Парень закрыл дверь на замок, впустив друга. Вместе с ним в квартиру ворвались инородные (Ивон нечасто встречал гостей) запахи в виде чужого парфюма и кофе.
Скромное (на самом деле, не такое скромное) обиталище Ивона Демаре было уже достаточно обжито. В конце концов, он в Японии больше трех лет. Парень бы мог попросить у родителей бюджет на дом, но квартира была куда более удобным вариантом. Ивон не нуждался в роскоши, не нуждался в куче ненужного пространства. Ему нужна была простая красота и место, которого бы хватало на комфортную жизнь в одиночестве, которая одновременно и предполагает, что временами у него будут оставаться гости. Таким образом, ему досталась двухкомнатная квартирка в очень хорошем районе. Конечно, район этот был близок к школе, но все равно он был преимущественно заселен мигрантами, поэтому квартиры были оформлены в европейском стиле – с высокими потолками и большими окнами. Помнится, готовясь к переезду, Ивон хотел сам заняться общим дизайном комнат, но вскоре понял, насколько же это сложно, поэтому в итоге просто тыкнул пальцем в каталог, а после уже добавил свои коррективы.
Гостиная, в которой сейчас и находились французы, была большей из комнат. Она почти не нуждалась в искусственном освещении утром и днем из-за больших окон. Несмотря на свои размеры, заполнена она была по-минималистически: диван, маленький столик и парочка предметов интерьера (два растения, за которыми Ивон кое-как ухаживал, чисто по таймерам, ибо постоянно забывал об их существовании из-за их нахождения не в его комнате; парочка-другая довольно абстрактных картин (одна из которых гордо гласила: «learning from japan», и это утверждение, ну, скажем, было правдой… лишь чуть). Деревянные полы, странного вида люстра – сознательно или нет, Демаре младший пытался дистанцировать по духу свое нынешнее место обитания от роскошного дома, что у него был во Франции. Грациозный и шикарный интерьер всегда давил на него, не давал дышать, словно обязывал к чему-то.
Хоть юноша по природе лентяй, но в квартире у него было чисто. Вообще его принцип был таков: не мусорить, чтоб не убираться. Вполне рабочий принцип. Класть все на места и убирать за кошками со временем входит в привычку, которая активируется автоматически и словно не требует усилий. Раз в месяц можно еще и клининг вызвать. В гостиной же и вовсе иногда складывалась такая атмосфера неприкосновенности и чистоты, что казалось, словно в этой комнате никто и не живет. Это и было частично правдой, ведь большую часть времени Демаре проводит в своей комнате. Однако в данный момент времени гостиная пестрила ощущением жизни – книжка на столе, подушки в небольшом хаосе, цветы совсем недавно политы, а их листья даже протерты. Все это заставило вспомнить юношу, что у него пару дней назад уже был гость. Почему-то параллельно в нем вспыхнула нервозность, ему не свойственная. Какое-то параноидальное ощущение, что вот сейчас по одной живости этой комнаты все будет понятно… Но он быстро отбросил эти мысли, как неадекватные, надуманные и попросту лишние.
— Bonsoir ma muse, — Ивон принял из рук Френсиса стаканчики, покрутил их в руках, а затем положил на столик, — с латте ты угадал. Merci.
— Эту прелесть зовут Лулу, — и эта Лулу была очень рада помурлыкать на руках у гостя, купаясь в лучах внимания; такая уж она была, несмотря на свой чуть ли не преклонный возраст, — и хоть по породе «шотландская вислоухая», приехала она со мной из Парижа, — и хотелось бы сказать, что это на так притирается к Френсису, потому что он соотечественник, но на самом деле она в каком-то смысле неразборчива и любит всех людей.
— Где-то тут еще обитает Джоджо, — вот и вся причина замысловатого имени Джоэль Джоан – кому-то очень хотелось сделать своего кота ходячей отсылкой к любимому сериалу, — его я подобрал уже на улицах чужбины, и он вредный и капризный. Кусаться и царапаться не будет, но попытки побега и недовольное фырчанье всегда при нем, — на самом деле, о своих котах он мог говорить долго, уж очень их любил. И для котов данная любовь была на вес золота. В прямом смысле слова, ведь все, кого любил Демаре младший, получали от него недюжинную финансовую поддержку.
Оставив развлечение гостя на Лулу, Ивон зашел в свою комнату и принялся выкатывать в гостиную первый образ, составленный для Френсиса. Завершенный, не хватало только парочки аксессуаров. В лучах заходящего солнца блестящая ткань особенно блестела, впитывая в себя краски заката.
— Твои первые тряпки, — немного уничижительно произнес Демаре, расправляя блузу. Это было странно: парень был уверен в себе, да и работа ему нравилась, что тоже многое говорило, учитывая его критический подход ко всему, но… Все равно он ощущал себя на удивление неспокойно, ведь Френсис был первым оценивающим, но он был и его другом. Можно было только надеяться, что его личное отношение никак не повлияет на оценку дизайна. Ивон был готов принять мнение Лоусона в учет, ведь он главная модель его показа, а еще и, можно сказать, единомышленник; но все же все должно идти в стройной гармонии с его собственным виденьем. Юноша еще раз окинул взглядом цельный образ – и все же вышло так, как он хотел, хоть эти одежды и должны еще пройти проверку вида на модели.
