представлял совместный отдых. думал, что они будут много целоваться, валяться на пляже, загорать, купаться в море. посетят много достопримечательностей, фред даже затянет беллу в приюты животных, как раньше, он уже нашел парочку, где требуется помощь. но все что они делают – это ссорятся. и если до этого после ссор фред старался примириться сразу, то после утренний ссоры белла наотрез отказалась идти на примирение. и всю прогулку недовольно цокала и смотрела своим раздраженным взглядом, каждый раз, когда он доставал свой телефон. и даже это был не диалог с беньи. а просто, чтобы сфотографировать её, крепость или дом эрнеста хемингуэя.

джонсона всегда сложно было вывести из себя. его терпение было святым. в конце концов его лучший друг беньи люсеро уже несколько лет – а это то, еще испытание. он был президентом клуба дебатов, учится на юридическом, ходит на политические акции, где встречает кучу неприятных людей, уже не удивляется никаким выходкам беньи. но сегодня он чувствует, что терпение на пределе. и степень его злости повысилась больше нормы. последний раз, когда он вообще чувствовал злость – это было после того дня, когда он чуть не лишился последнего близкого человека, который остался у него. а ему не понравилось это чувство.

и еще сегодняшнее сообщение от беньи, которое добавила ему беспокойства.

baby b ❥

подумываю пригласить джейсона на свидание

беньи, ты ебанутый??

иди и проспись!

люсеро, это отвратительная идея.

я прилечу и надеру тебе задницу.

но сообщения остаются без ответа. и джонсон молится, чтобы у беньи нашлось хоть немного разума, чтобы понять, что это отвратительная затея. и пусть фред немного успокоился, после долго ответа на вопрос «в порядке ли он», и что он живой. но беспокойство не исчезло. оно просто убавилось до того состояния, чтобы спонтанно не покупать билеты до вашингтона и лететь на пару часов, чтобы самому убедиться. к радости беллы. вода в ванной выключается и белла выходит.

- мог бы и переодеться, лежишь в грязной одежде на чистом постельном белье, - бросает девушка, проходя мимо него к шкафу.

- белла, ты ищешь повод поругаться? вчера тебя совсем не смущало то, что мы вдвоем завалились на постель после пляжа.

белла молчит, фред тяжело вздыхает. папа всегда учил его слушать женщин и соглашаться с ними, если любишь. даже если они не правы. в этом успех счастливых отношений. а папа знал толк, мама была всегда счастливая. фред никогда не видел, чтобы они ссорились. а он вроде как любил беллу.

- я хочу, чтобы ты на время нашего отдыха забыл гребанного люсеро!

- белла, ты переходишь черту, - фред злится, он не позволит оскорблять своего лучшего друга, просто потому что его девушка в плохом настроение.

- и снова ты на его стороне, защищаешь его, - яд так и плещется из её губ. губ, которых он любил целовать, -  ты постоянно в телефоне, и больше чем уверена переписываешься с ним, потому что ты без него и несколько секунд прожить не можешь! а если ты не с ним, то ты постоянно постишь гребанные объявления о помощи животным. ты приехал сюда проводить время со мной, но ты делаешь, что угодно, кроме этого!

фред дергается, как от удара. слова беллы едкие и острые.

- белла, - он старается оставаться спокойным, - ты сейчас предъявляешь мне претензии за то, что раньше тебя устраивало.

- а теперь меня это не устраивает!

- тебе тоже постоянно пишут, но я тебе за все время ничего не сказал. когда тебе звонят, ты уходишь в ванну, чтобы я не слушал разговор, хотя раньше ты так не делала.

- потому что тебе все равно на меня! – кричит белла, - ты меня не любишь!

фред замирает от её заявления.

- я тебе доверяю, -  он аккуратно подходит к ней, боясь, что одно его неверное движение вызовет еще одну истерику, аккуратно берет ее за подбородок заглядывая в глаза, - я люблю тебя, и напоминаю тебе об этом каждый день, белла. я вижу свое будущее с тобой и ты знаешь это. потому что я не скрываю от тебя ничего.

- правда любишь? – в глазах беллы слезы и фред с заминкой, но кивает. наклоняется, целуя ее.

- правда.

- ты забыл о нашей бедной кухне! – напоминает ему фред, вспоминая сколько раз он чистил эту кухню после люсеро, - тебе вообще противопоказано подходить к огню и к тому, что легко может загореться.

