//Принятие – путь к вымиранию//
Точно. Ремус и не сообразил сначала, почему так больно, потому что был уже в бессознательном состоянии. Но клетка-то серебряная, чтобы сдержать оборотня, поэтому и раны жгло словно каленым железом, и они никак заживать не хотели. Лучше бы серебряную пулю в лоб, но он решил не пугать подобными мыслями Лиама, на лице которого и так явственно читались паника и тревога. Да и еще бы не паниковать – впервые чуть ли не наедине с оборотнем в полнолуние.
Все остальное Люпина не так чтобы шокировало – ни «эмпатия» мракоборца с русским акцентом, ничего. В конце концов, он и не видел особенно сочувствия ни от мракоборцев (кроме Джеймса и Сириуса, но они-то друзья), ни от целителей. Наверное, люди поняли, что если не абстрагироваться, то просто не выдержишь – это в лучшем случае. В худшем от оборотня большинство людей отталкивала чуть ли не естественная брезгливость перед лицом несчастья – мол, если отмежеваться и осудить жертву, то беды происходят только с плохими людьми, ничтожными, слабыми и глупыми, с хорошими они не происходят. А некоторые оригиналы вроде Северуса Снейпа умудрялись даже завидовать – калека, а все для него, и друзья, и девушке он нравится, и родители не пьют, работая в поте лица на лекарства. Словом, Ремус наслушался о себе много – ведь в любом сообществе, в том числе и в волшебном, достаточно много людей, считающих, что принятие слабых и больных ведет к вымиранию. Иногда он даже и сам начинал так о себе думать. Впрочем, в последнее время ни времени, ни сил на дурные мысли не оставалось – просто надо было жить, выживать после каждого удара судьбы. И то, что Люпину удавалось выжить, доказывало, что не так уж он слаб.
Единственное – было как-то странно и стыдно показывать свою слабость своему бывшему «одношкольнику», тому, кто тебя знал лично. А ведь Ремус после окончания всей фигни с Пожирателями планировал пойти в Хогвартс преподавать защиту от темных искусств – ему всегда нравился этот предмет, и работать с детьми тоже хотелось. Но каково будет вернуться туда, где все преподаватели помнят его больным и слабым мальчиком?
С другой стороны, сочувствие на лице Лиама, хоть и пополам со страхом, уже было отраднейшей переменой. С трудом собирая в кучу свое сознание, грозившееся от него снова ускользнуть, Люпин нашел в себе силы принять руку Вейфера и последовать за ним в лазарет, изо всех сил борясь с подступающим обмороком. Когда Лиам начал обработку ран, стало чуть легче – серебряный «яд» потихоньку выветривался из крови. Но раны по-прежнему болели, жгли и щипали, хотя у Ремуса не было сил жаловаться – он лишь морщился, когда приходилось особенно туго.
- Плохо. Все болит. Голова, кости, раны… все, - прохрипел Люпин. Он не любил рассказывать о подробностях полнолуний даже друзьям, но Сириус и Джеймс не уставали повторять, что врачу, как и адвокату, надо говорить все, иначе он просто не сможет оказать помощь. А если Лиам не сможет помочь, то какой из Ремуса будет мракоборец на следующем задании, которые совсем даже не ждут лучшей формы?
кто же перерезал небу горло?
навигация для гостей:
⚸ правила
⚸ перечень игровых персонажей
⚸ бронирование персонажей и внешностей
⚸ анкетирование
⚸ акция по поиску необходимых персонажей
навигация для игроков:
⚸ новости
⚸ заказ эпизодов
⚸ знакомства
⚸ флуд
⚸ творчество игроков