день плавно течет, фред занятый работой, совсем не замечает это. убираться, даже на пляже – это его личная терапия. этого ему не хватало на кубе, когда он не мог занять себя чем-то, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. хорошо, что бегать было можно. джонсон мельком наблюдает за бездельником-другом, который занимается чем угодно, но не заданием. но фред и не напоминает ему об этом. он просто наслаждается осознанием того, что на лице люсеро счастливое и беззаботное выражение, то по которому он скучал. возможно не только ему нужна была поездка на природу.

ополоснувшись в море, фред переодеваться в чистую одежду, а после разжигает костер. на маленькие длинные палочки, которые он прихватил из дома, насаживает маршмеллоу и сосиски и прислоняется к теплому боку беньи. и его окутывает уютом.

- нет, я буду, - соглашается с предложением друга и берет из рук беньи, делая долгую затяжку. пусть фред и вел здоровый образ жизни, его никогда не тянуло курить вообще что-либо, а от одного шота алкоголя его сносило, но сейчас он чувствует, что ему это надо. дым режет горло с непривычки и он кашляет. но вторая затяжка идет легче и фред выдыхает и чувствует как с дымом и тревожные мысли выходят. что на самом деле странно, но возможно все дело в обстановке. они с беньи на природе, вдали от городской суеты и их ничто не отвлекает, - полностью с тобой согласен. здесь так спокойно, - соглашается с другом джонсон, глядя на заходящее солнце и приваливаясь еще больше к люсеро. тепло беньи проникает прямо в его душу и фред чувствует себя спокойно впервые за долгое время. ровно до того момента, пока беньи не начинает говорить.

- люсеро, мать твою! – ругается он, вскакивая на ноги, - ты не сделал этого! но глядя на виноватое выражение лица беньи, которые встретишь никогда, фред понимает, что он сделал это, ­- мы так долго отвязывались от него, а ты просто снова открыл ему дорогу! ­- фред начинает ходить взад-вперед, размахивая руками, ругаясь, чувствуя разрастающийся зуд по всему телу. боже, он ненавидел этого джейсона, также как ненавидел ебанных политиков, которые сидят в своих богатых роскошных домах с золотыми туалетами и не видят реальный мир, как убийцу своей семьи. еще несколько минут он ругается, периодически переходя на французский язык, а после останавливается, делает глубокий вдох.

- это того стоило? –  он садится рядом с ним, забирая у беньи и делая глубокую затяжку, - клянусь, если я увижу его в нашем кампусе или возле квартиры, я клянусь, ты снова будешь вытаскивать меня из тюрьмы. 

привет, джей

don’t fucking text him EVER

какой приятный сюрприз, хосеанхель беньямин люсеро!

пишешь мне первый в такое позднее время

ты там под кайфом, мой мальчик?

или вышел погулять без поводка и хозяина, что вечно грозит мне судебным запретом?

соскучился по остреньким ощущениям?

не с кем потрахаться в переписке?

я весь внимание, сладкий, откладываю все-все дела

беньи пожалел о том, что сделал ровно в ту же секунду, как его сообщение было отправлено. он сидел в темноте гостиной, погружённый в отблески экрана смартфона, и каждое слово на нём ощущалось как укол от иглы для лоботомии, погружающуюся прямиком в мозг – напоминало о боли, которую джейсон без конца причинял ему в прошлом. беньи неслабо разнервничался от того, что только совершил: он сначала сделал и лишь потом задумался о своём поступке, к тому же единственному человеку, способному оказать ему в этот момент поддержку, он не мог рассказать о нём. а потому в полной мере прочувствовал себя крошечным кроликом, угодившим в капкан чужой токсичности и бесконечного влияния, от которого сам так долго бежал. три чёртовых года преследования прямо сейчас летели к чертям. беньи бесконечно сворачивал и открывал телеграмм с таким рвением, будто от этого действия зависела сама его жизнь. эмоции смешались в безумном хаосе: страх, гнев и отголоски той юношеской преданности, которая навсегда останется с ним, где-то внутри.

да, я без фреда в вашингтоне, но уезжаю уже на рассвете

просто потянуло поговорить с тобой по старой памяти

ты же знаешь, родные стены пробуждают во мне воспоминания

don’t fucking text him EVER

воспоминания о моём языке?

поцелуях?

руках на твоей крепкой заднице?

продолжай, дорогой, люблю, когда ты так сильно стараешься

блядскийбоже. беньи играл в игру, в которую он, сука, не хотел играть. но у него не было выбора, как и дороги назад - каждое нажатие клавиши было шагом в лабиринте, из которого нет выхода. ударный ритм дерзких слов джейсона отдавались прямиком в голове, как пульсация древнего ритуального барабана. а внутри зарождалась стихийная волна адреналина, по размером сопоставимая с древним левиафаном, который только и ждал момента, чтобы вырваться наружу. они оба знали, что джейсон читал его между строк, как давно выученную наизусть книгу. беньи казалось, что тот чувствует его слабость в каждой цифровой букве их небольшой переписки. и ему нужно было звучать увереннее, взрослее. а ещё нужна была встреча прямо сейчас в стенах дома джейсона так, как глоток воздуха для утопающего. всё ради одной лишь цели.

насколько помню, твой язык действительно может дразнить лучше, чем эти слова

давай перестанем поясничать?

я нуждаюсь в тебе и хочу. прямо сейчас

don’t fucking text him EVER

кто ты и что сделал с моим милым мальчиком?

адрес всё тот же

хочу посмотреть, что ещё изменилось

don’t fucking text him EVER

но беньи, имей в виду. если приедешь – я не смогу себя контролировать.

последний ответ пришёл неожиданно, холодный и обезоруживающий, словно северный ветер, срывающий последние листья с деревьев. внутри у беньи обледенела каждая клетка: он уже чувствовал себя голым и оскорблённым. глубокое, почти животное желание убежать сражалось с необходимостью довести начатое до конца. и люсеро изо всех сил пытался успокоить себя, глубоко вдохнуть и обнаружить внутри остатки былого мужества. когда джейсон согласился на встречу, беньи окутало мимолётное облегчение, но вместе с ним пришло и осознание, что это всё лишь начало. впереди ждала встреча, которая обещала вернуть его обратно в ту бездну, из которой он бесконечно пытался выбраться. общение с джейсоном в мессенджере действительно полбеды, ведь его ожидает начнётся настоящая шахматная партия с достойным противником, где каждое неверное движение может привести к поражению. беньи убрал телефон в карман в такт своим беспокойным мыслям, медленно встал и пошёл к двери. на кону стоит нечто большее, чем информация, которую он собирался добыть. его душа, свобода и шанс на нормальную жизнь. и хотя страх всё ещё продолжал сжимать сердце, люсеро знал, что не отступит. ведь иногда, чтобы победить чудовище, нужно самому стать чудовищем.

-

закат окончательно окрашивает небо в багряно-оранжевые тона, словно кто-то разливает краски по полотну, создавая идеальную картину для этого момента. и пока океан тихо нашёптывает свою вечную песню, а волны мягко накатываются на песок, вдыхаемый дым медленно успокаивает разгорячённые мысли беньи, который наслаждается последними минутами спокойствия перед тем, как сбросить на джонсона свою бомбу. он мажет ленивым взглядом по лицу фреда, что озаряется мягким светом от костра: тот полностью поглощён процессом приготовления сосисок. он не надеется, что друг согласится с ним покурить, но он в этот раз удивляет и спустя пару секунд заходится в кашле. люсеро беззлобно над ним хихикает. фред его лучший друг ещё с тех самых пор, когда мир был намного проще, а отношения с окружающими людьми казались менее запутанными. и хотя беньи знает, что их дружба крепка и нерушима, внутри него всё равно тлеет неприятное нечто, которое целое лето не давало парню открыть рот и сказать правду. это всё влияние джейсона, не иначе. умелый манипулятор так искусно умеет забраться в мозг, что не всегда можешь отличить его мысли от своих собственных. беньи растягивает каждое мгновение, чувствуя будто сам мир замедляется, давая ему шанс насладиться этими сакральными моментами. или просто уже неслабо накуривает, а значит пора. и люсеро выдыхает с собственных губ признание, прозвучащее словно гром среди ясного неба. лицо его беби рико застывает в выражении недоумения и шока, а вечерний воздух, до этого наполненный ароматами костра и морской соли, внезапно кажется холодным и чужим.

беньи молча курит и покорно ждёт, пока фред не начнёт терроризировать его вопросами. – у меня не было выбора. – он изо всех сил старается подобрать слова, которые могли бы в полной мере объяснить его глупый поступок, от воспоминания о котором всё внутри до сих пор переворачивается. но джонсон буквально самый умный человек из всего его окружения, а потому, конечно, догадался о безбашенном плане беньи ещё в тот момент, когда получил сообщение: приглашу-ка я джейсона на встречу. ведь у безумного бывшего люсеро, до сих пор работающего в фирме его отца, наверняка на ноутбуке есть доступ к корпоративной почте. и несмотря на эту потрясающую и манящую возможность докопаться до истины – риски действительно могли того не стоить. а потому в попытке оградить беньи от физического и эмоционального насилия, фред взял с того обещание ни в коем случае не воплощать эту попытку в жизнь. и люсеро нарушил его спустя каких-то двенадцать часов. – утром я залез в аккаунт кампании с его ноутбука – он нарочно начинает рассказ с самого интересного, пропуская все подробности переписки и предшествующей ночи. ведь не уверен, что сможет пережить это заново, пусть даже и на словах, чувствуя, как слёзы уже начинают собираться в уголках глаз. – я успел просмотреть несколько последних переписок, отчетов и контрактов кампании. судя по всему, кто-то из наших сотрудников слил важные данные о клиентах и безопасности конкурентам, тем самым поставив репутацию и финансовое состояние под угрозу. – он замолкает ненадолго, но глаза всё ещё наливаются болью - крысу не нашли и никого не уволили, а значит, ситуация рискует повториться и получить ещё большую огласку. – беньи думал об этом часами, но не приблизился к разгадке проблемы, которая действительно была ему не по зубам - ты знаешь, что за клиенты пользуются услугами моего отца. церемониться вряд ли станут. – он пожимает плечами - и поэтому вся фирма сейчас сидит как на пороховой бочке. я даже не уверен, что мама в курсе – беньи нервно чешет затылок – а самое отвратительное, что отец всё это время был прав в своём стремлении огородить меня от этого знания. оно съедает меня изнутри, но я ничего не могу поделать! – тяжесть слов давит на чувствительное сердце беньи: реальность всего раз в его жизни казалась такой же хрупкой, год назад в вирджинии – мне так страшно – срывается он на шепот, и его голос дрожит так, словно парень стоит на краю бездны. беньи не выдерживает и зарывается в объятия джонсона, как утопающий хватается за спасательный круг. пальцы крепко сжимают толстовку друга, словно тот боится, что он может исчезнуть. слёзы всё же текут по его щекам, а вместе с ними и всё то накопленное за последнее время напряжение. в руках фреда сейчас есть всё, что нужно – незыблемое чувство безопасности. он - точка опоры в этом хаотичном мире, который стал жестокой реальностью, стоило беньи рассказать обо всей ситуации вслух.

их примирение с беллой длится до следующего утра. после их ссоры, они занимаются любовью. и фред думает, что наконец-то у них все хорошо. остаток отпуска пройдет хорошо. глупые ссоры из-за глупой ревности к его лучшему другу прекратятся. но стоит фреду проснуться, поцеловать рядом лежащую беллу в своих объятиях и открыть чат с люсеро, как белла резко подрывается с кровати.

- сегодня никаких телефонов, джонсон. люсеро может день прожить без тебя.

фред удивленно поднимает брови. блять, не прошло и пяти минут, а она снова затевает ссору.

- белла… - фред успевает отправить беньи сообщения.

доброе утро. ты самый лучший. пожалуйста, будь в порядке и живой.

- джонсон. я прошу один день, где все твое внимание только для меня.

фред смотрит на беллу, которая протянула руку, чтобы он отдал телефон. весь их отпуск – это совсем не то, что он представлял. один день? фред разрывается и не может понять почему. уже несколько дней они с беллой ходят по грани. белла видит сомнения фреда и ее глаза начинают слезиться. он пораженно кладет свой телефон ей в руки.

- но мне нужно будет ответить эрику из приюта, как только он напишет.

белла смотрит на него, а после отдает телефон обратно.

- если я увижу, что ты пишешь люсеро, когда я попросила один день, то фред мы с тобой закончим.

фред чувствует, как внутри жжется. наверное изжога от вчерашних острых крыльев, но точно не от того, что белла казалось чужой, такой далекой.

фред ненавидит испытывать злость. для него это одно из самых неприятных чувств в мире от которого он хочет сбежать. которое он избегает всеми возможными способами, подавляя, выплескивая, игнорируя по большей части. он уверен в том, что негативные эмоции – от них одни проблемы. и в его жизни им не место. но сейчас, сидя на прекрасном пляжу с самым близким человеком, внутри него бушует огонь, который жжет его изнутри. он ощущает, как пламя обжигает его внутренности, лишая его спокойствие.

он знал люсеро как самого себя. и поэтому ему надо было покупать гребанный билет в вашингтон и отговорить от безумной идеи, которая поселилась в голове беньи, как только появилась. ты знал, что он все равно сделает это. но фред, фред который видит в людях лучшее, особенно в нем, поверил, что эта сумасшедшая идея покинет голову люсеро. и никакие обещания не помогут. в ярости ли фред? да. злится ли он на беньи за то, что нарушил обещание? нет. это беньи, он не может злиться на него. он злится за то, что беньи опять попал в сети этого ублюдка. но он проклинает существование джейсона. джонсон хочет, чтобы этот психопат исчез со следа земли навсегда и никогда не тревожил его de soleil. фред прекрасно понимает, почему люсеро сделал то, что сделал, но он не понимает как этот ебанный мудак может жить спокойно, портя жизнь его самого родного человека. как много гнилого в таком мудиле, что наплевать на чувства такого солнца как беньи?

и сейчас видя в каком состояние беньи, как в его янтарных глазах, которые для фреда являются как солнечные лучи, которые проникают в непогоду, позволяя увидеть свет и надежду, скапливаются слезы, фред понимает, что он способен на жестокое убийство.

фред терпеливо молчит, не перебивая и выслушивая рассказ. его сердце обливается кровью, когда он наблюдает как дрожит голос друга и его покрасневшие глаза, которые отчаянно не хотят выпускать слезы. но сейчас, фред рядом с ним и поэтому сразу же ловит его в свои объятия. и прижимает к себе. крепко-крепко. обхватывая его двумя руками, привлекая к себе, пряча от всего мира. давая люсеро спрятаться. фред успокаивающе гладит беньи по его непослушным кудрям.

- все будет хорошо, de soleil, - оставляет мягкий поцелуй на виске, пока ему самому тяжело дышать, и он прикрывает глаза, заставляя свои волнение спрятаться глубоко внутри. - мы справимся с этим. решим все проблемы.

есть что-то неправильное в том, что беньи так разбит. для фреда беньи – лучик солнца в его жизни, его источник яркого света в его жизни. тот кто всегда посмеется, заставит фреда улыбнуться. тот кто был с ним тогда, когда фред задыхался от панических атак и кошмаров, находя способы справиться с ними. тот, кто знает, что одного прикосновения можно успокоить тревогу. тот кто дарил ему доброту, заботу, кто освещал ему путь в трудные и радостные моменты. но сейчас его родной человек был разбит, словно его внутренний свет погас. кто-то потушил. фред чувствовал как его сердце разрывается на части от этого. так не должно быть. беньи это не заслуживает. он должен жить, не зная этой боли. веселиться, быть лучшим в лакроссе и наслаждаться жизнью. пусть тяжелая жизнь будет у него, чем у беньи.

фред чуть-чуть отстраняется, но не разрывает объятия. он нежно вытирает слезы беньи.

- а теперь послушай меня, ты ни в чем не виноват. ни в проблемах в компании отца, ни в том, что сделал с джейсоном. - его имя как яд, фред чуть морщится, но оставляет ненависть к этому психопату внутри себя, потому что беньи нужен фред, - я знаю, что он сейчас спутал тебе весь твой прекрасный мозг. чтобы он не сказал – это не так. он тебя не знает. он как яд, который отравляет тебя изнутри. ты самый лучший человек, которого я знаю.

он снова крепко прижимает к себе люсеро, зарываясь лицом в его кудри. он надеяться, что люсеро почувствует, что он не один. и никогда не будет один. у него будет фред. всегда. и что фред никогда его не бросит. чтобы не случилось. белла может пойти к черту. 

- мистер люсеро любит тебя. и он знает тебя. именно поэтому он скрывал от тебя, чтобы ты не чувствовал себя беспомощным. но я знаю тебя, и уверен, что ты сможешь помочь своему отцу. а я помогу чем смогу.

они сидят так еще некоторое время, наслаждаясь тишиной и природой. лэси бегает по берегу пляжа, гавкая на птиц. костер медленно догорает, еда забыта. фред не хочет боится отпускать беньи.

- пойдем спать, de soleil, - фред снова оставляет заботливый поцелуй на затылке, отстраняясь от беньи, чувствуя пустоту. но быстро это чувство исчезает, пока фред быстро убирает еду и тушит костер. после он берет люсеро за руку и они идут в палатку. у них один большой спальный мешок на двоих. забираются туда и фред укладывает друга на свою грудь, обнимая его. объятия всегда помогают. он то знает. одна рука успокаивающе гладит по спине беньи.

- я люблю тебя, - говорит он привычные, но довольно редкие слова. он бы не знал, чтобы делал без дружбы с беньи, - мы со всем справимся.